Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

   Макс... не умел ничего строить, почти все и всегда разваливалось на куски. Ну не дано ему создавать! Но в этот раз он старался, как никогда в жизни, вложить все усилия в постройку их семейного счастья. Не одному Алексу всегда хотелось нормальной семьи. И теперь, когда появилась такая реальная вероятность получить ее, Макс не отступится. Ни за что.

   Макс выдохнув, выдохшись. Вот такой каламбур, описывающий его состояние. И... рухнул на пол от точного удара в скулу. Не удержался на ногах, и потому что удар был силен, и потому что он никак не мог ожидать такой... реакции.

   Он, морщась одной половиной лица и трогая кончиками пальцев ноющее место удара, поднял голову. Алекс, злой до чертиков, стоял рядом.

   – Почему ты молчал?! – рявкнул брат.

   – Лучшая защита – это нападение, да? – еще больше скривился Макс, но не стал прятать ошарашенность, наверняка сквозившей не только в голосе, но и глазах. Душа нараспашку, как и просили.

   Младший заметался по комнатке. Туда. Сюда. Туда. Сюда. Ту...

   – Ты! – полный упрека возглас. Палец Алекса показал точно в лоб не спешащего вставать Макса. – Знал все, но не говорил! Ты никогда ничего не говорил!

   О... обида? Макс не ослышался и услышал в голосе брата обиду?

   Парень вылупился на Алекса. Тоже не скрывая. Вот это номер так номер... его брат (!) обижен... Оказывается, ему не все равно – а именно на эту реакцию Макс и надеялся. Вернее, не так – верил что будет именно такая реакция. На него плевать, а вот насчет матери... Только вот про мать Алекс как-то позабыл. То есть, Макс может думать что он все-таки дороже?

   – Почему?.. Почему так?! – Алекс опустил голову и, спустя паузу, проговорил: – Идиот.

   Макс кивнул, а что ему делать? Ведь верно. Поймал взгляд брата, долго всматривался в его совершенно идентичные глаза, впрочем, это было взаимно. И с большим удовольствием уцепился за поданную руку. А когда встал, задержал рукопожатие, как-то... смакуя его. Сильная, намного сильнее его, рука брата. Мечта сбылась. А сейчас сбудется еще одна.

   Макс дернул на себя и поймал младшего в крепкие объятия.

   – Оба хороши, – он хлопнул Алекса по плечу.

   Как ни странно, брат повторил его движения, и вырываться не спешил.

   Гармония.

***

   Ступенька. Еще ступенька... да когда же вы уже кончитесь? Чувствую, если впереди ждет еще пролета два, но подрагивающие ноги окончательно откажут, и я точно рухну вниз, переломав по дороге пару костей. Угу. И тогда точно будет не... хотя, навряд ли сломанные кости меня остановят. На карачках приползу, но, думаю, навряд ли Лешу обрадует такой мой внешний вид. Еще возьмет и откажется... нет, не нужно так страшно шутить. По дороге зябко потерла плечи. Все еще свежи воспоминания о времени, когда я думала что все кончено.

   Как же хорошо что все хорошо! Да, именно так! Как же я рада... нет, наверное, теперь я должна говорить от лица трех. Мы рады. Очень-очень.

   Дополнительных пролетов не оказалось, просто замечательно. И я замерла возле двери, привычно уже. Сколько же раз так было? Я застывала перед дверью, за которой меня ждал он.

   И всегда делала шаг вперед.

   Ветер швырнул горсть мелких капель прямо в лицо, растрепал волосы, заставил майку облепить тело спереди и вздуть пузырем на спине. Испортилась погода за последние полчаса... но она не способна испортить мое эйфоричное настроение. Только не теперь.

   Он стоял под деревом и смотрел на меня. Сердце... бедное мое сердце, оно уже отвыкло от этого взгляда, полного такой нежности, что... да, мне хотелось заплакать! Признаюсь. Но я не стану.

   Сорвалась с места – побежала к Леше, так быстро, как только умела, и влетела в его объятия, вцепившись руками и ногами. Как клещ. Все, меня больше никто не отцепит! Срываясь, вдохнула полной грудью родной запах, уткнулась носом в теплую шею, запустила руки в мягкие волосы, продолжая вжиматься в тело любимого. Но даже если бы я не держалась, Лешины руки не дали бы мне упасть. Не я одна цеплялась так отчаянно, будто нас и правда кто-то невидимый хочет разлучить.

   Нет. Больше никто.

   Ведь правда? Никто? Требовательно посмотрела в любимые зеленые глаза. И отыскала уверенный ответ.

   Никто. Никогда.

   Мы не говорили. Сейчас слова были лишними. Мы еще успеет наговориться... потом. Все потом!

   Только я и он. Больше никого не существует.

   Мой смысл жизни. Мой мир. Мой, только мой!

   ... Мы окончательно промокли к тому времени, как вернулись в реальность. И это учитывая то, что дождь не усиливался. Похоже, долго мы простояли.

   Крупно вздрогнула. Прохладно... Леша заметил это, нахмурился и, подхватив меня на руки, понес к двери. А я покачала головой и пальцем разгладила морщинку меж его бровей. Не надо хмуриться. Пожалуйста.

   А доктор, оказывается, кроме того что интриган – еще и подсматривать любит! Вон он, совершенно не прячась, наблюдает за нами из окна на втором этаже.

   – Доктор Росс! – громким шепотом позвала его, приложив ладони ко рту наподобие рупора.

   – Слушаю, – таким же шепотом послышалось сверху.

   – Можно мне здесь до завтра остаться?

   Эта идея пришла недавно. Когда я осознала, что через несколько часов придется уехать... Нет! Не хочу разлучаться, это будет невыносимо.

   Доктор склонил голову, приобретая совершенно мальчишеский вид.

   – Думаю можно.

   Счастливо улыбнулась и прильнула к Лешиной груди. Но перед этим успела заметить кое-что.

   "Спасибо", – прочитала по губами широко улыбающегося, запрокинув голову, любимого.

   Глянула на почти разрядившийся мобильник – м-да, долго же я вчера спорила сначала с Тиль, а потом с Максом. И с чего вдруг они оба прониклись ко мне таким небывалым уважением? И вежливостью. Поначалу, первые три минуты, я была в шоке и даже немного испугалась. Я чего-то не знаю? Может, я там когда-то успела спасти мир, а меня об этом «незначительном» событии забыли предупредить?.. Но потом подпривыкла – когда надоело умолять, чтобы со мной говорили по-человечески, а не как с потерянной племянницей Королевы Великобритании.

   Часы показывали половину десятого. Они подъедут к десяти. Вот только состав этого многозначительного "они" оставался неизвестным. Ни Тиль, ни Макс раскрывать количество не пожелали. Одна многозначительно молчала, другой хмыкнул в трубку. Угу, они играют в шпионов, а я волнуйся – получилось ли или нет! А мне, между прочим, волноваться нельзя, но похоже все об этом забыли...

   Почти все. Двое помнят точно.

   Улыбнулась подошедшему Леше и, встав на цыпочки, поцеловала его со всей скопившейся за неделю нежностью. Да и навряд ли я ее скоро растрачу. Отстранилась, все так же жадно разглядывая Лешкино улыбающееся лицо. Провела пальцами по лбу, очертила бровь, скулу, спустилась к подбородку, а там рука скользнула ниже и остановилась над сердцем. Здесь. Со мной. Все в прошлом.

   Родной, как же я тебя люблю...

   Но тут заметила как торчат вихры на затылке и полезла их приглаживать. Ну вечный хохолок, ей богу. И ведь сколько не приглаживай, все равно торчат! Леша послушно присел на корточки – он мне теперь все что угодно позволял, да и вообще я его, еще вчера, едва уговорила от обещания всегда, вот с тех самых пор, носить меня только на руках – а я начала пороться с непокорными прядками, войдя в азарт. Но уже скоро остановилась, почувствовав в области пупка что-то странное. Склонила голову, извернув шею и едва не рассмеялась.

   – Леш, а вообще-то я выше.

   Парень обнял мои коленки и, еще раз поцеловав майку, прижался щекой к моему животу.

   – Угу.

   – Леш, сколько не слушай и не щупай, там ты пока ничего не найдешь, кроме... – задумалась, – печени, почек... – а дальше перечислять стало не очень удобно, и я решила завернуть разговор, – ну и прочего.

   Лешка с осторожностью, как будто обнимал не меня, а вазу эпохи Мин, потерся щекой о живот. Нет, вчера было еще смешнее, когда я рассказала любимому о своем... положении и как он – после нескольких минут восторженных воскликов и кружения по комнате, – начал разговаривать с моим сильно похудевшим в последнее время пузом...

   – Угу. – Вот, снова тот же ответ. Подняла руки, признавая поражение.

   – Ладно, поняла. Стою, молчу, не мешаю исследованию.

   Леша почти тут же вскинул голову. Перехватило дыхание, и если бы я знала – почему. Такая поза... даже не знаю, как объяснить... любимый весь тот вечер, ночь, и это утро ведет себя так, будто... хочет всеми силами показать, что принадлежит мне. А это, приправленное ослепительной внешностью, улыбкой и любящими глазами, дает тот еще убойный эффект.

   Да, я умудрилась забыть, как же он красив, но зато теперь усиленно вспоминаю... переживая ту, самую первую стадию наших отношений. Привыкаю заново, понимая, что не привыкну никогда. Смешно наверное со стороны будет звучать, но как есть.

   – Нет, говори. – Он выглядел таким счастливым, умиротворенным, что мне даже как-то неудобно стало. Да-да, я отвыкла и от того, что могу вызывать у этого человека такие сильные чувства... Снова смущаюсь? Да ну? – Я очень соскучился по твоему голосу.

   Сердце мое, сердце...

   Не удержалась, у Леши такой вид... присела на его колени и обвили руками шею.

   – Разве за ночь не наслушался?

   А ведь мы почти не спали. Нужно было столько сказать, объяснить. И ему, и мне. А порой, когда не хватало слов, их заменяли прикосновения. Много-много прикосновений, таких нежных и трепетных. Любимый с легкостью заставил забыть меня обо всем плохом, особенно о том слизняке и его руках.

   Леша отрицательно мотнул головой и потянулся навстречу.

   Как-то мы позабыли о времени, зато когда вспомнили – вернее я вспомнила – заметались по комнате, собирая мусор – а это ночью ради меня Лешка местную столовку ограбил, удивительно, что нам это с рук сошло. Никак влияние некоего доктора Росса? Или фамилии "Немрин"? Но вот, все прибрано и собрано, выделенная нам комната, мало напоминающая палату, выглядит так, будто здесь никого не было. И я, замерев у дверей, протянула любимому руку.

   – Ладно, пошли... папочка, – хихикнула. Забавно звучит. Леша – папочка.

   – Хорошо, мамочка, – не остался в долгу любимый и... все же не позволил мне идти своими двумя. – OMG, я буду папой, – совсем тихо, но я услышала. Наверное, так привыкну улыбаться, что хмуриться уже не смогу.

   – Не верится? А ты не представлял, в каком я состоянии была, когда узнала!

   Сердце кольнуло воспоминание о прошлой боли и о том, как я едва не совершила самую главную ошибку в жизни... Нет, об этом буду знать только я и Мари. Ни Леша, ни тем более, хм, дети – о, нужно еще привыкнуть произносить это слово – никогда не узнают.

   – Представляю... хотя, нет, не представляю. – Он мотнул головой, легко и непринужденно сбегая по лестнице. – Это трудно.

   Рассмеялась.

   – Знаешь, я наверное тоже пока не представляю. Почти не чувствую никаких изменений. Серьезно. Разве что ощущаю себя какой-то собакой-ищейкой. Запахи чувствую за несколько метров, представляешь? Ой, точно, еще и чувствую намного острее, что вкусы, что...

   На лице любимого промелькнула подозрительная улыбка, а за ней последовал такой поцелуй... хорошо что я не стою на ногах, иначе переломы на этой лестнице обеспечены.

   – Вот что ты со мной делаешь? – прошептала, понемногу приходя в себя. И думая: а не продолжить ли? Лешка словно мысли мои прочитал.

   – Хороший вопрос. Я давно хотел тебе его задать.

   И дорога до выхода растянулась минут эдак на... пять? Десять? Что-то я немного запуталась. И мы опоздали.

   Когда вышли к людям, я вырвалась на волю – относительную волю, рука Леши обнимала меня за талию. Так мы и дошли до выхода. Еще до этого, за окном, рассмотрела знакомые машины: шикарную черную и максову красную.

   Приехали.

   Может, и он тоже видел? Потому что Леша не спешил проходить в открытую им же дверь.

   – Волнуешься?

   Помедлив, он кивнул.

   – Ты сказала, что там, возможно, будут ждать... все. Да еще и рассказ Макса... Нет, мир сходит с ума! – воскликнул Леша, потирая лоб. – Я до сих пор не могу придти в себя о такого калейдоскопа событий.

   – Тебе плохо? – Сразу всполошилась. Если так, то я звоню и все отменяется. Главное – чтобы ему было хорошо.

   Любимый притянул меня ближе. Спокойно улыбнулся – в улыбке не было фальши. И я успокоилась.

   – Да нет, мне очень хорошо. Просто все неожиданно. Приходится привыкать, а это немного... трудно. Но ради тебя я сделаю все что угодно.

   – И для себя тоже, – назидательно подняла вверх указательный палец.

   – И для себя, – не стал спорить он.

   Выдох, и Леша перешагнул через порог.

   Они стояли перед машинами. Все. Действительно все. Увиденное удивило и обрадовало. Дариен стоял рядом с Олесей Павловной, и... обнимал ее? А она его... я определенно что-то пропустила. Тиль ходила из стороны в сторону перед облокотившимся на капот Максом, и порой поглядывала на выход. Мари стояла спокойно, но знающие ее люди заметят в сцепленных пальцах тревогу. А рядом с ней... Серега? Да ну?! И его рука, обнимающая плечи сестры Макса и Леши... О да, я очень много пропустила. Такое ощущение, что – через пару лет перемахнула.

   В голову пришла одно словечко из лексикона Ленки. "Все твари по парам". Грубовато, конечно, но как точно описывает ситуацию. Насчет Тиль и Макса я была уверена, насчет родителей – надеялась, но вот когда Мари-то успела?..

   Мы остановились где-то метра за четыре до них. Олеся Павловна напряглась, как-то неуловимо изменившийся Дариен тоже начал проявлять эмоции, Тиль остановилась и радостно засияла, Макс вскинул руку в приветственном жесте, Мари облегченно улыбнулась, Серый вторил ей, только оскал его был более широк и радостен.

   Хех, наверное это смешно, но первым, с кем бросился обниматься Лешка, стал именно его бывший сосед. Шумно вышло. И долго. Не зря мне еще полгода назад показалось что они знают друг друга намного дольше, чем несколько месяцев. Старые друзья. Короткое объятие с сестрой и Тиль, и... Видно хорошо тогда они с Максом поговорили, раз теперь не начали рвать друг друга, а обменялись кивками и хлопками по предплечьям. А вот перед родителями Леша остановился. Напряженный. Как и они. Никто их не торопил. Все и всё понимали. А я так боялась... Но все равно продолжала верить в любимого. Он говорил что все изменилось.

   – Отец? – Леша посмотрел на не менее напряженного Дариена. Ох, еще привыкнуть нужно к его новому лицу. Слишком живому, по сравнению с прошлым. И так похожим на лица Леши, и особенно Макса. – Мама? – Парень повернул голову к дрогнувшей от этого обращение Олесе Павловне.

   И ведь ни капли ненависти в голосе. Как и обещал.

   – Леша... – всхлипнула женщина и протянула руки ему навстречу. А Дариен обнял их обоих.

   Отвернувшись так, что никто не мог видеть моего лица, безуспешно пыталась удержать слезы.

   Я смогла воссоединить их семью.

Последняя глава

   – Смотри, Сонь, вот это. – Свеженаманикюренный ноготь... или лучше сказать – коготь?.. со зловещим цоканьем потыкал в глянцевую картинку. Передернулась. Розовое... б-р-р...

   – Никогда! – выдохнула, пододвигая журнал к себе и поскорее переворачивая страницу. Еще лучше. Голубое! Терпеть не могу этот цвет. В отличие от рядом сидящей Тиль. Хотя она, как уже успела убедиться, любит все цвета.

   – А это? – девушка не могла не воспользоваться близостью к ненавистному журнальчику и поспешила придержать страницу пальчиком, коготь на котором был не менее впечетляющ чем у Мари. – Ну смотри какое классное. Узкое, с летящим подолом и длинным шлейфом. У тебя фигура худощавая, а такое платье придаст ей изящности!

   Отодвинула журнал подальше. Ничего знать не хочу. Оно голубое, а какие-то мелочи в виде шлейфа и прочего как-то на второй план отходят.

   Розовое. Бардовое с белым узором по подолу. Слишком маленькое. Слишком яркое. Слишком длинное. Узкое! Без бретелек! Оно сползет! Да, белое, но оно странное! Нет, не хочу, оно не белое. Не хочу такое белое, хочу вот такое, только не зеленое, а...

   Мари, которая уже выходила из себя, громко захлопнула очередной журнал, придвинула его к здоровенной стопке, и взяла новый, из не менее огромной. И угрожающе толстый, как томик Большой Советской Энциклопедии. О нет... Моя смерть...

   Решила надавить на жалость. Всего-то нужно вспомнить лицо Тиль, когда ей что-то нужно от Макса, и...

   – Мари, хватит, я устала, давай сделаем перерыв, а? – проканючила, жалобно изогнув брови.

   Мари округлила глаза и задышала шумно, с явственно прослушивающимися рыками.

   Не помогло.

   – Ну уж нет! – Кажется я ее довела... Девушка вскочила и угрожающе уперла руки в бока. – Ну где это видано – до свадьбы осталось четыре дня, все на ногах, все уже подобрали наряды, а невеста – нет!

   – Но что я могу поделать, если мне сначала было не до этого, а потом просто ничего не понравилось? – Кажется, еще немного, и Мари начнет не только рычать, но и поливать огнем одну недавно подстриженную голову. Мою. Решила обернуться ко второй своей соседке и просить помощи уже у нее. – Пожалуйста, прошу, давайте завтра продолжим, а?

   – Соня! – рявкнули за спиной, заставив съежиться. Тиль переняла истинно Немринскую привычку – ухмылялась, скрестив руки на груди и совсем не собиралась меня выручать. Мари так и не успокоится...

   О! Идея.

   Закатила глаза, как можно более устало приложив ладонь ко лбу, и тихо простонала:

   – Голова болит...

   Тихо-то тихо, но услышали они обе. Осторожно приоткрыла глаза и осмотрелась из-под ладони. Растерянны и смущены. Отлично!

   Шорох, шаги. Уходят? Ура!

   – Ладно, – вымученно согласилась Мари. – Но смотри, завтра ты выберешь платье, хочешь ты того или нет!

   – Хорошо! – поспешно согласилась я, внутренне ликуя. Но, перехватив подозрительный взгляд, скривилась и повторила слабеющим голосом: – Хорошо...

   Но вот, эти двое мучительниц наконец-то ушли, и я могу выдохнуть облегченно. С ненавистью пнула орудия моих пыток и встала. Как же я об этом мечтала. Уже весь зад отсидела.

   – Боже мой... Да если бы я знала!.. – выдохнула.

   Но даже если бы знала, какая, оказывается, морока эта подготовка к свадьбе, все равно бы не отказалась от Лешиного предложения.

   Кстати, об этом партизане.

   – Вылезай уже. Они ушли.

   Покрывало у самого пола вздулось и опало, являя растрепанные золотисто-русые вихры и их обладателя. Деловито так оглядывающегося. И только когда он убедился что горизонт чист, Леша решил выбраться. Постоянно отряхиваясь. М-да, мне стыдно, но в таких труднодоступных местах я никогда в жизни не убираюсь!

   – Наконец-то. Лежать под кроватью четыре часа подряд – та еще мука.

   Тихо хихикнула и подошла к нему ближе, приняв участье в обирании ошметков паутины и отряхивания пыли.

   – Угу. А ты не представляешь какая мука просмотреть около трех сотен платьев за эти четыре часа. Между прочим, многие были из них очень красивыми. Смотри, Лешка, если оно мне не подойдет или не понравится...

   Любимый не дал мне отстраниться, на пояснице сцепив руки в замок и медленно притягивая меня обратно. Да я и нисколько не возражала. Два дня разлуки – а я уже так соскучилась. Да еще и эти Мари с Тиль, захотевшие придти именно когда Лешка залезал в окно... окно собственного дома, ставшего до свадьбы штаб-квартирой невесты и всех участвующих в свадьбе особей женского пола. Которые, почему-то, позавчера твердо решили не пускать к невесте, то есть ко мне, никого из мужчин, особенно Лешу. Что-то я нигде не читала о таких суевериях...

   – Понравится. Уверен, – проговорил он, дразняще приблизив губы к моим, но не целуя. Я сейчас кого-то укушу! Нет, точно, если он продолжит так делать.

   Мы целовались как... хех, как только что дорвавшиеся друг до друга школьники, замирая при каждом шорохе, ожидающие прихода злых родителей. За родителей прекрасно сойдут Мари и Тиль, взявшие роль моих нянек тире подружек невесты. Целовались, ну еще обнимались, но дальше – ни-ни. Как будто специально в этом доме поставили двери меньшего, чем проемы, размера, и теперь из-за щелей нет никакой звуконепроницаемости. Обидно.

   В какой-то момент пришлось прерваться. Для обоюдного блага... ага, это самоубеждение. Но ведь если нас и правда заловят, то меня могут отправить до свадьбы в какую-то глушь, а оно надо? Припухшие губы любимого манили слишком сильно, а глаза очень откровенно давали понять, что будет после семнадцатого. Пришлось отворачиваться, да и вообще по его просьбе закрывать глаза и слушать, как Леша шебаршит коробкой, наскоро затолканной туда же, куда полез и сам ее хозяин.

   – Все, открывай.

   Нетерпеливо распахиваю глаза и оборачиваюсь, ищу глазами коробку, нахожу ее возле ног Леши и... забываю как дышать. На подгибающихся ногах делаю три шага, медленно опускаюсь на коленки и тяну руки к расшитому кусочку ткани цвета крем-брюле. Пальцы касаются гладкого атласа... или это шелк?.. пробегают по цветочному узору, теряющемуся где-то в глубине коробки, останавливаются на россыпи белых камней размером с четверть ногтя.

   – Леша... это... – даже когда я смогла говорить, ничего путного не сказала. Все слова растеряла от восхищения.

   Я что-то там говорила про то, что это великолепие может мне не понравится?.. И теперь становилась понятным Лешина уверенность.

   Любимый присел рядом.

   – Ну как? – донельзя довольный голос. Видит же реакцию, но хочет словесного ее подтверждения.

   Очень осторожно подхватываю руками складку платья и приподымаю ее. С трудом. Немало платье весит. Простые стекляшки.. В голове щелкнуло. А с чего я взяла, что украшения – простые стекляшки?

   – Пожалуйста, прошу, скажи что это стразы, – показала глазами на россыпь белых камней.

   – Не-а, – лукаво улыбается мой жених.

   Белых... какие драгоценные камни бывают белого цвета? На ум приходит только один пугающий ответ.

   Со всей возможной осторожностью – а вдруг что-нибудь ненароком оторву? – укладываю часть платья обратно и мотаю головой.

   – Алекс, я это не надену.

   Да дом моих родителей стоит раз в пятьдесят меньше, чем вот это платье!

   Плечи Леши опустились.

   – Не понравилось? – вселенская тоска в голосе, во взгляде, в выражении лица. ужаснулась и усиленно замахала руками.

   – Нет! Нет, очень понравилось... я просто в восторге... и ужасе. Скажи, сколько циферок было на ценнике?

   – Не знаю, – беззаботно пожал плечами враз повеселевший любимый.

   – Ты же его покупал!

   – Там не было ценника. А расплачивался я карточкой.

   Еще раз погладила ткань платья, такую гладкую, такую великолепную.

   – Такое красивое... и такое дорогое. – Ткнула пальцем в один из крупных камушков и подняла голову. – Стекляшка? – Без особой надежды.

   – Бриллиант. – Леша разрушил все надежды.

   – Мне плохо...

   Угу, и как раз успел вовремя подставить руки под оседающую меня.

   Бриллиант. Не верю, что им является только один из камней. А если посчитать их общую стоимость... разум застопорился от обилия цифр и плавно "поехал".

   – Оу, оу... Тише, солнце. – Ласковые пальцы пробежали по лбу, замерев на висках, и я подумала что падать в обморок не лучшая идея. Лучше я еще вот так, у него на коленках, полежу... – Это платье шили специально для тебя неделю самые лучшие швеи Англии и Ирландии. Все ручная работа. Все настоящее. Я сам контролировал.

   Так гордо.

   – Лешк, дурак, ну зачем? – приоткрыла глаза и требовательно посмотрела на него.

   Зачем такой шик? Хватило бы и совершено обычного платья. А можно было бы обойтись и вообще обычными майкой и джинсами. Не устраивать всей этой суматохи, а ограничиться просто тихими клятвами и обменной кольцами где-нибудь в Озерном крае. Кстати, вот чего я не увижу до самого венчания – так это своего кольца. По-моему, его все видели. Кроме меня. И ведь не сознавались!

   – Просто для тебя – все самое лучшее. Иначе никак.

   Приятно, кто бы знал – как, когда тебя так ценят. Но...

   – Порой ты напоминаешь своего отца.

   – И чем же? – уголки его губ поползли вверх.

   – Тягой к глобализму.

   – А-а-а... – понятливо закивал Леша. – Да я и сам был удивлен. Не думал, что отец настолько размахнется. Нет, он говорит что-то насчет свадьбы в одном из старых домов Англии, но не упоминал – о каком именно он говорил. Вот и... – он развел руками.

   – Да уж, – саркастически. – Вестминстерское Аббатство – домик. Просто старый английский домик, ничего особенного. Подумаешь, там венчали отпрысков королевских семей, разве это так необычно? – величественно замахала рукой. – А знаешь, скажу по секрету, я внучатая племянница третьей дочери, мать которой дочь пропавшей внучки Николая Первого. – И приняла подходящий, по-моему мнению, царский вид. За что получила несильный щелчок по носу и поцелуй туда же.

   – По возрасту не сходится, моя принцесса.

   – Ты слишком умный, – буркнула. Такую легенду развеял.

   Мы еще немного посидели молча – вернее он посидел, а я с комфортом полежала.

   – Леш? – негромко позвала любимого. Он откликнулся вопросительным: "М-м?" – Там будет столько народу...

   Как же это пугало. А ведь только часть списка видела, но цифра вызвала панику. На меня будет пялить столько народу!

   – Шестьсот человек, и как минимум, – меланхолично подтвердил Лешка. – Папочка размахнулся, и это не предел. Возможно, ко дню свадьбы он весь Лондон соберет. Вместе с королевской семьей.

   Стукнула его по руке.

   – Ты это специально, да?!

   На его лице заиграла загадочная улыбка.

   – Может быть...

   С сожалением села прямо.

   – Ты что-то задумал.

   Любимый усмехнулся.

   – И никакого сомнения в голосе! Возможно. – И встал. – Ладно, удаляюсь. – Поклон в мою сторону, сопровождающийся воздушным поцелуем. – Примеришь платье? – Посмотрела на него. На платье. Снова на него. И кивнула. Померяю. Но это еще ничего не будет означать!

   Леша подошел к окну, выглянул в него, убеждаясь что никого поблизости нет, и обернулся сказать:

   – До встречи, Соня. Люблю тебя. – Чтобы затем оседлать подоконник и выпрыгнуть на улицу.

   – И я...

   Перевела взгляд на платье. Ну что, дорогое – в прямом и переносном смысле – остались только мы вдвоем? Давай, что ли, мериться...

   Платье и правду оказалось тяжеловатым, но не так уж и сильно. С трудом найдя где у него верх, уцепилась за расшитый жесткий лиф и, одновременно вставая, потянула платье вверх. Многочисленные складочки распрямлялись, все больше демонстрируя неокрепшей психике всю ослепительную красоту этого чуда ручного труда. Сколько же его шили?.. Стараясь не ступать на волочащийся по ковру подол, пошла вперед, к зеркалу, прижимая платье к груди.

   И снова впала в ступор, когда достигла цели маленького похода.

   Это... это... удивительно. И я... совсем не узнаю себя. Это платье – волшебное. Оно умудрилось превратить растрепанную темноволосую девчонку в настоящую принцессу...

   Гладкий шелк под пальцами так ластился, шепча: "Ну же, согласись на меня, согласись..." И я не смогла бороться с искушением.

   Платье было уложено на кровать, расплавлена каждая складочка, а я рылась в сумке, ища... А, точно, на тумбу же его выложила!

   – Мари, Тиль с тобой рядом? Идите обратно, у меня для вас новость.

   Села прямо на пол и стала ждать визитеров. Минуты не прошло, как они были в моей комнате – что там бежать, всего один этаж.

   Все вопросы отпали, едва их взгляды остановились на кровати. Том, что было на этой кровати.

   А я наслаждалась выражениями их лиц. Неужели и у меня было такое?

   – Соня, откуда?.. – Первой отмерла Тиль.

   – Ты не поверишь – пришло посылкой. – Кивком показала на раскрытую коробку. Насчет того, кто принес саму посылку, распространяться не стала по вышеподуманной причине.

   Тиль, выдавая какие-то восторженные, нечленораздельные звуки, порхала рядом с моим – уже моим – нарядом, не решаясь его дотронуться, а вот Мари была более спокойна. Или делала вид что спокойна.

   – От кого? – деловито поинтересовалась она. А что я могла на это ответить? Неопределенно пожала плечами. Ну, я и сама понимаю, что легенда шита белыми нитками, но ничего придумать другого не могла. Пожалуйста, не отсылайте меня в лес!..

   Еще четыре невыносимо долгих дня, когда хлопоты, беготня, крики и прочее-прочее, к чему подпривыкла за месяц – достигли апогея. Все словно с цепи сорвались, помешавшись на том, чтобы все, дословно: «Было на своих местах». Первый день после обретения удивительного платья был целиком и полностью потрачен на выбор подходящий туфель моими активистками-подружками. Не без моего участия, конечно. Ноги же мои. Эх, бедные ноги, сколько же им пришлось вынести! Но к концу дня туфли были приобретены – на тон темнее цвета платья, и если бы они были простыми лодочками! Как же, дождешься... я не стала смотреть на ценник, да и все равно покупала Мари. Следующие три дня я участвовала в общей суматохе, стараясь вызнать среди трудящихся какую-нибудь интересную информацию. Мне никаких заданий не давали и упорно гоняли в свою комнату. А вот день Самого Главного События... Уверена, этот ужас не забуду никогда. Без понятия, что творится за дверьми моей комнаты, но судя по доносящимся с улицы звукам там кого-то режут и пытают, потом жертвы, топоча, убегают от своих мучителей, их ловят, снова пытают, они снова убегают... Но мне не до этого. У меня тут свои, персональные пытки.

   Пальцы еще крепче стискивают ручки шкафа, на которые, согнувшись раком, и опираюсь... судорожно ловя воздух.

   – Давай, затягивай лучше!! – пыхтела Мари, которая, упершись ногой в шкаф, изо всех сил тянула на себя левый шнур. Вижу в отражении зеркала, как владелица правого шнура – Тиль кивает и, покраснев от натуги, тянет злосчастный шнур. А я вот продолжаю бледнеть. Мои ребра!!

   – Воздух! – сипло взмолилась, но мучительницы остались глухи к просьбам. И пока не закончили зашнуровывать платье, не отступили.

   Меня, совершенно вареную, покрутили как куклу, удостоверяясь все ли в порядке. Результат осмотра положительный. А я почти научилась дышать в этой пыточной конструкции, ура. Я не умру!.. А ведь остальные совсем не заметили, что только что едва не получили теплый трупик вместо невесты.

   Далее я расслабилась и даже почти уснула, пока приглашенный визажист – не помню ее имени, но девушка иностранка, кажется, швейцарка – облагораживала мое лицо. Как-то сбилась со счета всех этих слоев по-разному пахнущих мазилок. И решила не считать, а так же не задумываться, во что сейчас превращаюсь. Надеюсь, во что-то хорошее. Но если иначе – я ведь не выйду. Не буду позориться.