Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Солнечный листопад – 2
Аннотация:
ЗАКОНЧЕНО
Внимание, черновик! Будет правиться...
Закрываю глаза, заставляю себя
Поверить, что это только сон,
Что ты рядом со мной, ты не дашь мне упасть,
И я опять спасен.
Закрываю глаза, снова вижу
Твой силуэт, и слышу сердца стук.
Снова замкнутый круг, снова прошлого нет.
Только так я снова вижу свет.
(Тонкая красная нить – Закрывая глаза)
Солнечный листопад – 2
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЕСЛИ ВЫ НЕ ХОТИТЕ ПОРТИТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ВОЗНИКШЕЕ ПРИ ПРОЧТЕНИИ ПЕРВОЙ КНИГИ, А ТАКЖЕ НЕ ХОТИТЕ РАЗОЧАРОВЫВАТЬСЯ В ГЕРОЯХ – НЕ ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ. У ЭТОЙ КНИГИ ДРУГАЯ АТМОСФЕРА, БЫТЬ МОЖЕТ – КАРДИНАЛЬНО ОТЛИЧАЮЩАЯСЯ ОТ ПРЕДЫДУЩЕЙ, И ГЕРОИ ПОРОЙ ПРЕДСТАЮТ В ДРУГОМ СВЕТЕ.
СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ "НЕ ЖЕЛАЮЩИХ ЧИТАТЬ" Я ВЫВЕШУ ОТДЕЛЬНО ЭПИЛОГ. ОРИЕНТИР – СЕРЕДИНА ИЮЛЯ, ЛИБО БЛИЖЕ К ЕГО КОНЦУ.
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ.
Но если Вас это обращение не испугало, то – прошу ;)
Часть седьмая.Welcome to your new home..?
28
Я рванула к выходу одна из первых. Точнее – попыталась рвануть, но ноги предательски подкосились уже на втором шаге, и я едва не растянулась между сидениями. Вовремя схватилась за спинку соседнего, а потом и Леша подскочил и принялся меня поднимать. Позади образовался небольшой затор: люди поглядывали на меня, но... как бы сказать... не читалось на их лицах раздражения. А вот меня раздражало такое внимание. Но покажите мне хоть что-то, что в тот момент меня не будет раздражать и злить!
Едва ступив на трап, глубоко, как только могла, вдохнула такой желанный воздух. На удивление теплый... я очень отчетливо помнила холодный воздух Москвы, в которой пришлось провести не час, как предполагалось, а три. По какой-то причине самолет из Хитроу задержался. А мне было скучно сидеть в зале ожидания, и я вытащила Лешу погулять. Хоть немного. Ведь я никогда не была в столице, и видела ее разве что на картинках и по телевидению. А это разве сравнится с собственными впечатлениями? В одном месте из-за волнения свербел моторчик, придающий обычно спокойной мне пугающую активность. Побыть на одном месте хоть пару минут? Да не было пытки хуже! Я все время куда-то шла, бегала, подпрыгивала даже, указывая парню на что-то понравившееся. Но такая активность пугала только меня, и то – потом. Леша шел рядом и улыбался, глядя на чудаковатую меня, порой смеясь.
Но бегала я только по Домодедово, изучив его через полтора часа со всей тщательностью. А потом я захотела выйти наружу... И не нашла там ничего особенного. Как-то подзабыла, что аэропорт находится вдали от самого города. А что вокруг? Только поток спешащих людей с огромными баулами и без. Серое небо, холод и снег. Я, одетая в легкую осеннюю куртку – поддалась рассказам, что в Англии... Прощу прощения, Великобритании теплее, – быстро закоченела и поспешила утащить парня внутрь. Он так вообще стоял с расстегнутым воротом и всем видом выражал, что такая погода его ничуть не волнует. Угу. Эскимос, а не британец.
Британец... тогда я впервые назвала его так. И... опешила?.. была ошарашена?.. Не знаю, как описать то, что в душе творилось. Даже когда Леша рассказал о своем прошлом, кто он и где провел пятнадцать лет своей жизни, я не признавала его иностранцем. Глупо, знаю. Для меня он оставался все тем же Лешей, с которым я познакомилась в конце октября. А теперь...
Я тряхнула тогда головой, отгоняя эти мысли. Но вспомнила о своих размышлениях, только на несколько часов позже. Уже в другой стране. В... другом мире.
По трапу я сползла на так и норовивших подогнуться ногах. Но если бы Леша не поддерживал меня, точно бы посчитала все ступеньки! Их было немало... А когда ступила на асфальт, сделала шаг в сторонку и просто дышала. Старалась таким нехитрым способом избавиться от всех страхов... только получалось плохо.
К нам подошел мужчина, один из пассажиров, и на плохом русском с тревогой поинтересовался у Леши, хорошо ли чувствует себя его спутница, и не нужна ли помощь. О да, если этот джентльмен умел бы вытаскивать из головы ненужные воспоминания, он бы смог помочь! А так... Парень вежливо поблагодарил его и отказался от помощи. Как всегда, хорошо понимал мое состояние.
Первый раз в самолет было очень страшно садиться. И взлетать, когда внутри все сжимается в тугой комок и кажется, что тебя расплющивает. Но потом все вроде как стало нормально... если не думать, на какой высоте ты летишь. Леша с потрясающей терпимостью отнесся к моим тихим причитаниям и к сжиманию его руки, на которой позже проступили синяки. Успокаивал, гладил по голове, обнимал... и в конце концов, ему далось успокоить меня. Уговорить. Я расслабилась, и поэтому повторную загрузку в эти здоровенные железные коробки перенесла спокойно. И перелет... до определенного момента. Я не знаю, через сколько минут... часов после посадки это произошло. Самолет ощутимо тряхануло. Мгновенная тишина, так режущая уши. Все замерли, не менее испуганно, чем я. Еще одна тряска. Какая-то женщина тонко завизжала и мне резко захотелось сделать тоже самое. В груди все разрастался липкий страх, а в голове стучало: "Разобьемся?!" Мой папа ведь умер именно так. Ничего не предвещало катастрофы... пока не отказал один из двигателей.
Но все, вопреки моим перепуганным мыслям, оказалось в порядке, как нас успокоили по громкой связи. Вот только я не сразу, далеко не сразу этому поверила. Простые слова не смогли пробиться до разума. И только Леша, который посадил меня на колени, игнорируя стюардесс, и укачивал как маленького ребенка сумел меня успокоить. Сделать так, чтобы я пришла в норму. Поверить, что ничего страшного не произошло и не произойдет. Уговорил. Но все равно я запомнила свое состояние, и...
Парень усадил меня на одно из ряда кресел и присел передо мной на корточки.
Я перехватила полный тревоги взгляд.
– Все хорошо? – спросил Леша.
Тихо вздохнула. Он ждал отлета с таким нетерпением... Впервые видела парня таким нервничающим и не находящим себе места, ну прямо как я в Москве, в которой, кстати, он был так спокоен. Еще когда в самолет сел, стал таким. Леша сильно тосковал по родине. Человек, не тоскующий по дому, не мог так о нем рассказывать. Так, что перед глазами сами встали красочный картинки, чувствовала его тоску как свою. И поэтому я не хотела, чтобы его радость омрачалась еще больше.
– Более-менее, – слабо выдавила. Еще и голос не до конца подчинялся. И из-за перенесенного, и из-за того, что я не говорила часа четыре. Или сколько мы летели с Москвы?
– И почему я не верю? – внимательный взгляд. Я заметила, он так смотрит, когда хочет что-то выяснить. И обычно выясняет. И я решила перевести опасную тему на какую-нибудь другую. Подняла голову, сразу же бросилось в глаза ярко-оранжевая вывеска кафе и я мысленно возликовала.
– Пить хочу, – требовательно протянула, старательно изображая капризного ребенка. Он посверлил меня еще пару секунд этим своим пронизывающим взглядом и покачал головой. Одна из прядок золотистой челки осталась смешно торчать. Я не смогла удержаться, подняла руку с колен, обтянутых новыми – специально купленными для такого события, как отъезд – джинсами, и поправила прядку. Леша перехватил мою руку и прижал к губам, на которых наконец-то появилась улыбка.
– Принести?
Кивнула. Строго сказав, чтобы я никуда не уходила, он отпустил мою руку и пошел в сторону.
Только недавно я с растерянностью заметила, что мы – уже внутри аэропорта. Точнее, не так будет, если вспомнить объяснения Леши – внутри одного из терминалов, который находился в отдалении от самого аэропорта, по совместительству – третьего терминала. И принялась оглядываться, ведь так маялась от любопытства... но это было до того, как самолет тряхнуло, а заодно и все мои мысли, перемешав их в жуткую кашу.
Очень много всего стального. Серебристые стены, под ногами – молочного оттенка плиты, до того гладко отполированные, что отражали свет с потолка и яркие, неоновые вывески вот кафе неподалеку – обычная стойка, к которой подходили желающие перекусить и уходили обратно на свои места. Да и разные вывески, таблички подсвечивались неоновым, и от этого немного глаза уставали. Много стекла – казалось, что тут совсем нет обычных стен. И много народу вокруг. Много гомону, много... да всего много. Хитроу... Если точно помню, то он – на четвертом месте по загруженности, и теперь я этому верила. Народу было море! И вот к людям я и присмотрелась. Признаю честно – эти британцы представлялись мне какими-то пришельцами, и с этим я ничего не могла поделать. Причем, пришельцами в котелках, фраках или же в старомодных блузах, юбках и платьях в пол. Но меня ждало жестокое разочарование. Ничего подобного я не увидела. И вообще... если бы не знала, что это – другая страна, подумала бы, что все еще нахожусь в России, среди обычных русских людей. Ну, и если заткнуть уши – стоял такой гул, прерываемый металлическим голосом, вещающим на английском про прилеты и отлеты. Если не заткнуть уши, можно представить, что я еще дома...
Английский мне знаком, и даже очень. Я прекрасно понимала, что говорит преподавательница на парах и с лету переводила тексты в учебниках . Я думала, что не составит проблем понимать британцев... как же я ошибалась. Они говорила так быстро, что знакомые слова искажались и становились совершенно не понятны. Я вырывала только отдельные слова, местоимения, но так не поймешь, о чем они говорят. Как не старалась – не понимала цельных предложений, только голова распухала.
Именно сейчас в полной мере я почувствовала, как беззащитна в этом огромном, незнакомом мире. Но – не одинока.
Помахала, когда парень обернулся, удостоверяясь, что я – на том месте, где и была раньше, и не смогла не улыбнуться такой заботе. Он всегда такой. Вот уже сколько месяцев заставляет понять, что такое – жить. Не существовать, что я и делала почти все жизнь. А жить, ярко, чтобы дни, вроде такие одинаковые, запоминались. Ведь каждый день происходило что-то новое, если он был рядом. Леша давал понять, что такое – быть любимой. И любить. Не в ответ. Потому что не можешь по-другому.
Похоже, я действительно прихожу в норму, раз опять начала столь пространно размышлять! Что не может не радовать. Хочу поскорее все забыть.
– Чай или сок? – Леша вернулся быстро, и теперь протягивал мне два стаканчика. И тот, от которого поднимался легкий пар, был более соблазнителен. Его-то я и цапнула, правда, едва не облившись. Забыла, что чай, как бы, горячий. Стоило отвлечься на стаканчик буквально на секунду, в руке парня был уже пирожок. Я сглотнула, прислушалась к себе и с огромным сожалением покачала головой.
– Боюсь, мой желудок будет против.
Пирожок плавно переместился... Кхм. Леша присел на соседнее кресло и отхлебнул из своего стаканчика. Любопытная я скосила глаза и обнаружила там апельсиновый сок. Может... нужно было его выбрать? Посмотрела на свой чай. Обычный пакет залитый кипятком. И вкус... Поморщилась и вытащила пакетик. Уже слишком крепко. Но пить можно.
Глотнула и с удовольствием почувствовала, как горячий чай скользнул по пищеводу. Тепло сразу так стало... Нет, вокруг холодно не было, ни на улице, ни внутри здания. Было холодно внутри. Просто давно уже замечаю, что когда перенервничаю, озноб бьет.
Поток людей не уменьшался, и кажется, даже гуже стал. А... на все ответил безразличный голос, сообщающий о прибытии рейса из Амстердама. Ну хоть кого-то я здесь понимаю. В смысле – из англичан.
– Леш, а куда дальше? – Я чувствовала себя вполне хорошо. Но этот шум... от него уже начинала болеть голова, и задерживаться здесь не особо хотелось. Теперь не хотелось.
Парень прожевал и только потом ответил:
– Если ничего не изменилось, то каждые десять-пятнадцать минут отсюда и до аэропорта ходит автобус. – Он вновь перевел взгляд на пирожок, вертя его в руке, словно примериваясь. – А там нас будут ждать.
– Кто? – не могла не спросить.
Он нахмурился, продолжая рассматривать остатки несчастного печева, которые спустя несколько секунд заглотил полностью, запив соком. Смял стаканчик, несколько напугав громким звуком. – Сопровождающие, – нейтральным тоном сказал и встал. – Ладно, пойдем.
И очень озадачил меня. Это у него легко выходит.
Крепко уцепилась за его ладонь – еще не хватало потеряться! – и начала размышлять на тему: кто такие эти сопровождающие и почему они так раздражают Лешу.
Недалеко от выхода располагалась остановка со специальным значком и подписью под ним Airport Train. Леша вытащил мобильник, а я пока стала воодушевленно вертеть головой, но опять была несколько разочарованна. Машины, машины, переплетение дорог, между которыми расположились кусочки газона. Пусть желтого, но уже начинающего зеленеть... что привело меня ну просто в щенячий восторг. Здесь уже весна! А у нас еще снег не везде сошел, не говоря уж о Москве. И воздух... такой теплый... пах совершенно по-особенному. Весной. На светло-голубом небе лениво проплывают кучерявые облака. Я думала, что небо здесь будет другое, но... почему-то меня не отпускало ощущение, что все это родное. Как дома.
Уже скоро приехал автобус, жалко что обычный, не двухэтажный, какой так мечтала увидеть. А уж до самого главного здания, аэропорта, доехали вообще в миг.
И это здание оказалось сплошь стеклянным. А форма... она напомнила мне обычный дом с двускатной крышей, вот только острая верхушка была сильно сглажена. А внутри... размах. Такого точно не было в Домодедово и тем более Храброво. Я бы назвала его... смесью аэропорта и магазина... множества магазинов. И сколько же здесь было народа! Я вцепилась еще крепче в руку Леши, который, немного пройдя вперед, уверенно свернул. Как потом оказалось – мы за багажом пошли. Но его получение растянулось надолго. Пока парень стоял в очереди, я уговорила его опустить меня до во-он того магазинчика-киоска. Любопытно было – чуть как! Так что время пролетело незаметно, пока я восторженно рассматривала разнообразные газеты, журналы и прочие мелочи, а то: брелки, самые разнообразные магнитики и сувениры. Когда Леша подошел, я уговорила купить приглянувшийся брелок с британским флагом, и вот еще этот – с цветочком... Парень насмешливо выгнул бровь, и все же приобрел у не менее насмешливого старичка-продавца все, что я хотела. Так что я была довольная... что несколько омрачалось тасканием этой тяжеленной сумки! Леша порывался ее взять, но куда? В зубы? Обе руки-то у него заняты...
Потом ему позвонили, едва только мы отошли от транспортерной ленты и того киоска. Короткий и быстрый разговор, в котором я разобрала только вопрос: "Где вы?" Леша озирался по сторонам, продолжая идти вперед. Я смотрела то на него, то на яркие вывески и людей... особенно после того, как заметила одного негра. Самого настоящего! И теперь искала такие же редкости. И заметила сразу, как мы возвратились к тому же месту, откуда вошли в аэропорт. Но теперь перед выходом нас... ждали. Почему не возникло сомнений, что именно нас? А разве такое бывает, что пять человек одновременно пялятся на других просто так? Один из людей – все одеты в обычную, повседневную одежду, но держались... как те "люди в черном" – приблизился. Леша остановился. Мужчина медленно кивнул.
– Пойдем. – Вроде это он сказал. Конечно же на английском. Дождался, пока мы не двинемся вперед, и пошел следом. Остальные – по бокам. Вот такое сопровождение до парковки, где в одной из машин открыли дверцу. И почему-то я не удивилась, увидев еще одну представительно выглядящую иномарку... Интересно, и почему?
Я разместилась как всегда, на заднем сидении, Леша – впереди. Плюс в салоне один водитель – человек, который подходил.
– Куда мы едем? – холодно спросил Леша, наблюдая за выездом машин из "сопровождения".
"Amersham" – прозвучало. Я бы подумала, что это какое-то незнакомое слово, если бы не услышанный предлог "в". Значит, это... город? Поселок?
Если так, то... Я против воли надулась как обиженный ребенок. А я уже размечталась, что я уже сегодня увижу знаменитый Лондон...
Кстати, и с чего это Англию называют туманным Альбионом? День такой солнечный, яркий и теплый. Никаких туманов. Вообще.
Машина вырулила на широкую и прямую как стрела автотрассу, где машина развила ну просто огромную скорость. Я прильнула к зеркалу, наблюдая на пролетающими мимо машинами, редкими скоплениями деревьев. И к неописуемому восторгу заметила вдалеке город. Ведь это не мог быть никакой другой, кроме Лондона!
А Леша... он опустил стекло и придвинулся поближе к дверце. Теперь я совсем не была против такого теплого ветра, который ожесточенно трепал золотисто-русые волосы. Я придвинулась, чтобы поделиться своими восторгами, и... замерла. Потому что увидела в отражении зеркала, как парень улыбается.
Так улыбается человек, который освободился ноши, только ему известной, но такой тяжкой. Который теперь стал свободен.
Он просто вернулся домой.
Я замерла, боясь сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы не потерять эту улыбку. И чувствовала, как влюбляюсь в этого удивительного человека все сильнее.
***
С большой магистрали мы вскоре свернули на одно из ее неисчислимых ответвлений, все дальше уносясь от суеты. Нет, я не скажу, что машин вообще не стало – они были, но их стало меньше. Намного меньше. Да и были они такие... обычные. Невзрачные я бы сказала, и это позволяло расслабиться и успокоиться. И причина проста – такие обычные машинки напоминали родимые дороги к мелким городкам.
Теперь я увидела те самые английские поля во всем их бескрайнем великолепии. Жаль только, что их только едва-едва тронула зелень... Не было абсолютных равнин – мягкими горками изгибались холмы, расчерченные как шахматная доска. Квадратик желто-зеленый, квадратик коричневый – вспаханной земли. И это несказанно меня удивило. Ведь всего лишь начало весны! Хотя... для меня подобное диковато, а вот для здешних – нет. Разные часовые пояса, да и, насколько помню из школьной программы, Гольфстрим проходит рядом. Тут всегда тепло, почти круглогодично. Но последние зимы заносит все Европу и половину России, не удивлюсь, что даже здесь снег лежал... хорошо, что я не застала это время. Надоел снег. Его было слишком много. И теперь, взглянув на расцветающую природу, я поняла, что никогда так не ждала весны, как сейчас.
Леша откинулся на спинку сидения, а руку по локоть высунул в окно, словно хотел словить еще сильнее пахнущий весной ветер. И я тоже окно открыла. Положила руки на опущенное стекло, а на руки – подбородок и дышала. Наслаждалась воздухом.
Я люблю весну. Больше чем лето, намного больше. И поэтому, когда за несколько дней до отъезда залезла в инет чтобы посмотреть – какая она, эта старая добрая Англия... с первого взгляда влюбилась в нее. И поняла, что встреченную здесь весну никогда не забуду. Столько зелени, столько цветов... Крепкие дома, дарующие спокойствие и ощущение защищенности... И люди. Говорят, здесь они другие. Более доброжелательные. Но точно этого не знаю. Вон, уже убедилась, что не всему, что говорят – и тому, что я думаю в особенности... как про убежденность, что тут средневековую одежду носят – верить можно. "Слушай себя и свое сердце. Всегда имей собственное мнение, и не верь слепо чужому" – и я буду следовать этому нехитрому, но такому верному правилу.
На пути попались всего два городка: один мы обогнули по окольной дороге, и я заметила только дома и пару дворов. Да... тогда опять начался приступ умилительности. Темно-красный кирпич и коричневые, или сероватая черепица на классических английских крышах. И те самые белые дома, где нижний этаж кирпичный, а верх – из белых панелей, и каркас выкрашен темной краской... Ведь именно благодаря ним Англия – это Англия. По крайней мере, для иностранцев.
А вот во второй мы въехали, и я едва не выворачивала шею, стараясь все рассмотреть, и уже почти попросила замедлить ход. Это был небольшой городок, но такой уютный... Дома – не выше двух этажей, те самые, белые, с выкрашенными балками каркаса. Внушительные коричневые двери, и наверняка из дуба, довольно большие окна, изнутри забранные ромбической решеткой. Не люблю решетку, но здесь ее прутья выглядели так... изящно, что не наводили мыслей о тюрьме. А обычные решетки именно с ней у меня всегда и сравнивались. Вывески, каких было немало, болтались на затейливых железных прутьях. И опять ну совершенно обычные люди, одетые как наши, и спешащие по своим делам. Хотя, нет, вру, никуда они не спешили – такое ощущение, что они прогуливались, кто один, кто в небольшой компании.
Дорога вильнула, и беленые дома сменились кирпичными. А вот тут крыши четырехскатные, это которые не имеют острых верхушек. Брусчатка под колесами сменилась асфальтом, но если бы не увидела – даже не заметила подмены. Все же у этой машины удивительно плавный ход. Еще один мягкий поворот, и вот, мы уже на окраине – домов становилось все меньше, но зато они отличались от остальных. Более оригинальные, и возле одного из них машина затормозила.
За кованными прутьями забора располагался целый особняк. Классический такой английский особняк светло-бежевого цвета, с небольшим портиком и классическим круглым окошком на чердаке, длинный балкон на втором этаже поддерживают две колонны, упирающиеся в крыльцо. Вокруг разбит небольшой сад и две клумбы перед забором. Пока деревья "щеголяли" голыми ветвями, но всего недельки три при такой погоде, появятся молодые листочки. И... не только. Яблони я узнаю всегда. Значит, будут еще и цветы... Просто сказка. Буду ждать этого с нетерпением.
Пока я восторженно рассматривала клумбы, выложенные серым, с красными вкраплениями булыжником, Леша разговаривал с мужчиной. Я – слушала. Не подслушивала. Просто они довольно громко говорили. Да и не разобрала я почти ничего, больше Лешины слова – он говорил медленнее, тщательно выговаривая слова и делая паузы. Может... оттого, что долгое время пробыл в России? Ну, мне бы точно было сложнее говорить.
В качестве своего перевода я была неуверенна, но... думаю, большинство слов поняла правильно.
"Что это за место?" – очередной вопрос.
Опять упоминание Амершама и много-много других слов, где я выхватывала только глаголы. Но парень выглядел удовлетворенным ответом. Далее, тот мужчина опять начал говорить. Ждать... ждут? Завтра. Приедет машина... И все. Хотя нет. Еще кое-что. Слух зацепился на знакомой фамилии – Немрин. Только мужчина не Лешу упоминал. Дариан. А крейг – это незнакомое слово или еще одно имя?
Дариан... Я осторожно провела указательным пальцем по нежно-зеленому росточку, прибивавшемуся из земли. На крокус похож.
Макс, Мари и он. Больше никого в Лешиной семье, кроме как... его отца. Значит, этот Дариан – его отец? Который, похоже, ждет его завтра.
Я, вполне довольная собой, кивнула. Ну вот, делаю успехи. Еще немного потренироваться, и уже буду вполне понимать этих британцев.
– И что ты тут такого интересного нашла? – поинтересовался присевший рядом парень. Я ткнула в землю.
– Ухоженная... Как будто здесь жил кто-то.
Он мотнул головой и встал, махнув мне рукой.
– Навряд ли тут жил кто-то с тех пор, как этот дом купили.
– А как же... – растерянно оглядываюсь и показываю на клумбы.
Леша пожал плечами, открыл дверь и пропустил меня внутрь, а потом зашел и сам.
– Есть одна женщина, которая за всем эти ухаживает. – Коротко оглядевшись, щелкает включателем, и коридор озаряет свет. – Мне ее номер дали, если что вдруг понадобится.
Парень, как и я, оглядывался. Этот дом неуловимо напоминал тот, Лешин. Но, наверное, тут дело в широкой и такой же мощной лестнице, начинающейся прямо возле входа. А еще, тут вместо некоторых дверей были полукруглые арки. Он ограничился просто коротким осмотром, когда как я, пока все не оббегала и не выяснила, сколько здесь комнат, где санузел и кухня, не успокоилась. Леша сгрузил наши вещи в одной из верхних комнат, где стоял самый огромный в доме шкаф, пока я бегала. И столкнулись мы с ним на кухне.
– Набегалась? – зеленые глаза блеснули насмешкой.
– Ага. – Я присела на один из стульев. – Здесь здорово, мне понравилось, – вынесла короткий, но емкий вердикт.
Парень усмехнулся и вновь согнулся, вглядываясь в холодильник. И что он там так старательно выглядывает? Выгнула шею.
– Есть хочешь? – Я закивала. Даже очень. – А нечего, – безмятежно откликнулся он.
– В смысле? Там что, нет ничего? – встала и подошла ближе. А вот и нет. Холодильник был набит. Но возмущаться – это с чего тут Леша меня обманывает, не стала, хоть поначалу и хотела. Быстро поняла, что он имеет в виду. Мясо. Овощи, которыми не наешься. Судя по упаковке – йогурты, штук восемь баночек. Непонятное месиво в целлофановом пакете было опознано как тесто. В общем, продукты там лежали. Из которых готовить нужно. Никаких там пельменей, сосисок... А готовить... тут возникает дна проблемка. Мы переглянулись с Лешей и друг друга поняли. Вряд ли, даже обоюдными усилиями, мы что-то сумеем состряпать. Съедобное.
– О! – вдруг выдал парень и полез в карман. За мобильником. Быстро набрал номер и доброжелательным голосом попросил кого-то придти. Как оказалось, ту самую женщину, которая ухаживает за садом и домом – внутри тоже все выглядело так, словно хозяева отлучились ненадолго. Ни паутины, ни пыли. Да и холодильник вон забит.
Она пришла довольно скоро. Обычная женщина, средних лет, выглядит собранно и спокойно. Она так же спокойно отнеслась к нашей... хорошо, к Лешиной просьбе – он тут у нас за переводчика, как житель этой страны – и даже немного улыбнулась. Пообещала, что все сделает... ну, это мой вольный перевод, который навряд ли правилен. Но смысл я уловила. И пока все готовилось, Леша предложил прогуляться. И я не стала возражать. Самой хотелось прогуляться. Но только не в городе, как сразу оговорилась. Устала от шума, устала от людей. Так что мы просто шли по проселочной дороге. Не асфальтированной, обычной ленте утоптанной земли посреди полей.
Темнело. Но все равно было тепло, даже жарко – я сняла куртку и повязала ее за рукава на поясе, как и парень. А потом нагло уцепилась за его руку и прижалась крепче. Так еще спокойнее и уютней. Закатное солнце превращало зелено-желтый мир в багряно-золотую драгоценность. И в таком свете Лешины волосы оказались пронзительно-рыжими, о чем я не преминула ему с насмешкой сказать, дернув за прядь. А в ответ он легонько коснулся моего носа и сказал, что у меня так вообще волосы красные. Я удивилась и вытянула одну прядь, посмотрела ее на просвет... Действительно, красные. Странно... никогда такого не было. Видно, удивление ясно пропечаталось на лице, и парень засмеялся, а я заслушалась его смехом. Теперь Леша даже смеялся звонче и радостней. И правда, приехав на родину, он изменился. Но такие изменение ему идут. Очень. Он стал более открытым. Больше не пытается возвести стены.
Он поймал мой взгляд и... подхватил на руки. Так и шел дальше, в легкую неся и меня.
– Как тебе Англия? – Вопрос прозвучал позже, когда я плюнула на все, закинул руки ему на шею и устроилась поудобнее.
– Ты жил в прекрасном месте, Леш, – чистосердечно призналась. – Я в восторге. – Парень блеснул довольной улыбкой. И я ляпнула: – Наверное, поэтому ты такой красивый.
Леша тут же заинтересованно склонил голову.
– Думаешь? – совершенно непередаваемым тоном спросил... уж скорее промурлыкал, как довольный кот, и коснулся губами моего лба. Потом виска, щеки, губ... и я как-то потеряла нить разговора. – А вообще, это место не мой дом, – с бродящей на губах легкой улыбкой продолжил, отстранившись. – Я тут впервые, как и ты. Даже не знал, что такой городок существует. Я родился в другом месте. Если перевести на русский, то оно называется "озерным краем".
– Озерным краем? – переспросила, не удержавшись и запустив пальцы в сияющие рыжим пряди.
Леша кивнул. Порыв теплого ветра откинул короткую челку назад, открывая его лицо. Игра ослепительного света и тени немного изменили лицо, но не заострив, а наоборот – смягчив черты.
– Да. Когда деревья зазеленеют, я обязательно тебя туда свожу.
А может, их смягчило появившееся мечтательное выражение?
– Я запомню. – Хотела поправить его челку, но передумала и провела ладонью от лба до макушки, смешно ероша волосы. Вот так он мне напоминает одну сценку из прошлого. Когда я впервые вошла в комнату новенького, казавшегося таким... непонятным и совершенно не таким, каким он оказался на самом деле, и застала его спящим. Тогда парня Серега разбудил, а он как подскочит! И на голове был такой же кавардак.
Тихо засмеялась. Какая же я была забавная тогда!
– Знаешь, завтра я... – начал Леша, но я, прекрасно зная, что последует дальше, прервала его.
– Уезжаешь. Знаю. – Он удивился и я возмутилась: – Между прочим, я знаю английский! – в ответ насмешливое недоверие. Да ну его! – А куда?
– В Лондон. – Я округлила глаза, и открыла уже рот, но парень покачал головой. – Нет, я не могу взять тебя с собой. – Обиженно сдулась. Почему это нельзя? Леша успокаивающе чмокнул в нос и оправдался: – Я поеду туда, куда тебе нельзя. На встречу с... отцом.
Очень много чувств промелькнуло в зеленых глазах, когда он упомянул отца.
– Волнуешься? – это было просто нелепое предположение. И я не ожидала, что угадаю.
– Волнуюсь, – обреченно признался он. – Мы с ним... как поссорились, больше не виделись. Почти шесть лет, Соня! – воскликнул, и речь его все набирала скорости и злости. – Я не знаю что от него ожидать. Зачем он меня позвал? – Леша замолчал. Выдохнул. И пробормотал: – И будь моя воля, не виделся бы с ним вообще.
Шесть лет. После того, как отец вышвырнул сына из страны, сказав, что лучше он сам его убьет, чем допустит, чтобы он вернулся. А потом... через столько времени вызывает обратно. Подозрительно выглядит. И сразу возникает множество вопросов зачем, почему и так далее. Я бы места себе не находила, гадая. А вот Леша... Его душа – для меня в большинстве своем потемки. Но все равно я просто обязана сделать это.
Я обхватила ладонями его лицо и уверенно сказала:
– Все будет хорошо. Это же твой отец, в конце-концов. Что плохого случится?
Была обязана успокоить. Если Леша продолжит волноваться и злиться, ничего хорошего не произойдет. Прежде всего – для него.
Он усмехнулся и перевел взгляд на поля.
– Кто знает...
***
Он проснулся рано утром. Без всякого будильника, хоть и завел его, так, на всякий случай. Прекрасно зная, что проснется именно тогда, когда нужно. Кто бы знал, чего ему стоило заставить себя закрыть глаза, успокоиться и уснуть! Волновался... Лекс признался в этом Соне вчера. Но перед этим признался самому себе. С трудом.
