Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

   Макс усмехнулся, и никогда раньше его усмешки не были такими пугающими.

   – Я своими руками исполню давнюю мечту.

   И он не шутил. Нисколько. Развернулся и собрался идти в подтверждении своих слов. Тиль, конечно, растерялась, перепугалась, но она не могла допустить такого развития событий. Она тоже ненавидела Каролину... но чтобы из-за этой швали...

   Девушка что есть силы вцепилась в руку Макса и потянула на себя.

   – Не надо! – взмолилась. Макс махнул рукой, пытаясь освободиться от помехи... Натертый вчера пол сыграл плохую шутку. Тиль поскользнулась и рухнула на пятую точку, отпустив руку и жалобно ойкнув.

   А Макс... Макс подумал, что именно он так сильно оттолкнул девушку, что она упала. Парень растерялся, но... Но.

   – Прости, Кристиана, я не могу по-другому, – покачал головой он и быстро вышел. Даже если бы Тиль умудрилась вскочить и броситься вдогонку, она бы не смогла догнать решительно настроенного Макса.

***

   Он загонял ее. Как зверя. И это слово, и сам процесс затягивал, дарил такое наслаждение, что не передать никакими словами. А еще это чудное ощущение власти над чужой жизнью? Ведь сколько бы она не бегала, все равно не сможет убежать – она попала в талантливо расставленную ловушку.

   Его выбор пал на самый неблагоприятный район Лондона. Отличное место, где никто и никогда не помешает, если подкрепить просьбу валютой. Как ему и обещали – никого на выбранных улицах не оказалось. Окна и двери заперты, и никто не услышит полного паники крика. Просит помочь, тварь... но ее некому услышать. Тут только он, она и парочка охранников, закрывающих некоторые улицы. Нужно, чтобы она бежала только вперед.

   Сам Макс не чувствовал усталости, хоть и гнал ее довольно долго. Он вообще ничего не чувствовал кроме азарта и предвкушения.

   Макс уже давно решил, что сделает. Да... сколько же раз он мечтал об этом... Парень правильно сказал – он исполнит свою давнюю мечту. Использует подходящий момент. Навсегда сотрет всякое упоминание об этой твари. Но сначала он убьет ее, постаравшись причинить столько же боли, сколько причинила она всем им. И еще немного.

   Осталось еще немного. Насколько Макс знает эти улицы, сейчас дорога сделает поворот направо...

   Вычурно одетая девушка вопила, колотя по гладкой стене, перекрывающей путь. Слишком высокой, чтобы перелезть, но это не значит, что она не оставляла глупых попыток. Или страх настолько захватил, что превратил в тупое животное?

   Макс остановился, наслаждаясь зрелищем. Каролина не сразу ее заметила, поглощенная бестолковой борьбой со стеной, но когда заметила – в ее глазах не осталось ничего, кроме животного ужаса. По скромному мнению Макса именно такое выражение наиболее подходит к этому красивому личику. Парень расплылся в широкой улыбке, демонстративно поигрывая кастетом, еще сильнее вгоняя в ужас его жертву. Да. Именно так. Жертву. Теперь они поменялись ролями.

   – Ну, здравствуй, детка.

   Каролина распласталась по стене, смешно елозя по ней ладонями, словно пыталась нащупать щелку, чтобы проскользнуть в нее и сбежать. Не все так просто, детка. Все продумано, все проверено. Макс не мог позволить себе допустить ошибку. Так что если ты не решила резко отрастить нетопыриные, как раз подходить к мерзкой натуре, крылышки, тебе не убежать. Парень, полностью довольный собой и своей задумкой, еще раз улыбнулся. И от него не укрылось, как побледнела Каролина, став по цвету напоминать облезлую белую штукатурку за ее спиной.

   – Что тебе от меня надо? – тихо выдавила она, не сводя внимательного взгляда с руки Макса. Как раз той, на которой был кастет. И пусть она была напугана, это видно как по лицу, так и по голосу, но последний сохранил остаток высокомерности. Даже в этой грязной и темной подворотне она все еще пыталась сохранить былое "величие". Идиотка. Но Макса это нисколько не раздражало. Он и сам был удивлен своей умиротворенности, пришедшей на смену бешенного адреналина гонки.

   – Что мне надо... – задумчиво повторил парень, делая два медленный шага Каролине. Интересно, она решила своим худосочным телом продавать дыру в стене? Забавно она реагирует, но... не так, как хотелось бы Максу. Он, когда закончилась гонка, стал спокойнее, и Каролина тоже, видимо, подуспокоилась. Перестала так бояться. А зря. – Мне нужно, чтобы ты исчезла из наших жизней. Навсегда. – И она поняла, что Макс имел в виду. Не переезд. И парень подтвердил ее догадки, крупными буквами отразившиеся на перекошенном личике: – И я собственными руками заставлю тебя исчезнуть.

   – Не боишься что сядешь? – ядовито спросила она. Макс философски вскинул брови и пожал плечами.

   – Это вряд ли. Понимаешь ли, детка, здесь, – парень развел руками, – никто и ни о чем не заикнется. Но если вдруг, каким-то невероятным образом, все же найдутся свидетели, и более того – меня осудят, а дражайший папочка не сможет помочь... Так и быть, сяду. Это хорошая плата за то, чтобы освободить Лондон от твоего присутствия.

   – Лондон? Или твоего братца?

   Макс усмехнулся.

   – Догадливая девочка.

   – Тогда давай, убивай, чего медлишь?! – истерично выкрикнула Каролина. Похоже, до нее дошло что все уже решено, ничего не изменишь, вот ей и снесло голову. Решила напоследок показать, какая она бесстрашная? С такими-то глазами?

   А медлил Макс не просто так. Ну, во-первых, ему нравилось происходящее, а во-вторых – нужно было кое-что узнать...

   – Да вот, спросить хочу. – Парень завел руку за спину и вытащил револьвер. Кто знал, что, купленный просто так, он когда-то понадобится. Дуло направилось в лоб забившейся в угол девушки. Это хорошо, не промахнется. Большим пальцем взвел курок. Руки даже не дрогнули, а ведь он собирался лишить человека жизни. Где страх? Где неуверенность и чувство, что так нельзя поступать? Только безграничная радость, что, наконец, все разрешится. Все станет хорошо, и больше Макс не будет бояться, что эта девка снова вернется и причинит вред его любимому брату. А еще нетерпение. Хотелось поскорее подвести конец этой истории.

   Но рано. Пока рано.

   – Для начала я хочу спросить, зачем ты прилипла к Алексу после смерти Джулии. Ты знала, где будет похоронена эта девочка, и более того – ты ведь знала и то, кто будет на похоронах. Какие семьи. Возможно, ты задумала втереться в доверие к одному из Немриных или МакКейнов. Но почему ты выбрала именно Алекса?

   Почему события, причинившие боль, так трудно забыть? А если и удается, но почему они так легко вновь всплывают? Картинки, которые задвинул так глубоко, встали перед глазами. Яма, быстро заполняемая водой, хлещущей с неба уже который час. Покореженное тело друга, его сестры и матери, которых хоронили закрытых гробах. Холод, льющаяся по лицу вода, давно промокшая одежда. Ледяной ветер, срывающий последние листья с деревьев. Серость. Блеклость. Черная толпа людей. То, что все они молчали, угнетало еще больше. Каждый удар сердца отдает болью в груди. Так хотелось расплакаться, как девчонка, но он крепился. Он должен был быть сильным. Сбежавший из больницы Алекс, замерший на самом краю ямы, еще немного – и он поскользнется, упадет, но Макс крепко держит его за плечо. Застывший взгляд, направленный на черный гроб. Он еще ни слова не сказал с того времени, как случилась авария. Это должен был быть семейный выезд на природу. Немрины и МакКейны знали друг друга не одно поколение, ведь именно эти две семьи и основали АйЭр. Дети росли вместе, с пеленок, жили рядом, считали друг друга братьями и сестрами.

   Две машины. И так получилось, что кроме как Арабеллы МакКейн за рулем, в первой машине были только Джек, как самый взрослый, сидящий на переднем сидении, и Макс, Мари, Алекс с Джули. Кристиана тогда заболела, и сколько раз, далеко не набожный Макс благодарил бога, что та не поехала с ними.

   Глупая авария. И жестокая. Кто-то подрезал шланг с тормозной жидкостью, дорога была извилистой, и машина на полной скорости врезалась в скалу. Водитель и Джек погибли на месте. Максу повезло, его только примяла дверца, одновременно защитив, Марину, которую Макс успел разве что столкнуть вниз, сжали два сидения, переднее и заднее, но отделалась она переломами ребер. Алекс... Макс не успел, он думал, что брат сделает хоть что-то, чтобы спасти свою жизнь... А он – застыл. И если бы Джулия – она всегда думала о других больше, чем о себе, – не закрыла брата своим телом, Алекс бы не выжил. Ему передавило ногу, но больше – ничего. Джули защитила его от брызнувших осколков и искореженного металла.

   Было очень много крови. Джули тоже умерла, там, в машине, пусть и через несколько минут позже своего старшего брата. У них на глазах. На глазах у Алекса.

   Было сложно очнуться и вернуться именно в это время. Подавить глухую боль. Макс поднял голову и встретился с глазами Каролины, в который нашел насмешку. И от спокойствия не осталось и следа. Дуло снова уставилось в голову этой твари, посмевшей надсмехаться над тем, что ему дорого.

   Стоп... она не может знать, о чем думал Макс. Не может. Только это заставило его не спустить курок.

   Каролина облизала губы и проговорила:

   – Можешь мне не верить, но мне стало жалко мальчика. Никто не хотел понимать, каково ему было в той искореженной коробке, и что он пережил, заляпанный кровью той, кого он так любил, далеко не по-детски.

   Макс вздрогнул. Слова как хорошая пощечина. Но он пытался докричаться до брата! Пытался, столько раз, но тот раскрылся в себе и не собирался никого пропускать свою душу!

   Не понимает... она ничего не понимает... Его единственный друг погиб, сестра покалечилась, брат перестал реагировать на окружающий мир... Почему никому и никогда не было дела до того, что ОН пережил? Почему Макс должен был делать вид, будто и не больно совсем? Быть сильным... почему именно он?!

   А Каролина, будто нюхом почуяв слабину, продолжал, потихоньку скользя по стене, обходя застывшего Макса.

   – Он нечасто, поначалу, разговаривал. Но все его разговоры были о прошлом. О его чувствах. О его боли. И я была единственной в то время, кто понимал его. Как никто из вас. А вы все его бросили. Только я одна помогала, пусть и не без выгоды для себя. И за то, что Алекс стал подобием нормального человека, а не остался овощем, мог бы и поблагодарить.

   Каролина задела за живое. Макс так глубоко ушел в себя, что не замечал перемещений девушки. И если бы не последняя фраза, Каролине удалось бы сбежать. Парень свистяще выдохнул и метнулся к ней. Удар. Локоть к горлу, чтобы удержать тварь от сползания на асфальт, револьвер под подбородок, чтобы не смела опускать голову.

   – Благодарить?! – прошипел он ей в лицо. – Сука, за твои игры тебя нужно убивать. Медленно, по кусочку разрезая, заставить захлебываться воплями, собственной кровью и кусками внутренностей!

   Каролина, блестя безумными глазами, хохотнула.

   – А ты не веришь, что я его любила? Своеобразно, конечно. Мне нравилось иметь в своих руках такую красивую игрушку, которая делала все, что бы я не захотела. Раб, который шептал, что продолжает жить только благодаря мне. Ради меня. А когда тебя принимают за бога, это приятно... – Ее смех прервал еще один удар взбесившегося Макса. Пока парень удерживал остатки здравого смысла, но с каждой репликой становилось все труднее.

   – Зачем ты пришла на кладбище, Каролина? Что ты тогда задумала, маленькая *цензура*? – раздельно проговорил Макс. О нет, он не забыл о самом главном вопросе.

   – Нужны были деньги, – прохрипела девушка, едва двигая покалеченными губами. – Я хотела втереться в доверие к старшему МакКейну, его жена же сдохла, но на глаза попался твой братец. Капитал Немриных намного больше, чем у этих гребаных шотландцев. Ради него я была готова повозиться с тринадцатилетним мальчишкой. – Она попыталась ухмыльнуться. – А он не промах оказался. Такой неопытный, но сколько у него было энергии... и желания мне угодить. Превосходный любовник. Не каждый взрослый сможет не надоедать мне целых три года.

   Макс занес руку, но опустил ее. Он знал, что если сейчас сорвется, то не сможет остановиться. Еще немного. Один только вопрос.

   – Зачем ты приехала снова? – Парень бесцеремонно встряхнул вздумавшую закатывать глаза тварь, добиваясь ответа.

   – Я влипла. Мой бывший босс кинул меня... срочно нужны были деньги. А тут слух что... Алекс вернулся... Я бы взяла деньги и ушла...

   Макс презрительно скривился. У этой подстилки нет ничего за душой. Деньги, деньги... только они всегда ей и были нужны.

   Все. Он узнал все, что хотел. И теперь можно заканчивать.

   Револьвер где-то там, за спиной валяется – он мешал. Но даже если бы он был в руках, Макс не выстрелил бы. Слишком быстро.

   Каролина будто почуяла его решимость, а может просто лицо парня было такое красноречивое. Девушка взмолилась:

   – Макс... отпусти меня... клянусь, я исчезну из вашей жизни раз и навсегда. Не убивай меня. Пожалуйста...

   Вполне возможно, что если бы она промолчала, все пошло по-другому. Но увы.

   – Ты еще меня просить смеешь?!

   Макса уже нельзя было остановить. Обычно спокойный, сдержанный и веселый человек так сильно ненавидел, что изменился. Перестал себя контролировать. Обезумел. Из-за своих чувств и желаний, из-за вернувшегося ощущения "бога"... Каролина скрючилась на асфальте, пряча лицо в коленках и прикрывая голову, пытаясь хоть как-то защитится от пинков.

   – Правильно... бей... – Прохрипела она, поднимая голову, и впилась взглядом в глаза Макса. Это сбило его с толку, и парень опустил ногу. Проблеснуло сознание. – Бей беззащитную девушку. Ведь это все... кха... что ты можешь. Слабак. Правильно... говорил Алекс. Не брат – тряпка. Ни на что... не годная. А ты знаешь, что он ненавидит тебя намного сильнее, чем меня? Он считает, что ты... во всем виноват. Это ты предложил поехать... он говорил, что только ты виноват в ее смерти. Во всех смертях. У тебя руки по локоть в крови... Подумаешь... еще капнет.

   Голова пошла кругом. Совершенно опустевшая.

   Сколько раз он слышал эту фразу... виноват... виноват... отовсюду, все шептались...

   – Я не виноват!! Не я резал тот шланг! НЕ Я! – заорал Макс, вцепившись в собственные волосы, пачкая пряди и кожу в крови, но совершенно этого не замечая. Он ничего не замечал, не слышал, кроме шепота из прошлого: "виноват... это он виноват", на разные лады, разными голосами. Он ведь тогда вернулся... чтобы снова убежать. Чтобы больше никто не обвинял его в смерти друга. – Почему всегда и во всем виноват я один? Почему никто не хотел замечать, как МНЕ больно? Старший брат, преемник... Почему никто в упор не желал видеть во мне ЧЕЛОВЕКА?!

   А пока Каролина, пользуясь шансом, сумела встать. И решила подлить масла в огонь. Ведь тогда шанс будет более реальным.

   – Потому что ты никому не нужен. Как тогда, так и сейчас... Ты и сам это понимаешь. В этом мы с тобой похожи, Макс.

   Никто из них не успел ничего сообразить. Макс сам не понял, как он успел поднять с дороги пистолет и выстрелить. Он целился в голову, но руки так дрожали, что парень промахнулся. Но все равно попал. Девушка вскрикнула схватившись за бок. И вряд ли услышала шипящую фразу:

   – Мы с тобой не похожи.

   Макс балансировал на грани, все больше и больше кренясь в темноту. И упал. Он больше не будет бить, нет... теперь он убьет. Всего-то нужно поддержать за запястье другую руку, сжать покрепче рукоять, чтобы теперь уже наверняка попасть.

   – Макс, стой!!!

   Парень узнал голос. Отвлекся. А Каролина выбила у него из рук револьвер, побежала... пусть и удалось убежать не далеко.

   Макс не успел бы поднять оружие, к нему неслась Тиль. Девушка чуть не сбила его с ног, и из-за того, что поздно затормозила, и из-за того, что влепила смачную и отрезвляющую пощечину.

   – Что на тебя нашло?! – взвизгнула она. Макс растерялся, попросту не зная, что ответить. А думать ему не дали. Тиль деловито схватила его за руку и потащила прочь. – Все, хватит, убираемся отсюда! Живо!! – От окрика, как это ни странно, ноги парня действительно стали передвигаться быстрее. Она только один раз притормозила и обернулась.

   – А ты чтобы все забыла, что здесь произошло. Иначе будет хуже.

   Каролина никак не отреагировала на эти слова, продолжая лежать на асфальте. Сдохнуть она не могла от такой ранки. Выжидала, пока они уйдут... Всколыхнувшейся ненависти пришлось успокоиться, а Максу – на буксире тащиться вперед, до самого авто охраны. Тиль с не женской силой втолкнула парня внутрь, и села сама. Машина сорвалась с места безо всяких приказов.

   Они нескоро заговорили.

   – Как ты меня...

   – Как нашла? – перебила Тиль, спокойно так... зато через несколько секунд уже трясла его, схватившись за майку. – Да уж, придурок, пришлось мне побегать! Отцу твоему позвонила, он – уже твоим охранничкам. Они рассказали о твоем "гениальном" плане! И пока ты гонялся по городу за машиной Каролины, я сразу поехала сюда. И едва не опоздала!!

   Макс закатил глаза, представляя весь этот переполох и его последствия.

   – З-замечательно, ты впутала отца...

   – Так тебе и надо, – процедила Крис. – Герой хренов... поперся он спасать брата. Убивать во имя великой цели! Идиот!

   Его отпустили неожиданно. Макс не успел избежать "радостной" встречи затылка и стального корпуса авто. Перед глазами заплясали веселые точки, а когда они рассеялись Макс удивленно заметил, как изменилось лицо Тиль. Было такое, что парню казалось – она вот-вот убьет его, но теперь оно стало... такое беззащитное и усталое. Кольнул стыд. Но слегка.

   – Скажи, ты и правда убил бы ее? Вот так, просто?

   – Да, – не задумываясь, ответил Макс. – И нисколько не пожалел.

   Ответ Кристиль очень не понравился. Она набычилась, скрестила руки и зловеще протянула:

   – Как приедем, мы поговорим. Ой как поговорим!

36

   Вот что значит – практика и много усилий! Гордо вскинув голову, осмотрела все это богатство. На трех больших тарелках – две из них одолжены у Марты – красовалось то, что заняло все мое утро, начиная от шести и до одиннадцати часов. И ведь даже кухня сияла чистотой! Что и меня саму удивило. Расту?.. Или правильнее сказать – взрослею? Впрочем, это не важно. На первом блюдце лоснились золотистые оладьи. Ага, золотистые, а не черные. Гордость переполняла меня: впервые я ничего не сожгла. Наверное, это дело нужно отметить... В красный кружок и ежегодно отмечать как величайший праздник под названием: "Мы не умрем с голоду!". Как-то так. На втором блюдце у нас стейки. Облизнулась. Причем, прожаренные – сама пробовала, и едва сумела ударить себя по загребущим рукам. Не себе же готовила. А на последней возвышалась горка еще исходящего паром рагу. Не буду вспоминать, как я маялась с овощами... но что не сделаешь ради любимого, которому резко захотелось пожевать чего-то травяного.

   Я не слышала Лешиных шагов, зато прекрасно чувствовала его приближение. И так уже несколько дней – похоже, я отрастила на спине какие-то био-локаторы, реагирующие только на одного человека. Он положил подбородок на мое плечо и тихо присвистнул.

   – Ничего себе. – В голосе явно проскальзывало удивление вперемешку с восхищением. Мне такая реакция очень льстила.

   – Правда я молодец? – с широкой улыбкой полуобернулась к Леше. Он кивнул.

   – Правда.

   Едва ощутимое кожей касание пальцев, от виска к губам... как же он любит так меня мучить. И прекрасно уже успел изучить, что от такой легкой ласки подкрепленной внимательным, глубоким взглядом я таю и перестаю осознать, что творю. Но не в этот раз. Я отодвинулась и практически ткнула ложкой, которую все продолжала сжимать, в нос этого соблазнителя, предупредив:

   – Не надо меня отвлекать. Вареньем вымажу!

   Хотя-я... я его итак уже вымазала. В Лешкиных глазах заплясали насмешливые чертинки, а это – самый главный признак того, что парень что-то задумал. Ну так и есть. Чуть разогнувшись, он поймал ложку ртом, с тихим: "М-м-м" облизал ее. И все это не сводя с меня взгляда. Вот как это называется?

   – Серьезная угроза, – согласился он и убрал руки, отступая. – Ладно. Клянусь, приставать не буду... в течение минут десяти. – И, весь такой довольный, уселся на стул, откинувшись на его спинку. – Время пошло.

   Я тихо-тихо рассмеялась, когда отвернулась.

   Живое лицо, не маска. Я сумела добиться того, чтобы он стал самим собой. И из нашей жизни мы вместе вырвали все странички, хоть как-то связанные с той блондинкой... как и с Максом. Тиль. Мари. Его отцом. Мы с удовольствием забыли про всех, весь мир! Он ведь нам совершенно не нужен. И мы словно попали на другую планету, где кроме нас никого не было, как не было никаких условностей и правил. Где могли жить только ради друг друга. И это прекрасно. Как же я хочу, чтобы так и продолжалось!.. Хм, а ведь это хорошая идейка! Может, и правда попросить Лешку: он же у нас хранитель семейного – как же это здорово звучит! – капитала. Возьмем и махнем куда-нибудь на Карибы... или где там еще сохранились необитаемые острова? Хотя, наверное будет трудно выжить в джунглях. Два главных вопроса: где и как жить, как и что готовить? Впрочем, и тут можно придумать выход. Купим яхту, туда все и сгрузим! Ой, а сколько она стоит? Все же, как ты не промывал по этой теме Леша мои мозги, я не могу привыкнуть, что деньги больше не нужно жалеть. Не могу – и все тут! У кого-то бездумные траты в крови, а у кого-то...

   Ладно, чего думать? Чуть позже, после завтрака, и спрошу. Две головы лучше – что-нибудь да придумаем.

   Я закончила выводить вишневым вареньем улыбающиеся смайлики на оладьях, подхватила тарелку и развернулась к столу, не забыв нацепить улыбку. Теперь это мое правило. Как бы плохо себя не чувствовала – а в последнее время у меня что-то частенько болит голова и мутит, ясное дело, последствия тех переживаний – я должна всегда улыбаться. Подавать своей улыбкой пример, создавать нужную атмосферу, а не утягивать Лешу обратно...

   Мы итак едва оттуда вынырнули.

   Придвинула тарелку поближе к предвкушающее сверкавшему глаз парню, а сама уселась напротив. Да, я была немного голодна, но есть не стала. Я просто хочу еще немного полюбоваться на любимого, сохранить чуть подольше теплое ощущение что мы – настоящая семья. В последнее время я снова очень часто об этом мечтаю. Дом. Семья, где любят друг друга до безумия, где каждый день необыкновенен. Возможно... дети?

   Тряхнула головой, пряча усмешку в кулаке. Вот кто скажет – что со мной? Разве это мысли девятнадцатилетней девушки? Уж скорее тридцатилетней дамы, не меньше.

   Не успела я оглянуться, как все – не только оладьи, разве что мясо я отложила еще до этого, к обеду – оказалось сметено. А порции я не маленькие приготовила. Мне оставалось только растерянно глазами хлопать. Леша с довольным вздохом откинулся назад, устроив ладони на заметно выпирающем из-под майки животе, и вместо того, чтобы спасибо сказать – стал сверлить взглядом.

   – А теперь вернемся к вчерашнему разговору.

   Мысленно застонала. Снова-здорово! И что за идея фикс? И что я только не перепробовала, он все равно на своем стоит и вот так же, как сейчас сверлит взглядом.

   Изогнула брови, молитвенно сложила ручки и очень жалобно протянула:

   – Ле-еш, ну давай не будем. Не хочу я никакого праздника!

   – Надо, – совершенно не купился он. И привычная каменно-непробиваемое лицо, ожидающий взгляд. Вчера я и познакомилась с этим выражением, а заодно и с еще одной гранью Лешкиного характера – если он хочет, значит никакие возражения не принимаются. А у меня порой – особенно в таких ситуациях – просыпалась ослиная упрямость. Что там говорят? Нашла коса на камень? В прошлый раз разговор удалось свернуть на... другую тему. Думаю, и в этот раз все мои попытки окажутся бесплодны, а это значит – нужно сразу приступать к запасному плану.

   – Да я его лет с трех не праздновала! – возмутилась, сгрузив все тарелки в раковину, ополоснула руки и медленно подошла к парню. Замерев буквально на пару секунд перед ним, протянула руку. Пальцы пробежались по шву выреза майки, едва-едва задевая теплую кожу, и так до плеча, одновременно с этим захожу за его спину. Теперь кончиком ногтя, нисколько не надавливая, просто дразня, провести вверх по напряженной, податливо изогнувшейся шее, услышать тихий выдох. Сердце забилось чаще. А теперь повторить контур уха и накрутить на палец у виска короткую прядку, несильно потянув на себя. Пока хватит. Ладони скользят по груди, где и останавливаются. Ты ведь так не любишь, когда я перехватываю инициативу, да и, признаться, такое поведение мне не свойственно. Хоть теперь я и знаю, что и как делать – не тебе одному, любимый, заставлять меня парочкой прикосновений забывать обо всем.

   – Так может пора начать? Тем более – двадцать лет. Юбилей, круглая дата.

   Голос почти не изменился. Насмешка сохранилась, но тон стал немного ниже. Может, другие не заметили таких маленьких изменений, но только не я. И все прекрасно поняла.

   – Ой, только не надо говорить про юбилей, – поморщилась. – Я сразу ощущаю себя шестидесятилетней теткой! – Грудь под ладонями заходила ходуном. Это что... – Чего ты смеешься? – воскликнула, пристукнув кулаком по его груди. – Я серьезно!

   Леша запрокинул голову, и я потерялась. Боже, сколько искренности и счастья в глазах, улыбке... мое самое главное сокровище.

   – Старушка дряхлая моя... – насмешливо процитировал он Пушкина, положив ладони поверх моих. Ах, вот как? Я склонила голову и прошептала, едва задевая губами впадинку ключицы:

   – Если я старушка, то ты – развалина. – И довольная выходкой отстранилась. Ох как нехорошо заблестели Лешкины глаза...

   – Это я развалина? Кто-то сейчас напросится!

   – Боюсь-боюсь... – засмеялась и подалась навстречу его губам.

   Пока дело не дошло до критической точки, когда уже невозможно остановиться, с большим трудом разорвала поцелуй.

   – Лешк?

   Потребовалось время, чтобы выражение зеленых глаз стало более вменяемым. Да и я навряд ли была лучше. Но в голову пришла одна идейка, и мне жуть как захотелось воплотить ее в жизнь.

   – М-м? – наконец, вопросительно промычал парень.

   – А давай прогуляемся?

   После этой фразочки он окончательно очнулся. Поначалу удивился, но быстро пришел в себя. За последние дни он привык к моим чудачествам. А я и сама не понимала, почему у меня так часто меняется настроение и случаются какие-нибудь внезапные "сдвиги".

   – Где? – смиренно поинтересовался Леша, впрочем, не делая попыток расцепить руки на моей талии.

   Недолго дума, ответила:

   – Где-нибудь. Там, где не будет никого, кроме нас. Не хочу вообще никого видеть.

   Просто я поняла, что за последние дни мы ни разу не выходили на улицу. Было... немного страшно, и мы отгородились высокими стенами от остального мира. Но ведь нужно проветриться, подышать свежим воздухом... Только, как уже сказала, чтобы никого рядом не было, ни знакомых, ни незнакомцев.

   – Как и я. – В его голосе проскользнули холодные нотки, но пропали так быстро, но впору задумываться – а не показалось ли? – Только ты понесешь ответственность за свои действия, – пригрозил он. Хех, ну нашел чем пугать! Но я послушно сделала испуганное лицо. Да-да, я очень боюсь. Только мне совсем не поверили...

   Все разрушил звонок в дверь. Этот чужой, инородный нашему миру звук пронесся по первому этажу. Еще один, более длинный. Мы замерли, кто как, продолжая буравить несчастную дверь, видную из кухни, взглядами.

   – Открывать не будем.

   – Хорошо, – согласилась. Он озвучил и мое желание. Я совершенно не хочу знать, кто стоит за этой дверью, зато очень и очень хочу, чтобы этот нежеланный визитер ушел как можно скорее.

   И... почему нас не предупредила охрана? У меня есть подозрение, но оно мне не нравится.

   "Гость" продолжал трезвонить. Пошла уже третья минута, и подозрение укрепилось.

   – А давай через окно вылезем? – предложил Лешка. Причем, на полном серьезе. Я так прикинула... и кивнула. А почему бы и нет? Тем более что дверь все равно никто из нас открывать не собирался, как бы настойчив ни был визитер, а слушать как трезвонит звонок – нервирует. Так что лучший выход – улизнуть из дома.

   – Партизанить будем? – предвкушающее потерла ладони.

   – Именно! Ну так как? Хотя, нет, погоди, – вскинул он руку. С задумчивым видом походил по кухне. Вдруг затормозил, лицо просветлело. – Есть идея, объявил он, а... потом взял и встал на одно колено, протянул ко мне руки и высокопарно затянул: – Кхм, о, моя принцесса! Башня такая высокая, но я пришел за вами, чтобы освободить из плена. Вы пойдете за мной?

   Я сдержала неуместное хихиканье – все же меня спасать пришли, – выпрямилась, вздернула нос и отставила в сторону ногу, обутую в пушистый тапок, прошлась по своему принцу откровенно приценивающимся взглядом. И вот, милостиво разрешила:

   – Так уж и быть. Пойду. Здешний дракон страдает такой отрыжкой, просто дышать нечем, – демонстративно сморщилась и помахала ладошкой перед носом, всем видом доказывая свои слова.

   Определенно, во мне умерла великая актриса!

   Теперь пришел черед "принцу" сдерживать смех.

   Любимый с благодарным лицом и выпученными глазами выпрямился, подщипнув края карманов широких спортивок, сделал что-то вроде книксена. Рассыпаясь в благодарностях, допятился до окна, в которое и выпрыгнул. Ага, вот так взял – и перемахнул. Я вихрем подлетела к подоконнику. Да нет, ничего с ним не случилось. Стоит, смотрит выжидающе, раскинув руки.

   – Пры... – громогласно начал он, но вовремя понял, что шуметь нам нельзя, и начал заново, только теперь шепотом: – Прыгайте, принцесса, я вас словлю!

   Перевесившись через раму, на глазок прикинула расстояние от подоконника до земли. Если мой глазомер не ошибается – а он и не ошибается, натренирован чертежами, – больше чем два метра будет. Это вот так, свесившись, расстояние не внушает особого трепета, но что будет, когда я встану на подоконник? Или не вставать? Сесть, ноги перекинуть наружу и соскользнуть? Хоть не так страшно будет.

   – Ну смотрите, мой принц, – таким же шепотом предупредила, исполняя задумку. – Не словите – дракону, который ломится в мою дверь, скормлю!

   Шершавая стена слегка задела спину – оттолкнулась недостаточно сильно, но до царапин дело не дошло. И я даже не взвизгнула, когда решительно прыгнула вперед, в объятия Леши. Наверное, дело в том что я доверяю ему, больше чем себе. Он не дал бы мне упасть.

   – Куда теперь? – спросил парень, поставив меня на траву. Как же хорошо что я не поддалась уговорам Марты и не понаделала клумбы еще и вокруг здания.