Текст книги "Тайны подводного Каспия"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Профессор подумал, что это имя может вызвать ажиотаж, поэтому преднамеренно сменил его другим. – Фархад. – Откуда к вам попал этот меч? Его подарил мне владелец оружия – Гошгар, – вспомнив имя, упомянутое кузнецом, ответил подследственный. – Когда он вам его подарил? – с сердито-деловым видом поинтересовался мужчина лет пятидесяти с поредевшими на висках светлыми волосами.

Он сидел за столом, а рядом с ним, записывая показания допрашиваемого, находился помощник-дибир. Второй был намного моложе первого, и менее гневлив и проницателен. На его грубом лице не было ни малейшей эмоции. Дибир был похож на истукана с движущейся время от времени рукой. Его начальник же по характеру был холериком, очень энергичным и нетерпеливым человеком. – Ну, я жду вашего ответа. Когда он подарил вам свое оружие? – В прошлом году. Лжешь, негодяй! Гошгар погиб два года назад, – стукнув кулаком по деревянному столу, повысил тот голос.

Джафар прикусил губу, поняв, что допустил ошибку. – Ты еще утверждаешь, что меч был подарен тебе? – Я хотел сказать, что мне подарил этот меч человек, представившийся Гошгаром. Возможно, это был не владелец оружия, но тот человек так сказал... – Не морочь мне голову этими байками. Твой язык заплетается, когда ты лжешь. Ничего, его быстро смогут развязать палач со своими помощниками. Отведите его в комнату пыток.

Двое солдат подошли к задержанному и вытолкали его силой из помещения. Он сопротивлялся, возмущался, бранился и упрекал начальника в бесчестности и несправедливости, но тот был глух к его негодованию.

Новрузова доволокли до комнаты пыток, раздели до пояса и, уложив на железный стол, заковали руки и ноги оковами.

Капитан охраны, красивый высокий молодой человек, велел одному из солдат обыскать вещи задержанного. Содержимое кожаной дорожной сумки было высыпано на стол и предъявлено на обозрение старшему по рангу. – Что это за диковинные вещи? – разглядывая лежащие на столе предметы, удивленно спросил капитан.

Взяв в руки спрей-очиститель в черном баллончике (употребляемый археологами при раскопках, и переместившийся во времени в кармане Новрузова), он хотел было поднести его к носу, но профессор остановил его предупреждением: – Не нюхайте это! Опасно!

Военный бросил баллончик на стол и с омерзением вытер руку об одежду. Что это? – Ядовитое вещество. – Колдовские штучки? Так ты к тому же и йату? – Смотрите, капитан, что это? – показывая на таблички с надписями, спросил солдат.

Тот, подобрав одну их них и ознакомившись с содержанием, взглянул на подследственного ошеломленными глазами. Взял еще одну табличку, прочитал и приказал солдату немедленно позвать туда начальника тюрьмы и дибира.

Названные лица тотчас явились на вызов. Обнаруженные на подозреваемом предметы были занесены в протокол, и когда начальник ознакомился с содержанием всех табличек, он торжественно воскликнул: – Вот ты и попался, Гиреад! – Я не Гиреад... – Правда? Ты считаешь меня за дурака? Теперь мне ясно, откуда у тебя этот меч. Ты и твои разбойники убили Гошгара и завладели его имуществом. – Клянусь вам, что я не совершал этого. – А кто поверит клятвам убийцы и грабителя? – Поверьте мне, я не тот человек, за которого вы меня принимаете. – Ну конечно, сейчас ты придумаешь тысячи доводов, чтобы спасти свою шкуру, но со мной это не пройдет. – Я не Гиреад... я его... я просто тот человек, который записал его деяния, но я не мард убийца и не имею отношения к их злодеяниям. – Не строй из себя святошу. Тебе никто не поверит. – Гиреад умер, поймите же вы это... Я не лгу. Он скончался во время одного из нападений на караван.... Я говорю чистую правду. Клянусь вам! Клянусь всеслышащим Митрой... – Заткнись, нечестивец! Как ты, отъявленный негодяй, изгой и мерзавец, можешь клясться именем бога? Ты безбожник и богохульник! Грозен бывает Митра, когда подлецы произносят его имя. За твои преступления тебя ждет смерть! Уведите его в темницу. Все, что надо было узнать от него, я уже узнал.

Новрузова развязали и поставили на ноги. При передаче одежды подозреваемому что-то металлическое упало на пол и своим звоном привлекло внимание капитана. Он нагнулся и поднял с пола перстень-печать, спрятанный в маленьком кошельке "благодеяний" священной рубашки. Он взглянул на перстень и разглядел символику на овальной поверхности печати: волка с копьем. Капитан сперва побледнел, а потом побагровел от злости. – Откуда у тебя этот перстень? – прерывисто дыша, спросил он. – Его мне передал один человек, ответил Новрузов и протянул руку, чтобы отобрать перстень, однако тот не позволил ему это. – Лжешь, подлый убийца! – вознегодовал капитан и обрушился с кулаками на заключенного.

Прежде чем Новрузов сумел отреагировать, тот так заехал ему по лицу, что одним ударом уложил на пол. Кровь хлынула у подследственного из носа и окровенила его рубашку и лицо. Капитан ринулся на Джафара, чтобы избить его от души, но окружавшие его солдаты воспрепятствовали этому. – В чем дело, капитан? Что с вами стряслось? Вы будто с цепи сорвались. – Повесьте! Казните этого подлеца! – в негодовании кричал молодой военный. – Четвертуйте его! Предайте его тысячам мук, но не дайте ему уйти отсюда живым! – Уведите его! – скомандовал начальник стражникам, кивнув на Новрузова. – Чего стоите? Шевелитесь! А сейчас выкладывайте, капитан, с чего это вдруг вы так разгорячились?

Новрузова препроводили в темницу и приковали к тяжелым, длинным цепям, прибитым к стене. Условия, в которых содержали заключенных, были просто чудовищными. В сыром, душном и мрачном полуподвальном помещении не было никаких удобств, и единственной радостью для заключенного являлось узенькое оконце, выходившее на главную площадь города. Оконный проем был настолько крохотным, что оттуда еле проникали воздух и свет.

Тюремщики покинули темницу, оставив заключенного наедине со своими хмурыми и тяжкими думами. Для Новрузова истекший день оказался катастрофичным. Он никак не ожидал, что события так круто переменят его планы. – Эх, не везет же мне, – посетовал он на свою судьбину. – Я уже был так близок к Атропату, и вновь упустил его.... Теперь меня наверняка казнят, если и не как Гиреада, то уж точно как колдуна Нуреддина. Впрочем, возможно, мне удастся убедить судей, что я не Гиреад. Но и в то же время мне никак нельзя раскрыть им и свою личность. Что толку будет убеждать их в том, что я не Гиреад, если меня все равно будет ждать наказание за то, что я сын Нуреддина. А от кого мне бояться разоблачения... Меня в этом городе никто не знает.... И никто не сможет опровергнуть мою защитную ложь.... Хотя...

Он вспомнил о том, как открыл свою личность прекрасной Арзу-Хатун. Теперь он сожалел о своем откровении, которое могло стоить ему жизни. В благородстве красавицы он ничуть не сомневался. И единственным, кто мог предать его, был Куфи... – Презренный раб! – задав пощечину евнуху Куфи, вскрикнул Мидат, сын Риязи. – Ты должен был убить ее, а не везти обратно в отчий дом.

Куфи, упав на колени, жалобно простонал: – Помилуйте, господин Мидат! Как я мог убить нашу любимейшую госпожу? Я не посмел бы сделать этого.... да и зачем? – Идиот! Как это зачем? Она станет позором нашего рода! Быть пленницей разбойника! Да еще и вернуться с ним домой! Тебе это ни о чем не говорит, кретин ты эдакий? – О, господин Мидат! Не возводите напраслину на вашу дочь! Не сделала она ничего такого, чтобы запятнать честь своего отца и своего рода. Я был с ней рядом, днем и ночью, и ни разу не видел, чтобы кто-то посягнул на ее честь и достоинство. Клянусь вам великим Ахурой, всеслышащим Митрой и праведной Ардви-Сурой, что дочь ваша чиста как горный ручей и самый прекрасный цветок вашего сада. Не прикасался к ней этот окаянный, я сам тому свидетель. И пусть гнев Митры обрушится на меня и ослепит мне глаза, если я лгу вам. – И ты думаешь, я поверю тебе? – Пусть Ахура-Мазда откроет вам глаза, и вы сами убедитесь в моей правдивости. – Но с чего это вдруг он решил вернуть ее в дом родных? – Не знаю, милейший, какими побуждениями он руководствовался. Сперва он заявил, что возьмет выкуп, потом почему-то отказался от него...

– Вот видишь?! Я был прав! – еще больше распалился тот.

Приведите ко мне Арзу-Хатун! – велел он одному из слуг, находившихся

также в комнате.

Войдя в комнату и увидев все еще стоящего на коленях евнуха, девушка смертельно побледнела. Она догадалась, о чем будет идти речь, но не упала духом и смело взглянула отцу в лицо. Глаза его словно метали молнии, и он еле сдерживал себя, чтобы тут же не наброситься на дочь и не придушить ее. Ответь-ка мне, Арзу, почему этот разбойник-мард пожелал вернуть тебя домой? – Не знаю, отец, – простодушно отозвалась та. – Ты лжешь! – выкрикнул он, и девушка, вздрогнув, отступила назад. – Никто! Ни один мужчина не станет отказываться от права захватчика. – Он не такой, – возразила дочь, и это было ошибкой с ее стороны. – Ах, ты уже и защищаешь его?! – вне себя от ярости завопил Мидат. – Дрянная девчонка. – Он задал ей пощечину такой силы, что она, не удержавшись на ногах, повалилась на пол. – Так значит, он не такой? – схватив дочь за косу, язвительно проговорил он. – А какой же он? А? – тряся ее голову, спросил он. – Ну? Чего ты молчишь? Язык проглотила? Говори, когда тебя спрашивают! – Отпустите меня, отец... Молю вас... Я не сделала ничего дурного... клянусь вам... клянусь... – Из глаз девушки потекли слезы отчаяния. – Не сделала ничего дурного? Ты опозорила меня! Весь наш род! – Нет, отец, я ни в чем не виновата, – проговорила она дрожащим голосом. – Я не знаю, почему он решил привезти меня обратно... не знаю.... мало ли что может взбрести в голову кудеснику Нуреддину... – Кому-кому? Кудеснику Нуреддину? Откуда ты знаешь, что это был он? Говори! Не молчи! больно потянул он дочь за косу. – Я... я услышала, как кто-то из их шайки так назвал его, – солгала Арзу-Хатун, чтобы не навлечь на себя еще больший гнев отца.

Мидат, как и другие горожане, слышал самые невероятные истории о возможностях этого человека, и многие были наслышаны о доброте этого кудесника. Но он не очень-то верил молве, полагая, что приближенный разбойника и сам является таковым. – Я достану этого мерзавца хоть из-под земли, и обязательно прикончу его, – стиснув зубы, промолвил Мидат. Хозяин, позвольте сказать вам, – боязливо произнес слуга, стоящий у двери. Я слышал, что сегодня на рынке поймали какого-то марда. – Что?! – Его уличили в каком-то преступлении и бросили в тюрьму. Может, это тот самый человек? – Мард? В тюрьму?

Мидат, о чем-то подумав, выпрямился и решительными шагами направился к двери. Покинув дом, он отправился в городскую тюрьму, чтобы лично все выяснить.

Последние лучи дневного светила угасали в предвечерье, когда Мидат достиг пункта назначения. Поскольку он был родственником и советником царя, ему не составило труда добиться у начальника тюрьмы встречи с заключенным.

Новрузов, стоя у оконца, с горестными думами провожал солнце, заходившее за покрытую лесом гору. Его грустные размышления прервал скрежет ключа в заржавевшей замочной скважине. Камеру осветил дрожащий свет от пламени факела, который принес мало ясности этому мрачному месту. Следом за тюремщиком туда вошел высокий, светловолосый мужчина лет сорока пяти, богатство и знатность которого проявлялись не только в одежде, но и в его манере говорить и держаться. – Можешь идти, – вложив в руку надсмотрщика звонкую монету, велел тот.

Служивый, устроив факел в стенной подпорке, освободил помещение от своего присутствия. Пришедший некоторое время стоял молча, пристальным взглядом изучая заключенного. Затем сделал шаг вперед, и гордо выпрямился. Меня зовут Мидат, сын Риязи, – представился он, и заметив равнодушие на лице Новрузова, спросил: – Тебе это имя ничего не говорит? – Нет. – Я отец Арзу-Хатун. – А-а! Теперь все ясно, – протянул тот. – Пришли поблагодарить меня за доставку вашей... – Негодяй! Мерзавец! – Не слишком уж радушная благодарность за услугу. – Наградой тебе станет виселица, подлец! – И вы проделали такой путь, чтобы сказать мне то, что я уже знаю? Зря, значит, старались, – с холодным безразличием бросил Джафар. – Ну, чего уставились? Сказали свои сердечные слова, так проваливайте отсюда! Я не в настроении говорить с богатенькими придурками и высокомерными выскочками. Время аудиенции истекло, освободите помещение.

Пренебрежительный тон заключенного рассердил визитера. Выхватив из ножен меч, он приставил его острие к горлу презренного. – Послушай-ка меня, вредное насекомое. Я не из тех людей, которым становится дурно при виде крови, и они лишаются смелости, завидев врага. Я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать твои оскорбления... – А зачем? – бесстрашно спросил тот. – Ты обесчестил мой дом, привезя Арзу-Хатун обратно, а оскорбление чести у нас смывают только кровью. – Что, вы бы предпочли, чтобы ваша дочь стала потехой для разбойников? Я вообще-то не надеялся на благодарность за свой поступок, но и упреков тоже не заслужил. От чистого сердца я помог ей обрести свободу, и не по-мужски будет с вашей стороны винить меня в чем-то, когда я нахожусь в неволе. – Он протянул руку к горлу и отвел от себя клинок. Позвякивая цепями, отошел в дальний угол комнаты и, присев на пол, прислонился к стене. – Если вы в чем-то усомнились, к примеру, в честном и порядочном отношении к вашей дочери, то могу вас заверить, что и пальцем не притронулся к ней. Я понимаю ваши чувства, как отца, хотя у меня и нет детей, но я поступил бы так же или почти так же, как и вы. Но грех обвинять невинного человека, совершившего добро безо всякого злого умысла. – И ты как мужчина можешь поклясться своей честью, что не трогал мою дочь и не говорил с ней? Что до первого, то в этом можете быть уверенным, ну, а второе... Я не могу солгать вам. Да, я говорил с Арзу-Хатун. – О чем же это? – О разном. Ну, к примеру, о науке, знаниях, любви... – профессор осекся, поняв, что сболтнул лишнее. – О любви?! – побагровел Мидат. – Ты говорил с моей дочерью о любви?! – Да не кипятитесь вы так. Мы говорили о теории любви, в общем, о том, что она нужна каждому человеку и что... – Замолчи, негодяй! – Опять вы за свое. С вами и пяти минут невозможно поговорить. Бедная Арзу, ей достался такой жестокосердный и буйный отец... – Я прикончу тебя, сволочь! – Не боитесь, что я нашлю на вас проклятье? Я ведь колдун. Да еще какой! Имя мое у всех на устах. Всемогущий кудесник Нуреддин! Наверняка вам известно, что... – Заткнись, червь! Я прикончу тебя, но иным способом.

Мидат вложил меч в ножны и, резко повернувшись, вышел из тюремного помещения. Сразу же после его ухода туда вошел тюремщик. Бросив любопытный взгляд на заключенного, он забрал с собой факел и оставил Новрузова во мраке.

На следующий день над обвиняемым Джафаром Новрузовым учинили судебное заседание, хотя такое определение слишком громко сказано. Вся коллегия судей, присяжных и даже обвинитель были представлены в одном человеке. О защитнике и речи не было. Подсудимый сам должен был исполнять функции защитника, что практически всегда оборачивается против него.

Нет необходимости углубляться во все подробности этого разбирательства, упомянем лишь то, что Джафар действовал по прежде задуманному плану, пытался убедить судью в том, что он не Гиреад, главарь разбойников-мардов. Оказалось, что судье это известно, и более того, он видел в подсудимом колдуна Нуреддина. Читатель, конечно, догадался, откуда служителю правосудия стало известно об этом. Мидат, используя свое влияние и положение, постарался, чтобы заключенного признали виновным и подвергли казни. Собственно говоря, разбирательство это являлось лишь пародией на честность, и проводилось больше для развлечения судьи, чем для установления истины и разрешения дела по существу. – Казнить завтра в полдень! – вынес судья вердикт. – Как это, казнить? Я ведь вам сказал, что я не Гиреад, и не колдун... и никого никогда не убивал и не грабил.... Так почему же вы выносите такой жестокий приговор? – Уведите его! Он мне противен, – с неприязнью заявил судья.

Стражники подступили к осужденному, выволокли его из зала, расположенного в здании тюрьмы. – Отпустите меня! Я сам пойду! – оттолкнув от себя солдат, выкрикнул Новрузов.

Выпрямившись, он твердым шагом направился к месту своего заключения. Бедняга, совсем рехнулся, – шепнул один стражник другому. – Верно. Взгляни-ка на его походку. Он словно не в темницу идет, а в тронный зал. Точно! Тронутый он, а никакой не колдун.

Достигнув сырого и темного помещения, Джафар обратился к одному из солдат: – Служивый, будь добр, окажи услугу человеку, которого завтра ждет виселица.

Стражники переглянулись. – Если это не противоречит правилам, неуверенно протянул один из них. – Пожалуйста, передай вашему капитану, что я желаю видеть его. – Я-то передам, но не уверен, что тот согласится прийти. – Прошу тебя, сделай так, чтобы он пришел. Скажи, что у меня к нему важное сообщение касательно перстня.

Служака согласился оказать услугу и, заковав заключенного в оковы, вышел за дверь.

Прошло менее часа, и человек, которого Новрузов желал видеть, предстал перед ним. – Ну, говори, что ты хотел сказать, у меня нет времени на убийц. – Помнишь то кольцо, которое ты отобрал у меня... хотя я так и не понял, почему.... так вот, я хотел бы попросить тебя отослать его с кем-нибудь в Хагматану в дом Марифа, сына Кутира. Передай его кому-нибудь из родных и скажи, что покойный перед смертью велел отдать кольцо какому-то Аккуси... или кому-то приблизительно с таким именем. Я толком не смог разобрать его последнее слово.... Но старший сын Марифа, Гафар, умный мальчик и наверняка будет знать, кому предназначалось кольцо... Ты выполнишь мою просьбу?... Что с тобой? Ты так побледнел... – Ты знаешь Гафара? – Да, и ты тоже? – удивился Новрузов. – Где ты с ним познакомился? – В их доме. Я около трех месяцев гостил у моего товарища Марифа. – Товарища? И поэтому ты его убил? За его доброту к тебе? – Я не убивал его.... Это все марды.... Это они... Я и сам там был на положении не больше, чем раба.... Куда ты уходишь? Постой! Ты выполнишь мою просьбу? Капитан! Капитан!

Однако тот не откликнулся на зов Джафара.

* * *

– Ты такой счастливчик, – принеся свежеиспеченный в тендыре* хлеб

и молоко, сказал Новрузову тюремщик. – Да уж, счастливее не бывает,

вяло ответил ему заключенный. – Нет, кроме шуток. Если бы я угодил в

тюрьму, вряд ли за меня кто-нибудь пришел просить. А за тебя только за

вчерашний вечер пришли просить три человека. Первый из них был слуга

какого-то богача, точно не знаю, как его звали, второй был сын знатного

вельможи, имя его я знаю, но не скажу, и напоследок помиловать тебя

просил и капитан... – Какой еще капитан? – Да наш капитан... капитан

Аккуси... – Как ты сказал? – Капитан Аккуси, – растерянно повторил

тюремщик. – Хотя я больше всего не могу понять его порыва. Сперва он

говорил, что ты убийца его брата, а теперь ему вздумалось отчего-то

спасать тебя... – Его брата? – Да, Мариф, кажется, так его звали.

Аккуси брат Марифа? – Верно. Его младший брат. – Это же замечательная

новость! – воскликнул радостно Новрузов. – Аккуси – брат Марифа!

______________ * Тендыр – печь для выпечки хлеба и др.

Видя перемену в настроении заключенного, тюремщик изумленно вылупил глаза. – Ты что, безумец? Да-да, точно это так. Вы поглядите-ка на него! Сегодня его казнят, а он тут прыгает как стрекоза от радости. – А когда состоится казнь? – В полдень, наверно... – А сатрап Мидии когда приедет? Да вот, ожидаем его к полудню. А что? – Где будет казнь? – На городской площади, здесь перед тюрьмой. – А какая из дорог ведет во дворец царя? – Да та, что площадь пересекает. – Великолепная новость! – Вот чудак! Он, вероятно, от горя с ума сошел, – усмехнулся тюремщик, и ушел.

"Если Атропат проедет оттуда до казни, то я наверняка сумею привлечь его внимание, – думал Джафар. – Если же он запоздает..."

О втором варианте профессор даже не хотел думать. Он всем сердцем надеялся, что судьба не оставит его и поможет ему, как помогала всю жизнь.

Наступил полдень. Все приготовления к казни окончились. Приговоренный сквозь окошко наблюдал за работой плотников, строящих виселицу, и за тем, как собиралась любопытная народная масса на зрелище. Как только эшафот был готов, к осужденному явились трое мужчин. Один из них был начальником тюрьмы, другой оказался судебным исполнителем, а третий священнослужителем.

Начальник тюрьмы интересовался, кому доставить одежду и личные вещи приговоренного. – Если вдруг меня действительно казнят, – при этих словах все трое пришедших переглну^лись, – ...тогда пошлите мои пожитки в Атеши-Багуан, к моему другу, гиеродулу Александру. – Твоему другу? – выпучив глаза, переспросил начальник тюрьмы. – Гиеродулу? – сказал судебный исполнитель. – Александру?! – воскликнул жрец. – Да, Александру Чемберлену. Тех серебреников в моем кошеле, надеюсь, хватит на перевозку моих вещей. Надеюсь, вы последователь Заратуштры? – Нет. И мое тело... труп, – поправил себя Новрузов, – не следует выставлять на растерзание птицам или хищным зверям. Закопайте где-нибудь, вот и все. – А молитвы? – растерянно спросил жрец. – А это уже на ваше усмотрение. – Ну, думаю, что мы все выяснили и обо всем договорились, – деловито потирая руки, заключил начальник каземата. – А теперь, господин колдун, пожалуйста, проследуйте за нами.

На смену должностным лицам и духовнику в камеру вошли двое стражников. Заковав приговоренного в кандалы, они вывели его в коридор. Там Новрузов встретился с капитаном. Лицо того было печальным, и Джафар, чтобы взбодрить его, улыбнулся. – Не грусти, Аккуси. Кто знает, может быть, сегодня не последний мой день.

Молодой человек пристально посмотрел в глаза обреченного. И там он не увидел отчаяния и раскаяния. Совсем наоборот, темные глаза казнимого были полны жизни и надежды, вот только на что тот надеялся, капитану было неведомо. Он зашагал по коридору рядом с Новрузовым, следуя вместе с ним до места казни. – Я тут подумал, – тихо проговорил капитан, – будет неплохо, если ты покажешь свою силу колдуна. Знаю, это противоречит гражданским законам и религиозным тоже, но я готов помочь тебе в твоем колдовстве.

Порыв молодого капитана подал идею Джафару. – Если ты желаешь помочь мне, принеси тот маленький черненький предмет, что ты хотел понюхать в комнате пыток.

Аккуси согласно кивнул и, свернув в другой коридор, прошел в одно из помещений. Приговоренного вывели из здания тюрьмы и повели через образованный солдатами коридор к эшафоту. Конвой остановился у лестницы. Судебный глашатай, зачитав приговор, отошел на край помоста, освободив место для казнимого.

Новрузов взглянул на собравшихся вокруг, пытаясь отыскать Аккуси. Но того нигде не было. Профессор взволнованно вздохнул и по велению солдат вступил на лестницу эшафота. Джафар опешил, когда почувствовал, что подтолкнувший его на помост военный вложил ему в руки черный баллончик. Он оглянулся и встретился взглядом с капитаном. Тот положил руку на эфес своего меча, как бы предупреждая Новрузова о его готовности помочь ему даже силой оружия.

Джафар поднялся на плаху и окинул взглядом волнующуюся подобно морскому прибою толпу. Он не мог увидеть и не знал, что среди них находилась особа, которая всем сердцем желала ему помочь. – Ну же, брат, сделай что-нибудь, не то его повесят, – дернув за руку голубоглазого блондина, потребовала юная девица. – Что я могу сделать, сестра? Поднять ради него народное восстание? Я сделал все, что было в моих силах. Но отец наш постарался на славу, чтобы увидеть этого колдуна сегодня там. – Он не колдун, – сердито отрезала Арзу-Хатун. – А вид у него точно такой.

Девушка гневно ущипнула брата-близнеца. – Если ты ему сейчас же не поможешь, я устрою здесь такое, что солдаты и вовсе забудут о казни. Одумайся, глупышка! Стоит ли из-за какого-то проходимца ставить под удар свою репутацию.... Хотя она уже в значительной мере пошатнулась.... Но думаю, еще не все потеряно, и со смертью этого колдуна, возможно, отец успокоится и позволит тебе вернуться домой и тогда... не век же ты будешь жить у тетушки.... Ай! Ну, хватит меня щипать при каждом слове! Я ведь правду говорю. Ему не спастись!

Палач подошел к приговоренному, собираясь накинуть ему мешок и петлю на голову. – Постой, честный труженик! – остановил его Новрузов. – Позволь мне попрощаться с жизнью и попросить Всевышнего о лучшей участи на другом свете.

Палач вопросительно посмотрел на начальника тюрьмы и священнослужителя. Первый растерянно пожал плечами, а другой утвердительно кивнул. Мужчина отступил назад, предоставив возможность приговоренному претворить в жизнь свое последнее желание – покаяться.

Джафар вздохнул, чтобы отречься от тягостных дум и тревожных ощущений. Поднял глаза на солнце, потом взглянул на дорогу, ведущую на площадь, однако сатрапа со свитой все еще не было.

"Надо как-то тянуть время, – подумал он. – Что толку использовать спрей, если Атропата еще нет в городе?"

Чтобы придать своим покаяниям мистический оттенок и тем самым то ли запугать толпу, то ли ввести ее в замешательство, Новрузов придумал маленькую хитрость. Он заговорил на родном азербайджанском языке, в те времена чуждом еще для понимания местных жителей. Единственное, что пришло ему на ум в тот миг на эшафоте, были слова Бабека* из пьесы Джафара Джабарлы**, в честь которого он получил свое имя. Новрузов принял помпезное и восторженное выражение лица и зачитал наиболее запомнившиеся ему отрывки из пьесы: – Ни вздохи жалкие, ни милосердие, ни щедрость богачей не установят счастья вечного, свободы, братства и любви. И пока не создан мир любви, свободы, единения, к которому я стремлюсь, оправдываю я голодом рожденные разбой и воровство, провозглашу неограниченную свободу и безвластье, и миру старому смертельную войну я объявляю... Жизни первый долг – со смертию бороться! Лишь трусы от страха перед смертью могут голову свою подставить под топор, – сказав это, Новрузов повернулся лицом к палачу и его помощникам. Окинув мимолетным взглядом эшафот, он сосчитал, скольких людей ему нужно было оглушить. Их оказалось шестеро, плюс пять солдат стояли у лестницы помоста. Сделав подсчет, он вновь обратился с пафосной речью к народу, приводя слова из той же пьесы:

______________ * Бабек – (ок. 798 или 800-838) предводитель антиарабского и антифеодального народного восстания в Азербайджане и Западном Иране (ок. 816-837). Сын мелкого торговца. После поражения восстания казнен. ** Джафар Джабарлы – (1899 – 1934) азербайджанский драматург. В романе приведен отрывок из историко-романтической драмы "Невеста огня".

– Для меня на свете слова нет "закон". Свободные желанья – вот высший мой закон!

Как только эти слова сорвались с уст пришельца, он молниеносно прильнул к палачу, и с такой быстротой прыснул на него и его помощников спрей из баллончика, что те, не успев отреагировать, без чувств рухнули на помост. И прежде, чем остальные стоявшие там смогли понять, в чем дело, также были обезврежены казнимым. Более трезвыми оказались солдаты, которые ринулись было на противника, но капитан Аккуси, как и обещал, пришел на выручку приговоренному. Подкрепив свое слово мечом, он воспрепятствовал сослуживцам вступить на помост. – Назад! – крикнул он. – Каждого, кто посмеет приблизиться к нему, я поражу мечом.

Однако солдаты в возмущении подались вперед, желая обезоружить старшего по рангу. Новрузов, понимая, что капитан там долго не продержится, спрыгнул с помоста и, звеня цепями, устремился в гущу толпы. Люди от страха попятились назад при виде грозного колдуна. Женщины в ужасе кричали, а мужчины, осознав, что оружие их бессильно перед могуществом кудесника Нуреддина, спешили освободить ему дорогу, а то и вовсе бросились наутек. Во всеобщей сумятице Джафар потерял ориентацию и не мог найти дорогу к проезжей части. – А ты говорила, что он не колдун, – пораженный увиденным, обратился Арзу-Хафиз к своей сестре. – Скорее! Чего же ты стоишь? Иди, помоги ему! подтолкнув брата, велела прекрасная девица.

Скорее повинуясь замешательству, нежели ясному рассудку, юноша бросился на помощь беглецу. Обнажив меч, он с возгласом "прочь с дороги!" устремился к Новрузову. Добрался до него, но тот, не зная его, отступил назад при виде человека с оружием. – Следуй за мной! Я помогу тебе! – и, видя недоверие на лице беглеца, добавил: – Я брат Арзу-Хатун.

Это заявление помогло юноше без дальнейших разъяснений войти в доверие к профессору. Однако, последовав за спасителем и увидев, что тот отдаляется от проезжей дороги, Джафар отказался идти дальше. – Что это значит? Я пытаюсь спасти тебя... – Мое спасение там!

Новрузов побежал к дороге, но на его пути встал один из солдат тюремной охраны. – Я возьму его на себя, – сказал Арзу-Хафиз, неотступно следовавший за ним.

Юноша не столь искусно владел мечом, как его противник. Опытному, ловкому солдату-здоровяку не составило труда при первом же ударе лишить неприятеля оружия. Арзу-Хафиз растерялся, когда увидел полет своего меча. Но Джафар не оставил его в беде. Баллончик с едким химическим веществом, используемый учеными при раскопках, все еще находился в руках профессора, и он использовал его как средство защиты. Смельчак, обезоруживший молодого спасителя, распростерся на земле, как только пульверизатор выпустил химический состав, который при несоблюдении правил безопасности своим едким запахом лишал человека сознания. Теперь путь их был свободен, и остальные солдаты, ставшие свидетелями чудес, творимых кудесником Нуреддином, больше не осмелились приблизиться к нему. – Воистину, ты могущественнейший из всех колдунов! – восторженно воскликнул Арзу-Хафиз.

В это самое время Новрузов увидел на главной дороге блестящие бронзовые щиты и доспехи нескольких десятков всадников, приближающихся к городской площади. – Это он! Атропат со своей свитой! – радостно вскрикнул Новрузов. Пошли! Вот оно, наше спасение!

Джафар побежал навстречу кавалькаде. За ним неотступно шел Арзу-Хафиз.

Завидев приближение сильно обросшего мужчины в нечистом сараписе и штанах, с кандалами на руках, и подобно безумцу, радостно несущемуся им навстречу, телохранители сатрапа насторожились. А когда они увидели и солдат, неотступно следовавших за ним, то крепкие молодцы и вовсе приготовились без объяснений пустить в ход оружие. Ряды телохранителей расстроились, они встали на защиту своего господина. – Прочь отсюда! крикнул один из охранников. – Мне надо поговорить с Атропатом! – потребовал Новрузов. – Проваливай, нищий-попрошайка. – Я не попрошайка! – гневно повысил голос пришелец. – Эй! Да ты тот самый мужлан, что требовал встречи с сатрапом у святилища Анахит, – узнал Джафара Бахрам. – Ты все еще не унялся? По-прежнему желаешь свидеться с Атропатом? – со смешком спросил молодой воин. – Если ты сейчас же не подпустишь меня к нему, клянусь небом, я перебью всех вас! – Поверь мне, друг, он не лжет, – стоя чуть поодаль от профессора, подтвердил Арзу-Хафиз его угрозу. – Это тот самый прославленный кудесник Нуреддин...