Текст книги "Тайны подводного Каспия"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Тюдор Элизабет (Гасанова Лала)
Тайны подводного Каспия

Элизабет Тюдор

Тайны подводного Каспия

Посвящается светлой памяти

лауреата Государственной премии

Азербайджана, доктора архитектуры,

профессора Давуда Ага оглы Ахундова

Г л а в а 1

ВСТРЕЧА БАКУ. ЛЕТО 2166 ГОДА

Начинается Баку.

За спиною – Мардакяны.

Утро. Лето. Рано-рано.

Ветерок прилип к виску.

У машины на бегу

лихо крутятся колеса.

Лоб о солнце укололся.

Начинается Баку.

Все видавший на веку,

на одном глубоком вдохе

для сегодня, для эпохи

начинается Баку.

"Начинается Баку..."

Римма Казакова

– Добро пожаловать в Баку. К услугам приезжих в аэропорту ***

предоставлены следующие услуги... – стюардесса монотонным голосом

начала осведомлять об условиях местного аэропорта.

Речь ее была хорошо вызубрена, но мало кто в салоне вообще придавал значение этой информации. Наибольший интерес у пассажиров вызвала посадочная полоса с разноцветными большими огнями. Временами среди приезжих слышалось недовольное роптание на медлительность работы служб аэропорта. Новоприбывшие с нетерпением ожидали открытия двери салона и освобождения их после многочасового полета.

И лишь одному из пассажиров были чужды эти ощущения. То был долговязый, светловолосый мужчина лет тридцати с отпечатком проницательности и ума на бледном лице. Его задумчивые серые глаза внимательно, но как-то отстраненно смотрели в иллюминатор. В манере держаться у него не проглядывались торопливость и раздраженность. Он был настолько поглощен собственными мыслями, что не замечал суеты, царившей вокруг него. – Мистер, салон уже пуст. Остались только вы, – обратился к рассеянному пассажиру бортпроводник.

Извинительно улыбнувшись, Александр Чемберлен проследовал за мужчиной к выходу. Получив свой багаж, он направился в зал прибытия, где его ждал профессор археологии Джафар Новрузов. Завидев его, приезжий торопливо зашагал к нему навстречу. – Почему так долго, Алек? – пожимая протянутую руку, тревожно спросил встречающий. – Я забеспокоился. Надеюсь, полет прошел без происшествий?

– Да-да, все в порядке, Джафар, – улыбаясь, сказал тот на

азербайджанском языке с заметным английским акцентом. – Я просто

задумался и не заметил посадки.

Джафар Новрузов сильно отличался от своего друга. Он был среднего роста, крепким и широкоплечим, с покрасневшим от загара лицом, темными волосами, пышными усами и черными лукаво-простодушными глазами. Друзья не были похожи ни внешностью, ни характером. Сдержанный, кроткий и умеренный во всех отношениях Чемберлен не был подвержен спонтанности идей, ярким эмоциям, и выглядел немного "пресным" по сравнению со вспыльчивым, непримиримым и целеустремленным Новрузовым, который при всем своем сложном нраве был к тому же и рассудительным. Манера одеваться последнего являла простую линию вкуса, он предпочитал удобство новизне, и в какой-то мере был консерватором. В Чемберлене же проявлялся дух англичанина, одежда которого хоть и была скромной, но в то же время не лишена особо строгого лоска.

Как и всякий азербайджанец, Джафар был отзывчивым, радушным и гостеприимным человеком. Он был на восемь лет старше Чемберлена, но эта довольно значительная разница в возрасте не помешала им завязать крепкую дружбу. Знакомство их состоялось на Всемирной сессии историков в Страсбурге. В течение двух последующих лет они неоднократно встречались в Баку и в Лондоне. Их объединял общий интерес – история древней Мидии. Интересы Чемберлена, как доктора авестологии, были тесно связаны с историей этого древнейшего царства, у Новрузова же все обусловливалось его профессиональной сферой деятельности.

Очередная встреча друзей была устроена по инициативе Чемберлена. Обнаруженное при археологических раскопках под одной из надгробных плит в городе Габала письмо, написанное на бычьей шкуре, вызвало интерес лингвистов всей Европы. Появилось предположение, что записи эти являлись частью Авесты, древнейшей религиозной книги зороастрийцев*. Как только появилась гипотеза, что данная археологическая находка является новой, неизвестной современному миру частью наска** священной книги, ее передали для изучения авестологам. Ведущим авестологом того времени был англичанин Александр Чемберлен, которому и поручили данное изыскание.

______________ * Зороастризм – религия, распространенная в древности и раннем средневековье в Ср. Азии, Азербайджане, Афганистане, Иране и ряде стран Бл. и Ср. Востока. Сохранилась у парсов Индии и гебров в Иране. Название по имени пророка Зороастра (перс. Заратуштра, Зардушт). ** Наска – одна из 21 книги Авесты.

После продолжительной и кропотливой работы доктор авестологии докопался до сути написанного. Результат исследования вызвал сенсацию среди научных работников. Расшифровав кодировку, Чемберлен обнаружил, что текст, нанесенный на бычью шкуру, не является частью религиозной книги, но указывает местонахождение подлинника этой книги, некогда написанной рукой пророка. В прежние века ученые расходились в воззрении: была ли вообще Авеста написана основателем религиозного учения, или ее запись осуществилась много позже его смерти. Однако в последние годы ученые сошлись во мнении, что такая запись была осуществлена, но в результате многочисленных войн была утеряна и вероятнее всего подверглась уничтожению противниками зороастризма.

Необыкновенная находка в габалинской гробнице пролила свет на темные стороны истории.

Узнав эту сенсационную новость, директор Института археологии и этнографии Академии наук Азербайджана принял решение учредить раскопки. Для участия в проекте были привлечены специалисты из различных стран мира, а возглавлял группу ученых профессор Новрузов.

После теплого и радушного приветствия ученые проследовали на стоянку, и как только багаж был размещен, машина выехала из зоны аэропорта и покатилась по скоростной автомагистрали в направлении города.

Сумерки начали рассеиваться в предрассветном свете, но искусственное освещение по-прежнему работало. Город ожидал нового дня, чтобы проснуться и зажить своей обыденной и насыщенной многочисленными событиями жизнью.

Новоприбывший, подставив лицо ветру, наслаждался прохладой летнего утра. Он был в Баку лишь несколько месяцев назад, но даже за этот сравнительно малый период в столице появились заметные изменения. Город дышал, пульсировал, развивался и расширялся с каждым днем. Население столицы росло, потребительские услуги повышались. Строительство стало одним из самых прибыльных видов индустрии после торговли нефтепродуктами страны. Город преобразовывался и стремительно продвигался вперед в своем развитии. Неожиданный прорыв столицы одного из кавказских государств и соперничество ее с некоторыми высокоразвитыми городами европейских стран вызвало к ней огромный интерес туристов и бизнесменов.

С большим пристрастием и любовью созерцая город, Чемберлен едва мог сосредоточить свое внимание и корректно ответить на вопросы, задаваемые спутником. – Знаешь, Джафар, каждый раз приезжая в Баку, я нахожу его совсем другим. Он меняется с такой стремительностью! – Тебе так только кажется, Алек. Жизнь в нашем городе всегда была ординарной, медлительной и даже немного скучноватой. – Ты так говоришь потому, что живешь здесь, а для приезжего, пусть даже он был здесь с десяток раз, этот город предстает совсем другим. Каждый раз я нахожу здесь для своего внимания совершенно новый объект, новую деталь, которую прежде не мог разглядеть. Баку рождает новые сюрпризы и радует глаз туриста. Город старого-нового, в котором живут, совершенствуются и, слившись воедино, предстают взору экстраординарные стороны культуры Европы и Азии.... Признаюсь, я просто влюблен в Баку и жалею, что не родился здесь. – Так переселяйся жить сюда, – предложил собеседник. – Нет, это будет не одно и то же. Можно заболеть духом Баку, можно поселиться здесь, но мне никогда не представится возможность с гордостью сказать, что я бакинец. Знаешь, уезжая на родину, я чувствую ностальгию по Баку.

Водитель улыбнулся. – Честное слово, я влюблен в этот город больше, чем в Лондон. Эти две столицы как два города на разных концах мира. Один унылый, промозглый и сырой, а другой веселый, солнечный и приветливый. – Алек, ты уже с полчаса говоришь только о нашем городе. Может, немного поговорим и о делах? – Дела-дела, – неохотно отмахнулся Чемберлен. – Кому нужны дела, когда пред тобой долина света и огня? Будь у меня хоть немного поэтического таланта, я написал бы оду Баку. – Ну вот, приехали, – недовольно проворчал профессор. – Я ему о делах, а он о поэзии. По-моему, так пусть каждый занимается своим делом.... На завтра назначена встреча с учеными, а наш ведущий авестолог размечтался о стихах. – Ничего не могу с собой поделать. Когда мое восхищение чем-нибудь доходит до критического предела, у меня проявляются творческие наклонности. Но поверь мне, эта моя страсть к поэзии еще никогда не мешала моей профессиональной деятельности. – Ты обиделся? Вовсе нет, – усмехнулся гость. – Просто в последние месяцы я настолько был поглощен работой, что мне не хочется говорить сегодня на эту тему. – Ну, ладно, будь по-твоему, – уступил добродушный профессор. – Поговорим об этом завтра. Сегодняшний день мы посвятим поэзии и Баку...

На следующее утро ученые, прибывшие в Баку из девяти стран мира, собрались в актовом зале Академии наук. Во встрече приняли участие научные сотрудники, доктора и профессора различных областей наук, имевшие отношение к предстоящей работе.

Вступительную речь произнес директор Института археологии и этнографии Адиль Алиев. Затем выступили наиболее видные научные деятели, и в завершение Александр Чемберлен представил присутствующим плод своих многомесячных трудов. Публика пришла в восторг, осознав гениальность открытия, и бурными овациями встретила представленную работу. Все единогласно подтвердили принятое прежде решение начать поиски интересующей их исторической ценности.

Дата начала раскопок была назначена на следующую неделю, что давало возможность группе исследователей не только снарядиться всем необходимым, но и провести неделю в отдыхе.

Минула неделя. Все приготовления завершились. Некоторые из исследователей вернулись на родину, и лишь немногим суждено было остаться до конца раскопок.

Оцепив территорию, на которой планировалось проводить раскопки, коллектив ученых, состоящий из двенадцати человек, приступил к работе.

Объектом осмотра была восьмиэтажная, круглая в плане, башня под названием "Девичья башня", или "Гыз галасы", как именовали ее на местном наречии, построенная на скалистой земле у самого берега Каспийского моря. Вот уже несколько столетий ученые-исследователи, историки и архитекторы пытались узнать предназначение этого величественного сооружения, единственного в своем роде не только на всем Абшеронском полуострове, где располагается город Баку, но также и во всем Закавказье. Это грандиозное строение с семиалтарными нишами на каждом из этажей, массивным контрфорсом и узкими окнами, обращенными на юго-восток, в сторону восходящего солнца и его зенита, несомненно, являлось одним из древнейших культовых сооружений не только Востока, но и Запада. Дата строительства этой удивительной башни в далеком прошлом вызывала в рядах историков немало дебатов, однако после радиокарбонного анализа возраст этого археологического памятника был конкретизирован. Результаты исследования показали, что башня эта была построена еще в дозороастрийское время около VIII-VII вв. до н. э., но по различным причинам неоднократно подвергалась реконструкции. Тайна, хранимая в топонимии подковообразного Абшеронского полуострова, и странное название сохранившейся величественной башни учеными-лингвистами не были еще полностью раскрыты. Много было предположений, но ни одна версия не заслуживала полного, стопроцентного доверия. И в середине двадцать второго века, во времена, когда начинается наше повествование, вопрос о названии бакинской башни все еще был открытым.

Вернемся же ко дню раскопок и станем не только зрителями, но и участниками этого величайшего события в истории как азербайджанского народа, так и всего человечества.

Окончив, наконец, все приготовления, ученые проследовали с необходимой археотехникой в "Девичью башню".

Стены этой круглой в плане башни у основания были 5,5 ярда, а к последнему, восьмому, этажу равномерно утончались до 4,4 ярда. Высота ее колебалась от 106 футов со стороны входа, до 116 футов со стороны моря за счет резкого падения уровня скалы. Первый этаж бакинской башни не имел прямой связи с ритуальным назначением. Это было преддверие, где находилась приставная лестница, ведущая на верхние этажи. Собственно храм начинался со второго этажа. На каждом из последующих этажей в стене находилась ритуальная ниша, некогда служившая алтарем, где когда-то в древности пылал неугасимый огонь. На полу и купольном потолке каждого культового этажа наличествовали круглые отверстия для проникновения света и вентиляции. На третьем этаже башни имелся иссохший каменный колодец диаметром в пол-ярда. Именно он и был предметом нынешних археологических раскопок.

Более ста восьмидесяти лет назад, проводя там раскопки, археологи обнаружили несколько предметов старины. В то же самое время исследователи, спустившиеся на дно безводного колодца, опускавшегося ниже уровня первого этажа, выявили небольшой проход в стене, неаккуратно обложенный камнями. О наличии подземных туннелей, соединяющихся с отдаленными областями города, научные работники знали и раньше. Однако эти подземные ходы никогда прежде не изучались. В былые времена, когда археотехника была еще не столь развита, и все раскопки приходилось вести вручную, исследование городского туннеля представлялось опасным для жизни человека. Современная техника археологов состояла из роботов с портативными камерами наблюдения и мини-лаборатории. Габариты кибернетического помощника были небольшими, и он мог попасть в труднопроходимые места. Полностью автоматизированный робот SI-800 безукоризненно выполнял команды, вписанные в его программу. Эта чудо-техника вошла в употребление около ста лет назад и за всю историю эксплуатации ни разу не давала сбоя, действовала четко и быстро.

SI-800 был подключен к работе. Расчистив вход в туннель, выложенный камнями, он проник внутрь. Небольшой портативный дисплей-пульт фиксировал деятельность робота. Заработали прожекторы дальнего действия, и проход залился ярким светом. Видимость на дисплее улучшилась, и оператор, следящий за работой SI-800, перевел репродукцию камер на большой экран, принесенный туда для наблюдения ученых за ходом работы. Взору присутствующих открылось подземелье, остававшееся замурованным более двух тысяч лет. Узкий проход постепенно расширился, и чем дальше продвигался SI-800 вперед, тем шире становился туннель, пока, наконец, высота его не достигла человеческого роста. Стены и свод уже не были из скалистой породы, а имели каменную кладку. Передав видимость окружающей местности на верхний, наблюдательный экран, робот двинулся вперед, но неожиданно остановился. Перед ним находилась развилка, разъединяющая подземный ход на три отдельных туннеля. SI-800 запросил информацию о своем дальнейшем продвижении, – и тут-то мнения ученых разошлись. Каждый ввиду каких-то собственных соображений выдвигал свой вариант маршрута. Наконец, после некоторых обсуждений сошлись во мнении следовать по прямому пути. Инженер-оператор задал команду и стал ожидать действия кибернетического исследователя. Все умолкли, со вниманием созерцая продвижение робота, однако случилось необъяснимое – SI-800 после заданной ему команды не сдвинулся с места. – В чем дело? – видя бездействие робота, спросил доктор Чемберлен у оператора. – Без понятия, – развел руками Гвидо Пасколони.

Этот молодой специалист археотехники был предоставлен в помощь итальянскими учеными-археологами. Ему было лет двадцать пять, худощавый, невысокий брюнет со светлыми, смеющимися и смышлеными глазами. Знаток своего дела, он был лишен глубоких знаний истории. Пытаясь выглядеть более образованным и всесторонне просвещенным человеком, он из кожи вон лез, чтобы молвить эдакое умное высказывание, которое в его устах выглядело несколько комичным и лишалось глубокого смысла и значимости. Все это было оттого, что Пасколони был весельчаком и очень любил пошутить, отчего его слова воспринимались как нечто смешное и забавное. Да и говор у него был необычным. Желая выставить себя ученейшим человеком, он включал в свой лексикон слова из других языков, отчего речь его становилась еще более причудливой и смехотворной. Он говорил на итальянском языке, вставляя в предложение слова и словосочетания из азербайджанского и английского языков, и мысль его, высказанная таким образом, очень часто оставалась непонятной для окружающих.

Пасколони перепроверил на пульте функцию работы SI-800 и убедился, что он работал в режиме автоматического управления. – Почему он не двигается? поинтересовался профессор Новрузов. – Может какие-то неполадки? – Non e possibile*! Этот робот никогда не давать сбоя, – возразил Гвидо. – Тогда в чем же проблема? – У меня на этот счет есть только одно предположение, задумчиво промолвил инженер-оператор. – Прежде SI-800 действовать по заданной программе, теперь из-за изоляции он просто-напросто не получать команды. Его сенсоры перестать получать информацию. – Что же будем делать? расстроенно обратился к присутствующим авестолог. – Обидно будет завершить раскопки вот так. – Есть два выхода: ждать, пока SI-800 сам примет решение и активизируется, или пойти за ним туда, – предложил Пасколони. – Лезть в этот туннель небезопасно. – Знаю, профессор Новрузов, но в случае надобности придется. Я не мочь оставить техника там. Я быть ответственным за него. Ладно, ждать – так ждать, – озабоченно сказал руководитель археологической группы.

______________ * Это невозможно (итал.).

Прошло более получаса, но робот все так же бездействовал. – Полагаю, бессмысленно больше ждать, – взволнованно обратился оператор к Новрузову. Надо лезть туда... – Может, еще немного подождем, – не желая подвергать опасности одного из членов группы, предложил профессор. – Нет смысла. Если SI-800 еще не есть двигаться, значит, у него испортиться навигационная программа или что-то другое.

Раздобыв толстый и длинный канат, Пасколони привязал один из его концов к своей талии, другой же – к стояку, устроенному в находившейся неподалеку ритуальной нише. Положив необходимые для быстрой починки инструменты в карманы своего ярко-зеленого жилета, который также носили и все участники археологических раскопок, он приблизился к колодцу. Железная решетка, ограждавшая это место, для удобства была снята, и Гвидо, который был хрупкого сложения, не составило труда пройти в этот узкий колодец. Его осторожно спустили до нужного уровня, и оказавшись напротив открытого роботом прохода, он юркнул туда. Очутившись в проходе, он развязал канат и пополз вперед. Спустя десять минут он выбрался из теснины и оказался в просторной части туннеля. Добрался до SI-800, и подвергнув проверке все системы, обнаружил неработоспособность аппаратуры. Функционировали только прожектор и камера, да и то не в полную мощь, что говорило о дискретной работе энергетического контейнера робота. Причины того были неизвестны инженер-оператору. Перед началом раскопок запас энергии SI-800 был в норме, а сейчас после недолгого режима работы контейнер вдруг отчего-то оказался почти иссякшим.

Гвидо сообщил находившимся наверху ученым о создавшемся положении и известил о своем возвращении. – Возможно, в контейнере где-то поломка и поэтому энергия утекать. Эту неполадку можно устранить, заменив контейнер, но при мне сейчас нет необходимых запчастей. – Тогда забирай робота и возвращайся обратно, – велел руководитель группы.

Пасколони так и поступил бы, если бы не заметил неровную каменную кладку стены, не закрепленную глиняным раствором. Его сообщение вызвало ажиотаж среди научных работников.

Доктор Чемберлен предложил спуститься вниз для изучения стены, его поддержали еще двое, но Новрузов отказался пустить их туда, ссылаясь на опасность данного мероприятия. Доводы коллег не поколебали его решения. Но доктор авестологии никак не мог угомониться. Отведя старого приятеля к лестничной площадке у оконного проема, он с жаром начал приводить доводы в пользу своего замысла. – Джафар, столько сил было потрачено для организации сегодняшних раскопок, и неужели мы отступим именно в тот момент, когда удача, наконец, улыбнулась нам? – Нет, Алек, лезть туда слишком опасно. Я даже Пасколони не хотел отпускать, и согласился только в силу обстоятельств. Давай лучше обождем, пока оператор наладит работу SI-800. – А что если Гвидо не сможет его починить? Что если неполадки намного более крупного масштаба, чем он предполагает? Тогда нашему предприятию придет конец. – Что ж, в таком случае придется отложить раскопки. – Но, Джафар, мы столько ждали этого дня.... Столько мечтали.... – Нет, Алек... – ...и когда священная книга уже найдена, ты препятствуешь достижению нашей цели... – Гвидо не сказал, что нашел книгу... – А, по-твоему, древние жрецы были настолько глупы, чтобы оставить Авесту посреди туннеля? Конечно же, она там в тайнике.... И мы нашли ее, осталось приложить совсем немного усилий – и Авеста будет у нас. Ты все упрощаешь. – Но ведь Пасколони уже там, а значит, и я смогу пробраться туда. – Но слушатель был неумолим. – Джафар, я посвятил всю свою жизнь изучению зороастрийских обычаев, расшифровал документ, указывающий местонахождение Авесты и, по-твоему, будет справедливо лишать меня самой большой удачи моей жизни?

Новрузов задумчиво вздохнул. – Ладно, сдаюсь. Я разрешу тебе спуститься туда, но только с одним условием: я пойду с тобой.

Лицо Чемберлена выразило изумление. – Я это делаю не из любопытства, а в целях безопасности, – обосновал тот свое решение.

Остальные исследователи были несколько огорчены намерением руководителя. Но они приняли решение ждать возвращения своих коллег, чтобы потом вместе пожинать плоды славы.

Первым в колодец спустился Чемберлен, следом за ним с большим трудом пробрался в туннель профессор Новрузов. Он был более широкоплечим, что осложняло его продвижение. Пробравшись в проход, друзья двинулись вперед, в глубь подземелья. Они были менее подвижны, чем молодой и хрупкий итальянец, поэтому дорога у них отняла больше времени.

Гвидо был уже оповещен о решении ученых, поэтому он терпеливо ждал их прихода. – Ну, наконец-то! – воскликнул молодой человек, увидев их. – Почему так долго? – Торопились, как могли, – отозвался Новрузов. – Мы пришли бы и раньше, если бы Джафар был немного менее плечистым и более приспособленным к физическим упражнениям. – Ну да, а сам ты будто всю жизнь был спортсменом... – ответил тот на колкость. – Вы принести генератор дополнительной подзарядки? – нетерпеливо спросил Гвидо. – Да. Вот, держи, передал ему авестолог небольшое устройство, вырабатывающее электроэнергию.

Оператор торопливо присоединил генератор к роботу, полагая, что дозарядка вернет его работоспособность. Однако стоило ему подключить генератор, как тот также вышел из строя. Изумлению и возмущению молодого специалиста не было предела. Он что-то говорил себе под нос, и это были преимущественно резкие бранные слова на родном языке.

Пока он пытался установить причину неполадок и устранить их, научные работники приступили к изучению стены. Наблюдательный оператор оказался прав – кладка в стене была не столь прочной. И было это следствием то ли небрежности строителей, то ли кто-то преднамеренно сделал это для привлечения внимания к данному месту. Извлечь камни из общей кладки оказалось легко; они рассыпались, стоило только до них дотронуться, и это облегчило работу ученых, вознамерившихся разобрать стену.

После того, как стена была разрушена, взору ученых предстала железная дверь, покрытая ржавчиной, некогда имевшая на поверхности художественное оформление. Это открытие также привлекло внимание расстроенного итальянца. Оставив тщетные попытки наладить работу исследовательского аппарата, он присоединился к научным работникам.

Некоторое время первопроходцы в нерешительности глядели на дверь. Доктор первым отважился открыть ее. Ухватившись за широкую железную ручку, он потянул ее к себе. После неудачной попытки навалился на дверь всем телом, предположив, что она открывается внутрь. Но, несмотря на все его усилия, преграда не поддавалась натиску. – Есть что-то странное в этой двери, задумчиво проговорил доктор авестологии. – Что именно? – поинтересовался коллега. – У нее нет замочной скважины и петель. Взгляните-ка сюда... по идее дверь должна открываться внутрь, но она... – Скорее всего, заржавела, предположил Пасколони. – Ну, если проблема только в этом, тогда ее легко будет устранить. Где ума не надо, там надо приложить силу, – потирая руки, парировал профессор.

Он собрался с силами, чтобы мощным прессингом отворить дверь, но стоило ему притронуться к металлической ручке, как преграда, отчего-то издав странный скрип, распахнулась, но не внутрь, как предполагали ученые, а наружу, и с грохотом ударилась о стену. Громкий звук и неожиданное, странное явление испугали и взволновали присутствующих. Не успей Новрузов вовремя отскочить в сторону, его наверняка придавило бы дверью. Темное помещение за железной преградой непонятно отчего вдруг озарилось светло-салатовым свечением, и оттуда повалил неизвестного рода белесый дым.

Мужчины изумленно переглянулись. Они ожидали увидеть в этом сыром и темном туннеле все что угодно, но не такое.

Первым прошел внутрь любопытный англичанин, за ним проследовал осмотрительный профессор, а следом – менее смелый духом молодой оператор. Помещение, в котором они очутились, было небольших размеров, с сероватыми стенами, некогда побеленными известью. В центре этой необычной подземной комнатушки на некотором возвышении находился большой темно-зеленый сундук. Свет и дым в комнату поступали из него, что вызвало недоумение людей. – Это и есть предмет поисков? – вытаращив глаза, изумленно спросил Пасколони. Это можно выяснить, только взглянув внутрь, – решительно сказал Чемберлен и приблизился к сундуку, вознамерившись открыть его. Рука авестолога была уже в нескольких дюймах от него, когда его остановил руководитель группы. – Нет, Алек, не делай этого. Не стоит рисковать ради минутного порыва. Мы точно не знаем, там ли священное писание. По-моему, там что-то другое.... А что если там какое-то угрожающее жизни радиоактивное вещество? Давай лучше оставим этот сундук здесь, наладим робота-ассистента и подключим его к завтрашней работе. Пускай он и рискует, но только не мы.... – Но, Джафар, мы уже так близки к цели. Уйти отсюда с пустыми руками – это безумие. – Безумие – лезть туда, где опасно! – Что бы ты ни решил, я не отступлю! – Чемберлен прильнул к сундуку и резко откинул его крышку.

Новрузов оттолкнул авестолога от сундука. – Не смей там ни к чему прикасаться, не то... – речь профессора осталась невысказанной.

Ему помешал ярчайший свет, вырвавшийся из сундука. Он болезненно ударил мужчинам в глаза, лишив их подвижности. Дым, пробившийся из комнаты в туннель, начал проникать обратно в помещение. Тут неожиданно железная дверь пришла в движение и со скрежетом захлопнулась, преградив выход исследователям. Белесый дым, прежде не имеющий запаха, стал сгущаться и приобрел едкое свойство. Кашель и одышка начали душить первопроходцев. Они попытались выбраться из комнаты, но преграда не поддавалась натиску. Сильнейшее головокружение овладело людьми, и единственное, что они запомнили перед потерей сознания, то были пришедшие в движение и исчезающие на глазах стены комнаты-ловушки.

Г л а в а 2

СОЮЗ МИРОВ

Так разжигает он пламя, в котором сам же сгорает. Овидий – Нам нужны посредники для управления народами планетыАнарис. – Эти создания не станут

подчиняться нашим посланникам. Чужих они воспринимают враждебно, – не

согласился советник Ю-рет с властелином планеты Баалук*. – Вспомните, о

великий, что произошло с нашими прежними посланниками. Они погибли!

Глупец! Они гибнут не из-за враждебности анарисцев, а из-за того, что аккарийцы отказались поставлять нам необходимые вакцины, – сердито промолвил

повелитель Э-тор. – Вы же знаете, что поселенцы Аккара** невиноваты.

Кармалийцы учредили запрет. Отныне наши посланники не могут использовать

вакцину бессмертия на Анарисе. Аккарийцы, как и многие другие поселенцы

нашей галактики, должны подчиняться законам, впрочем, как и мы.

______________ * Баалук – третья планета системы Окда (Алриша), альфа Рыбы. ** Аккар – седьмая планета системы Дубхе, альфа Большой Медведицы.

Последнее уточнение советника рассердило правителя. – Сэба много себе позволяет, – прошипел змееподобный властелин Баалука. – Заключая соглашение с Кармалом*, мы договаривались о равноправном союзничестве, а не о рабстве. – Но правитель, ведь кармалийцы не лишают нас свободы. – Еще неизвестно, что будет в ближайшем будущем. Сегодня они вмешиваются в наши дела, а завтра объявят невольниками. Навязывая нам собственную волю, они желают утвердить здесь свою власть. Но этого им никогда не видать! Малахитового цвета глаза правителя наполнились тяжелой злобой.

______________ * Кармал – первая планеты системы Хаман (Хамул), альфа Овна.

Зрачки его сузились от миндальной формы до тонкой нити. Он шипел, тяжко дыша, и каждый жест его выражал раздражительность и гневливость.

Э-тор восседал на троне с высокой спинкой и чешуйчатой обивкой. Имея гуманоидное телосложение, повелитель Баалука, тем не менее, обладал змеиными повадками. Лицо его было овальным, кожа неестественно белая и шероховатая, губы почти неразличимы, а нос очень маленький и приплюснутый. Темные, густые волосы властелина ниспадали до плеч, и каждая из прядей извивалась подобно тонкой змее. На Э-торе было сильно облегающее одеяние из плотного серого сукна, усыпанного многочисленными сверкающими каменьями.

Советник был намного моложе правителя, ниже его ростом, с грубыми чертами лица и в более скромной одежде. В отличие от своего господина он был уравновешенным и безмятежным, кротким и податливым. – Кармалийцы зашли слишком далеко, – задумчиво произнес Э-тор. – Но я найду способ пресечь их властолюбие. Хотят они этого или нет, я предъявлю свои права на Анарис. Эта планета всегда принадлежала нам. У многих тамошних поселенцев течет наша кровь. И долг баалукийцев вернуть власть над Анарисом. – Боюсь, повелитель, в нашем нынешнем положении мы не смеем предъявлять такого рода ультиматум. Ультиматум? Анарис – наш! И я требую, чтобы кармалийцы уважали наши права. Вот и все! – Наши силы не позволяют вступить в открытую вражду с Кармалом. У них громаднейшая армада, мы проиграем, как только начнется война. – И что же ты предлагаешь? Бездействовать и потакать их желаниям? – возмущенно повысил голос правитель. – Нет, о великий! Я советую найти общий язык с нынешними владельцами Анариса. Вступить в дружеские отношения... – Дружеские отношения? С адафейцами? Что ты плетешь, нечестивец? Предлагаешь своему государю преклонить колена пред повелителем Адафеи*? Этому никогда не быть! – Помилуйте, владыка! Я не говорил о преклонении, а имел в виду выгодный союз. Узы, которые сблизят наши миры, и без ущерба нам принесут Баалуку только пользу. – О каких узах ты толкуешь? – О брачных, властелин... – Ты хочешь, чтобы я породнился с адафейцами? – выразил тот криком свое негодование. – У правителя Адафеи есть сын по имени Айк, продолжал убедительным тоном хитроумный советник. – А у вас есть дочери, достигшие возраста спаривания. – Наглец! Как ты смеешь предложить мне такое? – яростно вскрикнул Э-тор. – Я ведь ничего дурного не желаю ни вам, ни вашей семье. Союз этот, скрепленный брачными узами, сблизит наши народы и вернет нам управление над Анарисом. – Каким это образом? – У вас семнадцать дочерей, мой повелитель. Пожертвуйте же одной ради будущего Баалука. – И, выдержав паузу, Ю-рет добавил: – Дитя, рожденное от этого брака, станет правителем Анариса.