Текст книги "В условиях обмана (СИ)"

Автор книги: Элиза Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

На сердце неспокойно. Что я ему скажу? Привет, да я знаю, ты занят, но решила зайти. Почему? Да, делать нечего. Или… потому что захотела, а что нельзя? А если его нет дома? Поднимаю руку в кулаке, чтобы постучать.

И слышу стон. Стон из квартиры? Моя рука опускается, и я подхожу ближе к двери, пытаясь прислушаться. Снова тот же звук. Теперь я точно знаю, что это там, но ничего не понимаю. Осматриваю дверь в надежде, что ошиблась этажом или квартирой. Но я не могла ошибиться. Все здесь как дежавю. Я могла ошибиться только в одном – в человеке. Нет, там никого не режут, наоборот, кому-то там явно очень хорошо. Помимо сттонов можно расслышать речь без разбора слов. Все признаки на лицо, на лживое и лицемерное лицо.

Отхожу от квартиры и врезаюсь в стену, чувствуя, как что-то щекотно скользит по щеке. Смахиваю предательскую слезу и тихо произношу вслух одно слово: «Верность». Нет, Саша же мне никто, даже до друга ему далеко. Я как наивная дура построила у себя в голове воздушный замок. Слышу, как открываются двери лифта, в котором никого нет. Потеряно захожу в лифт и жму первый этаж.

Я сама себе его придумала. Нет, он не изменится, он же занят. Занят тем, что трахается с новой пассией. Возможно, это та самая блондинка, а мне помог так, ради собственной выгоды. Поделился, чтобы я начала доверять ему, а с этой шкурой договорился на сегодняшний день. Вот чем он занят прямо сейчас.

Саше наплевать на меня, он лишь хотел…. да ничего он не хотел. Как хорошо, что я его вчера не поцеловала. И отчего же такая слабость в ногах? Нет, я ведь поверила в то, что он, может быть, не тот, каким кажется, что он интереснее, но он ведь оставался таким же. Зачем он мне соврал? Черт, я сама во все поверила, сама построила себе иллюзию. Теперь точно сюда никогда не вернусь.

Какой же он сукин сын, пусть даже не надеется теперь ни на что. А я похоже надеялась. Какая же я дура.

13. Между нами говоря

– Чувствую, мы опоздаем на самое первое занятие, – вздыхает Полина.

Она cидит на комоде в прихожей у меня дома, упершись руками. Мы решили с Полей начать ходить на фитнес, поэтому она зашла за мной. Подругу подвез Никита, теперь она ждет, когда я соберусь. Хожу из комнаты в комнату, вспоминая, все ли взяла.

– Кстати хотела тебя спросить, – Полина хитро улыбается и прищуривает глаза. Где-то слышу, как прозвонил телефон.

– Что такое? – Я нахожу телефон и вижу СМС от Саши: «Привет, ты свободна сегодня вечером?». При этом я переименовала его контакт с его имени на то, что ему действительно подходит – кобель. Нет, я не обижаюсь, мне не на что обижаться. Кобели – они и есть кобели.

– Ты видела Сашу на вечеринке?

– Кого? – Смысл ее слов проходит мимо ушей, пока я думаю, что ответить парню.

Отправляю простое и ясное: «Нет». Это и так для него слишком много, ведь я не отвечала ему все еще с тех пор. Для Саши теперь я не свободна. Стараюсь занимать себя каждый день чем-нибудь, чтобы это было похоже на правду. В воскресенье я сидела с племянницей, в понедельник убирала по всей квартире, выкинув все ненужное и старое, вчера гуляли с Полиной. Я занята.

– Сашу, кого еще? Или ты там еще с кем-то познакомилась? – Недоумевает Поля.

– Нет, не знакомилась и да, видела, – я бросаю телефон в спортивную сумку и закидываю ее на плечо. – Ну что погнали? – Улыбаюсь.

– Да, – кивает подруга и спрыгивает с комода. – А чем вы занимались?

– С кем? – Беру ключи, проверяю все ли выключено. Газ, телевизор. Утюг.

– Да, все с тем же, ты меня слушаешь вообще? – Выражает недовольство Полина, складывая руки на груди и встав у двери.

Нет, так нельзя, Саша снова занимает мои мысли. Теперь еще и разговоры о нем. Наверное, все-таки его поступок меня задел. Конечно, моя психика пошатнулась, когда я стала свидетельницей чьего-то совокупления, пускай и не глазами все видела, но и этого хватило.

– Или вы что-то запретное делали? – Полина играет бровями, расплываясь в улыбке. Я закатываю глаза, выключая свет, и мы выходим в подъезд.

– Нет, ничего особенного, – закрываю дверь.

– Например? – Веселится подруга. Вытаскиваю ключи и смотрю на нее.

– Что за намеки? – Улыбаюсь, но хмурю я брови. – Разве не ты говорила про то, что он тот еще Дон Жуан?

– А что, хочешь проверить? – Подмигивает и смеется.

– Дурочка, – издаю смешок.

Идем к лифту, где Полина нажимает на кнопку вызова. Проверка с Сашей уже сработана, все доказано. Эта теорема подтвердилась множеством доказательств и стала аксиомой – неоспоримым суждением, как общепризнанное правило.

– Между прочим, кто-то вообще забыл про меня, – говорю я ей. Когда мы вернулись обратно, Полина сидела в компании своего парня и еще парочки незнакомых лиц.

– Кто-то тоже не скучал на крыше, – от удивления приоткрываю рот и поднимаю брови. Откуда она знает? Я ведь не говорила.

Подруга смеется, а я толкаю ее в плечо и тоже начинаю смеяться. Может, она видела? Двери лифта в этот момент наконец-то открываются. И наши рты тоже.

– Доброе утро, дамы, – прямо в кабине нас встречает Марк.

Как всегда при параде. Тоже слегка удивился, но сейчас сохраняет невозмутимость, приподняв один уголок губ. Совсем забыла, что он знает мой адрес. Значит, пришел ко мне. Зачем? Не мог подождать до пятницы, чтобы испортить мне жизнь?

– И тебе привет, пучеглаз, – не по-доброму усмехается Полина. Она всегда так называла раньше Марка из-за больших зелено-карих глаз и выразительных ресниц. На этом его достоинства заканчиваются.

– Пойдем по лестнице, – беру подругу под руку и злая увожу ее на лестничную площадку.

– Вика! – Слышу голос позади. – Что за детский сад?

Детский сад?! Отпускаю Полину после первой лестницы и останавливаюсь, оборачиваясь. Марк медленно спускается к нам. Полина напрягается. Мы готовы отражать нападение и нападать.

– Детский сад? – Уточняю я, сладывая руки на груди. Где-то внутри меня все сжимается, когда он встает рядом. Свой взгляд стараюсь оставить равнодушным и надменным.

– Почему ты не приняла цветы? – Делает вид строгого преподавателя, словно я не его цветы не приняла, а не сделала домашнее задание.

Марк снова их присылал, и теперь было новое послание, что-то о моей красоте, не помню уже дословно. Разорвала вместе с прошлыми. А цветы я оставила у двери соседки и потом через глазок наблюдала, как она радостная взяла их себе. Хоть кому-то польза от веников Марка. Но откуда он знает? Может, видел его личный курьер? Сколько же пафоса в одном только словосочетании.

– От тебя я ничего не приму, даже если мне это будет нужно больше всего на свете.

– Катился бы ты отсюда в свою оленью страну, – усмехается Полина.

Марк переводит недовольный взгляд на брюнетку, затем смягчает его и делает глубокий вдох, а на выдохе выдает мне:

– Я пришел поговорить, – недоверчиво поднимаю бровь. – Один на один.

– Ну вот и говори сам с собой, один на один, – не выдерживает подруга. – Пойдем, Вик. – И я собираюсь идти вслед за Полиной, но он хватает меня за запястье. Снова смотрю на него, встретившись с его просящим взглядом.

– Это в твоих же интересах, – и Марк отпускает руку.

В моих интересах? С ним лучше не шутить. Полина стоит уже готовая врезать недоброжелателю, но я ее останавливаю:

– Подожди меня на улице.

Полина удивляется, бросая взгляд на Марка, а затем уставившись на меня. Она явно не понимает, что происходит. Ее глаза так и кричат: «Ты уверена?» Киваю ей, подтверждая свою уверенность. Поля повторяет жест за мной и уходит к лифту, посмотрев крайний раз на Марка. Прислоняюсь к стене и тяжело выдыхаю. Когда становится слышно, что дверь лифта закрылась, Макаров расслабляется.

Мы сверлим друг друга взглядами. Никогда еще не оставалась с ним наедине после всего того, что произошло. Поджилки трясутся, начинает крутить живот. Стараюсь равномерно дышать, но становится все тяжелее, каждый вдох с трудом дается. Приходится задействовать все силы легких.

– Ну, – наконец говорит он. – Привет.

– Давай быстрее, я опаздываю, – насколько сильно заметно мое состояние? Марк снисходительно улыбается.

– В эту пятницу ужин, – и он решил напомнить об этом? – Думаю, нам стоит договориться.

– О чем? Думаю, тебе надо договариваться только с самим собой, чтобы не лезть в мою жизнь.

– Так приятно слышать от тебя хоть что-то, – расплывается парень в ехидной улыбке. Тебе будет приятнее, если ты свернешься в клубок от удара по паху.

– А мне от тебя нет.

– Викуль, – стошнит сейчас. – Я, да и ты тоже…. мы оба знаем, что это важно для твоей семьи, – с каких пор его волнует моя семья? – Поэтому заранее давай заключим сделку. С меня: ничего того, что может тебе не понравиться в твою сторону. Ты же – не говоришь ничего лишнего, ведешь себя непринужденно.

– Я всегда непринужденна, – сдвигаю брови к переносице.

– Мы оба знаем, что это не так, – придурок. – Вернемся к теме. Мы с тобой ладим в рамках ужина, – извините? – Никаких споров, перепалок. И если тебе сложно это сделать, может, мои извинения помогут?

Извинения?! Вот так у него все просто?

– Я не собираюсь притворяться, и твои фальшивые извинения мне не нужны, – он грустно вздыхает моему протесту.

– Знаешь, ты стала еще прекрасней, чем была, – погодите, что-то не сходится. – Еще женственней, сексуальней. Вредней. И мне, правда, жаль. Если бы я мог вернуться обратно, я бы не стал так вести тебя с тобой, – мои брови поднимаются, чуть ли не улетают к небесам. – Я не думал, что тебя это так сильно беспокоило.

– Не думал?! Да, ты… ты…

– Прости.

Не могу закончить предложение. Прости? Не верю. Даже его просящий о пощаде взгляд неправдоподобен, это неправда. Он что-то замышляет, это точно. Он псих. Псих!

– Ты под таблетками?

– Что? Нет, – его серьезный вид и полуулыбка не сильно-то заставляют поверить в это.

Но как? Это невозможно, это за гранями реальности, в пределах фантастики. Такого не бывает.

– Какая тебе польза от этого?

Хороший вопрос я задала. Действительно, ему здесь нет никаких плюсов. Допустим, все пройдет как нельзя лучше. Контракт о сотрудничестве еще не подписан, потом он подписывается. Может, там есть пунктики, которые ему так нужны?

– Я просто хочу помочь. Не хочу, чтобы ты помнила только плохое от меня, – фыркаю.

– Можешь радоваться, я о тебе вообще не вспоминаю, – зря я, наверное, так сказала. Если говорю, значит вспоминала. Чертова реверсивная психология.

– Ну так что? – Улыбается Марк.

– У меня разве есть выбор?

– Выбор есть всегда.

Задумываюсь, отключаясь от внешнего мира. Выбор есть всегда. Нет, не всегда или просто не сейчас. Если такое чмо, как Макаров предлагает сделку, то значит, ты должен ее принять, иначе будешь выкручиваться из такой задницы.

– Я согласна, но с одним условием. Я не собираюсь изображать твоего друга.

– Я не просил этого делать. Просто держись уважительного и дружелюбного тона, – но я его нисколько не уважаю, тем более не отношусь дружелюбно.

– И ты тоже.

– Несомненно.

– Теперь-то я могу идти?

– Конечно, – отхожу от стены и направляюсь к лифту, а следом за мной Марк.

Сплошная комедия, не верю ни одному его слову. Может, он будет придерживаться сделки, но все остальное театр одного актера. Открываются двери лифта, и я захожу в него, не дав это сделать Марку. Он вопросительно смотрит на меня, он обескуражен. Нажимаю на первый этаж.

– Ножками, – показываю ему пальцами бегущие ноги.

Марк усмехается, и двери закрываются. Слишком много ему привилегий. В его интересах теперь быть тише воды ниже травы, а то сделка сорвется. Выбор есть всегда, и мой выбор: спокойная жизнь. И новых контактов с Макаровым в ней нет.

Время до пятницы пролетело незаметно. Фитнес оказался моим успокаивающим средством, и я легко разгрузилась, поэтому теперь мне было все равно на всех: на Сашу, на Марка, на ужин. Даже на то, что я сожгла свое любимое платье, пока гладила. Все окупится когда-нибудь.

Дом у Макаровых выглядит очень богато, шик и блеск. Дворик перед входом с розами, мраморные полы и лестницы, высокие потолки – можно перечислять бесконечно. Шикарный дом, недостойно доставшийся таким не самым приятным людям.

Ужин уже начался. Сидим, вокруг разговоры ни о чем и обо всем. Я равнодушно поедаю довольно вкусный салат. Без понятия, что это, но там явно ветчина, а с ней все вкусно. Мое место между Марком и Аней, но, благо, между стульями расстояние приличное.

Все проходит как нельзя хорошо. Марк выполняет часть сделки, и я тоже. Пару раз улыбнулась ему: при входе и при вопросе о том, как мои дела. Рожа старшего Макарова напрягает до сих пор, но и тот учится на ошибках, ко мне с глупыми вопросами не лезет, только по существу. А та странная женщина. сейчас одета в прекрасном белом платье и сидит без телефона. Иногда дежурно улыбается, но ей явно неприятна наша компания. В принципе, взаимно. И я узнала, что это не мать Марка, а что-то типа мачехи, так как она его не усыновила и вообще является просто любовницей без свадебного кольца. А, куда делась настоящая мать, понятия не имею.

До моего побега остается час с копейками, и тут время как-то замедлилось. Затем сразу же ускорилось, как только нас пригласили осмотреть сад. Экскурсия! Мы идем по их заднему двору, где сад неописуемой красоты. Запахи различных цветов смешались в один, словно создав новый невероятно свежий парфюм.

– Меня сейчас стошнит от этого запаха, – а вот Аня не в восторге. Она говорит еле слышно, адресуя сообщение мне. Усмехаюсь, смотря на часы: еще пятьдесят пять минут. Время, ты же только что стало идти быстрее!

– Что же, Коля задарил тебя цветами, что ты теперь их на дух не переносишь? – Мы с сестрой идем сзади всех в пару метрах.

– Ах, нет, мы расстались.

– Долго вы встречались, – сарказм. – Что на этот раз?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Меня раздражает, что он флиртует с какими-то девками на работе.

– Он бармен.

– И что? В профессии прописано: трахать всех посетительниц глазами? – Отец недовольно оборачивается на Аню, и она стучит себе по губам ладонью. Папа продолжает разговор, отвернувшись, а сестра продолжает тише: – Он не рок-звезда, чтобы так делать. – И все-таки один из немногих парней, с которым она рассталась, как я понимаю, за дело. Может, тут было что-то за пределами любимой вещи или привычки?

– Он тебе нравился?

– Конечно, зачем встречаться с тем, кто тебе не нравится?

Пожимаю плечами. Наверное, ее просто всегда расстраивает, что внимание молодого человека не распространяется только на нее.

Начинаю чувствовать усталость в ногах через двадцать минут ходьбы (не сад, а целый лабиринт). Видимо, фитнес два дня подряд не для меня. Присаживаюсь на мраморную лавочку. У них фетиш на мрамор что ли? Достаю телефон и отправляю сообщение Полине: «Через полчаса приедете?». Час икс наступает. Час, когда можно снять фальшивую улыбку и расслабить все тело.

Ко мне подсаживается Марк. Смотрю на него, затем в сторону, куда он должен был уйти вместе со всеми: никого нет. Завернули, скорее всего, на повороте.

– Как настроение? – Марк поправляет пиджак и волосы.

– Нормально, – пялюсь в телефон, перелистывая туда-обратно страницы главного меню.

– Да, жаль, что мы сближаемся при таких условиях.

– Мы не сближаемся, – Полина все еще не отвечает. Куда она пропала?

– Тем не менее, когда компании грозит обнищание, мало хорошего, – обнищание? Папа говорил, что у него дела идут затруднительно, но он ни слова не сказал о том, что это что-то серьезное. Еще он что-то говорил про потерю части бизнеса, но вся компания – это совсем не часть!

– В каком смысле? – Поднимаю глаза на Марка и хмурюсь. Он крайне сдержан, кажется, сочувствует. Но чему?

– Ну, между нами говоря, можешь не скрывать, и так понятно, что твоему отцу нужно возрождать компанию. У нее жуткие долги. Сотрудничество с моим отцом стало решением проблемы. Вряд ли вам хочется всей семьей переехать обратно в Финляндию, в этот раз неизвестно насколько долго.

– В смысле переехать? – Ничего не понимаю, что он несет?

– Ну как. Допустим, мы бы вам не помогли. И все, что вы строили, в любой день могло бы пойти по наклонной. А там сокращения, продажи и так далее. Вплоть до разрушения компании или отдачи ее в чьи-то руки. А так как у твоего отца есть небольшой, но продуктивный филиал в Финляндии, то вам бы пришлось переехать туда, чтобы заново все строить.

Да, у папы есть филиал в Финляндии. Он его сделал, когда мы жили целый год там из-за нашей с Аней учебы. Филиалом управляет мой дядя, но… переехать? Почему отец не говорил мне, что все настолько плохо?

Мои брови медленно поднимаются вверх с каждым словом Марка, взгляд опускается в пол. Почему я вечно ничего не знаю? Почему я узнаю это от него?

– Только не говори, пожалуйста, что ты не знала, – усмехается парень.

– Я тебе не верю, – еле произношу.

– Но я не вру, – его голос мягок. – И как я понимаю, ты не в курсе, что живешь за мой счет?

Мои глаза расширяются еще больше и обращаются к Марку. За его счет?

14. Активная агрессия

– За твой счет? – Наверное, я настолько жалко выгляжу. С чего Марк это взял? Как это?

– Да, несколько дней назад ты сказала, что ни за что не примешь от меня ничего, поэтому я и подумал, что ты…

– Ты несешь чепуху, я не живу за твой счет, – злюсь.

– Но это так, – мотаю головой на ответ Марка. – Послушай, твой отец, мягко говоря, чуть ли не убил меня тогда, когда ты вдруг вздумала переехать и сменить школуиз-за меня. С тех пор мои родители платили, так сказать, моральную компенсацию, не буду вдаваться в подробности, – хмурится он. – Иногда мне кажется, что Курагин…. то есть твой отец, берет на себя слишком много. В общем, теперь я сам, без родителей, кидаю тебе деньги на счет. – Все очень плохо.

– Но это ведь совсем маленькая сумма, да? Скажи, что это так, – я тереблю подол своей юбки в надежде услышать правильные слова. – Спустя несколько лет… скажи, что это так. Там совсем маленькая доля, ничтожная? Так?

Марк поджимает губы и сочувствующе смотрит на меня. В животе все переворачивается, когда вижу его отрицательный жест головой. Что же это получается, как это могло произойти? Нос начинает гудеть, глаза бегают в попытке зацепиться за ответ на мои немые вопросы.

– Раньше не знаю. Возможно, сумма и уменьшилась, но из-за долгов вашей компании… боюсь, деньги ощущаемая. Не волнуйся, скоро наша пятилетняя кабала закончится.

От всех этих разговоров у меня заболела голова. Встаю с лавочки, потирая висок, и иду на поиски отца, он точно все опровергнет. Он скажет, что это неправда, что Марк снова крутит интриги, что все хорошо.

Нахожу всех около крупного дерева. Я подхожу к отцу и хватаю его за запястье.

– Пап, можно поговорить? – Я растеряна.

– Что? – Отец отвлекается от беседы. – До дома можешь подождать?

– Нет, – хмурюсь и начинаю злиться. Отец непонимающе смотрит. – Сейчас.

Направляюсь в место подальше отсюда, слыша, как папа просит прощения у Макаровых и идет за мной. Когда мы отходим от них так, чтобы нас было не слышно, он спрашивает:

– Что такое? – Он недовольно смотрит на часы. – Ты можешь потерпеть хотя бы минут сорок? Тебе еще рано уходить.

– Это правда, что деньги, которые я получаю на свой счет, являются не только твоими? – Его глаза округляются, потом он снова хмурится. – Правда?

– Кто тебе такое сказал? – Пауза. – Марк?

– Это неважно, – кажется, начинаю терять самообладание. – Это правда? – Молчит, потупив взгляд. – Все это время, я брала деньги Марка и жила на них, – произношу шепотом. Как же я разочарована.

– Вика…

– С меня хватит! – Делаю резкий жест правой рукой в сторону.

– Я пытался защитить тебя, – хватаю голову руками, зажмуривая глаза. – Разве не из-за него ты страдала? Не из-за него ты решила перевестись в другую школу? – Отец серьезен и холоден как никогда.

– Зачем тогда убеждать в том, что он изменился? – Кажется, накатывают слезы. Жар охватывает руки, грудную клетку и голову, ноги начинают подкашиваться. Папа широко раскрывает глаза, хочет что-то сказать, но я продолжаю: – Если ты считаешь, что он плохой человек, зачем ты так просил меня снова связываться с ними? – Указываю рукой куда-то в направлении возможного нахождения Макаровых. – Или тебе просто так дорога твоя компания, что ты мне врешь, чтобы им подлизывать?

– Вика, говори потише, – он обеспокоенно оглядывается по сторонам.

– А то что? – Шмыгаю носом. – Снова свалим в Финляндию, да? Это ты хотел сказать?

– Ты ничего не понимаешь, я пытаюсь решить наши проблемы!

– Ты прав, – зачесываю волосы назад. – Я ничего не понимаю в этой херне, зато я понимаю, что тебе плевать на меня! – Хочет подойти ко мне, чтобы успокоить. Его губы поджаты, брови сведены, ему явно жаль. – Не подходи! – Я делаю шаг назад.

– Вика, мне не наплевать на тебя, я делаю все только ради тебя и всей нашей семьи.

– Хорошее оправдание, прибереги его для другой наивной дуры! – Разворачиваюсь и быстро иду к выходу.

– Вика, стой! – Оборачиваюсь к нему на ходу.

– Нет, мне не рано идти. Как раз самое время!

Заворачиваю за угол, хватаю телефон, который оставила на той лавочке. Слышу, что отец все еще зовет меня и просит остаться, но Марк задерживает его. Больше я на них не смотрю, просто бегу к главным воротам. Нос щекотит, не чувствую ног и не могу их контролировать. Просто бегу.

Достаю телефон, когда охранник выпускает меня с территории без всяких вопросов, находя пропущенный от Полины. Значит, они где-то едут. Звоню ей, все еще идя в сторону, откуда мы приехали. По пути, может, встречу машину Никиты. Смотрю на руки: даже не заметила, как содрала кутикулу на нескольких пальцах до крови, даже не почувствовав сильной боли. Маленькие раны пульсируют, но не болят.

– Алло, Вика! – Радостный голос подруги.

– Полин, – стараюсь не показать виду, что прямо сейчас разревусь, сдерживаю эмоции как могу. – Где вы?

– Прости меня, пожалуйста! Мы не сможем тебя забрать. Но причина есть, – замедляюсь и прикладываю ладонь ко лбу. – У меня отличная новость: я теперь помолвлена! Помолвлена, ты представляешь? – Зажмуриваю глаза, приподнимая внутренние уголки бровей.

– Я тебя поздравляю, – выдавливаю из себя, но это вряд ли звучит так, как она хотела бы услышать. А Полина продолжает что-то тараторить.

– У тебя все хорошо? – Киваю, потому что не могу ответить. – Позвони Саше, он сегодня вроде уже отработал. Позвони, он заберет.

– Придумаю что-нибудь, – выдыхаю воздух, сомкнув губы в трубочку.

– Ты как? Что-то случилось? – Она настораживается.

– Нет, все прекрасно, – пытаюсь выразить радостный голос. – Не переживай обо мне.

– Точно?

– Да, – голос дрожит. Теряю последние возможные радостные нотки, поэтому быстро проговариваю: – Еще раз поздравляю, очень рада за тебя. Ладно, пока.

Кажется, она хотела сказать что-то еще, но я отключаюсь. Я останавливаюсь, обнимаю себя и начинаю рыдать. Смотрю назад, но все мутно из-за слез. Замечаю машину, похожую на такси. Протягиваю руку, поймав транспорт, затем сажусь на заднее сидение.

Куда мне ехать? Домой я точно не хочу. Таксист выжидающе смотрит на меня. Говорю, чтобы ехал в парк аттракционов, вряд ли кто-нибудь сейчас сидит на моем камне.

Как все так получается: собственный отец не договаривает, не говорит то, что действительно важно, умалчивает, не доверяет. Не знаю, зачем он так делает! Не хочу его видеть, слышать, поэтому, когда вижу, что он звонит уже второй раз, выключаю телефон, закрывая глаза.

Вдруг понимаю минут через пять, что у меня нет с собой денег. Сегодня явно мой день.

– Извините, вы бесплатно возите? – Глупый вопрос.

– Нет, – таксист начинает замедляться. – А что? У вас нет денег?

Кротко и неуверенно говорю, что нет. Водитель останавливает машину и строго приказывает выйти. Посылаю его мысленно на три веселые буквы и выхожу, хлопая дверью. Козел.

Кажется, становится пасмурно. И кому можно доверять в этой жизни, если все поголовно врут? Метеорологические службы, близкие люди, родители.

Меня высадили на окраине города, мы проехали только километра два, до парка еще очень много. Остается найти место для страданий где-нибудь здесь. Подхожу ближе к узкой и неглубокой речке (высохла, наверное), которая дальше, относительно далеко впадает в озеро. Сажусь на теплый камень и запрокидываю голову назад, а затем резко на выдохе с новой волной слез опускаю, прикрывая глаза руками.

Это дебилизм, полнейший дебилизм. Всю свою жизнь после того ада я жила за деньги Марка. Больше, чем его, я ненавижу только эти гребаные деньги, причем любые: бумажные, железные и эти пластиковые карточки. Будь моя воля, с удовольствием бы родилась в обычной семье, где нет таких проблем с деньгами, как у нас; где семейные ценности важнее купюр. Раньше я думала, что и у нас также, но теперь я не уверена, я ни в чем не уверена. Хоть бы папина компания обанкротилась, и все закончилось! Убираю руки от лица и просто смотрю на речку, которая медленно течет вправо. И всхлипываю. Сил нет. Энергии тоже.

– Привет, – слева на корточки подсаживается какой-то парень. Бросаю на него взгляд: он озадачен, и от него пахнет сигаретами. Вытираю руками мокрое лицо. Где-то прогремел гром.

– Я не разговариваю с незнакомцами, – мне сейчас не нужна компания, хочу побыть одна.

– Обидно, что ты меня не помнишь, – грустно улыбается он.

Снова вглядываюсь. Не помню, хотя лицо мне знакомо, но не настолько. Приподнимаю бровь.

– Напомни.

– Бармен из паба, – я киваю, приоткрыв рот.

– Да, Ник. Ты еще с моей сестрой встречался.

– Да-а, есть такое, – качает головой парень, через некоторое время продолжая разговор: – А ты чего такая грустная? – Веду плечом.

– Отмечаю помолвку подруги.

– Что-то ты не очень рада за нее, – неловко смеется Коля.

Снова гром. Я ничего не отвечаю, только начинаю чувствовать редкие капли на коже.

– Может, стоит пойти под крышу? – Парень встает и вытягивает руки ладонями вверх, пытаясь поймать капли дождя.

– Мне и здесь хорошо, – мне абсолютно все равно, что будет.

Усиливается. Очередной гром.

– Пойдем, я и так слишком долго вышел на перекур. Я не оставлю тебя здесь мокнуть, – мотаю головой, уставившись на речку, по которой уже барабанит дождь. – Если ты не пойдешь сама, мне придется взять тебя силой, пошли.

Тяжело вздыхаю. Становится мокро и неприятно, что никак не портит общего самочувствия, а лишь дополняет его. Неприятно как на душе, так и снаружи.

Ник не выдерживает и приподнимает меня как ребенка за подмышки, ставит рядом с камнем. Придерживая за талию, ведет меня подальше от реки. Я не сопротивляюсь, мне настолько сейчас все равно.

– Как работа? – Решаюсь поинтересоваться, чтобы не говорить о себе.

– Да нормально. Вот увидел, как ты выходишь из такси, решил подойти.

– А где мы?

– Сейчас будем в пабе, – слегка улыбается Ник, перемещая руку с талии на спину.

Переходим дорогу, и оказалось, что паб находится за зданием, который можно увидеть со стороны высохшей реки. Мы заходим через черный вход, около которого курят девушка с парнем. После небольшого темного коридора оказываемся в какой-то комнате, где никого нет и слышно музыку за дверью.

– Можешь посидеть здесь, меня там уже заждались. – Коля кивает на диван, поправляя перед зеркалом прическу. – Только обещай, что не уйдешь, пока не закончится дождь, хорошо?

Равнодушно киваю, и бывший моей сестры исчезает за дверью. Принимаюсь осматривать комнату: некоторые инструменты, шкаф, стол. Довольно пустовато. Среди инструментов около стены, прямо напротив двери, в которую вышел Ник, стоит синтезатор. Подставляю к нему табуретку, которая валялась неподалеку, и сажусь, оставляя телефон на столе.

Ничего уже не помню из теории музыки или каких-то композиций. Сколько я не практиковалась? Больше года, двух лет. Нажимаю на клавишу, но звука нет звука. Черт, это же синтезатор, его надо подключить. Ищу его провод, но понимаю, что уже все подключено, нужно только нажать на кнопку питания. После этого экранчик чуть выше самих клавиш загорелся, приветствуя меня.

Итак, проба: звук есть. Уменьшаю его до минимума, и кладу руки на клавиши. Кажется, могу вспомнить одну мелодию. Там было легко играть правой рукой, левой уж точно не сыграю. Начинаю подбирать ноты, что-то даже получается, но скудно.

Меня прерывает усилившаяся музыка внутри паба. Кто-то открыл дверь, и тут же закрыл. Оборачиваюсь и вижу того, кого мне не хватало для еще большего ухудшения этого дня: старый добрый кобель.

– Вика? – Саша немного удивлен и смотрит, не понимая, что я здесь делаю. Я тоже не понимаю, он-то, что здесь забыл? – Привет, ты чего… мокрая?

Молчу. Что мне сказать? Только к рукам и груди приливает кровь: недовольство и злоба начинают овладевать мною. Я обещала Нику, что не буду выходить, но я не могу не выйти, потому что не хочу сейчас быть здесь с ним. Еще один человек, которому поверила. Пускай, на мгновение, но поверила.

Нахмурив брови, выбегаю через тот же черный выход. Дождь успел усилиться. Иду в неизвестном направлении, лишь бы идти. Но на первом же повороте меня догоняет Саша и утягивает за собой под крышу.

– Отвали от меня, – Я выдергиваю руку, осматривая парня, который успел немного намокнуть.

– Что происходит? – Он морщит лоб. На мою новую попытку сбежать ставит руки по обе стороны от меня на стену. – Вика, что не так?

– Уйди, пожалуйста, – на любые мои настойчивые просьбы ноль реакции от Саши. Он лишь приподнимает брови и слегка наклоняет голову вбок от ожидания. Недовольно скрещиваю руки на груди.

– Ты не отвечаешь на сообщения. Сейчас я тебе звонил, у тебя недоступен. Сбегаешь. На что ты злишься?

– Вообще-то я тебе отвечала, неблагодарный, – отвожу взгляд.

– Да, одно слово за все дни, – с него хватит и этого.

– Что с вами, кобелями, разговаривать? – бурчу под нос, но он походу услышал. Поворачивает мою голову к себе за подбородок.

– Не понял.

– Твои проблемы, – грубо убираю его руку и продолжаю свой путь под проливным дождем.

– Что с тобой? – Саша идет за мной.

– Что со мной? – резко поворачиваюсь к нему, останавливаясь. Он тоже застывает на месте, делая ко мне очень осторожные шаги. – Что с тобой?! Ты не пробовал этот вопрос задать? Я не желаю общаться с двуличным человеком. О каком нормальном общении может идти речь, если ты видишь в девушках лишь объект для секса. Если тебе хочется потрахаться, то не надо притворяться милым со мной, потому что это бесполезно!

– И это я-то в одну сторону все свожу? – Его ноздри расширяются, брови от недовольства сводятся к переносице. – Сколько можно называть меня бабником?

– О, это не я сейчас сказала, ты сам подтвердил мои слова.

– С чего ты вдруг так вспылила? Сколько можно возвращаться к одному и тому же?

– Да потому что я знаю, чем ты занимался в это воскресенье! – Нервный смешок со стороны Саши.

– Ничего не понимаю. Если ты знаешь, то, как это относится?