Текст книги "В условиях обмана (СИ)"
Автор книги: Элиза Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Ну, так что? – Недовольно обращается она ко мне. – Когда он придет?
Но ей снова звонят. Она нервно вздыхает и спокойным, добрым голосом отвечает:
– Миш, я перезвоню, – снова кладет трубку.
Миша? Погодите. Вчера Саша звонил некому Мише, и он оказался его… братом. Получается, если моя логика меня не обманывает, то… эта женщина – мать Саши?! Поднимаю брови от удивления. Она достаточно молодо выглядит для матери двух взрослых парней, но черты ее лица… теперь я поняла, кого она мне напоминает своей мимикой.
– Вы его мать? – Говорю тихо, словно боюсь спугнуть.
Гостья строит странную гримасу: какая-то смесь удивления, сожаления и беспокойства. Поджимает губы, но потом снова хмурится, еще больше становясь похожей на Сашу. Правда, теперь она не смотрит свысока, она будто заинтересовывается во мне.
– Ты его девушка?
– Нет, я… подруга. Хорошая знакомая, – черт, я сама-то не определилась, мы только помирились (хотя ссорилась только я).
На долю секунды женщина недоверчиво вскидывает брови. Не верит?
– Что ж, ты можешь идти?
– Извините? – Она ставит сумку на стол, рядом с ней кладет ключи.
– Я говорю, можешь идти, – повторяет громче. Затем черты ее лица смягчаются. – Я дождусь Сашу и передам, что ты ушла домой.
– Но…
– Мне тебе показать, где выход? – Снова хмурится и идет ко мне. – Давай, живо.
С испугом делаю шаги назад, автоматически начиная надевать свои туфли. Ничего не понимаю. В принципе, привычное мое состояние последние недели.
– Вообще-то я тоже его жду, – говорю я, несмело поднимая взгляд на нее.
– Я передам, – разглядывает меня. – Ну, чего стоим, знакомая? – Меня она начинает бесить, но любопытство превышает негативные эмоции, оставляя только небольшой страх.
– Значит, вы все-таки его мать? – Она снова теряется, но потом недовольно вздыхает, кивая и отвечая «да», и открывает входную дверь. – Почему бы вам ему просто не позвонить?
– Это не твое дело, иди, – снисходительно говорит она.
Гипнотизируя ее взглядом, медленно выхожу из квартиры. Она с сожалением смотрит на меня крайнюю секунду и закрывает дверь, запирая ее. Что это, блин, было? Его мать страннее Саши. Зачем она меня выгнала? И куда мне теперь идти? Без телефона, ключей, денег. Вариант только один: попытать счастья в пабе. Может, Ник там работает, или Саша уже там находится. А если уже не там, то придется вернуться и ждать его у двери. Или пешком топать до родительского дома. Кто же знал, что вчерашний день был лишь началом всеобщего звездеца.
17. Мы все разные
Добравшись до паба минут за двадцать, я хотела зайти опять через черный вход, но он был заперт. Поэтому теперь захожу через основной вход. Чувствую себя пещерным человеком, который только что вступил в цивилизацию: так непривычно ходить без всего, особенно без телефона.
Осматриваю полупустое помещение и, к счастью, замечаю Сашу, который о чем-то разговаривает с незнакомым мне барменом. Подхожу к ним и, садясь за стул у барной стойки, говорю:
– Это ты так по делам ходишь?
Саша оборачивается в сторону звука и удивляется точно так же, как когда мы встретились на пляже. Бармен одаривает меня ухмылкой и отходит в сторону. Саша осматривает меня и останавливает взгляд на футболке.
– Ты чего все еще в моей футболке? – Улыбается он, но потом его осеняет: – Нет, какого черта ты не в квартире?
– Может, мне тоже нравятся Паники [Примеч. автора: Panic! At The Disco], – вскидываю бровь.
– Это-то ладно, ты зачем квартиру открытой оставила?
– Ничего я не оставляла, – Саша сдвигает брови к переносице, не понимая меня. – Там это…
– Что? – Его корпус поворачивается ко мне, а я стучу пальцами по барной стойке, прикусывая губу. Глубоко вздыхаю и выдаю:
– Женщ… девушка, – произношу неуверенно. – В общем, мама твоя пришла, – его глаза сразу расширяются, он явно шокирован.
– В смысле пришла?
– В самом прямом.
Он как-то растерялся. Не хотел, наверное, знакомить меня со своей родней, понимаю. Это логично для него. Мы даже не встречаемся, а я разгуливаю у него на квартире в его же футболке, встречая его мать.
– Откуда тебе известно, как выглядит моя мать? А если это просто мошенница какая?
– Она сама сказала, – он недовольно фыркает.
– Круто, а если это просто мошенница какая? – Спрыгивает Саша со стула. Об этом я как-то не подумала, но уж очень она похожа как на Сашу, так и на женщину с фотографии. – Поехали.
– Куда?
– Ко мне в дом кто-то пустил какую-то преступницу! – Иду за ним.
– Она знает тебя и твоего брата, это точно твоя мама. И вы чем-то похожи, – не буду же говорить, что видела фотографию.
Саша ничего не говорит. Так мы и едем на машине до его дома молча в очень напряженной обстановке. Словно у него дома не его мать, а, действительно, мошенница.
– Саш…. телефон-то ты взял? – Робко спрашиваю, боясь лишний раз его беспокоить.
Парень достает из своего кармана мой телефон, который уже включен. Вижу много пропущенных, очень много: от папы, мамы, неизвестного номера и от Саши.
– Приятно видеть свой номер у тебя в телефоне, – равнодушно говорит он, слегка поморщившись, когда мы уже подъезжаем к его подъезду. Это он о том, как я его переименовала в телефоне на козла?
– Я была зла на тебя и еще не успела вернуть обратно, – признаюсь я, не желая спорить.
– Ладно, сиди здесь, – паркуется Саша. – Потом отвезу тебя домой.
– Саш, я не хотела кого-то впускать, она сама зашла, – решаю прояснить ситуацию. – А потом она меня… выгнала!
Он ничего не отвечает и уходит. Что ж, подождем. Зачем я на его мать наговорила? Я бы тоже точно такую девушку, которая оказалась у моего сына в гостях, невзлюбила.
Пока ждала Сашу, позвонила своей маме. Сумка с ключами уже у нас дома, поэтому мне надо будет точно заехать к ним. Надеюсь, отца не будет, сейчас я еще не готова это обсуждать.
Саша выходит из подъезда через минут десять-пятнадцать. Довольно быстро для разговора с матерью. Он садится в машину под моим наблюдающим взглядом. Как все прошло? Почему он один? Мама осталась в квартире? Саша без каких-либо слов заводит машину, затем наконец смотрит на меня, натянуто улыбаясь.
– Тебя куда? Домой?
– Сначала скажи, как ты сходил.
– Нормально, – ведет плечом парень, кладя руку на руль и выезжая с парковки. Нормально? И все?
– И как? Это была твоя мама?
– Да, но она ушла.
– Она тебе звонила?
– Нет.
– Ничего не понимаю, как ты тогда понял, что это действительно было она?
– Оставила записку. Вик, куда тебя везти? – Саша в упор глядит на меня.
– Записку? Может, стоит ей позвонить?
– Значит, везу тебя домой, – он ускоряется, подъезжая к главной дороге.
– Нет, остановись! – Он стоит на перекрестке, готовый ехать дальше, и бросает взор на меня. – Мне надо к родителям, – называю адрес.
– Понял.
Да, он точно не хочет, чтобы я хоть что-то знала о его семье. Неужели настолько ему противно какое-либо сближение, что он даже не хочет затрагивать такие темы? И знакомить меня хотя бы с мамой, которая, между прочим, выгнала меня. Или он боится, что она – его мать – решит, что я его девушка? Более того, Сашу нисколько не трогает тот факт, что он даже не созвонился со своей матерью, а она при этом просто оставила записку. Странно все это.
А, может, они все-таки созвонились, я же не знаю, что он делал дома все время. Может, он просто сейчас обиделся на нее из-за того, что она выставила меня за дверь.
– Саш, а… как зовут твою маму? – Все также неуверенно спрашиваю я. А что мне делать? Я хочу поддержать разговор. Пусть поймет, что я на выходку его матери не обижаюсь.
– Лена. А что? – Отвечает Саша без каких-либо эмоций. Пожимаю плечами.
– Ничего, просто интересно, – спустя некоторое время снова спрашиваю: – А папа как зовут?
– Вик, к чему такие вопросы? – Напряжение нарастает.
– Я не могу спросить тебя ни о чем? – Дежавю, когда-то мы это уже проходили.
– Можешь, но давай не о моей семье, – хорошо, если тему о его бывшей девушке я больше не поднимаю, то с семьей-то что? Даже имен спросить нельзя?
Злобно выдыхаю воздух как дракон. Что за семейка такая? Что он, что его мать, и слова из них не вытащишь, прямо семья молчунов. Наверное, вся болтливость осталась у его отца.
А вдруг и вправду что-то не так? Как минимум, его родители разведены. Может, они с братом остались с матерью, а отец ушел. А я его тут про отца спрашиваю.
– У вас не очень дружные отношения? – Уже спокойным тоном интересуюсь я.
Судя по его реакции, дракон тут Саша, потому что у него сильно сжата челюсть и расширены ноздри. Он точно недоволен продолжением разговора.
– Так это или нет, это уже не твое дело, – опять. Закатываю глаза и недовольно смотрю в окно.
– Яблочко от яблоньки… – очень тихо бурчу себе под нос, подперев голову рукой.
Не знаю, слышал он или нет, мне все равно. Если он так яро не хочет впускать меня в свою жизнь, то ради Бога. Я тоже теперь так буду делать. Буду держать строгий тон, буду любезной, но не больше.
Наконец мы приехали. Попросила его припарковать около соседнего дома. Не хватало создать еще поводы для разговора с родителями или еще с кем-нибудь. Как только хочу открыть дверь и уйти, Саша закрывает все двери одним нажатием кнопки. Удивленно смотрю на него. Теперь он меня убьет за то, что я слишком много видела и слишком много знаю?
– Послушай, – делает паузу парень, а потом пронзительно смотрит на меня. – Я не говорю тебе о некоторых вещах, потому что о них не стоит знать. Поверь, это не то, что ты хотела бы услышать.
– Знаешь, ты слишком замкнут, – все еще выражаю свое недовольство. Он же просто ждет, что я скажу, пытаясь меня понять. – Как я могу общаться с тобой, если я тебя совершенно не знаю?
– И что же я должен рассказать тебе каждую секунду своей жизни? – Зачем каждую секунду-то? Я прошу-то малость.
– Открой дверь, пожалуйста, – я не смотрю на него. Молчим несколько минут, после которых бросаю на Сашу злой взгляд. Он снова нажимает кнопочку, и все мигом со щелчком открывается. – Футболку потом верну.
– Подожди, – кладет руку мне на плечо. Что, прямо сейчас отдать? Если честно, я могу сейчас сделать и это. – Просто давай не будем говорить на тему моей семьи, хорошо? – Цокаю языком.
– Как скажешь, – убираю его руку с плеча, открывая дверь. – Знаешь, теперь я понимаю, почему ты не заводишь серьезные отношения, – Саша шокировано сдвигает брови. – Вряд ли бы кто-то смог встречаться с тобой с такой твоей политикой, – сразу же выхожу из машины, не дожидаясь ответа и несильно хлопая дверью. Не оглядываясь, гордо, с прямой спиной и поднятой головой иду к дому родителей.
Наверное, мы никогда не сможем нормально общаться. В моем понимании нормальности с ним слишком сложно. То очень легко, то снова сложно. Что же мне теперь с ним только обмениваться песнями или стихами? Кататься на аттракционах и ночевать друг у друга? Клевые взаимоотношения без глубокого смысла. На такое время тратить не очень хочется.
На пороге встречаю Аню, которая уже уходит.
– О, хай, – заботливо улыбается сестра. – Чего такая недовольная? – Принюхивается: – От тебя пахнет… мужскими духами? – Игриво играет бровями.
– Будто ты не знаешь причину моего недовольства, – не собираюсь рассказывать про какого-то идиота. – Тебя совсем не волнует, что мы можем вылететь из страны?
– Ну не вылетим же, – пожимает плечами. – Контракт подписан.
– А, ну тогда все просто великолепно, – фальшиво улыбаюсь.
– Ну подумаешь, Марк подкидывал тебе денег. Это всего лишь деньги, которые лишними не бывают.
– И от которых меня уже тошнит, – захожу в дом, ставя точку в разговоре. Видимо, еще очень много дней будут наполнены моим раздражением.
Вижу маму: она стоит в проходе, ведущим в зал, смотря с сожалением, и я сразу теряю все силы. Чувствую лишь опустошенность внутри с комом в горле. Мама протягивает без слов руки ко мне с предложением обняться. Выдыхаю весь накопившийся воздух и бросаюсь в ее крепкие объятья.
– Мам, ты знала об этом? – Она гладит меня по голове.
– Нет, солнышко, твой папа и мне не все рассказывает, – зажмуриваю глаза, из которых вот-вот могут вылезти слезы, но это мало помогает. – Но я все равно считаю, что ты должна хотя бы выслушать его, – опять двадцать пять.
– Он дома?
– Нет.
– И хорошо, я не хочу с ним разговаривать.
– Ладно…. ладно.
Отхожу от матери, вытираю единичные слезы, которые я все-таки не смогла удержать. Не хочу, чтобы мама их не заметила. Проходя мимо дивана, вижу свою сумку и проверяю все ли вещи в ней на месте.
– Это тебе Полина одолжила футболку? – Грустно улыбается мама, пытаясь поддержать разговор. Киваю. – Что-то она растолстела, – тихий и осторожный смех. Прикусываю губу, отводя глаза.
– Это… ее парня, – он теперь и ее жених. Совсем об этом забыла, какая из меня подруга после этого? Я ведь ей даже не позвонила.
– Да? Правда? – Снова киваю, а мама делает шаг вперед и становится более спокойной и улыбчивой. – А я уж подумала… – мотает головой, – ладно, неважно.
Внимательно изучаю ее. Вполне себе логичное умозаключение, только ложное. Хотя человек, которому принадлежит эта футболка, тоже меня беспокоит. Немного остыв, понимаю, что тема семьи не всегда проста, как кажется. Я бы тоже не смогла бы сказать Саше, почему сейчас обижена на отца; почему мне так иногда не хочется в родительский дом, особенно сейчас; почему я попросила его припарковать подальше. Если уж требуешь от кого-то честности, нужно подумать, сможешь ли ты сам быть честным в этом вопросе.
– Мам, можно спросить? – Накидываю сумку на плечо.
– Да, конечно, – она обходит диван, и мы садимся на него.
– В общем как ты думаешь… вот если ты общаешься с человеком, хочешь узнать его получше, а он… человек этот, – царапаю ногтями свои пальцы и вдруг чувствую боль. Смотрю на средний палец: ужасный вид, видимо, вчера оторвался заусенец. – Так вот, – снова обращаюсь к маме. – Как можно понять, нужен ли ты человеку, если он сам не посвящает тебя в свою жизнь? Или и так понятно, что не нужен?
– Зависит от ситуации, – она задумывается и слегка приподнимает уголки губ, подсаживаясь ближе и обнимая. Затем смотрит в глаза: – Да и нужность определяется совсем не тем, как много человек говорит о себе. Ты нужна ему, если он заботится о том, как ты себя чувствуешь, интересуется твоей жизнью, как у тебя дела. Защищает и помогает, если ты просишь. Да даже когда и не просишь.
– Это все понятно, – смотрю в пол. – Но разве люди, с которыми ты общаешься, не стремятся рассказать о себе больше? – Возвращаю взгляд к матери. – Не стремятся поделиться о чем-то важном, углубить эти отношения? И если все не так хорошо, найти поддержку, понимание или… что-нибудь еще? – Мама вздыхает, поглаживая меня по спине.
– Мы все разные: кому-то проще передержать все в себе, кто-то ищет поддержки у других. Если человек тебе что-то не рассказывает, это, конечно, может быть тревожным звоночком. Но чаще всего это лишь защитный рефлекс. И неважно, это защита себя самого или тебя. Просто он не хочет впутывать тебя в это, чтобы лишний раз не тревожить. Это ты сейчас про отца? – Удивленно смотрю на нее. Лучше сказать «да», но она теперь гадает: – Про Полину?
– Нет, мы всегда всем делимся, – блин, надо было сказать, что про отца.
– Тогда кто этот мальчик?
– Мам! – Она улыбается. – Нет никакого мальчика. Мне просто так спросить нельзя? Это так… – встаю с дивана, и мама следует моему примеру. – Интересно мне, это вообще не про меня.
– Ну тогда передай тому, о ком это, что не обо всем можно говорить с другими людьми. Все мы что-то скрываем, – она обнимает меня за плечи с взглядом, полным теплотой. – Если ты ему нужна, он может показать это и другими способами, – закатываю глаза. – Дай ему немного воздуха, не дави, – недовольно вздыхаю.
– Мам, говорю же это не про меня, – бегаю глазами по ее лицу.
– Хорошо-хорошо, – смеется. – Но тебе тоже полезно это знать, – ехидно улыбается.
Она обнимает меня и уходит из зала. Что за намеки? Саша мне никакой не бойфренд. Мы вообще переспали даже без предварительного знакомства, разве такое бывает у нормальных пар? И никакая мы не пара, о чем это я? Просто общаемся.
Хотя слова мама сказала очень точные. Несмотря на весь образ жизни Саши и наши взаимоотношения, он все-таки человек. А я со своим напором и природной любознательностью, наверное, слишком многого от него хотела. Признаю, что я была не права. Как бы тяжело это не было, но я признаю это. Все-таки мы еще не на том уровне общения, чтобы доверять друг другу всецело, тем более на тему семьи. Может, Саша не зря сказал, что это не та тема, на которую стоит говорить.
В этом же ключе я думаю и об отце. Даже родной человек, который рядом с тобой всю жизнь, не говорит тебе всего, почему я должна требовать это от Саши? Погорячилась, нужно дать ему время. Сегодня уж точно не буду звонить, но, может, завтра или потом. Точно не сегодня.
Избежать встречи с отцом мне не удалось, как и новой ссоры с ним. Не знаю даже, на что именно я теперь злюсь. Наверное, за его постоянный контроль и мнение, что он лучше знает, что мне нужно. Так было всю жизнь, но сейчас я не хочу ему потакать. Поэтому поругавшись с отцом, я уехала домой. Немного поплакала в автобусе, на кровати, в душе. Немного слез обронила на диван, смотря телевизор, и задремала. Иногда проще пережить все во сне, когда отключаются все мысли, чувства и память. Где ты можешь сделать все что угодно, даже больше, забывая о суровой реальности.
18. Мой страх
Почти все время душа была не на месте после тяжелого разговора с Викой. Было трудно сосредоточиться на работе, которую взял себе домой. Лишь звонок Никиты, который сказал, что сегодня они решили вместе с близкими друзьями отпраздновать помолвку, пробудил во мне жажду к действиям. Спросив, кто именно придет, был удивлен: только я и Вика. Мы всегда были с Никитой близкими друзьями. Мы встретились впервые в нужном месте и в нужное время, но я думал, что у Полины есть еще подруги. Значит, я ошибался.
Узнал, что Вике они еще не звонили, поэтому приврал Никите, что она рядом со мной и я сам ей передам. И я, правда, передам, только ее здесь нет. Я поеду к ней домой. Пока то, что произошло сегодня, еще свежо в памяти, должен попытаться изменить ее настрой относительно этой темы.
Время было где-то пять часов вечера, а сам сбор в шесть. Надеюсь, часа мне хватит, чтобы наладить все. Не знаю, чего Вика вспылила, наверное, у нее и без меня проблем полно. Иначе зачем Полина звонила мне вчера, чтобы я забрал ее подругу непонятно откуда, а нашел девушку вообще мокрую от дождя в пабе. Да и разговор Вики с матерью не показался мне хорошим. Надеюсь, что сейчас все в порядке. Может, ее недовольство в мою сторону помогло ей при разрешении семейной проблемы.
К счастью, вход в подъезд был открыт: там переносили кому-то мебель. А то, может, Вика и не впустила бы, но и тогда бы у меня был запасной вариант: я захватил ее вещи, которые она не успела взять из моей квартиры. Моя мать, конечно, молодец, до сих пор не понимаю, зачем она выгнала ни в чем неповинную девушку, да еще и сама потом ушла, оставив записку. И зачем брат отдал ей ключи? Знает же, что не хочу видеть ее.
Второй раз стучу в дверь, и Вика тут же открывает, удивляясь моему приходу. Она немного помята, выглядит уставшей и одета уже не в мою футболку, а в свою домашнюю одежду.
– Привет, впустишь? – Я почесываю предплечье, стараясь держаться как можно более спокойно.
– Привет, да, заходи, – тихо проговаривает Вика, пропуская в квартиру.
Что-то она достаточно спокойна относительно того состояния, в котором она была крайний раз. Или это хладнокровный взгляд перед тем, как снова вспылить? Или ей просто стало все равно? Даже не знаю, что меня устроило бы.
– Это… вот твоя одежда, ты забыла, – протягиваю небольшой пакет, и Вика растерянно берет его.
– Если ты за футболкой, я потом отдам. Она в стирке просто.
– Ну я не совсем за этим приехал, – она приподнимает бровь от непонимания, но отходит, чтобы кинуть пакет в ванную.
Затем девушка возвращается ко мне, выжидающе наблюдая. Так, мне нужно извиниться. Точно не уверен за что, но если девушка расстроена, это лучший вариант для налаживания ситуации.
– В общем извини, может, я был резок, но ты права, у нас не самые хорошие отношения, поэтому…
– Нет, это ты меня прости, такую ерунду еще сказала, – что? – Ты не обязан говорить об этом.
Немного шокирован, но, судя по ее грустным глазам, Вике и вправду жаль. И в принципе мне добавить нечего насчет остальной ситуации. Я и не собирался ей объяснять, что да как, о том, что не общаюсь с матерью, поэтому вопросы о ней меня выводят. Что заставило Вику поменять свою точку зрения? Не ожидал такой реакции и такого быстрого разрешения разногласия.
– Просто я не хочу… – но она снова обрывает меня:
– Все нормально, – она поправляет себе выпавшую прядь за ухо. – Я все понимаю, – скромно улыбается. – Давай забудем об этом.
Киваю, соглашаясь с каждым ее словом. Но что-то я ее не узнаю, это было слишком легко. Мне даже убеждать ни в чем не пришлось. Я, конечно, рад такому развитию событий, но если Вика все понимает, то я до сих пор не могу раскусить ее. Обычно она любит ставить палки в колеса и быть упрямой, а сейчас она уже уступает и совсем не злится.
– У тебя все в порядке? – Решаю я задать такой вопрос, находясь немного в ступоре.
– Да, вполне, – Вика опускает взгляд, почесывая запястье, и потом сразу же смотрит на меня: – Ты пройдешь или…
– Ах да, – присаживаюсь на пуфик, который стоит рядом с комодом. – Нас ждут на праздновании помолвки.
Она приоткрывает рот, округляя глаза. Много раз кивает, обнимая саму себя.
– Все время забываю об этом, – снисходительно улыбаюсь ей в ответ.
И она как-то погрустнела. У нее подруга замуж выходит, почему она не рада? Или снова эта странная женская дружба, основанная на зависти? Что-то смутно верится, что Вика завидует Полине.
– Даже не знаю, что в таких случаях надеть, – нервно смеется девушка. Пожимаю плечами, переплетая пальцы рук между собой.
– Платье какое-нибудь.
– Тебе легко говорить, надел рубашку с пиджаком вместо обычной футболки и все – сразу красавчик, – расплываюсь в улыбке от комплимента моему внешнему виду. Джинсы и рубашка – это классика.
– Чтобы ты ни надела, все равно будешь выглядеть прекрасно, – она закатывает глаза.
– Не подлизывайся, – и уходит в свою спальню. – Лучше Полине позвоню.
Теперь я узнаю Вику, стала повеселее и начинает подкалывать. Слышу, как она разговаривает по телефону в другой комнате. Прислоняюсь спиной к стене, смотря на время: шестой час, еще успеваем. Но, зная девушек, могу сказать, что этого как раз недостаточно. Снимаю обувь и прохожу в гостиную. Здесь все точно так же, как и в прошлый раз.
Прислушиваюсь: тишина. Вика уже закончила разговор? Подхожу к спальне и встаю в проходе, наблюдая, как она задумчиво смотрит на открытый шкаф, подпирая подбородок телефоном.
– Как можно выбрать то, что я хочу, если я не знаю, что хочу? – Прищуривается, бегая глазами по всей одежде.
– Дай угадаю: тебе нечего надеть? – Облокачиваюсь на косяк.
– Типа того, – встаю рядом с ней.
– Покажи, что у тебя есть.
– Я и без тебя могу разобраться, – ей не очень нравится эта идея.
– Без меня ты будешь десять лет собираться.
Вика сдается, глубоко вздыхая и начиная рассказывать, какие у нее есть кофты, юбки и джинсы. Половину слов не понял, какие-то женские названия вещей, но я прямо сказал, что никаких джинс и брюк. Юбки мне тоже не понравились: то слишком длинные, то я уже их видел. Мой вердикт: только платье.
Она с разочарованием вздыхает, выкидывает на кровать три платья так, чтобы было видно каждое. Это все? С этим вопросом смотрю на Вику.
– Да, больше у меня нет, – как так? У нее полно денег, а она ограничивается лишь этим? Безобразие, с ее-то ногами ей только платья и носить, желательно короткие. А у нее почти все ниже колена!
Придется выбирать среди этих платьев. Длинное черное – нет. Другое зеленое платье ассоциируется с Новым годом, пусть оно даже и очень ничего.
– Это, – я указываю на довольно милое летнее платье. Оно точно короткое и отлично подчеркнет ее фигуру.
– Мне оно не нравится, – она складывает руки на груди. Девушки – такие девушки.
– Тогда тебе придется идти голой.
– Хотя подожди, я вроде недавно еще одно покупала.
Она ищет внизу своего шкафа и находит пакет, вытаскивая оттуда новое платье, на котором еще висит бирка.
– Все, иди, я его надену, – Вика выталкивает меня из комнаты, прикрывая дверь.
– А если мне не понравится?
– Придется смириться, – и дверь закрывается. Чего я там не видел?
Вика не выходит очень долго. Я успел украсть у нее конфетку, десять раз посмотреть в окно, полазить в телефоне, а она все копошится. Начинает надоедать это ожидание. Если платье окажется не таким, как я хочу, то точно заставлю ее идти голой. Хотя нет, эта идея мне не очень нравится. Странно.
Спустя миллион лет она наконец-то открывает дверь, выключает свет в спальне и выходит вместе с какой-то кофтой. Я уже хотел упрекнуть ее в нерасторопности, но не стал, потому что платье мне точно пришлось по душе. Синий цвет, но не напрягающий, с открытыми плечами, облегающее и необходимой длины. Не хватает только выреза, из-за него образ кажется незаконченным. Но ей и так идет, так бы и…
– Эй, але, – черт, слишком долго ее разглядываю. Что, милая? – Мы идем?
И еще она подкрасилась совсем чуть-чуть, почти незаметно. Но я замечаю всегда, накрашена девушка или нет, настоящие ресницы или нет, тоже самое могу сказать о ногтях. А Вика всегда и во всем настоящая, за это я ее и уважаю. Кроме всех прочих причин.
– Если тебе интересно мое мнение, то думаю, это то, что надо, – улыбаюсь, пока она собирает все необходимое в сумку.
– Спасибо, – она слегка улыбается и причесывается. Сколько можно меня уже благодарить?
Подхожу к Вике, пока она что-то смотрит в телефоне после того, как ей пришло уведомление. Вдыхаю воздух и чувствую ее духи. Жутко притягательно. Кажется, сегодня в пабе я уловил от нее запах своего одеколона, что было не лучшим решением. От нее должно пахнуть ею.
Девушка быстро выключает экран телефона и улыбается, говоря о том, что можно ехать. Чего же мы ждем?
Мы быстро доехали до причала, который находится недалеко от парка аттракционов. Никита и Полина решили отпраздновать все на небольшом теплоходе для прогулок по озеру. К вечеру погода наладилась, поэтому было не так мерзко и сыро как вчера.
Мы были в закрытом помещении, где можно было посидеть за столиком. Кроме нас четверых было не так много народу, и, слава Богу, не было семей с маленькими детьми. Их шум и плач точно был бы некстати.
Все темы разговоров сводились в основном к жениху и невесте. Все эти не самые интересные подробности про предложение, их отношения. Но я был рад за друга, поэтому это было не так скучно, как обычно, слушать про любовную мишуру.
Каждый из нас не имел желания отказываться от алкоголя. Заметил, что Вика пила охотнее, чем тогда в пиццерии и на вечеринке. Сейчас же иначе. И хоть это и было два бокала, но первый был опустошен чуть ли не залпом. Кроме того, девушка была задумчивой, хоть и часто улыбалась. Но потом она отвлеклась и стала такой, какой я ее вижу только в окружении компании наших друзей.
– Может, выйдем на воздух? – Предложила Полина через некоторое время.
– Почему бы и нет, – пожимает плечами Вика, и мы выбираемся из закрытого пространства.
Теплоход идет медленно, поэтому на открытом пространстве ветер не так сильно напрягает. Вика фотографирует Никиту с Полиной, которая потом просит своего жениха сфотографировать их вдвоем как подружек. Присоединяюсь к ним, допив шампанское. Мы просим одного из пассажиров помочь нам, и он с удовольствием запечатлел нас вчетвером на телефон.
– Что-то холодно, пойдемте внутрь, – снова командует Полина через какое-то время болтовни на воздухе.
Друг соглашается, а мне ничего не остается делать, кроме как согласиться. Мне лично все равно, где быть – тут или там.
– Идите, я вас догоню, – Вика надевает свою тоненькую кофту, которую взяла с собой, улыбаясь.
– Что ты будешь здесь одна стоять? – останавливается Полина.
– Пару снимков сделаю и приду, – девушка все еще улыбается, сильнее кутаясь в кофту.
Полина не напирает, поэтому кивает и уходит под руку с Никитой. Я иду за ними, но перед тем как зайти внутрь, бросаю взгляд на Вику: она не фотографирует. Она стоит на краю палубы, упираясь в перила, и смотрит вниз на воду. Передумываю заходить с будущими молодоженами, закрываю дверь и медленно иду в ее сторону.
– Каталась когда-нибудь на теплоходах? – Она отрывает взгляд от водной глади и одаривает меня скромной улыбкой.
– Да, было пару раз. А ты?
– Если только в детстве, – пауза. – Все хорошо?
– Да, – Вика смотрит на меня так, будто я задал очень глупый вопрос, а потом смеется. – Знаешь, иногда мне кажется, что я боюсь воды.
– Это как? – Приподнимаю один уголок губ, слушая, пока ее глаза обращены вдаль.
– Ну просто когда я нахожусь на чем-то, что передвигается по воде, или, например, на причале, всегда в голову лезут мысли, не знаю, фантазии, где все вдруг обрушается, и я попадаю в воду, – ухмыляюсь.
– Странно, это почти невозможно.
– И я это знаю. Но глубина пугает меня, – смотрит на меня. – Потому что не видно, что там.
Изучаю ее лицо: она говорит искренне, но это до сих пор очень странно. Поэтому она такая задумчивая? Потому что не может не представлять, как мы сейчас все утонем? Как-то по-детски. Но и это мне в ней нравится, сочетание несочетаемого: отсутствие потребности в деньгах и непосредственность. По этой же причине забываю о ее каком-никаком, но статусе.
Как-то раз я не удержался и загуглил Вику. Там было что-то о ее семье, об их компании, а о ней мало было информации, только о благотворительности. И это логично, ведь она не из того круга селебрити, где желтая пресса постоянно пишет какие-нибудь новости. А вот про ее отца можно найти много информации, но я ничего не читал, просмотрел фотографии и все.
– А ты… боишься чего-нибудь? – Вика касается своей шеи, не зная, как продолжить наш разговор.
Боюсь ли я чего-нибудь? Наверное, предательство – мой самый главный страх, но распинаться о нем нет смысла. Да и зачем? Этого боится каждый, слишком очевидная вещь. Жаль, что не все это понимают.
Что-нибудь другое? Я боюсь… за Вику? Даже не знаю, может, это так, а может, и нет. Но мысль о том, что мне неважно знать, с чем связано ее странное настроение, неприятным ощущением отдает в животе как знак о том, что лгу себе.
Замечаю мурашки по ее коже с дуновением ветра. Снимаю с себя пиджак и накидываю на нее, держа ее за воротник.
– Боюсь, что ты снова отморозишь себе что-нибудь, – девушка удивляется и затем смеется, а я отпускаю ее.
