Текст книги "В условиях обмана (СИ)"
Автор книги: Элиза Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
3. Есть что-то в этом «никогда»
– Я всегда считала мужчин, которые не стесняются своего вкуса, жутко раскрепощенными и жутко сексуальными. Но боюсь, теперь ни один не покорит мое сердце, если у него не будет носков с расчлененкой.
Я давлю в себе смешок. Мы сидим с сестрой в нашем любимом кафе, где всегда подают самые свежие булочки синнабон. Прошел, наверное, уже час, с тех пор как мы с ней встретились в пять часов вечера, а разговоры о мужиках у Ани не прекращались.
– Так почему вы расстались? – Спрашиваю я, допивая свой фруктовый и невероятно сладкий чай (переборщила). Погода из окна не радует, поэтому спасает только он. И Аня неплохо отвлекает от плохого настроения забавными рассказами из своей жизни.
– Он купил себе футболку с точно таким же принтом, как на носках! – Аня разводит руками в стороны от недоумения. Ее длинные каштановые волосы, завитые наспех, красиво смотрятся на редких лучах солнца, а взгляд всегда как у грациозной кошечки, готовой в любое время к новому роману.
Я снова усмехаюсь и поднимаю бровь. Это не первый случай, когда мою сестру цепляло что-то в парне, и это что-то абсолютно непонятно никому кроме нее. Фетиш у нее такой: влюбиться не в целого человека, а в отдельные его проявления, чаще всего не имеющие никакого отношения к внутренним качествам, а выражающиеся внешне.
– Нет, ты не понимаешь, – смеюсь, пока Аня продолжает объяснять: – его расчлененку видела только я, как правило в постели. Но ему было все равно, что это наша личная тайна, которая нас объединяет. Теперь все могут видеть эти гребаные оторванные руки и ноги. Подумал, что теперь всех телочек может цеплять своей новой футболкой.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь.
– Ты просто не видишь истину в простом действии. Поверь, один раз моргнешь, и пиши пропало. Ты вроде любитель затирать про мелочи и их важность.
– Это всего лишь футболка.
– Футболка с нашей разбитой любовью.
Снова смеюсь. Никогда не знала, насколько она говорит серьезно, но такие взгляды на жизнь не мешали ей строить отношения. Даже сейчас в полупустом кафе на нее смотрит минимум два молодых человека. Она как магнит для любого парня. Учитывая, что мы двойняшки (хотя мы больше похожи на обычных сестер, а не на тех, что родились в один и тот же день), осмелюсь сказать, что такое свойство досталось только ей и обошло меня стороной.
Аня всегда не против. Она за новые приключения, главное, было бы за что зацепиться: за носки, за татуировку на запястье в виде жабы-рэпера, за привычку надкусывать пальцы даме, флиртуя (такое и правда было, если верить ей на слово). Да за что угодно, лишь бы как можно более неординарно и необычно, и был бы кавалер при деньгах. Аня всегда возвращала к ним уверенность, потому что многие их из-за этого, наоборот, не любили.
– Вот тебе смешно. А я бы тебе порекомендовала найти себе кого-нибудь среди хотя бы тех, кто придет на твой благотворительный бал.
Вот так всегда, с Аней можно хорошо поговорить до тех пор, пока она не начнет говорить обо мне и мужиках одновременно. Ставлю чашку чая на столик и тяжело вздыхаю. Не хочу сейчас затрагивать эту тему, хотя знаю, что Аню все равно не остановить. Изображая притворное беспокойство о моей судьбе, она хочет лишь иметь возможность посплетничать со мной о моих геройских похождениях в страну парней. Излишняя открытость и откровенность, или, иными словами, Аня во всей красе.
– Нет, правда, – продолжает она, воодушевившись своей идеей. – Там же будет много богатеньких, неравнодушных и наверняка молоденьких. Погугли всех по списку, у тебя он уже готов?
– Аня, это не просто какой-то там бал со сборищем людей с кошельками или симпатичных неравнодушных парней, – не выдерживаю я (кажется, начинает подкипать). – Это, прежде всего, помощь детям.
– Вот ты такая святая, просто потому что слишком много думаешь о других. А о себе когда? Я молчу про секс, но целовалась-то ты когда крайний раз?
– Аня…
– Вот только не надо заливать про то, что тебе и так хорошо! Всем иногда нужен хороший…
– Аня! – я уже начинаю шипеть, но разговор обретает новые обороты, а если у Ани есть что сказать, она договорит до конца.
– … секс.
Можно было сказать и шепотом. Я закатываю глаза и скрещиваю руки на груди. Снова всплыло в моей разуме то, что случилось относительно недавно, а я только забыла. Обманывай, кого хочешь, Вика, но нифига ты не забыла. Прошло уже больше недели, где-то около двух, но все-таки без намеков на тот четверг не обошлось. Нет, дело не в намеках, а в том, что я их повсюду замечаю. Думаю, без визга сестры не обошлось бы, узнай она все. Хотя, скорее всего, она не поверила бы, но проверять точно не стану ни на ком, тем более на сестре.
Молчим уже минут пять. Я продолжаю зачем-то мешать ложкой чай, уже давно остывший. Аня смотрит на меня то ли с жалостью, то ли с сожалением от сказанного. Я на нее не смотрю, стараюсь сделать вид, что ничего не слышала.
– Ладно, извини, – говорит Аня свои не то чтобы первые, но такие редкие извинения.
Я взмахиваю на нее рукой, мол, «забей, все отлично». Все не так отлично, как хотелось бы, но Аня была, как всегда, права. Мне нужны отношения чисто для лучшей жизни, для того, чтобы уравновесить свои эмоции и мысли. Хотя… вспоминаю, что для этого я решила заняться благотворительностью. Папа был очень рад, и я обошлась без него и без его денег, если не считать начальный период. Сейчас у нас есть спонсор, а фонд существует благополучно около года. Не знаю, что бы делала без этой работы. Наверное, растолстела бы и каждый день ревела, смотрев мыльные оперы.
– Хочешь сходим куда-нибудь? – после долгой паузы решает спросить сестра.
Я поднимаю на нее свой удивленный взгляд:
– Разве сейчас мы не где-нибудь?
– Перестань, кафе – это скука смертная, – Аня берет свою сумку, вставая со стула и запихивая оставшийся кусочек булочки с корицей себе в рот.
Как бы то ни было, именно со слов «давай куда-нибудь сходим» начался наш поход за булочками синнабон. Думаю, Аня до сих пор чувствует себя не в своей тарелке из-за нашей крайней ссоры, которая привела меня туда, куда привела (может, она бы не переживала так, зная о последствиях). Это сильно заметно, возможно, она стала гораздо чутче к другим, но что-то мне подсказывает, что причина кроется гораздо глубже.
Тут сестра смотрит на меня интригующим взглядом и говорит:
– Есть у меня одна идейка.
Главное, чтобы это был не стриптиз-клуб, как когда-то после ее расставания с парнем в костюме Дэдпула (он слишком любил косплеи). «Хочу, чтобы вокруг были раздетые мужчины, не могу смотреть на тех, на ком есть хоть что-то, похожее на одежду», – сказала тогда Аня.
Мы заходим в другое заведение стиля лофт в восьмом часу вечера. Уже на входе я слышу, как кто-то играет на гитаре и синтезаторе. Миленький паб переполнен людьми. С чего бы это вдруг? Сегодня только вторник, даже не пятница.
– Ань, куда мы пришли? – хватаю сестру, которая уже пробирается в толпу, за руку и пытаюсь говорить как можно громче.
– Иди за мной, – она улыбается, поворачивая голову ко мне, а затем снова продолжает путь, но нормально взяв меня за руку.
В детстве подобные фразы от Ани ничем хорошим не заканчивались: то мы оказывались на вечеринке у ребят с параллели, то присоединялись к одноклассникам, которые воровали алкоголь у родителей, чтобы в первый раз попробовать. Вдруг все
в пабе начинают хлопать. Это выступление? Но чье? Аня, наконец, выводит нас к свободному месту у барной стойки.
– Вроде, ты любишь живую музыку и все такое, – она кивает мне в сторону небольшой сцены.
Точнее относительно небольшой сцены. По ширине она была максимум для трех борцов сумо, а вот в глубину смогла вместить ударную установку, которая как раз там и стояла. Справа синтезатор и ноутбук на небольшом столике, посередине сцены – микрофон. Сейчас у него стоял парнишка чуть старше двадцати, который, судя по всему, только что играл на гитаре.
– Но кто этот парень? – Наклоняюсь к сестре, чтобы она услышала. – Местная звезда?
Ответ последовал совсем не от Ани:
– Нет, это вечер каверов, каждый играет, что хочет и на чем хочет.
Вместе с сестрой, как будто мы уже давно отрепетировали данное движение, поворачиваемся в сторону очаровательного бармена. Он (как в кино подобает данной профессии) протирает всевозможные бокалы и улыбается. Повторюсь: очаровательно улыбается. Моя смущенная улыбка ему в ответ вызывает ухмылку у Ани, она отворачивается.
– Вика, только не бармен, слишком банально, – говорит она шепотом.
– Надеюсь, мы не много пропустили? – Не обращая внимания на сестру, говорю с барменом.
– Нет, вечер только начинается. Развлекайтесь, – парень отходит в другую сторону барной стойки принимать заказ.
– Уже следующего объявили, слушай давай, соблазнительница барменов, – Аня смеется, толкая меня в плечо.
Мой взор возвращается к сцене, и… стойте. У меня глюки, что ли? Улыбка вмиг пропадает с моего лица, потому что я вижу того, кого пытаюсь забыть все это время. Это он – парень, с которым у меня был секс около двух недель назад, которого нигде не видела с того момента и лучше бы так и не встретила. Может, очень похож или у него тоже есть брат-близнец? Не думала встретить его неподготовленной ни морально, ни физически.
Он стоит около сценической площадки, болтает с каким-то брюнетом. И как всегда много и притягательно улыбается. Что-то рассказывает. Смотрю на него в упор, будто, кроме него, здесь ничего нет. И картинки с той ночи, что мы были вместе, пролетают перед моими глазами: мы снова лежим в его постели, я смотрю на него, пока он засыпает, и сама нехотя закрываю глаза, улыбаясь вся опьяненная, удовлетворенная и непривычно свободная. Воспоминания являются ко мне слишком явно и правдоподобно.
И тут я начинаю чувствовать страх. Страх, что он меня заметит, подступает к моей глотке. Страх, что Аня что-то заподозрит. Появляется дискомфорт в области живота, ведь между нами несколько метров, пока спасают только они. Саша поворачивается в нашу сторону, точнее в сторону барной стойки (несмотря на ее длину, мы как на ладони). Надо перестать пялиться на него, а то так точно заметит. На сцене уже, видимо, как минуту играет небольшая группа из парней, которым за двадцать пять. Отвлекаюсь на них, но не покидает ощущение, которое осталось после того, как увидела его.
Он наверняка каждый день видит своих бывших «посетительниц» квартиры, с чего вдруг ему вообще обращать внимание на меня? И с какого перепуга должна так волноваться я? Надо просто наслаждаться вечером. Аня привела меня туда, где мне действительно хочется отдохнуть душой (а мы с ней не так часто находим общий язык). Проклятье, зачем я его заметила.
Вслушиваюсь в мелодию, которую играют парни. Красиво поют, такой песни я не слышала или ее просто нет в моем плейлисте. Я смотрю на играющих, но они размыты, мой фокус направлен внутрь меня. Мое сознание все равно не здесь. Я зависла, одна за другой пролетают мысли, но ни одна не останавливается, не закрепляется.
– Что-то знакомое. Это Стрыкало? – Аня возвращает меня на землю, что я резко фокусируюсь на происходящем вокруг, а у инструмента уже другой невысокий парень с волосами по плечи.
– Не знаю, может быть, – пожимаю плечами, только начинаю снова вслушиваться. Кстати, похоже.
У сцены уже его нет. И парня, с которым он разговаривал, тоже. Может, показалось?
– Добрый вечер, могу я к Вам присоединиться?
Оборачиваюсь к подошедшему слева. Твою. Мать. Добрый вечер, я диспетчер… все-таки заметил, и мне не показалось. Он облокачивается на барную стойку и ехидно улыбается. Если что, это не я, и меня вообще не Вика зовут. И меня здесь нет. Я – иллюзия. Но он-то, к сожалению, не иллюзия, потому что вниманием его обделяет Аня:
– Только если угостишь выпивкой.
Она наклоняется так, чтобы увидеть, кто подошел, и равняется со мной. Судя по изменению его улыбки с ехидной на натянутую, он явно не думал, что я с кем-то. Так тебе и надо. Беги, Саша, беги.
– Только после знакомства с такими красивыми девушками, – его голос ровный, ласкающий слух.
Саша смотрит на Аню, изучает ее лицо. Я до сих пор не вышла из ступора: смотрю на него как баран на новые ворота. Пытаюсь быть неподвижной, может, они забудут про меня и потеряют из виду. Жаль, нельзя не дышать или испариться. Телепортнуться в свою квартиру, а лучше на другую планету.
– Анна, – она заметно повеселела, но держится, дабы не показаться доступной. Я все еще молчу и пытаюсь уловить ход мыслей блондина по его лицу. Он, кстати, не такой уж блондин, каким я его запомнила, скорее, ближе к светло-русому цвету.
– Александр, очень приятно. А Вас? – он снова смотрит на меня, расплываясь в той же хитрой улыбке.
– Ш… что?
Я, мягко говоря, в шоке. Неужели он меня даже не запомнил?! Не то чтобы я хотела, но вообще-то обидно. Надо было выкинуть чертовы ключи, чтоб запомнил, скотина.
– Это Вика, моя сестра, – не выдерживает Аня, обнимая меня за плечо. – Правда, до недавнего времени она умела разговаривать. Уверена, это из-за грустной песни.
С каких пор они тут Анны и Александры Великие, а я просто Вика? Я вам не дворецкий, не кухарка и не работница по дому.
– Меня зовут Виктория, – подыгрываю ему, что мы не знакомы, не стану же закатывать скандал, почему он снова спрашивает мое имя. – И я умею не только разговаривать, но и отличать дешевые подкаты среди прочих.
Смешок с его стороны. Аня убирает руку с моего плеча. Не вижу ее лица, но телепатической связью двойняшек (или просто из-за того, что я просто знаю ее реакции и отличительные факторы поведения) понимаю, что мой ответ ее не устроил. Она снова сексуально ему улыбается и плавно приближается к нему на полшага, немного заслоняя меня плечом.
– Не обращай внимания, с младшими сестрами всегда так, – воу, во-первых, она старше на несколько минут, во-вторых, как так? Именно с таким взглядом, требующим ответа на этот вопрос, перевожу взгляд на Аню, приподнимая бровь.
Но никто не говорит больше ни слова. Беседа исчерпалась. Пауза становится достаточно неловкой. Саша, видимо, ждет, что еще может сказать Аня, Аня ждет его реакции или дальнейших действий от этого пикап-мастера. А я просто наблюдаю, прямо как третья лишняя. В принципе, так всегда и происходит в обществе меня, сестры и любого другого человека, особенно парня.
– Ну-у, – решаюсь прервать эти гляделки, обхожу Аню сзади. – Поболтайте там, я пойду… послушаю. Тут же вечер каверов как-никак.
Делаю глубокий вдох и выдох, не замечая их реакции. Стараюсь зайти как можно глубже в толпу. Сейчас группа из девушек играют Nirvana – Smells Like Teen Spirit. Встаю между девушкой и парнем, скрещиваю руки. Надеюсь, они были не вместе, а то неудобно как-то. Что ж, одной парой больше, одной меньше. Одну я уже устроила, с меня на сегодня хватит. Если они еще и встречаться начнут… будет слишком весело.
Слушаю, уже не помню каких по счету, исполнителей-любителей. Двигаюсь в такт под «Пьяный дождь» Макса Коржа. Девушка, поющая данную композицию, умело играет на электрогитаре. Бывают же талантливые люди. Мой талант – сводить парней с сестрой. Уже минут пять там разговаривают. О чем?! О том, какие они офигенно клевые и как подходят друг к другу? Смеются, небось. Лишь бы не надо мной.
Чувствую легкое прикосновение руки на талии с правой стороны. Удивленно смотрю на парня справа, которого недавно отпихнула, чтобы хоть как-то видеть выступающих. Ему явно не до меня, он наслаждается Коржом. Не успеваю повернуться в другую сторону, потому что подкравшийся сзади негромко говорит на ухо:
– Почему ты ушла?
Это вернувшийся от моей сестры Саша. Убираю его руку с талии и одариваю недовольным взглядом. Почему ему с Аней не стоялось? Именно: не стоялось. На моем лице появляется легкая улыбка от собственного гениального каламбура.
– Мы в свободной стране живем, – отвечаю ему, снова скрещиваю руки на груди и смотрю на сцену.
– Было предчувствие, что еще увижу тебя, – говорит он спустя минуту, опять нагибаясь к моему уху. – Есть что-то в этом «никогда».
Появляется некоторое облегчение. Все-таки я пластиковая вилка, а не простая тарелка.
– Видела бы ты свое лицо, когда я спросил, как тебя зовут, – смеется он.
– Видел бы ты свое лицо, когда увидел Аню, – я оборачиваюсь к нему, парируя его подкол.
– Очень болтливая мадам, – морщится, сдвигая брови к переносице, что вызывает у меня смешок. Не могу не согласиться. Из-за этого он меня удивляет, но совсем не в плохую сторону. – Как насчет… прогуляться?
Пытаюсь глазами отыскать Аню. Она стоит все еще у барной стойки, но спиной ко мне, разговаривает с барменом, кажется, рядом стоит бокал с шампанским. Возвращаюсь к разговору:
– Я не одна.
– Тогда твое оставшееся действие…
– Прости?
– Завтра, в семь, здесь же.
– Но…
– До встречи.
И уходит. Удивленная тем, что произошло, я смотрю ему вслед. Саша один раз оборачивается, подмигивает и исчезает в толпе. Я ухмыляюсь его наглости. Даже не подумал о том, что я могу быть занята, эгоист. И неважно, что завтра я собиралась просто смотреть мелодрамы, одну за другой. Если он хочет поиграть, я могу составить ему компанию. Только пусть соблюдает правила, мои правила. А может, на время стать Аней? Пустить все по ветру и пусть будет то, что будет.
4. Сладкий совсем не чай
Что надеть на встречу с парнем, который одноразово занимается сексом и с которым он у меня был? С этим вопросом я встала около своего гардероба еще с самого утра. В голову ничего не приходит. Если б я знала, зачем он пригласил. Поиздеваться? Или я не прошла еще один круг ада в его игре? В таком случае обычного худи, на размера два больше моего, что позволит скрыть мою задницу и кое-как обесформить фигуру, хватит. Сейчас мне меньше всего хотелось бы открывать те зоны, что так привлекательны для мужчин. Но обтягивающие джинсы придадут свой шарм. Черные. Тогда точно никаких вопросов. Могу преподавать уроки по антисексуальности. Хотя на них никто не будет ходить. А обувь… найки сойдут.
Закрываю шкаф и иду из спальни на кухню. Нужно налить чаю и сделать бутерброды. Часы показывают 10:36. Сегодня я проспала больше, чем обычно. Надо переставать смотреть фильмы по ночам, особенно те, что уже не раз смотрела. И почему у меня нет мобильной связи с этим Дон Жуаном? Даже не отказаться от встречи.
Наливаю воду в чайник, ставлю на плиту, зажигаю конфорку и сразу же звонит телефон.
– Алло? – Ставлю телефон на громкую связь и кладу его на свободное место на тумбе, параллельно делая себе бутерброд из всего, что есть в холодильнике.
– Доброе утро, Викуль, – это жена старшего брата. Видимо, по нашей общей работе, так или иначе, рада ее слышать.
– Привет, Лора. Как твое ничего? – В процессе разговора не обнаруживаю сыра. Опять пустой хлеб с маслом есть?
– Да Рома взял билеты, будем дома через пять дней, – совсем забыла, что они улетели в Португалию. – Марго только приболела, но не серьезно. А вот с твоим балом есть некоторые проблемы. – Так, начинается.
– Переносим? – Вздыхаю, достаю нож и хлеб.
– Переносим, – как хорошо понимать людей без лишних слов. – Не понимаю, вроде вот денег немерено, а на такое благое дело…
– Ничего страшного, мы никого не держим, – вот и бутерброды готовы (хотя я бы с удовольствием порезала другие жадные «батоны»). – Найдем других. Тем более по-любому придет много простых и хороших людей. А эти…
– Ты понимаешь, Илларион был нашим козырем! Как лицо всего мероприятия… после тебя, конечно. А на остальных, другой парочки, мне до фени, – Лора явно грустит из-за этого. В принципе я не удивлена, что он, сам Илларион, отказался. Небось его дочка захотела новую яхту.
– Не переживай, Лора, – я облокачиваюсь на тумбу и перехожу с громкой связи на обыкновенную. – Еще неделька у нас есть, найдем других. В крайнем случае, обойдемся без этих… – мудаков, – Илларионов.
– Надеюсь, Вик. Сегодня же начну поиски.
– Лора, отдыхай, вы в чудесном месте, пока я тут ем бутерброды без сыра!
– Жаль, тебя нет с нами, тут сыра – объешься. И Марго скучает, – Лариса смеется. Улыбаюсь, Марго – самый чудесный ребенок из всех.
– Я тоже. Хорошего отдыха.
– Еще позвоню.
Кладу трубку на тумбу, а в животе начинает уже урчать. Откусываю пустой хлеб в раздумьях. Забыла про масло… уже не важно. И все-таки действительно странно, чем руководствуются люди, отказывая в помощи детям. Хотя им просто не до них, у них тяжелая жизнь, гораздо тяжелее, чем у сирот. Они спрашивают: «Зачем вы их одариваете? Пусть учатся жить и выживать». Спрашивают, потому что понятия не имеют, какого детям без родителей. Благо, недотепы с толстыми кошельками встречаются в 15 процентах случаев. Но все же, они еще существуют.
Закипает чайник, и я наливаю себе чай. Усаживаясь на диван, включаю телевизор. Все-таки удобно, когда гостиная и кухня совмещены. По экрану показывают повтор вчерашнего фильма.
Нужно будет все-таки снова закинуть тысяч пять-десять со своего счета, может, тогда попрет. Не так я себе представляла благотворительность. Думала, ажиотажа будет больше. Интересно, а чем он сейчас занят? Время 11:08, наверное, спит. Или выпроваживает еще одну первую встречную пластиковую тарелку, не зря же ходил вчера в паб. Да и какая разница? Пусть хоть там двух сразу или целый сервиз из пластика. И что за музыку он слушает? Он что-то напевал, когда я уходила, может, это его ритуал после удавшейся ночи? Или неудавшейся?
Потихоньку попивая чай и доедая кусок белого хлеба, ловлю себя на мысли, что даже не вникаю в фильм. Насколько это все правильно? Может, просто взять и не пойти? Не думаю, что он обидится. Или прийти и сказать: «Дорогой, Александр, отпусти, не порть душу мою, без того грешную». Снова крутит живот, но теперь не от голода. Снова страх? Да, бросьте. Может, взять с собой зонтик на случай самозащиты? Смотрю в сторону окна: сегодня солнечно, грозой даже и не пахнет. Дождь, я на тебя надеюсь.
Хотя вчера Саша был достаточно милым…. даже сладким, но в меру. Может, я все-таки должна попробовать раскусить его? Это как знак свыше, можно будет потом его обламывать с девушками. В качестве мести. Хотя по факту, за что мне ему мстить? За то, что я сама согласилась с ним провести ночь? Нет, он все равно козел. Думаю, сойдет за неопровержимый тезис, безусловно. Самовлюбленный, эгоистичный. И все-таки сладкий.
Подъехала к пабу на такси. Вся на стиле, как и запланировано, вхожу с маленьким черным кожаным рюкзаком. Сегодня тут вообще никого нет, по сравнению со вчерашним днем. Прохожу мимо людей, но Саши здесь я не замечаю. Решаю припарковаться опять у барной стойки. И снова тот очаровательный бармен.
– Здравствуй, будешь чего-нибудь? – Встает напротив меня. Начинаю чувствовать себя неудобно. Он точно будет козлом, если не придет в ближайшие пять минут. Я засекаю и жду до 19:15.
– Нет, спасибо, – листаю ленту ВКонтакте, а бармен уходит, слегка мотнув головой.
19:11. Убийственно, нужно отвлечься. Словно я пришла сюда для себя. Нет, не словно, я пришла сюда для себя. Рассматриваю полки с алкоголем и ищу среди них не с алкоголем. Они их прячут? Будто на вечер каверов не могут прийти обычные люди, не пьющие, или дети, подростки. Хотя они бы с удовольствием выпили бы, если бы не закон.
– Привет, клево выглядишь, – по привычке из ниоткуда появляется Саша и садится на стул слева от меня.
Сам-то он не изменяет себе: футболка, на этот раз черная, те же джинсы, часы на левой руке. Я понимаю, что свои часы забыла. Теперь буду постоянно смотреть на пустое запястье в попытках узнать время.
– А я бы порекомендовала сходить тебе в магазин. Если что это место, где не только еду продают.
Расплывается в улыбке. Его, наверное, невозможно задеть. Правда, я и не пыталась, так что данный факт дает надежду на нормальное общение сегодня. Мало кто понимает, что я чаще шучу или говорю с сарказмом, а не задираю. А он… пытается быть сладким. Правда, может, у него это уже на уровне инстинкта. Как прищуривание глаз от яркого солнца, только милая улыбочка при виде любой девушки.
– Знаешь, я думал съездить кое-куда с тобой, – какая честь. – Но твой образ вдохновил меня на кое-что другое.
– Сходить попить пива и посмотреть футбол? – Приподнимаю бровь.
– Нет, – задумывается на секунду. – Ненавижу футбол. Так, поехали, меньше вопросов. – Слезает со стула и медленно направляется в сторону выхода.
– Так точно, сэр, – закатываю глаза и иду за ним. Уже выйдя из паба и стоя около его машины, смотрю на него вопросительным взглядом. Он открывает дверь водителя и смотрит тем же взглядом мне в ответ. – Ты джентльмен или где? А дверь открыть? – Скрещиваю руки на груди, он уже с не совсем довольной ухмылкой подходит ко мне. – У меня, может, маникюр не высох. – На самом деле у меня и ногти не накрашены, как всегда в принципе.
– Не гундите и садитесь, мисс, – он церемонно открывает передо мной дверь.
Поблагодарив, сажусь в машину и дверь тут же закрывается. Машина как машина, внутри довольно чисто. Даже приятно находиться. Пристегиваясь, замечаю у коробки передач пачку сигарет, которая исчезает в бардачке после появления Саши в машине. Не волнуйся, маме твоей не расскажу. Слегка улыбаюсь от этой мысли. Он пристегивается, заводит мотор, и мы трогаемся. Не могу оторвать взгляд от его рук, кистей рук. Не знаю, как объяснить, у него они выглядят невероятно привлекательными. Выступающие вены, при движении видно пястные кости. Моя эстетика, мой личный фетиш.
– Чем занималась сегодня? – Спрашивает Саша, не отрываясь от дороги и поворачивая направо.
– Да так, – пожимаю плечами и вспоминаю, что же я все-таки делала. Ощущение будто все время до встречи потратила впустую. – Ничем особенным. Долго нам ехать?
– Минут двадцать или тридцать. Зависит от пробок.
– Полчаса?! – Мои глаза округляются так, что становятся больше, чем обычно, несмотря на то, что и без этого они достаточно большие. – Мы что едем за город, где ты спрячешь мой труп?
– Пробки, Виктория. Можно, конечно объехать, но тогда это будет еще дольше. Хотя…
Виктория. Никто не называет меня так в обыденной речи. Длинное имя, проще сократить. А он слишком спокойный, с ним даже становится не интересно. Видела я его уже таким, когда ключи воровала. Теперь я, видимо, своровала его свободное время. И зачем тогда пригласил? Не успели встретиться, как сразу надоела. Слишком он ветреный. Вздыхаю и сползаю по креслу. Мы подъезжаем к первой пробке, а время тянется очень медленно.
– Убейте меня уже, – говорю еле слышно, недовольно морщу лоб и отворачиваюсь в сторону бокового окна. От него слышу недовольный приглушенный вздох.
Видно только высотки и многоэтажки, провода, фонари, которые еще не успели включить. Чувствую себя неуютно: ремень мешает нормально лечь, спинка кресла не двигается, или я просто не знаю как. Приходится выпрямиться. Проезжая пару метров в пробке, Саша поворачивает направо, куда-то во двор среди домов.
– Куда мы все-таки едем? – Все еще смотрю в окно, поставив локоть на дверь.
– Терпение.
Поворачиваюсь снова к нему. Все также внимательно следит за дорогой, но на лице сведены брови от легкого недовольства или внимательности при езде за рулем. А руки… интересно можно общаться с человеком только из-за красивых рук? И чем я отличаюсь от Ани тогда?
Доехали мы минут за пятнадцать, объехав все возможные и невозможные дворы и окольные дороги. Пытаясь разглядеть, где мы, вижу слишком много огней. Это что? Парк развлечений? Ходила сюда в средней школе, но чтобы посидеть недалеко от берега. Выхожу из машины, после того, как Саша, научившись на своих ошибках, открывает мне дверь.
– Парк аттракционов? Серьезно? – Забираю рюкзак с кресла, Саша закрывает дверь, а затем ставит машину на сигнализацию.
– Да, тут их мало, но зато самые страшные, – по его взгляду понимаю: мы будем кататься на всех. Теперь у меня паническая атака. Не каталась на них, наверное, тысячу лет, но и то я всегда выбирала достаточно безопасные аттракционы без переворотов, а про этот парк я наслышана. Сюда ходят в основном люди, действительно любящие экстрим, либо с маленькими детьми (кроме серьёзных горок, тут есть совсем детские еще, для детей до пяти лет). Мотаю головой: ни за какие коврижки!
– Да ладно, пойдем, – берет меня под руку и буквально тащит за собой, как упрямого ребенка (таких здесь точно не встретишь, кто откажется от каруселей).
– У меня начинается паническая атака, сейчас упаду в обморок, – лепечу, оправдываясь, стараюсь придумать более убедительный повод. – У меня травма детства.
– Так, Вика, – останавливается, встает напротив меня, и кладет руки на плечи, смотрит прямо в глаза. – Ничего с тобой не случится. Если что я рядом, расслабься.
– Тут переворачивают вверх ногами, я выпаду нахрен!
– Не выпадешь, обещаю.
От страха уже кусаю губы. Коленки трясутся, будто мне выступать перед миллионной публикой. И глаза такие жалобные. Смотрю на него и мне становится немного легче.
– В противном случае, все фары твоей тачке разобью. Битой! И тебе достанется.
– Противного случая не будет, – улыбаясь, он выпрямляется, приобнимает меня за плечо.
В парке он постоянно меня пытался отвлечь глупыми разговорами. И эти его пошлые шутки, «случайные» прикосновения. До первого аттракциона в гневе смачно ударила его по руке в гневе. А ему все было смешно, хотя его немного это удивляло. Неужели он думал, раз мы уже переспали, то все можно? Нет, тогда я была пьяная и расстроенная, а сейчас я трезвая, и мне не до его подкатов.
После первого тест-драйва аттракциона и мне стало смешно. Я выходила после каждой горки, покачиваясь. Старалась поменьше орать, что редко получалось. Чаще я вопила Богу, чтобы он поскорее все это закончил и остановил садистское творение. Потом вошла во вкус, мы даже как-то разговорились. Саша не переставал улыбаться и смеяться, правда, обычно надо мной. За что получал слабый удар кулаком в свой твердый пресс либо локтем в бок. Правда, ему от этого становилось еще смешнее. А мой живот разрывался от адреналина, получаемого при каждом спуске. Как будто ядерная война, абсолютно неконтролируемая. В один из таких приступов, когда я пыталась сдержать свой крик, Саша положил руку на мою ногу, за что поплатился: я с такой силой схватила его руку от переполняемого страха и адреналина, что больше повторять опыт он не решился.
После всех самых страшных аттракционов в моей жизни Саша ведет меня на колесо обозрения. Я сажусь напротив него, но он хочет сесть рядом со мной. Резко пересаживаюсь на прежнее его соседнее место.
– Сдурел, будет перевес!
– Ты чего трусиха такая? Какой еще перевес? – От удивления он поднимает брови и широко улыбается.
