Текст книги "В условиях обмана (СИ)"
Автор книги: Элиза Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Между тем, мать и отчим не ладили. Часто видел, как она плачет, когда думает, что ее никто не видит. Но я видел и не решался подойти, потому что не хотел, чтобы она снова меня отталкивала.
История с отчимом закончилась ужасным образом. Однажды я подслушал, как он кроет мою мать трехэтажным матом. Я не выдержал и ударил его, как мог (я был в то время хиленьким, но опыт в драках был с соседскими и школьными пацанами). В итоге отчим сам отвесил мне такую оплеуху, затем так заехал по лицу, что мать опешила. Исход оказался несправедливым: я поехал к бабушке на перевоспитание. Я, мягко говоря, был шокирован и сильно обиделся на мать. Даже когда она приходила дважды в неделю, я ее игнорировал или закрывался в ванной.
Бабушка стала мне второй матерью. Только она давала утешение, когда отец умер, хотя ей самой было тяжело, но вместе мы чувствовали себя лучше. Только она была очень добра ко мне, когда я остался практически один в этой ссылке. По ощущениям я больше чувствовал себя дома у бабушки, чем там, в квартире отчима.
Когда мать развелась через три месяца с этим дебилом во второй раз, она попросила меня вернуться, но я был непреклонен. Юношеский максимализм все еще играл, да и гордость у меня была не маленькая.
Тогда мама сказала мне: «Весь в отца: такой же упрямый». Я очень разозлился, наговорил много чего лишнего. Естественно, между нами произошел сильнейший раскол. Мне очень не понравилось то, как мама сказала – «весь в отца». Словно она никогда его не любила, словно ей было жаль, что я похож на него. А я ведь очень хотел быть на него похожим, я был именно папиным.
Наша обида затянулась. Мне уже было шестнадцать, и я решил не идти до одиннадцатого класса (и оценки были у меня отстойными, учителя точно бы не обрадовались, если бы остался). Бабушка уговаривала меня помириться с матерью, и через полгода учебы в колледже я все-таки решился. Пришел к ней, а она уже с другим, но замуж за него не выскочила, его ненадолго хватило. А вот наша встреча опять была на повышенных тонах. Я обвинял ее в том, что она наплевательски относится к моему усопшему отцу, а она – в том, что я эгоист. И новая ссора растянулась еще на полтора года, видимо, упрямство было семейным, а не отцовским.
Потом я встретил девушку, Марину, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Я стал мягче, теплее и избавился от привычки курить. Теперь она стала просить меня поговорить с Элен – с мамой. Так я называл ее, потому что имя Лена казалось слишком не подходящим для ее натуры, а матерью назвать было сложно. До сих пор не сменил ее в телефонных контактах с «Элен» на простое «Мама». Не знаю, почему.
Все-таки мы помирились. Мама призналась мне, что я действительно напоминаю отца и не только по характеру, но и все больше внешне, поэтому ей всегда трудно и тяжело. В первый год, как его не стало, она места себе не находила и боялась смотреть мне в глаза. Собственно, такое ощущение у нее не исчезло, но убавилось. Она по сей день слишком скучает по нему.
От этого диалога мне не стало сильно легче, но я был окрылен любовью, и мне было все равно. Я простил мать, но теплых отношений, которые должны быть между сыном и матерью, не было.
Счастье продлилось относительно недолго: измена, шок, расставание. Я был настолько серьезно настроен, что будущее казалось мне неизбежно прекрасным. Но такие мысли были большой ошибкой. Ослепнув от мнимой любви, я не замечал в упор всей правды. И только через такой удар под дых я разглядел всю фальшь и лживость девушки, которые она так легко скрывала.
Я был разочарован и не знал, что делать дальше. Ради чего все это было? Мне захотелось увидеть мать впервые после окончания детства, но ее не оказалось дома. Причина отсутствия: «Прости, я улетела на отдых вместе с Данилом, все произошло слишком внезапно, хотела позвонить, но…», и бла-бла-бла. Данил – мамин хахаль на то время (или не Данил, без разницы). Теперь меня точно ничего не держало, и я свалил из города, переехав сюда. Что касается бабушки, я обещал ее навещать и до сих пор делаю это. Но оставаться мне точно не хотелось, было слишком много плохих воспоминаний и не тех людей.
Я много пил в выходные, лениво дорабатывая в будни. Занял себя курсами по менеджменту, потому что одним средним профессиональным образованием по специальности «механик» не прокормишься. А мне точно уже разонравилась идея работать механиком, потому что я поступил, желая идти по стопам отца. Тогда же мне хотелось сбежать от любого напоминания о прошлом.
На одной из пьянок познакомился с Никитой. С матерью отношения так и не наладились, и, хоть мы снова сошлись (в который раз за эти года), но ссоры стали рутиной. Честно, мне это уже надоело. Я метаюсь от одного к другому: то ли улыбаться с матерью, словно ничего не было, то ли снова ссориться. Я устал и иногда подумываю о том, чтобы окончательно расставить все точки над «i».
Но я не спешу с выводами и стараюсь наслаждаться настоящим. В настоящий момент я сижу с необыкновенной девушкой на крыше. И этой девушке я за все хочу сказать «спасибо». С ней я чувствую спокойствие и уверенность, что все наладится.
Но Вика не выглядит веселой. Да хотя бы просто не смотрит на меня: она погружена в себя, на ее лице уже нет улыбки. А мне, пускай сам тоже ненадолго ушел в себя, абсолютно не нравится ее грусть. Может, ей все еще неприятно находиться со мной?
– Эй, – говорю я нежно, положив руку ей на спину, заставляя Вику поднять взгляд. – Все в порядке? – Она кивает, натянуто улыбнувшись. – Если ты все еще зла на меня…
– Оу, нет, – она легонько сжимает мое колено. – Все в порядке, просто… – прикусывает губу, отводя взгляд, – неважно.
Снова вижу какую-то грусть. Неужели я и вправду так больно ей сделал, что она даже не хочет снова поднимать эту тему?
– Договаривай, – прошу я. – Просто что? – Вика опускает взгляд и слегка трясет головой, почесывая запястье.
– Благотворительный бал, просто переживаю, – нервно усмехается она. Опять эти балы, принцы, принцессы, детские дома. Приобнимаю ее за плечо, зарывшись в ее волосы. Она немного расслабляется, повернув голову ко мне так, что наши лбы соприкоснулись.
– Все будет хорошо. Вот увидишь, – (я тебе обещаю).
31. На грани
Жутко нервничаю, потому что прямо сейчас я скорее бегу на семейный ужин. Я должна все отменить! Это было ошибкой, и неважно, вернулся бы Саша или нет. Это все равно была бы ошибка, о которой я пожалела десять тысяч раз и в десять тысяч первый раз на крыше. И затем еще раз пятьдесят в пути.
Я не стала говорить Саше об этом, да и как бы я это сказала? Я и так чуть ли не проболталась, Саша будто видит меня насквозь. Но он даже представить не может, в какой я сейчас заднице.
Несмотря на то, что он кинул меня, после того, как Никита за сутки до этого решил рассказать о бывшей девушке Саши, я все поняла. А я и подозревать не могла, что виноват в разрыве был не он. Теперь картина, наконец, стала цельной, и до меня дошло: он просто обжегся, очень сильно обжегся. Естественно, он не хочет это повторять, поэтому и против серьезных отношений.
И что бы было, если бы я ему рассказала о помолвке, даже если она ненастоящая? Да, после такого его прошлого и в таком настроении, он точно не стал бы меня слушать и снова ушел бы. Но я не хотела этого и не хочу. Саша был очень искренен, я не могла не поверить его словам. Не могла не поверить, что ему действительно жаль. Я бы согласилась дать ему второй (или третий) шанс, но я не стала. Сначала нужно разобраться с Марком, а потом уже налаживать отношения с Сашей, которому не хочу врать и начинать что-то строить на лжи.
День еще не закончен, семейный ужин, слава Богу, сегодня и сегодня все решится. Все закончится, и я смогу выдохнуть полной грудью.
Не знаю, как я прожила всю эту неделю. Она тянулась очень медленно, приходилось всем натянуто улыбаться, чтобы никто не заметил моей тоски. Получалось слабо, вопросов избежать не удалось, но все же собственных переживаний мне хватило.
Я жду, прибыв в дом родителей, когда наконец-то приедет Марк. Я вся на нервах, и только свежие воспоминания и ощущение от встречи с Сашей согревают и дают сил на противостояние. Я не должна допустить этого. В эту пятницу благотворительный бал, который также посвящен нашей с Марком помолвке. О ней известно уже и родителям, и прессе.
Наконец я слышу, как шаги заполняют первый этаж. Сердце начинает колотиться еще быстрее. Вика, ты должна это сделать, ничего не бойся. Мне до сих пор не верится, что я опять готова простить Сашу и поверить в его небезразличие ко мне. Как бы то ни было, именно он в очередной раз поставил мою голову на место.
– Марк, можно с тобой поговорить? – Тихо подхожу я к нему после того, как поздоровалась со всеми родителями.
– Конечно, любимая, – улыбается Марк.
Я закатываю глаза и беру его за руку и увожу ото всех в свою комнату на второй этаж, не слушая, что говорят нам вслед. Сложно пропустить мимо ушей эту притворную романтичную любезность.
– Что ты хотела? – Уже более равнодушно говорит он, когда я закрываю дверь.
Вокруг да около я не собираюсь ходить. Марк кладет руки в карманы, слегка наклонив голову. Я обнимаю себя за предплечья, думая, как начать разговор, и вздыхаю, поджав губы.
– Давай отменим помолвку, – прошу я.
– Что? Я не ослышался? – Хмурится парень, поднимая брови.
– Все так, я хочу, чтобы ты отменил помолвку.
Марк прищуривается, не отводя от меня глаз. О чем он думает? Пожалуйста, будь человеком, хотя бы в этот раз.
– Марк, я…
– Нет, – отвечает он так просто и в то же время так холодно.
– Что значит «нет»? – Мой голос становится тише.
– Я не отменю помолвку, – проводит он рукой по своим волосам. – Надеюсь, это все, – произносит скорее утвердительно, чем вопросительно.
Марк переносит вес на левую ногу и смотрит, ожидая и подозревая, что я точно скажу что-нибудь еще. Думаю, сейчас он хочет слышать только мое подтверждение: «Да, это все». Но это не так, я намерена стоять до последнего и бороться.
– Никто не пострадает, – говорю я, оглядев его с ног до головы. – Я подумала, есть один вариант, при котором… – он усмехается, не давая мне договорить.
– Нет никаких вариантов, – ненадолго замолкаю. Обхватываю свое запястье, поглаживая его.
– Марк…
– Ты серьезно думаешь, что я отменю помолвку, если ты будешь смотреть на меня такими глазками? – Делает он пару шагов в мою сторону, заставляя меня нервничать.
– У меня есть другой план, – моя уверенность сменяется страхом, который явно присутствует в моем голосе.
Но у меня и правда есть некоторый план. Я не просто так билась головой об стенку от безысходности ситуации всю неделю. Проблема только в том, что план неидеален. Надо сказать, что мы поторопили события и решили все перенести (помолвку и свадьбу, до которой, как я надеялась, дело не дойдет вовсе, но родители – это родители). А потом решили остаться друзьями или что-то типа того.
План был очень сырой, но я точно не собиралась выслушивать все эти поздравления (которые уже начинали сыпаться), пока мое сердце неистово бьется для абсолютно другого человека. Не знаю, насколько правдивы слова Саши, действительно ли я ему нужна, но если выбирать из двух зол, я лучше буду пытаться с ним, чем рубить все на корню из-за Марка.
– А теперь свой план расскажу тебе я, – Макаров очень зло смотрит на меня, излучая неприязнь крайней степени.
От очень странного ощущения я будто врастаю в землю, мне не хватает воздуха, а слова испарились. Парень был недоволен пару раз, но сейчас он просто вне себя. Он сохраняет самообладание, не делая резких движений, но его ужасный настрой сбивает меня с толку.
– Ты замолкаешь и забываешь о своем дурацком плане, – Марк подходит совсем близко, и я вдыхаю больше воздуха, сводя брови к переносице. Я не должна сдавать позиции. – Потому что теперь ты вертишься в этом дерьме, а твои постоянные попытки дать заднюю начинают бесить, знаешь ли.
– Я… мне жаль, но это с самого начала казалось так себе, – он резко ставит руки по обеим сторонам от меня, отчего я вздрагиваю.
Я сталкиваюсь с дверью, пытаясь отшагнуть назад. Незаметно для себя, я оказалась в ловушке, прижимаясь к холодному дереву, такому же холодному, как и взгляд Марка, который впивается в меня. Сама же я не могу не смотреть на него, я не должна потерять хоть какую-то долю власти. Власти? Серьезно, Вика?
– Так себе было твое сопротивление, – складки на его лице расправляются, но напряжение не уходит.
– О чем ты? – Я нервозно покусываю губу с внутренней стороны.
– Ты все так же глупа, – Марк злобно приподнимает уголки губ. – Но тебе лучше продолжать доверять мне, ведь тебе невыгодно думать иначе.
– С чего ты взял, что я вообще доверяла тебе? – Хмурюсь я. Он ухмыляется, убирая руки от двери в карманы.
– С того, дорогая моя, посмотри на свой безымянный палец и вспомни.
Нащупываю большим пальцем кольцо. С ним так дискомфортно, каждая клеточка моего тела кричит, что это не мое.
– Это ничего не значит.
– Тогда зачем отменять это? – Пожимает плечами Марк, скрестив руки на груди. – Раз это ничего не значит, то пусть остается.
– Это ничего не говорит о моем доверии, но это не значит, что я хочу этого, – уверенно говорю я.
Я снимаю кольцо и, покрутив его в руках, поднимаю взгляд на Марка. Он даже не шелохнулся, но явно сильнее напрягся, о чем говорят его вздувшиеся вены на шее.
– Возьми, – я протягиваю кольцо парню. – Лучше мы найдем другой способ, – говорю тихо и спокойно, подразумевая под «мы» свою и только свою семью.
Марк даже не смотрит на кольцо. Он прожигает в моем лице дырку, то и дело сжимая и разжимая кулаки. Затем вздыхает, расслабляясь и опуская руки по швам. Я подумала, это хороший знак, но ошиблась.
Он резко хватает меня за запястье так, что кольцо само вылетает из моей руки. Мое желание кричать подавляется только вздохом от неожиданности.
– Ты как всегда все портишь, – сквозь зубы проговаривает он, сжимая мою руку сильнее. Пытаюсь отцепить его при помощи свободной руки, но он и ее теперь удерживает крепкой хваткой.
– Марк, отпусти, мне больно.
Но ему все равно, а мне становится по-настоящему страшно. Марк поднимает мои руки над головой, прижимая к двери. Ни одна попытка вырваться не увенчивается успехом, поэтому прекращаю пытаться сделать хоть что-нибудь.
Я обессилена, и в моих мыслях лишь одно желание, чтобы это поскорее закончилось или чтобы это вовсе не начиналось. Все слишком затянулось. Если бы я могла догадаться о таком варианте развития событий, я бы ни за что не согласилась не то чтобы тайно встречаться с ним, но даже пойти на ужин, где присутствовал любой из Макаровых.
– Успокоилась? – Равнодушный тон Марка застревает комом в горле. Поджимаю губы, стараясь придумать пути отступления.
– Зачем тебе все это?
– Мне нравится эта игра.
– А мне как-то не очень, – прищуриваюсь я, приоткрывая рот. – Я не твоя игрушка, Марк.
– Только не строй из себя пострадавшую, – хмыкает он. – Ты была права, я стараюсь не ради твоего блага, но я пострадал не меньше.
– О чем ты, черт возьми, говоришь вообще?
– О том, что сделал твой отец или, точнее говоря, не сделал, когда мы просили его об этом, – Марк сильнее сжимает руки, отчего я прикусываю губу, сдвигая брови от неприятного ощущения.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Конечно, твой папаша не рассказал тебе, как кинул нас. Как он думал лишь о себе, отказал нам в помощи, ведь боялся за свою задницу. И что в итоге? Что в итоге?
– Я не знаю, – отвечаю очень тихо, закрывая глаза.
– Ну, конечно. Конечно, ты не знаешь. Вы же свалили в Финляндию и прикрыли все тем, что я якобы нехороший. Даже деньги заставили выплатить за моральный ущерб. А мы прогорели, – Марк смягчает голос, оставаясь напряженным. Я неуверенно открываю глаза, осматривая комнату на наличие тупого предмета, которым можно шандарахнуть в случае чего. – Этого бы не случилось, если бы Курагин не слинял и не разорвал партнерство из-за сомнительности акций. Но мы прогорели из-за вас, а моя мать ушла от моего отца из-за провала, – он рывком отпускает мои руки и медленно уходит в сторону балкона, проводя рукой сзади по своим волосам.
Я хватаюсь за запястье, опираясь всем телом на дверь, потому что у меня совсем не осталось сил. Какого черта он несет? Причем тут мы, если дело касается лишь его матери? Причем тут Финляндия, когда и так известно, почему мы переехали. Отец предложил эту идею, и я не отказалась, потому что крайние выходки Марка в мою сторону носили сугубо жестокий характер. Хуже, чем первый год его издевательств.
В этот раз я не стану верить Марку, ведь он прав: я слишком много доверяла ему. Мне нужно обговорить все с отцом, все, что накопилось.
– Теперь и вы оказались в похожей ситуации, – парень не по-доброму усмехается, поворачиваясь ко мне лицом. Слежу за каждым его движением и впитываю каждое слово. – Какая ирония, – ухмыляется он. Кажется, он псих.
– Ты делаешь это не ради меня, – пытаюсь я нащупать почву, чтобы хоть что-то понять. – А говорил, что мы теперь за одним столом, так беспокоился о том, чтобы я подумала о семье.
– Стоит мне сказать о семейных ценностях, какой бы противоречащей для тебя идея не была, ты соглашаешься. Мне нужно было твое содействие, я его получил нехитрым способом.
Получается, что Полина была права. А я, не желая разбираться что, как и почему, просто шла с гордо поднятой головой вместе с лозунгом: «Все ради семьи». Марк лишь манипулировал мной.
– Слишком многое накопилось между нами, – ведет плечом парень. – Между нашими семьями в том числе. Пора что-то делать с этим, и я сделал.
– Если бы ты адекватно вел себя в школе, ничего бы делать не пришлось.
– Всякое бывает.
– Всякое? – Ухмыляюсь я, но не делаю резких движений, оставаясь на месте. – Меня все избегали, а потом меня вообще хотели исключить из-за тебя. Для тебя это не имеет значения, ведь так?
– Сейчас это не имеет значения, – подчеркивает Марк. – Скажи спасибо своему любимому папе, потому что теперь меня тошнит от вашей семьи. Как мама ушла из семьи, отец рассказал мне все, я не могу чувствовать к любому из вас хоть что-нибудь, кроме злости.
– Если тебе так противно, почему бы не отменить все?
– Я несколько изменил свой план, – он не смотрит на меня, рассуждая вслух. – Изначально я подумывал отомстить при помощи Ани. Но вернулась ты, и я подумал, что с тобой будет веселее, да и проще.
– Это совсем не весело, Марк. Учитывая то, что мы с Аней тут не причем. Мне жаль, что твои родители развелись, но месть – это не вариант, – (и что за мать у него такая, что она сбежала с тонущего корабля?).
– Нам пришлось подниматься с колен, пока ты радовалась жизнью за границей. Я хочу, чтобы твой отец почувствовал, каково было нам.
Я не могу поверить. День настолько переполнен самыми разнообразными эмоциями, что я не могу сказать и слова. И этот презрительный взгляд Марка, кажется, я видела его всегда. И только сейчас по-настоящему понимаю, как я облажалась, позволив ему руководить всем.
– Так, надевай кольцо, – парень прерывает тишину и кивком головы указывает на украшение, все еще валяющееся на полу. – И пошли вниз, нас, наверное, заждались.
– И все же, – отстраняюсь я от двери. – Почему помолвка, зачем? Ты мог бы сейчас бросить меня и все, месть удалась.
Марк делает шаги в мою сторону, поднимает кольцо и поправляет свои волосы. Недолго рассматривает его, задумавшись, но потом хмурится, поднимая на меня взгляд.
– Я не обязан тебе все рассказывать. Но если ты вздумаешь мне помешать, я мигом развалю весь ваш бизнес. Ускорю этот естественный процесс.
Я уставилась на него, будто передо мной не Марк, а какое-то чудовище, легко манипулирующее людьми. Хотя все это очень сильно похоже на правду, которую я, к сожалению, не заметила сразу.
Марк небрежно берет мою руку и надевает кольцо.
– Это шантаж? – Спрашиваю я, а он пожимает плечами.
– Называй это, как хочешь. Лично я бы предпочел на твоем месте не делать глупостей, – он поправляет пиджак и неискренне улыбается. – Пойдем, – дополняет он с таким равнодушием, что я приоткрываю рот.
Марк берет или даже хватает меня за руку и выводит из комнаты, неспешно направляясь ко всем. По пути пытаюсь собраться с мыслями. Этот вечер обещает быть длинным, и я совершенно не знаю, как поступить. Что делать дальше? Моя надежда была растоптана дорогими мужскими туфлями. И даже воспоминание о Саше не помогало мне, становилось хуже, потому что душа разрывалась на куски от положения, в котором я находилась. Я на грани, на самом краю обрыва и сзади меня стоит Марк, готовый в один миг сбросить меня со скалы.
