Текст книги "В условиях обмана (СИ)"

Автор книги: Элиза Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

1. Доброе утро

Просыпаюсь от пульсирования в висках. Морщу лоб. Разум как в тумане, только мелькают отдельные сцены, пытающиеся вырваться из памяти. Который сейчас час? По землетрясению во всей голове понимаю, что напилась. Тут же вспоминаю клуб, в который ходила. Вроде бы я была одна.

Звон пряжки ремня. А сейчас спокойно. Может, это лопнуло что-то в моей голове, в данной ситуации легко перепутать. Я открываю глаза, привстаю на локте, сонно оборачиваясь в сторону звука. Не моя комната. Не моя квартира. Нежно-красное постельное белье, приятного серого оттенка стены, на одной из которых висит очень много непонятных белых листков. Небольшое пространство, ограниченное лишь кроватью и самым обычным деревянным письменным столом. На столе беспорядок, как, впрочем, и во всей комнате. Шторы занавешены, лишь один неяркий солнечный луч проникает внутрь, освещая столешницу. А рядом с кроватью молодой парень, стоя ко мне спиной, застёгивает на джинсах ремень. Сам он топлес, поэтому вижу его в меру рельефную спину.

Нет-нет-нет. Вспоминаю все, что вчера было. Какой кошмар! Осознаю, что я лежу без одежды, поэтому подтягиваю к себе одеяло, словно мне стыдно показывать себя голой. Где же данный рефлекс был вчера?! Если все уже произошло, главное, не впадать в панику. Или не показывать виду, что у тебя паника.

Закончив с джинсами, парень начинает что-то искать. Наверное, мою откинувшую коньки совесть. Вряд ли он ее здесь найдет, она утонула во втором бокале виски. Со льдом. Ощущаю на языке тот отвратительный вкус. И зачем я все-таки так напилась, знаю же, что меня легко уносит.

Парень наконец-то обнаруживает лишь меня, уже проснувшуюся и следящую за каждым его движением с чуть слипшимися глазами и полуоткрытым от шока ртом.

– Доброе, – улыбается блондин немного растерянно.

Как и вчера, у него та же обворожительная улыбка, которая подчеркивает его скулы. А глаза серо-голубого цвета, почти как у меня, только более яркие. Такие… безмятежные, как сам океан. Пытаюсь вспомнить его имя. Понимаю, что он не представлялся. Пытаюсь взглядом отыскать хотя бы телефон. Но почему-то не могу сообразить, как вообще выглядят телефоны.

– Мне нужно уходить, – продолжает мой «сосед», вытаскивая белую футболку из комода (комод, как я его не заметила, но он такой маленький, что кажется, будто этот парень кроме одной футболки и джинсов ничего не носит). – Поэтому можешь уходить, когда захочешь.

Продолжаю смотреть ему вслед и медленно сажусь на край кровати, все еще прикрываясь одеялом. Когда парень выходит из комнаты, быстро и четко начинаю искать свои вещи. Их было легче найти, чем я думала, видимо, скрупулезность и порядочность (не та порядочность, которая подразумевает отсутствие первого встречного в постели) не оставили меня этой ночью. Хоть на этом спасибо. Надев нижнее белье и юбку, оглядываю всю комнату. Где моя сумочка? Замечаю в углу гитару, кучу проводов, в другом углу стопка книг и тумбочка с открытым ящиком, в котором можно легко увидеть ленту презервативов, которую заметит даже слепой. Надеюсь, их здесь было больше до моего прихода.

Блондин возвращается в комнату с телефоном в руке (так, где же мой?). Подняв взгляд, без каких-либо переживаний и эмоций говорит:

– Уже уходишь? В любом случае, пока. Было… весело.

Он кивает головой, пишет кому-то сообщение. Опять стреляет что-то в моей голове.

– Пока? – Только это слово, полное недоумения, выходит из моих уст, пока я морщусь от ужасного похмелья.

Парень обращает свой взор ко мне, поднимает брови, делает короткий взмах ладонью, прощаясь, и разворачивается к выходу из комнаты.

– Нет, стоять, – говорю я сама себе под нос и я выбегаю вперед него, не давая места в проходе. – То есть вот так просто? Пока?

На что я рассчитываю? Если бы я ничего не помнила, то ему пришлось бы объясниться. Но, к сожалению, я все помню. Его высокий рост затрудняет мой зрительный с ним контакт. Голова все еще болит, шея почему-то тоже. Да все тело как ватное.

– Ну-у, – протягивает парень, придумывая что-то оригинальное, и добавляет осторожно: – Спасибо?

– Спасибо?! – Чем больше я просыпаюсь, тем становлюсь злее. Злее на саму себя.

– Оу, постой, – снова эта пошловатая улыбка. – Ты думаешь, что раз мы переспали, то теперь… это что-то значит?

Я смотрю на него как на преподавателя, который задал вопрос, вводящий тебя в такой ступор, даже если ты все учил и знаешь. Но этот вопрос рушит все твои знания, и ты понимаешь, что тупее твоего ответа быть не может.

– Да!

Нет, тупее все-таки может быть, еще как. Естественно, я абсолютно так не думала. Но мне нужно оправдание, зачем я это сделала, перед ним. А правду я стараюсь закопать в подсознании глубоко и надолго, потому что в итоге я получила лишь стыд, неизвестную геолокацию моего тела, которое вчера поимели (правда, я и не сопротивлялась), и глупейшее положение перед всем миром. Где мой телефон?

– Мне очень жаль, очень, – парень ухмыляется, разговаривая со мной как с маленьким ребенком. – Но это был просто секс. Одноразовый, как пластиковые тарелки. Андестенд?

Акцента английского у тебя нет, это ты андестенд? Здесь замешана не только я, поэтому я должна как минимум устыдить его и не выпустить отсюда без извинений. И где моя сумочка?

– В коридоре, – отвечает блондин, а я понимаю, что спросила это вслух.

Он слегка отталкивает меня в дверной косяк, чтобы пройти. Теперь смотрю, как он ходит по другой комнате (наверное, это гостиная). Нейтрально-бежевые обои, такой же светлый паркет без какого-либо ковра, зеленый диван, заваленный какими-то проводами и бумагами, журнальный столик, на удивление, пустой, только…

– Телефон.

Подбегаю к своему чаду, смотрю пропущенные. Мой вчерашний секс пьет воду из бутылки, недолго наблюдает за мной, точнее даже оглядывает, будто впервые увидел. Оценивает свой выбор?

Пропущенных нет. Если бы жила с родителями, то объяснений мне было бы не избежать. Снова оглядываю комнату. Опять гитара, на этот раз электрическая, табуретка, кресло, небольшой сервант. Бутылки с водой. Сразу видно: живет один, никакой девушкой тут и не пахнет. Видимо, в полете фантазий и страсти никто из приходящих не замечает странного интерьера. Как не заметила и я.

– Ну, пока, – ставит бутылку на столик, ненадолго касается моего предплечья в якобы дружеском жесте и собирается уходить.

Наплевав на то, что я до сих пор бегаю по комнате в одном кружевном черном бюстгальтере и свободной, но короткой юбке кирпичного цвета, выбегаю опять перед ним, захватив по дороге ключи с комода в прихожей (а вот и сумочка), останавливаюсь в метре от входной двери. Операция «Неадекватная гостья» начинается.

– Пока у меня ключи, никто не уйдет.

Кажется, в его глазах появляется энтузиазм от этой странной игры, по крайней мере я очень на это надеюсь. Но сдаваться я не собираюсь. Пусть хоть что угодно делает.

– Новый квест? Может, с кем-то другим интереснее будет, не думаешь? – Он достает черную ветровку с белой молнией из шкафа в прихожей. Надевает ветровку, продолжая смотреть с легкой улыбкой на меня. Иногда на мою грудь.

– Закрыть сама потом сможешь, молодец, что взяла. И вообще, к чему это все? – Он скрещивает руки и облокачивается на комод.

Продолжает смотреть на меня, словно я ребенок, который пытается добиться внимания. С умилением и с нетерпением одновременно. Я подхожу к входной двери и закрываю ее на всевозможные замки, подбирая несколько раз ключи (зачем так много?!). Проверяю. Закрыта. С победным видом поворачиваюсь к парню. У него энтузиазма совсем нет.

– Наигралась? Теперь отдавай ключи.

Хватаю с комода свою сумочку, благо она совсем маленькая, закидываю в нее ключи. Теперь самый главный этап: уйти. Черт, я без блузки, да и дверь уже заперта! Надо было сначала одеться, потом уже выбегать и запирать. Похмелье с привкусом тупости.

Делаю пару шагов навстречу к блондину. Нужно резко обойти справа, там есть небольшое расстояние. Очень маленькая и узкая квартирка. Но если что, проползу по комоду или между ног. Его рост позволяет. Кстати о нем…. ему это уже не нравится. Больше спи с девушками из клубов одноразово. Козел! Пытаюсь рвануть, но он задерживает меня рукой, пододвинув торс в мою сторону.

– Отдай.

– Врешь, не возьмёшь, – быстро прошмыгиваю, но с другой стороны (надо же, думала, что это будет сложнее).

Оказавшись в спальне, вижу свою блузку под кроватью. Слышу, как он идет за мной. Запасных ключей нет, значит. Необдуманно. Глупо. Научится теперь.

– Сколько тебе лет? Семь? Отдавай живо, мне через два часа надо быть на работе, – злой, протягивает руку.

– Я никуда не спешу, – уже у окна, раскрываю шторы (за ними нет даже занавесок), открываю створку окна, сажусь на подоконник, теперь моя сумочка висит на высоте этажа седьмого. – Выкину, останемся здесь навсегда.

– Долбанулась? – делает шаги навстречу ко мне.

– Не подходи, выкину ведь!

Останавливается. После нескольких минут борьбы взглядами он садится на кровать, тяжело вздыхая от неисправимой ситуации. Замечая блузку, торчащую из-под кровати, кидает ее мне.

– Оденься хоть, на улице не так жарко.

Теперь неинтересно мне. Он сидит в телефоне. Отменяет работу? Очень вряд ли. В окно задувает ветер, отчего я чихаю. Ставлю сумку рядом с собой, запускаю руки в рукава блузки, но пуговицы не застегиваю, одной из них все равно нет. Вчера, кажется, она отлетела в неизвестном направлении.

А он сидит. Все еще в телефоне, будто меня нет. И чем он меня зацепил тогда? А сейчас? Отпустить бы его зарабатывать себе на хлеб, а самой пойти домой. Иногда только вспоминать его недобрым словом. Считать, что все мужики бабники и козлы. Слишком просто.

– Давай в правду или действие? – предлагаю я.

– Ты серьезно? – смотрит на меня в упор.

– У нас есть два часа.

– А голова у тебя есть? Нафига ввязалась в это?

– Мог бы и спросить вчера, подумать обо мне!

– Может, еще контракт надо было составить?

– Может!

Встает. Прибираю к себе сумочку, спрыгиваю с подоконника и отхожу к столу. Он закрывает окно, что-то бормочет себе под нос. Не понимаю, что-то похожее на «задолбала» и «похолодало». Вот он уже около меня, я залезаю на стол, прячу сзади самое ценное, что еще хоть как-то держит его здесь. Он все ближе, зажмуриваю глаза. И полная тишина. Чувствую, как он застегивает мне блузку. Открываю глаза, немного ошалевшим взглядом смотрю на него.

– Правда или действие? – спрашивает блондин, закончив с последней, оставшейся на месте пуговицей и не отодвинувшись ни на шаг. – Только, чур, до двух правд подряд.

– Правда, – отвечаю несмело, не решаюсь выбрать действие, потому что оно понятно: отдай ключи. Следующее: вали отсюда.

– Как тебя зовут?

2. Сдаюсь

Как меня зовут? Даже имен не знаем. Мне стало так стыдно, что теперь извиниться хочется мне, потому что сама хороша. Решила обвинить своего любовника, когда сама вчера со злости на сестру позволила себе переступить ту грань, которую никогда ранее не переступала. Всегда забавляли такие истории. Вот одна про меня. Расслабляю спину, опускаю голову. Положив сумку на ноги, отдаю ему ключи.

– Забирай.

Неслышно вздыхаю. В голове снова начинают бегать чертики, напоминающие о недавней пьянке. Стыд и разочарование. Втоптанная в собственную грязь, отдаю победу в виде ключей. Но он не берет их, лишь поправляет мне волосы за ушко, и в этот раз еще более спокойная энергетика исходит от него. Жалко, наверное, стало меня. Какой же все-таки стыд!

– Так. Зовут тебя как?

– Какое это имеет значение, – уже гнусавлю я и снова чихаю.

Он снимает с себя ветровку, ничего не говоря, накидывает на меня. Опять поправляет волосы. От каждого прикосновения внутренние мурашки пробегают по всему позвоночнику, дойдя до затылка. Но от очередных спазмов в голове морщу лоб.

– По правилам нужно отвечать только правду, – снова его томный, успокаивающий и притягательный голос.

– Вика.

– Саша, очень приятно.

Поднимаю на него глаза: улыбается. Его улыбка – снисходительная, отчего начинаю чувствовать себя так, словно я в психиатрической больнице, где все заботятся о том, как бы меня и мои чувства не задеть.

Его взгляд бегает по всему моему лицу. Понятно, зачем застегнул: чтобы не отвлекало. Протягиваю ключи, которые все это время держала в руках. На кольце помимо них пара брелков в виде открывашек для бутылок и брелок-штопор. Всего четыре ключа, двумя из которых закрыла дверь, а остальные непонятно для чего. Может, он где-то прячет трупы или бывших любовниц. Интересно, сколько у него ключей было бы, если бы каждая побывавшая в его постели девушка отдавала ему один ключ как победный артефакт? Сегодня ночью пришлось бы отдать свой. Дура и только.

– Эй, теперь ты меня спрашиваешь, – он берет ключи и кладет рядом со мной на стол.

– Издеваешься?

– А ты? Спрашивай, давай.

– Ну… правда или действие?

– Хм. Ну, начнем с правды, ее много не бывает. Правда.

Не знаю, что спросить. Слишком много вопросов, в то же время так мало из них доступно и понятно сформулировано в моей голове. Пожимаю плечами. Он приподнимает брови от ожидания. Глаза все-таки у него красивые, легко растаять. Очень легко. Вспоминаю, как мы сидели вчера в клубе, так же смотря друг на друга. Спрашиваю наобум, первое, что в голову приходит:

– Какое у тебя зрение?

– Так впустую тратишь вопрос? Давай, знаю, что у тебя фантазии достаточно. Артистка моя.

Я сползаю со стола, тихо добавляя:

– Пожалуй, я пойду домой. Пока там… Или прощай. Только скажи адрес, я вызову такси.

– Я могу подвезти, но сначала, – берет меня за руку и ведет к кровати. Садится и плюхает рядом меня (я уже настолько обессилена, кажется, мой гнев сошел на полное разочарование в себе). – Сначала мы поиграем в твою игру. Пока не пройдем конов этак пять, будем сидеть тут.

– Ну ладно, – пожимаю плечами, открываю на телефоне приложение «Правда или действие», которое предварительно скачиваю.

– Настолько не креативно? Ну, хорошо, давай, первый же вопрос.

– Сейчас, – копаюсь в этом приложении. – Вот: чтобы ты хотел сделать в ближайшем будущем, но никак не решаешься?

– Какой интересный вопрос… долго думала?

– Да пошел ты.

Апатия – таким словом я могу описать себя в данную секунду. Кажется, на него это действует сильнее. Он недолго рассматривает меня, пока я кручу телефон в руках, желая, чтобы этот позор поскорее закончился. Черт потянул меня ляпнуть об этой игре!

– Ладно, – потирает руки, задумчиво смотря в одну точку. Затем снова взгляд на меня: – Купить тостер.

– Серьезно? – подозрительно и вопросительно поворачиваюсь к нему всем корпусом.

– Да, тостер. Вроде вот тосты: вкусные, зараза. Но зачем мне тостер? Сильно надо будет – есть сковородка. А так это бесполезная трата денег.

– Тостер?

– Тостер. Так теперь твоя очередь: правда или действие?

– Правда.

– Учти, последняя, – подсаживается ближе ко мне. – Ты серьезно подумала, что мы будем… ну, встречаться?

Молчу. Возможно ли это вообще? Никогда не встречалась с раздолбаями вроде него, никогда не ходила в клубы, чтобы встретить раздолбаев вроде него. Пытаюсь копнуть внутрь себя. Насколько процентов я была уверена, что такое возможно? Отцу он бы не понравился: бардак и в комнатах, и в личной жизни. Может, он мой первый и последний такой случай (больше такого опыта мне не нужно). Я у него: n-ная. У него чувствуется опыт в таких делах, ясно, не одна «пластиковая тарелка» побывала в его жизни. Часто ходит в «походы», заводит дам в свою «палатку». Может быть, я ошибаюсь, но отдаю должное: слишком он сексуальный, даже сейчас, не подвыпивший, свежий. От него вкусно пахнет. Непонятно даже, это его природный запах или одеколон. И спортивное телосложение… удивительно, что он был не против, мягко выражусь, пообщаться со мной. Подобные парни всегда либо заняты, либо… не ищут постоянства. И второй случай мой: я здесь лишь в роли пластиковой тарелки. Вот же дура.

Мотаю головой в знак отрицания и возвращаюсь к телефону, выключая глупое приложение. Время: 12:11. Он сказал, что ему нужно на работу… на работу в два часа дня? Кем он работает?

– Ну, слава Богу, а то я уж подумал, что ты совсем глупая. Или отчаянная, – заключает он.

А я задумываюсь. Отчаянная? Да, именно поэтому все произошло. Алкоголь, ссора, упреки – сумма данных событий образует мою отчаянную глупость, корень из которой равен утреннему разочарованию. Таким способом не смогла доказать ничего и никому! Отец, если узнает (не должен, во всяком случае), отошлет меня обратно куда-нибудь за границу, к бабушке, например. Или наймет мне няньку, охранника, который будет ходить за мной по пятам.

– Все в порядке? – Он кладет руку мне на плечо, водит большим пальцем как дворником по стеклу машины. Пытается быть милым, но какой глупый вопрос: ничего не в порядке!

– Это уже второй вопрос, – парирую я. – Так что твоя очередь: правда или действие?

– Вик, ты заставила меня остаться. Сама можешь уйти в любой момент, – и убирает руку с плеча.

В его ветровке удобно. Так и не определилась с процентом моей уверенности в продолжении нашего общения. Но в мыслях крутится лишь одна цифра: 45 – именно на столько процентов я хочу остаться здесь. Снова глупая мысль. В висках вместе с грохотом от вчерашней бутылки виски и еще каких-то напитков пульсируют его слова: «Пока. Спасибо. Одноразовый».

– Кто ходит на работу в два часа дня? – пытаюсь перевести тему.

Я поднимаю взгляд на него: он поставил ногу на кровать и держит руки на голени, продолжая смотреть на меня.

– Никто не ходит, – улыбается Саша. – Может, чаю?

Соврал? Ну конечно, хотел побыстрее свалить от девочки на одну ночь. Я бы сама не прочь от себя свалить. На предложение о чае мотаю головой. Хоть в горле и сухо, но ничего не хочу. Кроме одного: хочу, чтобы это был сон. Нет, чтобы мы на самом деле не переспали, но познакомились. И зачем я вчера его поцеловала? Слишком была зла. Сестра все равно была права: я не способна на смелые поступки. А это не смелый поступок, это было слишком самонадеянно и рискованно. Кто знает, может, я заметила бы другого и подсела не к этому блондину, а к ужасному человеку. Хотя, кто сказал, что этот парень хороший? По виду ровесник. Очаровательный ровесник, но это лишь внешность.

Единственный достойный поступок: проявляет ко мне какое-никакое уважение (или мне кажется). Не гонит как скот, не материт. А я бы все равно никогда не выкинула бы сумочку. Там паспорт, карточка, ключи от моего дома. «Ты никогда не сможешь пойти против правил, всегда будешь думать, как бы поступить правильно, как бы остаться в глазах других пай-девочкой». Никогда.

Саша ухмыляется и выходит из комнаты. Оттуда слышу его голос:

– Сколько личностей в тебе помещается?

– Спасибо, что считаешь меня личностью, – язвительно кричу я.

А вот наплевать, что он думает. Уже неважно, что было вчера, что было, то было. Его обвинять нет смысла, да и я тоже сделала свой выбор: пойти против правил. Теперь нужно действовать дальше. Во-первых, надо забыть все, что было. Во-вторых, вернуться к себе, продолжить заниматься своим благотворительным проектом. Может, это поможет мне очистить карму, хотя бы снова отвлечься. В-третьих, притвориться для других, что ничего не было. Просто осталась ночевать у друга. А то, что мы видели друг друга в неглиже и не только, никому знать не нужно. Насколько уместно будет сказать ему об этом? Должна, надо подумать о себе.

Перевожу взгляд на гитару. Я не умею играть, училась только на клавишных. Но всегда хотела попробовать, как это: красиво перебирать струны. Просто подержать иногда в руках тоже сойдет. Поэтому беру ее к себе на кровать и сажусь с краю. Все, что знаю, так это то, что вроде бы нота ми находится на самой нижней струне. Но нижняя, это с какой стороны? Допустим, если играют правой рукой, а левой придавливают струны (истинный спец, только посмотрите какие познания). Еще вроде гитары нужно настраивать. Положусь на владельца: предположу, что уже настроена, не хватало сломать что-нибудь.

Провожу пальцем по всем струнам. Неожиданно громко. На таком ночью не поиграешь, если приспичит. Соседи сразу же застучат по трубам, если не по голове. Зажимаю нижнюю струну на грифе. Тут еще и деления на нем! Где именно зажимать? Плевать, зажму здесь, и, допустим, еще в одном месте. Снова провожу, и уже издается другой звук. Гениально! Но только очень больно пальцы.

– Сначала ключи из окна, теперь хочешь порвать струны. А дальше что? – В комнату Саша заходит с двумя чашками, ставит одну на стол, облокачивается на него и медленно пьет из второй.

– Ты просто завидуешь моему профессионализму, – пробегаюсь взглядом по парню и провожу по струнам, не глядя на них.

– Сегодня соседям жутко повезло.

Саша улыбается. Впервые за этот час или полчаса улыбаюсь ему и снова возвращаюсь к грифу. Придумываю на ходу новое расположение пальцев для нового аккорда. Волосы мешают, поэтому поправляю их назад. Держусь так, словно играю шедевральную мелодию, но сама чувствую, как уши сжимаются в комочек от неподходящих нот. Да и пальцам, кажется, стало еще больнее.

– Вся практика строится на теории, – говорю мысли вслух. – Мне хватит знаний нотной грамоты. Умных слов. И, конечно же, отсутствие ведьмовских ногтей.

Парень продолжает пить содержимое из чашки. Вторая, видимо, для меня. Ощущение, что мы будто в зоопарке, где я смешной зверек, а он турист, который пристально за мной наблюдает.

– Аккорд, – продолжаю речь Нобелевского лауреата, который вот-вот обучит даже двухгодовалого ребенка игре на гитаре. – До-мажор, – ставлю наугад, по интуиции, где он может находиться, но издается лишь отвратительный звук. – Это был не он, но где-то рядом. Ре-минор, – снова провожу, но звук уже удался.

– Больше похоже на аккорд «А эм».

– Вопросы в конце тренинга, не перебивайте.

Воспользуюсь его подсказкой… «А эм», значит. По буквам пойдем: «А» – это нота ля, «эм» всегда минор.

– Это был ля-минор, – исправляюсь я, разобрав название аккорда. – Даже специалисты ошибаются.

– Надеюсь, за такой информативный тренинг плата не превышает среднемесячный заработок?

– Если вы хотите чему-то научиться, нужно слушать. А с оплатой – это к моему менеджеру.

Настроение немного повысилось, все, что связано с музыкой, всегда меня расслабляло. Это помогает забыть все, расслабиться, представить себя в альтернативной Вселенной.

– Ладно, – резко вспоминаю о времени, нужно идти домой, чтобы принять душ, смыть с себя хотя бы немного стыда и позора. – Не умею я играть на гитаре.

– То есть как? Получается, я заплачу ни за что?

Пожимаю плечами. Ловлю себя на желании услышать его игру, но тут же мысленно отказываюсь. Нужно порвать с этим. Он не мой бойфренд, не мой друг и вообще малознакомый человек. Где-то здесь нужно остановиться. Хотя я предпочла бы остаться в его жизни пластиковой вилкой, которая немного, но покарябала ему десну, чтобы осталось какое-нибудь воспоминание. Кладу гитару на кровать, беру сумочку и телефон, которые остались на другом ее краю. Подхожу к чашке чая, делаю пару глотков. Сладкий на вкус, с удовольствием бы выпила все залпом, но сейчас не та ситуация. Возникают различные мотивы для продолжения разговора, фразы, куски предложений. Наконец заработал инстинкт торможения, который не дает всем этим словам вырваться из моих уст. Блондину вроде тоже хочется что-то сказать, но он молчит. Наверное, крутится на языке: «Теперь-то ты домой? Вот сейчас? Пожалуйста».

– Спасибо. За чай, – ставлю чашку на стол, снимаю его ветровку и оставляю там же.

Теперь точно ухожу. Главное, сообразить, как дойти. Память осталась при себе, мы ехали от клуба квартала три, завернув один раз… направо? Налево? В любом случае, воспользуюсь GPS.

– Я подвезу, – парень догоняет меня в коридоре, где я пытаюсь найти свой кардиган. Не помню, где я его сняла, но по сюжетам фильмов, все делается по ходу, верно? Первый пункт: прихожая.

– Не стоит, я сама дойду, – нигде кардигана нет.

– Я все равно подвезу, – подает мне мой кардиган из того же шкафа, из которого недавно доставал свою ветровку.

Точно, вчера мне взбрело в голову подумать о порядке, поэтому повесила в шкаф. Думала, что так точно не забуду, где он. Надевая кардиган, смотрю в зеркало: от макияжа остались размытые следы. Не ужасный вид, но так нельзя выходить на улицу. Поправляю волосы вдоль пробора, достаю из сумки влажные салфетки.

– Если хочешь сделать одолжение, то позволь дойти самой, – тщательно вытираю все следы от вчерашнего макияжа салфеткой, наклонившись к зеркалу. – Скольких девушек ты отвозил домой? В аналогичных ситуациях.

– Какое это имеет значение?

– Да потому что никого не отвозил!

– Мое дело предложить, – фыркает он.

– И давай договоримся: ничего не было. Никому ни слова. Никогда.

– Ну вот, а я уже разместил пост в одноклассниках.

Ехидничает он. Отмыв глаза, оборачиваюсь к нему: ему действительно смешно.

– Я серьезно. Меня не было. Ни в клубе, ни здесь. Тем более здесь, – продолжаю настырно, потому что не хочу, чтобы то, что было в этой квартире, вышло за ее пределы.

– Не парься об этом. Я уже почти забыл, как ты выглядишь.

– Нет. Давай полным предложением…

– Что?

– «Я обещаю, что…»

– Рехнулась?

– Повторяй.

– Чего ты так боишься?

– Нет, ты не слушаешь: «я…»

– Да не буду я такую ерунду говорить.

– Необязательно пересказывать все, что было, хватит общих слов, – скрестила руки на груди.

– Каких еще общих слов?

– Просто пообещай и все.

Он также скрещивает руки на груди, чуть ли не угарая. Ему кажется это нелепым.

– Просто скажи: «Я обещаю, что никому не скажу о том, что… было. Между нами. Вчера и сегодня», – чувствую уже, что разговор исчерпывается, но хочу услышать это от него.

– Ладно, хер с тобой. Я обещаю, что никому не расскажу о сегодняшней ночи.

– И утре. Или точнее дне.

– И об утре.

– Спасибо.

– Да пожалуйста.

Надеваю свои туфли на небольшом каблуке. Надо было все-таки надеть кроссовки, теперь буду страдать всю дорогу. Или хотя бы надо отойти подальше и там вызвать такси, когда пойму, в какой части города нахожусь и на какой улице.

– Что ж, – я решаю закончить весь этот сыр-бор. – Меня здесь не было.

– Не было

– И мы не знакомы. Вообще: никак и никогда.

– Вот со всеми бы так, – скептически бросает он.

– Только открой дверь, а то ключи… там остались.

Саша через секунду возвращается с ключами, быстро открывает все замки, дергает ручку. Я говорю ему «прощай». Не понимаю, зачем я тяну, ушла бы и все. Сам он ничего не говорит. Он просто небрежно махнул рукой на прощание и ушел свою комнату, напевая что-то мне неизвестное, так беззаботно:

– Если б со мной ты поладила, то будут кроватка и ягода-а…

Дальше уже его не слышу и накидываю сумку на плечо, убрав в нее грязную салфетку. И выхожу из квартиры. Он даже толком не попрощался!

Сейчас мне бы очень пригодились наушники, что отключиться от реальности. Но нет, я их с собой не взяла, значит, буду слушать все, что происходит вокруг. Отголоском в голове Сашин голос напевает эту одну единственную строчку.

Стою минуту, не отходя от двери. Оборачиваюсь к ней, но в подъезде тишина. Из квартиры тоже ни единого звука. Я ухожу вызывать лифт, потому что вид из окна не обманул меня, и цифра девять на стене явно намекает на то, на каком я на этаже. На каблуках, с похмельем и грызущим чувством внутри нажимаю на кнопку вызова лифта.

Приходит СМС от папы: «Не забудь про завтра. Целую». Очередной семейный ужин, когда все родственники собираются вместе, чтобы накопить информации сплетен, а потом перемывать всем косточки. Сколько недовольно не вздыхай, а мне придется пойти туда.

Когда приехал лифт, я захожу в него, отправляя папе ответ: «Приду только ради маминых булочек». Двусмысленно получилось.

Нажимаю на кнопку первого этажа, горит еще одна на третий этаж. Отрываю глаза от телефона: со мной еще едет какая-то старушка. Очень знакомое лицо. Ну конечно же! Вчера, пока мы ехали в лифте, она поднималась с нами наверх. Но зашла почему-то с другого этажа, не с первого. Пока Саша прижимал меня в углу, целовал в шею и пытался уже здесь залезть под юбку, она что-то бормотала про несуразную молодежь. А когда мы вышли, парень пожелал ей отличного вечера и назвал по имени. Не помню только какому. Мне уже тогда было неудобно. Но я была достаточно пьяна, чтобы сразу забыть об этом. Я его еще тогда спросила, почему тут бабули катаются на лифте в ночное время. «Развлекается», – ответил он. И снова затискал меня уже около своей двери. От воспоминаний пробежали мурашки. Так, хватит.

Стараюсь отвлечься в телефоне, но чувствую ее пристальный взгляд. Она в тех же очках причудливой формы, цветастом сарафане и накинутом на плечи полушубке. Полноватая старушка, забавная на вид, но взгляд ее пробирает до глубины. Сколько раз за сегодня уже чувствую себя полнейшим дном?

– Не ты первая, не ты последняя, – не дает бабуля мне окунуться в цифровой мир. Но говорит спокойно, даже с добротой. – Когда к нам только переехал, было тихо. Такой хороший мальчик был. Здоровался, помогал. Тоне, например. Ее сын тогда не смог приехать, наверняка со своей любовницей загулялся, окаянный. А она все его лелеет. Да, раздолбай, Вадим ее…

Молчу. Старушке, видимо, выговориться некому. Неудивительно тогда, что по ночам катается на лифте. Сама бы сошла с ума от одиночества. Она все рассказывает про Тоню и Вадима. Про его бывшую жену, про нынешнюю. Забавный у нее говор. И как же долго ехать с девятого этажа.

– Ты бы постыдилась, – вдруг резко возвращается к первой теме бабуля. – Тебе детей рожать. Чаво им рассказывать будешь? Про похождения свои?

Лифт, наконец, останавливается на третьем этаже.

– Извините, – еле шепчу, глядя на нее с опущенной головой и теребя змейку у сумки. Сегодня я уже не пьяна и не способна не почувствовать стыда.

– Бог простит, – она выходит, ковыляя, на своем этаже и добавляет: – А Бог всех прощает. Дай тебе Бог.

Дверь закрывается, и я с тяжелым ощущением в груди вздыхаю. Бог-то, может и простит, но смогу ли я сама простить себя и забыть обо всем?