Текст книги "В условиях обмана (СИ)"

Автор книги: Элиза Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

27. Почему ты молчишь?

Ни капли не жалею. Если только самую малость, потому что до сих пор не уверена, на что я согласилась. Может, Саша все-таки еще думает, что я в итоге приняла положительное решение в сторону секса без обязательств. Этот страх я переживаю глубоко внутри, но переживание вытесняет что-то другое, более сильное и теплое. Оно заставляет чувствовать себя гораздо лучше, чувствовать себя лучше всех. Чувствовать, что ты легче, чем перышко. Можно списать все на эйфорию после секса, но, думаю, это не только она.

Приятная усталость, его горячее тело, его запах. Я лежу, прижавшись к нему, а парень расположился на спине. Он приобнимает меня, а его пальцы рисуют незамысловатые линии на моем предплечье. Моя рука лежит на его торсе, которой иногда провожу по контуру рельефа мышц.

– Саш, – еле слышно проговариваю я. Парень мычит, и я обращаю взор к нему, упираясь подбородком в его грудь. – Ты останешься? До утра, – он поправляет мне волосы, откидывая их назад, и убирает мне выпавшую прядь за ухо, оставляя руку на лице.

– Останусь, – расслаблено и умиротворенно отвечает он, и я расплываюсь в улыбке.

Саша проводит большим пальцем по моей щеке, дотрагиваясь до губ и смотря на них. Поэтому я подтягиваюсь ближе и целую настолько мягко и нежно, насколько могу. Парень, придерживая меня за шею, повторяет поцелуй, переворачивая меня на спину, и слегка нависает надо мной, все еще держась на боку. Издаю еле слышимый игривый смешок. Он отстраняется и облизывает губы, недолго смотрит, пока провожу пальцем от его подбородка, вдоль шеи, спускаясь к груди.

– Надо сходить в душ, – говорит он и упирается руками в постель, планируя встать, но задерживаю его, хватаясь за него.

– Останься, – свожу я брови, поджимая губы.

– Я же только в душ, а потом к тебе, – ухмыляется он, зависнув на месте.

Еще больше строю глазки, пытаясь выглядеть более убедительной. Мой вопрошающий взгляд со всей силой просит остаться. Потом сходишь, прошу тебя, останься.

Саша раздумывает пару секунд. Затем он вздыхает, целует в нос и снова ложится рядом на спину.

– Еще несколько минут, – я улыбаюсь и возвращаюсь на исходную позицию.

Хорошо. Не то, чтобы я не знала и не догадывалась, насколько с Сашей хорошо. Сейчас это совершенное иное «хорошо», которое произносится с полным спокойствием и умиротворением. Мне хочется еще больше открывать его. Тогда наши имена были неизвестны, мы не представлялись. А сейчас и представляться не нужно, потому что любые слова здесь будут лишними.

Теперь я знаю Сашу и не только его имя, но и детали, факты, какой он человек. Пускай не до конца я его понимаю или не все черты еще распознала, но мы знакомы месяц, а ощущение, что гораздо дольше.

Сейчас мы превзошли себя. Дело в том, что он стал мне дорог и нужен. Обоюдное согласие и фактор здоровой привязанности к человеку сделали это еще более желанным, это принесло гораздо больше удовольствия от нашей близости, чем это было прежде. И я убеждена, что случайный секс – не для меня.

Именно это заставляет задуматься: что такого интересного в этом случайном сексе? С родным и знающим тебя человеком это имеет большее значение. Секс с одним единственным, мне кажется, имеет больше преимуществ. А если говорить о разнообразии, то оно вполне может быть и здесь.

Но сейчас не об этом, речь идет о нас, о том, что я чувствую к нему. Что я чувствую? Как это охарактеризовать? Словами точно не опишешь. Это лучше, чем летний дождь в самый разгар жаркого дня; это лучше, чем любимая песня на повторе; лучше, чем легкое дуновение ветра в душном помещении; лучше, чем утоление голода после того, как не ел целый день.

Мне хочется, чтобы этот момент не заканчивался. Мне хочется постоянно чувствовать, как вздымается его грудь от дыхания, чувствовать его легкие прикосновения, тепло и открытый, неравнодушный взгляд на себе. Хочу чувствовать ту смелость, что он пробуждает во мне, ту нежность, что проявляла бы по отношению к нему каждое мгновение, ту защищенность в его объятиях.

Не представляю как смогу теперь без него. Каким образом просто секс, мог превратиться в то, что сейчас между нами? Мне кажется, даже надо использовать другое выражение. Мы не занимались сексом, нет. Сколько можно употреблять это слово? Мы занимались другим, мы занимались… любовью?

– Кажется, я влюбляюсь в тебя, – мурашки прошибают мою голову от моих же слов.

Да мне, наверное, уже и не кажется. Может, я не влюбляюсь, а уже влюбилась. Но что-то внутри воспротивилось тому, что я сказала это именно сейчас. Мне очень страшно, потому что его реакция беспокоит меня больше всего.

Судя по тому, что его мягкие щекотания закончились, Саша задумался. Теперь он очень напряжен. Я присаживаюсь на кровати, прикрывая одеялом грудь.

– Ты не обязан мне ничего отвечать, – слегка трясу я головой, поправляя волосы и прикусывая нижнюю губу.

Парень приподнимается, но все также молчит. Потирает лоб, ненадолго опустив взгляд, и затем оглядывает комнату, остановив свое внимание куда-то в сторону от меня. Да, он не обязан ничего говорить, но как же хочется услышать хоть что-нибудь.

– Просто, – продолжаю я, и его взгляд резко возвращается ко мне, – я просто хочу, чтобы ты это знал, – (и был рядом). – Я ничего не требую, – (только не убегай).

Саша глубоко вздыхает. Я не могу понять, неужели это все? Как же он не понимает, что нужен мне. Эта неоднозначность наверняка заметна в моем лице. С одной стороны так и хочется сказать: «Забудь». А с другой стороны – «почему ты молчишь?». А с третьей – «это для тебя ничего не значит?».

Саша касается рукой моей шеи, приближая меня к себе, наклоняется и аккуратно целует в лоб. Я держу его руку, закрывая глаза, но не имея возможности нормально расслабиться.

– Я в душ, – говорит парень и отпускает меня.

Я открываю глаза: он поднимается и, захватив свои боксеры, уходит. Мне становится обидно и после того, как слышу щелчок двери ванной комнаты, падаю с отчаяньем на подушку.

А на что я надеялась? Что он вдруг передумает и скажет: «Да, Вик, ты тоже мне нравишься». Черт, очень глупо, неимоверно глупо. Какая же я дура.

Обнимаю подушку, на которой он лежал. Может, Марк прав все-таки в том, что я верю в какую-то сказку? Ему проще смотреть на ситуацию, потому что я-то не вижу, что происходит со стороны. Я совершенно ослепла. Нет, Марк не прав, он не знает всей ситуации, с какого бы ракурса не посмотрел на нашу фотографию. Он абсолютно не имеет понятия, через что мы прошли, и вообще, что между нами было!

Я должна успокоиться. Ничего такого не произошло, я лишь сказала ему о том, что и так очевидно – о моей симпатии. Он просто ушел в душ, не домой. Я сама разрешила ему не отвечать мне взаимностью. Может, теперь я все испортила, но надо показать ему, что все нормально, что он нужен мне как талисман и защитник, каким бы он ни был. Пускай он сам не подозревает, что косвенным образом помогает мне справиться с трудностями, возникшими в семье.

Тем более что Саша не верит в любовь. Как я вообще могу хоть что-то требовать, особенно признания, если я и так все знаю, а он этого никогда не скрывал? Он не врет мне ни о своих чувствах, ни о своих намерениях. Он сам убедил меня, что секс – не его главная цель. А какая тогда главная?

Я вытираю внезапно выпавшие слезы. Желания зареветь навзрыд – нет, но эти единичные капельки остановить не получилось. Главное, чтобы он не увидел. Как школьница какая-то, вообразила себе невесть что. На самом деле, наверное, нам нужно было разрядить наши отношения сексом. Разрядить? О чем я думаю? Неужели я согласна-таки пренебречь ради него всеми своими принципами и общаться с ним, иногда занимаясь сексом? Все-таки не любовью, раз она невзаимная. Держи себя в руках, а то опять затрясет.

Делаю глубокий вдох и выдох пять раз, настраиваясь на спокойствие. Ничего страшного не произошло. Саша сказал, что останется, о чем переживать? Он меня не оставит.

Я надеваю нижнее белье и обратно сажусь на кровать. Пока одевалась, я заметила его футболку. Было жуткое желание надеть ее, но не стоит, это уж точно делают только те, кто встречаются со своими парнями или если ты промокла, а он одолжил. В данной ситуации ничего из этого не произошло.

Саша возвращается, и я быстренько пробегаю мимо него в душ. На мне словно какая-то тяжесть повисла, хочу смыть все негативное, оставив водосточной трубе все свои фантазии, которые только мешают адекватно взглянуть на происходящее.

После душа мне стало гораздо легче и свободней. Я молодец, конечно, что сказала ему о своих чувствах. Возможно, это было бы еще хуже, если бы я промолчала, так как сложнее держать что-то в себе. Теперь надо просто подстроиться под последствия, ведь Саша все еще со мной.

Я направляюсь в спальню, но тут предательски тихо, и нет его. Спирает дыхание, становится холодно, и я в панике оборачиваюсь назад: его ключи от машины на комоде, обувь стоит. Меня отпускает, хотя все еще не понимаю, куда он делся.

Я прохожу к кровати и вижу курящего Сашу на балконе. Облегченно выдыхаю. Нет, я не готова к тому, чтобы он ушел из моей жизни вне зависимости от того, как он отреагировал на мое признание. Я могу быть рядом в том случае, если он все-таки скажет, что он не испытывает того же, что и я.

Ложусь на кровать, укутываясь в одеяло. И вот теперь начинаю жалеть, что переспала с ним. Что ж, это уже произошло, остается принять этот факт. Хотя жалею я, наверное, о другом. Пока не могу понять, о чем, но в горле встал ком.

Саша тушит сигарету, выкидывая ее с балкона. Я закрываю глаза, потому что знаю: сейчас он придет сюда. Я крепче обнимаю подушку и одеяло, будто сплю, не обижаюсь и ничего не требую.

Не вижу, но слышу, как балконная дверь закрывается. Саша поднимает одеяло и ложится. Слегка улыбаюсь, когда он обнимает меня сзади, зарываясь в мои волосы. Значит, все хорошо? Может, мне вообще почудилось, что я сказала что-то вслух о любви к нему. От тепла, которое ощущается физически, но не внутри, я проваливаюсь в сон.

Я просыпаюсь от того, что в соседней комнате у меня звенит телефон. Морщусь при отсутствии желания бежать за ним. Но через время звонок прекращается, и я расслабляюсь. Секундочку, я же с Сашей! Быстро открываю глаза, привставая на локте. Оборачиваясь, я обнаруживаю, что Саши нет. Опускаю ноги с кровати и осматриваю спальню. Чего-то не хватает, как-то пустовато. На балконе тоже его нет, и я сонно плетусь в гостиную, надевая легкий халат. Тут тоже никого нет. И так странно напрягает эта тишина. Я хмурюсь в недоумении. Раздается еще один звонок на телефоне, но теперь это звучит СМС-ка. Где Саша?

Проверяю оставшиеся комнаты: ванную и туалет. Да что там – нет ни его обуви, ни ключей. Ушел? Он же сказал, что останется. На всякий случай опять проверяю все комнаты, но никаких признаков, что он был у меня или вообще есть. Начинаю нервничать. Крайний раз он предупреждал меня, что уходит. Да и сегодня воскресенье, зачем ему уходить?

Беру телефон: на нем пропущенный от отца и просьба перезвонить. Сейчас мне не до этого, надо позвонить, но не отцу, а Саше. Может, у него что-нибудь случилось или внезапные дела застали. И почему не разбудил все равно? Чтобы там ни было, ответа нет – он не берет трубку

Я встаю возле окна и вдруг вижу, что машина Саши все еще стоит. Вижу и его самого, он идет к ней прямо сейчас. Снова звоню. Он смотрит на дисплей, затем в сторону моего подъезда и опять не отвечает на звонок. И в эту секунду он садится в автомобиль и уезжает. У меня учащается сердцебиение и затрудняется дыхание. Я опять звоню, не понимая, что происходит, но из трубки говорят: «Абонент временно недоступен». И тогда до меня доходит: абонент делает ноги. И все мои переживания вылились в один дикий гнев.

Первым полетел стул. Швыряю все, что попадется под руку: журналы, подушки, несчастный цветок.

– Скотина! Ублюдок! – Тарелка с орехами.

Господи, как я не поняла сразу. Конечно же, он уйдет и не появится. Конечно же! Я просто начинаю реветь. Слезы текут ручьем, тело трясет, а весь мир вокруг уплывает.

Саша меня кинул. Просто размазал все мое достоинство. Какой актер, какой позер. Я отправляю ему пару ласковых слов СМС-кой. Пусть полюбуется, когда включит телефон. Как же я ненавижу его. Он просто ушел, как так можно? Что я ему такого сделала? Неужели у него совсем нет никаких человеческих чувств? Зачем тогда мучить было именно меня?

Очередной обман и иллюзия разрушили меня. Весь день прошел как в тумане. Еда не лезла в рот. Все, что влезло, – это те орехи, что валялись на полу и которые я просто ела на автомате. Ничего не стала убирать, все так до сих пор и находится в хаосе, как и я. В эту минуту я просто залипаю в стенку, периодически реву, уткнувшись в подушки или в свои коленки.

Ближе к вечеру я все-таки заставляю себя поесть и отвлечься телевизором. Там шла какая-то мелодрама, где пара ссорилась. Он доказывал, что не изменял ей, она плакала. И в моей душе снова воспылала ненависть.

– Не верь ему, – говорю я себе под нос и снова реву, выключив телевизор и выкинув пульт.

Уже почти полночь. Орехи закончились, я лежу на диване, разбитая морально и физически, слушая грустную лирику или рок, и еще больше от этого реву. Потому что такие правдивые слова, так все больно режет по сердцу. Меня не просто разбили. Меня бросили, как я бросила эту несчастную тарелку из-под орехов, и рассыпали на сотни частиц. Я не понимаю сейчас вообще, где я и что я, что произошло, на какой я планете. Глаза опухли от слез и не закрываются. Руки уже трясутся от всего этого.

Слышу звук от СМС. Я так и не перезвонила отцу, но это не волнует меня сейчас. Приходит вторая СМС, третья. Я поднимаю телефон с пола. «Абонент снова в сети». Прекрасно, что аж тошнит. «Ваше СМС доставлено». Приятного чтения, козел. «Выходные уже прошли. Какое решение ты приняла?» – Марк.

Меня вмиг отрезвляет. Марк, отец, компания. Моя семья и мой долг. Я так и не придумала решения. А тот, кого я считала своим защитником и спасителем, тот, из-за которого наш план пошел ко дну, тот, которого я защищала, он исчез. Он подставил меня. Теперь мне придется расхлебывать все одной, но у меня нет абсолютно никаких сил и уверенности. Без Саши все не имеет смысла. Я ради него отказалась от помощи Марка, а уж Макаров не упустит возможности разрушить все, что у нас есть. Он сам сказал, что будет отстаивать права своей семьи. Точно дал понять, что ему незачем защищать нас, если я откажусь. Я не знаю, что делать.

Я опять плачу. От меня ушел не просто человек, который, на самом деле, ни капли не изменился. От меня ушел тот, в которого я успела влюбиться, и эта боль пронизывает и парализует все тело.

Абсолютно не понимаю, как мне теперь быть. Я не смогу без него, не смогу противостоять. У меня нет никаких идей, как решить эту ситуацию, я совсем не думала об этом! Я старалась забыть об этих обстоятельствах, утопая в Саше, отдавая ему всю себя, потому что думала, что это не напрасно. Думала, что эти поцелуи хоть что-то для него значат, а он обвел меня вокруг пальца и добился своего. Ушел, оставил меня ни с чем, совершенно одну и забрал все мои силы, уверенность. Растоптал, сломал и исчез.

Теперь мне не к кому обратиться. Здесь мне никто уже не поможет. Только если один человек, который точно сможет спасти меня от зарастания мхом и компанию моего отца от провала.

– Вика? – Марк открывает мне дверь. У меня не было выбора, и я приехала к нему. Он удивлен, но я слишком подавлена, чтобы быть разумной.

– Я не хочу, чтобы моя семья пострадала из-за моей беспечности, – говорю я очень тихо, еще слово и сорвусь. – Нужно придумать, как… как, – не получилось. Моя слабость не позволяет мне сдерживать эмоции.

– Иди сюда, – притягивает он меня к себе, закрывая дверь. Я снова плачу, но теперь на его груди. Наверное, глаза могут вообще не бояться, что пересохнут.

– Я должна что-нибудь сделать, – проговариваю я, заикаясь. Марк поглаживает меня по спине, и мне настолько сейчас все равно, что меня утешает мой главный враг со школы, которого должна остерегаться. Но я уже ни в чем не уверена, потому что тот, кому я доверяла, наоборот, довел меня до такого состояния.

– Ты знаешь мой вариант, – объясняет он спокойно и успокаивающе. – Я бы хотел предложить тебе что-нибудь другое, но больше нет ничего. Чтобы помочь семье, приходиться идти на многое, Вика. Многие уже догадываются, что наши отношения ненастоящие, но пока только на уровне слухов, которые дошли до наших родителей.

– Мне уже все равно, – всхлипываю я. – Только сделай что-нибудь. Моя семья не должна из-за меня… – снова шмыгаю.

– И не будет. Доверься мне, – я киваю. – Ты готова ради своей семьи на все?

– Да, – уже почти шепчу. Они единственное, что у меня осталось. И я должна помочь им встать на ноги. Их благополучие – прежде всего. Я на все согласна. Лишь бы они были счастливы.

28. Я скучал

Единственное ощущение, которое не дает покоя, – состояние, будто я умираю. И не понятно, то ли оно от головной боли, то ли от всего сразу. Башка будто в космосе, где давление со всей силой стискивает виски.

Самое ужасное из всего этого – это она. Вика не выходит из больной головы, что бы я ни делал. Она возникает в моих мыслях постоянно: одетая, раздетая, трезвая, пьяная, улыбающаяся, в гневе. Прокручиваю каждую встречу, каждый разговор в надежде, что они забудутся и отстанут (как приставучая песня, от которой избавиться можно, только прослушав до конца), но нет. От этого почему-то сильнее давит в груди, и кружится голова.

Если бы я был здоров, то ничего бы из этого меня не беспокоило. Безделье лишь добавляет пространства для мыслей, но чем себя занять – просто не представляю. Честно говоря, мне ничего и не хочется с этой болью. Не отвечаю ни на чьи сообщения, ни на чьи звонки, только если по работе. Я поставил телефон на беззвучный режим и оторвался от всего внешнего мира. Да и знать, что там происходит, тоже не хочу.

Кто-то стучит в дверь (а ощущение, что по мозгам). Еле заставляю себя встать с дивана, когда стук снова повторяется. Появляется очень сильное желание постучать пришедшему, кто бы это ни был, по голове. Недовольный я открываю дверь и вижу Никиту.

– Ты рехнулся на звонки не отвечать вторую неделю? – громко говорит он, и мои ушные перепонки сжимаются со всей силы.

– И тебе привет, заходи.

Друг проходит в квартиру. Раздражен, как и я, но постепенно его беспокойство рассасывается, и он с любопытством осматривает все вокруг, снимая кроссовки.

– Я думал, ты сдох, – произносит он, когда мы заходим в зал.

– Ну ты не далек от правды. Как узнал, что я у бабушки? – Я сажусь в кресло, мучительно обхватывая голову. Никита размещается на подлокотнике дивана.

– Догадался. Что ты тут делаешь?

– Бабушка заболела, ухаживаю за ней, – я потираю нос и поднимаю взгляд на друга.

– Хорошая отмазка, – усмехается он, и я морщусь.

И тут он меня раскусил. Правда, сначала это было так, но сейчас она уже здорова и ушла «потрещать с соседкой с верхнего этажа». А я так и не решился отсюда свалить после выздоровления бабушки. Ночую здесь, на работу катаюсь отсюда же, потом обратно сюда. Делать мне нечего, видите ли, мотаться из города в город. Сейчас же я сам взял больничный. Наверное, заразился от бабушки, иначе откуда эта головная боль.

– Не хочу возвращаться, – пожимаю я плечами. Никита недоверчиво приподнимает бровь, округляя глаза. – Да и мне самому хреново.

– А с телефоном что?

– Ну что ты как… – (надоедливая и ревнивая баба, достающая разными вопросами). Я вздыхаю. – У меня жутко болит голова, и вообще, кому какое дело.

Друг молчит и долго что-то обдумывает. Я прислоняюсь спиной к спинке кресла и закрываю глаза. Легче не становится, но я начинаю привыкать к этому состоянию.

– Давно с Викой виделся? – Быстро проговаривает он.

Сразу же открываю глаза, а от коленок до пяток что-то закололо. Обсуждение Вики не помогает мне вылечиться, это только усугубляет болезнь.

– Да, давно, – проклятье, еще и в животе словно ураган образовался.

Никита прищуривает взгляд, изучая мою реакцию. Чувствую себя как на допросе.

– Вы были все позапрошлые выходные вместе. Что поменялось?

Я хмыкаю. Как будто это что-то значит и может изменить. Были, ну и что теперь-то? Да и это было на позапрошлых выходных, прошло две недели, и значимость тех событий должна истечь. Тем не менее, это не мешает моему сознанию вспомнить о Вике. Я зажмуриваю глаза в очередной попытке выкинуть ее из головы. Твою мать, Вика, не сейчас. Прекрати это, перестань мучить меня.

Складываю руки домиком и снова открываю глаза. Прошло каких-то пару секунд, а я уже какой-то встревоженный. Останавливаю до этого бегающий взгляд на Никите.

– Ты видел ее? – зачем-то спрашиваю я и получаю одобрительный ответ. – Как она? – Никита ведет плечом.

– Говорит, что хорошо, – эта информация должна была меня успокоить, но все равно что-то зудит в животе. – Но на вид не скажешь, – замираю. Мне не хватает воздуха, и я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в коленки и стараясь как можно больше вдохнуть. – Вот я подумал, может, ты знаешь, что случилось.

Я опускаю взгляд и потираю влажные руки. И не знаю, говорить ему или нет. Он мой самый нормальный друг. Но Вика – подруга Полины, которая, наверняка, уже возненавидела меня за компанию с ней. Видимо, очередь подошла к Никите.

– Так что поменялось? – Снова спрашивает друг.

– Я, – «умываю» руками лицо и решаю быть честным: – Прости, я не сдержался, – смотрю ему в глаза.

– В смысле? – Слегка сдвигает он брови. Странно, что он не в курсе, Полина не смогла бы сдержаться и не рассказать ему об этом. Неужели Вика не поделилась случившимся с подругой?

– Я переспал с ней. И бросил, ушел и ничего не сказал, – нарочно говорю, не обходя острые углы, думая, что это поможет добить мне самого себя. Однако с души падает огромный груз. – И если ты захочешь меня ударить, я пойму.

Я готов ко всему. Никита слишком предан Полине, поэтому наверняка он будет защищать и ее подруг. Тем более, что мы с ним уже давным-давно договаривались проводить черту между девушками на ночь и ближним кругом его невесты. Насчет Вики они, наверное, раз десять просили меня этого не делать. Но, сука, я не смог, потому что… не смог и все! Нет оправдания у меня.

Я встаю, готовый к удару, может, от леща голова пройдет. Но Никита просто сидит, задумавшись. Видно, что он корит меня за это и не поддерживает мой поступок.

– Ну зачем бить-то? – Ухмыляется друг, словно я не сделал ничего удивительного. – Не обещаю, что Полина после этого захочет тебя видеть, – да мне как-то на нее насрать, если честно. – Но это, наверное, единственная девушка, которая так долго продержалась.

– Не приравнивай ее к другим, – сдвигаю я брови, сжимая кулаки, и сажусь на диван. Даже не знаю, есть ли сейчас у меня связь между мыслями и тем, что говорю.

Никита удивленно наблюдает за мной. Что его удивляет? Что я вдруг защищаю девушку, с которой переспал? Я не моральный урод, но и Вика никогда не встанет в одну линию со всеми моими предыдущими пассиями. Она не подходит ни под одно определение, ее никуда нельзя причислить.

– Вы были друзьями, – произносит Никита. – Зачем тогда надо было вот так все заканчивать?

– Я не… – я раздраженно выдыхаю. – Короче, – снова встаю и отхожу к окну, где упираюсь руками в подоконник, отодвинув занавеску. – Я не собирался прекращать общение с Викой, пока не понял, чем это все может для нее закончится. Это для ее же блага, – поворачиваюсь я к Никите. – Понимаешь?

– Понимаю, конечно, понимаю, – говорит он с сарказмом. – У тебя белая горячка, друг мой.

– Твою мать, Никит, ей нужен нормальный парень. Я, – указываю пальцем на себя, – никакой не нормальный. Она, наверное, все-таки подбухивает, раз вдруг подумала, что я – отличный вариант. Ей не нужен такой, как я.

– Это она тебе сказала?

– Это очевидно! – Развожу я руками. Присаживаюсь на подоконник, но потом снова резко встаю. – Я не завожу отношения. Ей будет лучше с кем-нибудь другим, – Тем не менее, не могу представить ее еще с кем-то. Что за замкнутый круг, где все утыкается в эти долбанные отношения. – И как бы сильно мне не хотелось видеть ее рядом, я не хочу портить ей жизнь.

– Ты хочешь быть рядом с ней, так я понял? – Приподнимает Никита уголок губ, но я мотаю головой.

– Не в этом дело, ты меня не слушаешь.

– Я прекрасно все слышал. Если она тебе тоже нравится, зачем отмахиваться этими отговорками?

– Это не отговорки, это жизнь, и…

– Значит, все-таки нравится? – Этот ехидный взгляд. Сука, почему я это вечно прослушиваю?

– Она мне не…

«Она мне не нравится», – это я хотел сказать, но я вовремя понял, что это было бы ложью. Конечно, Вика не может не нравиться мне. Даже ее недостатки мне нравятся, ведь это то, что делает ее ею, дополняет ее, и никак она не может быть собой без них. Но могу ли я дать ей в ответ то самое «нравится», которое ей нужно.

– Я не знаю, – возвращаюсь я к дивану и плюхаюсь на него. – Но я знаю только две вещи. Во-первых, она ошиблась, ей нужен кто-нибудь другой. Во-вторых, она заслуживает большего. Но, черт возьми, она не выходит из моей головы.

– Это уже три вещи, – усмехается Никита, но я отмахиваюсь. – Впервые за долгое время вижу, чтобы ты так парился из-за кого-то, тем более из-за девушки, – я ничего не отвечаю, потому что он прав. – Почему бы вам не поговорить?

– О чем? – Поворачиваю я голову в его сторону. – Она меня все равно ненавидит, – веду я плечом. – Судя по ее СМС-кам, мало радости это ей принесло.

– Ты просто бросил ее без лишних слов? – Киваю. – Да, странно, на ее месте я бы пищал от восторга.

Шутник, блин. Что я ей скажу, если мы поговорим? Без понятия. Может, лучше оставить все как есть? И отчего же у меня все внутри сжимается от одной мысли о ней? Проснувшаяся совесть, видимо, дает о себе знать. Я сам не свой после этого всего, будто что-то пошло не так.

– Вы должны поговорить, – говорит Никита.

– Я без понятия, что ей сказать.

– Скажи, что ты чувствуешь. Сука, нога затекла, – добавляет он полушепотом и садится рядом на диване, некоторое время помассировав ногу. – Ну, как минимум можешь сказать то же самое, что мне сказал. Что думаешь о ней, что хочешь ей всего самого лучшего, что она тебе нравится. Если ты не рискнешь, будешь жалеть потом, – молчу некоторое время, обдумывая его слова.

– Я боюсь, что обману ее, – (я не хочу причинять ей боль). Внутри что-то екнуло – я действительно боюсь. Докатились.

– А кто не боится? – Пожимает друг плечами. – А ты возьми и не обманывай, чтобы не бояться, – я ухмыляюсь на самый лучший совет в моей жизни. – Чем дольше тянешь, тем хуже.

Когда возвращается бабушка, мы уходим проветриться. Правда, она уже чуть ли не умоляла Никиту забрать меня: «Надоел, взрослый парень, а дома тунеядничает, не дает своим грустным лицом нормально сериал доглядеть». Шутливо, конечно, она это сказала, но посыл все поняли.

И странно, но головная боль прошла или стала очень тихой. Может, мне не хватало разговоров с другом. На работе особо не поговоришь, а с бабушкой, хоть и очень люблю ее, все равно не то.

Я думал над тем, что предложил Никита, когда вернулся к себе на квартиру. Поговорить с ней? Я медлю и не знаю, насколько это хорошая идея. И хорошенько все взвесив, я понимаю, что Вика стала частью моей жизни и частью меня. Той частью, без которой я уже не смогу себе представить свои будни и выходные.

Мне хочется видеть ее улыбку, слышать ее смех. Смотреть в ее голубые глаза и ни о чем не думать, ничего не замечать вокруг. Вдохнуть ее запах. Касаться ее нежной кожи, находя довольно забавными и подкупающими ее мурашки от моих прикосновений. Наблюдать за ее реакцией на меня одно удовольствие.

Тактильных моментов было не много и не мало, потому что такой близости мы не допускали. Только пару раз, и мне хватило этого, чтобы Вика зацепила меня. Но мне всегда хотелось и хочется больше, а ее скромность, тактичность, женственность, легкость и сексуальность обезоруживают. Сомневаюсь, что я вообще встречал таких девушек.

И все-таки я решился увидеть ее. Долго я не мог придумать, где и как, ведь она точно не станет слушать меня. Нужно такое место, где она не сможет сбежать или хотя бы увильнуть. Никита предлагает свою помощь и говорит, что лучшим вариантом будет какое-нибудь место, откуда точно никуда не сбежать. Я думаю о той самой крыше, на которой мы танцевали и где я сказал ей, что хочу и дальше общаться с ней. Крыша, на которой я чуть ли не поцеловал Вику от очевидного общего притяжения. Но она не стала меня целовать, даже если бы я пошел против ее собственных принципов, о которых она много раз твердила мне. Вика только рассмеялась. Дразнила, наверное, проверяла на вшивость.

Тогда я не понимал, почему она общается со мной. Наверное, она слишком хороша для меня. Я был с ней каким-то козлом (видимо, не зря она тогда меня переименовала в телефоне), а она все равно давала мне шанс. Не знаю, сработает ли это сейчас, ведь она снова относится ко мне предвзято. Дурак, потерять все ради ничего.

Никита должен позвать Вику на крышу, и я без понятия, под каким предлогом. Остаюсь здесь в их ожидании, спрятавшись за бетонной «коробкой», с лицевой стороны которой вход. В горле как-то пересыхает, и я теряюсь, когда слышу, что они заходят.

– Полина скоро придет, и, ой, забыл свой телефон внизу, подожди меня тут, – говорит Никита, нервно рассмеявшись.

– И все-таки это бредовая идея, – мне приятно слышать ее нежный и спокойный голос. Но недолго ему оставаться таким. – Да и ты не в смокинге, какие свадебные фотки?

– Ой, точно, и переоденусь, – скрипит дверь. Я не готов, может, прошмыгнуть вместе с Никитой, пока он не закрыл выход?

– А фотограф? Разве вы не нанимали фотографа? – Она слишком умна, чтобы повестись на это. Свадебные фото, правда, Никит?

– Эм, – даже вижу мысленно ее реакцию. Но друг торопливо продолжает: – Фотограф на саму свадьбу. Ладно, Вик, сейчас приду, надо переодеться и фотоаппарат взять. Жди, – хлопает дверью.

Теперь мой ход, но ноги не хотят двигаться с места. Все внутри просится к девушке, поэтому делаю шаг в сторону из прикрытия. Она облокотилась на ограждение и смотрит вдаль. А во мне борются два чувства: свалить или подойти.

Представим на секундочку: ее нет, и я никогда не встречал ее. Я не хотел бы этого. Представим другое: мы вместе почти как… От этой возможной мысли мне становится еще страшнее, но я понимаю, что не могу вечно бояться. Это было бы слишком нелепо. Она мне нравится, и я даже не могу представить, что мы не вместе. Я не хочу из-за своего табу на отношения отказываться от нее.