Текст книги "Дуэль с Лордом Вампиром (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)
Annotation
Для поклонников романтического эпического фэнтези, полюбивших книги «Король Битвы и Крови», «Королевство Мостов» и «Жажда». Погрузитесь в мир охотников, вампиров и проклятий, которые глубже, чем кровь. Это самостоятельное произведение обязательно к прочтению любителям вампирского фэнтези.
В ночь кровавой луны Лорд Вампиров должен умереть.
Флориана – кузнечная дева Деревни Охотников – занимает почетное место, ведь именно ее мастерство вооружает и защищает охотников на вампиров. Она знает свое место и является верной служанкой Мастера Охоты и своей общины... пока не наступает ночь кровавой луны. Пока ее брат не погибает от рук Лорда Вампиров Рувана.
Желая во что бы то ни стало защитить свой дом, Флориан сражается с лордом вампиров, готовая отдать свою жизнь, если это будет означать лишение его жизни. Но Руван не хочет отнимать ее жизнь... Он хочет ее.
Похищенная и привезенная в замок вампиров, Флориан теперь кровно поклялась лорду вампиров. Она связана душой и телом со своим злейшим врагом. Но Руван – не тот изверг, за которого она его принимала. Она узнает правду о вампирах: Они не безмозглые чудовища, а гордый народ, извращенный и измученный древним проклятием.
Руван верит, что Флориан может стать ключом к прекращению страданий его народа. Флориан же хочет лишь защитить свой дом. Преданность подвергается испытанию, стираются границы между правдой и ложью, ненавистью и страстью.
Когда ее кинжал окажется у его груди, сможет ли она взять сердце человека, который завладел ее сердцем?
Мрачно переосмысленная «Белоснежка», вдохновленная «Красавицей и Чудовищем», с вампирами, в эпическом фэнтезийном мире от врагов до возлюбленных, обретенной семьи и глубоких преданий. Этот самостоятельное произведение завершается концовкой «долго и счастливо». Она идеально подходит для любителей фэнтези, которые ищут подходящую порцию пара и следующую историю от врагов до возлюбленных, которая будет медленно сгорать и падать в обморок.
Хотя действие романа происходит во вселенной Магический Брак, читатели могут начать с этой книги.
Дуэль с Лордом Вампиром
Дуэль с Лордом Вампиром
Элис Кова
Карта Мидскейпа
ПРИМЕЧАНИЕ К КНИГЕ:
В оригинале есть vampire (вампир), но еще присутствует и vampir. Оно тоже переводится как "вампир", но в тексте это разные слова.
vampir – вампир (ударение на А)
vampire – вампир (ударение на И)
для всех любителей книг
с кинжалами и коронами
на своих книжных полках
ГЛАВА 1
– Выходи за меня, и я подарю тебе таких крепких малышей. – Он коверкает слова почти до неразборчивости.
Я сморщилась и толкнула – Уолта? Уолдер? Я даже не могу вспомнить, как его зовут, – и спихиваю руку этого, как его там, с плеч. Он со смехом отступает назад, чуть не столкнувшись с группой женщин, танцующих на улице и воющих на луну. Они в шелковых ночных рубашках, на их коже красная и оранжевая дымка от неестественного лунного света и открытых дверей кузницы.
Они могут кружиться и танцевать. Они могут петь и плакать. Они свободны, как и подолы, перекинутые через бедра. Каково это быть одной из них? Что бы я сделала? Я даже не знаю. Оковы вокруг меня так же крепки, как застежки на прочном кожаном фартуке, который я ношу. Они держат меня застегнутой. Сдерживают.
Тот, как его зовут, снова тянется ко мне.
Я ударила его руку.
– Хватит. – За прикосновение ко мне его могут в лучшем случае побить плетью; выпивка мешает ему соображать. Он даже не может заявить, что не знает, кто я. Все в этой маленькой деревушке знают, кто я. Меня легко узнать по грубым, испачканным сажей рукам. По закатанным рукавам и рукам, испещренным шрамами. Мой долг считается более священным, чем долг многих охотников. Ведь именно я буду вооружать их и делать им доспехи долгие годы. Я знаю секреты кузнечного дела.
Я хранитель стали и серебра.
Он, как и вся Деревня Охотников, знает, что прикасаться ко мне может только тот, кого мастер охоты решит сделать моим мужем. Никаких исключений.
Даже в ту ночь, которая может стать последней ночью нашей жизни.
– Какие-то проблемы?
Насколько я знаю, Дрю был в кузнице и разговаривал с молодой женщиной в углу. Но мой близнец и опекун никогда не бывает далеко. Должно быть, он вышел, когда заметил, что я не вернулась с поручения в задний двор.
– Ничего страшного, просто пьяный. – Я поправляю ведро с углем. Заправщик живет на болотах – он один из немногих, кому разрешено пройти за линию соленой земли и попасть в страну вампиров. Он привез свежую партию сегодня перед началом празднеств. Я уверена, что завтра он остановится у кого-нибудь в городе. В обычные полнолуния он так и делает, а в Кровавую Луну – обязательно. Мы все в деревне присматриваем друг за другом, особенно когда вампиры нападают.
Есть три основные истины о загадочном и кровожадном вампире:
Первая – они питаются человеческой кровью для пропитания и для своей темной магии. Из-за этого война между вампирами и людьми ведется с незапамятных времен. Если бы не крепость с ее толстыми стенами, окружающими всю Деревню Охотников, они бы заполонили весь мир своей жаждой крови и смерти.
Второе – у вампиров есть только одна истинная слабость – серебро. Все остальные средства предназначены лишь для того, чтобы замедлить их или дать их жертвам умереть чистой смертью. Попадание посеребренным лезвием в плоть вампира убивает его мгновенно. Это наша единственная защита, и именно поэтому тех, кто умеет ковать серебро, почитают в Деревне Охотника.
Последняя истина заключается в том, что у вампиров один разум. Чудовища, терзающие нас из месяца в месяц, – не более чем живые големы, исполняющие волю своего лорда. Если лорд вампиров погибнет, за ним последуют остальные его отпрыски. Но его защищает Фэйд, и лишь раз в пятьсот лет он приходит со своими темными рыцарями, чтобы напасть в ночь Кровавой Луны, когда Фэйд слаб и он может вести свои армии во весь опор.
Завтра взойдет полная Кровавая Луна, и охотники попытаются использовать мое оружие, чтобы убить его и спасти человечество. Все может измениться за одну ночь, к лучшему или худшему, и никто за пределами Деревня Охотников об этом не догадывается.
Охотник, который меня доставал, возмущен.
– Я не пьяница, я благородный охотник!
– Ты едва стоишь на ногах, – отвечаю я.
– Хватит, Уоллис. – А, так его зовут. – Тебе не следует оставаться наедине с кузнечной девой, – ругается Дрю.
– Мы, мы не одни. – Уоллис покачивается и икает. – Видите, все наши друзья здесь! – Он прыгает в группу танцующих женщин, которые принимают его с распростертыми объятиями, как будто он действительно танцевал с ними все это время.
В одно мгновение его руки оказываются на брюнетке, пробегают по изгибам ее бедер, поднимаются к выпуклости живота. Даже руки такого опытного убийцы, как Уоллис, могут выглядеть элегантно, разглаживая шелк. Он переливается между пальцами, перетекает, когда он задирает платье.
Я не могу удержаться от того, чтобы не поинтересоваться, что бы я чувствовала на ее месте. Мои бедра покалывают, жар поднимается к сердцу. Я не хочу Уоллиса. Но я хочу узнать, каково это – когда к тебе прикасаются. Быть желанной не только за умение владеть молотом и положение в деревне. Уоллис кусает женщину за шею, как это сделал бы вампир. Она стонет, откидывая голову назад, и я поворачиваюсь к кузнице, пока на моих щеках не появился румянец. По крайней мере, внутри я смогу сказать, что краснота – это от жары.
– Он не сделал ничего плохого, не так ли? – Дрю бросает последний взгляд на Уоллиса, а затем догоняет меня.
– Ничего, кроме того, что он был настолько пьян, что у него пропал здравый смысл. – Я не заинтересован в том, чтобы Уоллис попал в беду. Охотникам и так живется нелегко, а сегодня ночь веселья, безрассудства и поблажек. К тому же он не сделал ничего хуже, чем обхватил меня за плечи. – Сомневаюсь, что он вообще знал, кто я такая.
– Он должен быть очень пьян, чтобы забыть об этом.
– Он выглядел так; ты видел его с другими женщинами. – Я оглянулась через плечо. Уоллис, спотыкаясь, уходит с одной из танцовщиц.
– Спасибо, что не была слишком строга к нему, Флор. – Флор – сокращение от Флориан. Это прозвище используют только мой брат и мама. – Просто так бывает в ночь перед Кровавой Луной.
– Должны ли все охотники быть пьяны до такой степени, чтобы это могло помешать им охотиться завтра? – Я вскидываю брови. Дрю повторяет движение. Мы почти одного роста и схожего телосложения. У нас одинаковые черные волосы и глаза, как у нашей матери. Смотреть на него – все равно что смотреть в зеркало и видеть более мужественную версию себя.
– У нас есть время до заката, чтобы покормить наши головы и желудки, а также эликсир охотника, который нам поможет. Никакая боль второго дня не может быть сильнее эликсира.
– Завтрашний день не похож на обычную охоту.
– Никто не знает этого лучше нас, – говорит он с ноткой суровости.
Я пожимаю плечами, чтобы не спорить дальше. Дрю пропускает это мимо ушей. Мы вошли в кузницу бок о бок.
Кузница – одно из самых больших зданий Деревни Охотников, расположенное немного в стороне от остальных строений, сложенных из булыжника и теснящихся друг к другу, как слишком много зубов во рту вампира. В отличие от других соломенных крыш, крыша этого дома шиферная, как и у крепости. Деревянные навесы закрывают фасад, приветствуя нас внутри. В центре всего – кузница, от нее тянутся деревянные столы. Обычно на них лежат инструменты и клинки. Но сегодня они заставлены едой и флажками.
Это центр Деревни Охотников, ведь работа кузнеца в какой-то момент нужна всем, и сегодняшний вечер – не исключение.
Пивовар принес бочонок эля и откупорил его. Вокруг собрались фермеры, потягивающие плоды своих трудов. Мельник рассказывает сказки детям, которые засиделись допоздна. А под грохот всего этого бьется сердце Деревни Охотников – матрона-кузнец, щит Деревни Охотников. Моя мать.
Молот матери ритмично поднимается и опускается. Ее темные волосы выбились из туго заплетенного на затылке пучка и прилипли к лицу. Даже сейчас, поздней ночью перед Кровавой Луной, мы продолжаем работать. Нам еще многое предстоит сделать.
– Кстати, с кем это ты разговаривал? – спрашиваю я Дрю, когда мы пробираемся сквозь толпу сплетничающих старейшин.
– Когда?
– Раньше. Вон там. – Я жестом показываю в сторону поворота. Кто бы ни была эта девушка, она не стала дожидаться возвращения Дрю.
– Я сегодня разговаривал со многими людьми, тебе придется уточнить. – Он прекрасно понимает, о ком я говорю, но ведет себя тупо.
– Хорошо, храни свои секреты. Но если я видела, то и Мать тоже, и я могу пообещать, что тебе будет труднее уклоняться от ее вопросов.
– Это просто женщина, ничего серьезного. – Дрю потирает затылок.
– Мать в тебя вцепится, если ты будешь продолжать это «ничего серьезного» с каждой дамой в деревне. – Я опускаю ведро в кузницу и подсыпаю немного угля, переходя к работе с мехом, чтобы снять прилив разочарования. Дрю может трогать, танцевать и чувствовать все, что захочет. Но я... Я натягиваю мехи еще сильнее.
Мама бросает на меня оценивающий взгляд и тут же возвращается к разговору с кожевником. Что бы они ни обсуждали, это должно быть важно, потому что выражение лица у нее суровое. Может быть, что-то не так с последней партией кож, которую мы отправили охотникам на завтра? Я мгновенно пытаюсь вспомнить каждую застежку и пряжку, каждый палантин и иглу. Неужели я, сам того не подозревая, вбил в металл какой-то дефект?
– У меня нет жалоб ни от кого из тех, с кем я был. – Дрю пожимает плечами. – Со временем я остепенюсь, когда решу.
– Наверное, здорово просто решать, когда хочешь быть с кем-то или заключить с ним брак, – пробормотала я себе под нос. Я могла бы смириться со своей ролью в Деревне Охотников в окружении всех остальных. Но Дрю – единственный человек, перед которым мне не нужно быть изящной.
– Мне не следовало так выражаться. Прости, Флор.
Я качаю головой и вздыхаю, пытаясь снять напряжение с плеч.
– Это правда.
– Но, возможно, ненадолго.
Мое сердце учащенно забилось.
– Что ты имеешь в виду?
– Я расскажу тебе позже.
– Но...
– В обычное время.
– Ничего нормального в этой ночи нет, – шиплю я. Наши голоса понизились до шепота. Я не могу поверить, что он говорит о нашей полуночной тренировке в присутствии стольких людей. – Посмотри, сколько здесь людей; мы не успеем...
Я не успеваю закончить, потому что узнаю, почему Дрю так уверен, что нам удастся уединиться.
В кузнице наступает тишина. Даже молот Матери умолк, когда она положила его на наковальню и погрузила железо, которое она обрабатывала, в почти белые угли, которые я разожгла в кузнице. Все взгляды обратились к силуэту в дверном проеме, очерченному розоватой, гноящейся луной.
Этот суровый и грозный мужчина – Давос, мастер охоты, человек, без которого наш мир погиб бы.
Его одежда сшита из тончайшего бархата. Редкий материал, который может достать только сам мастер охоты. Его руки сложены на трости, украшенной серебряной головой ворона – такой же, как у большой птицы, сидящей на его плече. При виде ворона у меня по позвоночнику пробегает холодок.
Черные глаза мастера охоты.
Так называют эту птицу горожане. У нее есть имя, Дрю мне его однажды сказал. Но я его быстро забыла. Имя было таким же неуютным, как и взгляд птицы. Подходящее имя, которое звучит как пронзительные крики и острые гвозди по камню.
Старые предания гласят, что ни один мастер охоты, начиная с самой крепости, тысячи лет, не обходился без ворона. Когда умирает мастер охоты, ворон взлетает в небо. А когда приходит время маскировать нового мастера-охотника, ворон снова садится к нему на плечо. Некоторые утверждают, что с момента закладки первых камней кузницы ворон был одним и тем же для каждого мастера охоты. Дрю говорит, что ворон настолько почитаем в крепости, что именно он обычно выбирает следующего мастера охоты из достойных кандидатов. Другие жители деревни считают, что это существо – древний бог в облике зверя, защищающий Деревню Охотников от вампиров.
Если это и правда, то древний бог плохо справляется со своей задачей. Ведь даже если сам лорд вампиров не может пройти сквозь Фэйд, он все равно каждое полнолуние посылает чудовищ, чтобы те нападали, напоминая, что он рядом и ждет. И, по слухам, божество явно не сможет ничего сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся Кровавую Луну.
– Приветствую тебя, Деревня Охотников, – говорит Давос в своей усталой манере.
– Веди и защищай нас, – раздается в ответ из зала.
– Похоже, сегодняшние пирушки были просто восхитительны. – Давос улыбается. Думаю, это выражение должно быть отцовским, но для меня оно всегда выглядит злым. В его глазах есть блеск, который меня сильно нервирует. Дрю никогда не находил мое беспокойство удивительным.
Давос крестится в крови наших врагов, говорит он. Он видел больше вампиров, больше своих сородичей, которые живут и умирают, чем любой из нас.
И никому из нас не чуждо кровопролитие в Деревне Охотников. Смерть держит летний дом в этом забытом месте.
– Но ночь становится все короче, – продолжает Давос. – И я должен призвать к себе моих охотников.
Мужчины и женщины медленно, словно в трансе, отходят от толпы. Они охотники, и шрамы, видимые и нет, свидетельствуют об их кровавой работе. Мне хочется схватить Дрю за руку. Спросить, уверен ли он, что сможет вернуться после. Мне не дает покоя мысль о том, что завтра вечером он уйдет, не имея возможности поговорить с ним наедине еще хоть раз. Даже если я еще не знаю, что хочу сказать.
Что можно сказать человеку перед тем, как он отправится на верную смерть? Что я могу сказать ему такого, чего он еще не знает? Каких слов будет достаточно, чтобы вместить все? Он всегда был умным и изящным. Я бесполезна, если не могу решить свою проблему с помощью молотка.
Но я отпустила его.
У меня нет другого выбора.
У него своя роль, у меня своя. Они были даны нам еще до рождения, определялись исключительно фамилией и полом. Как бы мы ни надеялись, ни мечтали, ни противились, никто из нас не сможет избежать проложенного перед нами пути.
– Тебе еще что-нибудь нужно из кузницы? —спрашивает мать у Давоса.
– Нет, вы и так уже сделали более чем достаточно для защиты Деревни Охотников. Без вашего оружия, укреплений стен и помощи с кожаными доспехами охотники выходили бы под Кровавую Луну в плачевном состоянии, – говорит Давос, когда охотники собираются вокруг.
– Для нашей семьи большая честь видеть, как охотники и деревня готовятся к каждой охоте, а к этой – особенно. – Мать с грустной улыбкой переводит взгляд на Дрю; я часто видела, как она смотрит на него – с выражением гордости и беспокойства, страха и радости. Хотя мы знали, что стать охотником – его судьба, так же как моя – кузница, никто из нас не ожидал, что он вступит на этот путь. Такая жизнь недолговечна. Но мы знали, почему он должен был покинуть дом и вступить в крепость. Мы понимали.
Так уж заведено в семье Рунилов: старшая дочь – кузница, а старший сын отправляется в крепость. У каждой семьи свои традиции и своя роль в Деревне Охотников. Безопасно, когда мы все на своем месте. Это обещание и жертва, которую мы все принесли. Поэтому после смерти Отца было лишь вопросом времени, когда Дрю займет свое место в обществе.
С этого момента мы с мамой каждый месяц ждали, что вот-вот приедет Давос и скажет, что вампиры забрали еще одного члена нашей семьи. Но чудесным образом, месяц за месяцем, Дрю возвращался. Может быть, и в этом месяце, даже с учетом Кровавой Луны, все будет иначе. Это глупая надежда, и я знаю это. Но в Деревне Охотников все надежды глупы.
– Кстати, о чести вашей семьи... – Давос переводит взгляд на меня. Его глаза блестят, и в горле у меня поднимается привкус желчи. – После завтрашней охоты будет еще больше поводов для празднования. Пришло время закрепить будущее нашей кузнечной девы, чтобы кузница продолжала работать еще несколько поколений.
– Я сделаю так, как велит мастер охоты. – Я опускаю подбородок и сохраняю лицо таким же пустым, как маски, которые охотники надевают, когда выходят на Фэйдские Болота.
– Пусть колокол звонит о свадьбе на предстоящей неделе. – Давос постукивает тростью, чтобы сделать акцент. Дрю хмурится. Мне кажется, он ненавидит эту тему даже больше, чем я.
Представляю, что он скажет потом. Как смеет Давос говорить о тебе так, словно тебя нет рядом, на глазах у всех. Как он смеет говорить о том, чтобы выдать тебя замуж, как будто ты какая-то ценная кобыла. Но моя судьба – не секрет. Кузнечная дева всегда выходит замуж до двадцати лет. Это просто так, традиция, необходимость, ведь любая из наших жизней может закончиться в следующее полнолуние. Скорее всего, у меня будет ребенок до конца года, и от этой мысли мне становится холодно, даже стоя рядом с кузницей.
Среди подходящих мужчин-охотников раздается возбужденный ропот. Они косятся на меня. Я инстинктивно хватаю один из молотов у кузницы и держу его под рукой.
Может, я и кузнечная дева, но я не нежный цветок. Я холодна, как серебро. Я сильна, как железо. Я согнусь для судьбы, но не для любого мужчины.
ГЛАВА 2
Никто не замечает моих белых костяшек, они слишком заняты аплодисментами. Свадьба кузнечной девы – грандиозное событие в Деревне Охотников. У нас мало что празднуется, поэтому, когда есть повод, деревня предается глубокому веселью.
Я держу свою панику, свое беспокойство в себе. Я не стану разрушать их радость. Не из-за детских представлений о том, что я могу выбрать себе мужа по любви, или желанию, или влечению, или еще по какой-нибудь причине, которая влечет человека к партнеру. У меня есть мой долг. У меня есть обязательство, и все это гораздо важнее, чем то, чего я хотела бы.
– В ночь, – говорит Давос, поворачиваясь.
– Удачной охоты, – отвечают остальные, когда мастер охоты уходит со своими верными солдатами.
– Мехи, Флориан, – говорит мать мягко, но твердо. – А раз уж ты владеешь молотом, помоги мне с несколькими серпами: в крепости их никогда не бывает достаточно. – Ее глаза переходят с инструмента на мое лицо. Ее выражение смягчается и превращается в грустную улыбку. Она слишком хорошо знает, что ждет меня в будущем. Оно было и ее.
И в свое время она полюбила Отца.
Я вижу их вместе в кузнице. Пот блестит на их щеках. Они улыбаются только вдвоем. Отец – проворный и легкий. Мать – сильная и выносливая. Он был ее щитом, она – его мечом. Они были двумя частями одного целого, одной сущностью.
На мгновение образ сменяется оболочкой отца, неестественно шагающего к кузнице без серпа – так мы узнали, что он умер.
Я тряхнула головой, разгоняя мысли, и принялся за работу.
Не успела я оглянуться, как последний пировавший ушел. Остались только мы с Матерью, как всегда в конце долгого дня. Угли становятся оранжево-красными, тени удлиняются.
– На сегодня хватит. – Мать похлопывает по горну наковальни, возвращает молот на место, разминает плечи, а затем разминает запястья. Сколько бы мы ни занимались этой работой, она все равно сопровождается болью. Каждый удар отдается в локтях и плечах. Ядро изнашивается. Болят колени. Кузница требует напряжения всех частей тела.
– Я уберусь.
– Спасибо. – Мать кладет руку мне на плечо. – То, что Давос сказал ранее о твоем браке...
– Я ничего не думала об этом.
Она улыбается. Она знает, что я лгу.
– Я хотела, чтобы ты знала, что я не знала заранее, что он заговорит об этом. Если бы знала, я бы тебе сказала.
– Я понимаю, – тихо говорю я. С тех пор как Отец умер, а Дрю уехал в крепость, мне уже много лет кажется, что есть только она и я. Мы работаем вместе каждый день. Каждый вечер ужинаем вместе. Она единственная, кто по-настоящему понимает мои обстоятельства.
– После того, как мы выживем завтра, если лорд вампиров не будет убит, мы поговорим о твоих бракосочетаниях. Я не пошлю тебя вслепую. И я сделаю все возможное, чтобы найти тебе достойную пару.
– Спасибо, – искренне говорю я.
– Конечно. – Она наклоняется вперед и целует меня в лоб, хотя я знаю, что он покрыт металлической пылью и сажей. – А теперь не торопись. Завтра ночью мы будем сидеть дома, а с рассветом начнутся приготовления, так что наслаждайся этим временем сама.
Мать слишком хорошо меня знает.
После ее ухода я провожу рукой по гладкой поверхности наковальни. Ногти задерживаются на бороздках более мягкого металла горна. Он еще теплый от ее работы.
Дом.
Каждый месяц вампиры приходят, чтобы попытаться забрать все это у нас. Но, согласно старым историям, проникновения из месяца в месяц – это лишь легкие удары. Настоящая битва будет завтра. Последние несколько месяцев Дрю уговаривал меня не задумываться о своей возможной гибели, но как же иначе? Как и предупреждают старые истории, луна становится все более зловещей, тускло-розовой, темнеющей с каждой ночью. Это нельзя игнорировать.
Я приступаю к уборке. Сначала подметаю весы, затем сгребаю угли, складывая их к задней стенке. Странно думать, что мы не будем разжигать их через несколько часов, когда рассветет. Затем я направляюсь к задней стенке.
В задней части кузницы есть хранилище, встроенное в толстые стены. Я проверяю и пересчитываю серебро, убеждаюсь, что все слитки уложены именно так, как любит Мать. Затем я запираю дверь, на лицевой стороне которой выплавлены крутящиеся циферблаты. Циферблатный замок – странное приспособление, придуманное моей прапрабабушкой. Она хранила его устройство в тайне до самой могилы. Каждая кузница оставила свой след – великое произведение. Моя до сих пор остается загадкой.
Возможно, я придумаю, как сделать свой собственный уникальный замок и заменю его. Никто из живущих не знает, как починить тот, что вплавлен в дверь. Но плюс в том, что никто, кроме нашей семьи, не знает, как он работает и как его открыть. Страх сочетается с отчаянием и порождает неверные решения, всегда говорит Мать. Мы должны защитить серебро, ведь это наша единственная защита от вампиров. Защита, которая с каждым днем становится все слабее.
Тем, кто попадает в Деревню Охотников через крепостные ворота и вступает в нашу общину, запрещено покидать ее. Это часть нашей жертвы, чтобы сохранить мир в безопасности от вампиров. Никто не входит и не выходит, в том числе и вампиры. Пространство для прохода людей означает пространство для прохода вампиров. Единственный путь через крепость – это единственная, строго охраняемая связь с внешним миром.
Исключение составляет только мастер охоты. Ему разрешено выходить через внешние ворота, чтобы встретиться с торговцами, которых созывают со стен другие охотники. Есть вещи, которые мы не можем производить сами, а именно железо и серебро.
По словам Дрю, Торговая Компания Эпплгейт, перевозящая редкое необработанное серебро с далекого севера, уже почти год не заходит в портовый город неподалеку от нас. Мы с матерью начали беспокоиться, что они могут никогда не вернуться. Мы не раз за ужином обсуждали, что будем делать, если серебряные жилы в тех далеких шахтах иссякнут. Она уже начала обращаться к старым семейным записям в поисках идей, как эффективнее переплавить имеющееся, но сломанное оружие и переделать его в серпы-полумесяцы, которые носят охотники, не потеряв при этом силу серебра.
Дверь кузницы открывается. Лунный свет танцует с лампами, когда в кузницу проскальзывает фигура в плаще. Я не бью тревогу, потому что знаю этого человека с первого взгляда.
– Все выглядит хорошо, – оценивает Дрю.
– Я рада, что тебе понравилось. – Я запрыгиваю на один из столов. – Я действительно не думала, что ты сможешь прийти сегодня.
– Я должен был. – Он садится рядом со мной, и мы задерживаемся в комфортном молчании на несколько минут. – Слушай, у нас мало времени, так что завтра...
– Не надо. Мне не нравится этот тон.
Он все равно продолжает.
– Завтра тебе придется защищать Мать.
– Я знаю.
– Они все еще у тебя? – Он переходит к делу. Неумолим, мой брат.
– Конечно, есть. Один здесь, – я кивнул в сторону кузнечных инструментов, – и один в доме, как ты мне и говорил. – Я неловко отодвигаюсь. – Но не лучше ли отдать их в крепость? Разве охотникам не пригодится все оружие, которое ты сможешь достать?
– Благодаря тебе и Матери у нас их более чем достаточно. – Он отталкивается от стола и направляется к стеллажам с инструментами. Дерево на боковой стороне стеллажа расшатано в месте примыкания к стене. За ней лежит серп. Дрю велел мне сделать его втайне.
Потом он настоял, чтобы я научилась им пользоваться.
Он протягивает мне рукоять.
– Держи его при себе в ближайшие часы.
– Мать увидит.
– Будет слишком поздно, чтобы она могла что-то сделать.
– Ей понравится, что мы нарушаем закон. – Я закатываю глаза, пальцы смыкаются вокруг прохладного металла. Дрю отпускает знакомый вес серпа в мою ладонь. Интересно, кому-нибудь еще из кузнецов было так комфортно с оружием в руках? Сомневаюсь. Мы должны быть защищены и любой ценой держаться подальше от поля боя. Ресурсы слишком ценны, чтобы у каждого было оружие. У каждого своя роль, и ему дается столько, чтобы он мог выполнять свои обязанности. Ни больше, ни меньше.
– Она будет благодарна, если возникнет необходимость.
– Она расправится с нами обоими, как только увидит это. – Охотники забрали обоих моих детей, слышу я ее слова. Свет фонаря блестит на остром лезвии. Я оттачивала его несколько недель, готовясь к завтрашнему дню. Как будто я могу сделать его настолько острым, чтобы отсечь все свои заботы.
– У меня есть для тебя кое-что еще. – Дрю нависает, выглядя одновременно неловко и напряженно.
– Что?
Он лезет в карман и достает маленький обсидиановый пузырек.
– Вот.
– Что это? – Я переворачиваю странный сосуд в руках, кладу серп на стол рядом с собой.
– Причина, по которой я опоздал, чтобы улизнуть, и причина, по которой я должен был прийти. – Дрю медленно вдыхает, как он всегда делает, когда набирается смелости, чтобы сказать что-то, что, как он знает, мне не понравится. – Если вампиры доберутся до города, значит, все пошло не так. Оставшимся здесь охотникам понадобится любая помощь. И.… и я не могу завтра отправиться на болота, не зная, что ты и Мать будете в безопасности.
– Никто не может быть в безопасности в Деревне Охотников. – Я горько усмехнулся. Наша жизнь проходит в боях, в попытках отбиться от вампиров и собственного страха.
– Вот почему ты тренировалась.
– И я все еще недостаточно хороша, чтобы противостоять вампиру.
– Ты лучше, чем думаешь. А с этим ты будешь неудержима. – Он кивает на пузырек.
Меня осеняет, что это за дар. По моему телу пробегают мурашки, начиная с руки, держащей флакон. Моя кожа покрывается мурашками.
– Нет. – Я подношу ее к нему. Он делает шаг в сторону. – Нет, нет. – Я спрыгиваю со стола, он отступает назад. – Ты не можешь…
– Могу.
– Если ты... если кто-нибудь... если узнают, что ты взял это из крепости и отдал мне, тебя повесят.
– Если тебя и Матери не будет рядом, чтобы я мог вернуться, я все равно буду жалеть, что не умер, – сурово говорит Дрю.
Я смотрю на пузырек в своей ладони и шепчу:
– Эликсир Охотника. – Мне кажется, что это запрещено даже произносить. Это незаконно, что я держу его в руках.
– Мощное варево. – Он смещает свой вес, выглядя на мгновение неуверенным. Но она проходит прежде, чем я успеваю воспользоваться ею, чтобы вернуть флакон. – Давос сказал, что этот эликсир редкий, более сильный, что он бережет его только на завтра. Он был получен из специальной купели глубоко под крепостью. Поэтому я знаю, что он сделает тебя достаточно сильной, чтобы защитить Мать и кузницу.
– А если меня обнаружат с этим в руках или выпившей, меня тоже повесят. – Я качаю головой и бросаю на него взгляд. Он играет с нашими жизнями.
– Никто никогда не повесит кузнечную деву. Да и откуда им знать? Пей его, только если смотришь в мертвые глаза вампира. В противном случае держи его в секрете и верни мне на следующее утро после Кровавой Луны. – Он говорит так, будто это так просто.
– А как же безумие охотника? – спрашиваю я.
– Один глоток эликсира не вызовет безумия. Оно накапливается со временем. – Глаза Дрю стали отрешенными. Он видел, как его братья и сестры по оружию поддаются безумию Эликсира Охотника, жажде крови и жажде битвы, не похожей ни на какую другую.
За эти годы он ожесточился на моих глазах, превратившись в человека, которого я порой с трудом узнаю. Это делает меня еще более отчаянной в желании быть рядом с ним. Отчасти поэтому я согласилась, чтобы он меня тренировал. Я не разделяла его представлений о том, что, став достаточно сильными, мы сможем избежать или даже изменить свою судьбу, какими бы заманчивыми они ни были. Нет, эти ночные тренировки происходили потому, что я скучала по брату.
