Текст книги "Кого не ждали"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Мы оказываемся у распахнутых дверей большой светлой комнаты. Вячеслав чуть задерживается на пороге, оглядывая комнату, затем входит, мы за ним. Окна закрыты светлыми шторами, большой дубовый стол завален свитками и фолиантами. У стола сиротливо стоят два стула, у камина в углу комнаты – три мягких кресла. Дальняя от камина стена подпёрта массивными шкафами.

Принц расстёгивает пояс с ножнами, бросает их вместе с мечом на стол. Жестом предлагает нам занять кресла, садится сам. Молчит, сосредоточенно о чём-то думая. Цветана не выдерживает.

– Ты попросил брата нас отпустить?

– Просил.

– Значит, нас?.. – девочка вздрогнула.

– Вас никто не посмеет тронуть, – резко отвечает принц.

– Ты однажды говорил…

– Теперь им придётся ко мне прислушиваться.

– О, ты доказал им, что имеешь право выбирать себе друзей?

– Доказал… – мальчик медленно садится, опирается ладонями о колени. На его губах играет дерзкая улыбка, но в глазах остаётся горечь.

– Ты сильно с ним поссорился?

– Хуже, чем сегодня, с ним поссориться уже невозможно, – горечь переходит и на улыбку.

– И с другими родственниками тоже?

– И с ними. Думаю, никто меня не простит кроме дяди.

– Не говори так!

– Как? – снова горькая улыбка.

– Ты меня пугаешь.

– Я и сам боюсь.

– Что ты им сказал?

– Говорить было бессмысленно. Требовалась сила.

– Что же ты сделал?

– Примкнул к заговору, который готовил мой дядя, – честно признался принц. – Против отца постоянно что-то замышлялось, но он был начеку. А мой брат был слишком самоуверен, поэтому попался в расставленные сети.

– Так теперь твой дядя – король Черноречья?

– Нет.

– Не понимаю… – растерялась графиня. – Если твой дядя так стремился к власти, как он мог уступить тебе трон? Он мог не выполнить свой замысел только в том случае, если… – она поблёднела, закрыла рот ладонью.

– Наш переворот привёл к пролитию крови, но за Грань никого не отправил. Пришлось постараться, чтобы никому не нанесли серьёзных ран.

– Но кто теперь будет королём?

– Королём остаётся мой отец.

– Разве твой отец не пропал?

– Пропал, но доказательств того, что он переступил Грань, нет. Брат поспешил взять власть в свои руки. Я бы смолчал, если бы он не задумал навредить вам. У меня не было иного выхода, кроме как устранить брата от управления страной. А с дядей мы договорились: он помогает мне и получает некоторые права, а я управляю страной и, когда вернётся король, возьму всю ответственность на себя.

– А твой дядя будто бы будет не при чём… Он – трус.

– Не спорю. Однако благодаря его заговору я смог спасти вас.

– А другие ваши родственники согласились подчиняться тебе? Было бы необычно, согласись они повиноваться тринадцатилетнему мальчишке.

– Мне четырнадцать, – исправил девочку Вячеслав. – А родственников я не спрашивал. Кое-кого пришлось запереть в башне, чтобы не забрали временно пустующий трон и не учинили расправу над вами. Кое-кто остался в своих комнатах и может выходить из них лишь в сопровождении охраны. Не будем больше об этом. Вы можете остаться во дворце, пока Цветана не выздоровеет или пока мой отец не вернётся.

Принц замолчал, давая нам время усвоить сказанное.

– Алина, посмотри, пожалуйста, на мою царапину, – кивнул он на своё плечо. – Надо что-то делать или обойдётся?

На царапину его рана не походила. К счастью, несерьёзная, но промыть её следовало. Об этом я и сказала.

На вызов принца вошёл тот же охотник. Я перечислила всё необходимое для перевязки.

– Выполняйте, – подытожил принц.

Молодой мужчина, поклонившись, исчез. Мальчик сделал больше, чем рассказал нам.

– Ваше указание выполнено, – сообщил черноволосый охотник, сопровождая слугу, принёсшего кувшин с водой, плошку, длинные куски мягкой ткани и мази.

– Благодарю, – ответил принц – охотник со слугой тут же покинули комнату – и повернулся к разнежившейся в кресле графине: – Цветана, пройди в эту комнату и приготовься к обеду. Там найдёшь всё нужное для себя. Алина подойдёт позже.

Он открыл дверь одного из шкафов, и Цветана пропала за закрывшейся створкой.

После этого Вячеслав, морщась, снял прилипшую к ране рубашку. Я смыла кровь, смазала края колотой раны и сделала жёсткую перевязку. Мальчик благодарно взглянул на меня и открыл шкаф, за которым скрылась девочка:

– Я думаю, вы поможете друг другу. Жду вас здесь через полчаса.

Створка за мной захлопнулась, и я оказалась в небольшой комнатушке, где Цветана мучилась выбором платья. Я присоединилась к ней. Начали с умывания, благо кувшинов с водой было достаточно. Вспомнилось ночное озеро, но и кувшинная вода помогла нам как-то смыть пыль и страх тюремного подвала. Платья оказались наших размеров и гармонировавшей с нашими глазами расцветки. Ткань была мягкой и приятной на ощупь. На стене висело большое зеркало, и мы смогли по достоинству оценить наши наряды и привести в порядок волосы.

Вернулись молча и бесшумно в кабинет. Принц в чистом дорогом костюме спал в своём кресле. Почувствовав наше присутствие, открыл глаза. Встал. Опять жестом предложил нам сесть и сел сам.

– Сколько ещё вы здесь пробудете?

– Около недели, пока Цветана будет пить отвар. В её стране нужная ей трава не растёт.

– В её стране? А ты откуда, Алина?

– С моей родины, – мысленно ругаю себя.

– Но твоя родина – не Новодалье, верно? И не Светополье. Мы для тебя обычные люди, не враги, можешь быть искренней.

Даже не предполагают, откуда я. Обидно. Интересно, а как относится Кан к тому, что никто не знает, кто он на самом деле?

То, что Цветана и Вячеслав были из разных стран, их не слишком трогало. Пожалуй, им можно сказать правду. Немножко боязно, но…

– Вы не возненавидите меня, если я вам откроюсь?

– Нет, – ответил за себя и за графиню принц.

Шепчу им едва слышно:

– Моя родина – Светополье.

Удивившись, они рассматривают меня.

– Ты, выходит, должна ненавидеть народы моей и её страны! – беззвучно выдыхает мальчик.

– Необычно как-то, – тихо поддакивает ему Цветана.

Мне и самой неожиданно приходит в голову, как это необычно. Наверное, это из-за сияющего моря, силы, обретённой благодаря ему. Эта неведомая сила сделала возможным то, чего были не в силах сделать ни оружие, ни магия – девочка, мальчик и девушка, рождённые в разных странах, между которыми давно не было мира, подружились.

– Вы лично ни в чём не виноваты.

– И всё-таки…

Они меня понимают, им мне хочется доверять. Решаюсь кое-что рассказать друзьям:

– Около трёх месяцев назад я, как и все, ненавидела Новодалье и Черноречье. Потом я стала исполнять мою мечту. Моя мечта вспыхнула так ярко, что с ней перестала уживаться ненависть. К тому же я полюбила, а когда любишь, не хочется ненавидеть.

– Ты далеко от него?

– Далеко, но не могу вернуться к нему. Он не разделяет со мной мою мечту.

– А о чём ты мечтаешь? Или это тайна?

– Вы надо мной посмеётесь.

– Мы не будем смеяться!

– Мечта простая: она о том, чтобы наши страны примирились, и в народах исчезла ненависть друг к другу.

Они поражённо молчали. Долго молчали. Зря я им это сказала.

– Очень необычная мечта и… очень красивая, – наконец-то сказал мальчик.

– Вот бы она исполнилась! – мечтательно шепнула девочка. – Представь, Вячеслав, мы могли бы часто видеться.

– Мы бы с тобой не разлучались, – задумчивая улыбка.

Вячеслав вдруг резко сел:

– Алина, давай вместе исполнять твою мечту!

– Нашу мечту! – исправила его девочка. – Для нас эта мечта – выход!

– Самый опасный выход.

– И самый желанный. Буду рад пострадать за неё.

«Страдать вам я и не желала бы…» – промелькнуло в голове.

Они переглянулись. Улыбнулись. В какой-то миг уловила в их лицах нечто новое. Вздрогнула от удивления. Они всего лишь дети. Ей двенадцать, а ему четырнадцать. Впрочем, имеет ли возраст значение?

В какой-то миг и моя собственная сила показалась мне незначительной по сравнению с той, которую излучали они. Вечная и прекрасная, она появлялась на протяжении тысячелетий. И будет появляться всегда.

Высокий слуга внёс стол, трое других слуг внесли мягкие стулья. Служанки расставили посуду, наполнили тарелки снедью. Дождавшись, пока они уйдут, мы заговорщицки переглянулись и принялись за еду. Каждый из нас имел какие-то силы и веру в возможность задуманного.

Прежде чем мы вышли из отведённой нам спальни, Цветана дала мне несколько уроков хороших манер, чтобы во мне не узнали простолюдинку. Меня вроде бы приняли за девушку из знатной семьи. Мои познанья были не настолько глубоки, как у местных дам, поэтому я часто слушала других, но мало говорила сама.

Прошло совсем немного времени, и двор стал для меня невыносим. Поскольку никому не было известно, откуда я и Цветана, а юный король отделался не слишком внятным пояснением, ко мне и девочке относились неприязненно. О нас пошли сплетни, над нами смеялись за нашей спиной, злословили. Меня даже обвинили в краже. Это был ужасный день. За обедом, на который собрались самые богатые, знатные и влиятельные люди, когда все только приступили к еде, с кресла поднялась худощавая женщина и при всех заявила, будто я украла её кольцо. Поднялся шум. Поскольку я была чужой для них, ей поверили. Мой друг потребовал тишины и твёрдо сказал:

– Ваше кольцо находится у человека, с которым вы договорились оклеветать эту девушку. Мне известно, кто он. Вы и сами понимаете, что намерение ваше подлое. У себя в замках творите всё, что угодно, но мне интригами не досаждайте.

– Я честная женщина! – возмутилась дама.

– На чём строится ваше обвинение? Неужели вы проникли в её комнату и рылись в её вещах?

– Как можно! Мне сказала моя преданная служанка.

– А что ваша служанка делала в её комнате?

– Есть люди, которые могут подтвердить слова служанки. Вполне достойные и честные люди, как вы сами можете убедиться…

Принц, прикрыв рот ладонью, зевнул.

– Я сегодня же накажу вашего советника, а вы назовёте свидетелей. Однако сначала мы поедим.

– Мне никто ничего не советовал! Как вы можете…

– Садитесь, садитесь. Вы всего лишь исполнитель и я вас отпущу на этот раз.

Женщина начала кричать о несправедливости. Я напряглась. Чего мне ждать от её обвинения?

– Вы сядете сами? Без принуждения? – мягко и вкрадчиво поинтересовался Вячеслав.

Она неохотно подчинилась, села, но к еде не притронулась, всем своим видом показывая, что правда на её стороне.

Перед тем, как внесли сладости, юный король отпил немного вина из кубка и с извиняющейся улыбкой произнёс:

– Нас ждёт несколько неприятное зрелище. Заранее прошу всех меня простить.

– Вы намерены кого-то казнить после завтрака? – осторожно спросил его дядя.

Дама, обвинившая меня в воровстве, повторила, что это меня следует казнить.

– До окончания завтрака.

– Хотите на ком-то испытать яд?

– Возможно, это яд…

Такого я от принца не ожидала. Цветана тоже, поэтому перепуганная девочка застыла, не сводя взора с мальчика.

– И на ком же вы будете это вещество проверять?

– На виновнике клеветы. Почему вы не едите? Не беспокойтесь, слуги проследили, чтобы отравленная сладость досталось моему недоброжелателю.

Никто не рискнул попробовать десерт.

– Я же сказал: яд накажет только одного человека.

Но никто не хотел быть этим человеком.

– Вы так себя ведёте, будто ваша совесть не чиста! – усмехнулся юный король.

Интерес к сладкому у всех пропал. Никто ни единого кусочка в рот не взял.

– Слуги, которым вы вручили свой яд, могли ошибиться? – спросил дядя.

– Ну, всякое случается…

Все, включая дядю, побледнели.

– Вы так жестоки! Вдруг яд достанется невинному человеку?

– На невинного яд не подействует. Угощайтесь… – мальчик приступил к десерту.

Неужели он намерен?..

– Ах, вы не можете так обойтись даже с виновным! – дядину совесть что-то отягощает. Он не столько беспокоится о других, сколько о себе.

– Мне непонятно, почему этот человек намерен лишить всех сладкого… Если он сам признается, то всё обойдётся. Я сменю наказание на более мягкое.

Вячеслав закончил десерт.

– Всем рекомендую. Не насильно же вас кормить!

Встал светловолосый молодой человек. Я узнала того охотника, которого наш друг дважды ударил хлыстом.

– Так я и думал. Теперь вымаливайте прощение у девушки и, если вам это удастся, мы все забудем об этом случае.

– Я не собираюсь просить у неё прощенья, – надменно заявил граф.

– Почему же? – Вячеслав жестом заставил замолчать дам и кавалеров, начавших громко шептаться. Обвинившая меня дама то бледнела, то краснела.

– Я её ненавижу, – чётко и раздельно произнёс мужчина.

– За что?

– Из-за неё вы потеряли контроль над собой.

Выходит, я и здесь виновата? А если бы мальчишка не вмешался?

– Вам опасно бросать такие слова мне в лицо, Всемил.

– Да мне плевать! – с ненавистью бросил граф.

Юный король задумчиво допил вино.

– Кажется, вам хотелось поучаствовать в некоей встрече в Глиняном городе?

– Меня не взяли. И я не желаю об этом говорить.

– Отец был прав, передав это поручение другому человеку. Однако мне не хочется, чтобы между моими придворными шли какие-то войны. Я бы мог поручить вам быть главным среди наших посланников, но при том условии, что вы бросите интриговать против этой девушки и её двоюродной сестры. Месть, конечно, вещь приятная, но и место, которое вам предлагаю, довольно приличное.

– Я ненавижу её, и мои чувства к ней не изменятся. Но мстить ей больше не буду. Клянусь.

– Время покажет, как вы выполняете свои клятвы. Иначе… карать буду уже без предупреждения и без такого выгодного предложения. Я многим обязан этим дамам и не хочу, чтобы они испытывали недоброжелательность в моём доме. Это относится ко всем.

Никто не осмелился прикоснуться к сладкому после случившегося. Впрочем, мальчик и не настаивал. Так мы были ограждены от чьих-то интриг и открытого пренебрежения, но не от злословия за нашей спиной.

В разговорах с дамами я старалась незаметно выяснить, как они относятся к вражде. Их полное равнодушие меня изумляло. Позже, когда не ожидала, одна баронесса призналась мне, что было б недурно, примириться с Новодальем. Полагая, будто ей хочется, чтобы эти две страны жили мирно, я сказала «Хорошо, когда страны ладят со своими соседями», за это получила недоумённый и пренебрежительный взгляд и гневное «Мне не хочется, чтобы мы мирно жили с этими негодяями, но их мастера изготовляют такие красивые серебряные украшения…» – «Неужели только ради украшений?..» – «А вы просто не видели этих милых вещичек! Мне досталось несколько украшений от прабабушки. В те года, когда их купили, страны ещё не враждовали…» Я не смогла бы ответить, что, на мой взгляд, лучше: ненависть или такой корыстный подход? Прислушивалась к разговорам мужчин. В этих ненависть бурлила ключом, они постоянно обсуждали битвы, в которых участвовали, и обдумывали планы новых походов. Наблюдала за детьми. Они просто не предполагали, что между странами возможен мир. В душе стало закрадываться сомнение в возможности хоть что-то изменить. Приходилось постоянно прикидываться, будто меня ничего не интересует кроме древних стихов и шитья. Иногда одиноко сидела в углу танцевального зала, в который меня из вежливости приглашали. Слушала бесконечные разговоры дам о нарядах, украшениях. Всё это приелось, но отказаться не могла: лечение девочки надо было довести до конца, а кроме нашего друга защитников у нас не было. Я мучилась от невозможности хоть на шаг приблизиться к мечте, она оставалась далёкой, как звёзды, недостижимые и манящие.

Как-то вместе с дамами прогуливалась по саду. Те, забавы ради, кормили голубей взятым с собой хлебом. Голуби, привыкшие к угощению, подходили близко. Лишь один, белоснежный, одиноко сидел на дереве, будто присматривая за своими сизыми собратьями.

Дамы, приметив голубя такой редкой окраски, умилились.

– Вот бы поймать его и посадить в клетку. Я бы иногда разглядывала его и приучила есть с рук.

– Обычный голубь. Но я бы сделала из него пирог для одного моего родственника. Он выделяется среди прочих, и птица, которая пойдёт ему на угощенье, должна так же выделяться среди остальных птиц.

Они зашумели, кинулись к дереву, надеясь приманить к себе голубя. Я же любовалась им без каких-либо коварных мыслей.

Голубь соскользнул с дерева и полетел над нами. Он был прекрасен в своём полёте, в своей свободе. Подняв вверх правую ладонь, заслонилась от солнца, чтобы лучи не мешали мне смотреть на птицу. И этот вольный красавец, неожиданно сочтя взмах моей руки за приглашенье, доверчиво спустился на моё левое плечо! Медленно-медленно я опустила руку и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к спине птицы. Голубь повернул голову ко мне, понимающе и дружелюбно взглянул на меня. Мои мученья забылись. Поглаживать это милое существо было необычайно приятно.

Эти спокойные мгновения продолжались совсем недолго: к нам стали подкрадываться дамы с полотенцем, и испуганный голубь улетел. Больше он не возвращался. Таково моё единственное приятное воспоминание о днях, проведённых в замке…

Хотя я старалась не привлекать к себе внимание мужчин и юношей, один молодой человек умудрился в меня влюбиться. Причём тот, от которого я этого не ждала: черноволосый охотник, граф Милорад. Его и его приятеля, светловолосого охотника, графа Всемила я, как и Цветана, недолюбливала.

До обвинении в краже кольца я не видела их вдвоём, потом столкнулась с ними, когда шла через королевский сад – мы с подругой ежедневно ходили за свежей травой.

Светловолосый граф, пользуясь тем, что кроме Цветаны рядом никого не было, бросил:

– Самозванки!

За что получил уничижающий взор от графини и тычок от черноволосого:

– Успокойся, Всемил. У них покровитель – не нам чета.

– А я не обязан бояться этих выскочек!

– Прошу его простить. Он сегодня не в духе, – его приятель миролюбиво улыбнулся.

– Слишком много вежливости для этих простолюдинок, граф.

– Не будь занудой, Всемил.

– Буду занудой, когда пожелаю. Идём, Милорад, – и мужчина увлёк приятеля в направлении дворца.

Тот, обернувшись, прокричал:

– Желаю вам доброго дня, – и что-то шепнул возмущённому Всемилу.

– Не верь, что бы он тебе ни говорил и ни обещал, – посоветовала девочка, когда мы отошли. – Милорад не хочет подвергнуться наказанию. А Всемил будет пытаться вывести тебя из себя.

– Я им и так не доверяю. Даже если в любви признаются… – сердито сказала я. Тогда ещё не знала, что это случится.

– И правильно. Их гордость, их честь пострадали из-за нас. Мы для них – враги.

При следующих встречах Милорад был вежлив, а Всемил намеренно не замечал нас либо бросал неприязненные взоры.

Как-то меня пригласили на бал в дом второго министра: теперь балы проводились за счёт знати, а не королевской казны. Заскучав, решила уйти. Думала, лёгко найду выход и на карете, предоставленной мне другом, вернусь во дворец, но заблудилась. Ушла далеко от танцевальной залы, в которой собралась знать. Слуги и стражники, занятые своими делами, на меня внимания не обращали. Поднявшись по лестнице, я увидела в переходе упавшего мужчину. Рукав его камзола был окровавлен, на полу вокруг него темнели капли крови.

Я пошла к нему, опустилась на колени, осторожно перевернула. Им оказался Всемил.

– Хочешь полюбоваться на раненого врага? – с ненавистью прошипел он. Попытался подняться, опереться о стену, но не дотянулся до неё.

Я поддержала его, не давая упасть, он грубо оттолкнул меня и повалился на пол. Попыталась осмотреть рану и оказать ему помощь, но он опять меня оттолкнул и грязно выругался. Никто не прибегал на шум.

– Кого позвать на помощь?

– Глупая шутка.

– Я не шучу, вам нужна помощь…

– Ваша – не нужна.

В конце коридора показался какой-то слуга. Я кинулась к нему, прося о помощи, а он сбежал. Вспомнила, что недавно проходила мимо какого-то зала, в котором был маленький стол, покрытый скатертью. Сбегала туда, убедившись, что скатерть чистая, стянула её со стола и вернулась с ней к графу. Мужчина уже сидел, прислонившись к стене.

– Кто-нибудь проходил мимо?

– Как назло, этим вечером мне попадаются одни враги, – мрачная усмешка.

– И они вам не помогли? – возмутилась я.

– Станут они мне помогать! Они на меня зуб имеют! Верно, сговорились выманить остальных и прирезать меня, да просчитались. Ты-то что здесь забыла?

– Снимайте камзол и рубашку! Без разговоров! – потребовала я.

– Я, конечно, люблю весело провести время, но не здесь. И уж тем более не с тобой…

Сердито отрываю полосу от скатерти. Он поднимает с пола окровавленный кинжал.

– Уход за Грань от рук девицы в мои планы не входит! Тем более что в руках у неё не острый меч, а обрывок грязной скатерти!

– Она чистая!

– Да мне без разницы! – огрызнулся граф. – Не хочу, чтобы надо мной смеялись из-за такого нелепого ухода!

– Я хочу перевязать вашу рану! Меня совесть замучает, если вы уйдёте на моих глазах, а я этому не воспрепятствую!

Всемил растерялся, потом с презрением ответил:

– Я буду тебя ненавидеть, даже если ты сейчас окажешь мне помощь!

– Это ваша забота. Но дайте мне перевязать вашу рану! – топаю ногой.

– Смотрю, ты девица с характером.

– Снимите одежду! Или вам нравится уход по собственной глупости?

Мужчина не удержался от едкого замечания по поводу моего ума, но положил кинжал рядом, снял камзол и рубашку. Ранен он был в предплечье.

Я осмотрела рану и чем-то захотела ему помочь. С моих пальцев соскользнули тёплые капли, впитались в рану. На моих глазах кровотечение остановилось.

– Как рана? – насмешливо осведомился он. – Тебе достанется честь быть моей убийцей?

– Ну, уж и честь!

– Кто-то во сне и наяву мечтает об этом.

– Глупо заводить много врагов, – отрываю полосу от скатерти и начинаю перевязывать рану.

– Не вам учить меня жить.

– О, уже и «вам»! – вырвалось у меня. Граф меня раздражал.

– Оговорился. Ты не та особа, которая достойна слышать от меня «вы».

У кого скверный характер, так это у него.

– Догадываюсь, почему у вас есть враги.

– Ошибаешься.

Потребовался второй кусок для перевязки.

– Кстати, я тебя в воровстве скатерти оправдывать не буду.

Не отвечаю.

– Наверное, любишь это платье? – неожиданно спросил Всемил.

Молча перевязываю рану.

– Наверняка любишь, ведь этот цвет тебе к лицу.

– Не поверю в вашу искренность, если скажете что-нибудь о красоте моего лица.

– Мне наплевать, красив или уродлив мой враг. Я радуюсь, что заляпал это платье своей кровью.

Права Цветана: граф пытается меня разозлить.

Я закончила перевязку. В коридоре так никто и не появился.

– Где Милорад?

– Там же, где и все.

Идя на звуки свирели, лютни, барабана и бубна, я нашла танцевальный зал, с грохотом распахнула двери. Музыканты перестали играть, танцующие пары остановились.

– Где граф Милорад?! – с порога прокричала я.

После некоторого замешательства ко мне привели сразу трёх графов с таким именем. Нужного среди них не оказалось.

– Эти мне не нужны.

Через толпу протолкался черноволосый охотник.

– А, вот и вы…

– Не представляю, чем я мог вас так разозлить, что вы явились сюда в таком виде?

Я вывела его из зала. Собравшиеся там люди громко зашептались.

– Мне очень любопытно, куда вы меня тащите?..

– Графа Всемила ранили. Я думала, вы согласитесь помочь…

– Где он?

– Здесь, в переходе. Мне неизвестно, как он называется, – отпустив его руку, подобрала подол и побежала.

Мы нашли Всемила одного. Он потерял сознание.

– Серьёзная рана?..

– Нет.

– Значит, лезвие смазали ядом. Надо найти лекаря, который разбирается в ядах.

– Я могу посидеть здесь, пока вы ищете лекаря.

– Правда? Я буду очень вам благодарен. И отблагодарю вас не только на словах.

– Я помогаю ему не ради благодарности.

Мужчина убежал за лекарем.

Старая служанка прошла мимо меня и графа, вернувшись, подала мне кружку с водой.

– Пожалуйста, принесите воды для него.

– Не просите. Я этому человеку помогать не собираюсь. И вам советую: забудьте о нём. Ветреник ещё тот. Слова красиво слагает, но искренности в них ни капли нет, – и старушка скрылась в каком-то зале.

Возможно, врагами графа становились родственники и мужья соблазнённых им женщин?

Милорад привёл двух лекарей. Они сняли повязку, осмотрели рану, расспросили меня, как повлиял яд на состояние мужчины. Привели того в чувство, промыли ему рану, чем-то напоили, затем куда-то понесли. Я пошла за ними.

– Вы можете возвращаться к себе.

– Не вернусь, пока ему не станет лучше.

Графа отнесли в ближайшую спальню. Лекари возились с ним около двух часов, потом заявили: «Теперь остаётся положиться на везенье». Взяв плату за беспокойство, ушли. Всемил опять потерял сознание. Я всю ночь смачивала ткань в холодной воде и прикладывала ему на лоб. Ближе к утру Милорад заснул. Всемил, придя в себя, обвёл комнату осмысленным взглядом и сказал обо мне гадость. Милорад проснулся от его голоса, прикрыл рот ладонью, зевнул.

– Раз он заговорил, значит, жить будет.

– Что она тут забыла? – недовольно спросил Всемил.

– Эта дама волнуется за тебя.

– От её присутствия мне становится хуже.

– Скажи, с кем ты подрался на этот раз? – потребовал Милорад.

– Мерзавец был в маске.

– Наверное, это алхимик. Я же просил тебя не заигрывать с женой этого ревнивца!

– Нет, меня подкараулил кто-то другой. Он и слуг подкупил, чтобы не появлялись в том крыле.

– Проверим.

– Почему ты обсуждаешь такие вещи рядом с ней?

Приятель попросил его помолчать. Граф выругался. Тогда Милорад закрыл ему рот рукой.

– Мне жаль, что вам приходится выслушивать подобное.

– Вряд ли я услышу от него нечто иное.

– Думаю, он вскоре сам будет благодарить вас за вашу помощь.

– Я боюсь его благодарности.

Тут он резко убрал руку:

– Ещё и кусаешься!

– Она не дождётся от меня благодарности!

Черноволосый граф облегчённо вздохнул, когда раненый опять потерял сознание.

– Простите его. Он обычно так с дамами не разговаривает.

– С дамами – может быть, но я-то…

– Если честно, мне всё равно, из какого вы рода, – признался мужчина.

– Но и вы не можете простить мне то наказание.

– Чистить конюшни было неприятно, не отрицаю. Это занятие не для графов. Но вы оказали неоценимую помощь моему другу. Я удивлён вашим великодушием.

– Я не могла стоять и дожидаться его ухода за Грань! Вы дурного мнения обо мне!

– Не обязательно стоять рядом. Вы могли развернуться и уйти. Полагаю, кто-то уже поступил так до вас.

– В этой части дома было мало людей…

– Ошибаетесь, более чем достаточно.

– Даже слуги…

– Возможно, это их месть. Им есть за что нам мстить, за что проучить.

Утром в спальню ворвались стражники.

– По какому праву… – начал черноволосый граф, вскочив с кресла.

– Она вечером пропала, и король велел найти её, – на меня ткнули пальцем.

– Я отведу вас к королю.

– Не стоит беспокоиться.

– Позвольте сделать для вас хоть что-то. Мы причинили вам столько беспокойства.

Неохотно согласилась воспользоваться его каретой. Он сел напротив меня. Глянул в окошко на дверце, потом неожиданно произнёс:

– А вы красивы.

– Не подходящее время для того, чтобы говорить о моём лице.

– А я не только о вашем лице, – задумчивый взор. – Ваша фигура, густые волосы…

– Из-за меня вы, граф, чистили конюшни. Не верю в ваше восхищение мной.

– Простите, – он отвернулся.

Чуть позже стал рассыпать извинения.

– Вам ведь не хочется говорить мне всё это, – обрываю его. Бессонная ночь, тревога за раненого вымотали меня.

– Я всем сердцем желаю…

– Красивые слова приберегите для другой.

– Вам есть за что злиться на меня и Всемила, но…

– По-моему, мои чувства вы ни во что не ставите.

– Ошибаетесь…

– Не оправдывайтесь.

В подобном духе мы разговаривали, пока не добрались до дверей тронного зала. Вячеслав ожидал нас в коридоре.

– Граф, вы объясните мне её исчезновение?

– Обязательно, мой король. Но ей следует отправиться к себе в спальню и выспаться.

– Пока вы будете врать? Пусть останется и расскажет, как всё было на самом деле.

Милорад честно и кратко поведал о случившемся.

– Он что-нибудь упустил?

– Всё так и было, – подтверждаю я.

– Иди, поспи, Алина.

– Спасибо, Вячеслав… – спохватившись, исправляюсь: – Благодарю вас, мой король.

Кланяюсь. От меня не ускользнуло: граф растерялся от моего с королём обращения на «ты».

– А вы, граф, задержитесь.

Прежде чем я ушла, Милорад раз двадцать выразил в разных выражениях, как мне благодарен. В спальне не выспавшаяся Цветана потребовала объяснить, где я пропала. Пробовала объяснить быстро, а она стала задавать вопросы. После четвёртого вопроса я взмолилась о пощаде. Мы устроились на просторной кровати, и девочка рассказала, какой поднялся вечером переполох. В середине её рассказа меня стало клонить в сон. Подружка растормошила меня только ради того, чтобы предупредить:

– Остерегайся Милорада! Твоя помощь не стёрла его обиду.

Пообещав не верить графу, провалилась в сон. Проснулась к вечеру и обнаружила на столике у кровати букет белых роз. Разбудила Цветану. Вместе мы пытались выяснить, откуда взялись цветы, но слуги словно воды в рот набрали.

Утром нам принесли приглашение на завтрак от друга.

У дверей зала мы столкнулись с охотниками. Всемил продолжил рассыпать любезности даме средних лет так, как будто меня не видел. Милорад рассыпая благодарности, увязался за нами, у стола перешёл на комплименты, занял место возле меня. Графиня села с другой стороны. В течение завтрака оба старались вовлечь меня в разговор. Бедная подружка почти ничего не съела, спасая меня, а граф успевал и прожевать кусок, и сострить, и вставить какую-нибудь историю. От немногочисленных дам и кавалеров, собравшихся по приглашению юного короля, не укрылось чрезмерное внимание графа ко мне. Сославшись на головную боль, я покинула зал.

В спальне обнаружила очередной букет у окна. Появилось предположение, кто мог подкупить слуг, чтобы они приносили тайком цветы. И оно меня не обрадовало.

– Надеюсь, ты не поверила, будто он влюбился в тебя? – спросила Цветана, закрывая за собой дверь.

– Конечно, нет!

Через час мы выбрались в коридор, чтобы пройти к другу, и натолкнулись на графа.

– Почему вы меня преследуете?

Выяснилось, мужчина опять желает меня поблагодарить.

– Не говорите слова, которые вам противно говорить.

– Что вы, Алина, я искренне…

– Одного «спасибо» или «благодарю» достаточно. Цветы – лишнее.

– Но ведь красивой даме кто-то должен дарить цветы!

– Как можно замечать красоту врага?

– Вы мне не враг.

– Ваш друг считает иначе.

– То мнение моего друга, а не моё, – не смутился Милорад. – К тому же граф Всемил вас даже не поблагодарил, и я обязан поблагодарить вас за него.

– Уже достаточно!

В полдень я обнаружила третий букет в спальне, а возле комнаты опять натолкнулась на графа.

– Возможно, вы мне благодарны, но перестаньте делать вид, будто вы мной увлечены!

– Простите, я не могу прекратить.

– Это месть? Сговор?

– Я потрясён вашим поступком. Вы спасли моего друга, а он, неблагодарный, ни слова…

– Давайте забудем о вашем друге.