Текст книги "За границами легенд (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

«Отблески костра» 2.6

Воспользовавшись его уязвимостью, столкнула эльфа на пол. От последовавшего вопля мне стало сладко-сладко на душе.

– Жестокая! – возмущался мужчина, поднимаясь с пола, – Сердца у тебя нет!

– В кровать мою не пущу!

– Это мой дом и моя кровать! – возмутился он.

И поморщился, схватившись за перевязку на груди, видимо, от криков или резкого движения потревожил какую-то глубокую рану. Я было хотела дёрнуться ему помогать, но потом подумала, что он может и притворяться, чтобы меня разжалобить, и не стала.

– А не надо было меня сюда притаскивать!

– Да, я сильно сглупил, – пробурчал Нэл, дошёл, шатаясь, до стола, опёрся об него.

– Не волнуйся я скоро уйду. Мне твоя физиономия надоела.

Эльф помрачнел, но смолчал.

Обедали мы травяным салатом из той же кухонной оранжереи. Выползти из дома на поиски чего-то ещё у нас сил не было. А вообще, этот придурок и из одной травы умудрился приготовить питательное и вкусное блюдо, чем меня очень удивил. Ну да он эльф, а те любят выпендриваться. Григорий сказал, что остроухие с раннего детства совершенствуются в разных искусствах.

Пару дней мы просидели на травяном салате. Причём, Нэл каждый раз умудрялся приготовить нечто новое из кухонного собрания. И мне от травяных трапез даже стало лучше. На третий день раненый смог выбраться из дома на грядку за домом, за овощами. Я пошла за ним, якобы для отбирания самых больших реп и морковок.

– У самого слабого отбирать еду нечестно! – пробурчал эльф.

С усмешкой сказала:

– А я злая, мне это приятно делать.

После этого мы ещё два дня молчали. Я гордо валялась на отвоёванной кровати, Нэл – на полу, за столом, на своём плаще. Потом он достаточно окреп, чтобы дотянуться до флейты. И выяснил, что та в бою треснула. Мужчина ничего не сказал, но в серо-зелёных глазах отразилось море боли: у него кроме этой флейты и пары дюжин мелодий от родственника ничего не осталось.

Так что до вечера его не трогала, а он с упоением играл. Уже в сумерках оторвался от своей игрушки и миролюбиво предложил:

– А давай ты что-нибудь споёшь, а я попробую сыграть мелодию к твоей песни.

Мне припомнились рассказы Григория о том, какие песни эльфам более всего нравятся, а какие – нет. Усмехнувшись, ответила:

– А давай.

Чуть помолчала, припоминая самую странную и криво звучащую песню из известных мне, но ничего достойного не вспомнилось. Чуть помучившись, позлившись под лукавыми взглядами остроухого, наконец-то выскребла из себя вдохновение и даже придумала песню. То пела строки, то проговаривала. То пела рифмованные или нет строки на один мотив, то пела их по разному:

Не жди, не жди!

Идут дожди…

И может быть:

Он не вернётся.

Мечтанья вон:

Кошмарный сон

Вслед за мечтой

Не прокрадётся.

Иди, иди!

В глушь уходи:

Соблазны все

Приносят беды.

Не верь, не верь!

И всё проверь,

Ведь раны в сердце —

Следы измены.

Не вой, не вой!

С тобой друг твой:

Твой верный лес,

Объятья щедры.

Свети, свети!

И заплети

Весь облик твой

В узор легенды.

Гори, гори!

Путь протори.

Но не для них:

Себе на радость.

Живи, живи!

К концу плыви

Горда, сильна.

Я не сломалась!

А если боль

И исподволь:

Её не слушай.

Иди вперёд.

Лети, лети

Чтоб обрести

В легендах

И плоть и душу.

Кружи, кружи!

А хочешь – ворожи.

Но знай: мои мечты

Ты не нарушишь.

Молчи, молчи!

Или кричи.

Но я уйду

К дождя объятьям.

Реви, реви!

Или круши

Что сможешь.

Ведь сама своя я.

Кричи, кричи!

Слёзы укрой в ночи.

Я не вернусь.

И скроюсь в тени.

Звучи, звучи!

Отдай лучи,

Песнь чужой души,

Его волнений!

Шепчи, шепчи!

Огонь свечи

Моей души

Давно затушен.

Зови, зови!

Мой смех лови.

Вот месть моя.

Ты ей укушен.

Уйди, уйди!

Меня не жди.

Другой давно

Украл всю душу.

Моли, моли!

Получишь соли!

Клятву мою

Я не нарушу.

Забыл, забыл!

Кто, в сердце был,

Меня давным-давно,

Но только я помню всё.

Уж как старалась придумать, спеть проговорить что-то, совершенно несовместимое с музыкой, а Нэл умудрился играть до последнего моего слова. Его мелодия то изящно и нежно следовала за моими строчками, хоть как-то склеенными рифмой, то корчилась вслед за моими вскриками и стонами. Словом, он повторил и гармонию моей странной песни, и её изломанные переходы. Сочетание его игры и моей песни, местами проговорённой, получилось необычным. Да и этот поединок музыканта и певца вызвал у меня любопытные ощущения. Вроде и старалась исполнить что-то немыслимое, а эльф всё равно умудрился следовать вслед за мной.

– Ничья, – ухмыльнулся музыкант.

– Почему? – искренно удивилась я.

У меня бы точно не удалось сложить мелодию под такую песню.

– Я стремился повторить тебя, но превзойти не смог, – ответил Нэл серьёзно.

А он забавный…

Мы ещё несколько дней развлекались таким способом, правда, песни мои уже были стройнее, да и бывало, что пела не свои. Он только раз не смог сыграть: когда запела песню Григория:

Знаешь, где-то в чужом краю

Я увидел, как солнце плачет.

И с тех пор я уже не пою:

Я всё думаю, что это значит?

Противник молча выслушал песню от начала и до конца. Я радостно завопила:

– Ты проиграл!

– Ну да, – ответил Нэл тихо.

– Неужели, не мог придумать музыку для такой ровной и мелодичной песни? Это на тебя не похоже!

Он долго молчал, потом признался:

– Слушая эту песню, я почему-то вспомнил о погибшем брате. Вот так, внезапно, не понятно с чего. Странно, не так ли?

– Ага, – я задумчиво заболтала ногами, свешенными с кровати.

Эльф, сидевший на краю стола, поначалу повторил моё движение, потом резко остановился и надолго задумался. Пыталась вывести его из мрачного состояния, развеселить, но в ближайшие пару часов мужчина был непробиваемым к моим шуткам и насмешкам. А трогать самое драгоценное для него, что точно бы вывело его из этого горького молчания, я не осмелилась.

Жили мы в общем-то мирно. Эльф на мою кровать и честь не посягал. Так что я немного успокоилась и даже перестала считать дни, которые провела в его доме. А он не торопился куда-либо уходить. Король не спешил поручать ему что-либо ещё. Ёжик, кстати, у нас прижился. Он оказался очень милым и ласковым, хотя и имел приличное количество иголок.

Словом, всё шло хорошо, пока в один солнечный день Нэл не разбил моего хрупкого счастья неожиданным предложением:

– А давай сразимся? Ты возьмёшь мой кинжал, а я буду с голыми руками.

– Спятил? – нежно сказала я, гладя ёжика по животу, – Ты ж ещё от ранений полностью не оправился.

Зверёк счастливо и томно жмурился, довольный моей лаской и ласковым шёпотом. Он не понимал, что мы ругаемся, и никак не среагировал, заметив странный взгляд остроухого.

– Ага, я свихнулся, – Нэл осклабился.

– Ну, тогда я ничем тебе помочь не могу. Отстань. Я ещё с нашей Колючкой не наговорилась.

– Вы так мило смотритесь вместе, – мужчина как-то странно улыбнулся, ушёл на кухню, вернулся с кинжалом, вложенным в ножны, протянул его мне, – Защищайся, а то я сегодня не удержусь и таки обниму тебя и поцелую.

– Да не может обычный эльф влюбиться в такую чокнутую девицу, как я!

– Поздно, – мрачно произнёс Нэл, – Я полностью спятил. Это, по-видимому, заразно.

Проворчала:

– Слушай, ну я так уютно закуталась в одеяло, а ты хочешь меня оттуда вытащить!

– Какая-то ты странная стала, – задумчивая улыбка, – Раньше ты бы меня сразу зарезала, а тут сидишь себе, на моей кровати, болтаешь ногами. Может, я тебе не так противен, как в начале? И ты согласишься стать моей женой?

Мне вспомнилась заплаканная мама, издёвки селян, как я ревела после того, как ушёл Григорий. Вот так всегда: сначала они вопьются в чьё-то сердце, а потом бросят. И я хороша! Расслабилась, забыла про опасность. Нет, я больше никогда и ни за что никого к себе не подпущу, разве что меня зажмут в угол, а вывернуться я не сумею! Но пока в моих руках есть что-то острое – всё исправимо. Многое исправимо, пока в моих руках есть нож или кинжал.

Осторожно положила Колючку на край кровати, скинула одеяло, вытащила кинжал, отбросила его ножны, решительно слезла на пол.

– А я надеялся… – сказал эльф с досадой.

– Не дождёшься! – мрачно усмехнулась.

И выпрыгнула на улицу через открытое окно. Теперь я могла хоть вниз головой стоять: Нэл сшил мне из пододеяльника и своего плаща вполне приличные штаны и рубашку, даже вышивкой кой-где украсил, своей, симпатичной. Немного вышивки, но эти растительные узоры смотрелись очень изящно. Я смутилась от такой заботы, но, если честно, мне было приятно. И, боюсь, он радость в моих глазах всё-таки заметил, так как довольно заулыбался. А ещё поделился своей толстой длинной белой безрукавкой, расшитой серебристыми нитками. Но я не сдамся. Никогда. Никому. Потому что это больно, когда тебя бросают.

Мы сражались долго, яростно. Я уже почти полностью оправилась, а он – нет. И всё-таки мужчина держался. Уверенно уклонялся от моих выпадов. Уходил. Кружился. Приближался. Уклонялся от хищно взлетевшего лезвия. Удалялся. Приближался.

– Что толку тебе, безоружному, выступать против кинжала? – прокричала я и захохотала.

Он ненадолго остановился, хитро ухмыльнулся и объяснил:

– Я могу взять тебя измором.

– Сам не загнись до того! – засмеявшись, ускользнула от его руки, рванувшейся ко мне.

«Отблески костра» 2.7

Он держался. Уже разошлась какая-то его рана, не успевшая зажить, но Нэл и не думал отступать. Мы взмокли от пота, обессилели, потеряли большую часть нашей ловкости. Мой противник держался на упрямстве, а я – на страхе. Уж слишком свежа была боль того дня, когда мама навеки закрыла глаза. И я, просидев подле неё несколько часов, вышла из дома, закрыла двери и подожгла стену. Искры от пламени рассыпались в разные стороны, бранились соседи, боящиеся, что огонь расползётся и по их жилищам. Я не оставила им ни родного дома, нашего с мамой убежища, ни каких-либо наших вещей. Тогда, в том огне, вместе с телом мамы как будто сгорела часть моей души. И вместо неё на опустевшее место пламя отдало мне кусочек себя. С тех пор внутри меня горел костёр, плясало в дикой пляске пламя…

Мы сражались долго, пока силы вконец не оставили меня. Пока я не выронила кинжал, не согнулась, задыхаясь. Душа моя не хотела сдаваться, но подлое тело больше не хотело двигаться. Нэл стоял в двух шагах и тяжело дышал. На его белой рубашке, среди серебристых вышитых ветвей расцветали красные цветы. Их становилось всё больше… и больше… Противник сделал шаг ко мне. Я неловко отодвинулась, споткнулась, потеряла равновесие, отчаянно взмахнула руками, но было поздно… Эльф рванулся ко мне, подхватил… Прижал к себе. Я услышала, как бешено бьётся его сердце. Впрочем, моё летело не медленнее его… Мне страшно хотелось отдохнуть, присесть, напиться воды из родника… Нэл неожиданно отстранился, как-то странно взглянул на меня. Потом выпустил меня. Я торопливо отступила назад. Вдруг он обхватил моё лицо и поцеловал меня… нежно… Затем неожиданно выпустил и тихо попросил:

– Останься!

Мрачно усмехнулась, припомнила, как Григорий учил меня перемещаться. И растворилась в лесу.

Когда осмелилась выскользнуть из объятий пространства на опушке чернореченского леса, он не поджидал меня. Ни в этот день, ни в ту ночь, ни спустя два дня не искал меня. Просто отпустил. Потому что я не захотела остаться, а Нэл – не хотел меня неволить. Почему-то мне от этого стало гадко. На какой-то жуткий миг мне сильно захотелось вернуться. Как он там? Он ещё не окреп, а я его вымотала. Может, лежит там, не в силах пошевельнуться, хочет пить, но не может подняться…

Я зажгла костёр. Настоящий, из подобранных веток. Хотя Григорий просил меня не разводить обычного огня в лесу, так как лес по-своему живой и земле от этого жгучего жара больно. И, мол, чем больше мучишь лес, тем меньше от него получишь добра в будущем. Если с дружбой пришёл, с добром – дары получишь. Если мучить пришёл – то добывать лесные сокровища будешь с трудом, в борьбе. Но сейчас мне стало всё равно. Пламя внутри меня не угасало. И тогда я решила развести костёр извне. Чтобы горячие языки пламени и летящие искры напомнили мне о том, как моя мама ушла за Грань, а я сожгла оставленное ею тело и наш дом… и как я вместе с ними сожгла свою душу…

Пламя плясало передо мной и внутри моей души. Я размазывала тёплые солёные слёзы по лицу, по волосам, слепляя наглые пряди и отправляя их за уши. Заострённые сверху. Они всегда мне будут напоминать об эльфах, к которым я невольно отношусь и которые доставили мне целое море боли.

А потом с ужасом поняла: моя жизнь, как эти отблески костра – яркая, танцующая во тьме, но такая же холодная – мимолётному свету, который есть у меня, не согреть моё сердце. А я никогда не решусь войти в манящее тёплое пламя. И сама своего тепла никому никогда не отдам. Просто сполна отведала боли и теперь её боюсь. Отблески костра… Зарница зарождающегося дня… Вот мой путь и другого у меня нету…

Ветка за моей спиной хрустнула под чьей-то ногой. Я с надеждой обернулась. Он?..

Несколько серьёзных эльфов обступили меня. Не Нэл… Неужели, моя душа всё-таки не сгорела в тот день? Иначе почему так больно?

Остроухие справа чуть подвинулись, пропуская того белобрысого, который куда-то увёл Нэла, после чего мой спаситель едва не погиб. Хэм держал в руках белый каменный кинжал с чёрно-голубыми прожилками. Переместиться не успела: неведомая сила обхватила меня, скрутила. Вслед за ней в мои руки вцепились два темноволосых эльфа. С трудом справилась с проклятой магией, рванулась. Но стройные, кажущиеся худыми и хрупкими, парни держали меня необычайно крепко. Хэм медленно подошёл ко мне, поигрывая кинжалом. Тихо произнёс:

– Извините! – и полоснул меня по руке.

Кровь хлынула на белый камень. Эльфы напряжённо застыли, всматриваясь в кинжал. И я, похолодев от ужаса, смотрела, не понимая, чего они от меня хотят. Только с оружием ничего не произошло: капли крови стекли с него и он остался таким же белоснежным, так же лениво и грозно поблёскивал в солнечных лучах…

– Первое поколение! – растерянно произнёс Хэм.

А потом меня выпустили. И каждый из остроухих почтительно опустился на одно колено. Мне было всё равно, что на них нашло. Хотелось убежать, скрыться. В тот уютный дом, который когда-то построил Нэл… Странно, мне почему-то безумно захотелось туда вернуться! Но если я опять переступлю порог, будет ли он ещё жив, мой любимый? И хуже того: если я вернусь, то Нэл поймёт, что он мне не противен. А вдруг этот мужчина наиграется со мной и бросит? После того, как я добровольно, сама, пришла к нему и сдалась? Моя гордость этого не вынесет!

Мои мучители молчали. Я отступила назад, едва не наступив на костёр. И мои штаны загорелись бы, не погасни внезапно пламя. А потом из-за деревьев вышел он, опускающий руку. Видимо, сам убрал пламя. Точно такой же, как и тогда: его внешность до малейших чёрт совпадала с маминым описанием.

– Здравствуй, дочка! – произнёс остроухий, радостно улыбнувшись.

На его лице прошедшие года не отразились, да и улыбался он так, словно потрясения обошли его стороной. Пламя внутри меня вспыхнуло ещё жарче. Не думая, ступила на шаг к нему. И эльфы почтительно раздвинулись, уступая мне дорогу. То они грубые, кидаются не пойми отчего, то вдруг становятся неестественно вежливыми, сияют, смотря на счастливое лицо этого негодяя. Ну да мне всё равно, отчего.

Медленно подошла к улыбающемуся отцу. Осклабилась. И плюнула ему в лицо. Он застыл от потрясения, так что я ещё и плевок размазала по его щеке сильной пощёчиной. И прошипела:

– Это за маму!

Миг – и другие эльфы оказались около нас, грубо схватили меня, болезненно сжали руки.

– Ты оскорбила нашего короля! – прошипел Хэм.

И тут я поняла, что теперь уже не смогу вернуться домой, к ёжику, к язвительному и одновременно очень заботливому и нежному Нэлу. Никогда. Хотя больше всего мне хотелось именно этого. Только месть и обида застили мои глаза. И я увидела истину слишком поздно. Так что сама виновата, раз потеряла самое дорогое. И бояться мне нечего. Да если и случится чудо – и я вырвусь или эти мерзавцы меня отпустят – Нэл не примет меня обратно. Я же оттолкнула его, и оставила одного, измученного. Как я могла так с ним поступить? Что я наделала! Но прошлое не изменится. И мне всё равно, что теперь со мной сделают: у меня больше ничего не осталось. И никому в этом мире я уже не нужна. Как отблески костра: всем нужен жар пламени и его тепло, но никак не всполохи и погасающие искры…

Засмеялась как сумасшедшая: яростно, громко, неистово. И весело прокричала:

– А мне плевать, кто ты такой!

И приложила к моему ненавидящему воплю ровно столько грязных и смачных ругательств, сколько успела, пока мне не заткнули рот…

История Зарёны «Проклятье Эльфийского леса»

Комната, в которой очнулась, была светлая, но небольшая. Обстановка – кровать, стол, стул. На столе стопка бумаги, чернильница и перо. Интересно, на что бы это могло намекать? Хотят, чтоб написала поэму с извинениями? Или завещание? Хм, по своему убранству помещение похоже на темницу. Хм, окно открыто…

Подошла, выглянула, тихо выругалась. Во-первых, высоко, а во-вторых – вид на лес. Скучно. Ещё и наверху башни… Так, а дверь эти остроухие бесшумно закрыли, после того как вышли… Точно тюрьма. Разве что мне дали возможность выброситься из окна, на случай огромного нежелания присутствовать на суде и последующей казни. И бумагу… на что мне эта бумага? Хм, есть одна идея, но это как-то уж слишком… или?..

За окном промелькнул красновато-медный чешуйчатый бок, чуть погодя откуда-то сверху в комнату влетел паренёк. Он ловко перекувыркнулся, выпрямился. Я успела заметить, что уши у него заострённые сверху. Пришелец поправил сумку с двумя нарисованными летящими голубями – я почему-то не заметила её, когда он ворвался в темницу, как будто она появилась уже потом, когда он коснулся ногами пола – скрестил руки на груди, ухмыльнулся во весь рот, сверкнув белоснежными ровными зубами:

– Приветствую тебя, прекрасная незнакомка!

– И ты здравствуй, коли не шутишь, отрок, – ответила я недоумённо.

Его светло-карие глаза лукаво заблестели.

– Приятно познакомиться: я – проклятье Эльфийского леса.

– Ты?! – потрясённо вытаращилась на него.

– А зовут меня, коли прилично выражаются, просто Акар, – юнец осклабился.

В его светло-карих глазах мне на мгновенье примерещились всполохи огня. Теперь, когда он стоял на полу, его тёмно-русые волосы доставали ему до плеч, скрывали заострённые сверху уши. Причём, волосы были обстрижены неровно, небрежно: были пряди и покороче и подлиннее плеч. И пряди у висков острижены неровно, примерно до подбородка. Хотя и не совсем чёлка – не прикрывает ему лба. Хм, одет в светлую одежду, как у простонародья людей, причём, по вороту, у краёв рукавов и по низу рубашки идёт синяя вышивка: растительные узоры, но кой-где мелькнёт ромб, вплетённый в узор иль даже с веткой внутри него или прямоугольник. Сандалии на ногах.

Вот если б не увидела, как пряди его волос сдвинулись в прыжке, обнажая заострённые сверху уши, за человека б приняла! За выходца из Синего края. Причём, узор такой, с распространёнными мотивами, так что какой-то конкретной страны из Синего края и не назовёшь.

Хм… плечи узкие, худощавый. Глаза красивые в обрамлении густых тёмных ресниц, брови… но на носу горбинка небольшая, да и подбородок грубоват… Если б не этот нос и подбородок, парнишку можно было назвать красивым или даже смазливым, но, нет, в нём сочетаются и красивые, и грубоватые черты. Такая… спокойная красота. Он не похож на тех эльфов, которые приходили за мной: подтянутых, высоких, стройных, с красивыми чертами лица и вязью причудливой вышивки с растительными узорами, вившейся почти по всей ткани костюмов.

И, кстати… его сумка… Судя по виду и узору – самодельная. Грубая толстая ткань сшита толстыми блестящими шнурками, стежки кривые. Вместо вышивки – роспись красками. Впервые вижу, чтоб вместо вышивки рисовали по ткани! Да и эта роспись… Лазурное море, тусклое мягкое бледно-жёлтое пушистое солнце, чьи лучи напоминают пламя на росписи посуды простого народа Белого края, бледно-голубое небо, перистые облака как гигантские крылья, выпавшие из перьев. И два белых голубя, летящих рядом. Смешение стилей традиционных народных росписей из разных стран налицо. Оттенки красок изумительные – яркие удачно сочетаются с нежными. А голуби как живые, такие белоснежные и трогательно беззащитные, летят так близко друг к другу. Красиво нарисовано… но странно смотреть на эту помесь стилей. Да и способ изготовления, манера исполнения такие… своеобразные. Никогда не видела ничего подобного!

Какое-то время мы с любопытством разглядывали друг друга, потом я скептически уточнила:

– И отчего же самое страшное существо этой страны заинтересовалось моей особой?

Усмешка и бодрое:

– Мало того, что у здешнего короля оказалась дочь-полукровка, да ещё и такой незаурядной и незабываемой наружности, так она ещё при встрече с отцом плюнула ему в лицо и нанесла пощёчину.

У кого?! Я… я, кажется, что-то недопоняла или упустила…

– Поэтому я захотел встретиться с вами, принцесса, – парнишка опустился около меня на одно колено, сцапал мою руку и, прежде чем успела опомниться, поцеловал её.

Мне припомнился последний разговор с Григорием:

«А если окажется, что твой отец – весьма знатный и влиятельный эльф? Многие мечтают о богатстве и знатности…» – «Да будь он хоть королём Эльфийского леса! Он за всё ответит! Так что лучше ему не попадаться у меня на пути!».

Так, значит, он знал?! Он понял, но не сразу… после того кошмара… собрался и ушёл, узнав, как выглядел мой отец…

– Я тоже полукровка, – Акар легко поднялся, с кошачьей грацией запрыгнул на подоконник, уселся там, заложив одну ногу на другую. Повинуясь ленивому движению среднего и указательного пальцев его левой руки, сумка поднялась с пола и опустилась около него, – Я – полуэльф и полудракон.

– То есть, ты и с остроухими, и с крылатыми заодно?

Паренёк помрачнел, качнул головой.

– Я сам по себе. Мне достались способности обоих Основных народов. Правда, меня учили только основам обоих видов древней магии, потому что они меня опасаются.

Хм… так он поэтому так непохож на эльфов, пришедших за мной вместе с моим отцом? Что он наполовину эльф. И, судя по виду, не шибко следует их моде. Более того, не гнушается в человеческой одежде ходить по Эльфийскому лесу. Или же недавно бродил по Синему краю, маскируясь кем-то из его жителей?

– Ну, да и я не шибко их всех люблю, – Акар осклабился, – Они рано показали мне, что я для них чужак, и я не стремился изменить наши отношения.

– Должно быть, ты также и головная боль для крылатых?

– Ага, – ухмылка, потом неожиданно серьёзное: – Увы, всего лишь одна из многочисленных головных болей.

Какое-то время мы ничего не говорили, смотря по сторонам, потом одновременно повернулись друг к другу.

– Думаю, от такого приветствия родного папаши твоя жизнь здесь станет не сахарной, – добавил парнишка, – Мало того, что ты ещё и воспитана иначе, среди людей, так ещё и вкус у тебя… – задумчивая усмешка, – Своеобразный… Короче, я думаю, что ты тут будешь чужой. Даже если они и будут строить из себя радушие и любезность.

– Предлагаешь двоим одиночкам подружиться?

Он нахмурился:

– Я ни с кем не дружу: я сам по себе. Просто предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.

Хм, уж лучше хоть кто-то заинтересованный в моей особе, пусть даже и такой странный, чем никого.

Протянула ему руку. Думала, опять поцелует её, но он по-мужски крепко сжал мою ладонь. Ответила ему тем же.

– Кстати, я бы на твоём месте не шибко рассказывал отцу о твоих отношениях с Нэлом, – предупредил Акар чуть погодя, – И не стал бы открыто проявлять любовь и симпатию к этому парню, даже если ты к нему что-то из этого испытываешь.

Откуда он?!

– Подслушал, – ответил юнец без капли смущения, поймав мой растерянный взгляд, – Если тебе хоть сколько-нибудь дорог этот парень – не надо обращать на него внимания. Тебе, быть может, и простят интрижку с ним, но вот ему придётся нелегко, – подтянул к себе сумку, вытащил из неё флягу, отвинтил крышку – по комнате донёсся аромат мёда и каких-то душистых трав, вместе с кислой ноткой незнакомого мне фрукта – отпил, задумчиво завинтил кружку обратно, печально посмотрел на флягу, – Он и без того тут наполовину изгой и наполовину раб. Хотя и называется его должность как «посол второго ряда». Затыкают им все дырки, куда другие разведчики и послы хрен пойдут. А случись чего – с него три шкуры сдерут. Любую его оплошность, самую мелкую, раздуют в три раза, как катастрофу.

Так вот, значит, как… положение Нэла среди эльфов крайне шаткое. Им помыкают и особого доверья к нему нет.

Помедлив – он опять открыл свою флягу и отпил, до дна – уточнила:

– И… и почему так? С ним?..

Полукровка задумчиво поднял бутылку – поймал на язык последнюю каплю напитка – и, мрачно заглянув в опустевшую ёмкость, со вздохом её закрыл. Потом серьёзно и грустно посмотрел мне в глаза:

– Нэл – сын преступника. Причём, дело там было тяжёлое. Случись у него большая оплошность – его и самого могут казнить или изгнать. Хотя, быть может, он однажды просто не вернётся, погибнув на исполнении очередного каверзного задания. И, между нами говоря, это будет лучший выход – пасть во имя своего народа. Может, тогда ему уже простят?.. – отправил флягу в сумку.

– И… – мой голос невольно дрогнул, – И его никогда не простят?

Акар вздохнул, какое-то время смотрел в пол. Потом добавил, не глядя на меня:

– Не знаю… он ещё и не отрёкся от своих. Просил, чтоб ему дали возможность, отмыть имя своего рода. Ладно бы сам, его бы одного хоть как-то стерпели, особенно, уйди он в музыканты или мастера. Но ему вздумалось вернуть честь своей семьи! А это крайне тяжело будет.

Какое-то время мы молчали. Полуэльф избегал смотреть мне в глаза. А мне стало тоскливо из-за Нэла. Ему и так тут тяжело, так ещё и я ему в день знакомства врезала, да и вообще ни разу не блистала доверием. Получается, что он для своих изгой, так ещё и я отнеслась к нему, как к сомнительной личности. И… и он терпел моё отношение. И виду не подал, что его оно задевает. Раз только видела его недовольство, заметное, когда ляпнула что-то о его брате.

Прости меня, Нэл! Мне стыдно, что я такая… Но… если учесть сказанное Акаром… Я – принцесса эльфов, даже если и внебрачная дочь, а Нэл – изгой среди своих и почти что преступник. Возможно, что мне будут мешать общаться с ним. Даже если вообще дадут!

Украдкой посмотрела на полукровку. Тот задумчиво теребил ручку сумки.

Но… Почему он мне всё это рассказал? Пришёл, когда никого возле меня не было. Уточнил, на каком тут положении Нэл. Предупредил, выходит, что, может, мне с ним помешают общаться.

Акар задумчиво пошевелил ногой, потом всё-таки взглянул на меня, устало, и прибавил:

– С другой стороны, если и ты от него отвернёшься, узнав, на каком он тут положении, бедолага Нэл может сломаться, – отрок сощурился, – Ты только не говори ему, что я тебе всё это рассказал. Ему не стоит знать, что я из-за него беспокоюсь. Нэл меня однажды крупно поддержал, но вот друзьями нам с ним быть нельзя: и я жутко недоверчивый, и для него опасно со мной связываться. А парень он неплохой, намного лучше остальных. Хм, а может… мда, учитывая его характер, могу предположить, что он сам сделает вид, будто тебя вдруг позабыл, чтобы тебе из-за него не влипнуть в неприятное положение.

Он напрягся, закрыл глаза, прислушался.

– Так, там затевается что-то интересное. Надо глянуть. Ну, бывай, – подхватил сумку и выпрыгнул в окно.

Подскочив к подоконнику, увидела улетающего крылатого ящера красно-медного окраса.

Королевская дочка… я, деревенская девчонка, вдруг оказалась принцессой! Причём, не какой-нибудь мелкой захудалой страны, а того самого Эльфийского леса, родины несказанно красивых существ и потрясающих мастеров, ценителей прекрасного, древних магов, красивых и могущественных… чтоб им пусто было! Я не рада этому, совсем не рада! Тем более что этот полуэльф так уверен, что жизнь мне сохранят и, более того, оставят здесь жить. Вот если бы меня вздумали казнить, я бы хохотала до самого конца и осыпала их проклятиями… Надеюсь, я первая, кто плюнул в лицо королю остроухих, первая, кто залепил ему пощёчину? О, если б я была первой, мне бы стало так сладостно на душе, так сладостно!.. Я совсем не чувствую чувства стыда и вины, когда думаю об этом, потому что не испытываю благодарности к нему за подаренную мне жизнь. Не заинтересуйся он тогда моей мамой – и меня бы не было, но, может оно и к лучшему, если бы меня не было – так бы у моей мамы была спокойная жизнь! Ну, насколько это возможно во Враждующих странах. А так… так из-за отца и его похоти жизнь моей матери пошла под откос.

А впрочем, это хорошо, что я есть! Я ему его лицемерную любовь припомню! Я… я стану вторым проклятием Эльфийского леса, самым главным местным злом женского пола. Они у меня попляшут!..

Нэла жалко. Я его бросила раненного, измученного, одинокого… А тут вернусь, да ещё и стану здешним стихийным бедствием, не снисходящим до простых человеческих чувств. Впрочем, он и сам бы не подошёл ко мне после того, как я оставила его там. Я бы точно после такого не приблизилась к тому, кто меня бросил. Если он выжил… Ну да этот вредный мальчишка говорил так, словно мой спаситель жив… Да и… Акар всё-таки о нём беспокоится, раз пришёл, предупредил, как по-настоящему обстоят дела у Нэла. Так что, если бы Нэл погиб, Акар бы расстроился. Или не лез бы с этим разговором. Но он пришёл и рассказал. Точнее, залетел и рассказал. Значит, Нэл ещё жив! Хотя и жизнью назвать такое существование сложно. Но всё-таки Нэл жив!

Усталое солнце уже пошло отсыпаться за краем земли, а за мной никто так и не явился. Правда, стоило мне улечься и прикрыть веки, безуспешно пытаясь усмирить хоть ненадолго злость, чтобы заснуть, как в темнице вспыхнул тусклый свет. Кто-то пришёл. Но кто?..