Текст книги "За границами легенд (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
– Вы, я смотрю, танцевать так сильно любите, прелестный воин? – теперь аристократ переодетый уж улыбался откровенно.
– Да мне тут лясы точить некогда, – я мрачно проворчала, – Мне, как вы слыхали, надобно работу охранником найти.
– Вы?.. – он насмешливо вскинул изящные брови, – И охранником?
И, засранец, вдруг крутанулся, на похлёбке, так, что я невольно вскрикнула, испугавшись, что он тоже поскользнулся и хряпнется счас на меня, а тело его, гибкое, тёплое – жар его ощущался через тонкую ткань рубашки – вдруг устремилось в сторону, увлекая меня. А пальцы, с моими переплетённые, ещё покрепче прижались к моим.
И, в итоге им совершённого полукруга, мы как-то перевернулись и… и застыли… так, что я повисла, запрокинутая назад, поддерживаемая лишь его рукой, а он, невозмутимый и гордый, застыл напротив, насмешливо взирая на меня сверху вниз.
– Во танцует! – проворчали в зале восхищённо.
– А так, со стороны ежели глядеть… а девка вроде хороша! Хотя одета неприлично…
– Мда, в руках этого парня, да в танце с ним во как преобразилась!
– Ага… как камень в объятиях дорогого металла! Так кажется, что стекляшка будто, а так, как будто королева…
– В объятиях короля! – съязвил уж кто-то очень молодой, подросток.
А придерживающий меня как-то подозрительно вздрогнул. Улыбка соскользнула с его лица.
– А это… – мрачно сказала я и дёрнулась.
Гад снова повернулся, так, как будто танцевал со мною. И снова случайно в лужу от бульона или подливки наступил. И, судя по тому, как резко дёрнулся, уж натурально поскользнулся и сам. Но, вот ведь, взял и снова вывернулся, в несколько стремительных движений, увлекая за собой меня. И сильное его, гибкое тело вдруг напружинилось и куда-то рванулось. И руки, напрягшиеся, чтоб поддержать и удержать меня, сжимали меня крепко, будто оковы…
И вот, мы снова замерли. На этот раз уже стояли на полу. Я пол под ногами чувствовала твёрдо. И была б уверенна… не стой он так близко… вплотную ко мне. Одной рукой поддерживая за талию по-прежнему, а пальцы тёплые всё ещё были с моими переплетены. И, блин… там кто-то восхищённо присвистнул сбоку. Как будто он не просто удерживал там равновесие, а снова изловчился превратить свои движенья в танец и заодно в тот танец уволок, увлёк меня.
– Что, прелестный воин? – спросил мужчина молодой, слегка сощурившись, насмешливо. И ноздри мои уловили слабый запах душистых трав от его губ.
Его ладонь, державшая меня за спину, уж не давила, слегка придерживала. Но я всё равно ощущала прикосновение его пальцев к спине сквозь ткань рубашки. И проклинала свою глупость, что не выбрала безрукавку подлиннее, чтоб прикрывала не только грудь, но и ниже поясницы моей, чтоб не было между моей кожей и теплом его пальцев всего одного лишь слоя рубашки, не достаточно толстого и плотного, чтоб от жара и ощущения чужих этих пальцев меня уберечь.
И… и был он прекрасен в эти мгновения, этот смазливый гад! Я невольно подумала, что, кажется, я понимаю мать, которая вдруг поддалась на чары и красноречие моего отца, да на время про жениха любимого забыла… оказывается, было что-то эдакое… в прикосновении сильных тёплых рук… И в голосе, красивом, мягком, складно соединявшим знакомые как будто мне слова, чтоб нараспев, как будто песнею ложились…
А, нет! Мать моя потеряла всё, заслушавшись такие гладкие слова!
Я дёрнулась – и на сей раз незнакомец отпустил меня. И даже отступила, не споткнулась, упёрлась спиною в столешницу. Отступила от неё – невольно шаг навстречу прекрасному мужчине. А тот, неверно истолковав движение моё, сделал шаг, широкий шаг за счёт длинных ног – он был высоким – ко мне. Высокий, но не тощий. Не широкоплечий, а… я тощим б не назвала его. Высокий, но ладно очень скроен. Красив. Красив, зараза!
– Я, как сказала, работу охранником ищу! – мрачно руки скрестила на груди, – Для сестры и себя! – и под взглядом смеющихся прищуренных светло-карих глаз невольно смутилась, – То есть, для себя! Я, между прочим, хорошо умею драться! Кто ещё хочет проверить?!
Тихо стало в трактире. Как-то заухмылялись подозрительно мужики.
– Хочешь, я сражусь с тобою? – не отлипал прекрасный незнакомец.
– А что, сёстры есть у тебя? – нахмурилась.
Да, я искала работу, но рядом с этим ходячим искушеньем и соблазном мне трудиться как-то не хотелось.
– Нету у меня сестёр, прелестный воин, – он вздохнул и, кажется, натурально, – Я б не отказался от сестрёнки вроде тебя, но… не подарила мне её судьба.
– Тогда и не дерись, – проворчала, теперь уж руки упирая в бока, – Раз и нечего предложить мне!
А в душе обрадовалась, что не придётся мне тащиться куда-то вслед за ним, якобы в охранницы сестры, которую он провожал, указывая путь. Хотя… от мысли, что разойдутся наши пути, я вдруг ощутила какую-то досаду. Словно не хотелось мне расставаться с ним. С человеком, в чьих руках мне было так уютно… Кажется, подобное спокойствие я ощущала после того, как Григорий спас меня от медведя и утешал, когда я, перепуганная и рыдающая, прижималась к его груди… то странное тепло… почему-то похожее тепло было в прикосновении этих рук…
Растерянно посмотрела на незнакомца.
Нет, не красота меня его пленила. Хотя, не буду врать себе – я засмотрелась на красоту его движений и молодого здорового тела, на удачно сложенное лицо. И как природа умудрилась быть столь щедрой к нему одному?.. Но всё-таки, больше его красоты меня зацепило прикосновение его рук. И их тепло. Уютное тепло…
– Сразись со мною, дева-воин? – насмешливо спросили вдруг за мной, разбивая мои мысли и отвлекая от странных непривычных ощущений.
Повернулась. Оказывается, ко мне подошёл тот аристократ в блестящих, тёмно-зелёных одеждах, гармонирующих с его серыми глазами, смуглым лицом, с тёмными волосами. Одежда, в отличие от многих попадавшихся мне в столице аристократов, лишённая вышивки. Просто штаны широкие и рубашка с узкими рукавами, до середины бедра ему доходящая, опоясанная кожаным широким поясом с пластинами овальными из тёмного металла. Причём, я как-то сразу и не поняла, какой это металл? И бляшки на голенищах его сапог. Какой металл? Похож на серебро, но как будто черней… темней…
– У меня есть сестра, – сказал он серьёзно, небрежно откинув тёмные волосы за плечи, – И даже две. Победишь меня – найму.
Взгляд красавца и аристократа, точнее, двух аристократов, столкнулся. Как дубина на дубину у двух деревенских молодцов, прилюдно решившихся помериться силой ради невозмутимо щёлкающей семечки девки. И на глазах у собирающихся обитателей деревни, которым скучно и мало к вечеру осталось дел.
– А давай, – я усмехнулась.
Но вскоре пожалела о своих словах.
Гад двигался проворно. И наносил удары мощно, не жалея меня. Он быстротою мне напомнил Григория – у деревенских парней не случалось такой быстроты. Но вот Григорий не пытался меня достать. А этот, ухмыляющийся, пытался…
И по уху я от него огребла. Сильно.
– Сдаёшься? – он усмехнулся.
Я пыталась ногой его пнуть, по пальцам ног, но он извернулся.
– Да пошёл бы ты!.. – проворчала, раздражаясь.
Он не щадил меня. И, кажется, собирался взять измором.
И… и он бы выбил мне пальцами глаза… иль собирался прикинуться, будто выбьет…
Но тут меня подхватили за ворот руки, увлекли за собой…
И вот мы застыли, уже за углом стола от нападавшего. И, судя по слабому аромату душистых трав над моей головой, меня вновь попробовал спасти тот красивый незнакомец.
– Нечестный приём, – нахмурился мой соперник.
– А если б ты ей глаза повредил? – мрачно проворчал мой нежданный заступник.
– Хреновый, значит, из неё воин, – ухмыльнулся нападавший, выпрямляясь, одёргивая рубашку.
И мне вдруг примерещился звон. Как будто металл по дереву скользнул. Хотя… он близко стоял у столешницы, но не касался её. А металла не было около него.
– А если слабая она, мне такая в охранницы к сёстрам не нужна, – воин молодой развернулся ко мне спиной, уже потеряв интерес, прошествовал к своему столу. Вытер руки о полотенце, лежавшее у его подноса. Сумку свою, кожаную, с металлическими бляхами-нашивками подхватил. Достал из неё серебряный – кинул, не глядя, но стоявший за стойкой трактира поймал её в руки, особо не дёргаясь – перекинул лямку сумки через плечо и спокойно вышел.
Уже на пороге он был, когда вдруг, словно соткавшись из воздуха, появились подвешенные ножны к его поясу – с мечом слева и с кинжалом справа. Причём, узоры на ножнах оружия, как и его сумка… я не могла припомнить, чтобы в столице или на путниках я видела что-то подобное. И потому запуталась, откуда родом был тот маг. Да, маг, который спрятал своё оружие так, что оно даже во время боя оставалось невидимым. И… если у него при себе были и меч, и кинжал… он бы вполне мог меня убить, но не стал. Не захотел. Тогда зачем он вышел против меня в бою? Может, чтоб позлить вот этого красавца, вступившегося за меня?
Но… у этого смазливого нет сестры. Тот, возможный заказчик, ушёл. И меня, выходит, подставили?..
– Эй, кто ещё готов меня нанять?
Но мужики молчали. Эх, дело так не пойдёт.
– Что, трусы все? – громко заявила, – А просто так, силою померяться со мною, вам страшно?
Выполз тот подросток, сын мною ранее подбитого. Я в общем-то и взмокнуть снова не успела – подбила и его. Хотя, из жалости, приложила локтём в грудь. Мужскую гордость ему для продолженья рода сохранила. А то вдруг он там единственный сын? Или виноват во всём был этот красавиц, чей внимательный взгляд я случайно поймала?.. Ну, как-то при нём не солидно было совсем уж жестоко лупить моего юного соперника.
– Смеркается, – шепнул черноволосый своему спутнику.
– И что же, Син? – спросил тот, взгляда от меня не отрывая.
Притворилась, будто потеряла к нему интерес – и стала оглядываться в поисках своей сумки. Ага, вот, нашла. Валяется. Раскрылась в падении. Или нарочно мстители мелкие распотрошили. И коса моя вывалилась, на полу лежит.
Мрачно сощурилась. Подхватила косу. Присела на корточки – косу поверх колен – и быстро собирая рассыпавшиеся коренья, гребень, полотенце… Взгляд подняв мрачный – чтоб никто не подкрался со спины – увидела, что тот, кареглазый и красивый, как-то уж очень задумчиво смотрит на коренья, что обратно в сумку свою я собирала.
Ну, что?! Так, без денег, я хоть с голоду не погибаю. Да и не приходилось ловить зверей, чтоб убивать и жрать. Да, не все из этих кореньев ели люди – мне многие Григорий подсказал – но они были сытные и полезные. Ну, хотя бы просто полезные.
Вздрогнула.
Растерянно взгляд подняла на этих двух красивых молодых мужчин.
Даже слишком красивых.
Не все из этих кореньев ели люди. А эльфы, как сказал Григорий, вполне. Остроухий народ, по его словам, в пищу употреблял намного больше видов растений. И ничего, тысячелетиями жили без мясной пищи, почти поголовно здоровые, выносливые и… и красивые. Красота и здоровье издревле были чертами, характерными для эльфийского народа.
А эти двое были слишком уж красивыми!
И, кстати, как сказал Григорий, остроухим свойственен немного другой тип красоты, нежели людям. Они не бывают сильно мускулистыми, хотя крепкие. И шибко широкоплечими, хотя «всё равно ладно скроены». И эти… высокие, но не мускулистые. И плечи не столь уж широки, как у некоторых человеческих силачей. Неужели, аж двое из другого Основного народа?! Тьфу, на хрена мне эта радость?! Вообще не нужна!
И голову опустила, вернулась к собиранию своих вещей.
– Гроза скоро начнётся, – тихо сказа Син, но я расслышала.
– И что же? – уточнил его спутник.
– Нас могут хватиться, – уже очень тихо, может быть, все люди и не различили ничего, но я-то была не человек! Ну, не совсем.
Кажется, тот, ко мне подкатывающий, якобы, просто ради помощи, вздохнул. Но тихо-тихо.
– Пойдёмте, Син, – сказал.
Я уже завязки завязывала на боку сумки и её крышке, как звякнув, приземлился возле меня мешок-кошель из тёмно-синего бархата. Мрачно взгляд подняла.
– За красивое сражение! – сказал, улыбаясь, неизвестный мне эльф, стоящий уже у порога, – Ладно смотреть было.
Спутник на него посмотрел мрачно. Уж не знаю, в чьём взоре плескалось больше яда – у Сина или у меня?.. А этот, дружелюбный шибко или просто бабник, повернулся, прикоснулся к ручке двери. Я сгребла кошель с подаренными деньгами, выпрямилась. И запустила ему. По башке.
Он, правда, кажется, звон монет в полёте расслышал, пытался обернуться. Но по уху таки съездил ему его подарок, перекатился по рубашке и, жалобно звякнув, на пол упал.
– Ты!.. – сдвинул густые роскошные брови Син.
– Не нищая. Без подачек ваших обойдусь! – проворчала, упирая руки в бока, – Что честно заработаю, в бою, то и проедать буду!
– Наглая девица, – сквозь зубы, едва слышно проворчал Син.
А тот, второй, лишь усмехнулся – наклонился, подобрал кошель, спрятал в карман штанов – и вышел. Син, окинув меня мрачным взором, последовал за ним.
Раскаты грома скрали их разговор. Ото всех, кроме меня.
– Вот наглая женщина! – проворчал черноволосый эльф на улице.
– А, по-моему, она милая, – добродушно возразил темноволосый.
– Но она швырнула в вас вашим же подарком!
– Я бы в ней разочаровался, прими она эти деньги.
– Ужасная женщина! – негодовал Син, – Что вы так с ней возились?!
Чуть погодя – они на несколько шагов ещё отошли от здания – и ещё менее отчётливо донеслось:
– Хотел бы я, чтобы пути наших жизней переплелись! Чтобы сидеть с ней рядом и свободно говорить обо всём.
– Она ужасна, – Син был неумолим, – Чем вам не угодили наши девушки?
– Да ну! – кажется, его спутник теперь смеялся, – Вечные разговоры о поэзии, музыке и цветах! О смешениях оттенков красок или тканей… Все эти приукрашенные слова и интонации… надоели! А она, думаю, честно и прямо говорила бы своё мнение и свои мысли на любой счёт.
– Если уж на то пошло, среди людей есть куда более привлекательные экземпляры…
– А я хотел бы, чтобы наши жизненные пути переплелись! Сидеть бы с ней, говорить о какой-нибудь ерунде… смеяться… Жизнь бы отдал, чтобы была возможность сблизиться с ней!
Тут небо разорвала напополам огромная молния – и все люди, да и я заодно, застыли, смотря в окна на неё.
– Если вам так нравятся независимые девицы, то, может, поискали бы среди драконок?! Кстати, и детей бы родилось побольше, чем…
Э… я… приглянулась эльфу?! Я?! Ой, а вдруг он передумает и вернётся знакомиться?
– Ох, снова вы про детей? Да я молод ещё! Какие дети?!
Они уже отошли далеко – и гром скрыл их дальнейший разговор. А может, его и не было.
Я наклонилась и подняла сумку. Странные чувства терзали меня. С одной стороны, облегчение, что эти две красивых морды свалили. И не будут вводить меня во искушение. Так что, если я до замужества доживу, то, может, подарю мужу свою девичью честь. Он, ежели чернореченец будет, обрадуется. У других народов, вроде говорят, не у всех такие мысли. Говорят, есть народы, которым всё равно. Например, будто то эльфы или кто-то из Синего края. Хотя эльфы вряд ли расскажут. Да и не лезть же к ним с такими дурными вопросами! Но… кажется, я ещё злюсь на проклятого Сина, который ни разу не назвал своего спутника по имени. Вот вроде свалили эти двое остроухих – и радостно. Но почему-то такое ощущение, что ушёл этот, с карими глазами, и будто я что-то потеряла. Важное. Но я никак не могу понять, чего?..
Растрясти посетителей на драку мне не удавалось, как ни язвила. Наконец, смилостивился трактирщик надо мной. Мол, проворчал, хотелось бы старые кости размять. И ежели одолею его – с него комната на пару деньков, да еда три раза в день за его счёт. Или, хм, думал ко мне подкатить? Нанять в охранники? Или приударить за мной?
Чтоб не приударил, я сопротивлялась долго и решительно. Фингал ему оставила. И ногтями прошлась по щеке – я давно смекнула, для чего девицы ногти растят подлиннее, даже приличные девицы из богатых семей. Не красоты ради. Но он, побитый и воняющий душным потом – видать мяском побаловаться любил – только смеялся. Взять его измором не смогла. Сама выдохлась. Но он сам увильнул, мол, спину прихватило. Сказалось, мол, старое раненье, короче, предложил заплатить, как обещал, «а довоюем мы с ним потом». Я согласилась. Но решила дверь изнутри на щеколду запереть и пригородить чем-нибудь потяжелее. А то мало ли?..
Но гроза разыгралась страшная. Мало того, что лило жутко, так ещё и порывы ветра насыпали в окна сорной дряни с улиц – и люди даже без просьбы трактирщика кинулись их прикрыть. И до того, как все окна прикрыть успели, видны были огромные молнии, разделяющие на куски тёмное и мрачное небо. И гром, жуткий… будто горы осыпались на город… будто сейчас потолок осыплется нам на головы…
Короче, пришлось всем задержаться в обеденном зале. И, якобы бодро, затеяли «перекинуться в картишки». Я тоже сидела, поставив корень – якобы полезный очень, редкий. Но он действительно был полезным. А так-то почти во всех лесах Черноречья рос, по словам Григория. Но местные его, по его же словам, намеренно не искали, так что не в курсе были.
И, хотя за стенами была непогода, однако же уши помогали мне различать шорохи. Потому я подозревала, кто с кем мухлюет. Да и память у меня, как оказалось, хорошо запоминала уже выпавшие карты. Эх, хорошая память эльфийская, полезно с нею в карты играть! Так что, прежде чем корень ушёл к трактирщику, я уже завладела тремя серебряными и пятидесятью медными. А потом мне уже зверски спать хотелось – и махнула на отвоевание корня. Хотя, правда, разыграла драму от расставания с ним – раз десять оборачивалась и смотрела на его плотный широкий стан и тощий хвостик с многими тощими ответвлениями-корешками.
В комнате на втором этаже, морщась – крышу, казалось, сейчас сорвёт или проломит – подтащила шкаф к запертой на щеколду двери. И только тогда успокоилась, разулась, растянулась на кровати.
Но сон не шёл. И даже не гроза мне мешала – в деревне родной и не такую видала.
Нет… всё не шёл из головы кареглазый эльф. И почему-то думалось, каково ему было на улице? Ведь они перед грозой вышли, может, не успели добраться до места? Вымокли, наверное, оба, мерзкий Син и он… тот… и что мысли мои о того остроухого так зацепились?
Перевернулась на живот, лицом уткнулась в подушку. С не очень свежей наволочкой. С досадой перевернулась обратно, чтоб подушкой не дышать. Эх, сюда бы травы, которым пахло дыхание того остроухого парня! Хотя… Григорий сказал, что у них там время замирает. Века на два-три. Так что, может, на старика я засмотрелась… я… и засмотрелась… на мужчину! Ууу!!! Вот зараза! Хотя красивая! И его руки… когда он поддерживал меня, начавшую падать, одной рукой… у него были сильные руки… тёплые…
Я лежала и вспоминала… невольно вспоминала, как он обратил неловкость моего падения и натыкания на его руку в мгновения танца. Как он пытался ухаживать за мной. Заботился… И от прикосновения его руки было уютно… как от рук Григория… тьфу на Григория! Тот тоже ушёл и оставил меня одну! Но те руки… тот уют, который испытала рядом с ним…
Я лежала и вспоминала. Невольно вспоминала, что там девки рассказывают про парней. Деревенские девки и городские. Замужние и не замужние. Что-то там, говорят, просыпается, вблизи симпатичного мужского тела… не, я у них много чего наслушалась… но тут, как будто, было что-то не то… просто было тепло его рук и уют… как рядом с Григорием…
Зарычав, подхватила подушку и наподдала себе по морде. Мерзкий эльф из мыслей не ушёл. Ни тот, ни второй. К счастью, хоть Син мне почти не мерещился. Только руки Григория и руки этого, неизвестного… а когда я перестала себя щипать и вытянулась, мне уже не досадно стало на незнакомого эльфа, а волнительно, как он там попёрся ночью и через грозу. А вдруг молнией приложило?..
Очередной громовой раскат был жутким. И неожиданным. Таким громким, что я подскочила. Села, сжала рубашку над грудью.
Это был последний удар грома. После гроза кончилась. И в щели рассохшихся ставень повеяло свежестью, какая бывает после дождя. Сладкой свежестью повеяло. Но с тем ударом сердца что-то замерло во мне. Будто жизнь остановилась. Будто что-то упало во мне. Будто что-то разбилось. И страшно стало. Словно уже было не вернуть ничего.
Только с зарёю – моею невольной сестрою и тёзкой – мне удалось наконец-то сомкнуть веки…
Он лежал под мостом, на дне пересохшей реки, заполняемой потоками дождя. Одежда смята, волосы, длинные волосы, почти все выпали из узла, спутались, разметались. Дождь вытирал с порезанной во многих местах одежды и с раскроенного тела кровь… сбегали вместе с дождевой водой кровавые струи… кровавые лужи стекали в высохшее, заполняющееся русло канала реки, выложенное изнутри тёмными овальными камнями…
Тот, в атласной тёмно-зелёной одежде, тоже изрядно потрёпанный, стоял на мосту, смотря вниз. Он торжествующе смеялся.
Со стоном приподнялся на локтях Син. Враг перестал смеяться, обернулся, хотя шум струй по камням заполняющегося водой и кровью канала скрадывал звуки.
Черноволосый эльф выбросил руку. Блеснуло. И будто молния, большая и яркая, шарахнулась с его руки. Соперник успел отскочить. Выгнулся, выдохнул…
Син с воплем отшатнулся, накрытый выдохнутой тем струёй пламени… поскользнулся на камнях канала и упал вниз, на дно, в лужу. Отчаянно завозился, пытаясь сбить огонь. Плюющийся огнём молодой мужчина развернулся было и пытался уйти.
Как-то поднялся на локтях кареглазый эльф. Сплёвывая кровь. Неуловимое движение – противник начал было разворачиваться – и того сшибло с ног. Он затих. Остроухий тоже завалился на бок. Упал на самое дно канала, в лужу, рядом с замершим Сином. И затих…
Я села на кровати, судорожно сжимая ткань над сердцем. Сердцем, бившимся быстро-быстро… Рубашку, промокшую от пота…
Мне приснился тот эльф, чьего имени я так и не узнала. Снилось, что с ним приключилось несчастье… И так жутко было, словно его уже не вернуть… хотелось прямо сейчас бежать на улицу, разыскать его…
– Я не знаю его! – говорила, отчаянно сжимая голову, – Это просто плохой сон приснился!
Но было так больно… словно это меня ранили… и слабость… слабость сковала меня… словно это я там лежу, под мостом, истекая кровью… кровью, которая не свёртывалась в воде… а они там оба, тот и Син, лежали в луже воды…
– Это просто сон! – повторяла я, – Это просто сон! – уговаривала я себя.
«Жизнь бы отдал, чтобы была возможность сблизиться с ней!»
Вздрогнула, растерянно оглядываясь, насколько позволял полумрак, едва разбавленный светом из старых рассохшихся ставень.
Но в комнате не было никого.
Ох, я из-за этой грозы рехнусь! Хотя… странно, я никогда не боялась грозы!
«А я хотел бы, чтобы наши жизненные пути переплелись!»
Спрыгнула с кровати, на пол. Помотала головой. Побила по щекам ладонями.
«Сидеть бы с ней, говорить о какой-нибудь ерунде… смеяться…»
Не выдержав, открыла окно и вылезла наружу. Не подумав сразу, что могу поскользнуться на вымокших досках и навернуться, с высоты второго этажа. А первый этаж был приличной высоты. Точнее, я подумала это уже в полёте, падая…
