Текст книги "За границами легенд (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
«Отблески костра» 2.2
Навернулась пребольно. Поднялась, тихо ругаясь, слегка отряхнулась и побежала искать пострадавших.
Обежала весь Связьгород, изучила все строения, все малочисленные мосты…
Но такого моста, как во сне, чтобы в русле канала не осталось воды, не нашла… такого канала здесь не было!
Да и не выложены эти были камнями! Просто вырыты!
Не было таких каналов… совсем…
И, спустя несколько часов, озябшая, босая, под недоумёнными или заинтересованными взглядами проснувшихся лавочников и ремесленников шла, искала тот самый трактир, где остались моя сумка и обувь. Куда или опять лезть через окно, или объяснять хозяину, почему там шкаф изнутри дверь перегородил и как бы нам туда вдвоём проломаться.
Зла на себя не хватало. И на проклятый сон, который так взбередил мою душу! Но… Нет, скорее уж, на себя. И чего я так кинулась, сломя голову, искать тот мост и того неизвестного мне остроухого?! Разве я могла влюбиться в него?! Только из-за смазливой морды разве могла я влюбиться в него?! Я, помнившая, как гадко мой отец поступил с моей матерью, лишь чуть-чуть внявшей его проклятым сладким речам?! Нет, я не могла этого забыть. Я никогда этого не забуду!
Но… что же это за чувство? Это дикое чувство боли… и… потери?..
– ААА!!! – заорала я на всю улицу, обхватив голову руками, – ААА!!!
Но спасенья от этой боли не было. Она выжигала меня изнутри.
Да я даже имени его не знаю! Так какого хрена я рванулась из-за этого кошмара его разыскивать и спасать?! Да ещё и в городе ни одного моста такого не было…
– Пьяная, что ли? – осуждающе зашептались какие-то городские бабы за моей спиной.
– Может, любовник бросил? – подключилась другая.
– Али рехнулась? – лавочник в разговор влез.
Мрачно посмотрела на мужика.
– Да ладно уж! – тот поднял руки, грустно улыбаясь, – Кто никого не терял?.. Одна только боль нам с этой войны!
И вид сделал, будто решил, что у меня кто-то из близких с войны не вернулся. Не стал за моей спиной кости мне за любовника несуществующего полоскать. От этой нежданной мужской заботы мне стало как-то теплее. И не по себе. Впрочем, не в себе я была с первого взгляда на того эльфа. Чьего имени, я так и не узнала… Блин, почему мне от этого больно?!
Трактирщик запустил мне веником по мягкому месту, когда застал в момент залезания в окно. И потом же кинулся меня подхватывать, испугавшись за сохранность моих костей при падении на каменную мостовую. Или же рыжие мои волосы разглядел, до того, как поскользнулась на ещё не просохшей балке и свалилась. Ручищи у него были волосатые и вонючая рубаха до жути. Но крепкие ручищи, он меня подхватил. И спросил, ставя на ноги:
– А почему через окно?
Я, естественно, о всей этой дурной истории с тем кареглазым эльфом умолчала. Промямлила невнятно:
– Да так.
– Не, пойдём через дверь, – мрачно объявил он, подхватывая меня под локоть, но как будто осторожно, не слишком цепко.
– Ну… – я затормозила.
– Кровать или стол? – ухмыльнулся мужчина.
– Э… – я смутилась.
– Так кровать или стол? – ухмылка меж его густой бороды, в которой застрял кусок от кожи жареной курицы, ещё вчерашней, и крошки хлеба, стала шире.
– Ну… – я замялась, поняв, что мой план просекли.
Он меня выпустил, смерил скептическим взглядом. Добавил:
– Тощая ты. Я бы подумал на стол. Он легче. Но ты упрямая зараза. Так что ставлю пять серебряных – это была кровать. Так?
Вконец смутившись, проворчала:
– Это был шкаф.
Он недоумённо моргнул.
– Что, шкаф?! Я шо, такой страшный?!
Хряпнуть бы его за издёвки. Но он ж сам предложил спор на деньги, а вдруг я не смогу в ближайшие дни найти хозяев?
Корыстная я смолчала.
– Шо, правда, шкаф?
Кивнула.
Он захохотал. Раскатисто. Надрывно. Оборжал меня. Долго ржал. Но, кажется, не смотря на его впечатляющий рост и широкие плечи, мускулистые руки в шрамах, он при всём этом боевом облачении был ещё и дружелюбным.
– Девка! Шкаф! – доложил он, утирая слёзы, лавочнику, катившему мимо трактира большую тачку, груженную зеленью и овощами, – Такая тощая!
– Ха, а помнишь того парнишку? – разухмылялся тот, – Как тот-то от тебя шкафом огородился?! Тоже за грабителя принял!
И ржали они так громко, так довольно, как будто в жизни у них иных радостей и развлечений не было. Хотя, может, и в правду не было. Или были редко.
Короче, шкаф мы пытались от двери моей комнаты отвалить вдвоём. Он говорил, что и сам справится, но мне быть немощной молью надоело. Да и надо было показать, что я, если что, сильная. Хотя, может, он и так уже поверил?..
Потом сидели, ели. В обеденной зале. Он остатки вчерашней курицы, я – чьего-то яблочного пирога, в одном месте надкусанного, но раз уж он угостил «за смелость и упрямство», а мне после всех потрясений хотелось жрать. Стряпухи, правда, жена и дочери две его, обещали быстро что-то «наколдовать», но голодным нам было всё равно. Да и… хоть он меня и оборжал, а его невысокая и худенькая жена – правда, с намечающимся покруглением живота – посмотрела презрительно, мол, что за моду ты взяла, ходить в мужских обновках, да из окон прыгать – мне как-то с ними уютно было. Под запахи с кухни. Даже запах мяса, примешивающегося к запаху гречи, не мешал… просто… как-то забывался рядом с ними тот кошмарный сон и мои безумные поиски невесть чего после него…
Утро прошло… день прошёл… наваждение от того эльфа прошло. Вроде прошло.
Только это странное чувство в груди, иногда коловшее меня, осталось. Преследовало меня ещё с неделю или две, подкарауливая в неожиданный момент. Проклятое чувство, будто я потеряла что-то важное. Насовсем.
Но через несколько дней вроде прошло насовсем. Я же не знала его, того эльфийского парня! Или даже мужика. Или вообще старика почти. Когда им около тридцати или за тридцать внешне, Григорий говорил, то, значит, у них уже Короткая молодость пошла. Ну, по скорости примерно как наша зрелость и увяданье. Чё уж париться, если он старик совсем? Хотя то, что я не узнала его имени, было досадно…
Но, к счастью, глупости все эти схлынули. И наваждение ушло.
И вообще, я погрузилась в заботы по поиску работы.
В столице долго выбирала будущую нанимательницу из богатых, внимательно изучая слухи о них. Отлично потренировалась на горожанах, так как здешние мужики частенько женщин обижали, а я мимо таких уродов просто пройти не могла. И даже в дома два сходила – аристократа и купца. Но туда меня в охранницы не взяли. Проев свой выигрыш у того трактирщика, от отчаяния, стала иногда делать вылазки в лес у Связьгорода, растения и корни добывать, что, по словам Григория, встречались реже, да в лавки травников в столице относить. И с этого имела некоторый доход, кормилась, комнату снимала. Обычно, в том трактире, где случилась встреча с эльфом. Красив как эльф… теперь я понимала смысл этих слов. Тот даже двигался красиво, изящно… но он так и не пришёл туда опять. Хотя, я кажется, не ждала. А лекарь один мне предложил в ученики прийти. Что я там пару целебных корней травнику продала, на его глазах, какие с обычными просто очень спутать. Григорий, выходит, прилично меня выучил астения отделять каких-то видов. Но я же не хотела в лекарки! Я хотела стать воином!
Отлично прикидывалась драчливым вспыльчивым парнишкой из дальнего села до того, как один мерзавец додумался облить меня помоями. Толстая рубашка, да плотная безрукавка облепили мою фигуру – и подлец понял, кто я. А поскольку мои криво подстриженные огненные волосы, да смазливое лицо было легко запомнить, ровно, как и привычку бить в морду за оскорбления любой степени тяжести, то уже через пару дней Связьгород гудел по углам, перекрёсткам, лавкам и трактирам:
«Слыхали, что тот разбойник Светлан – не парень, а девка?».
И горожане устроили на меня охоту. Эти странные мужики с чего-то решили, что соблазнить такую девку почётно. Я в долгу не осталась, избив самых доставучих и прилипучих. Словом, в столице жить оказалось весело, да только всё никак работёнку найти не могла, по причине большой занятости драками.
Однажды полаялась с каким-то богачом. На следующий вечер на улице меня окружили сорок стражников, облачённых в кольчуги и вооружённых до зубов. Я свалила шестерых, а потом кто-то из окна второго этажа швырнул в меня камень, попав по голове. Сознание померкло не сразу, избавив от мучительного ощущения пинков по моему телу…
Очнулась от чьего-то быстрого прикосновения к голове, причинившего мне жуткую боль. Ударила по протянутой руке, резко села, застонав от дикой боли.
Уже стемнело, но стоявший передо мной мальчишка держал в руке длинный узкий бледно-голубой камень, ярко освещавший пространство вокруг него шагов на десять-тринадцать. На песчаной дороге вокруг меня темнели пятна высохшей крови. Кажется, моей. Да, судя по тому, как мне дурно, часть из этих капель когда-то текла внутри моих вен.
– Я бы на вашем месте тут не рассиживался, Светлана, – серьёзно произнёс мальчик, – И лучше бы перебрался в другой город, а там бы на рожон не лез.
– А… – с трудом повернула голову, оглядываясь, – Где эти?
– Похоже, их что-то спугнуло, – юнец смерил меня задумчивым взглядом, – А то бы вы сегодня встретились с предками.
И остроухими в том числе? Ну, уж нет!
Хотела опереться о камни, чтоб подняться, но рука страшно заболела, соскользнула. И хотя падать мне было невысоко: как сидела, так и завалилась на бок, это причинило мне жуткие мучения. И точно, они бы меня забили, если бы не… что же меня спасло?
Мальчик протянул свободную руку, чтобы помочь мне подняться. Я не обратила на неё внимания, с трудом встала. И упала бы, не подскочи он ко мне, не обхвати за талию. Опора из него была неважная, уж больно мелкий и слабый, но в таком состоянии, как у меня, это было значительной помощью.
Дружелюбный незнакомец перекинул сумку на другой бок, проводил меня до ближайшего трактира, уточнил, какие мне пироги больше нравятся: с мясом, с рыбой, с яблоками, с вишнёвым вареньем, с творогом и т. д. И хотя я недоверчиво молчала, по моему лицу во время перечисления лакомств он определил, какие мне наиболее по душе – и заказал с яблоками.
– С чего это вы так обо мне заботитесь? – не удержалась я, – Вам поручили меня отравить, если от побоев не загнусь?
– Вы бы видели себя в зеркале! – вздохнул мальчик.
И расплатился серебряной монетой. Откуда у юнца крупные деньги?
– Я – «творец камней», – объяснил отрок, в очередной раз напоровшись на мой недоверчивый взгляд, – И дела мои идут столь успешно, что меня сочли прирождённым алхимиком. Сегодня как раз заказ отнёс, плату получил. Пошёл домой, а тут вы на дороге. Девушка, без чувств, страшно избитая какими-то скотами. Я не смог пройти мимо.
– А откуда вам известно моё имя?
– А вы тут за несколько дней стали очень известной дамой, – он подмигнул мне, – Только я бы вам посоветовал эту дурную славу дальше не копить, а перебраться в иное место. Раз уж вас так раздражают мужчины, которым нравится обижать беззащитных женщин, вы вполне можете их проучить.
– Это как? – я подалась вперёд.
– Оденьтесь как девица, спрячьте в одежде оружие – и гуляйте по лесам, лугам и деревням, – серьёзно предложил мальчишка, – Учитывая вашу справедливую и пылкую натуру, вам потребуется не так уж и много времени, чтобы разбойники и прочие злые люди начали обходить стороной одиноких женщин, попадающихся у них на пути.
– Из боязни, что напорются на меня? – ухмыляюсь.
– Именно.
Я расхохоталась, правда, сразу же застонала от боли, хватаясь за живот. Идея, подкинутая юнцом, была диво как хороша. Если постараюсь, то отучу мужиков приставать к женщинам. А то им, видите ли, мужчин грабить меньше нравится – те сдачи могут дать мощнее – а уж как у них руки чешутся сорвать злость на ком-нибудь слабом и беззащитном…
– Кстати, я на дороге вот это нашёл, – он достал из сумки грязную рыжую косу, – Не ваша ли?
С горечью посмотрела на голубую ленту, знакомую до боли: сама же и вышивала. Цапнула свою драгоценность и прижала к груди. Я ж эту копну столько лет растила, лелеяла, бережно вычёсывала. А эти… эти… в грязь её… Ну, они у меня попляшут!
В трактире кроме нас никого не осталось. Все посетители, сталкиваясь с моим мрачным взором, вздрагивали, пристально всматривались в мою рыжую шевелюру и поспешно отступали к выходу. Кто-то даже забыл кошелёк и заказанный хлеб с колбасой на столе. Даже хозяин сего заведеньица с дочерьми предпочёл сдрапать на улицу, шумно распоряжаясь о необходимых покупках. Ага, в полночь самое дело по лавкам ходить, закупаться овощами и рыбой!
Мальчишка проводил взглядом самых стойких трусов, сбегавших последними, и добродушно усмехнулся. Что-то было в нём искреннее, приятное. Он мне понравился. Но вот до конца нашей трапезы – он первым откусил от пирогов, принесённых подозрительно бледной служанкой – меня мучил вопрос, что же меня спасло.
Мы дружелюбно расстались близ городских ворот. Он пожелал мне прибить побольше злодеев, дабы прекрасная часть населения страны могла жить спокойно, а я пообещала ему при случае заступиться за какого-нибудь болезненного мальца. Переместилась в ближайший лес, как Григорий учил. С неделю пряталась в чаще, питаясь целебными травами и корнями. Друг мне много о них рассказал, а я очень хорошо запоминала.
Окрепнув, подыскала в лесу небольшой угловатый камешек и вернулась в Связьгород. Быстренько отыскала того, кто нанял убийц: камень в моих руках и моя угрюмая физиономия, обрамлённая встрёпанными рыжими волосами, с не полностью сошедшими ссадинами и синяками, развязывали языки всем причастным, чьи лица я успела запомнить.
Подкараулила мерзавца, вздумавшего меня погубить, на улице, когда он с двумя приятелями разгуливал. Приветливо ему улыбнулась, подкидывая камень на ладони. Спутники его сразу же слиняли, невзирая на вопли оставшегося. Швырнула камень, но негодяй успел увернуться. И попытался позорно сбежать. Догнала, с усердием избила. Горожане, натыкавшиеся на расправу, предпочитали молча уйти. Экая я тут известная! Уже боятся. Пнув изверга напоследок, пообещала прибить, если услышу, как он опять девушек и женщин оскорбляет. А уж за попытку убить одну из особ прекрасного пола пообещала сравнять его дом с землёй. Почему-то он поверил, что я на это способна. Отомстив, уточнила, кто мои спасители, так как не верила, что меня бросили из жалости.
– П-п-пр-и-и-и-и-нц… – проблеял аристократ, съёживаясь.
Насмешливо протянула:
– К-а-а-к-о-о-ой?
– В-в-в-я-а-ч-ч… – далее мужчина договорить не смог, так как мой угрюмый взор вконец его издёргал.
Впрочем, я поняла, что средний сын нашего короля застал несколько десятков воинов, избивающих девушку и что-то такое сказал или сделал, отчего негодяи предпочли разбежаться. Ну, или просто расправой пригрозил: он королевский сын и люди обязаны его бояться и уважать. Хотя, конечно, «книжным червём» совсем уважаемого человека не назовут… Или вряд ли бы он отправился жаловаться отцу: этот мальчишка известен своей добротой… Мальчишка?!
Побитый мститель сбежал, воспользовавшись моей задумчивостью.
Говорят, что второй принц – истинный алхимик. Причём, ему науки интереснее драк. Он выглядит чуть младше, поскольку всячески старается сбежать от тренировок, за что ему частенько влетает от отца. У него русые волосы и светло-серые глаза. Да, это был именно он, юнец с освещающим камнем! Спас мне жизнь, довёл до тёплого места, накормил. И ушёл. Просто ушёл, скрыв, что я ему обязана жизнью. Ну, почему наследник именно Борислав?! Я бы с удовольствием служила королю Вячеславу!
В столице меня знали слишком хорошо, так что я выпросила у одной девушки, за которую как-то заступалась, старое платье. Она отдала мне новое, вдобавок подарила красную ленту, вышитый рушник и кухонный нож.
Я покинула столицу, переоделась в лесу в платье, выстирала косу в ручье, высушила, привязала красной лентой к волосам, поверху замаскировав большим бантом. Вроде банты обычно снизу косы лепят, ну или украшения побрякушки, но буду надеяться, что жажда наживы или мой девичий стан, обхваченный нарядным платьем, не дадут разбойникам особо думать, почему у меня бант не на том месте в причёске, как обычно у простолюдинок. Нож завернула в рушник. Впрочем, так, чтоб если что было удобно достать. Отломала себе сухую ветку, обтесала, сделав шест. И отправилась по дорогам родной страны, учить злодеев уму-разуму.
«Отблески костра» 2.3
Естественно, одинокая женская фигура привлекала к себе нездоровое внимание, белый свёрток в моих руках притягивал любителей чужого добра поближе, а уж моё личико и фигурка довершали образ лакомого кусочка. После каждого побитого я довольно чиркала на моём длинном посохе насечку. В деревнях помогала вдовам по хозяйству и получала за это кров и еду.
Счёт вразумлённых пошёл за третий десяток, как я столкнулась в роще с уже знакомой мне шайкой-лейкой. Кажись, этот молодой вожак – тот самый неуловимый Волк, которого Мстислав уже три года никак не может поймать.
– Вы, парни, смотрю, всё умнеть не хотите? – мрачно осведомилась я, вертя палку-посох в руке.
К моей величайшей досаде, подраться не удалось.
– Ой, это ты, Рыжик! – просиял прославленный главарь и расплылся в глупой улыбке, – Все гуляешь, воздухом дышишь лесным?
– Я тебе покажу рыжика! – озверела я, – Морду расквашу – и подосиновиком станешь! Или мухомором, красным в белую крапинку! А как синяки начнут расползаться, прежде чем сойти, ты у меня чёрным груздём будешь!
– Светлана, не сердись, я просто пошутил! – он поднял вверх пустые руки.
И этот уже обо мне что-то слышал. Эх. А как же драка?! Хотя… нет, есть ещё один повод!
– Вот так я тебе и поверила! – подняла палку над головой, раскручивая её.
Правая рука, до конца не оправившаяся от побоев, не выдержала. И палка шмякнулась по моей голове. Я взвыла. Все разбойники кроме главаря кинулись наутёк. На всякий случай. Тот почему-то остался. Не то с детства мечтал о геройской гибели в неравной схватке, не то я тогда слишком сильно его по голове стукнула.
Волк быстро снял с пояса флягу, вытащил грязный платок, смочил водой, протянул мне.
– На, приложи, пока шишка не вскочила. Тебе она не пойдёт.
Мне этого украшения не хотелось, потому взяла жирный платок и приложила к ушибленному месту. Парень засуетился, вытащил из кармана какой-то мешочек:
– Светлана, скушай пряник – и тебе станет легче.
Отравить меня хочешь, да?
Он открыл мешочек. Лицо главаря уныло вытянулось:
– Эх, раскрошился, пока таскал…
Ворчу:
– Раньше жрать надо было!
– Так я ж для тебя приготовил, – объяснил он потерянным голосом.
– С чего бы? – напрягаюсь.
– А ты красивая… – ответил неустрашимый вожак лесных разбойников, робко смотря на меня.
Не, ну я их логику не понимаю! Вот у девушек такая разнообразная реакция бывает, когда их даже случайно зацепят: от истерики и обмороков до отбитых женихов и лягушек в кадушке с квашенной капустой. А у этих либо месть, либо резкое забывание моей физиономии, либо безумный влюблённый взгляд! Скучно.
Дерзко ухмыльнулась:
– Если я тебе так нравлюсь, ступай в любую деревню, пострадавшую от ворогов – и помогай сиротам и вдовам. А так я в твои искренние намерения не поверю.
На моём посохе начался уже седьмой десяток насечек, когда я услышала нечто очень странное о новом поведении моего знакомого.
Разбойничьи набеги в корне переменились. Теперь шайка Волка выискивала истерзанные деревни, по ночам прокрадывалась через ограду, ежели таковая хотя бы отчасти сохранилась после прохождения светопольцев или новодальцев, и совершала всевозможные добрые дела. От прополки огородов и починки рухнувших или дырявых заборов до строительства новых домов. Часто они «забывали» около самых нищих домов монеты, серебряные или золотые. У аристократов необъяснимым образом из-за запертых ворот пропадал крупный и мелкий скот, птица, а во дворах бедняков материализовались коровы, быки, лошади, козы, овцы, гуси, свиньи и куры. Виновника определить было легко: в каждой деревне, где случалось «чудо», он писал на заборах большими размашистыми буквами: «Посвящаю моему прекрасному Рыжику». И снизу приписывал более мелко: «Твой нежный и глубоко любящий Волк».
Уж сколько я рыдала от смеха, наслушавшись о его «подвигах»! А уж как король захотел поймать трудягу и завалить иной, более полезной деятельностью! Не то Мстислава негодующая обкраденная знать допекла, не то он подумал, что такого крепкого и усердного паренька непременно надо пристроить к какому-нибудь труду, полезному для общества.
Когда у меня пошёл девятый десяток насечек, по Черноречью уже начали ходить байки о любви молодого разбойника к рыжей воительнице. А потом какой-то романтично настроенный менестрель сложил легенду о разбойнике Миросвете и воительнице Светлане, где образ Волка совершенно переменился: из глуповатого парня, героя анекдотов, разбойник превратился в доброго и благородного юношу.
Чуть погодя, случайно подслушав разговор подвыпивших знакомых Волка, я узнала, что его действительно зовут Миросветом. А уж обилие подробностей о характере Светланы, сильно походивших на правду, меня напрягало с самого начала. И как только менестрель столько всего разнюхал?!
С огромным трудом выяснила, что это подросток или парнишка, темноволосый, востроглазый, веснушчатый. Он один только раз в одном деревенском доме за кувшин кваса рассказал эту историю – и дальше молчал, а новую легенду уже растащили по всему Черноречью. Видимо, рассказчиком он был превосходным. Но потому, что похожих на него сказителей и менестрелей чернореченцы не знали, выходило, что он не часто что-либо рассказывает или выдумывает. И это меня удивило. Уж до чего меня достали остальные сказители и менестрели! В отличие от Григория, у них все истории и песни были одинаковые: про войну, про кровь, про отрубленные головы и прочие мерзости. Если мой друг в подробности способов убийств не вникал, а более увлекался подвигами и мужественными поступками, то эти… Да ну их! А что юнец замолчал – жаль. Может, с ним случилось несчастье? Тогда народ наш многое потерял.
Благодаря моим стараниям обижать рыжеволосых женщин и девиц практически перестали. Я начала прятать волосы под платок, дабы отучить злодеев приставать ко всему женскому полу. Эта задача оказалась намного труднее, но я верила, что когда-нибудь своего добьюсь – и женщинам в Черноречье станет намного приятнее жить. А поскольку сейчас стояло лето, тёплое, приятное, в лесу зрели ягоды, а на огородах спасённых мной хватало овощей, ровно как и у хозяек доставало благодарности, чтобы меня накормить, то моим путешествиям ничто не мешало. Гибкость, молодость и неустанные тренировки делали меня почти неуязвимой. А может, тут ещё как-то помогала эльфийская кровь: остроухие славятся своей выносливостью, ловкостью и крепким здоровьем.
Однажды на моих глазах городской мальчик дёрнул за косу девчонку из соседнего дома и мать малолетнего вредителя проворчала: «Будешь девочек обижать – и придёт злая рыжая тётя Света и тебе все волосья повыдёргивает!». Мальчик побелел как снег и кинулся вымаливать у обиженной им прощенье. Я довольно усмехнулась, поправила платок, скрывающий волосы, и быстро прошла мимо.
Поначалу побитые мужчины пробовали устраивать ловушки, но потом им это надоело. Да и дел летом хватало у всех: простолюдины готовились к осени, помогая полям, садам и огородам готовиться к сдаче урожая, а богачи и знать стремились побольше отдохнуть, пока не грянула очередная битва, ведь Мстислав очень любил, когда знать «добровольно присоединяется к его войску» и у той иного выхода не оставалось, как служить родине наравне с простолюдинами. А про воительницу Светлану говорили по всей стране, как о справедливой, прекрасной, опасной особе, которую в детстве уронили с печки или с чердака. То шептались о моих уме и изворотливости, то о полнейшем моём безумии. А как же им считать меня полностью здоровой, если прочие женщины безропотно или шумно хлопочут по хозяйству, а я ношусь по дорогам страны, по всяким тёмным местам как угорелая, размахиваю палками, ножами, мечом и постоянно напоминаю мужчинам, что «женщин надо уважать и лелеять»?
Как-то я вполне себе тихо и мирно заглянула в трактир позавтракать. Настроение было отличное – вчера ещё двоим насильникам морды надраила. И пирог с вишнёво-яблочной начинкой, запиваемый земляничным морсом, шёл в моё пузо очень даже вкусно, да и в пузе было на удивление уютно. Даже два стражника, лупившие старого вора, вздумавшего их обокрасть, да его вопли, что у него там семь внучат и трое мальцов из его детей на нём висят, мой аппетит от важного дела поглощения пищи не отвлекали. Но, как в жизни и полагается, какой-нибудь заразе в такое славное, тихое и мирное время непременно надобно объявиться и ляпнуть что-нибудь, сгоняющее спокойствие и покой. И таки зараза моя объявилась: стражник помоложе отпустил таки вора, наподдав ему пинков в направлении двери, и сел за стол, а старший, мрачно глянув на дверь, захлопнувшуюся за нищим или же просто вруном, вернулся за своё место, сгрёб кружку с квасом, чуть отпил, крякнул и уныло произнёс:
– Кстати, прошёл слух, что эльфы теперь на людей бросаются.
– В каком смысле «бросаются»? – усмехнулся его напарник, видимо, старше по званию.
– За лодыжки грызут, наверное? – вклинился хозяин заведения, с любовью натирающий вымытый кувшин.
– Они людей и эльфов хватают – и руки несчастным режут! – рявкнул стражник, ударив кулаком по столу, – А поскольку Черноречье не так уж и далеко расположено от их леса, да и магов у них своих, что котов драных…
Ухмыльнулась, представив себе негодующую реакцию остроухих, услышавших, что их, древних магов, сравнили с драными котами. Эх, жаль, что эльфов тут не занесло! Полюбовалась бы на их злые рожи… ой, тьфу! Как не занесло? Я же наполовину эльф. Но я об этом временами забываю, так как привыкла считать себя просто человеком.
– Так совсем уж и руки режут? Целиком отрезают? – нахмурился молодой стражник, задумчиво теребя короткую густую, аккуратной линией подстриженную бороду.
– Нет, просто ранят по правой или левой руке, – смутился другой воин, – Не волнуйтесь, никому ничего не отрезают.
– Остроухие с катушек съехали, а мне и не волноваться? – возмутился молодой.
– Так ведь хватают они немногих – и всех потом выпускают, – уверенно заявил какой-то наёмник, со стола у двери, чья обувь одежда и плащ были покрыты грязью.
– Если ты такой всезнающий, объясни, что на них нашло! – проворчал стражник постарше.
Странник задумчиво подпёр подбородок ладонью:
– Мне и самому интересно, к чему им это?..
Мало нам светопольцев и новодальцев, так ещё и у другого близкого к нашему народа помутнение рассудка началось! Причём, у древних магов! Брр, только другого Основного народа тут не хватало! Только радовалась, что они живут близ новодальских и светопольских границ…
– А что ещё слышно? – спросил хозяин заведенья чуть погодя.
– А ещё поговаривают… – наёмник, молодой, кстати, бреющий бороду и усы по моде Синего края, задумчиво глянул в свою кружку, вверх дном перевернул – и на столешницу упала одинокая капля, – А что-то кваса у меня маловато стало… кто бы угостил?
Трактирщик возмущённо засопел, но, подумав, кивнул своей помощнице, – молодой и пухлой девице. Та сбегала в подвал и принесла кувшин с квасом, наёмнику почти доверху плеснула – за что получила мрачный взгляд хозяина и благодарный – от путника.
Наёмник выпил половину, задумчиво рот протёр тыльной стороной запястья. И таки добавил:
– А новодальцы, грят, с остроухими лаются.
Стражники довольно ухмыльнулись, да и я за компанию, так как новодальцев тоже терпеть не могла, как и светопольцев: из-за этой долгой вражды как раз и сгинула ближайшая мамина родня. Мужчины – на поле битвы, хотя один вот был стариком, калекой, вышедшим защищать деревню при набеге очередном врагов. Женщины – от голода.
– Скандал у них с эльфами страшный, – продолжил, улыбаясь, наёмник, – Те поймали не то лизоблюда Вадимира, не то родственника, да руку ему порезали. Эдак поцарапали маленько, а тот – вопить. И к королю. Ежели нам повезёт, то новодальцы с остроухими погрызутся – и те их раздавят как букашек.
– Вадимир против сильного не пойдёт, – с сомнением заметил старший из стражи.
Какое-то время тишина была в зале почти пустом. Потом дверь скрипнула, запуская зарёванного парня, волочившего правую ногу и опирающегося об самодельный посох.
– Люди добрые али ты трактирщик… – вновь вошедший, из крестьян, причём, судя по одежде, из бедных, всхлипнул, – Угостите меня вином! Тошно прям, не могу!
Трактирщик и стражники отвернулись, будто и не было его. А наёмник серьёзно спросил, чуть погодя:
– А чё случилось?
– Да сестра моя… – калека всхлипнул, – К алхимикам продаваться пошла! Чтобы тело её на опыты… – и, уже не в силах сдерживаться, осел на пол, палку выронил и зарыдал.
Продаться алхимикам на опыты… хреновая участь, учитывая, что из их школы не все подопытные зайцы возвращаются, а у вернувшихся бывают последствия со здоровьем или с продолжением рода… Нищета, увы! Хотя, поговаривают, что алхимики не всех берут, а детей и девушек, женщин молодых обычно выгоняют, может, и сунув чего пожрать или горсть медяков в дорогу.
Вздохнула.
Но, на мой взгляд, если уж и выбирать – мужикам тело продавать или алхимикам на опыты – второе заманчивее. Там мучиться не так долго.
Задумчиво отпила квасу.
А всё-таки, спасибо Григорию, что драться меня научил! Хоть он, мерзавец, и кинул меня, вспомнив, что я лицом похожу на его заклятого врага, однако же, благодаря подаренным им урокам, мой выбор, куда податься от нищеты и оставшись одной, существенно увеличился! Даже в служанки и няньки к господам могу не идти. С вышивкой, шитьём могу не маяться – и не люблю всю эту мелкую пакостную работу, и других мастериц хватает из простонародья, особенно, у кого кормильцы все на войне сгинули. Тут уж на один заказ несколько протянутых рук от мастериц и просто рукодельниц. И в поле, в огороде карячиться теперь не обязательно. И от мужиков защититься могу, ежели кто полезет…
– Может, тебе деньжат подкинуть? – вдруг предложил наёмник, – Успеем ещё догнать?
– А тебе зачем? Что попросишь? – парень напрягся.
– Да за просто так! – наёмник взлохматил свои тёмные, вьющиеся волосы до лопаток, – Али не веришь? Мне тут на днях за работу знатно заплатили. А, грят, если кому-то часть добра хоть иногда отдавать, везти в делах будет. Ну, али дерево памятное за моё здоровье и благополучие посади, если тебе не лень?..
– А хочешь… – глаза калеки радостно сверкнули, – Хочешь, в жёны сестру отдам? Она, кстати… – он со стоном за посохом потянулся, но тот далеко лежал.
