Текст книги "Отдать долги (кн.2) [СИ]"

Автор книги: Елена Вахненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Нет! – истошно завопила девушка. – Нет!

Она постаралась встать, но поскользнулась и распростерлась на полу. Ее душили слезы, а в ушах стучала кровь.

Еще миг – и он полоснет Жозефа по горлу. Еще миг – и я умру вместе с ним…

Она не видела, что произошло в следующие роковые полминуты. Раздался хрип, девушка в панике обернулась, готовая упасть в обморок, готовая убить… если убит ОН. Но Жозеф был жив. Потирая шею, он почти удивленно смотрел на напавшего на него парня. А тот лежал на спине, и под ним медленно расползалась красноватая лужица. Тяжело дыша, смертник слизывал с губ пузырящуюся кровь и силился улыбнуться.

– Удар в спину… как благородно… – наконец выдавил из себя он.

Только тут Мишель заметила рядом с ним Назара. Почти звериное выражение, появившееся на его лице, напугало ее.

– Благородно? – ядовито протянул Назар, вытирая окровавленную ладонь о шелковую сорочку. Багровые пятна на лазурной ткани смотрелись пугающе. – Я не знаю, что это такое. Лучше скажи, как предпочитаешь быть похороненным? Сожжение? Или просто закопать?

Мишель затошнило. Зажав ладонью рот, она рванулась вон из комнаты.

Вверх по лестнице… как много ступеней…. вот и комната… крохотная комнатушка вместо ванной… вот, вот, вот…

Она упала на холодный каменный пол и принялась плескать себе в лицо ледяную воду из тазика, уже не пытаясь сдерживать слезы.

– Я больше так не могу… – истерично рыдая, прошептала она и уткнулась лбом в отрадно-прохладные плиты пола. – Я так больше не могу…

* * *

Незнакомец издал последнее хриплое проклятие и, дернувшись, замер. Назар мрачно смотрел на него, испытывая противоречивые чувства: с одной стороны, он защищал пускай не друга, но хорошего знакомого, с другой же… черт…

– Что? – цыган приготовился к обороне. – Осуждаешь?

Жозеф потер шею и усмехнулся, окинув мертвеца задумчивым взглядом:

– Шутишь? Ты перепутал меня с Владом и Мишель. Я не имею права тебя осуждать. Я и сам отнюдь не святой.

Назар ощутил облегчение и первые признаки смутной, только-только зарождающейся, симпатии к этому странному человеку. Человеку?

Неожиданная мысль взволновала цыгана, и он, нахмурившись, осторожно спросил:

– А ты бы умер? То есть… если бы он полоснул тебя ножом? Ты… ты человек?

– Не знаю, – помолчав, честно признался Жозеф. – Но проверять как-то не хочется.

Они одновременно рассмеялись.

– Ты непонятный парень, – почти весело заметил Назар, совершенно забыв о мертвеце на столе. – Такой нелюдимый… а тут вдруг… вполне нормальный.

Жозеф пожал плечами, на лицо его набежала легкая тень:

– Я слишком многое видел, слишком многое пережил… – он помолчал, потом кивнул на труп незваного гостя и устало предложил: – Давай… хм… приберемся немного. А то и Мишель хоронить придется.

* * *

Когда пару часов спустя Жозеф вошел в комнату, Мишель сидела в глубоком кресле у окна и молча смотрела во двор.

Жозеф замер у порога, потом, поколебавшись, приблизился к ней и опустился на ковер возле кресла. Положив ладонь на колено девушки, он тревожно заглянул в ее лицо.

– Ты в порядке? – помолчав, осторожно спросил он.

В порядке? А она может быть в порядке? Какой странный вопрос! Даже он, мужчина, с трудом переносит всё происходящее. А каково ей, хрупкой женщине?

Мишель сглотнула и глухо ответила, отводя взгляд:

– Не знаю. Не спрашивай… – она чуть отстранилась, и рука Жозефа соскользнула с ее ноги. Страж нахмурился.

– Прости… – тихо сказал он. – Похоже, я тебя постоянно разочаровываю.

– Не ты! – встрепенулась, опомнившись, девушка и, соскользнув с кресла, прижалась к Жозефу, уткнулась лбом в его плечо и сильно зажмурилась, не позволяя слезам вырваться наружу. – И даже не Назар. Вы просто защищались, я понимаю… меня разочаровывает сама жизнь…

Жозеф вздохнул и, бережно поглаживая Мишель по рыжеватым кудрям, с грустью сказал:

– Как бы я хотел, чтобы ты была счастлива…

Она вскинула голову, глаза ее блестели от непролитых слез, а веснушки отчетливее проступили на щеках. Мишель не была красива, нет, – но в этот миг Жозеф с щемящей болью осознал, что ЕМУ она кажется таковой… пускай умом он и понимает, что и Таисия, и Диана привлекательнее его Златовласки…

Мишель, откашлявшись, тихо сказала, причем в интонациях ее голоса появились новые, более низкие и звучные, нотки:

– Не в твоих силах сделать меня счастливой в таких обстоятельствах… но… – она помедлила, прежде чем продолжить: – Но ты можешь меня немного успокоить. Утешить… – и после секундного молчания с нажимом добавила: – Ну же! Обними меня!

Мишель первая обвила руки вокруг его шеи и прильнула губами к губам… она редко проявляла инициативу в вопросах близости (да и в любых других), но сейчас чувствовала насущную потребность в мужском живом тепле. Быть может, это Назар пробудил в ней дремлющую страстность?

Жозеф ответил на ее поцелуй с несвойственной ему горячностью – кто знает, возможно, и он соскучился по настоящим, ярким, плещущим через край эмоциям?

Влюбленные сплелись столь тесно, что было непонятно, оставались ли они по-прежнему двумя человеческими существами или превратились в новое андрогинное создание…

Мир померк, растворившись в наслаждении.

* * *

Мишель проснулась внезапно и сразу, так, словно ее ударили или плеснули в лицо водой. Застонав, она нехотя открыла глаза и с удивлением обнаружила, что до рассвета еще очень далеко, а снаружи вовсю царствует ночь. Рядом тихо посапывал Жозеф, его ладонь покоилась на ее плече, а черные вьющиеся волосы рассыпались по подушке.

“Ну и чего я, спрашивается, проснулась?” – недовольно подумала Мишель. Нет, это не было мимолетным пробуждением, когда мозг затуманен сном, и погрузиться вновь в объятия Морфея очень легко. Напротив, девушка чувствовала себя совершенно выспавшейся.

Осторожно сняв со своего плеча ладонь Жозефа, Мишель выбралась из-под одеяла, завернулась в небрежно брошенную на соседний стул шелковую шаль и торопливо вышла.

Она сама не понимала, куда идет и зачем. Не в ее привычках было устраивать ночные перекусы, но, быть может, это позволит уснуть? Прислушавшись к себе, Мишель вдруг ощутила столь мучительный голод, что мысль о шоколаде Дианы вызвала почти спазмическую боль в желудке. Да, вероятно, в этом все дело – в голоде. Надо поесть, и тогда проблема странной бессонницы решится!

* * *

Дом в эти часы казался вымершим. Ежась, Мишель сбежала вниз по лестнице и, очутившись возле столовой, с удивлением обнаружила пробивающийся сквозь щель в проеме слабый свет.

Поколебавшись, Мишель нерешительно толкнула дверь и с некоторой опаской переступила порог, мысленно ругая себя за неосторожность. После утреннего происшествия стоило бы вернуться в комнату, однако какой-то безотчетный призыв (и природное женское любопытство) побуждал девушку двигаться дальше, заглушая врожденный инстинкт самосохранения.

Свет исходил от расположенной в центре стола крупной и немного кривой свечи в грубоватом медном подсвечнике. Освещение получалось зыбким, неровным и неверным, но Мишель его вполне хватило, чтобы опознать в устроившемся на одном из табуретов человеке Назара. В полумраке комнаты он производил несколько зловещее впечатление: иссиня-черные кудри мягко ложились на шею, правильные черты лица искажались отбрасываемыми тенями, а шелковую алую пижаму темнота превратила в кроваво-багровый наряд. Загадочный, мрачный, овеянный тайнами и… харизматичный мужчина. Да, да, именно харизматичный! Глядя на него, Мишель вдруг испытала непривычное волнение и, смутившись, замерла у входа, не смея пройти дальше.

Назар слегка повернул голову и впился в ее лицо жадным, жарко горящим взглядом, от которого девушка вспыхнула до корней волос и, нервно сглотнув, отступила на шаг. Ее сердце гулко забилось, а в груди что-то сжалось – то ли от предчувствия скорой беды, то ли от чисто плотского, такого человеческого желания…

– Проходи, – заговорил цыган, и голос его прозвучал непривычно низко, с обворожительной хрипотцой. – Или боишься?

– Чего бы? – откашлявшись, неуверенно сказала Мишель и, плотнее завернувшись в шаль, наконец-то вошла в столовую. Помялась на пороге, с некоторым опасением поглядывая на ночного собеседника и не зная, как действовать дальше. Взять шоколад и уйти? Да, это было бы самым логичным…

– Садись, – прервал ее мысли Назар и повел рукой, приглашая устроиться рядом.

– Почему тут? – насупилась Мишель, тем не менее, послушно опустившись на соседний стул.

– А почему не здесь? – пожал плечами Назар. Теперь он был совсем близко, девушка ощущала его горячее дыхание, видела черные, пылающие страстью глаза… – Глупо занимать всю столовую, если никого нет. Темнота… она сближает… разве нет?

“О, да!” – хотела выговорить Мишель, но не смогла, продолжая молча смотреть на цыгана и ощущая себя загипнотизированной птичкой, попавшей под смертоносное обаяние кобры.

– О чем задумалась? – непривычно мягким тоном спросил парень. Его рука скользнула по деревянной столешнице и коснулась чуть подрагивающих пальцев Мишель. Девушка сглотнула, но ладонь не убрала.

– Да так… Ни о чем… – ее голос тоже зазвучал иначе. Или это загадочный полумрак придал ему новые интонации?

– Интересная тема… – впервые в его манере разговаривать появилось что-то знакомое. Насмешливость фразы немного отрезвила девушку, и она тотчас отняла руку.

– Я пришла поесть, – неуверенно пояснила Мишель. – Что-то у меня аппетит пробудился… даже заснуть не могу…

– Аппетит только в отношении еды? – и снова его рука оказалась в опасной близости от ее пальцев. Однако на сей раз Златовласка не позволила прикоснуться к себе.

– Да, – твердо ответила она. – Только.

– Кроме этого, боюсь, ничего нет, – Назар кивнул на горку подтаявшего шоколада. – Но меня от него уже тошнит.

Мишель молча взяла липкую шоколадную дольку и, не глядя, запихнула ее в рот. Нёбо обожгла сладковатая горечь угощения, и девушка вдруг поняла, чем нравилось подобное лакомство Диане. Да, в нем, несомненно, была своя прелесть… Правда, в следующий же миг Мишель вспомнила, что еще недавно рядом с этим шоколадом лежал мертвый мужчина – человек, которого убил Назар. Назар… тот Назар, что сидит сейчас вплотную к ней!

У Мишель возникло острое желание вскочить и броситься наутек, однако все та же неведомая сила удержала ее на месте.

– У тебя так внезапно изменилось выражение лица, – заметил Назар, всматриваясь в нее. – О чем таком ужасном ты подумала?

Мишель кивнула в сторону стола. Цыган понял намек без лишних слов. Сразу насупившись, он исподлобья взглянул на девушку и резковато осведомился:

– Что? Я тебе противен из-за… в общем, сама знаешь, из-за чего…

Мишель отчаянно замотала головой:

– Вы не понимаете! Вы оба – и ты, и Жозеф! Вы оба не понимаете!

– Ну, так объясни, – суховато предложил цыган.

Мишель потянулась за новой порцией шоколада – не из-за голода, а, скорее, из-за желания получить небольшую отсрочку. Горьковатый десерт растекся по ее языку терпкой массой, в воздухе повис характерный шоколадный аромат, и этот душно-сладкий запах пьянил…

– Я воспитывалась не так, как ты и Жозеф… – наконец, заговорила Мишель. Доза сахара немного успокоила ее нервы. – Поэтому мне, конечно, непросто смотреть на мир, как вам…

– Откуда ты знаешь, как я воспитывался? – сердито перебил Назар, и глаза его полыхнули огнем, отразив пламя свечи. – Я вовсе не дикарь! И у меня были… да и есть… свои моральные правила…

– Я понимаю, – спокойно согласилась Мишель, и на сей раз сама коснулась руки Назара. Последний с удивлением посмотрел на ее пальцы. – Мне просто кажется… кажется, что твое воспитание все-таки отличалось от моего.

– Ты угадала, – он нахохлился, словно воробей в холодную погоду, и, скинув ее руку, упрямо выставил подбородок. – Я – дитя улиц, а не пай-мальчик. Мне приходилось и милостыню просить, и лгать, и голодать, и рыскать по помойкам в поисках чего-то, хоть отдаленно напоминающего пищу! И воровать, кстати, тоже! Но убивать – нет. Этому я научился здесь.

– Понимаю… – тихо повторила Мишель.

– Нет, не понимаешь! – взорвался Назар. Лицо его исказилось от злости, глаза по-кошачьи сузились. – Этого нельзя понять, пока не убил впервые! Правда, моей первой жертвой стал не человек, но все равно такой опыт… запоминается. А что мне было делать? Погибать ради туманных идеалов? Или позволить погибнуть друзьям? Твоему Жозефу, в частности?

– Нет, – Мишель уже жалела, что начала этот разговор. – Конечно, нет! Посмотри на меня!

Назар нехотя обернулся к ней.

– Я тебя не обвиняю и не осуждаю, – как могла мягко произнесла девушка. – Просто сделай скидку, что я – просто женщина. Дай мне время прийти в себя.

– Ты говоришь искренне? Что не осуждаешь?

Поймав кивок Мишель, парень вдруг нагнулся ней, с силой обхватил ее затылок своей сильной и крепкой ладонью, потянулся к пахнущим шоколадом губам…

– Докажи… – хрипло шепнул он. – Докажи, что не осуждаешь…

Легкий платок Мишель соскользнул на пол. Назар осторожно спустил тонкие шлейки ее ночнушки, обнажая сахарно-белые плечи девушки. Вот уже его правая рука лежит на нежной девичьей груди, а левая плотно прижимает к себе податливое юное тело…

Мишель испуганно, судорожно дышала. Совершенно растерянная, она не сознавала, что ее собственные пальцы тоже ласкают цыгана… теребят ему волосы… порываются добраться до гладкой смуглой кожи…

Страсть, безумие, взрыв…

Губы Назара были чуть шершавыми, щеки и подбородок кололись щетиной, и это в определенной мере возбуждало Мишель.

Отрезвление наступило внезапно.

“О, Господи! Что я творю?!” – с ужасом подумала Мишель. Тут же дернулась, отстраняясь от Назара и, глядя на него круглыми от страха глазами, вытерла губы тыльной стороной ладони. Сердце ее колотилось, как бешеное, а грудь тяжело вздымалась.

– Нет! – задыхаясь, выговорила Златовласка и, отодвинувшись вместе со стулом, принялась торопливо оправлять ночнушку. – Нет!

Щеки девушки покрылись красными пятнами, на лбу выступила испарина, а в голове билась одна-единственная мысль: “Я его предала, предала! Я предала Жозефа!”

Назар тоже выглядел ошеломленным собственным поступком. Откашлявшись, он пригладил взлохмаченную шевелюру и хрипло выдавил:

– Прости… я… не хотел… не понимаю, что на меня нашло…

Она подобрала оброненную шаль, кинула последний затравленный взгляд на Назара и бросилась вон из комнаты.

– Черт… – выругался оставшийся наедине с темнотой Назар. Уронив голову на стол, он с силой сжал кулаки и, зажмурившись, повторил: – Черт…

Назар не понимал, что с ним происходит.

Проснувшись ночью от сильного голода, он спустился столовую безо всякой задней мысли, даже не удивившись разыгравшемуся в столь поздний час аппетиту: такое бывало и раньше, тем более, – после стольких стрессов.

И даже когда в кухню вошла Мишель, Назар не собирался предпринимать никаких попыток соблазнить ее. После утреннего разговора с Жозефом у него впервые возникло смутное чувство симпатии к этому человеку. И вдруг… что, что, что на него нашло?! Мишель, безусловно, мила, но и только…

– Ты себе давно уже не принадлежишь, – нарушил тишину незнакомый и вкрадчивый голос.

– Кто здесь?! – похолодел Назар, порывисто выпрямившись и окинув столовую испуганным взглядом. Ему послышалось, ему просто послышалось…. тут никого нет! Галлюцинации… бывает…

Ответом ему послужил насмешливый смешок, и похолодевший от ужаса Назар вдруг подумал, что невидимка своей надменной ироничностью до боли напоминает Хуана. Но… но…

– Кто здесь?! – закричал он, но столовая вновь погрузилась в тишину.

Глава 6. В недрах чужой памяти

Так вот что ты задумал, Хуан! Значит, судьба Дианы тебя по-настоящему волнует… Что ж… надо поразмыслить, как лучше всего разыграть эту карту.

А что, если использовать Кандиду? Мысль интересная… Правда, придется на долгий срок оставить Землю… но цель стоит риска.

Итак, решено! Планета Серых Принцев. Это навеет ему определенные воспоминания… общие для них с Хуаном.

* * *

Владу показалось, будто его кто-то толкнул. Вздрогнув, он открыл глаза и уткнулся взглядом в скрытый темнотой потолок. Где он и что происходит? Ах, да… на корабле.

Со стоном потянувшись, юноша с трудом принял сидячее положение и мрачно огляделся. Комната была наполнена глухим храпом, запахом пота и отзвуком бьющихся о борт корабля морских волн.

Он стал подозрительно часто просыпаться среди ночи. Раньше такого никогда не случалось…

– Это я тебя звал, – заговорил мрак голосом Николя.

Влад уже так привык беседовать с мертвым стражем, что даже не удивился. Только поморщился и спросил (разумеется, шепотом):

– Зачем?

– Ты ведь хотел испытать судьбу, разве нет? Такой случай представился.

Вот теперь Влад напрягся. Вытянувшись, словно струна, он сглотнул и осторожно спросил:

– Хозяин ушел?

– Да, – последовал лаконичный ответ. – И, похоже, надолго.

Влад глубоко вдохнул и постарался собраться с мыслями. Итак, Хуана нет. И во главе корабля остался сменивший Армена Ниро – такой же грузный, неповоротливый, немного недалекий. Шанс?

– Ну, так как? – поторопил Николя.

С момента их последнего разговора минуло несколько дней, и все это время Влад со смесью страха и надежды ожидал рокового часа.

– Рискнешь? – в тоне Николя появилась ненавистная Владу насмешливость, на корню уничтожившая зародившиеся было сомнения.

– Рискну, – сухо подтвердил парень и прищурился, вызывая серебристый образ стража. Теперь это не вызывало прежнего тошнотворного ужаса. – Но ты мне так и не сказал, что конкретно нужно сделать.

– Я помогу тебе, – пообещал Николя. – Просто доверься мне.

Влад нервно усмехнулся. Довериться? Николя?! Как смешно!

– Тебе придется поверить мне, – заметил Николя, видимо, без труда отгадав ход мыслей собеседника. – Дай руку!

– Призраку? – поморщился юноша.

– Именно. И постарайся поверить мне.

Влад с довольно скептическим выражением на лице вытянул руку. Никогда еще он чувствовал себя более глупо, чем в этот миг. Не дай бог, кто-нибудь проснется и увидит, как он сидит в столь нелепой позе… решат, что бедный матрос сошел с ума от переживаний! И, пожалуй, будут недалеки от истины.

Сероватый силуэт Николя поплыл к нему. Мертвый страж тоже протянул руку, и прозрачные пальцы обвили ладонь Влада.

В первый миг парень ничего не ощутил – ни холода, ни какого-либо покалывания… но потом по всему его телу прошла дрожь, в голове будто взорвалась бомба, а перед глазами вспыхнул слепящий ярко-белый свет.

– Что, что происходит?! – то ли закричал, то ли подумал Влад.

Мир завертелся, рассыпался на переливчатые мозаичные осколки, и юноше показалось, будто его засасывает в этот красочный водоворот. Мысли путались, плыли, терялись… и вскоре парень и сам не понимал, кто он, что делает… да и вообще – существует ли он…

…

Отец смотрел на меня осуждающе, почти неприязненно. Впрочем, подобные эмоции как нельзя лучше шли его скуластому, с крупными и резкими чертами, лицу.

– Ну что? – лениво спросил я, развалившись в кресле и забросив ноги на стол. – Так все делают!

– Но ты стал убийцей, – сурово напомнил мой властный родитель. Прямой, как струна, с приглаженными черными волосами, в темно-фиолетовом строгом наряде, он был вылитым колдуном из модных нынче пьес. – Понимаешь? Ты стал убийцей.

Я осклабился в улыбке. Его слова мало трогали меня.

– Это была честная дуэль, – напомнил я насмешливо. – Всего-то.

– Ну, а в чем был смысл? – устало поинтересовался Хуан, приблизившись вплотную ко мне и глядя на меня сверху вниз. Расчерченное тенями, его лицо казалось почти уродливым.

– Смысл дуэли? – я искренне удивился и, потянувшись за бокалом с коньяком, спокойно пояснил: – Этот кретин разозлил меня. Да ты и сам, папа, не ангел, разве нет?

Отец нахмурился:

– Ты слишком многое себе позволяешь, Николя!

– Разве? – я растянул губы в ехидной улыбке. – Ну, пускай так. Но это правда. Ты тоже убивал.

– Потому знаю, что это оставляет шрамы на душе. Мне не хотелось бы, чтобы такие шрамы остались у моего сына.

Я пожал плечами и пригубил коньяк. Напиток обжег мое нёбо и растекся приятным теплом по желудку.

– Никаких шрамов не будет. Это было заурядным событием.

Я говорил нарочито небрежным тоном, хотя понимал, что безбожно вру. Заурядное событие?! Да я никогда не забуду остекленевший взгляд этого юнца, его предсмертный хрип и попытку вынуть из пронзенной груди острие моей шпаги. В тот миг меня затошнило, но сейчас я не хотел демонстрировать собственные чувства отцу. Не хотел подтверждать своим примером его правоту. Черт возьми, он всегда прав, и это невыносимо! … – Что с твоим лицом? – спросил меня Роберт.

Я поморщился и вытер окровавленную скулу.

– Да так… неудачный удар шпагой.

– Неудачный для тебя, но счастливый для твоего соперника? – иронично уточнил мой брат.

Я усмехнулся. Не знаю почему, но Роберт всегда вызывал у меня бОльшую симпатию, чем Жозеф. Грубоватый и примитивный, он, с другой стороны, был ближе и роднее, проще в общении… с ним было легко находить общий язык. Жозеф же всегда оставался чуть отстраненным, холодноватым, надменным, немногословным… не любил тратить время на праздные разговоры… Я никогда не мог его по-настоящему понять.

– Боюсь, может остаться шрам, – заметил Роберт.

– Ну, и ладно, – беспечно отозвался я, нисколько не обеспокоившись. – Шрам может мне даже пойти.

И мы весело расхохотались.

Вот в чем достоинство Роберта – Жозеф на его месте в лучшем случае одарил бы меня кислой улыбкой. … Она смотрела на меня сверху вниз и улыбалась. Я никогда прежде не видел такой улыбки – и никогда ее не забуду.

Никогда… это слово потеряло для меня смысл. Никогда – это если впереди тебя ждет целая жизнь. А моя, похоже, подошла к концу.

– Зачем? – только и спросил я. Мне было больно говорить, дыхание затруднилось. Я хотел выпрямиться и сесть, но силы были на исходе. А Кандида возвышалась надо мной подобно глыбе – и ядовито улыбалась.

– Есть причина, – ответила она своим журчащим и, надо признать, красивым голосом.

– Что ты со мной сделала? – слова давались с большим трудом, комната плыла.

Кандида пожала плечами:

– Не стоило соглашаться пить со мной, малыш.

Я покосился на резной столик, заставленный бокалами и бутылками. Потом перевел взгляд на Кандиду – высокая, подтянутая, в строгом светлом платье в пол, с гладко убранными каштановыми волосами, полными губами и глазами орехового цвета, она была, безусловно, привлекательна… и, безусловно, опасна. Смертоносно опасна, как я понимал теперь.

Воспоминания путались, я начинал терять нить мысли. Образы прошлого перемешались… Откуда эта женщина вообще взялась в моей жизни? Кажется, мы познакомились на сегодняшнем балу… ко мне подошла яркая, хотя и отнюдь не юная, незнакомка… пригласила на белый танец… а потом предложила уединиться… Почему бы и нет? С такой дамочкой явно не придется скучать!

От бокала вина я тоже не отказался – с чего бы? Как оказалось, напрасно: мне стало плохо после первых же глотков… Я не понимал, что со мной происходит, никогда прежде я не испытывал подобной слабости… мелькнула дикая догадка: я умираю! Раньше я не верил, что когда-нибудь умру. Умом понимал, – но не верил. Впрочем, страха я не чувствовал – только бесконечное удивление и недоверие.

– Что я тебе сделал? – только и спросил я.

Кандида нагнулась так низко, что я ощутил слабый аромат ее духов – она душилась чем-то пряно-сахарным, тяжелым…

– Не исполнил своего предназначения, – уголки ее надтреснутых пухлых губ чуть дрогнули.

Я закрыл глаза, веки тяжелели с каждым мгновением…

– Не понимаешь? – жаркий шепот Кандиды раздался над самым моим ухом. – Мальчик, ты мой сын.

– Что?! – я был так ошеломлен, что в тот короткий вопрос вложил последние остатки энергии.

– Сын, мой мальчик, сын… и поэтому я тебя ненавижу! … Карие глаза Дианы пылали ненавистью.

– Ты ничтожество, Хуан! – словно выплюнула она.

Я был согласен с ней. Полностью. Но что я мог сказать – теперь? Я только пожал плечами, беспомощно глядя на нее.

– Что, фантазии не хватает даже на попытку оправдаться?! – презрительно процедила Диана.

Я сглотнул и ответил, отводя взгляд:

– Зачем? Ты права.

Мы стояли возле белой деревянной скамьи в своем любимом парке – еще недавно мы бродили по здешним аллеям, абсолютно счастливые, безмятежные и полные надежд… пока я, собственными руками, не убил ее. Убил не из ревности, не из мести – просто так! Да, да. Я убил женщину, которая значила для меня больше, чем сама жизнь. Почему? Не знаю. У меня нет оправданий. Никаких.

– Ну, скажи хоть что-то! – она почти кричала. – Ты настолько привязан к этой… как ее… Кандиде?! До такой степени, что не в силах сопротивляться ее чарам?!

– Нет! – теперь я был по-настоящему обижен. – Конечно, нет! Я не понимаю, что на меня нашло.

– Как восхитительно! – она издала смешок, хмыкнула и, гордо развернувшись, направилась к воротам парка.

Пару мгновений я стоял, словно изваяние, потом медленно опустился на землю и обхватил голову руками. Я не знал, как мне поступить. Самое ужасное – я стал бессмертен и даже не мог покончить жизнь самоубийством! Черт… Кандида победила. Отличный ход, чтобы полностью уничтожить меня!

Чьи-то теплые руки коснулись моей щеки. Я открыл глаза и увидел присевшую рядом со мной на корточки Диану. Ее черные брови сошлись над переносицей, губы плотно сомкнулись.

– Ты плачешь?

Я провел пальцами по собственной скуле. Кожа действительно была влажной. Я плачу? Разве я умею?

Диана молчала, испытующе глядя на меня. Ее взгляд обжигал, ранил, сбивал с толку…

– У тебя теплые руки, – прошептал я, сжав ее ладонь.

Она поморщилась:

– Я уже не человек, но еще не призрак. Ладно, я останусь. Пока. Я не хочу, чтобы Кандида победила.

… Воспоминания сменяли друг друга, тянули за собой, высасывали душу… иногда Влад на долю секунды в полной мере сознавал, кто он, – а потом вновь тонул в чужом прошлом… …

Влад закашлялся и рухнул на пол, вывалившись из гамака. Потряс головой, пытаясь прийти в себя, пытаясь понять, что происходит, где он… и, главное, – кто он…

А действительно, кто он? Влад помнил свое имя, но сейчас оно казалось ему чужим, фальшивым, незаконно присвоенным… Это имя принадлежало кому-то другому!

– Я пропустил тебя сначала через свои воспоминания, а потом – через воспоминания Хуана, – донеслась до него брошенная Николя фраза. – Это особый магический ритуал. Теперь ты напитан силой Хозяина и Хуана. Потому и чувствуешь себя… несколько необычно.

Влад выпрямился и сел. Голова была тяжелой и словно чугунной.

– Мне паршиво… – прохрипел он.

– Какого *** вы тут расшумелись?! – вдруг вмешался в ход беседы крайне недовольный голос. – Что происходит?

– Да, что за шум? – подхватил еще один человек.

Влад сощурился, всматриваясь в полумрак каюты. Еще недавно мирно спящие, теперь некоторые матросы сонно выглядывали из своих гамаков и недовольно взирали на источник шума.

Сам же источник неторопливо поднялся, отряхнул шорты и окинул парней холодным и цепким взглядом. Влад действительно чувствовал себя иначе, чем прежде… так, будто получил право повелевать и приказывать… И это новое самоощущение ему нравилось.

– Всем лечь! – властно сказал он. – Быстро!

Его послушались – и Влада это не удивило. Он обернулся к призрачному Николя и коротко кивнул:

– Спасибо, я не забуду твоей помощи. И я на тебя рассчитываю.

– Вот как? – насмешливо протянул Николя. – Это в каком же смысле?

Влад желчно усмехнулся:

– Ну, когда вернется Хозяин. Тогда я рассчитываю на помощь.

– Будет видно, – откликнулся Николя и рассеялся в воздухе.

Влад пожал плечами и направился к выходу. Необыкновенно уверенный в себе, он не сомневался, что отныне любое существо на этой (и не только на этой) планете будет беспрекословно повиноваться его воле.

«Что со мной? – пронеслось в голове. – Неужели я стал таким, как Хозяин?»

А, и пусть! Он не намерен использовать новообретенную силу во вред. Он просто вернется в замок Хуана и продолжит мирное существование с Таисией. Больше ему ничего не требуется.

* * *

Снаружи царила безмятежная ночь. Ранний месяц посеребрил морские волны, воздух пропах солоноватой свежестью, а небо утонуло в россыпи звезд.

Влад остановился и глубоко вдохнул, невольно расправляя плечи. Как странно… он был так зациклен на неприятностях, что не замечал, до чего прекрасен этот корабль и это море… А ведь в подобной “пиратской романтике” есть своя красота…

Его непривычно сентиментальные мысли прервало появление высокой тяжеловесной фигуры, которая буквально материализовалась из мрака ночи.

– Ты че бродишь? Я сегодня дежурю! – сердито прорычал Ниро.

Влад неторопливо обернулся, и что-то в его лице напугало пирата. Отступив на шаг, он удивленно спросил:

– Хозяин?

Влад нахмурился:

– Мое имя Влад. Можешь говорить Господин, но только не Хозяин. Понял?

– Да, Господин, – смиренно склонил голову Ниро.

– Отведи меня в каюту Хозяина. И еще – распорядись, чтобы мы поворачивали назад.

– На Главный Материк? – уточнил Ниро.

– Да, – кивнул Влад. – На Главный Материк.

«Какой, к черту, главный материк?! – подумал прежний Влад. – США, что ли?!»

Однако новый Влад был уверен, что знает, о каком материке идет речь.

* * *

Каюта Хозяина напоминала хранилище или склад: какие-то сундуки, разбросанная одежда, безделушки…

– Зачем призраку столько хлама?! – раздосадовано воскликнул Влад, сердито пиная попадающиеся под ноги предметы.

Покорно следовавший за ним Ниро промолчал. Влад оглянула на него:

– Эй, ты! Позови Костю.

Ниро кивнул и так же молча вышел. Влад довольно улыбнулся. Приятно быть властелином чужой воли!

– Так, а я пока приоденусь… – пробормотал он, склоняясь над горкой разномастных вещей. – Надоело ходить в шортах!

К тому моменту, когда порог переступил перепуганный и заспанный Костя, Влад успел облачиться в простые темно-коричневые брюки, отороченный мехом жилет и тяжелые ботинки.

– Влад… – удивленно проговорил Костя, недоверчиво взирая на него. – Что с тобой?! Что ты тут делаешь?!

– Одевайся! Если, конечно, не влюбился в свои шорты, – равнодушно отозвался тот, приблизившись к зеркалу в медной раме и лениво изучая собственное отражение. Парень, смотревший на него из зеркальной глубины, казался одновременно знакомым и чужим – в отмеченном косым шрамом лице появилось что-то новое, жесткое… Но самого Влада это мало беспокоило.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался, подходя ближе, Костя. – Ты какой-то странный.

Он осекся, встретившись с ледяным взглядом друга.

– Правда? – презрительно процедил Влад. – Но ты ведь сам сказал, что свобода дорого стоит. Я заплатил.

В круглых глазах приятеля отразился такой ужас, что Влад, откинув голову, расхохотался.

– Да брось ты! – он хлопнул Костю по плечу. – Расслабься. Главное – мы возвращаемся.

Костя ничего не ответил, но, судя по скептическому выражению его худого лица, он не был уверен, что это действительно главное.