Текст книги "Искусница"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава седьмая

Гоэбихон оказался маленьким симпатичным городком. Очень маленьким. Издалека его вообще можно было принять за картонную поделку: башенки, крепостные стены, ворота, всякие там шпили с петухами и другими резными флюгерами. И все это компактное и такое хорошенькое! Удивительно даже, что городок – настоящий, и там живут люди. И если все получится удачно, то и Деянира будет там жить. Всегда мечтала о таком. Свежее сено на полу, цветные стекла в окне, с улицы крик разносчика: «Земляника! Зелень, зелень! Петрушка!»

Здорово.

После приключения в роще Гальярды Броэрек старался держаться от Деяниры подальше. Он вообще перестал с ней разговаривать. Весь вчерашний день они не ели, и она даже не посмела спросить, намерен ли он уморить ее голодом или они все-таки заедут в какую-нибудь деревню и купят там хлеба. Они никуда не заехали и ничего не купили, так что наутро Деянира чувствовала себя ужасно. У нее кружилась голова, вот что. А Броэреку было наплевать. Он торопился сбыть ее с рук.

У городских ворот путешественников ни о чем не спросили. И даже пошлину не взяли. Броэрек глянул на девушку через плечо.

– Здесь берут пошлину не за вход, а за выход, – объяснил он. – Имей в виду, если вздумаешь куда-нибудь отправиться.

– Вряд ли, – пробормотала Деянира.

– Ты и здесь долго на месте не усидишь, – сказал Броэрек. – А меня рядом не будет, чтобы тебе помогать.

– Сама справлюсь, – фыркнула девушка.

И тотчас пожалела о своей самонадеянности, потому что Броэрек разразился веселым смехом. Впервые за время их совместного путешествия он смеялся. И не над чем-нибудь, а над ней, над Деянирой.

Она хотела возразить, привести убедительный довод, но он не стал слушать, только рукой махнул.

Теперь, по всем законам жанра, он должен был привести ее на постоялый двор и вступить там в беседу с доброжелательным аборигеном. Однако ничего подобного не произошло. Броэрек, не сходя с лошади, осторожно пробирался по лабиринтам узеньких улочек. Деянира, тоже верхом, следовала за ним как привязанная. Она больше не решалась заговаривать и только смотрела по сторонам.

Городок и впрямь был приятный. Они миновали небольшую рыночную площадь, где продавали зелень, овощи и разные хозяйственные мелочи (торговать рыбой и мясом в черте города было запрещено, для этого имелся специальный рынок за Мясными воротами). По сравнительно широкой улочке выбрались на другую площадь, совершенно крошечную, и Деянира увидела там колодец с деревянной статуей, изображающей лошадку. На углу стояло здание с круглыми зелеными окнами, а напротив начинался новый переулок, круто поднимающийся наверх и заканчивающийся аркой.

Здесь было много нарядных домов, например, дом с золотыми листьями на фасаде, дом с пантерой, ловящей себя за хвост, дом со вздыбленными зелеными котами – и так далее. Все эти звери были нарисованы или вырезаны из дерева и раскрашены.

На некоторых крышах были укреплены флюгеры, другие имели башенки или просто красивую разноцветную черепицу.

«Наверное, когда идет дождь, здесь все так и сияет», – думала Деянира. И ей становилось радостно от того, что она это увидит.

Наконец Броэрек вывел ее на площадь, которая оказалась больше и просторней прочих в Гоэбихоне, но все равно ужасно тесную по сравнению с теми пространствами, к которым привыкла Деянира.

Он показал на двухэтажное каменное здание, разукрашенное десятками флагов.

– Здание городской магистратуры.

Они спешились у ступенек. Броэрек обернулся и приметил поблизости хорошо одетого мальчика лет десяти. Тот с любопытством глазел на чужаков.

Броэрек сделал ему знак подойти, и ребенок без страха приблизился.

– Последи за лошадьми, – сказал Броэрек. – Я тебе за это дам пять голов.

– Головы? – прошептала Деянира.

Броэрек криво улыбнулся:

– Так называются здесь деньги. Пять голов – это очень много.

Мальчишка присвистнул и без всяких возражений подошел к лошадям.

– А если ты их потеряешь или с ними что-нибудь случится, – продолжал Броэрек, – твой отец заплатит мне десять голов.

Мальчик рассеянно кивнул.

– Идем, – Броэрек потянул Деяниру за рукав и тут же, точно обжегшись, отдернул руку. – Проклятье, женщина. Не приближайся ко мне.

– Была бы охота, – проворчала она.

В здании городской магистратуры было прохладно и довольно темно. Они миновали просторный зал, где стояли стулья с высокими спинками, – очевидно, там проходили важные заседания, – и поднялись на второй этаж. Безлюдно. Десятки темных дверей выходили в коридор, перед каждой дверью висел особый флаг.

– Комнаты гильдий, – пояснил Броэрек, кивая на флаги. – В основном торговые. Кожевенная. Сапожная – отдельно. Украшения из теста. Ткаческая. Гранильщики. Это, кажется, ювелиры… А тут – оружейники. Златошвеи. Чулочники. Гобеленщики.

– А что там, внутри? – спросила Деянира.

Он пожал плечами.

– Понятия не имею. Никогда не интересовался. Если тебя примут в гильдию, сама со временем узнаешь.

– А в гильдии принимают женщин?

– В некоторые.

– Может, мне прикинуться мужчиной? У мужчин шире возможности.

– Ты сперва женские возможности опробуй, – засмеялся Броэрек. – А то, сдается мне, у тебя даже это получается слабенько.

– Что вы имеете в виду? – возмутилась Деянира.

Броэрек растрепал ее волосы и ничего не ответил.

Он остановился перед последней дверью в этом бесконечном ряду. Она выглядела точно так же, как и прочие, но перед ней не было никакого флага. И еще она, в отличие от тех, не была заперта.

Броэрек постучал, а когда ответа не последовало, толкнул ее и вошел внутрь. Деянира проскользнула следом и очутилась в крохотной комнатушке с невероятно маленьким оконцем под потолком. Оконце представляло собой полукружье, в котором больше было деревянных планок переплета, чем стекол. Под оконцем находился стол, а за столом сидел человечек с хилым тельцем, облаченным в черный бархат, и непропорционально большой лысой головой в бородавках и шрамах. Человечек этот держал перед собой гигантскую книгу.

Завидев Броэрека, он косо, болезненно дернул тоненькой шеей. Создалось впечатление, будто голова его вознамерилась куда-то пойти, но силком была удержана на месте. И вдруг лицо человечка изменилось, подбородочек и носик мелко затряслись, глазки сощурились. До Деяниры донеслось тихое хихиканье.

– Броэрек? – спросил человечек.

Броэрек промолчал.

Человечек преспокойно откинулся назад в своем креслице и произнес:

– Если бы мы встретились где-нибудь на улице или у тебя в замке, все было бы иначе.

Пауза.

– Я бы, наверное, поцеловал тебе руку, – прибавил человечек. – А?

– Можешь сделать это здесь, – предложил Броэрек.

– Вот уж нет! – захохотал человечек. – Вот уж чего не дождешься! Только не здесь! Ты в здании городских гильдий! Здесь не целуют рук! Здесь даже спасибо не говорят, кроме специальных случаев, и каждый из этих случаев записан в уставе. Да, неудачное ты выбрал место, чтобы потребовать от меня благодарности.

– Любое место подходит, – сказал Броэрек невозмутимо. – Впрочем, если ты так трясешься над соблюдением устава, я могу отнести тебя на улицу.

Человечек вздрогнул и быстро отдернул руки от книги. Втянул сухонькие кисти в рукава, съежился в креслице.

– Не прикасайся ко мне, громила.

– Меня зовут Броэрек.

– Помню, помню, помню. Убери лапы. Говори, что тебе надо.

– Смотри внимательно, – приказал Броэрек.

Человечек вытаращил глазки и заморгал лысыми веками.

– Что?

– Видишь? – настаивал Броэрек.

– Нет!

– Со мной еще один человек.

Светлые глазки с остренькими точками зрачков уставились на Деяниру.

– Никчемный мальчишка, – прошипел человечек. – Ты зачем привел его сюда?

– Для начала, это не мальчишка, – проговорил Броэрек. – Приглядись внимательнее, это молодая женщина.

Человечек сморщился.

– Пока оно одето как парень, оно будет восприниматься мною как парень. Где у него женская одежда?

– Не одежда делает женщину женщиной! – возмутилась Деянира.

Человечек стремительно тряхнул пальцем перед самым ее носом.

– Вовсе нет!

– Не спорь с Тиоканом, – засмеялся Броэрек. – Когда-то он состоял в гильдии портных.

– Я состою во всех гильдиях, – сообщил Тиокан. – Я смотритель устава. Я знаю все и обо всех. Я записываю это в книгу. И если какая-нибудь девчонка, переодетая парнем, хочет вступить в гильдию, у нее на пути буду стоять я.

– Мне нужно, чтобы ты пристроил ее куда-нибудь, – Броэрек с полнейшим равнодушием проигнорировал все угрожающие высказывания маленького человечка. – Она говорит, что умеет шить, вышивать… Наверное, не составит труда научить ее ткаческому ремеслу. Может, она и прясть сможет. Есть какой-нибудь мастер, у которого нет сейчас учеников?

– Ну… – замялся Тиокан и уставился в потолок.

Броэрек одернул его:

– Думай скорее, мне некогда.

– Хочешь побыстрее сбыть подружку с рук?

– Вроде того.

– Все вы, знатные люди, одинаковы. Заводите подружек, а потом сбываете их с рук.

– Она вовсе мне не подружка.

– Все вы, знатные люди, так говорите.

– Именно поэтому я и хочу с ней расстаться, – сказал Броэрек. – Потому что она мне не подружка, а ты – один из множества, кто обвиняет меня в обратном.

– Да кто тебя обвинит… Она, вроде бы, хорошенькая, – Тиокан облизнулся.

Деянира возмутилась:

– «Она», между прочим, стоит тут и все слышит! Вели бы себя приличнее.

Тиокан вонзил в Деяниру мрачный взгляд.

– Это тебе стоило сперва подумать о приличиях, а потом уже облачаться в такой костюм.

– Мне дал этот костюм господин Броэрек. Чтобы удобнее было во время путешествия, – отрезала Деянира.

И уточнила:

– Во время трудного и весьма долгого путешествия. Наша жизнь неоднократно подвергалась опасности. Мы ехали и ехали, мы скакали верхом, и нам встречались разные существа и обстоятельства, которые пытались нас убить. Как, по-вашему, легко было бы мне выжить, будь я в длинной юбке? Сами попробуйте-ка!..

Тиокан вдруг затрясся, все морщинки на его личике пришли в движение, и Деянира увидела, что он не на шутку перепуган.

– Только один раз, – пробормотал он, – я выбрался за пределы родного города и родных гильдий. Нужно было доставить пеньку. Веревки.

– Очень храбрый поступок, – добавил Броэрек без намека на улыбку. – Мы не справились бы без этих веревок. Они были нам позарез нужны.

– Не знаю, как и доехал, – продолжал Тиокан. – Вся территория кишела троллями. Смертельная опасность на каждом шагу.

– Как же вы ехали? – заинтересовалась Деянира.

– Я же тебе только что сказал – понятия не имею… Я закрыл глаза и мчался в произвольном направлении, бросив удила и вообще всяческие поводья. Лошадь сама выбирала дорогу.

– Умная лошадь, – сказала Деянира.

Человечек метнул в нее быстрый, негодующий взгляд и выразительно вздохнул.

– Я сопровождал его на обратном пути, – сказал Броэрек. – Когда он доставил веревки, я вызвался доставить Тиокана в город. Дорога действительно кишела троллями. Тиокан ничуть не преувеличивает.

– Он спас мне жизнь, – признал Тиокан. – Дважды. Трижды.

– Раз восемь, я думаю, – скромно вставил Броэрек.

Тиокан тут же замахал на него руками.

– Это отнюдь не означает, что я обязан оказать тебе восемь услуг.

– Десять, – сказал Броэрек. – Ты обещал десять услуг. А это будет только вторая.

– Ты экономишь услуги, – вздохнул Тиокан. – Растягиваешь удовольствие.

– Просто не возникало надобности, – объяснил Броэрек.

– Ты нарочно держишь меня в напряжении. Я ведь каждое утро просыпаюсь и думаю: а что, если сейчас сюда войдет Броэрек и потребует очередную услугу. Например, как тогда, с сукном для одеял.

– Очень нужны были одеяла, – сказал Броэрек. – Ты выручил целый отряд. Хороших ребят выручил.

– Угу, – вздохнул Тиокан. – А что потом мне в гильдии устроили!

– Ничего тебе не устроили. Ты ведь выкрутился, – сказал Броэрек. – Вписал в книгу уставов новый пункт, никто и не подкопался.

– Это потому, что я знаток уставов, – Тиокан подбоченился. – Знаток всегда может незаметно вписать какой-нибудь никому не известный пункт, и никто и пикнуть не посмеет.

– Заметь, я не прошу тебя сразу принимать ее в гильдию или устраивать к какому-нибудь выдающемуся мастеру.

– Выдающийся мастер может и задаться вопросом, откуда у него появился новый ученик. Если вообще заметит его, конечно, – сказал Тиокан. – В то время как мастер бездарный и глупый, обнаружив необъяснимое создание в своей мастерской, даже не посмеет задавать вопросы. Если ученик завелся, значит, такова воля гильдии, и все. Оспаривать волю гильдии – все равно что оспаривать волю небес. Критическое мышление на нуле. И у меня имеется на примете такой мастер.

– Боги! – воскликнула Деянира. – Речь идет о моем будущем, не забывайте! О моей карьере! Чему же такой человек может научить?

– Абсолютно ничему, – уверенно кивнул Тиокан. – Но у него есть то, чего нет у тебя, – положение в обществе. А помимо того, – маленький человечек назидательно поднял палец, – такого мастера легко подсидеть и сковырнуть. Просто раньше этим никто не занимался вплотную. Вот ты и займешься. Я тебя научу.

Броэрек постучал пальцем по столу, обращая на себя внимание.

Человечек воззрился на него удивленно.

– Что тебе, неугомонный? Я ведь уже взял твою девчонку под свое покровительство. Сейчас я быстренько научу ее, как жить и к каким идеалам стремиться, и отправлю к Дахатану. Беднягу и впрямь давно пора было отправить на покой. Гильдия от него только вздыхает да стонет. А честная дисквалификация заняла бы слишком много времени. Никому возиться не охота. Мда. А ты ступай, ступай себе, рыцарь. Мы сами разберемся.

– Мне нужны припасы на обратную дорогу, – сказал Броэрек. – Кроме того, я обещал мальчишке, который толчется возле входа, пять голов – за то, что он присматривает за лошадьми. И еще три монеты мне нужно, чтобы заплатить пошлину на выходе из города. В общем, дай-ка мне десять голов и собери припасы для трехдневного перехода.

Тиокан начал что-то объяснять – про внезапно возникшие сложности, – но рыцарь его больше не слушал. Повернулся к маленькому человечку спиной.

Деянира думала, что Броэрек сейчас просто уйдет, не прощаясь, однако он обошел разглагольствующего Тиокана, приблизился к Деянире и взял ее за подбородок.

– Ты теперь одна, – сказал он. – Будь осмотрительна. Слушайся Тиокана, но своей головы тоже не теряй. Поменьше сходись с людьми, пока не поймешь, чего добиваешься. Ты… – Он вздохнул. – Ты не то, чем кажешься.

– Это потому, что я видела Морана.

– Об этом никому не рассказывай.

Он поцеловал ее в лоб и ушел.

А Деянира осталась на попечении Тиокана.

Маленький человечек приказал ей ждать.

– Сядешь здесь, – он ткнул пальцем в свое креслице. – И не вздумай трогать мои вещи. Сиди и сиди, пока я за тобой не вернусь. Благодаря твоему дружку у меня теперь появилось много забот.

Он выскочил из комнаты вслед за Броэреком. Ножки у него были кривые и коротенькие, но перебирал он ими на удивление быстро.

Деянира осталась в одиночестве. У нее появилась возможность перевести дух и обдумать свое нынешнее положение. Итак, она находится на попечении Тиокана, а тот вскорости передаст ее мастеру – самому никчемному во всей гильдии. И гильдия будет с интересом наблюдать за тем, как юное подмастерье подсиживает наставника. Все этого хотят. Все ожидают этого от нее. Интересно, как она это сделает? А если у нее ничего не получится?

Она вдруг поняла, что будет скучать по Броэреку.

Деянира покачала головой. Она не должна влюбляться. Ни в кого. Ее так называемые чувства к Броэреку – обычная иллюзия, от которой следует избавиться как можно скорее.

Следует рассуждать здраво. Вовсе она не влюбилась. Исключено. Сработал «синдром заложника»: они проделали вместе некий путь, даже опасности преодолевали, вот она и вообразила… Скоро это мимолетное увлечение пройдет без следа.

Она твердо решила быть холодной. Сдержанной. Никто не получит доступа к ее сердцу. Она целиком и полностью сосредоточится на карьере.

А затем – так уж устроена голова Деяниры – в ее мыслях быстро нарисовалась целая история будущей жизни: старая дева за ткацким станком, мастер из мастеров, уважаемая в гильдии особа. Несколько десятков подмастерьев. Маленькая комната, где проходят ее дни. Год за годом, год за годом, пока она окончательно не впадет в маразм, не заболеет и не умрет.

У Деяниры аж похолодело все внутри. И это – все?.. Вся ее судьба в Истинном Мире? Ни приключений, ни путешествий, ни удивительных встреч? С тем же успехом она могла бы устроиться на завод и выйти на пенсию с радиоприемником «Дорогому сослуживцу».

Деянира покачала головой. Нет, разумеется. Работа в гильдии – лишь этап. Очередной этап. Когда она сообразит, как ей быть дальше, она непременно сделает следующий шаг. Возможно, ей надо добраться до Мастеров в Калимегдане. Если втайне иметь в виду запредельно высокую цель, то легче добиваться промежуточных результатов.

Да, продолжала Деянира рассуждать сама с собой, именно: добраться до Мастеров, до троллей из высших. До сородичей Морана Джурича.

И… что?

Что дальше?

Потребовать от них, чтобы они вернули Элли обратно в Канзас, к папе и маме? «Нет места лучше дома»? В сущности, все сводится именно к этому.

– Нет места лучше дома, – проговорила вслух Деянира. Слова эти удивленно повисли в воздухе.

И тут вернулся Тиокан. Он потирал на ходу маленькие ручки, улыбался, что-то бормотал под нос и вообще выглядел очень довольным. Завидев Деяниру в своем креслице, он остановился, словно налетел на невидимое препятствие, потом ахнул, хлопнул себя по бокам и подбежал к девушке, переваливаясь с боку на бок.

– Что ты здесь делаешь? Курица!

– Вы сами велели мне подождать.

– Велел! А ты всегда делаешь то, что тебе приказывают? Курица!

– Не всегда, – сказала Деянира, поднимаясь. – Не кричите на меня. Кроме того, я не курица.

– Ах да, – сказал Тиокан как ни в чем не бывало. – Забыл. Я должен отвести тебя к Дахатану. Бедняга, он обрадуется. Жертвы никогда не догадываются, что их ведут на убой.

– Простите, но кто здесь все-таки жертва? – не выдержала Деянира.

– Ну, это вы с Дахатаном разберетесь, кто из вас двоих жертва, – сказал Тиокан. – Так будет, я думаю, справедливо. Честный поединок. Состязание двух воль.

Дом Дахатана, небольшой и без всяких украшений на фасаде, не слишком-то понравился Деянире. Она все-таки надеялась на более красивое жилище.

Однако выбирать не приходилось. Тиокан втолкнул ее внутрь, и она очутилась в тесной прихожей. Под ногами хлюпало – судя по запаху, там сгнило сено. Дахатан – если только это был он – завозился на верхнем этаже и скоро спустился вниз, крайне недовольный вторжением.

– Я привел тебе ученика, – объявил Тиокан, подталкивая Деяниру вперед. – По-моему, это женщина. Во всяком случае, так она утверждает. Лично я не щупал. В любом случае, она наведет здесь порядок.

Дахатан ничего не отвечал. Деянира почти не видела его и полумраке. Так, неопределенного вида средний человек.

Неудачник, судя по всему, что она о нем слышала до сих пор.

Жуткий неряха.

– А, – вымолвил наконец Дахатан. Судя по замедленной манере говорить, он не то спал, не то пребывал в глубокой задумчивости и до сих пор полностью не очнулся. – Что ж, Гильдии давно следовало об этом позаботиться.

Тиокан хихикнул и ушел, не прощаясь. Деянире показалось, что он растворился в воздухе, таким стремительным и полным было его исчезновение.

– Ученик, выйди на свет, – приказал Дахатан.

Деянира поднялась вслед за ним на второй этаж, где, к удивлению девушки, было светло. Там стоял станок, на котором медленно вызревала большая картина. Сейчас видны были только луговые цветы и ноги лошадей. Очевидно, что до всадников черед дойдет очень не скоро.

Дахатан остановился посреди своей мастерской, и Деянира наконец-то получила возможность рассмотреть его. Среднего роста, темноволосый с крупными залысинами. Лицо даже приятное, если бы его не портило застывшее на нем выражение растерянности.

– Так ты женщина, – сказал он Деянире с таким видом, будто сообщал ей нечто новенькое.

– Не совсем, – ответила Деянира. – Я девушка. – Она произнесла это слово с особым нажимом.

Мастер криво улыбнулся.

– Меня это мало занимает. В одинаковой степени я не люблю женщин и девушек, старух и девчонок. Все ваше племя вызывает у меня отвращение. Но если ты будешь хорошо работать, я постараюсь не обращать внимания на твои юбки.

– По-моему, сейчас на мне штаны, – заметила Деянира. Ей казалось, что это очень остроумно, но мастер скорчил в ответ кислую гримасу:

– Тебе никто не позволит расхаживать по городу в штанах. Так что подбери себе соответствующую одежду и принимайся за работу. Видела, в каком состоянии прихожая?

Так что пришлось Деянире шить себе новые перчатки…

* * *

Ладить с Дахатаном оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Этот человек унаследовал мастерскую и место в гильдии от отца и деда и, поскольку руки у Дахатана не лежали вообще ни к одному из возможных ремесел, не счел нужным переучиваться. Гобелены – так гобелены. Это занятие давалось ему так же плохо, как и любое другое. Он создавал по одному сносному изделию в два-три года, и гильдия, сочтя, что избавляться от Дахатана хлопотней, чем терпеть его в своих рядах, каждый раз подтверждала его квалификацию.

Учеников у этого мастера, по понятной причине, не было, а какие возникали – те надолго не задерживались. Деянира оказалась первой, кто взялся за Дахатана всерьез. Она начала с того, что навела в доме немыслимую чистоту и поддерживала порядок с рвением, если не сказать – с яростью. Дахатан вяло подчинялся заведенным ею порядкам. Он даже выдавал Деянире деньги, не спрашивая, на что она намерена их потратить.

Она научилась носить тугой чепец, хрустящие юбки, узкие корсажи. Во всем этом облачении Деянира напоминала себе сестру милосердия. И, подобно хорошей сестре милосердия, оставалась суровой, неприступной и целеустремлен– пой. Никому даже в голову не приходило приударить за «дахатановой девчонкой», как называли ее в гильдии.

Девушек среди подмастерьев было совсем немного – в основном в гильдиях пекарных и тех, где изготавливались украшения из теста. Там и мастера все были женщины. Деянира с ними не общалась. Она очень быстро усвоила немного снисходительный тон по отношению к этим гильдиям. Еще бы! Ведь сама она, как-никак, занималась ремеслом, которому традиционно посвящали себя мужчины. Конечно, стать первой женщиной-оружейником было бы еще круче… Но Деянира не решалась перейти грань, за которой ее поведение будет сочтено вызывающим.

Пока что она аккуратно приходила на собрания своей гильдии и стояла за креслом мастера, пока он откровенно маялся от скуки и ждал окончания. В отличие от Дахатана, Деянира внимательно слушала все, о чем говорилось. Она не упускала ни одной новости, ни одной тенденции. Собирала сведения, потом анализировала их и делилась с мастером выводами.

В конце первого месяца ее службы в дом Дахатана заскочил мальчишка – младший подмастерье из преуспевающего дома мастера Тассилона. Хлопая деревянными башмаками по босым пяткам, он скакал в прихожей и нетерпеливо кричал:

– Эй, Деянира! Деянира! Эй, тебя зовут! Ну ты, глухая! Эй, Деянира, это правда, что тебе чепец уши залепил?

Он еще подпрыгивал и выкрикивал разные глупости, когда ему на голову свалился комок нечесаной шерсти. Колючая масса застряла у него в волосах, несколько ниток просочились за шиворот, и мальчишка с проклятьями начал чесаться. Он как раз извивался возле стены, когда по ступенькам, не спеша, спустилась Деянира.

– Почему ты орешь на весь дом? – строго вопросила она, поневоле подражая старшей медсестре в детской поликлинике, которая выходила из кабинета, чтобы унять расшалившихся пациентов в очереди. – Что произошло, дитя, почему ты так взволнован? Налил своему мастеру красителя вместо выпивки?

Гассилон иногда злоупотреблял алкоголем, и чужие подмастерья позволяли себе прохаживаться на сей счет. В своем кругу, разумеется.

Мальчишка погрозил Деянире кулаком.

– Придержи язык, женщина!

Деянира высунула язык.

– Сам придержи!

Он было потянулся к ней, но в последний момент отдернул руку. Деянира засмеялась.

– Правильное решение! Давненько я не откусывала пальчик-другой!

– Ты злая, – сказал мальчишка. – А я-то принес тебе приглашение на пирушку.

Деянира выразительно подняла брови. Впрочем, в полумраке прихожей этого никто не оценил.

– Ну да, на традиционную пирушку всех подмастерьев, – подтвердил мальчишка. – Каждый раз в конце месяца мы собираемся и бедокурим. Это разрешено и даже приветствуется, потому что помогает нашей дружбе. Будут кожевники, сапожники, ткачи. Ну и швей мы приглашаем… Только они обычно не приходят.

– Почему?

– У них своих бабьи посиделки, – сказал мальчишка голосом, полным невыразимого презрения.

– Что ж меня позвали? – осведомилась Деянира.

– Ты же не швея – так? Ну и потом… – Мальчишка хихикнул. – Сама увидишь.

– Понятно, – сказала Деянира. – Это испытание. Посмотрим, кто крепче: девчонка с Екатерининского или гоэбихонские забулдыги.

Юный посыльный ничего не понял и просто удрал, стуча башмаками.

– Кто приходил? – спросил Дахатан, не выходя из своей спальни.

Деянира ответила невозмутимо:

– Принесли приглашение на пирушку подмастерьев. Вас это не касается, мастер.

Дахатан спросил:

– Ты, конечно, наденешь мужское?

– Что? – Деянира даже подскочила, как будто ее кровно оскорбили. – Мужское? Зачем это?

– Увидишь, – слышно было, как мастер сел в кровати, – в мужском было бы проще. Только плащ сверху набрось, когда пойдешь по городу, чтобы не возникло скандала.

– Я намерена утверждать себя как женщина, и при том как женщина, с которой надлежит считаться, – заявила Деянира. – Никаких поблажек. А мужской костюм был бы именно такой поблажкой.

Мастер только вздохнул. Он успел понять, что спорить с Деянирой – занятие изнуряющее и ни к чему хорошему не приводящее. За месяц она успела прибрать к рукам весь дом и повсюду завела свои порядки. И Дахатан не мог не признавать, что его это полностью устраивает.

Деянира отправилась на пирушку подмастерьев в туго зашнурованном корсаже, в безупречном чепце, в жестких длинных юбках, – воплощенное ханжество, идеальная старая дева.

Гоэбихон ненавидел бездельников. Никаких послаблений тем, кто не желает работать! Никакого снисхождения тем, кто шляется без толку и пользы! В городе не было постоялых дворов. Ни одного, даже в виде исключения. Если чужак приезжает в Гоэбихон, значит, он приезжает по делу – и к кому-то определенному, к горожанину, который готов приютить его у себя и кормить за свой счет. В городе не имелось таверн, ресторанов, забегаловок, кафе – в общем, таких мест, куда можно заглянуть вечерком пропустить стаканчик и посидеть с друзьями. Гоэбихон не одобрял пустопорожней дружбы. Отношения могут быть лишь с коллегами по работе – а для того, чтобы пропустить с ними стаканчик, существует здание гильдии. Там, под строгим надзором, в строго определенные часы дозволяется традиционная пирушка. Для мастеров – отдельно, для подмастерьев – отдельно.

Когда Деянира вошла в комнату своей гильдии, ее встретили дружными воплями, свистом и стуком кружек о стол. Она была здесь впервые, но не слишком удивилась тому, что увидела. Собственно, этого она и ожидала: посреди комнаты – длинный стол со скамьями, под окнами – большие сундуки с плоскими крышками, где, очевидно, хранились образцы, альбомы узоров, контракты и прочее имущество гильдии. Несколько пыльных, выцветших и, по всем параметрам, не слишком удачных гобеленов украшали стены.

Деянира перелезла через скамью и уселась за стол. Перед ней очутилась огромная кружка, доверху наполненная пенистым элем. Девушка протянула руку и взяла кружку.

– Вы, наверное, ожидаете, что я скажу речь? – заговорила она.

Они так и покатились со смеху. Деянира строго обвела их глазами.

– Здесь больше нет женщин, – продолжила она.

– Ты одна такая дура! – давясь от смеха, выкрикнул какой-то парень.

Деянира даже не посмотрела в его сторону.

– Ну так я заставлю с собой считаться, – продолжала девушка невозмутимо. – Пока вы все будете гнуть спину на своих мастеров, я сама стану мастером. И, может быть, возьму кого-нибудь из вас к себе.

– Это запрещено! – крикнул другой парень.

Деянира приподняла бровь.

– Что запрещено?

– Переходить от мастера к мастеру!

– Значит, вам всем не повезло, – объявила Деянира.

Она подняла кружку и выпила. Они следили за тем, как она пьет, затаив дыхание. Мысленно Деянира обзывала их кретинами, дураками и еще похуже. Напиток был слабее пива «Балтика». Намного слабее. Но, что куда важнее, в Гоэбихоне совершенно другой климат. Атмосферное давление, влажность. То, от чего в Петербурге человек летит с катушек после первой же бутылки, в Гоэбихоне проходило незаметно.

Деянира поставила на стол опустевшую кружку и усмехнулась. Ей понравилось выражение, которое появилось на лицах ее собутыльников. Ее вообще смешило чужое разочарование. Они, очевидно, ожидали, что сейчас девчонка свалится под стол, совершенно пьяная, так что наутро у всех появится хорошая тема для злословия. Ха, она еще посмотрит, кто окажется под столом первый!

Ей услужливо налили вторую кружку. Отлично. Она выпила вторую с той же лихостью, что и первую. А ребята уже успели набраться, подумала Деянира, подставляя свою кружку под третью порцию. Ей тоже пора притормозить, сейчас этого уже никто не заметит.

Она почувствовала чью-то руку у себя за вырезом платья. Ага, началось. Деянира опустила подбородок и пригвоздила руку к своей груди. Слишком бойкий подмастерье сперва принял этот жест за ответную ласку, но затем понял, что не в состоянии пошевелить рукой. В довершение неприятностей в одежде у него появился колючий шип, больно впивающийся в бок.

– Учти, я выпила, – прошипела Деянира, – и плохо контролирую себя. Могу поранить сильнее, чем собиралась.

– Я понял, – бормотнул подмастерье.

Колючка исчезла, но бок по-прежнему саднил: кажется, девчонка и впрямь оцарапала его кинжальчиком. Где она, интересно, прячет оружие? Талия стянута натуго, прямая и тонкая, за пояс ничего не сунешь. Грудь почти плоская (кое-что нащупать он все-таки успел), между сиськами тоже никаких кинжалов не поместится. В рукаве, наверное.

– Ну ты и злодейка, – прошептал он ей на ухо.

– Держи свои руки при себе, и останешься цел, – ответила она тихо. И спокойно продолжила тянуть свой эль.

Время от времени подмастерья удалялись из комнаты, чтобы облегчиться. Они все чаще посматривали на Деяниру с интересом: как она выйдет из положения? Не станет же она мочиться в компании молодых мужчин?

Деянира тоже знала об этой проблеме. Сперва она предполагала поразить коллег по гильдии своей стойкостью и способностью пить, не посещая ватерклозета, но потом поняла, что переоценила свои возможности.