Текст книги "Триумф"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Борюсик посочувствовал:
– Ничего себе ситуация! Конечно, Василий, нет проблем. Хочешь, у меня дома живи, хочешь – тут. Все удобства. А как бы мне с этой Любой поговорить? Ух как хочется найти этого убийцу и на куски порвать.
Ольга Алексеевна, приехавшая в клинику по просьбе Бориса, сказала почти торжественно:
– Здравствуйте, уважаемый Василий Иванович, я так рада, что вы согласились участвовать в моей программе!
– А уж как я рад! Просто тащусь! Как сопли по асфальту, – в тон ей ответил Василий.
– Вот вам моя визитка. Здесь все мои телефоны. Василий Иванович, жду вас завтра для беседы. Мы должны разработать концепцию программы с вашим участием. Алкоголизм – тема такая животрепещущая. Наше общество очень заинтересовано в том, чтобы его искоренить…
Но Василий грубо перебил Ольгу Алексеевну:
– А я заинтересован, чтобы не искоренили меня. Когда, говорите, покажут меня по ящику?
– Я посмотрю сетку и скажу.
– Условие мое такое – если меня не покажут по-быстрому, вот, значит, в эти самые дни, то мне и сниматься нечего, они меня достанут.
Ольга Алексеевна повернулась к Борюсику и спросила:
– Это он о чем?
– Не обращайте внимания, – махнул рукой Борюсик, – он вышел в астрал. Это с целителями и ясновидцами бывает. Беседует с космическим Разумом.
– Борь, только у меня проблемы с зубами, – пожаловался Васька. – Замотался, знаешь, не успел вставить.
– Это – не проблема. У меня есть классный стоматолог. Будешь как Брэд Питт. И пиджачок найдем. Соглашайся, – посоветовал Борюсик.
– Олег Иваныч, я, как всегда, к вам с просьбой, – объявила Виктория Павловна.
Петров тут же спросил о том, что его волновало:
– Говорят, уже Аня вернулась из отпуска?
– Вернулась. Только ты не трогай ее сейчас, – посоветовала Виктория Павловна. – Не мешай ей, пожалуйста. Пусть сама с собой разберется. Поверь, в твоих же интересах…
– Что ж, мне ждать – не привыкать. Я ее все равно дождусь.
– Скажи мне, Олег Иваныч, у вас в милиции архивы долго сохраняются? – Виктория Павловна приступила к делу.
– Смотря какие.
– Уголовные дела.
– Что вас интересует?
Виктория Павловна вздохнула:
– Меня интересуют все те же лица – Надежда Косарева, Топорков, Наташа Косарева… Дело было году в… достаточно давно. Тогда в Радужном орудовала шайка аферистов.
– Меня тогда здесь не было. Но посмотреть могу. Косарева для нас – фигура известная. Топорков тоже.
– Меня интересует, каким образом эти персонажи были тогда связаны с Наташей Косаревой? Посмотри внимательно. И никому ничего не рассказывай. Только мне. Договорились?
Петров кивнул и снова вернулся к тому, что его волновало:
– А вы мне скажете… Когда я смогу с Аней поговорить?
– Что я, тебе сердце подскажет, – ответила Виктория Павловна.
Амалия приехала инспектировать квартиру, принадлежащую фирме, зашла к консьержке. Люба вскочила при виде начальства.
– Сиди, сиди. У тебя чайку не найдется? – устало махнула рукой Амалия. – Я забыла утром поесть. Только сейчас вспомнила, что весь день не ела.
– Не жалеете вы себя, Амалия Станиславовна. Так и гастрит заработать недолго, – причитала Люба, заваривая чай, расставляя чашки, сахарницу.
Амалия взяла чашку, попробовала:
– Спасибо. Вкусно.
– Секрет знаю, – призналась Люба. – Я казенным чаем не пользуюсь. Это настой из листьев малины и смородины.
– Умеют же люди жить. А я вот за всю жизнь на себя часа два потратила, не больше. Все работа, работа. Как белка в колесе. Послушай, Люба, ты правда никого не опознала в милиции?
Люба испугалась:
– Вот те крест.
– Верю, – кивнула Амалия. – А ведь к одному из них ты очень внимательно и долго присматривалась…
– Вы видели? – удивилась Люба.
– Следователь сказал.
– Так это потому, что тот мужик больно красивый был. Я таких отродясь не видывала. Только в кино.
– Ох, как я боюсь за Маргариту! – воскликнула Амалия. – Если убийца на свободе, он очень опасен. И может повторить свою попытку. Да и мне нелегко… Вот так иногда сядешь, подумаешь… Куда жизнь ушла? На что? Что от меня останется? Ни семьи, ни детей, ни внуков… Вспомнить нечего. Разве что деловые бумаги… Знаешь, Люба, как меня в офисе называют? Аномалия. И ведь они правы. Я – аномалия. Так, как я, люди жить не должны.
– Ну что вы, Амалия Станиславна, вам просто завидуют. Вы – такая сильная…
Амалия грустно улыбнулась:
– Поменяла бы я свою силу на обыкновенную человеческую слабость, еще бы доплатила. Меня в жизни никто никогда не жалел. Представляешь? Что-то я совсем расслабилась. Пора на покой. Никому не говори о моем визите.
– Ни в жизть, – помотала головой Люба.
– Если что-то вспомнишь или кто-то будет тебя о том же самом спрашивать, позвони, будь другом, – попросила Амалия. – Я обязана защитить свою фирму и своих близких.
Только ушла Амалия, к Любе пришел Артем. Люба, увидев его, запричитала:
– Я ничего не знаю, я никого не узнала, я ничего никому не говорила, я вообще ничего не видела.
– Все? – поинтересовался Артем.
– Да.
– А теперь по делу. – Артем сел за стол и выложил на него фотографии, взятые у Юльки. – Покажите мне человека, которого вы опознали.
– Вы кто? – испуганно спросила Люба.
– Я от Доминики.
– А это кто?
– Это сестра Маргариты.
– А Маргарита – кто?
– Это хозяйка «СуперНики». Я чувствую, вы сейчас спросите, что это такое?
Тут Люба закричала:
– Вы все меня уже достали! Я сейчас вызову милицию и «скорую помощь».
– Милицию – должно быть, мне, а «скорую» кому?
– Мне! – обреченно кивнула Люба.
– Я прошу вас, успокойтесь.
– С чего вы все взяли, что я кого-то узнала? Я сказала в милиции правду. Никого из них я не знаю, никогда не видела.
– Послушайте меня внимательно. Откуда я мог узнать, что вы. кого-то из этих мужчин опознали? Я услышал об этом от Доминики Никитиной, бывшей хозяйки «СуперНики». А ей сказал об этом Самвел Пашаев, директор городского рынка. Как узнал Самвел, я не знаю. Вам эти имена о чем-нибудь говорят?
– Да. О Самвеле я слышала от…
– Можете не говорить от кого. Вы доверяете этому человеку?
– Да, – шепнула Люба.
– Вот и хорошо. Это мое удостоверение. Я – адвокат, юрист. Не бойтесь, у меня нет оружия. Помогите мне, пожалуйста, от вашего ответа зависит не только жизнь Маргариты…
– Вот этот. – И Люба ткнула пальцем в фотографию.
Доминика размышляла над сложившейся ситуацией, которая была совсем не простой. Рациональный ум Доминики работал напряженно. «Кто такой Крокодил, – еще неизвестно, – думала она. – Но хорошо известно, что Самвел – опытный делец. Знает Ритку. Может, они вдвоем и составили этот чертов план, чтобы ограбить мою компанию. А Косарева помогла им. А я повелась, как последняя дура… Потом еще сама к нему пришла за помощью. Представляю, как его это развеселило.
Посмотрим с другой стороны: директриса детдома говорила о Самвеле хорошо… – он мог и ее обмануть. Не сдал меня в милицию – ему выгоднее иметь меня под боком, чтобы контролировать ситуацию. Посиди, мол, здесь, девочка. А пока ты будешь ждать мифического Крокодила, я делишки свои улажу. Ты попалась, Доминика».
Тут к ней в подвал спустился Самвел и спросил:
– Ну что, Доминика, не соскучилась?
– Быстро ты вернулся.
– Я спешил, – объяснил Самвел.
– Где Крокодил? Ты привез его?
Должен тебя огорчить. Я был у него дома и на работе… Нет его нигде.
– Он работает? Кем? – поинтересовалась Доминика.
– Еще недавно был бригадиром нищих, теперь разжалован в рядовые. Работает инвалидом-афганцем. Об этом мне сообщила новая бригадирша. Но его на участке не оказалось. Я попросил эту королеву нищих сообщить мне, когда он появится.
Доминика внимательно посмотрела на Самвела.
– Почему ты на меня так странно смотришь?
– То есть ты хочешь сказать, что Крокодил исчез? – не ответила на вопрос Доминика.
– Самвел ничего не хочет, Самвел говорит как есть. Соседка заявила, что уже несколько дней его не видела. И нищие подтвердили, что на работу он не выходит.
– Уверена, что все это неспроста. И должно быть какое-то объяснение.
– Должно. Но его нет. По крайней мере, у меня.
Доминика испытующе посмотрела на Самвела, но он выдержал ее взгляд.
– Ясно одно. Хватит мне отсиживаться в подвале. Пора действовать. – Доминика поднялась.
– Действовать… Действовать в твоем положении может быть опасно, – предупредил Самвел.
– Не опаснее, чем жить вообще. Я ухожу, Самвел. Спасибо тебе за приют.
– Неблагодарное это дело – отгонять бабочек, летящих на огонь. Но все же попробую. Никуда я тебя не отпущу. – Самвел загородил Доминике выход из подвала.
– Это как понимать? Почему ты меня не отпустишь?
– Ты своим расследованием разворошила осиное гнездо. И теперь слишком многие заинтересованы в том, чтобы до конца ты его не довела… Поверь, я достаточно хорошо знаю Надежду Косареву и тех, кто ее окружает.
– Но откуда им знать о моем расследовании? – удивилась Доминика.
– Есть одна не очень благозвучная, но очень верная поговорка: что знают двое, то знает даже свинья. А о твоем интересе к прошлому Маргариты известно куда большему количеству народа. И то, что наш общий друг Крокодил так внезапно испарился, мне очень не нравится.
– Полагаешь, что он отправился доложить о нас Косаревой? – предположила Доминика.
Самвел кивнул:
– Именно так я и полагаю.
– Возможно, ты и прав. Но я взрослый человек, сама решаю, где мне жить и что мне делать. Ты поддержал меня в минуту слабости. Спасибо. Но эта минута прошла.
– Послушай…
Но Доминика перебила Самвела:
– Нет, Самвел, послушай теперь ты. Я – прежняя Доминика Никитина. Которая сама способна за себя ответить. И если ты сейчас меня не выпустишь отсюда, я позвоню Артему.
Самвел, помедлив, отступил от двери, даже сам ее открыл пошире:
– Странный ты человек, Доминика Никитина. Как написано в стихотворении из школьной программы: «Гвозди бы делать из этих людей»… Тебя подвезти?
– Спасибо, Самвел Михайлович, сама доберусь, – кивнула на прощание Доминика.
Ритку перевели из реанимации в палату. Пока она спала, медсестра сделала необходимые манипуляции, потом взяла крокодила, посмотрела на него и сказала:
– И чего она испугалась? Такая милая зверушка.
Потом положила игрушку на подоконник и вышла. На тумбочке лежал Ритин мобильник. Он запищал, и Ритка с трудом раскрыла глаза. Она увидела сначала крокодила, потом перевела взгляд на мобильник.
Пришло сообщение: «Пришла в себя? Это был второй раз. Третий будет последним. Перечисли указанную сумму по указанному адресу. Пришла пора расплачиваться. Крокодил».
Не телестудии шла подготовка к записи программы. Уже собрались бывшие алкоголики, вылеченные Васькой. Ольга Алексеевна и Борюсик ждали Василия.
– А вдруг он не придет? Борис Михайлович, вы ведь знаете этого целителя гораздо лучше меня. Скажите, он способен на непредсказуемые поступки? – волновалась Ольга Алексеевна.
– Что значит, способен? Он весь и есть непредсказуемый поступок. Этим и ценен, – заметил Борюсик.
– Ценность в нашем случае весьма сомнительная… Где же его носит? Мы так хорошо поговорили, все обсудили. Мне даже удалось разыскать его бывших пациентов – личности весьма колоритные… – Ольга Алексеевна посмотрела на часы. – В конце концов, сейчас начнут собираться зрители!
– Не волнуйтесь, милая Ольга Алексеевна. Мой друг Василий хоть и экстравагантен, но не лишен здравого смысла. Насколько я понял, этот эфир ему нужен даже больше, чем вам. Он придет… А вот я вас вынужден оставить. Мне нужно ненадолго отъехать по очень важному делу.
– Борис Михайлович, умоляю как друга, не оставляйте меня с этой публикой наедине.
– Что такое? Чего вы боитесь? Это же бывшие алкоголики, а не ожившие мертвецы, – успокоил ведущую Борюсик.
– А вдруг они не до конца вылечились?
Борюсик рассмеялся:
– Вы прелесть, Ольга Алексеевна. В случае чего попросите охранника выстрелить в потолок серебряной пулей, это их сразу успокоит.
Борюсик поцеловал Ольге Алексеевне руку, вышел из студии и направился к Любе.
– Здравствуйте, мне нужна Люба, – сказал он, зайдя в подъезд.
– А ее нет. Она взяла отгулы.
– Не подскажете тогда, где я смогу ее найти? Поверьте, у меня очень важное и срочное дело.
– Не знаю даже. Я тут вообще новенькая. Мне сказали подменить, я и подменяю.
Борис задумался:
– Тогда у меня будет огромная просьба. Вот моя визитка, если Люба появится, пусть позвонит по этому телефону. Повторяю, это архиважно!
– Архи что? – не поняла консьержка. Но Борюсик уже вышел из подъезда.
Наконец в студии появился Василий. Он был в своем обычном непрезентабельном виде, слегка помят. Охранник его не пускал.
– Василии Иванович, миленький, наконец-то вы пришли! – бросилась к нему Ольга Алексеевна.
– Понял, чмо? – обратился к охраннику Васька. – Не за руки хватать и тащить, а Василий Иванович, да еще миленький!
Охранник напрягся:
– Ты поосторожнее тут. Извините, Ольга Алексеевна, шумел, скандалил.
– А ты чего не пускал? – возмущался Васька. – Котом Базилио обзывался? Ишь, костюмчик ему мой не понравился! Не Базилио, а Василио Иванович для некоторых, понял? Твое дело не рассуждать, а двери почетным гостям отворять да дорожку им красную стелить. Вали отседа, халдей, нечего в кругу телезвед отираться!
– Извините, пожалуйста, – сказала Ольга Алексеевна охраннику.
А тут и Борюсик вернулся.
– Василий, наконец. Где твоя Люба? Ее нет на работе, – сказал он взволнованно.
– Как это нет? – опешил Васька.
– Господа, умоляю, все вопросы потом, – сказала Ольга Алексеевна. – Начинаем. Так, Василий Иванович, обо всем, кажется, договорились. Можно начинать запись… Стоп, совсем из головы вылетело. А как вас лучше представить?
– В смысле?
– Ну, многие ваши коллеги изобретают себе титулы: Потомственный маг Ставрополья, батюшка Реглан 15-й. Или тамг Любимец Джавахарлала Неру, верховный жрец Аполлон Панасюк.
– В титулах не нуждаемся, – с достоинством ответил Васька. – А что до любимцев, то любили меня бабы и покруче вашей Джавахарлалы – одна даже старшим товароведом была.
– Может, тогда по фамилии? – предложила Ольга Алексеевна.
– Не, по фамилии скучно, – сказал Василий, бросив быстрый взгляд на Борюсика. – Я ж не член правительства, пока.
– М-да, задача… А давайте скажем так – целитель и ясновидец Василий.
Василий смутился:
– Ну, это, я пока вижу не очень-то и ясно… То есть не всегда… Там у меня еще не все контакты подогнаны… иногда искрит и не показывает.
– Тогда просто – целитель Василий, – предложил Борюсик. – Скромно и достойно.
– Это покатит, – согласился Васька и спросил у Борюсика: – А кто тебе про Любку сказал?
– Я сам только что ездил.
Ольга заволновалась:
– Господа, я же вас просила. Нам уже давно пора начинать запись.
– Тогда еще одна минула. Целителю Василию нужно переодеться, – заявил Васька. – Не волнуйтесь, у меня все с собой.
Ольга Алексеевна начала программу:
– Пьянство и алкоголизм. Всегда ли мы достаточно серьезно относимся к этим явлениям? В анекдотах, выступлениях сатириков и даже в кино водка предстает безобидным напитком, раскрывающем лучшие свойства славянской души. А что на деле? Об этом нам сообщают не сценарии ушлых рекламистов на содержании спиртовых королей, а беспристрастные милицейские протоколы. Распавшиеся семьи, немотивированное насилие, бытовые убийства… Сказать водке нет – трудно. А потому мы особо приветствуем людей, нашедших в себе силы побороть пагубную привычку. Наш сегодняшний гость – человек, который совсем недавно открыл свой уникальный талант. Но за это короткое время смог вырвать из лап зеленого змия уже не один десяток несчастных… Встречайте – целитель Василий!
За кулисами что-то упало и, на ходу запихивая рубаху в брюки, в студию влетел Васька. Сообразив, что уже попал в поле зрения камер, эффектно остановился. Василия просто невозможно было узнать. На нем был синий кримпленовый костюм с приталенным пиджаком, красная нейлоновая рубашка, остроносые туфли на высоких каблуках, широкий галстук в пальмах и павианах, прилизанные волосы. Васька ослепительно улыбнулся. Оказалось, что все зубы у него золотые.
Ольга Алексеевна обомлела, а Борюсик даже поперхнулся от ужаса.
Виктория Павловна провожала Анну на свидание с Юрием Владимировичем и давала ей последние наставления:
– Вот что я тебе скажу, Аня. Пора с этим кончать! Вы не школьники, жизнь, можно сказать, прожили, а ведете себя хуже подростков. Он не так сделал, ты не с тем разговаривала…
Детский сад, ей-богу. Ты настройся сразу же на нормальный, взрослый, серьезный разговор.
– Да я…
– Я знаю, что ты. Опять не то услышишь, не это поймешь, фыркнешь, дверью хлопнешь – только тебя и видели.
– Дело в том…
Виктория перебила:
– Знаю я, в чем дело, – тоже жизнь прожила. И не возражай. Подумай только, вам впереди вместе старость коротать, а ты своими капризами уже все нервы из мужика вымотала.
– Пална, пойми…
– И понимать не хочу, – не слушала Виктория Павловна. – Даже если он что-то не то скажет, смолчи, сделай вид, что не услышала. Улыбнись, переведи в шутку. Мужики, они что стеклянные елочные шары. Такие шары в вате хранить нужно, а не ногой по ним колотить.
– Все ты правильно говоришь, Пална. Про мужиков. Так и журналы все женские пишут. Что холить их нужно, и лелеять, и танцевать перед ними, и пританцовывать. И готовить им…
– И за ушком чесать, и тапочки подавать, – улыбнулась Виктория Павловна.
– И не ходи перед ними растрепой, а то к другой сбежит, наманикюренной, и не спрашивай у них, с кем обнимался-целовался, а то обидятся… А вот где, в каком журнале, хоть бы маленькими буквочками написано, что и женщина – человек? И тоже хочет понимания и заботы.
– Как ты не понимаешь, что твоя эмансипация тебя и погубит? – возмутилась Виктория Павловна. – Ты сперва мужика в свой угол загони, да прикорми, а потом уж потихоньку начинай правила устанавливать. Да все с улыбочкой.
– Боюсь я ехать, – призналась Анна.
– Не поняла. А зачем тогда я тут битый час перед тобой распиналась? – обиделась Виктория Павловна. – Ну, раз так боишься – делать нечего. Сама с тобой поеду, за ручку отвезу. Только перед писателем твоим потом стыдно не будет? А то, еще лучше – давай Петрова позовем, он давно в провожатые напрашивается. Уж он сделает в лучшем виде. Машина с мигалкой и почетный эскорт мотоциклистов с автоматами. Только одна опаска есть. Когда о конечной цели маршрута узнает, огонь может открыть без предупреждения.
– Язва ты, Пална, – обиделась Анна.
– А с тобой по-другому нельзя, больно тонко срезая. Значит, так. Слушай мою команду! Марш домой. Переодевайся, маникюрься и – вперед! Да из города обратно не торопись. Никто туг тебя особо не ждет.
Увидев на пороге Доминику, Елизавета Андреевна расплакалась.
– Елизавета Андреевна, родная, ну все же хорошо, – утешала ее Доминика. – Я жива-здорова и на свободе. Мы снова встретились. Примете?
– Ника, чего я только не передумала. Бессонница совсем замучила. До рассвета лежу только и гадаю: как ты там? Где? Не звонишь, через Артема вестей никаких не передаешь. Стыдно так старуху мучить.
– Я приехала и все вам подробнейшим образом расскажу. Если вы меня сначала, конечно, покормите.
Елизавета Андреевна растерялась:
– А у меня, Никуша, есть-то и нечего. До пенсии еще несколько дней. Пару яиц осталось, кефир да пол булки – для молодой и не еда вовсе. Ну да голод обмануть хватит.
– Ничего мы обманывать не будем, Елизавета Андреевна, вот деньги. Сама я, правда, лишний раз выйти не могу.
– Я сбегаю, не беспокойся. А что купить?
– Чего-нибудь вкусного. И побольше. Устроим дружескую вечеринку, – предложила Доминика.
Вскоре они уже сидели за столом и Елизавета Андреевна слушала рассказ Доминики.
– Да, расскажи кому, не поверят, – сказала Елизавета Андреевна и, заметив выразительный взгляд Доминики, добавила: – Нет, что ты, никому ничего рассказывать я, разумеется, не собираюсь, и все эти тайны умрут вместе со мной. Однако хотелось бы знать: кто все-таки покушался на твою бедную сестричку?
– Скоро узнаем, человек этот известен. Сейчас сюда придет Артем и покажет нам его фотографию. – Тут в дверь позвонили. – А вот и он.
– Ника, выйди, пожалуйста, на кухню. Может, я и перегибаю с конспирацией, но… на всякий случай, – попросила Елизавета Андреевна.
Но ее опасения были напрасными – пришел Артем.
– Как ты? – спросил он у Доминики.
– В порядке. Здесь лучше, чем в подвале у Самвела.
Артем окинул взглядом накрытый стол:
– А вы времени не теряете. Покормите усталого детектива?
– Не тяни. Принес? – спросила Доминика.
– Конечно. – Артем выложил фотографии на стол.
– В этих дурацких кепках их и узнать трудно. Так на кого показала консьержка?
Артем ткнул пальцем в фотографию. Доминика ахнула:
– Сергей? Этого не может быть.
– Извини, но перепутать я не мог. Я специально положил его фото отдельно.
– Кто это – Сергей? – спросила Елизавета Андреевна.
– Мой муж. Нет, не может быть. Он – трус. Он слишком мелок для преступления.
– Но кроме него мало кто знал о боксерской груше. В конце концов, он сам же тебе ее и подарил. – напомнил Артем.
– И он знал, что я оставила грушу в санатории… Признаться, я думала, что меня в этом мире уже ничем не удивить. У Сергея получилось… Это просто не укладывается в голове.
Сергей же в это время сидел в кабинете у следователя и слушал Николая Николаевича, который выложил перед ним папку и сообщил:
– Я выяснил все о вашей клофелинщице. Ее фамилия Косарева. Зовут Надежда. Вот ее, так сказать, досье. Личность весьма многогранная – преступления на любой вкус. Лохотрон, брачный аферизм, похищение детей. Даже разбойное нападение с причинением тяжких телесных имеется. Правда, теперь Косарева несколько поменяла масть. Клофелин – вот ее последнее романтическое увлечение.
– А это твое досье, оно приближает нас к возврату моих денег? – поинтересовался Сергей.
– Не совсем. Но значительно облегчает задачу. С профессионалом удобнее иметь дело. Он знает правила игры, у него есть почерк, привычки, наработанные приемы. А у клофелинщицы этот набор и вовсе ограничен двумя-тремя.
– Слушай, следователь, ты мне лекцию читаешь, что ли? – разозлился Сергей.
– Почему нет? Тема увлекательная и неисчерпаемая. Итак – два основных приема. Прием первый – «Жажда подскажет», прием второй – «Съел и порядок». Вы, кстати, попались на первый – извините, если задеваю больную тему.
– Послушай ты, криминалист-теоретик. Начхать и наплевать мне на твои знания. Я в Нобелевском комитете не работаю и премий за достижения в области клофелино-логии не выдаю. И хочу, чтоб ты понял: пока ты тут строчишь диссертации, она тратит мои денежки! – возмущался Сергей.
– Тратит? – удивился Николай Николаевич. – В том-то и дело, уважаемый клиент, что денег ваших она сейчас потратить никак не может. Если бы мы имели дело с любительницей, то за целостность суммы я бы гроша ломаного не поставил. А Косарева – профессионал, и она прекрасно знает, что деньги в банковской упаковке переписаны.
– И что?
– А то, что банкноты должны отлежаться. Пока шум не утихнет, – объяснил следователь.
– Сколько? – спросил Сергей.
– Что сколько? – не понял Николай Николаевич. – Мы же, кажется, договорились…
– Я не о том. Сколько должны отлежаться деньги?
– Ну, я не знаю. Год, два, максимум – пять…
Сергей вскочил и схватил следователя за грудки:
– Ты издеваешься, урод?
Николай Николаевич освободился от захвата и оттолкнул Сергея.
– Не распускайте рук, жертва обмана! Не забывайте, что законодательство дает мне весьма широкий спектр средств для защиты личной чести и достоинства. Был бы ты в официальном делопроизводстве, я бы эту Косареву в два счета в розыск объявил. Но ты же сам боишься денежки неправедные засветить. Вот и сиди камнем, жди. И не вмешивайся в работу профессионала.
– Я не могу столько ждать. Я жить хочу.
– А ты поживи на зарплату. Не пробовал? – поинтересовался НикНик.
Сергей думал о другом:
– Дай мне листок и ручку!
Следователь равнодушно пожал плечами, а сам отошел к окну. Сергей написал заявление, поставил размашистую подпись и протянул листок следователю:
– Вот тебе мое официальное заявление. Открывай уголовное дело по факту хищения и начинай расследование. А откуда у меня взялись деньги? Этот вопрос я тебе поднимать вообще не советую. Теперь, надеюсь, ты не будешь жаловаться, что у тебя руки связаны. Применяй свой «широкий спектр средств»: хватай эту аферистку, бей ножкой от табуретки по почкам и Уголовным кодексом по голове. Пока не признается.
Николай Николаевич поднял голову:
– Женщину? Ножкой от табуретки? Да ты не джентльмен.
– Чья бы корова мычала! – взвился Сергей.
К Анжеле прибежала испуганная Люба.
– Где Вася? – спросила она.
– У приличных женщин вообще принято сперва «Здрасьте» говорить, а не вопросы задавать, – высокомерно отметила Анжела. – И пора нам с тобой уже познакомиться поближе. Это ты консьержкой работаешь в доме, где Ритку поселили?
– Я.
– То-то я смотрю, физия знакомая. Тетя Люба?
– Ну да.
Тут Анжела вдруг вспомнила:
– Так, значит, это ты нас тогда сдала этой старой вешалке Амалии?
– Да какое это сейчас имеет значение?
– Может, и никакого. Но относиться к тебе с полным доверием я уже не могу. Как в том анекдоте – ложки нашлись, а осадок остался.
Люба тихо заплакала, и Анжела смягчилась.
– Ладно, успокойся. Иди, сядь в палатку. На, выпей воды.
Люба выпила, налила еще и снова выпила. Анжела отняла у нее стакан:
– Э-э, еще лопнешь тут и забрызгаешь мне все. Рассказывай, что случилось.
– Ходят ко мне. Я боюсь, а они ходят и ходят… – пожаловалась Люба.
– Кто?
– Все. Я уже с работы сбежала, напарницу оставила. А они все ходят. Хоть вешайся.
– Только не тут, – деловито распорядилась Анжела. – Мы еще после пожара репутацию до конца не восстановили. Мужчина, ну что вы хотите в этой сковородке увидеть? Художественный фильм «Пираты Карибского моря-2»? Так мировой прокат уже закончился. Вон в кастрюлю загляните, может, «Тсрминатора-4» увидите.
Покупатель положил сковородку и отошел.
– Ко мне вон, вишь, тоже ходят, – вздохнула Анжела. – Щупают, смотрят, а в оконцовке ничего не покупают! Смотрители, блин. Ну, что заглохла? Бензин кончился? Рассказывай, кто к тебе ходит и чего хочет.
– Все хотят, чтобы я им на убийцу Ритки показала.
– А ты?
– А я жи-и-ить хочу. Голос меня ножом вот сюда вот колол. Тебе-то, небось, нож к горлу еще не приставляли?
Анжела фыркнула:
– Да я и сейчас с ним хожу. Мне за пожар Самвелу родные денежки отдавать – нож острый! И вообще не пойму я что-то, теть Люба, каким боком в это дело наш Василий уперся?
– А я ему единственному рассказала, что опознала того… убийцу.
– Вот видишь, Зямчик, как все сложно в жизни. А ты не хочешь печеночку кушать. Так тебя Васька сдал, что ли?
– Это я его сдала, – призналась Люба.
– Иди, мой маленький, в свой домик. Еще заразишься тут глупостью, а это неизлечимо. Ты сама-то хоть поняла, чего наплела? – занервничала Анжела.
Юрий Владимирович вызвонил Диану и попросил прийти домой.
– Ну где ты так долго? – взволнованно сказал он, открыв ей дверь.
– Папуля, не нависай, я и так с работы сбежала. Амалия сегодня злая, как Гитлер немецкий. Юльку в очередной раз уволила, на Татьяну накричала. Непонятно даже, что с ней творится. Наверное, узнала, что Ритка скоро на работу выходит. И снова нашу Аномалию попросят… пинком с нагретого трона.
– Не смей так говорить о ней. Это глубоко несчастный человек. И она достойна гораздо большего внимания и уважения. На Амалии, в конце концов, держится вся «СуперНика».
– Ты так сказал, будто судьба фирмы волнует тебя до глубины души. Опомнись, папа, «СуперНика» давно не твоя, – напомнила Диана.
– Пусть не моя. Но ее построила моя дочь, и я верю, что справедливость в конце концов восторжествует.
– В кино на этом месте полагается пафосная музыка. Па-па-пам! Ладно, шутки в сторону, ты зачем меня с работы выдернул?
– Дочь, ты должна помочь мне одеться. Костюм, галстук, запонки и все такое прочее.
– Дай угадаю. Ты идешь на свидание? – предположила Диана.
– Да.
– И с кем?
– С твоей мамой.
Диана с визгом бросилась отцу на шею. Потом побежала к шкафу, распахнула его и стала перебирать одежду:
– Так. Это не подходит, это слишком игриво. Это слишком официально. Папуля, а ты, случайно, не предложение собрался делать?
– Я уже сделал.
Диана уставилась на отца:
– Папочка, да ты человек-молния! Супермен и Джеймс Бонд в одном флаконе. И что мама?
– А-а-а-а, – махнул рукой Юрий Владимирович.
Диана кивнула:
– Понимаю. Кокетничает. Значит, ты сегодня должен быть… должен быть. Вот. Это оно. И никаких галстуков. Только шейный платок. Вот этот. Романтично, свободно, мужественно, элегантно.
Раздался звонок в дверь.
– Как некстати! – расстроился Юрий Владимирович.
Диана открыла дверь и провела в комнату Амалию. Пока Амалия оценивала обстановку, Диана объяснила:
– Прошу учесть, Амалия Станиславовна, я отлучилась домой за счет обеденного перерыва, который сегодня не использовала.
– Скажешь об этом Юлии, пусть соответственно протабелирует, – машинально бросила Амалия.
– Ну, я побежала. Папочка, я желаю тебе… сам знаешь. Диана ушла, а Амалия задала мучивший ее вопрос:
– Позволишь спросить, куда ты собрался?
– У меня встреча. Деловая, – стараясь держаться с достоинством, ответил Юрий Владимирович.
– Все правильно. Обычно ты так тщательно готовишься именно к деловым встречам. О, сколько галстуков перебрал. А шейный платок тебе идет.
– Маля, ты собиралась мне что-то сказать?
– Да, и очень важное. Но теперь оно мне не кажется таким уж важным. В свете того, что я увидела. Не угостишь кофе?
– Маля, прошу тебя. Ты же знаешь – я кофе готовить нс умею… И вообще, мне нужно бежать.
Но Амалия никуда не спешила.
– Вот как, даже бежать? Ко мне ты никогда не бегал. Даже, помнится, позволял себе опаздывать.
– Давай перенесем вечер воспоминаний на другой день, – попросил Юрий Владимирович.
– Почему воспоминаний? Ты не допускаешь мысли, что я пришла к тебе с новостями?
– Давай это тоже в другой раз. Обещаю завтра внимательнейшим образом выслушать все твои новости.
Но Амалия не собиралась уходить.
– Нет. Нет, Юрик, выслушаешь ты меня прямо сейчас.
– Но я не могу сейчас! – в отчаянии воскликнул Юрий Владимирович.
– Почему? – удивилась Амалия.
– Не могу, и все. Мне нужно идти.
– Пока не скажешь, куда и к кому собрался, никуда ты отсюда не уйдешь.
– А если скажу?
– Тогда я с удовольствием отправлюсь вместе с тобой. И даже подвезу на служебном автомобиле. Мне ужас как интересно взглянуть на свою счастливую соперницу. – Амалия нежно улыбнулась.
Запись программы с участием Василия продолжалась. Ольга Алексеевна подошла ближе к зрительской трибуне и объявила:
– А теперь настало время нашей традиционной рубрики – «Вопросы из зала».
– А я вот хотел спросить у целителя Василия следующее. А как себя чувствуют ваши пациенты после завершения, так сказать, лечения? – спросил один из зрителей.
