Текст книги "Триумф"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Элементарно. Я спросила Анжелу, а мне все сказали – ищи самую яркую, не промахнешься. Ты действительно яркая, как матрешка.

Анжела обиделась на сравнение с матрешкой:

– Это я – матрешка? А сама кто? Принцесса Диана на горошине? Давай отсюда. Крути педали, пока не дали.

– Анжелочка, она ничего не хотела сказать плохого. Матрешка – это красиво, так по-славянски, – бросился успокаивать ее Андре.

– Никакая не матрешка я. Где у твоей матрешки талия? А у меня смотри – шестьдесят два с половиной сантиметра. Когда выдохну получше, – защищалась Анжела.

– Только половина сантиметра немного разъехалась, – смеялся Васька.

– Анжелика, у тебя осиная талия, – заверил Андре, но Васька рассмеялся еще громче:

– Да нет, братан, жало у нее осиное, а талия – то что надо.

Васька протянул руки, чтобы обнять Анжелу, но та замахнулась на него сковородкой и ударила его по заднице.

– Во, а я что говорил? Больно, зараза, ужалила, – потер Васька ушибленное место.

– Хорошо, талия у тебя есть. И вообще в тебе очень много обаяния, Анжела, – попыталась загладить свою вину Диана. – Но посмотри, что ты на себя натянула!

Анжела посмотрела на себя, на свои облегающие лосины и яркую футболку.

– А что?

– А то, что я немного смыслю в дизайне и сразу вижу, какие ошибки допускает человек в одежде, да и во всем остальном тоже. Если хочешь, я тебе это докажу в два счета. Начнем с головы. – Анжела потрогала свою голову. Андре со все большим вниманием прислушивался к их разговору. – Твои кудри. Так и хочется надеть их на швабру и вымыть пол.

Анжела вскипела:

– Зям, фас! Взять ее!

Но Зям был занят Жози. Они мирно подремывали, прижавшись друг к другу.

– Анжела, я тебе снова повторяю: ты красивая женщина, видная – это объективно. Так почему же ты сама портишь свою красоту? – повысила голос Диана.

– Так что мне теперь, по-твоему, голой ходить? То ей не так, это не эдак, – возмущалась Анжела.

– Правильно! Раздевайся, Анжелка, и мы завоюем всю Европу! – заржал Васька.

Андре был серьезен:

– У вас есть предложение, как грамотно одеть нашу Анжелу и создать ей образ?

Диана еще раз критически оглядела Анжелу:

– Да, есть. Давайте проведем эксперимент. Я беру Анжелу, прохожусь с ней по рынку. Из вещей, которые продаются, выберу подходящие, одену Анжелу, по-новому причешу, подкрашу. И представлю на ваш суд.

– У меня тоже проснулся профессиональный интерес. Готов быть председателем жюри, – объявил Андре.

Васька широко зевнул:

– А мы с моим профессиональным интересом пойдем пока баиньки. На награждение не забудьте пригласить. Адрес широко известен. Городской рынок, сторожка, Василий Безупречный.

Диана услышала имя Васьки, живо к нему обернулась.

– Так вы и есть тот самый Василий Калашников? Васька встал в позу.

– Меня уже узнают на улице. Вот что значит по ящику показали. Да-да, моя девочка, я тот самый Василий Калашников.

– Я, собственно, к вам и пришла, – заявила Диана. – Вам привет от Ритки.

– Ритки? – хором переспросили Анжела и Васька. – Где она, что с ней?

– Ее выпустили из больницы, но где она – сказать не могу, это тайна. Маргарита просила молчать. Она все еще опасается за свою жизнь.

– А здоровье? Как она себя чувствует? – волновалась Анжела.

– Идет на поправку. Не волнуйтесь, она находится под присмотром хорошего доктора и при этом в полнейшей безопасности.

– Знаем мы эту безопасную нычку. Все! С меня хватит! Я спать пошел, – мрачно заметил Васька.

Диана с Анжелой долго выбирали одежки. Продавщица доставала все новые вещи, но Дианке они не нравились.

– Нет, это нам не подходит. А вон то что у вас? Давайте сюда.

– Слышь, Анжелка, кто это? – Продавщица кивнула на Диану, вдохновенно перебиравшую гору кофточек.

– Это мой персональный стилист, – равнодушно пожала плечами Анжела.

Продавщица закатила глаза:

– У вас с французом уже так далеко зашло? А свадьбу где будешь гулять? В Париже, наверное, дорого. А то – бери нас с собой. Мы тебе салатов оливье накрошим да селедок под шубой накрутим. Пусть французы попробуют настоящей кухни. А то он у тебя какой-то тощий.

– Не тощий, а стройный, – возмутилась Анжела.

– Есть. Берем вот это, – решила Диана. – Где мы можем переодеться и причесаться?

– Проходите в примерочную, девчонки. Все равно народа сегодня мало. Сами справитесь или помочь?

– За мной, верная свита! Скоро вся Европа узнает, кто такая Анжела Кимовна, звезда из посудного ряда, нет, звездища!

– Я из городской газеты. Отдел светской хроники. Валентина, – представилась журналистка.

– А я уж думал, что проведу самый скучный день в своей жизни… Таня, приготовь нам с Валечкой кофе. Вы какой предпочитаете в это время суток?

– Мне все равно я неприхотлива, – кокетничала девица.

– Что стоишь? Дуй на кухню! Нам с Валей поговорить нужно, – бросил Сергей опешившей Татьяне.

– С вашей внешностью можно быть и покапризней. Давненько я не попадал на страницы светской хроники. – Сергей усадил журналистку, та с любопытством оглянулась вокруг:

– Вы давно в газете? – светски поинтересовался Сергей. – Пашка Самокат еще трубит?

– Пал Петрович? Это мой непосредственный шеф, – удивленно посмотрела на Сергея Валентина.

– Знаем, какой он непосредственный, – погрозил Сергей. – Завидую ему. Когда-то и я в этой газете начинал с того, что бегал за знаменитостями.

Вошла Танюша, принесла кофе.

Сергей недовольно покосился на поднос:

– Ты же не пьешь кофе.

– А сегодня выпью.

– Сергей Анатольевич… – начала Валентина, но он остановил ее:

– Брось, давай на ты. Мы же практически коллеги.

– Сергей, ты нас не представил. – Валентина кивнула на Танюшу.

Он поморщился:

– Таня! Встала, вышла. Когда будет нужно, я тебя позову. – Танюша сердито хлопнула дверью. – Это моя горничная. Поверь, когда распустишь обслуживающий персонал, потом очень сложно вернуться к дисциплине. Но я, к сожалению, гуманист…

– А мне показалось, что она ведет себя отнюдь не как обслуживающий персонал… – нагло заявила Валентина.

Сергей коварно улыбнулся:

– А мне показалось, ты приехала не за тем, чтобы вникать в нюансы моих отношений с прислугой?

– В моей работе мелочей не бывает. Почему ей нельзя пить кофе? Она беременна? От тебя?

– Девочка, слишком много вопросов. Я не сказал, нельзя, я сказал – она не пьет кофе, – сделал ударение Сергей на «не пьет». – Теперь я понимаю, почему приличные люди так боятся журналистов.

– Боятся те, кому есть чего опасаться и скрывать.

Сергей поднял брови:

– А ты много встречала таких, кому скрывать нечего?

– Вы сейчас продолжаете работать в компании?

– Я в отпуске, – беспечно отозвался Сергей.

– Но намерены вернуться? – уточнила Валентина.

– Даже если бы я не захотел, они без меня не справятся… – развел руками Сергей.

– Почему же вы тогда ушли в такое напряженное для «СуперНики» время?

– Иногда нужно дистанцироваться, чтобы посмотреть на происходящее со стороны. Напиши, что я при этом задумался, – предложил Сергей.

– Непременно, не волнуйся. Маргарита Калашникова, не как бизнес-леди… как человек, как женщина… что она из себя представляет?

Сергей криво улыбнулся:

– Если я тебе отвечу правду, ты не напишешь, даже для твоей газеты это будет слишком… Маргарита – халиф на час. Она торговала на рынке кастрюлями, и это – ее потолок. А так – довольно мила. Пока рта не раскрывает… Это человек не нашего крута. Хватит. Я и так сказал слишком много.

– И последнее. В каких вы сейчас отношениях с женой? – в упор смотрела на него Валентина.

Сергей не отвел взгляда.

– Мы пережили кризис, за которым непременно наступит выздоровление.

Диана подошла к палатке и позвала Андре:

– Месье Андре! Внимание! Ал! – Диана отступила, и возле палатки возникла Анжела в совершенно новом виде. Без золотых локонов, без розовых лосин и прочего. Выглядела она совершенно иначе. Андре был сражен наповал.

Зям вылез из домика и залаял на Анжелу. Анжела выглядела смущенно:

– Видишь, что ты сделала? Меня даже Зямчик не узнает.

Андре во все глаза смотрел на преображенную Анжелу:

– Мадемуазель Диана, я восхищен. Это – стильно! Диана, это вы сделали?

Анжела пощелкала пальцами перед глазами Андре:

– Эй, Андрюш, ты на меня смотри. Я здесь.

Он замотал головой:

– Нет, шери, ты уже в Париже. Мы немедленно должны ехать. Я хочу познакомить тебя с мамой.

– Но я еще не готова. Я боюсь. А вдруг я ей не понравлюсь? – еще больше смутилась Анжела.

– Я, признаться, тоже немного волновался. Все это… – он изобразил пальцами Анжелкин золотой шиньон. – Но теперь я спокоен. Мадам Совиньон будет в восторге.

Анжела бросилась ему на шею, поцеловала. Андре застыл от неожиданности.

Диана улыбнулась:

– Мне, кажется, пора. Я где-то здесь оставляла свою папку.

– Да, я ее сюда положила. – Анжела потянулась за папкой. Задела кастрюлю и еле удержалась на ногах. Папка Дианы упала на землю, рисунки разлетелись во все стороны. – Говорила мне Милка, что здесь черт ногу сломит.

Андре с Дианой бросились собирать рисунки. Андре не спешил их возвращать, рассматривая:

– Что это? Вы еще и рисуете?

– Она еще и вяжет, – вмешалась Анжела. – Ритка хвасталась, что Дианка ей костюмы «от кутюр» делает. Только кто этот Кутюр, не сказала.

– Мадемуазель Диана, я бы хотел с вами серьезно поговорить, – заявил Андре. – Диана, у меня к вам будет деловое предложение. Вы знаете, кто я?

– Жених Анжелы, – предположила Диана.

– Я владею несколькими бутиками в Париже. Моя компания работает в двух направлениях. Это одежда для людей и собачек. Я предлагаю вам сотрудничество. Мне нравятся ваши модели. И я готов обеспечить их пошив и реализацию в Париже.

– Вот. Мы, таким образом, свернем с опасного курса. И айсбергу ничего не обломится, – объяснила Юлька свой план.

– Какому айсбергу? – захлопала глазами Амалия.

– Вы что, не смотрели «Титаник»? Ну вы даете! Полжизни потеряли. Какой там Ди Каприо! Почти как наш Сергей Анатольевич. Только блондин.

– Ты у меня сейчас работу потеряешь, если не прекратишь нести чепуху, – пригрозила Амалия.

Юлька надулась:

– А что, я вам что-то плохое посоветовала?

– Нет, план интересен. Но он очень рискован. Мы привлечем к «СуперНике» еще большее внимание прессы, общественности.

– Все так. Но мы отвлечем это самое внимание от главного – от настоящих дел фирмы – это с одной стороны, и покажем, что мы – тоже люди со своими слабостями, мелкими бытовыми неурядицами. Заметьте, мелкими бытовыми, а не крупными финансово-производственными.

Амалия сдалась:

– Похоже, здравый смысл в твоих рассуждениях таки присутствует.

– И еще один пункт. Мы выставим Ритку в хорошем свете: не как хищницу и мегеру, а как бедную овечку, жертву сексуального маньяка Сергея, – добавила Юлька.

– Что за выражения! – охнула Амалия.

Юлька фыркнула:

– А кто он, по-вашему? Профессор-ботаник?

В дверь Елизаветы Андреевны позвонили. На пороге возник Артем.

– Твоя Юлька просто молодец, – возбужденно сообщил он. – Знаешь, что она мне выдала по электронной почте? Толик, оказывается, родом из Радужного. У него там наверняка куча родни. И – внимание! – он ездил в этот самый Радужный незадолго до того, как наша Ритка взошла на престол. Я распечатал приложение к письму. Здесь сведения о его командировке, а вот ниже – даты.

– Невероятно! Все сходится. Ай да Юлька! Значит, командировка… Постой, но в этой истории мне одно неясно…

Доминика внимательно посмотрела на лист бумаги, а потом на Артема.

– А мне все ясно. Теперь ты забудешь то, что я тебе говорила об осторожности, и поедешь в Радужное… – вздохнула Елизавета Андреевна.

– Я не знаю, о чем вы, но ехать нужно, – сказал Артем.

Юрий Владимирович и Самвел нервничали в кабинете Анны Вадимовны. А Петрова все не было. Наконец он явился и строго окинул их взглядом.

– Вот вы где? Господин Пашаев и…

– Шевчук Юрий, литератор, – заторопился тот. – Очень приятно.

– Петров, начальник отдела уголовного розыска, – он посмотрел в глаза Шевчуку. – А как мне приятно…

– Ну хорошо, ребята, все личное на закуску. Не время. Лучше скажи, Петров, ты допросил Крокодила? – вмешался Самвел.

– Да. И у меня вот какой вопрос возник. Насколько хорошо вы знаете Косареву?

– Достаточно хорошо… К моему большому сожалению.

– Чем Косарева занималась в последнее время?

Самвел долго думал, потом решился и протянул Петрову визитку Николая Николаевича:

– Ко мне приходил следователь из города, он ее разыскивал по… какому-то делу. Позвони ему.

– Спасибо, это уже что-то. Косарева под дурочку косит. Думаю, будет давить на жалость и утверждать, что была в состоянии аффекта из-за неразделенной любви к вам.

– Не верь ей, это страшный человек, – предупредил Самвел.

– А может, это действительно слепая страсть? – некстати вмешался Юрий Владимирович.

Петров смерил Юрия Владимировича уничтожающим взглядом. Но тут подошла Анна Вадимовна.

– Вы ее видели? – кинулся к ней Самвел.

– Не только видела, но и разговаривала. Она передает всем привет.

Самвел чуть не плакал:

– Спасибо, спасибо, дорогая Анечка. Вы просто вынули меня из петли. Я не мог даже пойти к ней в больницу… Боялся узнать… Думал, если что… с Викторией. Я тоже тогда… Ведь это все произошло по моей вине.

– Все хорошо. Она через пару дней будет дома. Доктор сказал, что Пална родилась в рубашке. Сантиметр левее, и… но все обошлось, слава богу. Самвел Михайлович, Виктория просила поблагодарить вас лично.

– За что? – не находил себе места Самвел.

– Она сказала, что это вы спасли ее.

Юрий Владимирович не понял:

– О чем она?

Самвел тяжело вздохнул:

– Это случай. Судьба. Я ведь не собирался ехать… Но что-то меня словно подтолкнуло. И когда я уже подходил к двери, поздоровался с Жоржем…

Очевидно, это услышала Косарева… И рука ее дрогнула. Теперь я могу поехать в больницу. – И он беспомощно улыбнулся.

– Борь, помнишь, я тебе говорила, что воспитывалась в детдоме? – спросила Ритка.

– Да, моя королева. Ты еще называла имя своей воспитательницы.

– Названой мамы. Виктория Павловна. Для нас она просто Пална. Мне казалось, я забыла о прошлом. А вот сейчас все всколыхнулось. И…

Борюсик обнял Ритку, но она отстранилась:

– Я повела себя по отношению к ней по-свински. Она меня любила как родную дочь… А я – ни одной весточки за столько лет. Ни одного звонка…

– А давай мы ей позвоним? Прямо сейчас, – предложил Борюсик.

– Я боюсь.

– Зато я не боюсь. Знаешь ее телефон?

– У меня его нет.

Борюсик задумался:

– Тогда позвоним в справочное бюро. Оно ведь для этого и существует, правда? Сейчас-сейчас. Как там? Радужное. Детдом. Проще простого.

Борюсик выяснил номер, протянул трубку Ритке. Анна Вадимовна откликнулась на звонок.

– Детдом поселка Радужное слушает.

Ритка прижала трубку к груди, потом снова к уху:

– Пална?

– Это не Виктория Павловна. Ее сейчас нет. Она в больнице.

Ритка с ужасом смотрела на Борюсика, потом чуть слышно спросила:

– Что с ней?

– А с кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста, – попросила Анна.

– А вы кто? Я вас тоже не узнаю.

– Я – медсестра Яровая.

Ритка заплакала:

– Мама Аня! Мама Анечка! Это я, Наташка Косарева.

Борюсик растерянно слушал весь разговор. Когда Ритка положила трубку, он спросил:

– Что ты им сказала? Ты назвала имя…

– Да, Борис, это мое настоящее имя. Я – Наталья Косарева. И это еще не все мои тайны. Ты еще можешь избежать дальнейших сюрпризов с моей стороны. Просто скажи, и я уйду.

– Даже если скажешь, что ты Мата Хари и работаешь на все разведки мира, я от тебя не отступлюсь. Рит, дай мне время, и я привыкну, что ты Наташа, Наташенька.

Ритка попросила:

– Не называй меня так. Я Маргарита. А сейчас нам нужно ехать в Радужное. Моя мать хотела убить Палну.

– Никуша, я не верю своим глазам. Доченька! – закричал Юрий Владимирович, увидев Доминику.

– Папа, что ты здесь делаешь? – удивилась дочь.

– Я здесь… Дорогая, позволь представить тебе официально. Это Анна Вадимовна Яровая, мама нашей Дианки.

– Разве что официально… Мы ведь знакомы.

Анна Вадимовна осторожно сказала:

– Доминика, у нас тут такое несчастье. На Викторию Павловну совершено покушение. На Палну напала Косарева.

– Мать Ритки? – ахнула Доминика. – Ее задержали?

– Да. Она сейчас в милиции. В Радужном.

– Все, как мы и думали. Только запахло жареным, Анатолий и рванул к своей шефине под бочок. Но я не приложу ума, как же она так прокололась? С нападением на Викторию Палну? – сжал Артем кулаки.

В кабинете появились Борюсик и Ритка. Все замерли. Первой опомнилась Анна Вадимовна:

– Ну здравствуй, Наталья!

Ритка разрыдалась.

Юрий Владимирович отвел в сторону Борюсика:

– Ты что-нибудь понимаешь? Почему Аня называет Ритку Наташей?

– Не больше вашего, – развел руками тот. – Остается надеяться, что нам все-таки хоть что-то объяснят.

Петров внимательно смотрел на Косареву, которую привели на допрос:

– Вы просили о встрече? Я вас слушаю.

– Да, я в камере долго думала. И вот что надумала. Оформляй явку с повинной, начальник. Я понимаю, что теперь на меня одну все повесят. Может, я в чем-то и виновата. А кто безгрешен? Только убивать я никого не хотела. На самом деле, все случайно произошло, по неосторожности, – заявила Надежда.

Петров скрестил руки на груди:

– Хороша явка! Хочу вам напомнить, вас задержали при попытке убить человека. Есть свидетели, потерпевшая, слава богу, жива. Тут и доказывать-то особо нечего. Все и так ясно.

– Ничего подобного. Когда охранник вошел в кабинет и увидел, что директорша ранена, я уже в коридоре была. Так что никто не видел, как все было, – возразила Косарева.

– Не хотите ли вы сказать, что Строгова сама себя ткнула в бок ножом? – язвительно поинтересовался Петров.

– Вот именно, – закивала Косарева. – Это она на меня напала, а я защищалась. То, что с ножом в боку она оказалась, – это чистая случайность. С таким же успехом этот нож мог достаться и мне.

– Ну-ну… – растерялся Петров. – Значит, это Строгова на вас злодейски напала, а вы только защищали свою честь и достоинство. Хороша сказка.

– Это не сказка, это правда. Мужика мы с ней одного не поделили. Самвела Пашаева. Дело было так Когда я в кабинет зашла, она была одна. Слово за слово. Набросилась она на меня, точно взбесилась, волосы на мне стала рвать. Я пыталась защищаться, невольно вытащила нож, в целях самообороны. Так она меня им чуть не прирезала. Мне в последний момент удалось увернуться. Она сильно замахнулась, я схватила ее за руку… Стали бороться. Во время этой борьбы она в бок себе и заехала. Такие дела наши скорбные, начальник. Но вот какое горе – ни подтвердить, ни опровергнуть мои слова вы не сможете. Свидетелей нет. Мое слово против ее слова. Придется нам с вами искать компромисс, иначе повиснет это дельце вися ком, честь и гордость вашу позорящим.

Петров всплеснул руками:

– Ай-яй-яй, столько фантазии в эту сказку вложено, и сыграно неплохо, а все без толку. Как у вас говорят, не прокапает. Судмедэкспертиза подтвердила, что такой удар ножом невозможно устроить себе самостоятельно, как ни замахивайся и как ни увертывайся. Аудиенция закончена. Сержант!

– Да?… – Косарева на секунду задумалась. – Подождите, начальник. Так и быть. Я вам правду скажу. Я много думала в камере…

Петров перебил ее:

– Это я уже слышал. Думать вообще полезно. Умственная деятельность продлевает жизнь. Нельзя ли перейти от лирики к фактам?

– А ты, начальник, не торопись. У нас с тобой долгие часы бесед впереди. Знаешь ли ты, Олег Иваныч… Тебя ведь так зовут? Знаешь ли ты, Олежка, что такое любовь? Не эти жалкие розовые сопли, которые жуют в кино. А настоящая, пламенная страсть, сжигающая нутро, выворачивающая душу, лишающая сна и аппетита?

– Короче, – мрачно оборвал он ее.

Косарева подалась к нему.

– Вижу, что ты меня понимаешь. Вот так я полюбила Самвела. Без оглядки на возраст и положение. С первого взгляда и навсегда. Я готова была ради него на все. Скажи он – убей, убила бы, скажи – умри – умерла бы, не задумываясь ни на секунду. Мне казалось, что и он меня полюбил. Во всяком случае мы стали жить вместе. И вдруг! Сердце рвется на части, когда вспоминаю этот момент… Я к ногам Самвела душу свою кинула, а он ноги вытер и дальше пошел. Тогда узнала я, кто она – разлучница. И стало мне интересно на нее поглядеть. Признайся, тебе ведь тоже было бы интересно, на кого тебя променяли, ради кого тебя кинули?

Петров сжал кулаки, закусил губу. Потом спохватывается:

– При чем здесь я? Ты о себе говори.

– Я правильно тебя поняла, что рассказанная мною сцена тебе близка и ты меня понимаешь? Как человек человека? – заглядывала ему в глаза Надежда.

Петров дернулся:

– Я тебя понимаю, как начальник УгРо – матерую преступницу, убийцу. И хочу, наконец, до конца понять.

– Я вошла в ее кабинет, а она встретила меня наглой ухмылкой, сказала: «Самвел уже и не знает, куда бежать от тебя, куда прятаться». Смеялась надо мной. Говорила – гордости у меня нет. Стыдила, позорила. Тут у меня в голове все помутилось. А что дальше было, не помню… Увидала ее в луже крови, испугалась и убежала. Поверишь, Олег Иваныч, я ничего не помню! Я не хотела ее убивать. Я ее не убивала… Не знаю, как это вышло…

Петров вздохнул:

– Зато я знаю. Ты артистка хорошая. Тебе бы в театр идти, отбою бы от поклонников не было. И замысел мне твой понятен. Хочешь закосить под аффект?

Косарева спросила совершенно спокойно:

– А что, не получится?

Неожиданно открылась дверь, вошли Николай Николаевич и Сергей. Сергей с порога, как увидел Косареву, бросился на нее с кулаками:

– Ага! Вот ты где! Отдавай деньги, сука! Я тебе сейчас покажу! 1 де деньги?

– Милиция! Грабят, убивают! Милиция! – завопила Надежда.

Петров еле растащил их. Косарева быстро оправилась.

– Уберите этого психа!

– Кто – псих? Деньги верни! – орал Сергей.

– Остынь, болезный, а то пойдешь у меня по статье за нанесение тяжких телесных повреждений! – Косарева показала ссадину на руке.

– Может, «скорую» тебе вызвать? И в санаторий отвезти? – рявкнул Петров.

Надежда огрызнулась:

– Вы лучше психиатричку вызовите для этого товарища.

– Тихо, тихо, господин Никитин. Я понимаю всю глубину и силу вашего негодования, но преступница уже в наших руках. Успокойтесь, она теперь не отвертится, – уговаривал НикНик разбушевавшегося Сергея.

Петров принялся за допрос:

– Так, господа, начнем по порядку. Господин Никитин, знаете ли вы эту женщину?

Сергей снова дернулся к Косаревой, но Николай Николаевич удержал его.

– Знаю, и очень хорошо.

– А вы, Косарева, знаете этого человека?

Косарева скользнула равнодушным взглядом по Сергею:

– Впервые вижу.

Сергей бросил на стол Петрову несколько фотографий, на которых был запечатлен с Косаревой в ресторане.

Петров показал фото Косаревой:

– А это как понимать?

Косарева глянула мельком:

– А никак. Банальный фотомонтаж. Видите, ореол над моей головой? Впечатали мое лицо в фотографию какой-то тетки, вот и все. Фи. Не могли барышню с телом красивым подобрать. Ой как она вульгарно танцует. На нее же неприятно смотреть! Вы, товарищ, опорочили честь мою и достоинство. За это будете отвечать перед судом.

– Какая трогательная забота о своей репутации! – умилился Петров.

– Знаете что, Олег Иваныч, если у вас все, то свистите топтуна, чтоб отвел меня в камеру, боюсь на ужин опоздать, – нагло заявила Косарева.

– Вот и свела нас судьба вместе. Переплела наши дороги, и только одной ей теперь известно, насколько крепко. Думаю, что нам расслабляться нельзя. То, что милиция взяла Косареву, еще ни о чем не говорит… – сказала Доминика.

Анна Вадимовна вмешалась:

– Доминика права, я немного знаю эту женщину. Она сильная и умная. И от нее мы можем ожидать немало неприятных сюрпризов.

– Дорогие девочки, я так рад видеть вас рядом! Любимые, не пугайте нас и не пугайтесь сами. Сегодня у всех нас был, можно сказать, драматичный день.

Думаю, что сегодня уезжать из Радужного нам не имеет смысла… Утро вечера мудренее. Предлагаю всем остаться у нас с Аннушкой, да, милая? – восторженно предложил Шевчук.

– Конечно. Мы будем очень рады.

– Мы с Борюсиком точно останемся. Я не могу уехать, не повидав Палну. Мне многое нужно ей рассказать, – призналась Ритка.

– И потом, друзья мои, я уверен, что в этой истории не поставлена не только точка, но даже многоточие. Мы практически ничего не знаем. По крайней мере, мы с Юрием Владимировичем в полном неведении, – почему-то расстроился Борюсик.

– Спасибо за приглашение. Анна Вадимовна, Юрий Владимирович, разрешите откланяться. Вы не забыли? Радужное – мой родной городок, и нам с Доминикой есть где остановиться, а утром мы встретимся и расставим все знаки препинания в этом сложносочиненном предложении на свои места, – откланялся Артем.

Доминика поцеловала Юрия Владимировича:

– Спокойной ночи, папа.

Юрий Владимирович и Артем пожали друг другу руки.

Борюсик оглянулся на Ритку и Анну Вадимовну:

– Нежность моя, и вы, Анна Вадимовна, вы идете?

– Да, одну минуту, я возьму свои вещи. – Анна Вадимовна глубоко вздохнула, глядя на Ритку:

– Ах, Наташка, смотрю я на тебя, ты вроде изменилась. Смотрю еще внимательнее – ты такая же, как и была. Как же мы по тебе соскучились! Что же ты, Наташка, наделала? Пална тебя искала, убивалась. Не верила, что ты сможешь ее бросить. Думала даже, что убили тебя…

Ритка виновато улыбнулась:

– Мам Ань, я тогда сменила имя и фамилию. Меня теперь Риткой зовут. Маргаритой Калашниковой.

– А зачем?

– Вы всего не знаете. Я сперва Палне все расскажу, покаюсь. Попрошу прощения. Как ты думаешь, мама Аня, когда к ней можно будет зайти? – с виноватой улыбкой спросила Ритка.

– Думаю, уже завтра. Ее, к счастью, в больнице не задержат.

«Тьфу-тьфу, – думала Анна Вадимовна, – на этот раз обошлось. А дальше-то что будет?»

Самвел держал Викторию Павловну за руку:

– Ты на меня сердишься?

– Что ты… Я даже довольна. Наконец мне некого бояться, – чуть слышно шепнула она.

– Когда я понял, что могу тебя потерять, все во мне перевернулось. Я за тебя так испугался. Вика, я понял, что я люблю тебя.

Виктория Павловна улыбнулась:

– Я тебя тоже, Самвел. Только… Только у нас ничего не выйдет. Я никогда не брошу детдом, а ты не захочешь оставить свой рынок.

Самвел рассмеялся:

– И только. А я уж испугался. Мы обратимся за советом к древней мудрости, и если рынок не идет к Самвелу, то Самвел пойдет к рынку. Я куплю ваш рынок, в Радужном. Вот и все.

– Хорошо, что вы пришли, – обрадовался Юрий Владимирович, увидев Доминику. – Девочка моя! Как я по тебе скучал. Я не хотел тебя отпускать. Все из-за этого юноши. Он так уверенно сказал, что вы уходите, что я и заикнуться не посмел, чтобы вас задержать. Похоже, наконец рядом с моей сильной дочерью появился еще более сильный мужчина.

Доминика поцеловала отца, принялась помогать Анне Вадимовне накрывать на стол. Улучив момент, она шепнула:

– Анна Вадимовна, я хочу извиниться. Вы, наверное, знаете… что поначалу мы с Дианой не поняли и не приняли друг друга. Я только недавно осознала, как была не права. Извините меня.

– Я понимаю тебя и не обижаюсь. Я очень переживала за вас обеих. У тебя был очень серьезный период, ты выздоравливала после катастрофы. А тут еще новые семейные проблемы на тебя свалились. Ты тоже извини меня… Прости, я на «ты». Само собой получилось.

– Сегодня, когда мы чуть не потеряли Палну, я поняла, какая это ерунда – все условности и мелочные недоразумения. По сравнению с жизнью. Нам нужно быть вместе… И я… я очень рада, что рядом с папой будете вы, – серьезно сказала Ника.

– Девчонки, о чем это вы там шепчетесь? – вмешался Юрий Владимирович.

– Это я выясняю, как мне называть мачеху, – поддела его Доминика.

Громко зазвонил телефон, Анна Вадимовна сняла трубку:

– Слушаю.

– Добрый вечер. Попросите, пожалуйста, Юрия Владимировича к телефону. Я знаю, что он у вас. Это Амалия Гжегоржевская. – Холодный голос Амалии нагонял страх.

Анна Вадимовна растерянно протянула Юрию Владимировичу трубку:

– Меня спрашивают? У тебя? Кто? Шевчук на проводе.

– Слушай, Шевчук на проводе, я тебя таки вычислила. У вас там шумно…

Юрий Владимирович ошалел:

– Маля, это ты? Как ты меня нашла? У нас сегодня праздник. Мы собрались, чтобы в семейном кругу отпраздновать нашу с Аннушкой помолвку. Поздравь меня, я женюсь.

– Шевчук, не пытайся шутить, юмор – не твой конек, – отрезала Амалия.

– А я не шучу. Я серьезен, как никогда в жизни.

Амалия швырнула трубку.

Доминика сжала руку Анны Вадимовны подбадривая. Та в ответ благодарно ей улыбнулась.

За ужином Анна Вадимовна наконец решилась раскрыть Ритке тайну:

– А знаешь, Наташа, даже не знаю, говорить ли тебе… Ритка попросила:

– Говори, мама Аня. Все, что должно было со мной случиться, уже случилось.

– У тебя есть сестры.

Ритка остолбенела:

– Ты сказала – сестры? Сколько их?

Анна Вадимовна тяжело вздохнула:

– Две. Они еще маленькие. Старшей, Лёле – около шести, а малышке Катюше – два. Они живут у нас в детдоме.

– А их мать… – догадалась Ритка.

– Да, их мать – Косарева, но она лишена родительских прав. Отец – Крокодил, ты его знаешь, – объяснила Анна Вадимовна.

Ритка нахмурилась:

– Да, я слишком хорошо знаю обоих. Они… девочки знают обо мне?

– Нет.

Ритка заволновалась.

– Какой же длинный этот день. Сколько всего случилось сегодня. Оказывается, у меня есть сестры. Это же может совсем изменить мою жизнь.

– О! Здесь о нашей компании статья! «Суперсенсация в «СуперНике»! Люди, слушайте! Давай, Дианка, – всполошилась Юлька, увидев газету.

Диана с выражением начала:

– «В наших прошлых публикациях мы обещали читателям продолжить рассказ о закулисье и Зазеркалье скандально известной компании «СуперНика». Редакция нашей газеты получила эксклюзивный сенсационный материал.

Сегодня мы представляем репортаж о встрече нашего специального корреспондента Валентины Ласковой с главным действующим лицом скандальных историй, которые происходят вокруг этой, на первый взгляд солидной, компании». Ого, сколько она накатала! «В деле «СуперНики» появился новый фигурант. Достаточно неожиданный. Это Сергей Никитин, заместитель генерального директора и муж бывшей владелицы компании Доминики Никитиной. Но похоже, что перед всеми его громкими титулами можно ставить приставку – экс. Бывшей хозяйке «СуперНики», госпоже Никитиной, захотелось экзотики. Она нашла себе новую игрушку, никому не известного провинциала-байкера. Мы же встретились с ее брошенным мужем, самым элегантным мужчиной нашего бомонда, в его загородном доме. Сергей Анатольевич назвал свое жилище бедной пещерой одинокого отшельника. И слукавил дважды. Бедная пещерка оказалась на поверку шикарным особняком стоимостью в два мешка зеленых американских денег, а что до одиночества, то рядом с нашим героем-отшельником мурлыкала милая кошечка в пеньюаре, с некоторыми признаками беременности…»

– Ну и стерва эта журналистка, – восхитилась Юлька.

Диана подмигнула: