Текст книги "Триумф"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

И Сергей покинул приемную, весьма довольный, что фотография клофелинщицы у него в руках.

Отдел маркетинга гудел.

– Слышали, девчонки, милиция подозревает, что на Маргариту покушался кто-то из нашего офиса, – сказала Нина Ивановна. – У них будто свидетель есть, который может опознать убийцу.

– Да, сегодня всех наших мужчин на опознание вызывают, – подтвердила Людмила. – Я бы не хотела оказаться на их месте – это так унизительно ходить в подозреваемых.

– А я слышала, что в организации покушения подозревают Доминику, – сообщила Нина Ивановна. – Но этого быть не может. Никитина не может быть убийцей.

– А вот дай тебе такое богатство, а потом подло отними, я посмотрю, сможешь ли ты убить, – предложила Людмила.

– Все равно не смогу, – призналась Нина Ивановна.

– Вот поэтому ты никогда не будешь такой богатой, как они, – отрезала Людмила. – Для них убийство – легкий инцидент, возникший при переделе сфер влияния. Вот Татьяна тебе подтвердит.

– Девчонки, я лично ничего не знаю, – отмахнулась Татьяна, не отрываясь от документов, с которыми она работала. – Я сначала сильно переживала ситуацию с Доминикой. А потом подумала и решила, что мне совершенно все равно, на кого из них работать, лишь бы зарплату вовремя платили. Где же договор? А там хоть все друг друга поубивайте.

Дамы притихли, зашуршали бумагами. Да уж, зарплата вовремя – это главное.

К Рите в палату несмело заглянул Петик.

– Чего робеешь? – сказала ему Ритка. – На банкете с картотечными королевами ты был поживее.

– Вот, тебе тут Лида прислала. Свое, домашнее, она старалась, – смущенно бормотал Петик.

– Ее репертуар я знаю – гречка-сечка на первое, гречка-ядрышко на второе, – засмеялась Ритка.

– Не смейся. Она сказала, тебе хорошо питаться нужно. Куда поставить?

– У нас здесь дедовщина. Стой так и держи перед собой. А как поем, заставлю тебя вокруг кровати ходить и мне честь отдавать.

– Шутишь, значит, не сердишься на меня, – возрадовался Петик.

– Не сержусь, – грустно подтвердила Ритка. – Я, Петик, на себя сержусь, что тогда с рынка ушла. Сидели бы мы теперь, как две голубки сизокрылые, с Анжелкой, да песни боевые распевали. Поверишь, я как с рынка ушла, ни одного стиха не сочинила. Душа моя засохла. Ты с чем пришел, кроме гречки Лидкиной? Я же вижу – мнешься.

– Угадала. Я вот что подумал… Понимаешь, я показания дал, что на меня из темного подъезда мужик выбежал. В смысле – киллер. Это когда тебя убивали. Понимаешь? Он меня еще так сильно двинул, а потом плечом дверь выбил… Так вот, я и подумал, что я его вроде знаю. Типа, где-то видел. В смысле, мне так показалось.

– Где видел? Напрягись, – потребовала Ритка.

– Если бы я вспомнил! Он, как молния, мелькнул и исчез. Еще эта кепка дурацкая на голове. И темно было. А ты его никак не заприметила?

– Ох, глупый ты, Петик, совсем дурачок! Да как в кромешной тьме, да еще если бьют сзади, что-то заприметить?

Сергей выложил перед Николаем Николаевичем фотографии, сделанные в ресторане.

– Вот это она, клофелинщица, – радостно сообщил он. – Я, пожалуй, тебе гонорар-то уменьшу. За что тебе деньги платить, когда я сам все делаю. Ищи давай эту бабу. Да забери у нее мои денежки, пока она их не спустила.

– Гонорар, говоришь, уменьшишь? Не советую. Когда в моем кошельке деньги заканчиваются, во мне честность и совесть просыпаются. Вот возьму и разберусь, откуда денежки у тебя в таких количествах появились.

– Ладно, ладно, это я так – пошутил. Ты мне бабу эту найди, а я уж тебя не обижу!

Но у Николая Николаевича был свой интерес.

– А у меня к тебе есть один вопрос. Как там госпожа Никитина поживает? Вы себя ведете так, будто ее совсем нет. Вы бы поинтересовались, где она, и мне бы рассказали, все-таки жена ваша.

– Какая жена! – воскликнул Сергей. – Считай, что я холост. После всего хорошего, что между нами было, мне как раз в пору другую госпожу Никитину себе искать.

– А, ну да, эту ты уже ограбил, – ехидно заметил Николай Николаевич.

– Но-но! – оборвал его Сергей. – Товарищ, займитесь делом, оно принесет вам большие бабки, и ваша совесть вместе с честностью будут спать спокойно.

– Ладно, оставим Никитину, а Калашникову ты зачем мочить собрался? – не унимался следователь.

– Я? Маргошу? Ну, знаешь!

– Следствие знает, что убийца Калашниковой был замаскирован. Клетчатая кепка, рыжеватые усы.

– Ты что, Конан Дойля начитался? – поинтересовался Сергей.

– Это старый прием, отвлечь внимание от лица яркой запоминающейся деталью… Ты, случайно, в школьном драмкружке не играл? – съехидничал следователь.

Сергею этот разговор совсем не нравился. Он поспешил его закончить и уйти от греха подальше.

Юрий Владимирович так расстроился, что не мог работать. Он метался по комнате, вспоминал недавние события, снова и снова переживал сложившуюся ситуацию.

И тут к нему явилась Амалия.

– Маля, ты? – несказанно удивился Юрий Владимирович.

– Я. Ты удивлен, что я пришла? Я хочу первой сделать шаг навстречу и протянуть руку… Мы с тобой можем быть прекрасной парой?

– Какой парой? – оторопел Юрий Владимирович.

– Ты стал невежлив. Я открыла перед тобой душу, можно сказать, обнажилась, а ты сделал вид, что ничего не произошло!

– Только этих разговоров мне сейчас и не хватает, – схватился за голову Юрий Владимирович.

– Успокойся, ситуация больше не повторится, я умею извлекать уроки. А приехала я по другому поводу… Я, собственно, ехала в милицию. Меня очень заботит судьба Доминики. В свете последних событий.

– Ты имеешь в виду…

– Да, я имею в виду покушение на бедную Маргариту. У следствия есть все основания подозревать в организации этого преступления Доминику.

– Они хотят повесить эту бессмыслицу на Нику? – не поверил Юрий Владимирович.

– К сожалению, не такая уж это и бессмыслица. У Ники достаточно оснований, мягко говоря, не любить Маргариту.

– Маля, ты, я вижу, тоже веришь в эти глупости? – расстроился Юрий Владимирович.

– Жизнь Доминики для меня – не глупости, – возразила Амалия. – Я очень за нее боюсь. Сейчас всё против моей бедной девочки. Ты знаешь, где она?

– Нет. И это меня волнует больше всего.

– Так вот почему у тебя такой расстроенный вид? А я было подумала, не влюбился ли мой дорогой Доминик Шек? Носа не кажет, не прибегает советоваться по поводу и без повода, не перекладывает на меня свои проблемы.

– Маля! – взмолился Юрий Владимирович. – Как ты можешь в такой момент!

Но Амалия знала, что говорила:

– Я уже давно живу и прекрасно знаю, что у мужчины страстная влюбленность затмевает все. И любовь к детям в том числе. Если тебе вдруг удастся поговорить с Доминикой, посоветуй ей хорошо спрятаться и пока не появляться. О компании она может не беспокоиться. Пока я на посту…

– Маля, я тебе удивляюсь. Который год ты тянешь эту неподъемную ношу на своих плечах…

– Это – не самое сложное, невыносимо чувствовать себя одинокой, – призналась Амалия.

Амалия зашла в кабинет к следователю и доложила:

– Весь мужской состав нашего офиса прибыл для опознания.

– Благодарю за оперативность и обязательность, – сказал Николай Николаевич. – Всем бы таких клиентов.

– Надо ли упоминать, что руководство компании в моем лице больше всего заинтересовано найти убийцу и снять с нашего коллектива эти страшные обвинения. Компания должна работать и приносить прибыль, а не разлагаться в сплетнях и домыслах. Во всем должен быть порядок.

В это время Сергей, Толик, Петик, сотрудники и охранник под руководством Юли разбирали разнокалиберные клетчатые кепки. Юлька клеила всем усы. Петик внимательно разглядывал каждого из присутствующих. К нему подошел Толик.

– Придумали тоже. Что мы – клоуны? – возмущался он. – Ментов с детства не люблю.

– Ты поосторожнее, – предупредил Петик, – я, кстати, мент. Хоть и бывший.

Толик засмеялся:

– Ментов бывших не бывает, это особая порода людей. Но ты – исключение.

Сергей с презрительной гримасой на лице сторонился своих коллег, демонстративно подчеркивая дистанцию, и в разговоры не вступал. Когда ему приклеили усы, Юлька отошла полюбоваться своей работой.

– Очаровательно, – сказал она. – Мужчина, можно с вами познакомиться?

Сергей проигнорировал Юльку. Она отошла в сторону и стала незаметно снимать всех на свой мобильный.

Ольга Алексеевна руководила записью программы о спасателях. В студии собрались спасатели, среди них и Михаил. На трибуне гудели зрители.

– Мы поговорили о сложностях этой профессии, – вещала Ольга Алексеевна. – И честно говоря, я лично прониклась еще большим уважением к людям, готовым прийти нам на помощь в любую минуту. Наверное, у нашей аудитории тоже есть вопросы к нашим дорогим гостям? Прошу…

Один из зрителей поднялся:

– А какой самый интересный случай, то есть я хотел сказать, может быть, смешной случай, был у вас за последнее время?

– Был у нас недавно интересный вызов, – начал один из спасателей. – Позвонила женщина и попросила освободить ее из ящика, в котором она застряла. Мы выехали на помощь, а по дороге держали с ней связь и пытались расспросить о ситуации.

В разговор вступил Михаил:

– У этой женщины началась истерика. Я с ней разговариваю и пытаюсь выяснить адрес и понять, что же это за ящик, откуда она не может выбраться. А она плачет и стонет, что ее мама всегда была права.

– Когда мы приехали по указанному адресу, – продолжал его коллега, – нам открыл двери мужчина. Заспанный. Он очень удивился и вежливо сказал, что мы ошиблись, так как здесь спасать некого.

– Да. Но женщина снова позвонила, – перебил его Михаил. – Опять называет адрес, по которому мы ее не нашли.

– Наш Михаил совершил чудо. Он целый час беседовал с этой женщиной, успокаивал ее, расспрашивал.

И мы снова поехали по тому же адресу. Представьте удивление того заспанного мужчины, когда он снова нас увидел.

– А случилось вот что: жена решила подарить мужу на день рождения мобильный телефон и себя. Она приготовила праздничный ужин. А перед приходом мужа вместе с телефоном залезла в празднично украшенный ящик. А муж пришел домой поздно и навеселе. Подарков и праздничного ужина он не заметил. И спокойно лег спать. Мы освободили из ящика бедную женщину. В общем, имениннику можно было только посочувствовать, – закончил Михаил.

– Из этой истории становится ясно, что спасатель, в некоторой степени, должен быть и психологом, ведь ему приходится общаться с потерпевшими, которые находятся в стрессовых ситуациях. Вы согласны со мной, Михаил? – кокетливо обратилась к нему Ольга.

И тут раздался хлопок, погас свет. Михаил инстинктивно бросился на Ольгу Алексеевну, свалил ее с ног и прикрыл своим телом.

Зрители замерли потрясенные.

Только через несколько минут выяснилось, что взорвался осветительный прибор. Бригадир осветителей объявил:

– Все, технический перерыв, господа! У нас очередная маленькая авария.

– Как же я испугалась, – лепетала Ольга Алексеевна.

– Прошу меня извинить, – смущенно сказал Михаил. – Это у меня рефлекс – с войны остался. Каждый резкий звук выстрелом кажется. Я вас не зашиб?

– Нет-нет, все в порядке. И прощения вам просить не за что. Вы мне, в некотором роде, жизнь спасли.

– Шутите?

– Ничуть. Знаете, на этой программе всегда что-то случается. Я ее уже начинаю бояться. Просто мистика какая-то. Мне ведь тоже показалось, что это выстрел. Хотя на самом деле это всего лишь еще одна лопнувшая лампа.

Бригадир осветителей ругался:

– Если и в этом квартале не выделят денег на нормальную аппаратуру, уволюсь к черту? Китайскими фонариками на рынке лучше торговать буду!

Михаил и Ольга Алексеевна улыбались друг другу. Им было хорошо.

Опознание началось. Люба честно вглядывалась в лица, пытаясь узнать нападавшего.

– Если вам нужно еще раз посмотреть, не спешите, рассмотрите получше, – предложил Николай Николаевич.

– Я никого не узнаю, – беспомощно сказала Люба. – Кепки мешают. У того не такая была.

– Прошу всех снять кепки, – приказал следователь. Мужчины повиновались.

– И так не узнаю, – призналась Люба. – Он, ну, тот, из подъезда, все же в кепке был.

Следователь осознал бесполезность всего происходящего и объявил:

– Опознание закончено. Все свободны. Спасибо.

Все зашумели и стали расходиться.

Следователь вернулся в кабинет, где его ожидала Амалия, и сообщил:

– Как я и предвидел, ничего нам это опознание не дало. Свидетельница вообще растерялась. Ни в кепках, ни без кепок никого не узнала.

– Она внимательно смотрела?

– Амалия Станиславовна, вы как будто даже недовольны, что киллера в вашем офисе не обнаружилось.

– Смех здесь не уместен, – резко возразила Амалия. – Вы своими подозрениями заставили меня усомниться в каждом члене моего коллектива. А работать и знать, что рядом находится убийца… Ходит по тем же коридорам, здоровается и – кто знает – может, даже подает тебе кофе. Удовольствие не из лучших.

– Ну теперь вы сможете спать спокойно. В нашем деле, как в науке, отрицательный результат – тоже результат.

Амалия задумалась, словно прикидывала, может ли она быть спокойной или нет, ничего не придумала и ушла, а в кабинет заглянула Люба.

– Ну что, вспомнили что-нибудь? – спросил Николай Николаевич.

– Я… понимаете… мне так неловко, что я вас подвела.

– Не вы одна, к сожалению. Милиции в последнее время вообще не на кого положиться. То ли дело в былые годы: человек, бывает, только замыслил какую-то каверзу – а соседи уже все куда надо доложили. А сейчас обмельчал народец – моя хата с краю, ничего не знаю.

– Просто я подумала… – Люба немного робела.

– Так. О чем же вы подумали? Говорите, не стесняйтесь.

Люба собралась было сказать что-то важное, но передумала и выпалила:

– Дайте мне свою визитку. Я, если чего вспомню, сразу позвоню.

Разочарованный Николай Николаевич протянул ей визитку:

– Смотрите не потеряйте.

Люба взяла визитку и ушла.

Васька стоял около дома соседки Крокодила – тети Маруси. Он увидел толстую тетку во дворе, окликнул ее:

– Женщина, можно вас на минутку?

Тетя Маруся подошла.

– Отчего ж не можно? Только я тебе не женщина, меня тетей Марусей зовут.

– Раз ты – тетя, тогда я – твой племянник. Не забудь упомянуть при составлении завещания. А скажи мне, тетя, одну вещь: где тут в ваших краях Крокодилы водятся?

– Крокодил у нас один всего, и тот давно весь вывелся. Завязал, значицца, водочку-то жрать. А то, бывало, такие фестивали заделывал – куды там Рио-де-Жанейро! Вон его дом, с верандой.

– Фазенда, значит, – кивнул Васька.

– А ты, племянничек, по какому поводу к Витьке идешь? Молочка тебе не надо? Свеженькое, свое.

– Ты, тетя Маруся, молочко для себя побереги – для здоровья. А то уж больно работа у тебя вредная – везде свой нос совать.

Васька пошел к дому Крокодила.

Оставшись одна, Маруся обратилась к собаке Кузе:

– И чего это к Витьке гости зачастили, как думаешь, Кузьма? Не иначе, дом продает. Интересно, сколько за него хочет?

Собака гавкнула.

– Чего? Да кто ж за такой антиквариат такие деньги заплотит? – фыркнула Маруся.

Васька подошел к дому Крокодила и постучал:

– Открывайте, больной, помощь пришла… Эй, Крокодил Крокодилович, это же я, твой добрый доктор.

Крокодил незаметно выглянул в окно и спрятался.

– Да открывай ты – не налоговая! – закричал Васька. – Не узнаешь, что ли, Василия Победоносца, одолевающего зеленого змия одним взглядом очей?

Подошла тетя Маруся и остановилась у Васьки за спиной.

– Чё надрываешься зря? – спросила она. – Он, наверное, у себя на работе, в офисе.

Васька от неожиданности вздрогнул.

– Тьфу ты, пропасть, тетка, чуть родимчик не схватил. Офис, говоришь? Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты, и у Крокодила уже есть офис, а я все никак не обзаведусь.

И в каком же бизнес-центре он арендует площадя?

– На базаре, где еще. На нашем рынке. Спросишь офис Крокодила, там тебе всяк скажет.

Васька нашел вагончик Крокодила и обнаружил в нем «нищенку», которая работала за компьютером.

– Вы записывались на прием? Почему входите в офис без стука? – спросила она, не поднимая головы от компьютера.

– Это ты мне, что ли, прищепка? – удивился Васька.

– Суслик, ты что, вспотел? – уставилась на него «нищенка».

– Доча, запомни, что суслик в мире животных – первейшая личность. Потому что всегда твердо стоит на ногах и зорко вглядывается в будущее. А ты, прежде чем батон крошить, предложи дяде стул и чашечку кофе…

– А спинку тебе не почесать?

И пошла перепалка.

– Доча, ты меня лучше не зли, – сурово приказал Васька. – А то я, на правах народного целителя, щас такую установку дам – до самой пенсии чесаться будешь!

– Постой-ка, целитель. А это не ты часом нашему Крокодилу мозги насчет водки вправил?

– Я, – гордо ответил Васька.

– А еще что можешь?

– Задницу тебе надрать могу, если борзеть будешь. Я – строгий.

– А я – деловая. Будем знакомы.

Через некоторое время они уже разговаривали на одном языке.

– Да, серьезно из-за тебя наш Крокодил пострадал, – заметила «нищенка». – Жаль. Неплохой был менеджер, пока с алкоголем дружил.

– Почему «был»? Он что, тут больше не работает?

– Говорю же – без водки не справляется. Общим собранием акционеров мы постановили поменять руководство компанией.

– Руководство… Компания… Да вы, нищие, тут совсем обурели. И кто теперь главный? – поинтересовался Васька.

– Акционеры выбрали меня, как наиболее близкую духу времени. Вот я и ставлю процесс на современные рельсы. Хочу зарегистрировать нас обществом с ограниченной ответственностью. Название: «Сами мы не местные».

– Ух ты! Даже круче, чем «Вась-Вась», – восхитился Васька.

– Налоги платить планируем. Без фанатизма, конечно. Так – для поддержания диалога.

– Это все мне, конечно, нравится. Только хотелось бы знать, куда вы моего друга Крокодила сплавили?

– Не боись, мы своих не бросаем. Я его на самый выгодный участок перевела. Возле автовокзала. Только прогульщиком твой друг оказался. Два дня как на работу не выходит. Так совет акционеров может и об увольнении вопрос поставить.

– Как это товарищ Крокодил на работу не выходит? Он что, уехал? – ахнул Васька.

– А черт его знает. Домой ходила, в дверь ногой стучала громко – не отзывается. Соседи тоже его не видели. С ним, конечно, и раньше бывало. Но он тогда квасил досиня…

– А он один по этому адресу проживает?

– Что-то больно ты допытливый. Если б на забулдыгу так не смахивал, точно бы решила, что из ментовки.

– Слушай, доча, забулдыгу я тебе прощаю. И даже в жабу превращать не буду, – пообещал Васька. – Скажи только, где Крокодила искать – он мне во как нужен.

– Он мне самой во как нужен. У меня участок оголен. На весь автовокзал два погорельца и две мамаши с детьми… Слушай, целитель, а не пойдешь к нам «афганцем»? Коляску хорошую дам, камуфляж новенький, медаль «За боевые заслуги».

– Я бы пошел. Но боюсь, не потяну. Я, видишь ли, университетов не кончал – какой из меня нищий. Меня на твоем автовокзале колхозники засмеют.

– Издеваешься? Эх, зачерпнуть бы тебе по жбану чешкой… Да вижу, парень ты хороший. Договорились: увижу Крокодила, дам знать. А ты меня за это на карусели покатаешь.

– Покатал бы, доча. Да не в моем ты вкусе. Я тебе лучше пузырь лимонада поставлю.

В офисе Юлька взахлеб рассказывала, как прошло опознание.

– Когда они все натянули кепоны, я чуть в обморок не упала. Просто цирк приехал и клоуны сбежались. Особенно дурацкий вид был у нашего красавца. Просто Ален Делон в роли торговца мандаринами. А как эта Люба к нему присматривалась, только что очки не надевала. Я уж думала, сейчас схватит за руку и завопит: вот он убивец! Хватайте, люди добрые!

– Так, кровь у нас уже брали, на опознание водили. Интересно, какое шоу на очереди? Допрос на детекторе лжи? – гадала Диана.

– Лично у меня сложилось одно очень устойчивое впечатление. Что вся эта обезьянья возня – лишь отвлекающий маневр. И цель его – отвести подозрение от главных действующих лиц, – сказала Татьяна.

– Любопытно. И кого ты имеешь в виду?

– Есть кое-какие размышлизмы по этому поводу. Но я не так глупа, чтобы их озвучивать, – отказалась продолжать беседу Татьяна.

В приемную выглянула Амалия:

– Юлия, благодарю за помощь в организации опознания.

– Да чего там. Если понадобится арестовать кого-то или там приговор привести в исполнение, так я всегда пожалуйста. Амаль Станиславна, а куда кепоны девать? В магазин обратно сдать или пусть лежат? Вдруг еще кого убьют – а у нас уже все и готово. Своя костюмерная.

– Не вижу причин для веселья, – раздраженно заметила Амалия. – Ситуация к этому уж никак не располагает. Гендиректор в больнице, компания – на перепутье, и перспективы ее остаются весьма неясными…

– Да чего там – мы уж не первый месяц в таком режиме. Что ж теперь и пошутить нельзя? И на войне песни пели!

– Амалия Станиславовна, звонил Магеровский из «СистемСервис», благодарил за оказанное доверие. Обещал зайти лично, – доложила Татьяна.

Амалия облегченно вздохнула:

– Хоть с этим все в порядке. – Она обвела присутствующих пристальным взглядом. – Запомните, нам сейчас нельзя поддаваться упадническим настроениям и запускать основную деятельность… Собаки лают, а караван идет, Юлия Александровна.

Высоко подняв голову, Амалия прошествовала в свой кабинет.

– Ну вот, собакой обозвала… – пробурчала Юлька. – И все равно я ею восхищаюсь. По крайней мере, человек с идеей. Такой хоть цунами, хоть метеоритный дождь – все равно свою линию гнуть будет.

Николай Николаевич решил показать Самвелу фотографии Косаревой.

– Могу я поинтересоваться, какое эта женщина имеет ко мне отношение и почему вы ищете ее у меня? – спросил Самвел.

– Вот показания работников ресторана «Ника», – следователь выложил бумаги, – о том, что такого-то числа на стоянке их ресторана был оставлен автомобиль с номерами «САМВЕЛ». Я проверил, такой номер в городе один. Не станете же вы отказываться от собственного автомобиля?

– Не стану. Но задам один вопрос. За рулем был я?

– Этого я не говорил. Скорее всего, на машине приехала женщина, изображенная на фотографии. Во всяком случае, швейцар утверждает именно это.

– Какие тогда вопросы ко мне? – строго спросил Самвел.

– Вопрос первый: кто она? Вопрос второй: кем она вам приходится? Лично я глубоко сомневаюсь, что вы способны вручить ключи от машины абсолютно постороннему человеку.

– Эту женщину зовут Надежда Косарева. Отчества не знаю, года рождения тоже. Родилась и жила в Радужном. Одно время жила здесь. Машину брала несколько раз, ездила по своим делам.

– И вы не спрашивали – по каким?

Самвел пожал плечами:

– Не спрашивал, у меня своих дел невпроворот.

– Что же было дальше? – спросил следователь.

– Дальше ничего не было. Мы выяснили отношения, и она съехала. Надеюсь, что навсегда.

– И где она сейчас?

– Не знаю. Она мне не докладывала.

– А если бы Косарева вдруг объявилась, вы бы мне сообщили?

– Боюсь, что нет. Я с женщинами не воюю.

НикНик посуровел:

– А ведь за это можно и ответить. По закону. Она – клофелинщица. И недавно увела довольно крупную сумму денег. Мы ее все равно поймаем. Номера купюр записаны, а позже, думаю, найдутся и другие пострадавшие. Понимаете, куда я клоню?

Самвел равнодушно развел руками.

– А клоню я к тому, – продолжал следователь, – что когда откроется уголовное дело, ваша симпатичная дорогостоящая машинка будет проходить в нем как одно из орудий преступления. Для начала ее отгонят на штрафплощадку.

А по окончании процесса наверняка передадут в собственность государства.

Самвел равнодушно развел руками.

– К счастью, помочь вам – вполне в моих силах. Так что подумайте, – многозначительно сказал НикНик. – Вот моя визитка.

Самвел молча взял визитку и так же молча вышел.

Люба прибежала в сторожку к Ваське перепуганная.

– Чего мчалась, как заполошная? Сядь, отдышись, – велел Васька.

– Вася, я боюсь, – сообщила Люба.

– Излагай с чувством, с толком, с расстановкой. Кого боишься, почему боишься, с каких пор боишься и с какой целью?

– Я его узнала! – закричала Люба.

– Нет, эти бабы доведут меня до нервного срыва. Кого и где ты узнала?

– Я была в милиции на опознании. Как ты велел. Они высадили ряд мужиков. Все в кепках и все с усами. Как я и рассказывала следователю. А один такой красивый – ну просто Басков Николай, только чернявый! Так бы и поставила его на сервант любоваться.

Васька нахмурился:

– Ты, Любовь, женщина легкого поведения. Тебя на кривую дорожку увлечь – два раза плюнуть. Мужика красивого увидела, и всё! Долг, друзья – все по боку.

– И ничего не по боку! Он сидел среди них. Тот, кто Ритку в подъезде спрашивал… Перед тем как убить. Я как его увидела, так обмерла. Только и думала, чтобы незаметно было.

– Вот курица. Не обмирать надо было, а сдать его немедленно. По всей строгости закона.

– Как сдать, Васенька? Мне же голос был? – заголосила Люба.

– Никак у меня конкурентка объявилась. Баба Ванга местного разлива. И что ж тебе сказал этот твой голос?

– Он сказал, что если я его опознаю, то могу сразу завещание писать. И нож вот сюда приставил.

– Как говорят в Америке: доброе слово – хорошо, а доброе слово и пистолет – гораздо лучше. Интересные, однако, тебя голоса посещают.

– Вася, что мне делать? Все же знают, где я работаю. А может, и где живу… Васенька, убьют меня.

– А ничего другого тут, Люба, не придумаешь, как идти и сдать его ментам, – предложил Васька. – Они, в случае чего, к тебе и охрану приставят.

– Ты, Вася, конечно, мужчина видный и умный, экстрасенс. Но сейчас городишь невесть что. Не могу я его сдать ментам. По очень уважительной причине. Я, конечно, баба-дура. И – курица, как ты говоришь. Да только о готовящемся опознании знали только мы вдвоем.

– Кто это – вы вдвоем? – не понял Васька.

– Я да следователь. А теперь вопрос на засыпку: откуда голос узнал, что я иду его опознавать? Я ему про это сказать не могла, адресочка не знала. Значит, кто у нас остается?

Васька кивнул:

– Двух мнений быть не может. Порожденье сил тьмы – оборотень в погонах. Больше некому.

– И я о том же.

– Люба, что ж делать? Знаем мы убийцу – и кому легче? – спросил Васька.

– Послушай, я вот чего думаю. Ведь он просто зашел и спросил, пришла ли Ритка с работы. А вдруг он невиновный человек?

– Да уж, 22 раза невиновный! А потом этот невиновный к тебе опять зашел без спросу, голосом прикинулся и ножичком пощекотал.

– Вась, а Вась? А может, это двое разных были? – решила Люба.

– А еще обижаешься, что курицей называю. Скажи-ка мне, Любовь, кто были люди, которых ты опознавала.

– Работники «СуперНики».

– Вот те на. Это что ж получается, свои все?

– Да какие они мне свои? Я к компании отношения не имею. Из всей «СуперНики» я знаю только Амалию, которая мне приказы отдавала – в какой день мыть, в какой пылесосить, а когда вообще под ногами не болтаться…

– Люба!

– …кому простыни крахмалить, а кому не надо…

– Любовь!

– …когда поливать фикусы, монстеру и фортунеллу…

– Что ж вы, бабы, за люди? Начинаете об одном, продолжаете о десятом, а закончить вообще не можете – язык что вентилятор. Вам бы языки клеем «Момент» к зубам приклеивать. Говори, кого еще знаешь из офиса.

– Еще Ритку знала.

Васька только рукой махнул.

– Если этот человек из «СуперНики», на фирму сообщать нельзя, он узнает… – задумался Василий.

– И зарежет меня по-настоящему! – заголосила Люба.

– Это – полбеды. В панике он дел покруче наворочает. Может на Ритку снова напасть.

– Ну спасибо, Васенька, за любовь, за дружбу. Я пошла.

– Стоять! Ты – моя ходячая улика. Приманка моя. А что если дать ему знать, будто ты его узнала, и выставить тебя как живца? Он клюнет, а мы его цап-царап на месте преступления!

– Я, Вася, думала, что ты – человек, и любила тебя как человека… А ты оказался… – Люба даже слова подобрать не могла от возмущения.

– Ну? Кем?

– Я таких слов вслух не произношу. Чтобы не портить биополе. Иди, Ритку свою цепляй на крючок, как червяка. И лови хоть всех преступников мира. Иди, иди!

– Любовь, ты человек эмоций, – начал объяснять Васька. – Тут нужен трезвый расчет, а не ла-ла. Судя по всему, следак с ними заодно…

– Василий, да ну их всех! Они люди небедные, им есть за что друг другу горло перерезать. А нам, простым да на зарплате, в их дела нечего соваться.

– Речь идет о моей Ритке! – крикнул Васька.

– Твоей, да не моей. У меня собственная гордость имеется, – заявила Люба.

– Не обижайся, Любовь, – попросил Васька. – Ты мне друг, а с Ритой нас связывает…

– Что замолчал? Что связывает? Ничего не связывает. Потому что она тебя бросила.

– Ты не понимаешь. Я как-нибудь на досуге, сидя перед камином в своем особняке, расскажу тебе драматическую историю своей жизни. А сейчас – о деле. Этого подлеца нельзя оставлять на свободе.

– Ты же не любишь милицию! – напомнила Люба.

– А еще больше не люблю убийц. Не знаю, в чем причина, но не нравятся они мне – и точка.

– А у меня есть план. Давай я тебе убийцу покажу, и ты его поймаешь сам, – предложила Люба.

– Как? На палочке верхом и стреляя из пальца?

– Не-а. Ты его загипнотизируешь.

Васька задумался:

– Нет, не годится. А вдруг он непьющий? Я-то воздействую только на алкашей.

– Закодируй его наоборот. Пусть запьет после тебя. Тут мы его и повяжем.

Ситуация зашла в тупик.

– Нужно с кем-то посоветоваться, – предложила Люба.

– Иногда и ты соображаешь, – похвалил Васька. – Жаль, нечасто. Да, надо потолковать с человеком нейтральным и авторитетным.

– Такой человек для меня только – ты.

– Это я-то нейтральный?

– Ты – авторитет, – уважительно сказала Люба.

– Это тебя в твоем родном Зазимье научили так нагло льстить?

– Васенька, я искренне.

Тут Василия осенило:

– Я знаю нейтрального и авторитетного. Это Самвел.

Юрий Владимирович пришел в «СуперНику».

– Дианочка, я к тебе, – сказал он. – Здравствуйте, Юлечка, вы прекрасно выглядите.

– За что обожаю мужчин старшего поколения, так это за галантные манеры, – просияла Юлька. – И вы тоже вполне секси, Юрий Владимирович.

– Надеюсь, у этого слова достаточно приличное значение, – смутился Юрий Владимирович. – Диана, я знаю, ты целыми днями висишь в Интернете. Кажется, там можно почерпнуть самые разные сведения?

– Проще простого. Как говорится, во всех тональностях для всех национальностей.

– И о людях?

– Практически обо всех, более-менее известных. А если о них писала пресса, то вообще не вопрос.

– И как это делается?

– По ключевому слову. Давай слово, я погуглю.

– Что ты сделаешь? – не понял Юрий Владимирович.

– Погуглю. От слова «гугль» – это такая поисковая система, – снисходительно объяснила Диана.

– Тогда набери слово «Самвел», – попросил Юрий Владимирович. – А я пока загляну к Амалии.

Юрий Владимирович говорил с Амалией:

– Меня так тронули твои слова о Доминике. Ты идеальная женщина, Маля, ты всегда себя контролируешь. А я в последнее время и несправедлив с тобой бывал, и резок…

– И невнимателен. Нс поздравил меня с днем рождения, – напомнила Амалия.