Текст книги "Триумф"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
– Это он рассчитывал на этот брак! – запальчиво воскликнула Амалия.
Доминика смерила ее презрительным взглядом:
– С вами? Теперь мы все знаем историю моей несчастной матери. Не будем сейчас о прошлых ваших «заслугах». Вторым подарком судьбы стало для вас появление Ритки. Я лежала тогда в больнице и была еще очень слаба, но запомнила один очень интересный момент. Вы весьма заинтересовались книгой моего отца «Смерть в прямом эфире». В это самое время Борис искал женщину для участия в своем шоу. Ритка согласилась. Вы воспользовались этой ситуацией? Тогда я не придала этому моменту особого значения. Как выяснилось, напрасно. В ту минуту, очевидно, вы и задумали убить Ритку, подстроить все так, чтобы подумали на меня.
Амалия деланно расхохоталась:
– Доминика, но это же бред, граничащий с параноей. Я? Покушалась на это никчемное создание? Зачем?
– Да я тебя сейчас… – рванулась Ритка к Амалии, но Доминика удержала ее:
– Ритка, сядь и успокойся.
Доминика взяла видеокассету и вставила ее в видеомагнитофон.
В кадре были сотрудники «СуперНики», в том числе Амалия, которые подошли перед началом эфира к столику Борюсика. Там были разложены приготовленные для манипуляций инструменты и препараты, в том числе шприц с жидкостью. Амалия, пользуясь тем, что Борюсик отвлечен приветствиями и пожеланиями удачи, незаметным движением подменила этот шприц на другой, принесенный с собой.
– Узнаете? – холодно спросила Доминика. – Это вы среди других сотрудников компании подходите к столику Медведева. Вот – вы меняете шприц, лежащий на столе, на шприц, принесенный вами. Вот – укрупнение кадра, где отчетливо видно, что именно вы делаете эти манипуляции.
Амалия вдруг резво вскочила и рванулась из кабинета. Ритка бросилась за ней.
– Ритка, сядь. Этот побег – лучшее доказательство ее вины! – крикнула Доминика.
Амалия выскочила из кабинета, Юлька закричала Петику: – Петик, держи ее!
Петик, не раздумывая, схватил Амалию в охапку. Она отчаянно вырывалась. Петик пыхтел, но держал:
– Что теперь делать?
– Верни ее обратно в кабинет? – скомандовала Юлька.
– Мерзавец, подонок, отпусти меня? – орала Амалия.
– Если сами не пойдете, я вас туда отнесу. – Петик сделал движение, как будто хотел ее поднять. Амалия вырвалась:
– Стоять! Я пойду сама, не прикасаться ко мне, холуй. Амалия вернулась в кабинет, оправила костюм, со злобой прошипела:
– Вы дорого за это заплатите.
– Мы уже дорого заплатили, – напомнила Доминика. – Вернемся к просмотренной кассете. Эту видеозапись с телевидения, сделанную профессиональной видеокамерой, уже проверили эксперты. Вот у меня заключение, что это не видеомонтаж и не подделка. Кассета подлинная, и вы об этом знаете.
– Ну и заткните ее себе в задницу. Это не доказательство, – огрызнулась Амалия. Ритка воскликнула:
– Вот это дела! Она меня школила, за каждое слово ругала, строила тут из себя графиню. А сама вон как выступает! Ты, стерва немецкая, рассказывай, как СМСки мне писала. Я первую твою писульку до сих пор в мобилке храню. Вот. – Ритка прочитала: – «Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна жизнь, а мне – «СуперНика». В следующий раз тебя не откачают – я об этом позабочусь. Жди указаний». А потом была подпись – Крокодил. Господи, как я тогда испугалась!
– Маргарита, тебя явно не долечили. По-твоему, я – Крокодил? – презрительно отозвалась Амалия.
– Нет, кто такой Крокодил я знаю, а вот как вы о нем узнали? – недоумевала Ритка. Доминика кивнула:
– На этот вопрос мы тоже можем ответить. Вот данные о командировке Тимохина Анатолия в Радужное.
Амалия не посмотрела в бумагу:
– И что? Он ездил по делам. При разработке бизнесплана сети закусочных у меня возникли некоторые вопросы.
– А мы у него самого можем спросить. Что его интересовало тогда в Радужном?
Амалия окаменела.
Вошел Толик, все так же держа пришитые по швам руки:
– Здрасьте, Амалия Станиславна, – поздоровался он. Амалия отвернулась.
– Садитесь, Анатолий, – кивнула Доминика.
– Я, это… Не совсем могу, или совсем не могу. Руки пришиты. – Толик показал Доминике рукава. Доминика удивилась:
– Что это?
Ритка пожала плечами:
– У нас наручников нет, пришлось ему рукава суровой ниткой пришить, чтобы не дергался. Я его обезвредила. На всякий случай.
– Расскажите нам, что вы делали в Радужном?
– Меня туда Амаль Станиславна послала… – с готовностью отозвался он. – Я, когда впервые выслеживал Ритку, познакомился с ихним мужем Василием. Пьяницей базарным. Он мне за пузырь портвейна выложил настоящее имя своей жены Маргариты. Вы не серчайте на него, пьян был очень – не соображал, – заверил Толян. – У меня в милиции Радужного кум работает. Я у него все про Наталью Косареву узнал. И что компромат на нее серьезный. И привез вон ей – Амалии Станиславне.
– Вот откуда Амалия Станиславовна узнала о твоем прошлом, Ритка. Тогда и пришла к тебе первая СМСка, подписанная Крокодилом, – подвела итог Доминика.
Ритка зло зыркнула на Амалию:
– Хорошо пуганула ты меня, вешалка немецкая! Все мои раны расковыряла. Столько лет прошло. Я переехала в город, сменила сто работ и квартир, поменяла имя и фамилию. Думала, вот теперь никто меня не достанет и ничего мне не сделает. И тут приходит эта СМСка! От Крокодила. Если бы я тогда знала, кто за этим стоит?
– И что же ты остановилась, Риточка-Наташенька? Почему не признаешься своей сестрице и всем нам, что ты – матерая уголовница? Что ты – убийца? – сузила глаза Амалия.
Доминика оборвала ее:
– Об этом мы поговорим позже. Кстати, Ритка, наша графиня – не совсем та, за которую себя выдает. Фамилия Гжегоржевская досталась ей не от бабки, особы польской королевской крови, как любила повторять нам Амалия Станиславовна, а от первого короткого и неудачного студенческого брака. А звучное имя Амалия больше подходило к такой фамилии, чем прозаическое – Ефросинья, которым ее нарекли родители.
– Фрося-я-я-я! – с изумлением протянула Ритка. Амалия вскинула глаза на Доминику:
– Ты знала?
– Да. Но не придавала этому значения. Считала милой причудой хорошего человека. А теперь думаю, не заметали ли вы следы, как наша Ритка?
– Как ты смеешь! Как вы смеете! – Амалия судорожно глотала воздух.
Ритка встала со своего места, прошлась перед Амалией Станиславовной походкой манекенщицы, достала папку, вынула из нее лист бумаги:
– Вы на меня не клевещите, Ефросинья Батьковна. У меня тут документ важный есть. Зачитываю… Короче, тут замысловато изложено. Я суть перескажу своими словами. Когда я заканчивала школу, в Радужном объявилась моя биологическая мать. Аферистка и бандитка Надежда Косарева. Она меня обманула, привела в одну веселую компанию с уголовным уклоном. За что моей мамочке, конечно, спасибо с поклоном. Я, дура, сначала повелась. Пока не смекнула, что их дела пахнут керосином. Косарева с Крокодилом сначала лохов дурили – то да се. А один раз пошли на мокруху. Случилось все ночью. Я ту ночь никогда не забуду. Короче, в ту ночь Косарева с Крокодилом одного лоха порешили. Пришли домой под утро. Хорошо, что я проснулась, лежала тихо – слушала. Они кровь отмывали и ругались. Не все там чисто получилось. Стали думать, что делать. Тогда решили меня подставить, чтоб я пошла по малолетке. Решили убийство на меня повесить и так все обставить, что это я убила. Когда все улеглись, я сбежала. Шла по улице в одной сорочке через Радужное. Хорошо, что утро было раннее, никто не видел. Сначала у подружки жила, а потом в город перебралась и спряталась, боялась, что милиция меня ищет. Все казалось, что вот-вот поймают и пожизненно закатают за убийство. А убитый-то ожил-проспался. Я-то этого всего не знала.
Доминика взяла у Риты из рук бумагу и зачитала:
– Потерпевший Зайцев Иван Петрович, получивший телесные повреждения средней тяжести, от своих претензий отказался.
Ритка подхватила:
– Эго я недавно узнала, что Косарева, когда ее брали, успела подкупить этого Зайцева. И получила всего пять лет. Которые и отсидела. Так что я свободна теперь, как вольная птица. Поднимусь высоко-высоко над вами, бывшая Амалия Станиславна, и… нагажу вам прямо на голову. Чтобы знали.
– Ритка, знай меру, – осадила ее Доминика. – Идем дальше. Потом вы решили меня не только подставить, но и упрятать в психушку. Подкинули мне в номер санатория упаковку ампул с лекарством, от которого Ритка чуть не умерла.
Толик вмешался:
– Чистая правда. Лично отвозил, по ихнему приказу, и лично положил в верхний ящик туалетного столика. А название ампулы у меня в блокноте записано. Если руки мне разошьете, достану и покажу.
Амалия встала:
– Хватит, наслушалась я вашего бреда. Пойду поработаю.
– Юль, попроси сюда зайти следователя, – сказала в селектор Доминика. Амалия испуганно оглянулась.
Артем заглянул в отдел маркетинга:
– Я не опоздал?
– Нет. Тебя еще не вызывали, – кивнул Борюсик.
– Я не один, – сообщил Артем. За ним вошел Николай Николаевич.
– Здравствуйте, – поздоровался он.
Юрий Владимирович пожал ему руку:
– Здравствуйте, а вы как туг оказались?
Борис поджал губы:
– Если бы вы знали как, то не говорили бы ему «вы» и руки бы тоже не подали.
– Артем, – удивился Юрий Владимирович, – ты привез не просто свидетеля, а соучастника преступления?
Борюсик вздохнул:
– Вы удивительно догадливы, маэстро. Знакомьтесь – настоящий продажный милиционер, горе нашей милиции.
– Борис Михайлович, зачем вы так? – расстроился Николай Николаевич.
– А как ты меня в камере вонючей держал, помнишь? Как хотел на меня всех собак повесить, помнишь? Как вынуждал оклеветать Нику, помнишь? Как затягивал дело и запутывал расследование, помнишь? Или тебе память освежить? – Борюсик навис над ним горой.
– Борис Михайлович, он пока нужен нам живым, – вмешался Артем.
Юрий Владимирович покачал головой:
– А я думал, что пишу крутые детективы. Закручиваю интересные сюжеты, играю страстями. Да по сравнению с жизнью у меня в книгах тишь, гладь и божья благодать!
– Доминика Юрьевна попросила пригласить следователя, – сообщила по селектору Юлька.
В кабинете Доминики Николай Николаевич заговорил с порога, не дожидаясь вопроса, быстро, бойко и подробно:
– Я получал от Амалии Станиславовны Гжегоржевской деньги за оказание ей некоторых услуг. Я – человек аккуратный, у меня все записано. Числа, суммы, просьбы. И пометочки стоят: выполнено. Чтобы потом от клиентов претензий не было. Показать?
– А что она тебя просила сделать? – поинтересовалась Ритка.
– Многое. Просила направить ход следствия в определенное русло. Подозревать в совершении преступления Никитину или ее приближенных. Я способствовал устройству Никитиной в психбольницу. Оказывал иные услуги материального характера.
Амалия закатила глаза и упала в обморок. Доминика подошла, смочила руку в воде, побрызгала Амалии в лицо. Амалия не шевелилась. Доминика наклонилась к ней:
– Амалия Станиславовна, вы хотите, чтобы мы вызвали вам врача?
Амалия молчала и не подавала признаков жизни. Доминика потрогала ее пульс.
– Давайте вызовем Бориса. Он внизу ждет, – предложила Ритка.
Амалия открыла глаза:
– Далее любые разговоры будут происходить только в присутствии моего адвоката.
Доминика обвела взглядом присутствующих:
– Все слышали? Амалия Станиславовна выразила желание придать нашей конфиденциальной семейной беседе официальный характер с присутствием представителей правоохранительных и прочих органов. Ритка, сходи к Юле, пусть вызовет наряд из отделения.
Амалия села:
– Не нужно наряда.
– Итак, мы остановились на услугах материального характера, – повернулась Доминика к Николаю.
– Когда вы лежали в психбольнице, произошло два события. Амалия Станиславна сказала мне…
Амалия резко закричала:
– Ничего никому я не говорила. Это все недоказуемо! Рассказывай о себе, взяточник!
Николай исправился:
– Хорошо. Ваш отец Шевчук захотел дать взятку врачам психбольницы для облегчения вашей участи. Амалия… Я устроил так, что эта взятка была у него конфискована. Я инсценировал арест вашего отца, а он мне поверил.
– А куда делись деньги? Ведь это была приличная сумма? – удивилась Доминика. Николай с опаской посмотрел на Амалию:
– Я отдал их Амалии Станиславовне. За вычетом моего гонорара и гонорара участников акции.
– Ну что? Где деньги? – двинулась на Амалию Ритка. Та сжала губы:
– Я вам их не отдам. Это мои деньги. Это – мои деньги. Я всю жизнь работала на вас, как лошадь. А получала за работу гроши.
– За те гроши, которые вы получали здесь в месяц, люди годами живут. Целыми семьями! – закричала Ритка.
– Плевать мне на людей. Я не знала ни одного праздника, ни одного воскресенья. Я десять лет не была в отпуске. Это мои деньги. Вы их не получите, – отрезала Амалия.
– Заметьте, Амалия Станиславовна, я не спрашиваю, каким образом у вас скопилась приличная сумма денег, которую вы перевели на Риткин счет для покупки наших акций? С вашей нищенской зарплаты откладывали? Копеечка к копеечке? – спросила Доминика.
– Может, достать ордер на обыск? Я это легко могу организовать. Для вас со скидкой, – залебезил НикНик.
Доминика, не глядя на него, скомандовала:
– Вы свободны.
Следователь вышел.
– Маргарита Викторовна, не могли бы вы подойти ко мне? – неожиданно попросил Толик. – Возьмите у меня, пожалуйста, из кармана диктофон. Включите, пожалуйста.
– Ух ты, как церемонно. А в подъезде ты со мной не церемонился. – Ритка подошла и вытащила диктофон, нажала кнопку, кабинет заполнил голос Амалии:
– Объект превратился в препятствие. Будем убирать. Езжай в санаторий, возьми боксерскую грушу Доминики. Убьешь Ритку этой грушей. Продумай свой маскарадный костюм. О том где и как, поговорим при встрече.
Амалия бросилась на Толика с кулаками:
– Подлец! Ты меня записал! Сволочь! Мерзавец!
– Петр, зайдите, пожалуйста, – позвала Доминика. Петик быстро вошел, бросился разнимать Амалию и Толика. Толик выкрикнул:
– Извините, Амалия Станиславна, мокруху вы заказывали? Вам и сидеть.
– Ты, сволочь, огромные деньги получил! – вопила она.
– Так я их и отработал. А что не получилось, так это я не виноват. Они проворнее оказались.
Доминика встала:
– Достаточно. Меня уже тошнит от этой грязи. Я не могу больше видеть ваши лица. Нужно принимать решение.
– Извините, это Амалия мне велела на вас наехать машиной… В Радужном… чтобы всех порешить… Я не хотел… – быстро заметил Толик.
Доминика опустила голову, закрыла лицо руками. После паузы она наклонилась к селектору:
– Юлия, сейчас выйдет Тимохин.
Толик вышел. Доминика сидела и смотрела в одну точку. Амалия нервно курила сигарету за сигаретой. Они ломались у нее в пальцах. Ритка тронула Доминику за плечо:
– Что будем делать, сестра?
– Во всем мы разобрались, все поняли. Загадкой остается лишь одно. Амалия Станиславовна, зачем вы сделали все это? – тяжело взглянула на Амалию Доминика.
Вздохнув, Амалия сменила тактику: она перешла на лирически-ностальгический тон:
– Ты спрашиваешь, зачем я это сделала? Хороший вопрос. Тут одним словом не ответишь. Ты же знаешь, Ника, что я любила тебя, как родную дочь. Я даже пыталась тебе заменить рано умершую мать…
Доминика резко оборвала ее:
– Отец мне все рассказал. И как вы втерлись в нашу семью, как довели маму до сердечного приступа. Для достижения своей цели вы не пожалели лучшей подруги!
– Но я любила твоего отца! Это меня оправдывает и объясняет все мои поступки. Сильное чувство…
– Только, пожалуйста, не говорите о любви! Любя меня, вы отняли у меня компанию и едва не убили. Любя отца, вы разорили его. А походя чуть не растоптали жизнь совершенно непричастного человека, – Доминика указала на Ритку. – Вы, Амалия Станиславовна, знаете лишь одно сильное чувство – жажду власти! И непомерно раздутое тщеславие! Но никак не любовь.
– А меня? Меня в этой жизни любил хоть кто-нибудь? – неожиданно всхлипнула Амалия, постепенно заводясь до истерики. – Мне все в жизни пришлось добывать самой, цепляясь руками и зубами. Те крохи вынужденной взаимности, которые я получала от твоего отца, и то доставались мне, как шахтеру в забое. Я просто силой загоняла его в угол, откуда он все время норовил ускользнуть… А ты, Доминика? Разве я не хотела излить на тебя свое нерастраченное материнство, свою заботу. Но ты всегда относилась ко мне с прохладцей, держала дистанцию, не подпускала. Меня не только никто не любил – меня никто даже не ценил по достоинству! Мои способности, мою профессиональную подготовку, мою деловую хватку, в конце концов. Надо мной все смеялись. Называли в глаза и за глаза Амалией-Аномалией. Деспотом. Немецкой железякой, двинутой на порядке. Как же я вас всех ненавидела! Ленивых. Тупых. И абсолютно, абсолютно безжалостных!
Ритка не выдержала:
– Обозвалась жалостливая. Чуть что – или грушей по башке или пять кубов яду в задницу через шприц.
– Амалия Станиславовна, скажите мне честно: Сергей был с вами в сговоре? – спросила Доминика.
Амалия снова нервно закурила:
– Нет, в сговоре, как ты выражаешься, Сергей со мной не был. Он – подонок самостоятельный. Когда выяснилось, что он, как стервятник, рвет «СуперНику» на куски, для меня самой это стало сюрпризом… Между прочим, ты сама же его и развратила бесконтрольностью и всепрощением!
Конечно, пару раз я ему подсказала решения, до которых он вряд ли бы додумался. И Сергей оказался поразительно способным учеником. Всегда говорила, что деньги – лучшая школа. Так что тебя и твоего отца обобрал именно он. Впрочем, на Сергея Анатольевича мне наплевать. А я не раскаиваюсь ни в одном своем поступке! Как я обвела вокруг пальца всех вас – порядочных и деловых! И не потому ли, что оказалась куда умнее, хитрее и предприимчивее?
Доминика усмехнулась:
– Как это получилось, что вы обманули стольких умных, добрых и порядочных людей?… Ответ – на поверхности. Мы знаем грань между добром и злом. И не переходим ее. А вы человеческий облик давно утратили.
– Да и что она выиграла от этой аферы? Вот скажите, как вы собирались править «СуперНикой», если опять оказались второй, после меня? – не понимала Ритка.
Амалия смотрела на нее с презрением:
– А какая, собственно, разница – способов миллион. Вы, Маргарита Викторовна, по сравнению со мной – одноклеточный организм, инфузория туфелька. Ты бы и сама не заметила, как через год поднесла бы мне эту фирму на блюдечке.
Доминика объяснила:
– Так она думала, когда использовала тебя в качестве подставного лица. А когда ты, Ритка, стала противиться и принимать самостоятельные решения, Амалия Станиславовна решила тебя просто убить.
Амалия равнодушно кивнула:
– Жаль только, что не сделала это собственными руками. Вместо того чтобы полагаться на тупого и трусливого холуя.
Сергей буквально ворвался в дом. Он был взвинчен, раздражен, зол на весь мир – и тут ему под горячую руку попалась Танюша.
– Сереженька, я тебя не ждала так рано. Ты все успел? – только спросила она, а он уже взорвался:
– Да пошла ты, щетка пылесосная! Что ты все ходишь и ходишь вокруг меня, что ты все ноешь и ноешь? И какое тебе дело, что я успел и чего не успел? Сиди в углу и сопи в две дырки, пока не позовут!
– Сережа, я хотела… – Танюша не успела договорить.
– Ты хотела денег? Так нет у меня их! И не знаю, будут ли. Съела? Знаешь, а я даже рад, что ты не сможешь к ним присосаться. Ведь тебе только и нужны были деньги. – Сергей передразнил ее. – Женись на мне, Сереженька, признай нашего ребеночка. Сю-сю-сю да сю-сю-сю! А откуда я знаю, где ты его нагуляла? Ты – мочалка в общей бане!
Танюша с размаха влепила Сергею пощечину:
– Не представляешь, как давно мне хотелось это сделать. Не любишь сю-сю-сю? Я – тоже. – Танюша начала собираться.
– Ты, наконец, выметаешься из моего дома?… Эй, ты куда собралась?
– Увидишь. Имей терпение. – Танюша вышла, оставив растерянного Сергея одного.
В кабинете Доминики сгустились сумерки. Амалия ушла в себя, ее взгляд остекленел. Доминика включила свет:
– Думаю, мы услышали достаточно.
Ритка кивнула:
– Да уж, приду домой – в ванну часа на три залезу. Только боюсь – все равно от этой грязи за раз не отмыться. Даже с самым модным отбеливателем.
У Доминики зазвонил телефон.
– Да, папа. Все в порядке. Мы практически закончили, не волнуйся. Если хочешь, можешь зайти.
Амалия истерично выкрикнула:
– Только он пусть сюда не приходит! Я не хочу… не могу его видеть!
– Пап, оставайся там – я сама сейчас спущусь. – Доминика, отключив телефон, повернулась к Амалии. – Кажется, кто-то недавно говорил здесь о неземной любви?
Амалия сжалась:
– Любовь… Бесхребетный слизняк и подкаблучник, сломавший всю мою жизнь… А хочешь знать, когда я приказала этому уроду Анатолию убить вас всех? Хочешь? Когда твой безмозглый папочка сообщил мне по телефону, что после всех моих мучений он женится на другой!
– Вы больны, – тихо ответила Доминика.
– Да, больна! И общественно опасна! Что же вы стоите? Вяжите меня, надевайте наручники! Отправляйте в тюрьму, в сумасшедший дом. Конвой уже небось устал топтаться за дверью.
Доминика поднялась:
– Никакого конвоя за дверью нет. И в тюрьму я вас отправлять не собираюсь. Потому что свое самое страшное наказание вы уже получили – пожизненное одиночество. И все, что я хочу сказать…
Ритка выскочила вперед:
– Можно я скажу, сестричка? Пожалуйста. Идите вон из нашей жизни, Амалия Станиславовна, и никогда больше в нее не возвращайтесь.
Амалия явно не ожидала такого поворота. Недоверчиво глядя на Ритку с Доминикой, она неловко открыла дверь кабинета. В приемной никого не было. В последний раз оглянувшись, Амалия вышла.
Юрий Владимирович положил трубку:
– Они заканчивают.
– Вызывать милицию? – поинтересовался Борюсик.
Юрий Владимирович задумчиво вздохнул:
– Если я хорошо изучил свою дочь, то не нужно. Она никогда не пойдет на это. Да и я бы не пошел.
– Вот так и множится зло. И так оно побеждает, – уверенно заявил Борис.
– А зачем убивать ядовитую змею, Боря? Достаточно вырвать ей зубы. – Юрий Владимирович подошел к телефону. – Кстати, о змее. Петр Алексеевич? Это Шевчук. Вы прочли мою первую главу?
Издатель виновато залепетал:
– Дорогой Юрий Владимирович! Я приношу вам свои искренние извинения. Ваша проза – ваше лучшее алиби. Вы превзошли самого себя. Это будет бестселлер. С нетерпением жду продолжения.
– А как же наше юное шкодливое дарование Игорь? – напомнил Юрий Владимирович.
– Не спрашивайте. Это темная страница моей издательской биографии. Поразительно. Он ничего не смог с вашей придумкой сделать. Плоско, ходульно… Я расторг с ним договор. Жду вас.
Юрий Владимирович положил трубку и улыбнулся.
– Вот – не утерпела и приехала. Посмотреть, что тут творится у вас, – сказала /Анна.
Юрий Владимирович вскочил из-за стола, подхватил Анну на руки и закружил:
– Как я рад, Анечка, ты себе просто не представляешь. А я вот заработался, и, как обычно, забыл обо всем на свете. Хочешь кофе?
– Только если ты опустишь меня на землю.
Юрий Владимирович поспешно поставил ее на пол:
– И, насколько я в курсе твоих кулинарных способностей, сварить этот кофе мне лучше самой. А где Дианка? Сегодня же суббота.
Юрий Владимирович беспечно махнул рукой:
– А… Ни свет ни заря убежала на встречу со своим французом.
– У нее теперь француз? – забеспокоилась Анна.
– Спокойно, Анечка, это не то, что ты думаешь. Он обручен и к тому же очень приличный человек. Я познакомился с ним, как только узнал, что Диана собирается лететь в Париж.
Анна всплеснула руками:
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Стоит вас ненадолго оставить одних, как сразу начинают происходить удивительные вещи. И что моя дочь будет делать в Париже? У нее же институт…
– Ах, Анечка, по сравнению с мировой революцией – это все такая ерунда. Ну, переведется на заочный, – успокоил ее Юрий Владимирович. – Познакомится с производством одежды, а потом – как знать? Возможно, займет должность дизайнера.
– Тревожит меня этот внезапный Дианкин отъезд, – качала головой Анна. – Да еще и во Францию. Откуда ты знаешь этого француза?
– На рынке познакомился. Прелестнейший человек. А по-нашему говорит как чисто – практически без акцента.
– Он настоящий француз? – подняла брови Анна. – И что этот парижанин делал на рынке?
– То же, что и все – торговал, – объяснил Юрий Владимирович. – Модными собачьими аксессуарами. Оказывается, весьма прибыльное дело. Вот уж никогда бы не подумал.
Анна испугалась:
– Француз из Парижа торгует у нас на рынке собачьими аксессуарами? Юра, а ты уверен, что он действительно дизайнер-модельер? Ты его документы видел?
– Зачем, Анечка? Он же сам мне все о себе рассказал, – ответил Юрий Владимирович простодушно.
– Так, собирайся немедленно. Мы едем на рынок спасать нашу дочь. Пока еще не поздно.
Анна решительно встала.
Анжела и Андре развешивали шарики, украшая палатки. Подошла Диана:
– Я все привезла. Вот, смотрите. – Диана достала и расправила крошечное платьице и костюмчик. – Нравится?
– Шарман! То есть, пардон – чумовой прикид, мадемуазель Диана, – поправился Андре.
– Мерси, мсье Андре. Кстати, давно хотела спросить: а со стороны молодых гости на свадьбе будут?
Анжела кивнула:
– Да, я с самого утра в мясном павильоне затарилась и всех местных Шариков говяжьей печенкой до паралича конечностей обкормила.
Даже если не придут – запомнят надолго.
– Раз собаки довольны, следует позаботиться о людях. Анжелика, я быстро – метнусь в ларек за пузырями, – сообщил Андре.
Диана рассмеялась:
– Не знаю, как ты по-французски, Анжела, а он в нашем языке поднаторел. Особенно в местном диалекте.
Диана переодела Жози в связанное ею платьице:
– Смотри, как красиво. Тебе нравится, а, Жозя? Анжелка, а что я тебе сейчас скажу… Только ты не волнуйся, ладно? У меня для тебя сюрприз.
Анжела напряглась:
– Знаешь что, подруга. Вот чего Анжела Кимовна не любит, так это сюрпризов. От них одни неприятности. Помню, встречалась я как-то с одним парнем – ранее судимым, – так он мне на День Ангела зимой целое ведро розочек подарил. Я, конечно, сперва обрадовалась, дура, а потом выяснилось, что он ради этого букета мой видеомагнитофон загнал. А заодно и хозяйкин телевизор, чтобы два раза замок не ломать. Так что вали отсюда подальше со своими сюрпризами.
– Мой сюрприз без подвоха, – пообещала Диана. – Закрой глаза.
Анжела не сразу и неохотно, но выполнила просьбу.
Чуть поодаль стояли Ритка с Борюсиком. На руках он держал девочек, Ритка заботливо отряхивала их, приглаживая волосы, перекалывала заколки. Наконец решилась:
– Ну, я пошла.
Борис предложил:
– Давай, пообнимайтесь там на радостях, а мы позже подойдем. Правда, медвежата?
– А почему мы медвежата? – удивилась Лёля.
– Потому, что вы теперь будете – Медведевы, – объяснила Ритка. – Нравится вам новая фамилия?
– Нравится, – несмело улыбнулась Лёля.
Ритка подошла к палатке Анжелы. Та все еще стояла, закрыв глаза руками и возмущаясь:
– Долго мне еще так стоять? Сюрприза твоего хваленого ждать? Учти, если заподлянку какую выкинешь – зубной пастой на спине напишешь или еще что – я в гневе страшна.
Ритка с Дианой давились от смеха. Ритка достала из сумочки кассету, вставила в магнитофон на прилавке.
Над базаром поплыла мелодия ламбады. Анжела вздрогнула и опустила руки:
– Это же моя музычка… – Она обернулась и увидела Ритку. Они с визгом бросились друг другу в объятия. А тут и Вася подошел:
– Что за шум, а драки нет? И почему звучит классика, а никто не танцует?
Анжела и Ритка остановились, глядя на него:
– Васька!
И все втроем бросились вытанцовывать ламбаду.
Сергей собирал свои вещи, нервно бросал их в сумку. Когда вошли Танюша с Доминикой, Сергей обалдело уставился на них.
– Я очень спешу, поэтому начну без предисловий. Я знаю, что в Радужном нашлись мои деньги, – с ходу начала Доминика.
– Это мои деньги! – завопил Сергей.
Доминика отрезала:
– Если будешь кричать, я не скажу больше ни слова. А это не в твоих интересах.
Танюша села на диван и с интересом наблюдала.
Сергей злобно глянул на нее:
– Это ты ее привезла?
Танюша развела руками:
– Я просто попросила Доминику Юрьевну защитить меня и моего будущего ребенка.
Доминика остановила их:
– Отношения выясните потом. Если будет что выяснять. У меня есть все доказательства совершения тобой подлога – фактически кражи моей доли акций «СуперНики». Не дергайся. У меня есть два решающих свидетеля – соседка по палате и врач, который дал мне подписать доверенность на твое имя.
– Боюсь тебя разочаровать, но он этого никогда не подтвердит! – вздернул подбородок Сергей.
– Не бойся – он уже подтвердил. К тому же есть показания следователя Потапова…
– Ты и его достала? – Сергей был в отчаянии. Доминика деловито продолжала:
– Слушай внимательно и постарайся не пропустить ни одного моего слова. В результате своей бурной деятельности ты остался без жилья, без средств к существованию и без работы. О том, что я подала на развод, думаю, говорить излишне.
– А развода я тебе как раз и не дам! – заорал он. Доминика не возражала:
– Что ж, придется тебя посадить. С осужденными закон разрешает разводить и без их согласия… Вижу, что подобная перспектива тебя не прельщает. И предлагаю иной вариант. Первое – ты женишься на Танюше и воспитываешь с ней ребенка в законном браке. Я не позволю плодить сирот. Их и так слишком много в этом мире. Второе – ты не разводишься с Танюшей до совершеннолетия ребенка. И полностью содержишь семью.
– Вот даже как? А на какие шиши – позволишь узнать? – скривился Сергей.
– Я дам тебе работу в компании, – пообещала Доминика.
– Ты вернула себе «СуперНику»? – потрясенно смотрел на нее Сергей.
– Да. И уже провела маленькую реорганизацию. Пришлось уволить Амалию Станиславовну вместе с ее водителем. А ты, насколько я помню, прекрасно управляешь автомобилем.
Сергей взвился:
– Чтобы я шоферил у одной из твоих девок? Я, Сергей Никитин? Да скорее мир перевернется и реки потекут в обратную сторону?
Доминика пожала плечами:
– Как знаешь. Но я бы на твоем месте не торопилась с ответом. Сомневаюсь, что журналист в твоей бывшей газетенке зарабатывает больше водителя замдиректора «СуперНики». А через полгода безупречного поведения за баранкой – обещаю вернуть тебя в отдел маркетинга.
– Начальником? – с последней надеждой спросил Сергей, но Доминика отрезала:
– Нет. Если ты согласен на мои условия, вот договор, который ты подпишешь прямо сейчас.
– На слово, я вижу, мне уже никто не верит… Что же, я подпишу. Но не по своей воле, а лишь подчинись грубому и беспардонному шантажу, – смирился Сергей. Танюша бросила на него победный взгляд.
Около посудных палаток полным ходом шло торжество. Звучала веселая музыка из магнитофона, Анжела и Андре на руках держали собачек в праздничных связанных Дианой одежках.
Самвел вещал:
– Дорогие молодые и их, так сказать, родители. Я хочу, чтобы лучшая моя сотрудница Анжела Кимовна Михайлова не просто улетела в Париж… А улетела со спокойной совестью. А поэтому я сейчас поступлю непорядочно… Непорядочно, с точки зрения бизнесмена, и прощу ей долг.
