Текст книги "Возвращение из ночи"
Автор книги: Елена Свиридова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Молчи уж, Лавлас несчастный! – засмеялся Джек. – Я просто выстраиваю психологию ее поведения. Мне кажется, здесь все понятно.
– А вот мне ничего не понятно! – Белов уставился на друга. – Почему она меня не дождалась? Ведь я старался помочь ей, мы вместе восстанавливали ее память! Она все мне рассказывала – и сны свои, и то, что помнила! Отчего же теперь она не захотела рассказать мне, посоветоваться?
– Я же сказал, от того, что у нее крыша поехала! Мог бы и сам догадаться! А вот от чего она поехала, я сказать тебе не могу, потому что сам не знаю!. Это уже из области фактов, а не психологии. Так что дело за вами, господин сыщик!..
– Я понял, – вздохнул Митя.
Маша, во время разговора сидевшая рядом с отцом, с интересом слушала Ромку и, сама еще не осознавая этого, все больше проникалась к нему симпатией. Ей нравилась его искренность, трогала его взволнованность, и где-то в тайном уголке души она с радостью отметила, что во время своего рассказа он несколько раз обращался именно к ней, Маше, и в эти моменты на его лице, как казалось ей, появлялась смущенная улыбка... Более того, Маша испытывала к нему какое-то странное чувство, похожее на ревность. Что же у него было с Юлианой? Именно так теперь Маша называла про себя таинственно исчезнувшую девушку. Если даже и не было ничего, он явно влюблен в нее! Ведь он сам как бы невзначай признался в этом! Все влюблены, Ромка, отец! Митенька втюрился в маму, а кто же любит ее, Машу? Неужели все считают ее всего лишь вздорным ребенком? Ну ничего, пройдет немного времени, и она всем докажет, что стала совершенно взрослой независимой личностью!
Размышляя так, Маша незаметно бросала взгляд то на Дмитрия Сергеевича, то на Ромку и уже сама не могла понять, чье присутствие ее волнует больше и кто из них ей на самом деле нравится...
Часть вторая
С того момента, как исчезла Анна, прошло около месяца, но до сих пор о ней абсолютно ничего не было известно... За это время Наталья Белова успела вернуться в Москву и улететь в новую, более длительную командировку. Конечно, от нее скрыли подробности ужасного машиного приключения, а сама Маша настояла на том, что будет продолжать жить у отца до ее возвращения, и Наталья в конце концов «официально» с этим смирилась. Белов, в свою очередь, установил для дочери жесткий регламент посещения всяких занятий, отвозил ее сам на машине и в школу, и к репетиторам и даже на каратэ, требовал звонить отовсюду перед выездом, и если не мог ее встретить сам, то это делали Джек или Митя.
Всякие тусовки после той безумной ночи были запрещены строго настрого, и когда Маша попыталась возразить отцу, он сказал.
– Не нравится – иди жить к тетке!
На этом споры закончились, и Маша покорно смирилась со своей участью.
Дмитрий Сергеевич, с волнением отсчитывавший дни и часы до возвращения Натальи, проявлял по отношению к Маше удивительный такт, ни словом не напоминая о ее недавнем признании в любви. В отличие от Джека он не позволял себе также никаких ехидных шуток и колкостей, и Маша постепенно успокоилась, а однажды вдруг поймала себя на мысли, что слишком часто вспоминает о Ромке. Обаятельный, бедный и, безусловно, талантливый художник незаметно занял в ее душе очень существенное место, оттеснив на задний план роковую страсть к немолодому мужественному супермену.
Маша с отвращением готовилась к очередному выпускному экзамену. Вдруг зазвонил телефон. Она схватила трубку и страшно обрадовалась, услышав ромкин голос.
– Привет! – сказал он. – Это я, Роман.
– Привет! – ответила Маша.
– Ну, как ты?
– Нормально. Гадкую физику зубрю.
– Синяки прошли?
– Давно... Знаешь, у нас пока про Анну ничего нового, – поспешила сообщить Маша, думая, что именно это главная цель ромкиного звонка.
– Понимаю... Знаешь, я вообще-то хотел спросить тебя...
– Что? – насторожилась Маша.
– Тут выставка одна интересная открылась, хочешь завтра сходим?
– А что за выставка? – спросила Маша с напускной небрежностью.
– Приятеля моего. Он классный художник, русский сюрреалист. Не знаю, конечно, может тебе и не интересно.
– Почему же? Очень интересно! Я люблю живопись! – без колебаний соврала Маша.
– Тогда заметано. За тобой заехать?
– Это как? – растерялась Маша.
– Да так, на метро. От тебя это недалеко, а мне все равно в центр ехать.
– Конечно заезжай! – сказала Маша, уже не скрывая своей радости.
Белов уже несколько дней мучился со статьей, которую по рекомендации Джека ему предложили написать для одного солидного журнала. Поначалу он охотно взялся за эту работу, проблема была очень интересной, да и деньги обещали заплатить вполне приличные, но, кажется, он несколько переоценил свои возможности. Когда-то он понял, что человеческая психология в основе всего – искусства, политики, деловых, личных, семейных, интимных отношений. Ему казалось, что это самое главное. Он всю жизнь изучал эту проклятую психологию, но, видимо, знание ее не спасало его самого от ошибок. Его жизнь не очень-то складывалась. Он был очень недоволен собой. Он работал явно плохо. Ему мешали собственные проблемы, от которых он никак не мог внутренне освободиться и полностью переключиться на другие. Черт знает что творилось в его собственной взбудораженной душе!
Странная девчонка, девушка, женщина, своевольно нареченная им Юлей, необратимо вторглась в его жизнь, и никакие логические построения, никакие испытанные психологические приемы не освобождали его от навязчивого образа. Она становилась в его воображении то Юлей, то Анной, то появлялась перед его мысленным взором, то исчезала подобно призраку, словно все время дразня его. Белов злился на себя, стал нервным, измученным, раздражительным, выпивал по несколько рюмок коньяка за вечер, чтобы хоть ненадолго забыться.
По ночам в полусне или полубреду он разговаривал с ней, ее голос словно слышался ему в тишине. Его преследовали кошмарные сны, в которых странные сюрреалистические картины наполнялись движением, он сам был действующим лицом какого-то фантастического сюжета, где непрерывно изменялась реальность, происходили невероятные метаморфозы...
...Вечерние сумерки, легкий туман. Он едет на своей машине по совершенно незнакомой дороге, медленно поднимается в гору вдоль высокой каменной ограды... Вот вдалеке впереди появляется она... Сомнения нет, что это Анна. Ее легкая фигурка движется перед ним... Он хочет догнать ее, кажется, что расстояние между ними сокращается, она останавливается в ожидании, но как только он подъезжает ближе, она вдруг исчезает, а потом снова появляется совсем далеко. Дорога поднимается в гору, машина едет с трудом, начинает буксовать на крутом подъеме, а Анна идет легко, словно не касаясь земли. Белов останавливается, выходит из машины и видит, что он приехал почти на вершину высокой горы с крутыми, обрывистыми склонами. Чуть в стороне на горе он видит какое-то странное здание, похожее на старинный замок, обнесенный высокой оградой. Анна направляется к этому зданию, он смотрит на ее удаляющуюся спину, хочет крикнуть, позвать ее, но не может произнести ни слова, не может шелохнуться... Клубится густой туман и все больше обволакивает все вокруг, пронизывает все его существо, делая безмолвным, неподвижным, почти бесчувственным...
Дорога кончается у замка. Белов в растерянности стоит рядом с машиной, пытается сесть в нее, но ноги словно прирастают к земле... Он один. С вершины горы открывается вокруг бесконечная панорама странного неземного пейзажа, и где-то очень далеко внизу виднеются красно-оранжевые деревья, синеватые каменные уступы скал, темные извилистые ленты дорог. Он знает, что должен попасть туда, но как проехать на машине по обрыву, где нет дороги?.. И вдруг, прямо у него на глазах, машина стремительно начинает уменьшаться и становится совсем маленькой, словно игрушечной. Он держит в руках веревочку, к которой привязана машина, делает несколько шагов, с трудом оторвавшись от земли, и дальше катит ее за собой на веревочке вдоль каменистого обрыва... Почему-то его совсем не удивляет то, что произошло с машиной. Наверное, так случилось, потому что он не смог бы спуститься на машине вниз, по крутому склону. Но ведь можно повернуть назад и поехать той же дорогой, по которой он попал сюда? Но тогда он не найдет Анну... Вот она промелькнула совсем рядом, у высокой ограды, окружающей замок. Белов побежал за ней и увидел огромную кошку с зелеными глазами, лежавшую на каменном выступе, спиной к обрыву. Вот снова промелькнула Анна, и опять, как только он приблизился к ней, перед ним оказалась другая кошка. Большие черные кошки неподвижно застыли в позах сфинксов, глядя на него своими горящими зелеными глазами. Это было красиво, но совсем не страшно, потому что каждая кошка была новым воплощением Анны... Но он понимал даже во сне, что это всего лишь иллюзия, а цель еще далека... Он все шел и шел, и замок становился ближе, и тоненькая фигурка с развевающимися на ветру волосами мелькала впереди. Вдруг она остановилась, обернулась, поманила его рукой и вошла в ворота...
Он бросился за ней, волоча за собой на веревке игрушечную машинку. И вдруг откуда-то из глубины парка, окружавшего таинственный замок, услышал ее голос.
– Помоги мне... – шептала она.
– Анна! Почему ты ушла от меня?
– Ветер сильный на улице...
– Анна... Какое красивое имя!
– Мне холодно. Сыро, холодно...
– Анна, почему ты ушла от меня?
– Ты видишь, меня знобит... Почему такой дикий холод?
– Анна, ты хочешь, чтобы я согрел тебя?
– Ты не сможешь меня согреть...
Она стояла перед ним, бледная, прозрачная, хрупкая, словно хрустальная фигурка. Он попытался обнять ее, но он прикосновение к ней ощутил леденящий холод...
– Анна, какие у тебя холодные руки! Может быть, ты умерла?
– Может быть...
– Я заставлял тебя вспоминать! Я мучил тебя! Это я, я убил тебя!
– Может быть...
– Нет, врешь! Ты жива! Ты не можешь умереть! Я найду тебя!
– Может быть...
– Так почему же ты ушла от меня?
– Так получилось...
– Анна! Давай уедем отсюда! Я увезу тебя с собой! – Белов посмотрел на свою руку, в которой держал конец веревки, дернул за нее, и машина подкатилась к его ногам, такая же маленькая, совсем как игрушка.
Он подумал, что не сможет увезти Анну с собой, потому что они не поместятся в этой машине, и ему стало очень грустно.
Но вдруг он заметил Митин джип, стоявший у самых ворот, радостно бросился к нему, распахнул дверцу.
– Анна! Иди сюда! Мы уедем с тобой, навсегда уедем отсюда, из этого странного мертвого замка, из этого мрачного места...
– Прости... Я не знаю... Я не могу уехать с тобой... Я не могу остаться с тобой...
Она проскользнула в замок и некоторое время ее светлая фигурка мелькала за стеклами окон. Он видел ее, он звал ее, но она не отвечала.
Белов тоже бросился к замку, дверца джипа оторвалась и осталась в его руке. И сам джип, точно так же, как и его жигули, быстро стал уменьшаться и превратился в крошечную игрушку.
Белов бросил дверцу машины на землю, и она стала такой же маленькой, как и сама машина. Вдруг все исчезло, Белов ощутил в руке холод металла и увидел, что сжимает рукоятку пистолета. Замок неприступной громадой возвышался перед ним, Белов направился прямо к нему, попытался войти внутрь, но увидел множество совершенно одинаковых сводчатых дверей... Он стоял в нерешительности, с пистолетом в руке, не зная, в какую из дверей войти. Открыл одну и обнаружил зияющую черноту. С ужасом отшатнулся, захлопнул дверь, открыл другую и перед ним разверзлась бездонная бездна. За третьей дверью был узкий темный тоннель, Белов на ощупь шагнул в него и пошел, натыкаясь за стены, зацепляясь ногами за какие-то камни и выступы... Он заблудился, путаясь в темных извилистых коридорах, он шел не зная куда, не видя ничего перед собой, почти не чувствуя под ногами твердую землю... Что-то под ним булькало, чавкало, в полу появлялись какие-то ямы, провалы, идти становилось все труднее, но изредка, далеко впереди, мелькала перед ним легкая полупрозрачная фигурка, и снова манила его за собой, манила в лабиринт, из которого нет выхода...
Проснулся он, лежа ничком на диване и уткнувшись лицом в подушку. Рядом с ним на полу стояла пустая бутылка. Голова болела, настроение было отвратительное. Прийдя в себя, он ужасался собственному бреду, решил, что надо немедленно бросить пить. Осушив чашку крепкого кофе попытался сесть за статью, с трудом вымучив из себя две фразы, отбросил в сторону ненавистный труд... Он снова думал об Анне, думал почти с ненавистью и не мог толком понять, какое желание, в конце концов, преобладает в нем – избавиться от этих мучений навсегда, не думать, забыть, или, наоборот, вернуть ее любой ценой и навеки остаться с ней вместе. Никакой иной, более компромиссный вариант решения данной проблемы, почему-то даже не возникал. Что за идиотский максимализм? Нет, он явно стал профнепригоден! Более того, в последнее время он почти утратил чувство юмора, не с того не с сего злился на дочь, раздражался по пустякам. Вместо того, чтобы решать в статье глобальные психологические проблемы, касающиеся всего человечества, он все больше впадал в депрессию от невозможности решить свою собственную проблему. Он понимал, что ему необходимо срочно привести в порядок самого себя, но пока ничего из этого не получалось.
Услышав телефонный звонок, он схватился за трубку как за спасательный круг и очень обрадовался, услышав голос Мити. Да, видно, без помощи старых друзей ему, все-таки, не обойтись...
– Ну что, продолжаешь хандрить? – спросил Митя.
– Есть немного, – стараясь говорить как можно более небрежным тоном, произнес Белов. – Статья не клеится, понимаешь...
– Если у тебя проблемы, у меня есть свободные полчаса, – деловито сказал Митя. – Кстати, я кое-что для тебя узнал, так что поторопись.
– Сейчас подвалю, – сказал Белов.
Дмитрий Сергеевич в последнее время был очень занят. Он занимался частным расследованием по поручению генерального директора одной очень крупной коммерческой фирмы. Дело в том, что в пункте обмена валюты, принадлежавшем фирме, произошло очень серьезное ограбление, и заказчик подозревал в соучастии кого-то из своих сотрудников. Из сейфа, о существовании которого знало ограниченное число людей, пропала огромная сумма денег, принадлежавших частным вкладчикам. Деньги эти были помещены в сейф вечером, перед закрытием пункта. а утром должны были быть пущены в оборот. Но ночью, не смотря на присутствие двух вооруженных охранников и безотказно работавшую сигнализацию, сейф был полностью обчищен. Один из охранников был тяжело ранен, другой бесследно исчез. Через два дня сотрудники детективного агентства обнаружили его труп совершенно в другом районе Москвы. Никаких денег при нем. естественно, не было. Работники фирмы, которые были хотя бы частично в курсе ее финансовых дел, полностью отрицали свою причастность к ограблению. При всем при том сейф даже не был взломан или взорван. Из этого следовало, что грабители знали код и легко сумели его открыть. Учитывая общую ситуацию в стране, находящейся за гранью финансового и прочего беспредела, Митя считал это дело практически безнадежным. Но директор фирмы, подвергавшийся серьезным угрозам со стороны ограбленных вкладчиков, был давним его приятелем и вполне порядочным человеком. И Митя, будучи не в силах отказать попавшему в отчаянное положение другу, взялся за это трудное и бесперспективное дело.
Проходили дни, все детективное агентство буквально выворачивалось наизнанку в поисках грабителей и пропавших денег, но дело не продвинулось почти ни на шаг. Сам Митя был занят настолько, что приезжал домой зачастую глубокой ночью. Но, не смотря на все это, верность мужскому братству оставалась для него превыше всего, и он умудрялся параллельно выкроить время для Леньки Белова, тоже по-своему попавшего в беду.
– Послушай, Леня, – сказал Дмитрий очень серьезным голосом. – Самое лучшее, что ты можешь сделать – забыть эту женщину навсегда.
Белов закурил, посмотрел на друга и произнес с кривой усмешкой.
– Что-то, Митя, я тебя не понимаю. Я просил тебя помочь мне найти ее...
– Да, Ленька! Но я твой друг, и это самое главное, что бы там ни происходило! Ты хоть это понимаешь?
– Так в чем же дело? – спросил Белов с нетерпением. – Ты не смог ее найти? Может быть, она вообще не существует?
– Она существует, – сказал Дмитрий.
– Где?
Дмитрий тяжело вздохнул, зашагал по комнате.
– Забудь ее, прошу тебя! Иначе, даже если я приставлю к тебе в качестве охраны все свое агентство, и это тебя не спасет! Пойми ты, я врать не буду, но это совершенно тупиковый вариант!
– Веселенькая история, – Белов погасил сигарету и тут же взял новую. – И что мне теперь делать? Удавиться?
В его голосе звучала такая горечь, что хорошо тренированное сердце сыщика дрогнуло. Он подошел к другу, обнял его за плечи.
– Ленька, ну что для тебя сделать? Ну, хочешь, я тебе свой джип подарю? Возьми, а? Вот ключи! Хочешь, разбей его к черту! Что хочешь делай!
– Я ничего не хочу! Мне нужна только она! Я хочу знать о ней все! – твердо произнес Белов.
– Ну хорошо, – Дмитрий сел напротив него, – только обещай, что не полезешь в петлю.
– Да я уже влез, – усмехнулся Белов. – Рассказывай, знаешь ведь – все равно не отстану.
– Знаю, – Митя на минуту задумался. – Ладно, слушай, черт с тобой! – он вытащил из дипломата тонкую папку, раскрыл, – итак, Анна Владимировна Реброва, девичья фамилия – Савченко...
– Она замужем? – вздохнул Белов.
– Слушай и не перебивай, а то уничтожу досье...
– Все. Заткнулся.
– Родилась 15 февраля 1972 года в городе Подольске Московской области. В возрасте пяти лет переехала с родителями на Дальний Восток, отец – военнослужащий, мать – учительница географии. Через два года родители разошлись. Анна осталась с матерью. Так, тут некоторые подробности можно пропустить... Дальше, закончила школу, сбежала из дома, перебралась в Москву и поступила в Строгановку. Поселилась в общежитии. Жила на стипендию и случайные заработки.
– Митенька, прости, почти все это я и так знаю, но какое это имеет значение для меня?! – снова перебил Белов. – Кто ее муж?
– Да в том-то и дело, что он, ну как тебе сказать... – Митя вдруг замялся.
– Так и говори! – обреченно вздохнул Белов. – Он бандит, мафиози?
– Грубо говоря, примерно так... Хотя внешне все выглядит вполне респектабельно. По образованию он юрист, числится консультантом в одной коммерческой фирме. Но это – всего лишь прикрытие. На самом деле он обладает огромной властью, денег у него, судя по всему, немерено, он ничего не боится... Ты даже не представляешь, насколько опасен этот человек!
– Как ты думаешь, она знает об этом? – с тревогой спросил Белов.
– Вот это я не могу тебе сказать. Но, возможно, что-то ей все-таки известно...
– Она вернулась к нему? – спросил Белов напрямик.
– Это мы выясним в ближайшее время. Но если она вернулась, тогда все наши дальнейшие действия совершенно бесполезны...
– Митька, но неужели нельзя на него как-то воздействовать, какой-то компромат найти, неужели он такой неуязвимый? – Белов нервно закурил.
– В том-то и дело, что он, практически, неуязвим! Пока я совершенно не вижу, за что зацепиться. Он чертовки грамотен и, судя по всему, очень умен. И потом, если она добровольно вернулась к нему, может быть, она захочет остаться с ним... Мы же не можем насильно вырвать ее из семьи, насильно развести с мужем!
– Она его не любит! – твердо заявил Белов.
– А ты откуда знаешь? – удивился Митя.
– Знаю. Она любит меня! И если я не верну ее, то сойду с ума, сопьюсь, стану наркоманом, уголовником, сяду в тюрьму! Понимаешь, Митька, это как зараза какая-то, не могу я от нее избавиться, и все тут! Делай что хочешь, но если ты ее не найдешь, я сам буду ее искать, и не успокоюсь, пока не найду!
– А ее муж спокойно тебя пристрелит, – вздохнул Митя.
– Ну и пусть! Все лучше, чем эта мучительная неопределенность! Все равно я ее найду, и для меня уже не имеет значения, что будет дальше...
– Ладно, Ленька, успокойся... Я постараюсь что-нибудь сделать, но ничего тебе не могу обещать. Твой случай особо трудный. Тут все перемешано. А он, видишь, вообще нигде не участвует, ни в какие политические игры не играет, никакие ответственные посты не занимает, в общем, сидит незаметно в тени и оттуда за ниточки дергает... С таким справиться почти невозможно, ухватиться не за что!
– Ты знаешь, где он живет? – спросил Белов.
– Если и знаю, то тебе уж точно не скажу! – Заявил Митя. – Кстати, это совсем не в том месте, где ты ее подобрал!
– А что же в том месте? – Белов удивленно посмотрел на друга.
– Вижу, доводы рассудка на тебя не действуют, – вздохнул Митя. – Мои ребята работают, если будет что-нибудь новое, я тот час тебе сообщу... Знаешь, Ленечка, езжай-ка ты к Потрошителю! Пусть он тебе какие-нибудь таблетки выпишет, и сочиняй себе свою статью!
– Спасибо за совет, – мрачно сказал Белов, распахнув дверь детективного агетства.
Моросил дождь, уныло и беспросветно, все вокруг было промозглым и серым, и настроение от этого становилось еще более скверным... В тоске и обиде на несправедливость судьбы, злясь на себя за собственное бессилие перед этой судьбой Белов направился к своей машине, запаркованной во дворе.
Он медленно тронулся с места, выехал на улицу. Странное ощущение нереальности происходящего вот уже несколько дней преследовало его. Находясь в обычном, вполне реальном мире, пробираясь между машин, лезущих друга на друга и образующих привычные пробки у светофоров, между бестолковых пешеходов, вовсе не замечающих машин, он чувствовал себя почему-то пришельцем с другой планеты. А на далекой родной планете, которую ему по непонятным причинам внезапно пришлось покинуть, его ждала Анна... Но только вот он не знал теперь, как вернуться обратно...
Услышав звонок, Маша подбежала к двери, открыла ее и увидела Ромку с букетом голубых васильков.
– Привет! – весело сказала Маша.
– Привет! Это тебе! – он протянул ей цветы.
– Ой, спасибо! – она взяла букет, стала искать, во что поставить. – Да что же это, у папы ни одной вазы в доме нет!
– А ты подари ему, – сказал Ромка.
– А что он с ней делать будет? Вот я уеду, и никто сюда больше цветов не принесет!
– А куда ты уезжаешь? – спросил Ромка.
– Куда – домой! Мама сегодня из командировки возвращается. Я бы, правда, еще здесь пожила, мне, честно сказать, отца оставлять жалко. Он какой-то потерянный, да и кто присмотрит за ним, кроме меня?
– А ты за ним хорошо присматриваешь? – улыбнулся Ромка.
– Конечно, я ему два раза суп сварила, три раза рубашку погладила! Книги в порядок привела, а то валялись в пыли, как попало! Это он думает, что опекает меня, а на самом деле все наоборот. Но ничего не поделаешь, мама уже звонила, у них договор. Днем Дмитрий Сергеевич ее в аэропорту встретит, а вечером я должна быть на месте. Слушай, а может, я цветы с собой заберу, все равно ведь сегодня не вернусь сюда?
– Это уж ты как хочешь. Ну что, готова? Пойдем?
– Пойдем. Ты говорил, это недалеко...
– Пешком минут двадцать. Прогуляться не против?
– Конечно нет.
Они вышли на улицу и бодрым шагом направились в сторону набережной. Над ними весело светило весеннее солнце, вокруг во всю зеленели деревья, ожившие после долгой зимы.
Маша засунула руку в карман своей рокерской куртки, вытащила сигарету, закурила. Движения ее были резкими, порывистыми. Ромка подумал, что со стороны, наверное, Машу многие принимают за мальчишку, да и сам он до сих пор относился к ней как к младшему приятелю, с которым легко и приятно общаться, не надо ничего из себя изображать... Такой славный, немного угловатый подросток, лишенный кокетства и фальши.
С тех пор, как Анна исчезла из его жизни, он вообще перестал обращать внимание на девушек. Сколько их проходило мимо него, когда он стоял на Арбате со своим мольбертом! Некоторые останавливались, и вместо того, чтобы заказать портрет и заплатить деньги, начинали кокетничать с ним, а он словно и не замечал этого... Они были для него всего лишь натурой, потенциальной возможностью заработка, он не видел в них ничего, кроме лица, рук, спрятанного под одеждой тела... Он не умел, как Анна, разглядывать за всей этой внешней оболочкой скрытую загадочную сущность, он не стремился в каждой проходящей натуре обнаружить бессмертную душу! Люди вообще почему-то мало его интересовали. Нельзя сказать, чтобы он был излишне прагматичен, скорее, это было проявление юношеского максимализма. Он был верен своему единственному идеалу, он был влюблен в одну Анну, влюблен не только как в прекрасный образ, но и как в женщину... Но эта женщина никогда не принадлежала ему! А другие – они просто для него не существовали. Иногда, правда очень редко, случайным натурщицам, разгуливающим по Арбату в поисках приключений и позирующим ему, удавалось увлечь его за собой и добиться физической близости. Он оказывался в чьей-то чужой квартире, в чьей-то постели, но эти случайные короткие связи не оставляли в его душе никакого следа. Он уходил не прощаясь, с ощущением горечи в душе и стыда за самого себя, не договаривался о следующей встрече, будто переспал с проституткой. Правда, от него ничего особенного и требовали. Что можно взять с симпатичного, молодого, хорошо сложенного, но явно нищего художника? В общем, в его жизни давно ничего не менялось.
Внезапно чистое голубое небо стремительно стали затягивать набежавшие облака, от порывов ветра зашелестели ветки деревьев, редкие крупные капли дождя ударили о землю, прибивая пыль.
– Не холодно? – спросил Ромка.
– Ни капли! – ответила Маша. – Я вообще никогда не мерзну!
Он подумал, что эта славная девчонка все хорохорится, строит из себя взрослую, независимую, а на самом деле она такая маленькая, беззащитная... Ему вдруг захотелось оберегать ее, заботиться о ней, он сам поразился странному своему желанию, снял куртку, набросил ей на плечи.
– Да не надо! Мне правда не холодно! – сказала Маша.
– Ничего себе не холодно, смотри, нос уже посинел!
– Ты что? Правда? – испуганно спросила она.
– Конечно правда! – засмеялся Ромка, глядя на Машу, гордо вышагивающую рядом с ним под дождем, и почувствовал вдруг такую щемящую нежность, что замер от удивления. Нет, это не было ностальгией по исчезнувшей Анне, это было что-то совсем другое.
Он остановился, взял Машу за руки, развернул к себе. Она оторопело поглядела на него.
– Погоди, не шевелись, – прошептал Ромка. – Я должен это запомнить!
– Что запомнить? – спросила Маша сердито.
– Вот это... – он осторожно тронул рукой ее промокшие волосы, – капли воды на твоих волосах, словно роса на траве...
– Да что, у меня трава на голове растет? – возмутилась Маша.
– Ага, – засмеялся Ромка. – Мне надо запомнить, чтобы твой портрет написать, понимаешь?
– Это еще зачем? У меня уже есть один портрет, я тебе показывала!
– Знаю. У Анны свой почерк, свое видение. Она пишет то, что видит внутри, а я люблю форму, люблю ее красоту...
– Ты что, хочешь сказать, что у меня красивая форма?
Ромка рассмеялся.
– Да я не это имел в виду! Я говорил о художественной форме.
– Ах, вот оно что... – произнесла Маша с легкой обидой.
– А вообще ты очень красивая! – вдруг заявил Ромка, словно сделав внезапное открытие. – Тебе никогда не говорили об этом?
– Нет... – ответила Маша смущенно.
Ромка смотрел на машины волосы, покрытые каплями дождя, на ее совсем юное лицо с тонкими правильными чертами, на ее маленькую руку, сжимавшую букетик намокших васильков, и в его душе нарастала волна давно утраченного и почти забытого чувства. И, уже почти не отдавая себе отчета в том, что делает, он обнял ее, осторожно прижал к себе и стал целовать ее мокрые волосы, лицо, губы.
Маша не вырвалась, не оттолкнула его, она словно оцепенела в его руках, а потом робко ответила на его поцелуй. Ромка, опомнившись, отпустил ее, она поглядела на него с испугом и сказала.
– Ты что, сошел с ума?
– Наверное! – рассмеялся Ромка, по-дружески обнимая ее за плечи. – Ты уж меня прости, ладно!
– Ладно, пошли! – Маша взяла его под руку, – можешь считать, что уже простила! Только пожалуйста больше так не делай...
– Никогда? – тихо спросил Ромка.
– Конечно, никогда! – возмущенно произнесла Маша и вдруг остановилась и каким-то странным, совсем не мальчишеским взглядом поглядела на него.
Ромка улыбнулся и снова поцеловал ее... Потом они долго еще стояли обнявшись и продолжали целоваться прямо на виду у случайных прохожих, торопливо пробегавших мимо, чтобы скрыться от непрекращающегося дождя, который Ромка и Маша совсем перестали замечать...
Джек, работавший теперь консультантом в одной из ведущих психиатрических клиник Москвы, сразу стал пользоваться огромной популярностью среди своих пациентов, их родственников и друзей. Чтобы не шокировать посетителей своим вызывающим видом он совершенно изменил имидж, отрастил волосы, носил теперь на голове аккуратный бобрик, его верхнюю губу украшали тонкие изящные усики, которые приводили женщин в особый восторг и побуждали к особой откровенности. Правда, некоторые пациентки начинали соблазнять его прямо в кабинете, но он строго придерживался правил профессиональной этики и умудрялся соблюдать дистанцию в отношениях даже с самыми активными и настойчивыми дамами. В итоге о нем заговорили как об очень умном, тактичном и необычайно проницательном психоаналитике, способным буквально за два-три сеанса выводить пациентов из тяжелой депрессии, снимать любой стресс, восстанавливать психическое равновесие и вообще творить чудеса.
В этот день он закончил прием немного раньше обычного и собрался уже отправиться домой, но вдруг увидел, как медленно приоткрылась дверь и в нее просунулась взлохмаченная голова его друга.
– Ты что мнешься? Входи! – приветливо сказал Джек.
Белов нерешительно вошел в кабинет, сел и нервно закурил.
– Ну и видок у тебя! – воскликнул Джек. – Ты хоть в зеркало смотришься иногда?
– Зачем? – вздохнул Белов. – Теперь я совсем один, даже Машки нет, опять переехала к Наталье... Зачем мне смотреть на себя?
– Для профилактики... – пояснил Джек. – Очень полезно наблюдать динамику собственной деградации! Статью написал?
Белов мрачно помотал головой.
– Митька говорит, ты можешь мне какие-нибудь таблетки выписать... Что-нибудь от депрессии...
– От депрессии? – Сощурился Джек. – Да сейчас тебе, по-моему, уже не психиатр нужен, а нарколог, – Джек сочувственно посмотрел на друга и продекламировал нараспев:
За окном собака воет,
Гложет черный депресняк...
Черный кот когтями роет
Мою душу просто так...
Нет, не кот, а кошка злая!
Глаз зеленый так горит!
