Текст книги "Ловушка для ангела"

Автор книги: Елена Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

25

Только с третьего раза Труханов смог добиться аудиенции у её светлейшества – Людмилы Григорьевны Лаврищевой. На телефонные звонки она не отвечала, а по вручённым повесткам приходил её адвокат.

Несмотря на состоятельного мужа, она продолжала работать врачом в психиатрической клинике, а так же имела частную практику семейного психолога.

Она умело использовала пристрастие забытых жён изливать свою душу специалисту в надежде избавить мужа – толстого кошелька от излишне затратных любовниц. Жёны и не подозревали, что выбалтывали постороннему человеку настолько конфиденциальную информацию, что потом их неверным мужьям приходилось платить дороже, чтобы замять скандалы, а порой и в конец не разориться.

И размер ущерба семейному бюджету напрямую зависел от беспардонности психолога. Чего у Лаврищевой было не занимать.

По жизни Людмила Григорьевна держалась, словно знатная аристократка, присутствующая на гладиаторских боях и вершившая судьбу побитого. Опускавшая большой палец руки исключительно вниз, она ни разу не оставила никого из них в живых.

Всё в её облике: и аристократическое, освежённое дорогой косметикой, лицо, и аккуратная стрижка на тёмных блестящих волосах и массивные золотые серьги – колечки и браслеты на руке из того же гарнитура, выказывало её недосягаемость.

Труханов не мог не отметить, что при всём при этом, она обладала притягательной силой и обаянием. И, безусловно, была сильным противником, с которым всегда надо быть начеку.

Евгений молчал и выжидающе смотрел на Людмилу Григорьевну, сидевшую напротив в кожаном кресле в своей шикарной гостиной.

Комната была оформлена в бежевом цвете и стены и мебель и даже удивительно подсвеченный бежевый пол, показывали на то, что ты находишься где – то, но только не на земле. А ещё хрусталь, много хрусталя и золотое денежное деревце на котором вместо листьев при малейшем движении воздуха слегка колыхались золотые сувенирные монетки.

Отражение в, занимавших одну стену, зеркалах создавали иллюзию продолжения необыкновенной гостиной и собранного в ней богатства до бесконечности.

Труханова такая, выставленная на показ, вычурность немного смущала. Возможно, так и было задумано хозяевами.

Людмила Григорьевна сунула закладку в лежащую на журнальном столе книгу, и, отложив её в сторону, закурила, изящно держа сигарету красивой, ухоженной рукой. Она внимательно наблюдала за реакцией Евгения на всё, окружающее его великолепие и на неё – неотразимую и до неприличия меркантильную особу.

Бомарше «Свадьба Фигаро» – Труханов невольно задержал взгляд на дорогом переплёте книги.

Некоторое время в гостиной было неуютно тихо. К тому же немного позади, но в зоне видимости стояла прислуга – молодая, дородная хохлушка в строгом костюме – униформе и ждала указаний хозяйки.

– Мне бы хотелось с вами серьёзно поговорить. Может, отпустите прислугу? – напомнил Евгений Людмиле Григорьевне.

– Галя, принеси нам кофе и пирожные, – обратилась Людмила Григорьевна к, стоящей перед ней на столике, хрустальной пепельнице.

Галя молча пошла исполнять её распоряжение. Чудо – пол послушно глушил стук её высоких каблуков.

– Тихо, как в «дурке», – подумал Труханов, ощущая в теле нервный озноб.

Людмила Григорьевна, продолжая психическую атаку, положила ногу на ногу и кокетливо стрельнула глазами в Евгения.

– Вот стерва! – злился Труханов, пытаясь взять себя в руки и наладить сбитый сердечный ритм.

Он чувствовал, как горячая волна всколыхнулась у него в сердце и ударила в голову. Ему даже показалось, что он слегка покраснел.

– Людмила Григорьевна, поделитесь своей версией гибели Дмитрия Антоновича Темникова, – Евгений придал своему тону официальную жёсткость.

– Вряд ли я чем – то смогу вам помочь, – прожурчала Людмила Григорьевна, поудобнее развалившись в своём кресле.

При этом разрез её блузки обнажил часть бюстгальтера, наверно очень дорогого, раз его выставили напоказ. Похоже, что Лаврищева вообще была без комплексов. И Евгений ждал, что сейчас она начнёт отжигать по полной!

– «Барыня уже легли и вас просют!» Сейчас войдёт и скажет прислуга Галя, – пронеслось в голове Труханова и он невольно ухмыльнулся своим мыслям. – Как вульгарно, Людмила Григорьевна! И это мы уже проходили.

Теперь перед Трухановым была уже не королева, а скорее авантюрная фаворитка короля и она не пропустила его конфузливый смешок. И собралась в тугую пружину.

– Темниковы своими секретами со мной не делились. Они вообще относились к нам свысока, – Людмила Григорьевна курила, чуть прищурив глаза, красиво стряхивая в хрустальную пепельницу пепел с длинной сигареты. – У них был свой бомонд. Очень известные фамилии, которые не принято трепать.

При этих словах она глянула на Труханова и усмехнулась. В её улыбке было столько презрения, что Евгений невольно поёжился. Ему вообще сделалось как – то не по себе. И он вздрогнул, приняв наконец вернувшуюся с подносом в руках Галю, за медсестру, которая непременно должна была сделать ему какой – нибудь вредный укол. Он невольно заёрзал в супер удобном кресле. Но запах хорошего кофе вернул его в реальность.

– Про их семью могу сказать, что люди они были не простые, закрытые для общения и отношения между ними были сложные.

Ни нотки сожаления не прозвучало в голосе Людмилы Григорьевны при воспоминании об усопших родственниках мужа, оставивших Лаврищевым немалое наследство.

– Одно лишь то, что свою сноху Ларису они довели до психушки, не характеризует их с хорошей стороны. Потом конечно лечили, и в лучшей клинике на Рублёвке тоже. Впрочем, в их кругу так принято.

Лаврищева настаивала на том, что Евгений должен ей безоговорочно верить, не требуя никаких доказательств. И явно давала понять, что он должен делать.

– О Дмитрии Антоновиче, как специалист могу сказать, что предсказуемых людей вообще мало. Человек по натуре имеет много слабостей и порой обстоятельства решают всё. А их то мы, как я понимаю, не знаем.

– А почему Темникова Лариса ничего не унаследовала? – всё же решился перебить Лаврищеву Евгений.

– Вы что же меня подозреваете? – Людмила Григорьевна снова прищурила свои красивые, эффектно подчёркнутые косметикой, глаза. – Вместо того, чтобы вести следствие, вы дёргаете родственников и без того недавно переживших страшную семейную трагедию.

От повисшей в воздухе гостиной напряжённости, по спине Евгения прошёл холодок.

– Вы уж простите мне мои дурные манеры, но это моя обязанность! – резко ответил Труханов, глубоко неприятной ему даме. Но у него не было улик против неё и он решил сменить тон: – Подозрения, уложенные в рамки уголовного закона, являются только следственными действиями. Кроме того я занимаюсь не следствием, а оперативным розыском преступника. А само следствие ведёт прокуратура.

– Ещё и прокуратура! – Лаврищева была оскорблена до глубины своей бездонной души. Если, конечно, такая у неё имелась.

– Потому, что Ларису признали недееспособной! – резко объяснилась Лаврищева с этим надоедливым «мусором», при этом занервничав, словно ей наступили на мозоль.

– В вашей клинике естественно? – съязвил Евгений, проглотив окончание мысли – «не без вашего участия!»

Людмила Григорьевна встала, не желая дальше общаться с Трухановым и, не прощаясь, покинула кресло, оставив в гостиной Труханова, кофе и Галю. В дверях она обернулась, бросила на Евгения яростный взгляд.

– А вы знаете, что после представления своей пьесы «Свадьба Фигаро» Бомарше был арестован и посажен в тюрьму за то, что имел наглость надсмехаться над высшим сословием, – не без яду спросила она. – Людовик XVI был тогда занят игрой в карты и написал приказ об аресте Бомарше прямо на семёрке пик!

Глядя в глаза Труханову, Лаврищева выдавила из себя холодную улыбку змеи и удалилась. Сейчас она была сама собой.

Это столь глубокое познание Лаврищевой в истории литературы прозвучало как угроза.

– И как ей удаётся уживаться со Станиславом Кузьмичом? – мысленно удивлялся Евгений. – Ведь у такой бабы муж должен знать только три фразы: «люблю», «куплю» и «конечно поезжай, дорогая». А Лаврищев ещё сам – не промах!

– Почему я задал ей так мало вопросов? – позже думал Труханов, слушая хруст снега под подошвами ботинок и ежась от безжалостного ветра. И сам себе ответил: потому, что больше мне не позволили!

И он это хорошо почувствовал, прямо кожей.

26

Трагическая кончина Дмитрия Антоновича Темникова получила широкую огласку. Труханова теперь тормошили все кому не лень: от начальства до корреспондентов различных изданий и каналов телевидения, которых начальство периодически отсылало к нему.

Евгений, образно говоря, рыл носом землю, но конкретных результатов до сих пор не было.

В который раз он подъехал к фирме Лаврищева. На первом этаже он внезапно почувствовал, что за ним следят. В конце коридора, кто – то неслышно подкравшись сзади, осторожно взял Евгения за локоть.

От неожиданности Труханов вздрогнул, обернулся и увидел тщедушного мужчину.

– Гражданин милиционер, подождите! – шепнул он.

Длинный нос и как бы извиняющиеся, слегка приподнятые брови делали его похожим на школьника, неожиданно обгадившегося прямо на уроке.

– Вот, – протянул он Евгению слегка помятую фотографию Темникова и Лилии, более чем интимную. – Ваше лицо мне симпатично, поэтому я с вами так откровенен, – улыбнулся он неприятно заискивающей улыбкой.

Такого поворота событий Труханов не ожидал. Светящийся нимб над покойным Темниковым таял и, сильно исказившись, теперь напоминал рожки.

– Понимаете, мы вчера с Лилей ужинали у меня дома, – смущённо двигал носом мужчина. – Я сейчас живу один. Жена от меня ушла. У нас, так сказать, не пересеклись общности интересов. От неё у меня в голове, постоянно была одна морока!

А я мужчина ещё молодой, пардон, так сказать душой и телом. Ну и вы понимаете…

А сегодня утром, когда Лиля уже ушла, я обнаружил на полу вот это! Наверно фотография у неё из сумочки выпала.

Я сразу решил после работы отнести её вам, – поспешил выслужиться перед Трухановым незнакомец. – Вы же сами сказали, когда были у нас в отделе, что, если кто что вспомнит, то сразу к вам. А тут такая удача – вы сами у нас!

Тощий загадочно улыбался, интригующе шевеля бровями. Окружающая действительность приобретала таинственные тона.

– Ну, я пойду? До свидания, – продолжая смущённо улыбаться мужчина, скрылся за дверью отдела «Логистики».

А Труханов поспешил в приёмную Лаврищева, что бы переговорить с Лилей по поводу фотографий, которые теперь имели место быть.

Там только, что закончилось производственное совещание и из кабинета начальника не спехом выходили сотрудники, на ходу обсуждая услышанное и договаривая не досказанное в кабинете. Но замолкли на полуслове, оглушённые секретарём Лилей, увлечённо громко разговаривающей с кем – то по телефону.

– Так кому ты говоришь, я понравилась? – крайне заинтересованно выясняла Лиля. – Томазу? И он от меня так прямо и заторчал?

А кто это? Где я с ним была? Ой, да, ладно! – мурлыкала Лиля.

– А, это тот усатый гамадрил на чёрном джипе, – похоже она начала вспоминать вслух, а зря.

Но на том конце интересного разговора явно были не глухие.

– Он, что рядом с тобой? Да, да, скажи, что я его помню. Такого импозантного и горячего мужчину разве можно забыть?

Кто – то из подслушивающих не выдержал и хмыкнул. В создавшейся ситуации не хватало только аплодисментов. Лиля подняла строгие глаза и громко сказала: – Можно по тише! У меня важный телефонный разговор!

– Что он говорит? Сколько? – без тени смущения она опять обратилась к телефону. – Нет, раз я сказала нет, значит нет!

Но Лиля всё же колебалась, а собеседник настаивал.

– Сколько, сколько? Да! А во сколько? Ладно, пусть подъезжает к пяти часам. Только сначала в ресторан. Я ужасно голодная. Сегодня было много работы и я осталась без обеда, – нагло врала Лиля в телефон, совершенно не обращая внимания на тормозивших возле неё сотрудников фирмы, словно она находилась не в приёмной генерального директора, а в где – то в параллельном измерении.

Когда приёмная, наконец, опустела, Труханов положил на стол, уже заметившей его присутствие, Лиле её живописную фотографию, которую ему передал бдительный сотрудник фирмы.

– Где вы её взяли? – испугалась Лиля.

– Лиля, надеюсь вы понимаете как это серьёзно? – постарался развить тему Евгений.

По сразу посерьёзневшему лицу Лили было видно, что она и так осознаёт всю шаткость своего положения.

– Особенно сейчас, когда Дмитрия Антоновича не стало и я обязан рассматривать любые версии, – продолжал пугать Труханов. – Рассказывайте! Похоже, вы сможете стать ценным свидетелем!

– Я не знаю, что я должна говорить! – искренне растерялась Лиля. – Это же не я! Ну, вроде бы я, но я не знаю, я такого не помню!

Её миловидное лицо сначала побледнело, потом слегка покраснело, но не от смущения, а от напряжения мысли. Потом она глянула на Евгения затравленным взглядом. Её охватила паника.

Труханов дал ей немного времени, что бы успокоиться.

– Посмотрите внимательно. Где вас могли сфотографировать? Вглядитесь в детали интерьера. Вы должны знать, вы же смотрите в объектив, значит, вы могли видеть фотографа! – Труханов пытался направить мысли Лилии в нужное русло, но, похоже, напрасно.

Она нервно сунула в рот сигарету, но вспомнив, что здесь курить нельзя, запихнула её обратно в пачку.

Вдруг на прозрачной кофточке случайно расстегнулась пуговица, сильно обнажив волнующуюся Лилину грудь. От неё исходил будоражащий запах дорогих духов. Лиля как бы случайно придвинулась ближе к Труханову, наивно поморгала сильно накрашенными ресницами и мастерски включила своё обаяние на максимум.

– Хорошо, что Елена Юрьевна никогда не применяет по отношению к нам свои женские чары, или не умеет! – У Евгения слегка закружилась голова. – Хотя она и так крутит мной, как хочет, – подытожил он свои размышления.

– Да это же в квартире у Веры Поздняковой, – принесшая бумаги на подпить генеральному, Надежда Яковлевна, оказывается уже некоторое время составляла им компанию, попутно изучая интересную фотографию.

Дурман исчез, его сменил смущённый румянец. Евгений думал, что за годы своей работы он уже разучился краснеть. Как незаметно она подошла и как не вовремя, а может наоборот?

– Да, это Верина квартира, – словно почувствовав недоумение Труханова, утверждала Надежда Яковлевна. – В прошлом году, когда Вера подвернула ногу, мы её навещали.

Конечно, любая человеческая жизнь не обходится без неприятностей, но Вера словно их к себе притягивает! – отвлеклась от темы Надежда Яковлевна, к счастью не на долго.

Глядя на живописную фотографию, Надежда Яковлевна мысленно вернулась в съёмную квартиры Поздняковой Веры. Даря своими воспоминаниями роскошный подарок Труханову, она делала это скорее для собственного удовольствия, чем из гражданских побуждений. Возможные по этому поводу страдания Веры видимо не вызывали в ней ни малейшего сожаления.

– Да, я не ошиблась: вот её необыкновенные шторы. Она тогда похвасталась тем, что отдала по тысяче баксов за штуку!

– Вера! Что за сюрприз? Зачем? – Чего, чего, а такого поворота событий Труханов не ожидал.

– Ну и стерва эта Верка! И что я ей такого сделала? Да я ей сейчас и другую ногу отверну! – взвилась Лиля.

От её недавнего кокетства не осталось и следа. Сейчас она походила на разгневанную, но симпатичную фурию, готовую совершить апокалипсис местного масштаба.

Лиля перевела дух и воинственно огляделась по сторонам, возможно в поисках орудия возмездия.

– Резонно, – подумал Евгений – руководитель оперативного отдела уголовного розыска.

Если бы подставили его, он бы тоже не пришёл в восторг, а поступил бы точно так же, как собиралась сделать Лилия.

– Лиличка, придумайте что – нибудь поумнее, ведь самое простое решение – не всегда самое верное. Не позорьтесь, милочка! – остановила её Надежда Яковлевна.

– Знаете что, вас это не касается! И мне уже давно не пять лет и я сама знаю, когда мне позориться! – нагрубила Лиля, но всё же послушно села на свой стул.

Её нервозность немного спала, но она продолжала убеждать Труханова в своей непричастности к обсуждаемому случаю: – Я никогда там не была! Я даже не знаю, где Верка живёт!

27

Елена Юрьевна дольше обычного задержалась перед зеркалом, поправляя новую пушистую кофту. Вещь стоила дорого, если ею просто необходимо было похвастаться. Она кокетливо глянула на Труханова и Алексея, ожидая положенных комплиментов в свой адрес, ведь абрикосовый цвет кофты очень подходил к её каштановым кудрям и к тому же молодил Елену лет так на несколько.

Но мужчины стойко молчали. Они стеснялись или просто не хотели быть джентльменами?

Труханов боялся телячьими нежностями сбить рабочий настрой коллектива, а Алексей – из вредности.

Обиженно поджав, накрашенные под цвет кофточки, губки, Елена Прекрасная всё же приземлилась на стул за своим рабочим столом и открыла очередную папку, чтобы кропотливо разобрать и подколоть все документы.

Труханов собственно и ценил Елену за то, что вся рутинная канцелярская работа держалась на её хрупких плечах.

– Мальчики, я что-то пропустила? Вы вчера были на задержании? – Елена Юрьевна взглянула на Алексея, упорно косившего в сторону окна лиловым глазом. – Похоже, что это первый случай вашей патологической скромности! Или это обычная асфальтовая болезнь?

– Да это его зазноба из ревности побила, – язвительно пробурчал Труханов. – К тому же почитайте классику: шрамы украшают мужчину!

– И ты терпишь? – продолжала удивляться Елена Юрьевна.

Сегодня она была в настроении и решила достать Алексея. Или мстила за неоцененную кофточку.

– Бьёт – значит, любит! – неохотно вписался в общение Алексей. Было видно, что ему совсем не хотелось продолжать разговор на эту весьма щекотливую для него тему. – Битиё, Елена Юрьевна, есть Осознание, данное нам в Ощущениях!

– Побитый опер – это, безусловно, круто, – в тон ему протянула Елена Юрьевна. Теперь уж вовсю вредничала она.

– Вы сейчас не о том, Елена Юрьевна, – Алексей решил закрыть неприятную ему тему.

Он поставил стул на середину кабинета спинкой вперёд, сел на него, облокотился руками на спинку, и выдвинул в стороны свои длинные ноги. Получилась импровизированная трибуна, призванная обратить внимание на оратора, хотя бы из – за того, что он перекрыл собой все ходы и выходы. Раз уж следы бития на его физиономии всё равно рассекречены, то стесняться уже поздно.

– Прошла информация, – тоном Шерлока Холмса, спешившего озвучить очередную гипотезу, Алексей пытался заинтриговать присутствующих. – В прошлом году в Туле была зафиксирована серия загадочных самоубийств молодых людей. Причём все они случались исключительно ночью и в результате повреждений организмов при падении оных с различной высоты. Для полноты информации надо отметить, что погибли здоровые, молодые и не бедные индивиды.

Зеленин выжидающе оглядел свою притихшую публику.

– Лёх, выйди на минуту, – позвал в приоткрытую дверь кто – то из знакомых Зеленина.

– Закрой дверь, у нас совещание! – рявкнул Алексей.

Вообще – то он считал себя человеком приличным, но тут такое важное дело и он не сдержался.

– Так вот, – немного сбился он, и теперь пытался нащупать нить оборвавшегося повествования. – Естественно все случаи – «глухари». И только четыре месяца назад их догадались объединить в одно дело. И то, после того, как мать последнего самоубийцы через три месяца после его смерти поставили в известность о том, что её сын, проживший свои последние тридцать минут в машине «Скорой помощи» и окончательно умерший на операционном столе от перелома основания черепа, стал донором. В общем, его почка была пересажена больному мальчику, который теперь пошёл на поправку.

Мать естественно сначала упала в обморок, а когда очнулась, помчалась в Прокуратуру, – Алексей перевёл дыхание.

– Когда дела объединили, то выяснили, что все погибшие принимали участие в игре «Ночной дозор». Поздним вечером они получали задание отыскать определённый, но не значимый предмет, в засекреченном, труднодоступном месте.

Естественно никакой страховки и минимум освещения, и в основном в безлунные ночи. А так же время выполнения поджимало. Короче они за свои деньги пытались доказать друг другу кто круче!

А, когда прищучили организаторов этой убийственной игры, то оказалось, что все участники каждый раз давали руководству расписки, что претензий они ни к кому не имеют и просят в их смерти никого не винить!

А тут ещё и, поначалу взбунтовавшаяся, мамаша вспомнила, что сын своим рождением спас её от онкологии, а теперь ещё и мальчика. Получилось, что он родился для спасения других. Толи у мамаши крыша с горя съехала, толи родители спасённого мальчика с ней так цинично поработали, но заявление своё из прокуратуры она забрала.

– В чём фишка – то Лёш? – не понял Труханов.

– А в том, что возможно все самоубийцы стали тайными донорами! И это единственное здравое объяснение! – искренне удивлялся Алексей недогадливости шефа. – Они все – неглупые люди погибли нелепой смертью. И смерть их не была мгновенной, потому, что этого не позволяла малая высота, с которой они просто не могли не упасть, а жизнь их заканчивалась на операционном столе.

Если отбросить это предположение, то случившемуся вообще трудно подобрать логическое объяснение.

Коню понятно, что их на это запрограммировали самым подлым образом. Нельзя приказать человеку умереть, но можно запрограммированно послать его в трансформаторную будку и он пойдёт и естественно будет труп!

– Ну, Лёшик, ты и даёшь! – с сарказмом улыбнулась Елена Юрьевна. – Так мы скоро и в сказку про старика Хоттабыча поверим.

– Не понимая, нельзя отрицать! Как вы не улавливаете, Елена Премудрая! – досадливо сокрушался Алексей. – Ведь были же признанные люди со сверх способностями: Нинэль Кулагина, Джуна Давиташвили, Анатолий Прошкин. Их необычность заключалась в том, что они были наделены сильным биополем и ещё какой – то чертовщиной. Они не только лечили, но и запросто могли подчинить человека своей воле.

А где гарантия, что от такой безграничной власти над окружающими у кого – то не поедет крыша и он не наделает всяких чёртовых дел?

А, если тут такой же случай, только автор неизвестен или засекречен?

– Засекреченные могут быть только в спец службах. И, если бы это была их работа, то не было бы уголовного дела, или вообще никто из смертных ни о чём и ни когда не узнал, – не согласился Труханов.

– А, если работает тот, про чьи способности никто не знает? – не унимался Алексей.

– Ох и умён ты у нас, Лёшик, не по годам! – съязвила Елене Юрьевна, продолжая муссировать вечную тему отцов и детей.

– Я сейчас не об этом, – Алексей воспринял комплимент на полном серьёзе.

Его просто свербело на то, что бы Труханов взял в разработку эту его версию. Конечно, она не ординарна, но нельзя отрицать того, что мы не в силах разглядеть!

– Тогда мы не узнаем о нём тоже! – констатировал Евгений. – На то они и сверх способности!

– Но мы можем пойти обратным путём! – энергичности Алексея можно было позавидовать. – Если Темников – донор, то для кого?

Он поднял указательный палец вверх и выжидающе посмотрел на Евгения.

– И Темников тоже! – эта бесполезная дискуссия уже начала утомлять Труханова.

Но отрабатывать всевозможные версии, какими нелепыми они не казались на первый взгляд, было его работой. Поэтому он не мог позволить себе просто заткнуть Алексея, но слушал его уже без особого интереса.

– Что – то я тоже ничего не пойму? – не догоняла Елена Юрьевна. – Темников – то не мальчик. Какой из него донор?

– Да возраст здесь не главное! В том – то и дело, что Темников был далеко не мальчик, а очень состоятельный men! И донорством могло стать его немалое состояние! – гордый своей версией Алексей закончил свой рассказ на сильных эмоциях.

Труханов и Елена Юрьевна молчали, глядя на раскрасневшуюся от возбуждения физиономию Зеленина.

– Ну? – не выдержала Елена Юрьевна.

– Коню понятно, что всё захапал Лаврищев! И так умно всё обстряпал, что фирма, недвижимость и все денежки теперь его, а Темников не присутствует! Ведь ни для кого не секрет, что некоторые особи, имея мещанский характер, для того чтобы разбогатеть не гнушаются никаким коварством! Возможно, здесь не обошлось и без Серого кардинала! – подытожил Алексей пространную мысль.

– Коню – то может быть и понятно, – не очень энергично согласился Труханов. – Но его понятия к делу не пришьёшь! Хочешь копнуть под Лаврищева – вперёд! Тебе, как говорится, и лопату в руки! Я и так рою в меру сил. Только в этом случае и экскаватор не помощник! Если только себе любимому могилку подготовить?

Евгений чуть было не проговорился про, преследующую его уже несколько дней, серебристую иномарку. Боясь прослыть параноиком, он хотел поначалу убедиться в том, что к нему действительно кто – то привязал «хвост».

– Эх, Евгений Витальевич, умеете же вы обломать неожиданные идеи, – сник Алексей, включая электрический чайник, чтобы хот чайком подкрепить свои впустую израсходованные, силы. Ведь не за водкой же идти?

– Тебе, Лёшик, вчера, похоже, не только идеи обломали, но и рога? Где нарвался – то? – спросил Труханов, когда Елена Юрьевна вышла за водой для поливки комнатных цветов, которых она развела в отделе чуть меньше, чем в оранжерее.

И вообще Елена содержала кабинет в идеальной чистоте и давала разгон уборщице, если что – то было не так. Может для Евгения это было важно, потому, что дома у него самого так не хватало женской руки?

– Да, так – издержки творчества, – поскромничал Алексей, по – началу не захотев вдаваться в подробности.

– Ну не стесняйся – рассказывай, что ты такого натворил? Или пока только одни потуги? – не отставал Труханов.

– Вот честно, Евгений Витальевич, с кинокамерой я вчера был. На дне рождения одной тёлки. Она москвичка, но снимает квартиру, чтобы жить отдельно от родителей. Они типичные зануды.

Мы вчера так нормально позажигали, – от приятных воспоминаний на подбитом лице Алексея расплылась глуповатая, счастливая улыбка.

– Потом гости стали дружно отваливать. И прямо под занавес на тебе – звонок в дверь! Настойчивый такой. Это её родители припёрлись. Такие сердечные люди: я так понял, что если бы я при них от страха окочурился, то в утешение дочке похоронили бы они меня пышно! А так пока телевизор – плазму ей в подарок привезли.

Ейный папа заставил меня эту плазму на стенку повесить, а мама сделала мне ручкой и пошла на кухню мыть посуду.

Ну, я понял, что сегодня у меня здесь полный облом и ушёл. С расстройства заблудился даже. Метро не видно, а я замёрз. Смотрю какое – то заведение. Ну, я и зашёл.

– За бабой! – перебил его Труханов.

– За феей! – с ностальгией вспоминал Алексей. – Она сразу к стойке бара пошла и я за ней. И прямо как в сказке, смотрю – это Изольда. Ну, я к ней. А она мне так: – Мы знакомы?

Я даже растерялся сначала от такого возмутительного коварства. Ведь я ей фотку свою высылал. Напомнил так ненавязчиво. Вроде узнала, но без энтузиазма. Я заказал ей коньяку, а себе двести граммов водки.

Смотрю, бармен мой стакан с водкой пронёс мимо моего носа и Изольде подставил. А она его залпом опорожнила, непоморщась.

А меня бармен – козёл обслуживать отказался! Нормально, да? А я так реально под вискарём!

Ты же знаешь, что по натуре я очень милый, можно сказать тончайшей души человек, а тут я словно себя не контролировал! Тогда на меня не просто нервозность нашла, а он меня выбесил!!

Я прямо с катушек слетел и запустил в него пустым стаканом. А он, сволочь, живучий такой оказался и увёртливый – за стойкой бара спрятался. Я его оттуда всё же как – то выудил, швырнул в стену. А он отрикошетил от стены и опять за стойкой оказался, словно он оттуда никуда не выходил! Тогда я на него попёр, вроде как со стулом, а тут охранник откуда – то нарисовался, здоровый такой, прямо шкаф.

– Ну, ты, Лёха, сдвинутый на весь чердак! – усмехнулся Евгений.

– Я и не помню, как я на улице оказался. На асфальте и без сумки, – пропустил комплимент мимо ушей Алексей. – Я за сумкой, а этот, который «на фэйсе» меня не пускает. Я в карман за удостоверением полез, и, как назло, оно в другой куртке дома осталось, – злился Алексей.

– В общем закончил я вечер креативно – охранник мне морду набил. Толи он не понял мой жест, но среагировал мгновенно: прямо в табло мне и въехал. Короче, мне так влетело, что из головы всё сразу вылетело. Короче я, чуть было, совсем не обнулился! – поморщился он, аккуратно трогая синяк своими длинными пальцами.

– Я на вывеску глянул, ну, чтоб запомнить это гадкое место, а там, мать честная – голубым по синему – «Голубая Лагуна»! Выходит Изольда моя оказалась «заднеприводным»!

– Следствию всё ясно, можешь не продолжать! – усмехнулся Труханов.

– Надо же было так лохонуться! Может мне вообще уволиться по профнепригодности? – расстроенный Алексей заглянул в глаза начальнику, пытаясь разглядеть в них хоть каплю сочувствия.

– Даже не знаю, – задумчиво произнёс Евгений.

На Алексее лица не было.

– Да не бери ты в голову, святая простота! – наконец сжалился Труханов над Зелениным.

Алексей расстроено глядел в окно на заснеженную улицу.

Елена Юрьевна где – то задерживалась. Возможно, обсуждала что – то с кем – то, но, несомненно, горела лучшими намерениями.

Закипел чайник.

Алексей встал и, с несвойственной ему суетливой услужливостью, разлил кипяток по трём бокалам с разложенными в них пакетиками с чайной заваркой.

– Где это стрёмное заведение? – Понял тонкий намёк Труханов, вернувшись за свой стол с полным бокалом.

– Далеко и не в нашем районе, – обрадовал Алексей своего начальника. – Евгений Витальевич, давай съездим сегодня за сумкой! Сам знаешь, сколько я за неё заплатил! А в ней ещё и кинокамера. Не оставлять же им ещё и трофей! Тем более, что в ней возможен компромат: не помню я, что вчера успел наснимать!

– Съездим, после работы, – пообещал Труханов.

– Только, будьте так добры – не забудьте про своё обещание, – не отставал Алексей.

– Да разве такое забудешь? – усмехнулся Труханов.