Текст книги "Ловушка для ангела"

Автор книги: Елена Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

28

Сильно хотелось курить. Тимур осторожно проскрипел рассохшимся паркетом до кухни. Сегодня был тот редкий случай, когда дочь ночевала у него. И он боялся её разбудить. Это не было визитом обычной вежливости. Просто сюда ей было ближе добраться с очередной дискотеки.

– Со следующей зарплаты начну ремонт, – в который раз мысленно помечтал Тимур.

На эти мысли его пробивало всякий раз, когда у него гостила Наташа. Но потом она опять надолго исчезала и всё оставалось по – старому.

Тимур уселся на подоконник и, закурив, уставился в окно.

По засыпанной за ночь снегом улице грохотала снегоуборочная машина, а тротуар дворники с захапистыми деревянными лопатами делили с первыми прохожими.

– А зимою так сильно хочется вишни, – с тоской процитировал Тимур японское трёхстишье. – А может просто не хватает маминого вишнёвого варенья? – мысленно добавил он.

И тут же странная тоска засосала под ложечкой. Прямо как в ту ночь, когда Инна притащилась домой пьяная и с каким – то амбалом.

– На улице непогода, хороший хозяин собаку из дома не выгонит, так что Лёвчик останется ночевать у нас, – заявила она с порога.

И они удалились в спальню, разрешив Тимуру разделить с Наташей детскую комнату, или спать на диване в гостиной. А Тимур застыл и ещё долго стоял со сжатыми кулаками. Потом пошёл на кухню и зачем – то открыл холодильник. На глаза ему попалась начатая бутылка коньяка, но он этого не понял.

Немного пошарахавшись, они заснули, а Тимур всю ночь просидел на кухне на подоконнике, глотая горечь бесконечных сигарет и бессильных слёз. Под утро он решил включить газовые камфорки, забрать дочь и уйти. Он знал, что проснувшись, Инна обязательно закурит. И тогда произойдёт взрыв! Ему тогда было так больно, что он и даже не вспомнил про своих, ни в чём неповинных, соседей.

– Надеюсь никто не умер? – спросила Инна, когда её любовник ушёл. И замолчала, вовремя заметив вспыхнувший в глазах мужа гнев, помутивший его разум.

Тимур не смог сдержаться. Он схватил жену за горло, решив раз и навсегда придушить это подлый организм.

Инна тогда даже не пикнула, стойко выдержав экзекуцию. Наверно поэтому Тимур освободил свою хватку. Но больше ничего подобного она себе не позволяла.

– Пап, отвези меня на машине, – услышал Тимур заспанный голос дочери. – У меня каблук шатается.

– Тогда вставай, солнце моё, а то из – за пробок опоздаешь в школу!

– Не опоздаю, мне к третьему уроку.

– Но ты же говорила, что ко второму, – вспомнил Тимур.

– Ну, может и ко второму, я никак не припомню, – нудила Наташка.

– Спать надо пораньше ложиться, – Тимур запоздало принялся воспитывать дочь. – Я в твои годы по дискотекам не шлялся!

– Знаю: в мои годы ты шарился по подворотням, – всё больше наглела Наталья.

Тимур ошеломлённо посмотрел на дочь. Наташка хамила отцу, но её лицо не выражало никакого смущения. Что ж поделать? Как говорит их класснуха: переходный возраст. И не полная семья! А точнее – она, да бабка.

Тимур включил радио по громче, чтобы прекратить их пререкания и не дать дочери снова заснуть.

– Я буду яблочный сок с пирожными, – заявила Наталья, глядя как отец заваривает зелёный чай.

– А «тирамису» не желаете? – уже злился Тимур.

Своей категоричностью Наталья всё больше напоминала мать.

Дочь поправила розовую кофточку со стразами и, картинно вздохнув, взяла с тарелки бутерброд.

– Какая яркая у неё кофта, – отметил Тимур. – Она, что в школу в ней пойдёт? Так они наверно сейчас все так ходят, – успокоил он себя.

В школе последний раз он был год назад.

На плохо расчищенных улицах действительно было не протолкнуться. Да ещё и Наташку пришлось везти мимо школы домой, потому что у неё с собой вместо портфеля с учебниками была сумочка с косметикой и, кажется, с пачкой сигарет.

– Мать заходит? – через силу спросил Тимур, остановив машину возле тёщиного дома, в котором сейчас жила его дочь.

– Звонила, – протянула Наталья, словно зевнула.

– Понятно.

Тимур вынул из бумажника почти всё содержимое и протянул дочери деньги: – Это тебе на новые сапоги и на мороженое.

– На мороженое не хватит, – недовольно прогундосила дочь.

Тимур порылся в бумажнике и наткнулся на билеты на концерт, которые он купил для себя и Веры.

– Пойдёшь на концерт камерной музыки? – спросил он дочь, ощущая, как в нём волной всколыхнулись отцовские чувства.

– Пап, ты чего? – вытаращила глаза Наталья. – Камерный? Там же зэки!

Теперь глаза округлились у Тимура: – Какие зэки? Чего ты несёшь? Это Моцарт, Вивальди! Это классика!

– Ой, да знаю я твоего Моцарта. Это тот, который на мелодиях для мобильников не хилое бабло заколачивает, – невозмутимо добила его дочь.

Тимур задохнулся. У него не было слов.

А Наталья уже догоняла своего соседа – переростка. Высоченные каблуки её сапожек не шатались.

Выруливая со двора, он кивнул известной артистке, жившей в этом доме и вышедшей с утра пораньше покормить бездомных кошек. Она рассеяно кивнула в ответ, сосредоточенно высматривая кого – то в глубине двора. Наверно кто – то из её питомцев сегодня на кормёжку не пришёл.

– Почему её сейчас не снимают? Ведь она несомненно талантливая и у неё такое приятное интеллигентное лицо! – подумал Тимур и ответил сам себе: – Потому, что она слишком интеллигентная, а такие сейчас не в моде.

– Вид, не сумевший приспособиться к изменившейся среде обитания, обречён на вымирание! – Голый цинизм этой фразы, пришедшей неизвестно откуда ему в голову, добил его окончательно.

А жаль! И ещё жаль, что он уже сильно опаздывает на работу и не успевает в цветочный магазин. А он так хотел купить Вере розы! Или хотя бы лилии.

29

Вылезать из тёплой постели было в лом. Труханов перевернулся на другой бок и натянул одеяло до подбородка. Со стороны окна сильно тянуло холодом.

– Надо рамы менять, – подумал Евгений. – Закончу это дело и займусь, – дал он себе слово, заведомо зная, что это ложь.

Ремонт он не любил. Уж слишком он своими неудобствами напоминал стихийные бедствия.

– Не то чтоб старые рамы сильно продувает, но газета по подоконнику реально летает! Разогнать меня некому! Была бы жена, – размечтался Евгений и тут же одёрнул себя: – Так стоп! Одна жена уже была! Периодически выносила мне мозг и учила стоять по стойке смирно! Командовать я и сам могу – Встать!

Не пересолив как обычно яичницу и почувствовав себя богом, Труханов решился выйти на улицу. Да и время уже подпирало.

Гидрометцентр не обманул: минус тридцать, да ещё с ветром и машина подло не желает заводиться – замёрзла.

Недовольно пофырчав, она всё же нехотя заработала и по плану оперативно розыскных мероприятий Труханов ехал к старому другу Темникова – как тот сам обозначил себя по телефону.

Девять часов утра. Затянувшийся час пик. «Toyota» Труханова скорее толкалась, чем ехала в морозных клубах выхлопов двустороннего уличного движения и взвинченных до предела нервов водителей многочисленного личного и общественного транспорта.

Вырулив, не доезжая лежачего полицейского, охранявшего пешеходный переход возле школы, Евгений надеялся проехать дворами, но неожиданно натолкнулся на милицейское оцепление.

Как – то так припарковавшись, он пошёл поздороваться с коллегами.

На ограждённом участке дороги, возле джипа в окровавленном снегу лежал труп мужчины. Вокруг работали опера.

– Свежак! Только что бегал, – оглянувшись на труп, поделился впечатлением знакомый опер, здороваясь с Трухановым за руку. – Огнестрел и похоже, что – очередной висяк.

Предприниматель. Скорее бедненький, даже без охраны ездил. Сына в школу подвёз из – за сильного мороза. Обычно парень сам добирался. А тут, как ждали! И нашли где! Прямо возле школы автоматной очередью полосонули.

А он вместо того, чтобы побыстрее уехать, из машины выскочил. Может за сына испугался? А потом, похоже, за машину хотел спрятаться, но не успел. Снайпер опытный оказался, ребят не задел! Они поначалу даже ничего не поняли. Свидетелей хоть отбавляй, но им по семь – восемь лет, – майор кивнул в сторону стайки притихших ребят, с округлёнными от страха глазами.

Вдоль ограждения уже собралась немалая толпа, желающих поглазеть. И даже мороз их не брал!

– Старшеклассники обычно подтягиваются позже. А эти вот рассказывают, что страшный дядька в маске стрелял из автомата и убежал во дворы.

А они здесь проходные. Ищи теперь!

– Здорово, – смешно, по – медвежьи переваливаясь, к Труханову подошёл старший опер из «убойного». Евгений знал, что он крышует в своём районе палёный алкоголь. Но его почему – то до сих пор не закрыли. Может быть в нём как – то было заинтересованно высшее начальство?

Он первым, слишком подобострастно протянул Евгению руку.

Труханов поздоровался с ним довольно сухо и подчёркнуто отстранился подальше.

Опер выглядел озабоченным и не заметил холодного приветствия Труханова. Возможно, и здесь пострадали его интересы и теперь он отчаянно ломал голову над тем, как устранить возникшие неудобства?

– Мне бы ваши проблемы, – вздохнул Труханов, – Тут хоть какая – то картина вырисовывается. Не захотел платить крыше, или мешал конкурентам. Возможно, его даже предупреждали, возможно, что и по телефону. И можно получить распечатку звонков. Опять же оружие.

Сигналя, к месту происшествия подъехала ещё одна милицейская машина.

– Вот и начальство пожаловало!

Решив лишний раз не светиться, он дал газ и заспешил по своему делу на Новокузнецкую улицу.

Дверь нужной Труханову квартиры открыла высокая и очень худая молодая женщина, словно всем своим видом извинявшаяся за то, что вынуждена занимать некоторое жизненное пространство. Глянув на его служебное удостоверение, проводила Евгения в душный кабинет, больше напоминавший средних размеров библиотеку, обставленную старинной, громоздкой мебелью.

– Это было грубейшей ошибкой следствия, до сих пор не поговорить с человеком, который лучше всех знал покойного!

Корнелий Иванович, высокий седой человек, чудно торчавший из объёмного, тёплого пуловера, вежливо приподнялся навстречу Труханову и властным жестом руки пригласил Евгения сесть в кресло напротив. Забытый всеми и уставший от одиночества он наверно был рад каждому новому лицу и возможности поговорить хоть ни о чём. И уж конечно сильно соскучился по случаю быть полезным.

Хотя в его тоне и проскальзывала непринуждённая вежливость опытного дипломата, сами его высказывания Евгения немало озадачили.

Корнелий Иванович поудобнее устроился в своём старом кресле, отдалённо напоминавшем трон, и с удовольствием пустился в воспоминания, по – началу обнадёжив ожидания Труханова.

– Да, Митька был моим другом, – не без гордости начал он своё повествование. – Мы с ним подружились почти сразу, как только он перебрался в Москву из своего «Мухосранска». Тогда мы были, как сейчас принято говорить, номенклатурными работниками, работали вместе и дружили семьями. Моя жена – Аннушка покойница хорошей хозяюшкой была. Гостей у нас всегда собиралось полный дом. И Темниковы никогда не отказывались от приглашения.

Митьке быстро удалось сделать головокружительную карьеру. Очень он вёртким оказался, да и тесть ему помог. Он у него тогда партийной шишкой был.

Постучавшись, в кабинет заглянула всё та же молодая женщина, как оказалось дочь Корнелия Ивановича.

– Чаю хотите? – спросила она.

– Спасибо, не надо, – отказался Евгений.

По складу характера он и так стеснялся есть в чужом доме, а тут ещё, как ему показалось, и предложили с неудовольствием.

Дочка пожала плечом и вышла, а Корнелий Иванович постарался восстановить ход своих мыслей.

– Потом, когда всё рухнуло в один миг, некоторые растерялись и даже пропали. Кто – то, наоборот, в гору пошёл. А Митька тогда подался в бизнес.

Многим он тогда насолил, у многих коварно вырвал кусок из горла. Как говориться: «По дороге позабыли: кто украл, а кто украден? И одна попона пыли на коне и конокраде!» Он был не только хватким, но и настоящим хапугой.

Кое – кто тогда зло на Митьку затаил! И их можно понять! Трудные времена были.

Некоторые из них сейчас сидят высоко. Если бы их как следует тряхнуть, то много интересного посыпалось бы!

Корнелий Иванович, бывший работник аппарата, был из тех, кто никак не мог забыть, что когда – то был честью, умом и совестью своей эпохи. С комсомольским светом в глазах, вся жизнь которого наверняка прошла под лозунгом: бороться и искать, найти и толкнуть дороже!

Но, похоже, что он так, ничего и не нашёл!

– Я вот тут небольшую схемочку набросал, с фамилиями, – всё больше распалялся Корнелий Иванович.

Теперь его глаза светились нездоровым блеском. Сейчас, по – видимому, был готов прорваться его давнишний нарыв.

– Это бомба информационная. Если она взорвётся, то много голов полетит! Ты, майор, займись, копни глубже, а я на твоё начальство попробую нажать, что б тебе поспособствовали. А я порадуюсь, хотя мои потрёпанные нервы стоят дороже! Тут главное – начать действовать, а остальное приложится!

То, что с Митькой расправились, очевидно! И искать тебе надо того, кто с Митькиной смерти больше всего поимел! – Корнелий Иванович заученным жестом бывшего комсомольского вожака нервно поправил скудные остатки, когда – то завидной, шевелюры.

Так вовремя вошедшая высокая молодая женщина, словно она всё время подслушивала под дверью кабинета, держала в руках стопку с валерьянкой.

– Папа, тебе нельзя так волноваться! – взволнованно сказала она Корнелию Ивановичу, многозначительно посмотрев на Труханова.

Тот, поняв, что больше ничего интересного ему тут не скажут, поспешил проститься и поехал в отдел.

– Ты, майор, вдумчиво отнесись к моей информации! Мы с тобой ещё повоюем! – вспоминал Труханов слова Корнелия Ивановича, идя в свой кабинет, по длинным коридорам Петровки.

30

После обеда, принятого в, случайно подвернувшемся под руку, небольшом кафе, Труханов решил ещё раз побеседовать за жизнь с Люсей – домработницей Темниковых.

Накануне на Петровку позвонил консьерж дома Темниковых, ранее бесполезно опрошенный Лёшей Зелениным, но сохранившим его номер телефона. Он поделился своими воспоминаниями о том, что незадолго до гибели Дмитрия Антоновича, на квартиру к Темниковым два раза приходил какой – то оборванец, пардон, такой замызганный тип. Темниковых в тогда дома не было, но он сказал, что идёт к домработнице Люсе. Консьержу этот тип не понравился, да и во второй раз уходил он из квартиры Темниковых с подозрительно большой сумкой, которой на входе в дом у него вроде как не было.

Озадаченный этой информацией, Труханов машинально прокручивал в голове ответ на вопрос: кто бы это мог быть? А ведь действительно интересно. Кого могла привечать скромненькая Люся в отсутствии своих хозяев? Возможно своего, скрываемого от Темниковых, воздыхателя, который на деле мог оказаться коварным злодеем. Или, того хуже, она сама могла быть замешана в трагедии, разыгравшейся в этой семье!

Консьерж – по виду бывший военный, посмотрев удостоверение Труханова, подтвердил свои воспоминания записью в своём журнале.

– Люся дома, – несколько загадочно подытожил он и указал Евгению в сторону лифта.

Там в ожидании лифта переминался какой – то прыщавый пацан в модной куртке. Уткнувшись в мобильник, он сосредоточенно отсылал СМСки. Увлекшись этим занятием, паренёк даже не глянув на Труханова, вошёл в лифт, нажал нужный этаж и начал набирать текст.

Евгений с любопытством скосил глаза на дисплей его телефона.

– Ты, чё делаешь? – написал пацан и отправил СМС.

– Ни чё, а ты чё? – через некоторое время пришёл ответ.

– И я ни чё. Включай скайп, – написал пацан и, не отрываясь от своего глубокомысленного общения вышел на своём этаже.

– Вот и я чё – то делаю, делаю, а похоже, что – ни чё! – С досадой подумал Евгений, нажимая номер нужного ему этажа.

Лифт слегка вздрогнул и пошёл наверх.

– Так, надо собраться и сосредоточиться, – Труханов постарался отвлечься от своих догадок, чтобы объективно воспринять грядущую информацию. А за одно и от бредовых посланий пацана в лифте.

И от впечатлений, что остались после поездки на метрополитене. Далеко не слабонервный Евгений никак не мог забыть последствий теракта – страшных пятен сажи, оставшихся от сгоревших там людей.

На глубоком выдохе Труханов нажал на кнопку звонка.

Люся открыла дверь не сразу. Она не расслышала звонок из – за шума работавшего пылесоса. С утра она наводила в квартире чистоту.

По её отрешённому виду, Труханов понял, что душевной беседы здесь не случится. Каждый раз, открывая дверь в дом в котором недавно поселилось горе, Евгений понимал, что он без спросу вторгается в чью – то личную жизнь.

И порой у него не хватало времени, чтобы сделать это как можно корректнее. Важнее было быстрее обезвредить преступника, чтобы он не успел сотворить новое зло.

Незаметно для себя он вернулся к тому, о чём постоянно думал в последнее время: – Теперь ему стало ясно, что ему опять ничего не ясно. И в этом деле у него пока одни подозреваемые.

И ему необходимо задать Люсе несколько вопросов.

– Люся, напрягите память и постарайтесь вспомнить: кто перед Новым годом дважды приходил к Темниковым и ушёл от них с большой сумкой? Вам надо вспомнить это и всё необычное, что вы могли заметить перед гибелью семьи, – как можно убедительнее попросил Евгений. – Постарайтесь быть со мной предельно откровенной, чтобы я мог побыстрее разобраться в этом деле.

Добитая бесконечной чередой похорон, Люся закусила губу и устремила куда – то вдаль невидящий взгляд.

– Подождите, сейчас припомню, – она сильно наморщила лоб, с напряжением вспоминая, о ком может идти речь.

– Да, да приходил посыльный из театра, в котором работал Вадим, но Темниковых не было дома, – ожила Люся. – А в другой раз он забрал сумку, которую для него оставил Вадим.

– И вы в курсе того, что было в сумке?

– Нет, – немного помедлив, ответила Люся. – Мне велели передать, я и передала, а по чужим сумкам я лазить не приучена.

Евгений показалось, что слова Люси, были сказаны как – то робко. И он решил их проверить.

О Лаврищеве она так же ничего особенного не сообщила. Да брат Тамары Кузьминичны, да дружили семьями. Когда приходили в гости, то пили, конечно, но не много. Больше разговаривали. О чём? Да обо всём, а, когда гости в доме, то прислуге некогда прислушиваться к их разговорам. Бывает, что и не присядешь!

Труханов показал Люсе фотографию Темникова и Лили. На что она сделала удивлённые глаза и позволила Евгению порыться в бумагах Дмитрия Антоновича, даже не подозревая о том, что у того она сначала должна была посмотреть ордер на обыск.

В театр Евгению пришлось ехать опять на метро.

Дневного спектакля не было и ему, чтобы проникнуть внутрь, пришлось искать служебный вход.

На сцене вовсю шла репетиция нового спектакля.

Труханов подождал немного, стараясь не слишком навредить служителям Мельпомены своим присутствием, но не получив удовольствия от просмотра, потому, что ничего из спектакля не понял, достал своё служебное удостоверение.

Сильно взвинченный режиссёр не слишком обрадовался его визиту. Но подтвердил, что посылал помощника к Темниковым и тот привёз сумку с реквизитом, любезно закупленным Вадимом на свои деньги. Здесь режиссёр слукавил: эта сумка – презент от Дмитрия Антоновича была специально укомплектована деликатесами ко дню рождения жены режиссёра. Да и было это в ноябре. Но и об этом режиссёр тоже почему – то умолчал.

В первый раз в жизни Евгений пожалел о том, что он всего лишь обычный человек, а не провидец. Ещё один день – коту под хвост!

31

– И всё же как – то уж очень охотно Темников расстался с жизнью, – размышлял Труханов. – Ведь он не сентиментальный поэт – алкоголик! Чтобы столько нахапать, одного везения мало. Тут нужен ум, изворотливость, хитрость, наконец – жадность и твёрдая воля. И стойкий иммунитет к жалости вообще и состраданию по отношению к другим.

– Начнём всё с начала, – Евгений взял ручку и чистый лист бумаги. – Что же нам известно?

Труханов посмотрел на лист и написал на нём ответ крупными печатными буквами: Ничего!

Если это действительно было самоубийство, то, чтобы решиться на него, человек должен оказаться у последней черты!

Что тогда могло оказаться последней каплей?

Его работа, то есть его дело, – продолжал писать Труханов. – Опять ничего!

Как ни старалась Клара Степановна напустить тумана на деятельность фирмы, Евгений выяснил, что и выяснять там было нечего. И налоговая была не в обиде. И те, кто на окатах – не спалились! И Темником был принципиальным человеком до определённой суммы.

Возможно, и были какие огрехи, то не столь важные, чтобы из – за них сводить счёты с жизнью.

Что – то накосячил по жизни?

Так у него денег выше крыши и уже давно ни для кого не секрет, что сейчас у нас рыночные отношения: всё продаётся и всё покупается и все проблемы с помощью денег чудесным образом разрешаются сами собой.

Может ностальгия заела?

Её он уже должен был перерасти. И не сорок лет ему было, когда обычный человек вдруг неожиданно оглядывается назад на свою прошлую жизнь и нередко ему становится страшно! И возникает вопрос: – А что же будет дальше? Иногда не разрешимый!

Нет, Темников был уже состоявшейся личностью.

– Вадим занаркоманил?

И что с того? В их кругу это уже не беда, а определённый статус.

Всё же здесь должен был присутствовать ещё какой – то фактор! Или фигурант! А какой? Этого Труханов не знал и никак не мог его вычислить.

Возможно, что – то круто изменилось в окружении Темникова. Или рядом появился кто – то совсем не тот – чужой?

После его смерти с работы уволилась его секретарша – Кошкина Валентина. Но существенно ли это? Хотя у этой фрау Валентины не забалуешь! А тут такое чрезвычайное происшествие!

Все – таки надо будет проверить прежнее место работы Валентины Кошкиной.

– Евгений Витальевич, у вашей глубокой меланхолии ноги растут из уже выработанного вами определённого стереотипа мышления, который необходимо поломать. Вам надо немного отвлечься на посторонние темы. Серьёзно! – доставал Труханова Алексей, в конце рабочего дня появившийся в отделе. – Вот, к примеру: в общественной жизни вы не несёте никакой нагрузки. Поэтому предлагаю вам из чувства сострадания и для разнообразия бытия проводить домой Елену Юрьевну, а то её из – под накряканных под завязку сумок совсем не видно.

Елена Юрьевна рассмеялась.

– Спасибо, заботливый ты наш, – она решительно отвергла предложение Алексея. – Меня сегодня муж встречает. Так что как – нибудь обойдусь без вашей галантности!

Алексей пропустил в открытую дверь Елену Юрьевну и, щёлкнув каблуками на манер офицера из голливудского кинофильма, отдал честь Труханову. И эти счастливчики исчезли за дверью со скоростью весёлого ветерка.

– Конечно, очень рыцарский поступок – пропустить даму вперёд. А вдруг там кирпич на голову должен свалиться? – высказался им в след Евгений.

Труханов закурил, чтобы подавить голодный подсос в желудке.

– А может и не было никаких тайн? Или мы не там ищем. Но где тогда искать? И есть ли у этого дела какая – то подоплёка?

И вряд ли вообще найдётся человек из круга общения Темникова без скелета в шкафу. Ведь жизнь штука непредсказуемая, – думал Евгений, запирая дверь кабинета и попутно размышляя над делом вообще и в частности:– Стоит ли приобщить домыслы и план Корнелия Ивановича к делу?