Текст книги "Ловушка для ангела"

Автор книги: Елена Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

15

С трудом припарковавшись на стоянке, занятой дорогими иномарками, для начала Труханов зашёл к финансовому директору фирмы. Она была хранителем конфиденциальной информации о том, во сколько Лаврищев обходиться фирме. К тому же директриса была женщиной со своим нелогическим женским мышлением.

В кабинете финансового директора молоденькие бухгалтерши живо обсуждали чужие обновки и почему от Ольги ушёл муж?

– Продолжайте, – милостиво позволил им Евгений, но они тут же удалились из кабинета, кивая ему своими разноцветными головками в знак прощания и попутно оценивающе оглядывая его. То, что господин сыщик не женат, ими было уже рассекречено.

Евгений чопорно раскланялся со всеми и сел на стул напротив, благоухающего ароматом духов французских проституток, главного финансиста фирмы и начал опрос.

– Я ожидала от вас этого вопроса, – ответ Клары Степановны звучал обнадёживающе.

Евгений весь превратился во внимание и ждал рациональных объяснений. Но всё было хуже.

– Для нас это стало шоком. Возможно, на Дмитрия Антоновича тогда нашло какое – то затмение или заболевание. Иначе я его поступок объяснить не могу, – доверительным шёпотом рассказывала финансист.

– А раньше за ним часто наблюдались затмения? – интересовался Труханов, иронично поглядывая на Клару Степановну.

Заметив его взгляд, она встревожилась, но быстро смогла взять себя в руки.

– Нет, раньше ничего подобного не было. Я и говорю, что никто ничего такого не ожидал.

Я не сильна в медицине, но может быть в связи с сильной метелью и пониженным атмосферным давлением у него открылась нестерпимая головная боль и он просто не соображал, что он делал? – Клара Степановна посмотрела на Труханова и опять перешла на шёпот. – У меня вот тоже последнее время часто болит голова, но я глотаю таблетки пачками и молчу, боюсь, что меня отправят на пенсию. А что я буду дома делать одна? Да я просто с ума сойду!

Клара Степановна чувственно вздохнула, поджав сильно накрашенные губки.

Труханов не рискнул прервать этот детский лепет, в надежде, что она собьётся и случайно выдаст какую – то ценную информацию. Ему уже осточертел этот идиотизм, но он мог себе позволить лишь тихо бузить.

– Вы видели Темникова в конце дня прошлой пятницы тринадцатого? – Евгений придал своему тону принципиальности.

– Нет, вечером я его не видела, – очень быстро вспомнила Клара Степановна. – Первый рабочий день только что начавшегося года всегда проходит немного сумбурно. Но я помню точно, что у меня не было повода зайти к нему в кабинет.

Не смотря на свой уже далеко не спортивный вид, она отлично отбила пас и была готова к дальнейшей игре.

– А как по вашему Лаврищев воспринял смерть своего начальника и, по совместительству, родственника? – Труханов решил сбить директрису со следующей, заранее заготовленной ею фразы.

– Он очень переживал! Там ведь не одна смерть была, а прямо мор какой – то! – главный финансист была сама серьёзность.

Евгений не мог понять издевается над ним Клара Степановна или говорит от души.

– Расскажите мне, пожалуйста, каким лично вы знаете Лаврищева, – попросил Евгений, не представляя, как сломать стену условностей, выстроенную Кларой Степановной.

– Станислав Кузьмич работает на фирме больше трёх лет. Всё это время он был замом Темникова. А теперь он наш генеральный, – Клара Степановна посмотрела куда – то в угол, словно искала там подсказки, или исповедовалась кому.

Может он и ещё не так силён в бизнесе, но как хозяйственник он просто не заменим. А это, по – моему, главное качество руководителя, остальное должны делать специалисты. Каждый должен отвечать за свою часть общей работы. И Станислав Кузьмич это хорошо понимает. За время его работы на фирме коллектив сократился почти на треть. Зато теперь каждый на своём месте и фирма заметно пошла в гору. Прибыль у нас хорошая и стабильная, – директриса сосредоточилась, по – видимому, решая, что ещё ей можно разболтать? – С приходом на фирму Лаврищева у нас теперь дисциплина и никто без дела не мотается.

– Какой он всё же славный мальчик! – чуть было не вырвалось у Евгения. – Прямо розы и грёзы!

От елейных напевов главного финансиста у него в душе выпал неприятный осадок.

– А чем занимается ваша фирма? Можете не выдавать никаких секретов, просто поясните в двух словах род вашей деятельности? – решил перебить монолог главного финансиста Труханов.

– Ничего криминального и налоги государству мы платим не малые, – уклончиво ответила Клара Степановна.

Или дала понять Труханову, что не его компетенции это дело.

– Ясно, – подумал Евгений, – фирма веников не вяжет, фирма делает гробы! И ничего полезного ему здесь не скажут.

– Вспомните, возможно между Темниковым и Лаврищевым когда – нибудь были какие – либо конфликты? – спросил он директрису, но та сразу отрицательно помотала головой.

На несколько секунд возникла неловкая пауза. Клара Степановна замолчала, потеряв нить разговора.

– Вы сказали, что коллектив фирмы сильно обновился. Чья это была заслуга Темникова или Лаврищева?

– Ну, приказы, естественно, подписывал Темников, – тщательно подбирая слова, изрекла директриса.

Зря она так старалась, потому что это не было военной тайной. При желании Труханов мог ознакомиться с содержанием приказов.

– А мог ли кто – то сильно разобидеться за то, что потерял хлебное место? Другое такое сразу и не найдёшь даже в Москве! И отомстил! Ведь у вас работают люди далеко не глупые! – с надеждой спросил Труханов.

Ему и самому уже изрядно надоел весь этот спектакль, но он хотел вывести главного финансиста на эмоции или взять измором.

– Вы знаете, теоретически возможно всё, а гипотетически? Те, кто ушёл – это в основном люди слабые духом. Нет, я не думаю, что в смерти Темникова может иметь место чья – либо месть. За что? Хотя конечно и на луне есть тёмные пятна, – директриса всё же решилась на незначительную интрижку.

– Клара Степановна, а скажите, не для протокола: на много сейчас зарплата Лаврищева превышает, заработок Темникова?

– Молодой человек, у нас не только зарплата, но и премии и различные бонусы, – искренне возмутилась главный финансист.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Поздравляю! – подытожил Евгений, глядя в свою записную книжку, где делал пометки.

– Ну, говори же, не тяни! Свиньища! – хотелось крикнуть ему, но он обуздал свою нервозность, чтобы не доставлять ей удовольствия.

Но заплывшая жиром сестра кабана – директриса зыркнула на приставучего следака злыми глазами. Как же он её достал! Делать ему больше нечего! Ведь не дурак же он и должен понимать, что всему есть определённые границы!

– Ну, хотя бы в общих чертах? Мне не нужна точная сумма. Так, в сравнении? – теперь уже издевался Труханов со злорадством наблюдая, как лицо Клары Степановны покрывается красными пятнами точно под цвет её дорогого костюма и больших серёжек в слегка оттянутых мочках ушей.

Евгению было душно в этом чистом и светлом, не захламлённом ни ненужными вещами, ни интеллигентной порядочностью, ни простым человеческим состраданием, кабинете. Душно и тошно от человеческой подлости.

– Ведь ей наверняка есть, что рассказать! – негодовал Евгений. – Погиб её начальник, при котором она имела приличные деньги и просто человек, с которым она проработала немало лет. И вдруг такое бездушие и цинизм!

В душе у Труханова уже бушевала гневная буря.

– Я надеюсь, что вы, Клара Степановна, хорошо понимаете, что я задаю вопросы не из праздного любопытства? Я расследую уголовное дело и собираю официальную и обязательную информацию.

А вы, как законопослушная гражданка, обязаны мне её предоставить, – Труханов перешёл на официальный тон, понимая, что душевной беседы здесь не получится.

– Раз прибыль фирмы возросла, то и зарплата соответственно тоже, – наконец выдавила из себя главный финансист.

– А насколько больше?

Помолчав, Клара Степановна всё же решилась разгласить прямо государственную тайну: – В разы.

Она надела очки и приняла рабочий вид, решительно прекратив разговор на эту щекотливую тему, которая явно не предназначена для посторонних людей. Она и так сказала больше положенного.

На пороге кабинета финансового директора Труханов обернулся к Кларе Степановне. Но взглянув в её холодные глаза, понял, что у него нет подходящих слов, чтобы выразить своё возмущение.

– Пятна на луне. Их не могут изучить даже в мощные телескопы. А я и очки опять забыл в отделе. И кажется, теряю нюх, – думал Труханов, идя по длинному коридору.

В практике Труханова, конечно, были неудачи, но ещё ни одно расследование не давалось ему так трудно.

16

Кабинет Лаврищева вводил впервые посетившего его человека в стойкий ступор. Мебель из красного дерева, картины и всякие дорогие коллекционные безделушки, тщательно подобранные хорошим дизайнером в интерьер для недосягаемого небожителя – всё это должно было сразу ставить на место случайных людей.

Станислав Кузьмич вообще был оригиналом. И Труханов ещё не подозревал об унитазе, стоимостью пять тысяч условных единиц, установленном в его кабинете за зеркальной дверью, который всякий раз, когда им пользовались, мигал разными кнопочками и через пять минут выдавал данные обработанных медицинских анализов.

Лаврищев не знал, есть ли рай на небе? К тому же святым он себя не считал. Поэтому он создал его на земле для себя любимого.

Ещё кабинет поражал необычайной чистотой и порядком везде и во всём. Никакой пылинки, климат контроль и, похоже, что воздух здесь был принудительно ионизирован.

Станислав Кузьмич по – барски откинулся на спинку кожаного кресла и положил очки, в золотой оправе, на сияющий полировкой стол, на котором не было ни компьютера, ни ручки, ни бумажки. Просто абсолютно чистый стол. Даже телефон и селектор стояли немного с боку на другом столике.

Его холёное лицо, человека довольного жизнью в слегка посеребрённых сединой висках, лишь слегка сменило выражение на предмет удивления, когда он увидел корочки Труханова. В последующую минуту в его глазах даже появился живой интерес, словно ему сейчас предстояло посмотреть петушиные бои.

– Смерть Темникова так нелепа! В неё невозможно поверить! – как можно серьёзнее откликнулся на визит Труханова Станислав Кузьмич.

Но его гордая осанка, здоровый цвет лица, властный голос и властные интонации невольно выдавали бывшего военного, победителя, выигравшего значимую для него битву, захватившего немалые трофеи и до сих пор принимавшего парад.

– И теперь ни сестры, ни племянника, ни зятя! – перечислил Лаврищев покойников равнодушным голосом, словно посчитал раздавленных на оконном стекле мух. – Я, конечно, стараюсь держать марку, но всё равно чувствую себя «голым королём»! Ведь эту фирму основал Дмитрий Антонович, а я всего лишь брат его жены.

Станислав Кузьмич всё же выдал подавленную мину и выдержал минуту молчания, положенную по этикету в память о погибших родственниках.

– Да, безусловно, это выглядит довольно странно, что здоровый, умный, богатый мужик вдруг прыгает в окно. Должно быть от безысходности? Ведь что – то должно быть загнало его в тупик! Но что? До сих пор ума не приложу! Раньше за ним никаких странностей не наблюдалось. – Лаврищев беспомощно развёл руками.

– А положена ли этому клану душа? Или они без неё неплохо обходятся деньгами? – думал Труханов, слушая ничего не значащий словестный поток Лаврищева. В какой – то момент Евгений предположил, что Лаврищев немного тронулся умом. Иначе никак нельзя было объяснить эти излияние его души.

– Статус у Дмитрия был выше криминального. Да и шёл он от бывшего советского, партийного руководства. Всегда знал что, почём и с кем? Жена хоть и поднадоевшая, но умница. Сын – его гордость. Хоть и в шоу, но всё же в бизнесе. И не глупый.

Лаврищев сделал паузу в разговоре, собираясь с мыслями.

– Может дела сердечные? – казалось, что он пытался подсунуть Труханову эту немудрёную информацию, осторожно подводя его к задаваемой им теме. – Хотя Дмитрий был уже давно не юноша.

А, впрочем, это уже версия! Седина в бороду – бес в ребро!

На Труханова эта новость не произвела никакого впечатления. Он с недовольством чувствовал, что вновь попусту теряет здесь своё драгоценное время.

– Но и об этом я, к сожалению, ничего не знаю. Я был всего лишь братом его жены и вечным его замом! – продолжал ёрничать Станислав Кузьмич.

Лаврищев так упорно выставлял себя бедным родственником, что Труханов уже не мог понять: это какая – то уловка или издевательство над ним – нищим сыщиком, осмелившимся совать свой длинный нос, куда не следует.

– Не знаю. Чужая душа потёмки. Может быть нам ещё чем – то предстоит удивиться? – пространным вопросом закончил свой монолог Станислав Кузьмич со вздохом, в котором явно проскальзывало: – Мой бедный Йорик…

А может это действительно был «Гамлет»? Вот только в чьей постановке? Или Лаврищев всё – таки прав: – «Шерше ля фам»!

– Скажите, в котором часу вы последний раз видели Дмитрия Антоновича, – не сдавался Труханов.

– В семнадцать ноль пять.

– Откуда такая точность? – брови Труханова удивлённо взлетели вверх.

– В это время Валентина, как всегда, понесла ему чай, «five o/ clock» знаете ли. Я в тот день решил на работе не задерживаться – не было причин. И я зашёл попрощаться как раз в тот момент, – будто бы вспоминал Лаврищев, даже не стараясь быть правдоподобным.

– И какое у вас осталось впечатление? Темников не выглядел расстроенным, или подавленным? – не отставал Евгений, хотя чувствовал, что его здесь просто не принимают в серьёз. Но сбить спесь с этого хлыща ему пока было нечем.

– Я бы не сказал, что у него было плохое настроение. Просто занятой человек, отставил чай в сторону, мне кивнул, – очень серьёзно объяснял Станислав Кузьмич.

– Гениально! Или всё – таки «Гамлет», – пытался размышлять Труханов.

– А потом, около одиннадцати вечера позвонила Валентина и, как снег на голову обрушила: Дмитрий Антонович погиб, – теперь уже Лаврищев только мешал ему своим разглагольствованием. – А на другой день сообщили, что и Вадика не стало. Потом и Тамарочка ушла. Просто чертовщина какая – то!

Лаврищев замолчал, а Труханову показалось, что тот подсчитывает количество, произнесённых им слов. И прикидывает – не слишком ли сегодня он щедр.

– Станислав Кузьмич, к вам японцы. Вы им назначали, вы помните? – сообщила по телефону секретарь Лиля.

– Да, Лилия, скажи им: пусть подождут минуту. И узнайте: приехал ли переводчик?

Лаврищев вернулся на руководящую работу, хотя жестом руки дал понять Труханову, что они вскоре могут продолжить общение.

– Лилия, зайдите, – пригласил он свою секретаршу. – А культурная программа на вечер для японцев у нас продумана?

Лиля отчаянно захлопала ресницами.

– Я так и думал, – Станислав Кузьмич явно за что – то мстил Лиле. – На балет бы их сводить. Там без проблем с переводом.

И Лаврищев с головой ушёл в решение этой важной проблемы.

– Насколько я знаю, – пыталась вникнуть в суть вопроса Лиля, – «Большой театр» до сих пор на ремонте.

– Может, на какой спектакль? Интересно как у них с литературой? Русский мат понимают все! – Лаврищев сейчас совещался будто бы с самим собой.

Лиля скромно промолчала. С японцами она ещё не общалась.

– Тогда давай корпоратив у Алины в клубе организуем, – Станислав Кузьмич продолжал самостоятельно разрабатывать план штурма японской порядочности, поскольку Лилиных мозгов на культурную программу явно не хватало.

Наверно предстоящий контракт того стоил, чтобы так стараться.

– Запиши, – скомандовал он Лиле. – Позвонить Алине, что бы после пяти освободила клуб. Закуска японская – эта бурда ихняя: суши, роллы. Водка наша и из самовара. Они там у себя «соке» горячую из чашечек пьют. Значит, пусть Алина пиалы повместительнее поставит.

Главбуху и финансовому директору через час такси и по домам. Они мне с утра трезвые нужны.

Думаю, часа за три управимся, контракт подпишем. Да, и пусть Алина подготовит приватные комнаты и кругом, марш – выполнять! А японцев с переводчиком ко мне!

«Совет в Филях» можно было считать законченным.

Забытый Лаврищевым в суматохе дел Труханов положил свой блокнот в папку и вышел из кабинета следом за Лилей.

– Станислав Кузьмич, позвольте задать вам последний вопрос: – У Темникова были враги? – стопорнулся Труханов уже в дверях. – Ведь почти каждый человек, прожив большую часть жизни, успевает нажить себе врагов. Я думаю, что Дмитрий Антонович не был исключением.

Лаврищев, занятый текущими делами фирмы не нашёлся, что ответить.

Если вы вдруг что – то вспомните, случайно – не сочтите за труд: позвоните мне! – Труханов повернулся и быстро зашагал по длинному коридору к лифту, легкомысленно радуясь тому, что последнее слово всё – таки осталось за ним.

– «Стойкий оловянный солдатик» – про себя охарактеризовал беспардонность Лаврищева Евгений. – Хотя не совсем оловянный, скорее с примесью неприятно скользкой субстанции. Да и не солдатик вовсе, возможно, что и маршал.

17

– Лёш, ты опять узкие штаны купил, – критически оценила обновку Зеленина Елена Юрьевна.

Она опять опоздала на работу и теперь пыталась перевести внимание коллектива и начальства в частности на отвлечённую тему. Хотя оправдываться ей было вовсе не обязательно. Труханов знал, что в довесок ко всем проблемам недавно парализовало её свёкора.

Взять его к себе Елена Юрьевна пока не могла. Там и так чуть ли не по головам ходили. И ей уже несколько дней приходилось утром и после работы ездить кормить и обихаживать больного старика.

– Тебе в твой тридцатник и при твоём запредельном росте надо плюсом ещё килограммов двадцать заиметь, а не обтягивать то, что осталось! – в который раз напомнила Елена Юрьевна Алексею о его худосочных внешних данных.

– Нет у меня такой заботливой тёщи, как вы, Елена Юрьевна. Вот в чём беда! – с сарказмом вздохнул Зеленин.

Ему самому его новые джинсы нравились.

– Раньше надо было свататься, Лёшенька, лет так на семь. А теперь что? Теперь я тебя только пожалеть могу, – улыбнулась в ответ на любезность Елена Юрьевна.

– Не стоит его жалеть, – встрял в разговор Евгений. – На трёхразовое питание его зарплаты вполне хватает, да и от ваших угощений он ещё ни разу не отказался. Это его бабы заездили, поэтому и худой!

– Вы мне льстите Евгений Витальевич? Я и не думал, такие пустяки, как мои тёлочки, стоят вашего внимания, – огрызнулся Алексей.

– Да про тебя уже можно любовные романы писать, скромняшка ты наш! И кстати, а как там твоя несравненная Изольда поживает? – поинтересовался Труханов. – На свиданку приглашала, или всё мозги тебе канифолит?

Алексей обиженно отвернулся к окну и промолчал.

– Ясно, – констатировал Труханов.

– Да он тебе завидует, – заступилась за Алексея Елена Юрьевна.

– Зависть – есть несоблюдение десятой заповеди господней! Да и в его преклонном возрасте поздновато узнавать правду о чудесах любовных утех.

Алексей явно не собирался сегодня заниматься работой, за что и немедленно получил от Труханова на сегодняшний день двойную нагрузку. Да и приучить его соблюдать субординацию не мешало бы.

На минуту в кабинете возникло нездоровое замешательство. Но после небольшой паники Зеленин освоился с новой ситуацией.

– Вообще – то я просто немного пошутил, – попробовал было ретироваться Алексей.

– Можешь считать, что у тебя это получилось, и за это ты и получил, – промурлыкала Елена Юрьевна. – Вот такое грустное недоразумение!

– Ладно, повеселились – и хватит. Десять минут оплаченного вам государством времени прошли зря, – Труханов старался не забывать выглядеть грозным начальником, что – бы не разлагать свой и без того, трудно настраиваемый на работу коллектив.

Дав Алексею и Елене Юрьевне план работы на день и выпроводив их из кабинета напутственной фразой «сыщика ноги кормят», Труханов сам решил навестить Темникову Ларису. Ему очень хотелось её разговорить.

18

Из опыта работы Евгений знал, что снохи, зачастую бывают обижены на родителей своих мужей за свои несбывшиеся мечты и поэтому охотнее других раскрывают их семейные тайны. Остаётся лишь отделить зёрна от плевры и картина во многом проясняется.

Лариса жила недалеко и Евгений решил пройтись пешком. Хотелось подышать воздухом и собраться с мыслями. Выйдя на Петровку, он пошёл в сторону Пушкинской площади. Но вскоре об этом сильно пожалел. Сегодня вдыхать морозный воздух можно было лишь через, натянутый до самого носа шарф, а при каждом выдохе из него, как и из других прохожих шёл пар, уносивший его собственное тепло. И Евгений быстро озяб.

– Откройте. Из уголовного розыска, – ответил Труханов на вопрос из – за закрытой двери и привычно отпрянул немного в сторону, чтобы не испытывать судьбу на вшивость. Был случай, когда в ответ сквозь дверь прогремел выстрел, оставивший метину Евгению на память.

Но сейчас дверь ему открыла молодая, красивая женщина – «кукла Барби» только заплаканная и очень потерянная, смотревшая на милиционера скорбным взором.

В её квартире, не смотря на некоторый беспорядок, было довольно уютно. Недавно сделанный евроремонт, неплохой дизайн, новая мебель, картины на стенах.

– Неплохо жил Вадим Темников, – сразу позавидовал Труханов покойнику.

Было заметно, что здесь старательно пытались свить уютное семейное гнёздышко. А теперь всё рухнуло: надежды, мечты и к этому сразу не привыкнешь.

По своей работе Труханов постоянно бывал в разных домах. В иных сразу хотелось разуться, в других – наоборот наследить. Где – то было очень легко и компанейско, где – то отовсюду сквозила ложь. Куда – то непременно хотелось вернуться. Где – то хозяевами в доме были мухи или тараканы, а где – то, промо по Зощенко, на глазах привыкших жильцов и обескураженных гостей блоха резвилась и клоп рысью бежал. Так же были дома – вампиры, которые тянули из тебя не только жилы, но и мозг.

У Ларисы был дом, из которого не хотелось уходить.

Тем не менее, Труханов сразу почувствовал себя здесь лишним. Ларисе и без него хватило горя под завязку. Чем он мог утешить эту молодую вдову? За интересы, нужные расследованию, он получал зарплату. А вернуть Ларисе семью – это было не в его силах.

Труханов огляделся, понемногу согреваясь в этой тёплой, уютной квартире. Судя по количеству дверей в коридоре, комнат в квартире было шесть.

– Где бы мы с вами могли поговорить? – Евгений старался вывести Ларису из стойкого оцепенения. – Я постараюсь вам долго не надоедать, – пообещал он, едва сдерживающей слёзы, женщине. – Но не нужен стол, возможно, я что – то буду записывать.

– Проходите сюда, – Лариса провела его в одну из комнат, служившей чем – то на подобие кабинета.

На письменном столе стояла художественная фотография Вадима Темникова в траурной рамке. Он был запечатлён на фоне буйной зелени и взгляд Вадима казался настолько живым и весёлым, что рамка явно здесь была лишней.

– Скажите, Лариса, что по – вашему, могло погубить Дмитрия Антоновича?

Труханову показалось, будто бы он задаёт Ларисе вопрос по факсу, настолько далеко сейчас отсутствовало её расстроенное сознание.

– Те, кто его окружал, – всё же услышала Евгения Лариса и подняла на него заплаканные глаза. – Чужим мы не нужны!

– Ну, с этим трудно согласиться, – Труханов, пытался расшевелить собеседницу. – А как же маньяки – ведь им всё равно свои или чужие?

– А вы разве не замечали, что каждый раз, прежде чем с вами что – то случается, вы сначала получаете порцию зла словом, взглядом за дело, или из завести, или просто от чужой злобы?

Особенно страшно зло кровное. Порой за виновную мать страдает ребёнок. Иногда что – то творит сын, а воздаётся его родителям, на которых ему совершенно наплевать.

У Ларисы опять навернулись слёзы и она повернула голову к окну. Белые, пушистые волосы, небрежно завязанные тонкой атласной лентой, закрывали её профиль. Лишь по вздрагивающему изящному подбородку было видно, что она плачет.

– Можете вы сказать что – то конкретное о Дмитрии Антоновиче? Вы же тоже из числа самых близких людей. – Евгений понимал, что Ларисе сейчас впору было кричать от обрушившейся на её хрупкие плечи беды, а не предаваться воспоминаниям. Но без её показаний ему было не обойтись. Он как хирург, должен был вскрыть гнойник, а не поглаживать его с осторожностью.

– Нет, близкой я никогда не была. Вадим как – то сразу не допустил меня в семью. Может потому, что никогда не относился ко мне серьёзно? – Лариса опять заплакала.

Труханов никак не мог понять, кого она больше жалеет: себя или Темниковых.

– Может, поговорив о вашем муже? – предложил Евгений.

Но и к этому разговору Лариса, похоже, ещё не была готова. Одному богу было известно, что сейчас творилось у неё на душе. Она лишь виновато посмотрела на Труханова, в глазах которого читалось разочарование.

– Ведь были у Вадима друзья? Возможно какие – то серьёзные планы? – Евгений надеялся получить хоть какую – то зацепку.

– Конечно, – рассеянно ответила Лариса.

– Конечно, что? – переспросил Евгений.

– Друзья были.

Лариса порылась в ящиках и положила Труханову на стол дорогой мобильный телефон: – Это телефон Вадима. Возьмите на время. Там номера его друзей. А в свои планы он меня не посвящал.

Труханова тронула такая наивная простота Ларисы. Немного поколебавшись, он всё же положил телефон в свой карман.

– А были у Темниковых явные недоброжелатели на ваш взгляд? Такие, которых трудно было не заметить?

Евгений крутил в руках авторучку, понимая всю бесполезность заполнить протокол опроса. Словно поддавшись его настроению, ручка упала под стол. И в довершении этого маразма, свитер подленько зацепился за крепление стола.

– Снимите свитер, я зашью, – очнулась Лариса.

Подумав, что лучше избавиться от дырки, чем выслушивать глупые намёки коллектива, Евгений стянул с себя свитер и остался с голым торсом.

И в дверях, принеся с собой немалую порцию холода улицы, нарисовалась Лаврищева.

– Ларочка, я по привычке своим ключом открыла. Ты не возражаешь? Ну как ты деточка? – поинтересовалась Людмила Григорьевна покровительственным тоном мачехи. – Да у тебя молодой человек? – Нисколько не смутилась она двусмысленности сцены.

– Это из милиции – Труханов Евгений Витальевич, – чувствовалось, что Ларисе были не очень приятны оба визита. Даже непонятно, чей неприятен больше?

– Евгений Витальевич, вы же видите в каком Ларочка состоянии. Не беспокойте её хотя бы несколько дней. Это я вам как врач говорю!

Лаврищева ухмылялась, глядя на красного как рак милиционера.

– Ларочка, собирайся, поедем к нам. Что ты всё одна, да одна? – Теперь Людмила Григорьевна уже старательно игнорировала Труханова. – Поедем, с девочками пообщаешься! Яна вчера с отдыха прилетела и у неё новый ухажёр из «Лукойла».

Лаврищева театрально принялась застёгивать только что расстёгнутые ею пуговицы на своей шубе, усиливая давление на психику Ларисы.

Лариса явно мешкала, виновато поглядывая на Труханова. А доктор Лаврищева была сама надменность.

Евгений понял, что поговорить с Ларисой по душам ему сегодня не судьба. Он натянул свитер и с сожалением закрыл свой блокнот, в котором так и не записал ни слова. Хотя на мобильник Вадима он продолжал возлагать некоторые надежды.

– Всего доброго, молодой человек! – не терпящим возражений голосом попрощалась Людмила Григорьевна с Трухановым, властным взглядом красивых глаз бесцеремонно подталкивая его к двери.

Уходя, Евгений постарался поплотнее прикрыть за собой дверь. Почему он был уверен, что непременно должен это сделать.