Текст книги "Ловушка для ангела"

Автор книги: Елена Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Часть 3 Серый кардинал или Познанье умножает скорбь

1

Из-за начавшихся в Российской армии громких расследований о мошенничестве по выплате контрактникам, служившим в «горячих точках», положенным им боевых денежных компенсаций, Лаврищев в звании майора поспешил выйти на пенсию. Когда действующие офицеры под пулями, рискуя здоровьем, а иногда и жизнью, по полгода не видели зарплаты, сам он, никогда и близко не был замечен от районов боевых действий. Он часто поступался своими принципами. И он не бедствовал. И на чужие проблемы ему было, мягко говоря – наплевать.

Играя не последнюю роль в махинациях при распределении этих денежных средств, он успел «неплохо нагреть руки». Лаврищев по долгу крутил, затмившие ему солнце, чужие деньги в Банках под бешеные проценты и просто их расхищал. Не один конечно.

Недаром ещё Суворов говорил, что каждого интенданта после года его службы в армии можно смело расстреливать.

Дело вскоре замяли, чтобы не дискредитировать более высокое, замешенное в нём начальство. Но оставаться в родном городе для Лаврищева стало не безопасно. Да и высокий уровень безработицы уже не сулил ему тёплого места под солнцем.

И до того особо не надорвавшийся на службе, Станислав Кузьмич теперь целыми днями тоскливо смотрел из окна своей квартиры на утопающую в зелени улицу родного городка, не замечая прелести солнечного дня. Он весь был погружён в мысли о том, что ему предстоит делать дальше. Он ещё молод, здоровьем не обделён и ему хочется жизни весёлой и кипучей. Но для этого нужны деньги.

Можно было устроиться в, начавшиеся создаваться, ЧОПы, куда охотно брали бывших военных. Но что – то уж не очень ему хотелось прикрывать своим телом, повылезших из всех углов, криминальных авторитетов и проходимцев, которых эти ЧОПы и охраняли.

– Стас, ты что ли? – Бесцеремонно толкнул вышедшего в магазин за продуктами Лаврищева мужик с очень знакомым лицом.

Дорогой малиновый пиджак – неизменный атрибут состоятельного мэна невыгодно оттенял синюшность его несколько помятого лица. Похоже, что владелец дорогого пиджака спивался либо от переизбытка денег, или из – за трудно разрешаемых проблем.

– Не узнал, что ли? – не отставал он от Лаврищева. – Пойдём, пропустим по пивку, я угощаю, – кивнул он на стоящие возле магазина под большими зонтами пластмассовые столы.

– Ты же за рулём? – не уверенно произнёс Станислав Кузьмич, не сумев скрыть своего завистливого взгляда в сторону дорогой, блестящей на солнце иномарки.

– А если я напьюсь, то как же тогда я домой дойду? Лучше уж поеду, – пошутил незнакомец.

Он поставил машину на сигнализацию, подхватил Лаврищева под локоть и увлёк его к магазину. Через несколько минут на их столике красовались несколько банок пива, бутылка коньяка и нарезка из импортной колбасы в одноразовой тарелке.

– Ты Вована помнишь? – спросил незнакомец, занюхивая выпитый коньяк колбасой. – Сидит Вован. Теперь надолго его закрыли. А как начинал! – разочарованно протянул он. – А Валерку длинного? Он сейчас смотрящий! К нему теперь не подступишься, в лицо не узнаёт!

– Я тебя тоже сразу и не узнал, – признался Станислав Кузьмич, гладя на Виктора, своего друга детства, с которым рос в одном бараке от швейной фабрики.

Виктор, на правах угощающего, опять разлил по пластмассовым стаканчикам коньяк, с пьяным прищуром поглядывая на прохожих.

– Ну, а ты как? Рассказывай! – выспрашивал он у Лаврищева, опорожнив второй стакан.

Станислав Кузьмич нехотя рассказал Виктору свою историю. Не всю правду, конечно. Несколько отклонился от истины, приукрасил немного, а что – то и утаил. Он чувствовал себя довольно скверно рядом с удачливым другом своего далёкого детства, на которого он сам когда – то посматривал свысока.

– Значит ты сейчас не при делах! – задумчиво произнёс Виктор и налил ещё по стаканчику коньяка. – Тогда тебя мне сам бог послал!

Они допили коньяк, потом пиво и Виктор рассказывал, как он преуспел на транспортных перевозках. А когда у него завелись хорошие деньги, одновременно с ними к нему подкатила братва, предлагая ему «крышу» за кругленькую сумму. Он попробовал от них отбрыкнуться, но набил себе шишку. Пришлось согласиться.

Виктор уже изрядно опьянел и проговорился, что перевозить его фирме теперь приходится и некоторые запрещённые грузы. Но мои умственные способности ещё далеки от угасания и пока бог миловал! Да и прибыль соответственно растёт.

Он уже заработал для своей семьи и любовницы по пятикомнатной квартире, отослал дочь учиться в Англию и недавно отстроил за городом трёхэтажный дом.

Слушая друга, Станислав Кузьмич, глотал вместе с пивом горечь зависти и жалости к себе.

– Поставил в дом кой – какую мебель и дела у меня несколько пошатнулись, – признался Виктор. – Ныть я не люблю, но бассейн мне строить пока не на что. Я рабочих с дома отпустил. А душа болит. Дом – то без присмотра. А если бомжы какие забредут? Мало, что блох нанесут, ещё спьяну и спалить могут.

Осовелыми глазами он проводил, проходивших мимо девиц лёгкого поведения, которые среагировали на его малиновый пиджак, как кошки на сметану. Виктор слегка шлёпнул одну из них чуть пониже спины и потерял нить разговора.

– О чём это я? – глянул он на Лаврищева.

– О том, что дом спалить могут! – Станислав Кузьмич пить умел и сейчас был заметно трезвее своего собеседника.

– Ну, вот я и говорю, что за домом нужен присмотр, – Виктор старался снова въехать в тему. – Мне надёжный человек нужен. Ты, Стас, надёжный человек?

Он многозначительно посмотрел на Лаврищева.

– Так, ты, хочешь, что бы я сторожем к тебе служить пошёл?

В груди Лаврищева заклокотала обида на друга и на жизнь вообще. Выпитый алкоголь уже давал о себе знать.

– Нет. Ты не понял! Ты будешь жить в моем доме со своей семьёй и в своё удовольствие, а я тебе за это буду платить «зелёными». Но, когда я туда заеду так, ненадолго, вы мне обеспечите некоторый комфорт, – Виктор, наконец, довёл смысл своего разговора до логического конца.

Он закурил, а Лаврищев молчал, обдумывая предложение. Если бы оно исходило от кого – то другого, то он бы возможно сразу согласился, но идти в «холуи» к Витьке, которому он не раз в детстве отвешивал заслуженные и не заслуженные оплеухи, как – то не очень хотелось.

Виктор достал дорогой мобильник. Набрать нужного абонента ему было уже достаточно проблематично. Его уже начало развозить.

– Мариночка, солнышко, – похоже, что ему всё же ответил нужный сейчас голос. – Возьми такси, радость моя, и приезжай ко мне. Я тут недалеко. Отвезёшь меня домой на моей машине и можешь на сегодня быть свободной.

Да, милая, признаюсь: я маненько ослаб. Моей кобре скажешь, что мы с тобой едем с удачных переговоров. Она тебе поверит, я думаю. Жду, целую.

Виктор убрал мобильник в карман, а Лаврищеву протянул визитку со своим номером телефона.

– Надумаешь – звони. Только недолго думай. Сам знаешь – свято место пусто не бывает.

Проспавшись, Станислав Кузьмич, хотя уже и привык ходить тёмным путём, всё же посоветовался со своей женой о поступившем ему предложении. Та на некоторое время впала в задумчивость, но ненадолго.

– Девочек мы оставим в квартире – им в школу надо ходить. Алина готовит хорошо, а продукты я буду им привозить. Голодными не останутся, – рассуждала жена вслух. – При нашем сокращении я попробую оставить за собой пару смен в неделю. У нас, правда, с бензином напряг. Но думаю, что для себя найдём.

Тоном, не приемлющим возражений, Людмила Григорьевна решила вопрос радикально.

Через неделю Станислав Кузьмич с женой и с небольшим количеством личных вещей ехал на машине Виктора в его загородный дом. На просёлочной дороге позади машины клубилась пыль.

Поселение представляло собой разросшийся дачный посёлок, в котором наряду с обычными, заросшими фруктовыми деревьями дачами, стояло несколько новых элитных домов. Среди них, немного недостроенный, дом Виктора был далеко не худшим. К трем этажам кирпичного здания под черепичной крышей вела, выложенная разноцветной мозаикой, дорожка. Крыльцо с колоннами было под стать поставленному вокруг участка высокому кирпичному забору с кованными воротами для проезда машин и такой же небольшой калиткой рядом.

Внутреннее оформление впечатлило Лаврищевых не меньше. Мраморный пол хорошо сочетался с отделкой стен в стиле «граффити». Огромные окна окаймляли кованные рамы. Две лестницы с разных концов вели на второй этаж. Между ними висела длинная, почти достававшая до пола первого этажа, хрустальная люстра.

– Живут же люди! – сглотнула слюну завести Людмила Григорьевна. – А мы, горемыки сидим в своем скворечнике и радуемся.

Она попыталась придать своим словам оттенок шутки. Ведь в действительности скворечник у них был трёхкомнатный, не так давно и не совсем законно обмененный ими со спившейся семьёй, в новом высотном доме.

На втором этаже дома Виктора, куда их поднял модерновый стеклянный лифт, было чисто прибрано, а комнаты обставлены антикварной мебелью.

– Санузлы на каждом этаже, – попутно объяснял Виктор. – Кухня, прачечная, тренажёрный зал – на первом. Третий этаж ещё не обставлен. Но второй уже жилой. Можете занимать любую спальню. Моя комната – на втором этаже последняя слева должна быть всегда в порядке.

Ну ладно, оставайтесь, осваивайтесь, если что, звоните. Соседи на своих дачах бывают редко. С участковым я договорился – зря беспокоить не будет. А я сейчас спешу.

Он бросил на большой круглый стол комплект ключей от дома и несколько стодолларовых купюр и уехал.

Лаврищевы осторожно прошлись по всему дому. По – началу он показался им пугающе огромным. Наконец на втором этаже они выбрали себе небольшую комнату под спальню, разложили свои вещи во встроенный шкаф, застелили высокую, мягкую кровать и пошли осваивать кухню.

Самый маленький холодильник работал. В нём стояли банки с тушёнкой, икрой, помидорами в собственном соку, лежала котелка сырокопченой колбасы. Остальное место занимали, тесно прижавшиеся друг к другу, банки с пивом.

Людмила Григорьевна по жизни мало походила на поэтическую особу, способную целый день нюхать цветочки, буйно цветущие на клумбе у крыльца. Но сейчас, явно скромничая, она освободила себе лишь одну полочку в холодильнике для привезенной с собой еды.

Перекусывать им пришлось по – быстрому. Готовить обед было некогда. У ворот уже сигналила «Скорая помощь», приехавшая забрать на смену своего фельдшера – Людмилу Григорьевну.

Глазунья из четырёх яиц запитая чашкой кофе быстро провалилась в их голодные желудки и тут же забылась.

Оставшись один, Станислав Кузьмич старался занять себя тщательным осмотром дома. Как человек военный, он всегда держал ухо востро и желал знать возможные пути отхода.

Под лестницей он обнаружил неплохой винный погребок, но его, и без того сильно задетая, гордость не позволяла ему взять оттуда хотя бы одну бутылку.

Конечно, ему необходимо было выпить, дабы немного снять стресс, и он позвонил жене, чтобы она после дежурства привезла с собой из города еду и одну, другую бутылочку спиртного. Больше Лаврищев себе позволить не мог, потому, что сон его всегда должен был оставаться чутким, как у сторожевого пса. Ведь он понимал, что эти, охраняемые им архитектурные излишества, несомненно, подвергают его драгоценную жизнь серьёзной опасности. И поэтому травматический пистолет, оставленный ему Виктором, теперь всегда должен лежать у него в кармане или под подушкой.

Через несколько дней позвонил Виктор и предупредил, что сегодня немного попозже он приедет и с дамой.

Станислав Кузьмич, по жизни привыкший только командовать, всё же сгрёб в кулак остатки своей напыщенности и в кучу, собираемые им прошлогодние листья и подмёл метлой ведущую к дому дорожку.

Людмила Григорьевна по счастью была дома. Состроив гримасу отвращения, она всё же натянула резиновые перчатки, помыла моющим пылесосом пол на двух этажах и протёрла пыль, где успела.

Вскоре у ворот дома остановилась сверкавшая лаком иномарка Виктора и внедорожник с его охраной.

С возрастом сильно полысевший Виктор на фоне молоденькой весёлой девицы выглядел старше своих лет. Но её это обстоятельство ничуть не смущало и они удалились в дальнюю комнату слева, а крутые ребята оккупировали кухню на первом этаже.

Лаврищевы предпочли скромно взять поднос с ужином в свою спальню, закрылись и включили телевизор. Они долго щёлкали пультом, переключая каналы. Телевизионные передачи их сегодня не устраивали. Из – за присутствия в доме большого количества посторонних людей, они чувствовали себя не в своей тарелке.

Далеко за полночь, когда Людмила Григорьевна уже задремала, в дверь спальни Лаврищевых постучал охранник Виктора.

– Закрывайтесь, – скомандовал он. – Мы уже уезжаем. Да, хозяин велел прибрать за ним в комнате.

Скрипя зубами, Станислав Кузьмич закрыл ворота, запер двери дома, осмотрел все три этажа и живописно загаженную дальнюю комнату слева. Он не мог сдержаться, чтобы не сплюнуть. Хорошо, что его внимание вовремя привлёк столик, на котором грели душу несколько, оставленных Виктором, сотенных долларов.

Людмила Григорьевна без видимого удовольствия, всё в тех же резиновых перчатках, убрала комнату Виктора, потом долго мыла руки и промолчала до самого утра.

Спали Лаврищевы в эту ночь плохо. Видно сказался недавно пережитый стресс. Но вскоре всё забылось.

Чтобы не сгущать краски, Лаврищевы пытались не вдаваться в подробности воспоминаний о своих недавних гостях, но где – то недели через три Виктор позвонил снова. Он собирался приехать.

Сегодня жена, как назло, была на дежурстве в службе «Скорой помощи» и убираться перед приездом хозяина Станиславу Кузьмичу пришлось самому. День начинался паршиво. Скрипя сердцем, он драил пол пылесосом, чувствуя себя солдатом – первогодком.

Когда Виктор со своей пассией уже вовсю развлекался в дальней комнате, Станислав Кузьмич услышал сквозь плохо прикрытую дверь своей спальни встревоженный голос охранника, стучавшегося к Виктору.

– Хозяин, у нас проблемы!

– Где? – послышался голос Виктора.

– Тут, прямо за забором! Похоже, что дом окружён!

– Звони участковому, пусть подтягивается и тоже поучаствует! – крикнул из комнаты Виктор.

У Станислава Кузьмича от страха засосало под ложечкой. Иллюзии закончились. Жестокая действительность громко напомнила о себе. Теперь это были и его проблемы. Он взял свою травматику и осторожно вышел в коридор.

Прижимаясь к стене, Лаврищев подобрался к окну, выходящему на ворота.

С высоты второго этажа были видны тёмные фигуры людей с автоматами, перебегавших ближе к воротам. Дом оцепили человек двадцать или больше. Это только те, фигуры которых можно было рассмотреть в предрассветных сумерках.

Машины Виктора и его охраны были припаркованы у ворот дома. Немного по – отдаль стояли чужие крутые внедорожники.

Станислав Кузьмич с ужасом осознал, что это работа не правоохранительных органов, а настоящая бандитская разборка, в которую он вляпался благодаря своей дурости. В следующую секунду он быстро отпрянул от окна. Стекло со звоном разлетелось и по полу покатилась неразорвавшаяся граната.

Лаврищев в несколько прыжков оказался на первом этаже. Там из окон уже отстреливались амбалы Виктора. Один из них упал прямо под ноги Станислава Кузьмича. Его странно запрокинувшаяся голова была залита кровью. В это время грохнуло на втором этаже.

Станислав Кузьмич осторожно перешагнул через убитого и побежал к двери под лестницей, ведущей в подвал. Он знал, что дверь открыта, потому, что охранники недавно брали из подвала вино.

Лаврищев влетел за эту спасительную дверь и трясущимися от страха руками запер её изнутри. Быстренько спустившись по лестнице, он затаился в углу за большой бочкой.

Станислав Кузьмич слышал, что наверху шёл жестокий бой. Автоматные очереди и одиночные выстрелы, звон разбитых стёкол, топот множества ног, крики были где – то совсем близко.

Его голова стала звеняще пустой и горячей. Его трясло так, что зуб на зуб не попадал. А сердце в груди стучало часто и оглушительно громко.

– А что если кто – то прорвётся в погреб? Ведь его несколько тучное тело наверняка видно из – за бочки? – мысленно ужасался Лаврищев создавшемуся положению дел.

Он никогда в жизни не думал, что когда – нибудь попадёт на передовую линию огня. И он чертовски боялся!

Стреляли долго.

Потом он услышал спасительное для себя «уходим!»

Опять затопали убегающие ноги и прозвучало ещё несколько выстрелов. Потом всё стихло.

Сколько ещё времени он просидел за бочкой, Станислав Кузьмич не помнил. Только почувствовав, что его ноги сильно затекли, он решил потихоньку приподняться и выйти из погреба.

Рассвет за выбитыми стёклами был тяжёлым и пасмурным. Ветер гнал по небу тёмные дождевые тучи и задувал клубы пыли в разбитые окна холла.

– Только бы успеть до дождя, – молил бога Лаврищев, пробираясь по разбитой лестнице на второй этаж.

В стеклянном лифте между этажами застрял окровавленный труп Виктора. Его не живые вытаращенные глаза смотрели на Лаврищева с немым укором.

На втором этаже была разрушена одна комната. Куски штукатурки и битого кирпича, осколки стёкол предательски хрустели под ногами. И истёк кровью разорванный в клочья труп того, кто вольно или невольно накрыл собою гранату.

Станислав Кузьмич забежал в свою спальню, быстро собрал в сумку свои вещи, вещи жены и их документы и осторожно вышел из комнаты. Было страшно, но он дошёл до дальней комнаты слева. Там никого не было. На столике возле бокалов с вином стояла барсетка Виктора. Станислав Кузьмич прихватил её и побежал к выходу.

На первом этаже возле входной двери валялось больше десятка трупов. Нападавшие воспользовались внезапностью и вся охрана Виктора была перебита. Кто – то ещё стонал. Поперёк мозаичной дорожки, ведущей к раскрытым воротам широко раскинув руки, лежал труп в милицейской форме.

– Наверно это и есть наш верный друг участковый, – подумал Лаврищев, стараясь обойти труп и чуть было не наступив на отлетевший чуть в сторону пистолет «Макарова».

У ворот, держась за живот, корчилась от боли растрёпанная зазноба Виктора. Силы её оставили и она села прямо на землю.

По – видимому, Марина пыталась добраться до машины, но была серьёзно ранена. Из – под пальцев её руки на юбку текла струйка тёмной крови.

Увидев Лаврищева, она протянула к нему руку и что – то слабо простонала.

Но Станислав Кузьмич даже не оглянулся. Семимильными прыжками он пробежал мимо пустой машины Виктора и внедорожников его охраны и направился к сосновой роще, близко подступавшей к посёлку. Он уже знал, что здесь роща служит живой изгородью и, пройдя через неё, можно добраться до автострады.

Пошёл сильный дождь, который старательно смыл все грязные следы от недавно сыпавшейся на Лаврищева штукатурки и разжалобил рано проснувшуюся, сидевшую за рулём иномарки, даму приличного вида. Она подобрала симпатичного, промокшего попутчика и любезно довезла его до города.

Станислав Кузьмич вышел возле автовокзала, поблагодарил свою спасительницу, забыв заплатить ей за подвоз и, петляя дворами, быстро прошёл к своему дому.

В подъезде не было света, а он как назло уронил ключ. Упав на колени, он долго шарил рукой по грязному полу лестничной площадки. Когда ключ нашёлся, он, наконец, перевёл дыхание с дрожащим вздохом. Но теперь Лаврищев никак не мог открыть дверь квартиры своим ключом. Подумал, что дверь не открывается потому, что он сильно нервничает, но она была заперта изнутри.

Оказывается у кого – то из его дочек ночевал сопливый бойфренд, который попытался быстро смыться, увидев Станислава Кузьмича.

– Уходи стервец! – милостиво прохрипел Лаврищев.

Алина и Яной в ужасе забились на кухню. Они не понаслышке знали, как страшен бывает их отец в гневе.

Но Станиславу Кузьмичу было не до разборок. Стараясь говорить спокойным голосом, он пытался дозвониться жене, чтобы предупредить её после дежурства сразу ехать на их городскую квартиру. Но всё же он сорвался, когда телефон отключился из – за недостатка на счёте денежных средств.

– Алина, с кем ты могла трепаться целых семь минут? – набросился он на дочь, просматривая исходящие звонки.

– Я? Это не я! – оправдывалась Алина. – Я так долго ни с кем не разговариваю: да я столько слов не знаю! Наверно это Янка своего парня разводила на подарок.

По телевизору в вечерних новостях того же дня Лаврищевы увидели, как выглядел дом, в котором они жили в последнее время, по приезду милиции и съёмочной группы: труппы были аккуратно сложены вдоль забора и прикрыты простынями. Кругом работали люди в штатском и в милицейской форме. За воротами стояло несколько машин «Скорой помощи» и милицейские машины.

– Предприниматель Виктор Сычёв вместе со своей секретаршей сегодня расстрелян в своём загородном доме неустановленными лицами. Возбуждено уголовное дело по факту убийства… – безучастным голосом сообщил диктор.

– Хорошо, что моя смена уже кончилась, – с облегчением констатировала Людмила Григорьевна. – А то пришлось бы ещё с этими жмуриками возиться.

Но на этом стрёмном приключении закончилась и их беззаботная жизнь. Она растаяла как сон, погасла и исчезла.

Смирится с такой потерей было трудно. Станислав Кузьмич впал в меланхолию, грозившую, по словам Людмилы Григорьевны, нарушить обмен веществ его организма. Но сначала, как следствие пришедшего скудного питания, у него упал гемоглобин.

Надо было думать, как выживать дальше.