Текст книги "Вся жизнь — игра"
Автор книги: Елена Ласкарева
Соавторы: Татьяна Дубровина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 7
БРАТАНИЕ
Рита была уверена, что побежденный сейчас круто развернется и уйдет, не оглядываясь, что было бы вполне естественно после такого разгрома.
Георгий, однако, и на этот раз повел себя непредсказуемо. Он оценил язвительный выпад Кости и поглядел на него – в первый раз с настоящим уважением. А потом, видимо, сумел отстраниться, увидеть всю ситуацию со стороны и осознать ее комичность.
В самом деле: огромный взрослый мужчина в «навороченном», суперфирменном снаряжении, которого мальчишка «сделал»… как мальчишку! И этот господин, всегда мнивший себя непобедимым, еще дуется, фыркает и задирает нос. А главное – все это на глазах у женщины, весело болтающей голыми ногами, перед которой они оба изо всех сил петушатся! Смешной, потешный треугольник…
И не смешон ли был сам этот господин, когда старательно обыгрывал даму?
Наверное, Георгий представил себе, как он воспринял бы сей эпизод, окажись на его месте кто-то другой – к примеру, Лучано. Да ведь он, Кайданников, хохотал бы!
И Кайданников захохотал.
Маргарита впервые видела его смеющимся вот так, от всей души. Не насмешливо, не с сарказмом, а с брызжущим, искрящимся весельем!
«Не скала… Нет, вовсе не скала!» – теперь открытие превратилось в уверенность.
Она по-новому почувствовала этого, прежде такого надменного, человека, и посветлело у нее на душе. И она тоже рассмеялась – звонко и открыто.
Следом за ними залился доверчивым смехом и Константин:
– Ой, не могу!.. Кайф!
А затем, как по сигналу, закатились и мальчишки. Они похрюкивали, всхлипывали и обнимались – слишком долго сдерживали эмоции.
И возникла на корте некая странная, разновозрастная общность, светлая и безгрешная, без всяких задних мыслей, без соперничества и вражды.
Такая редкость в наше время.
Вдруг Георгий предложил:
– А давайте, молодой человек, обменяемся ракетками! Пусть это будет как братание.
Костя даже немного испугался:
– Вы что! У вас такая… такая…
– Но ведь у вас, – он говорил «вы», и Маргарита вполне оценила его подчеркнутое почтение к победителю, – тоже вещица что надо. По результату видно.
Костя приободрился, опять наполняясь фамильной гордостью:
– Точно. Этой штукой еще мой батя играл. Она, вообще-то, редкая. Видите марку? МЭФСИ. Московская экспериментальная фабрика спортивного инвентаря. Фабрика эта сгорела давным-давно, знаете когда? Году в семидесятом. Меня еще на свете не было. Теперь этих ракеточек на земле всего несколько штук осталось.
– A-а, вот видите, – протянул Георгий. – Это еще и раритет.
– Чего?
– Редкость. Антиквариат.
– Мм! Ну да.
– Так махнемся?
– По рукам!
Георгий взял облупленное страшилище, на котором марку сгинувшей фабрики МЭФСИ едва можно было различить. А к Косте перекочевал сверкающий серебряный «клинок», изготовленный на заказ фирмой «Рибок». И оба от души радовались полученным обновкам.
Но Константину не терпелось попробовать «Рибок» в деле. А огорчать щедрого господина вторичным проигрышем не хотелось. И парень предложил Маргарите:
– Давайте на победителя, а?
– Охотно! – она легко спрыгнула на землю.
Георгий не остался смотреть. Он и так чувствовал, что парнишка обязательно проиграет даме. Поддастся. Кайданников понял и принял тот неоспоримый факт, что юный Константин Завьялов был рыцарем и джентльменом…
Когда игра завершилась – разумеется, Ритиным выигрышем! – Константин цыкнул на свою свиту:
– А ну, брысь.
И ребятня раскатилась в разные стороны, как шарики ртути из разбитого градусника.
А Костя провожал Маргариту до гостиницы. Было-то до отеля всего пару сотен метров, но он ее провожал и провожал… пока не начало темнеть.
Они петляли по самшитовым аллейкам, они присаживались на лавочку подышать ароматом пышной магнолии…
Константин вел себя как опытный таксист, который везет профана-клиента не по прямой, а кругами, чтоб на счетчике нащелкала сумма посолиднее. Только в данном случае выигрышем были не деньги, а общество изумительной женщины, с которой никак невозможно было расстаться.
Ну просто никак невозможно!
Маргарита вовсе не была профаном, и ей подобные трюки обожателей были не в диковинку. Но она не торопилась разоблачить наивную мальчишечью хитрость. Ей было хорошо.
Она как бы сбросила груз прожитых лет… точно и в самом деле стала той девчонкой с огромными синими бантами, которую видела в телепередаче.
Легкость такая… невесомость… Как у беззаботной бабочки.
А ведь когда-то она и в самом деле была такою…
Ритка Солнцева. Риточка. Королева Марго. У всех в классе имелись прозвища, а у нее это был скорее титул.
Ей было пятнадцать, и ее любили сразу два одноклассника. Бытовал у них такой термин: любили. Он отличался от «дружить» или «ходить». А также – от «втюриться».
«Втюренными» в нее были все вокруг, не «ходила» Рита ни с кем, «дружбы» с ней не удостоился ни один.
А «любить» имело оттенок возвышенный и слегка глуповатый, донкихотский. Коли любишь, коль взвалил на себя это бремя – будь любезен, слагай серенады (уж как сможешь!) и совершай подвиги. Какие угодно, пусть совсем бесполезные, но в ЕЕ честь. Над тобой будут, естественно, посмеиваться, однако и зауважают: ежу понятно, любить по плечу не каждому!
Итак, Рита была любима двумя мальчиками: самым умным в классе и самым сильным. Они, как положено, носили прозвища: Пигма и Сая.
Пигма считался восходящей звездой в математике, и его школьное имя слагалось, вероятно, из «пи», равного 3,14 с бесконечной дробью в конце, и греческой «сигмы», тоже используемой в теоремах. Пигма, полный ноль в стихосложении, заменял серенады формулами, которые выводил и посвящал даме сердца.
«Сая» произошло вовсе не от пухлой сайки. Мальчик был атлетического сложения и казался поэтому старше своих лет.
Он постоянно пил модную тогда газированную воду «Саяны»: считалось, что она настояна на целебных травах и приумножает физические и душевные силы. С серенадами у него тоже было трудновато: уж очень он был немногословен, настолько, что даже слово «Саяны» казалось для него слишком длинным. Двусложное «Сая» – короче и резче. Так прозвище к нему и прилипло.
Поскольку никому из двоих королева Марго предпочтения не отдавала, Пигма и Сая не ссорились. Более того, общая любовь сплотила их, и они стали неразлучны.
Вместо серенад под Ритины окна ставили магнитофон. Кассетники в годы их ранней юности были еще далеко не у всех, а Пигме родители привезли из-за границы фирменный, «Сони». Сая же раздобывал самые модные записи: у него было много приятелей среди фарцовщиков. Сейчас иные из тех «спекулянтов» стали крупными фигурами в аудио– и видеобизнесе.
Рита жила под музыку, всегда доносившуюся со двора, иногда даже и среди ночи. Это двойное обожание стало для нее естественным, как для рыбы – вода. Просто стихия, в которой существуешь.
Основную же выгоду извлекали из любви Пигмы и Саи ее братья, близнецы Борька с Глебкой. Они были старше, уже учились к тому времени в школе милиции, и кавалеры были у них мальчиками на побегушках.
Впрочем, для двоих влюбленных это не было ни слишком унизительно, ни слишком обременительно. Трудно ли, скажем, Пигме решить задачку по физике для не слишком усердных курсантов, когда он уже самостоятельно прошел чуть ли не весь университетский курс? Тяжело ли Сае натаскать вместо братьев мешков с цементом для ремонта треснувшего фундамента милицейской школы? Раз плюнуть, и даже в удовольствие: ведь выручаешь родню самой королевы Марго!
Иногда Рита Солнцева устраивала своим обожателям праздник. Они втроем шли в скверик, что возле городского ДК. Была там одна лавочка, на которую никто, кроме несведущих приезжих, никогда не садился. Рыцари вдвоем ее отполировали и покрыли дефицитным нитролаком: лишь она единственная всегда была светло-золотистой, среди прочих облезло-зеленых уродин.
Королева садилась посередке и, как пай-девочка, клала руки на коленки, И поверх ее рук каждый из поклонников опускал свою ладонь: справа и слева.
А дотронуться просто так до колена Ее Величества – ни-ни, как можно!
Подолгу они сидели втроем и молчали, пока Маргарита не объявляла:
– Пора.
Пигма и Сая провожали ее до дому, и заряда счастья им хватало на неделю, две…
Сейчас они с Костей сидели на подвесной скамье-качелях, и он точно так же положил свою шершавую руку поверх ее, мягкой и нежной, покоящейся на голом колене. Может, этот жест характерен для многих подростков?
И он точно так же молчал. Не разговаривала и она. Ей было приятно, хотя… немного не хватало другой ладони, на втором колене… Тогда была бы полная аналогия с юностью.
Или нет, не то…
Ее больше хотелось бы, чтобы на ее коленях лежали две мужские руки, принадлежащие только одному человеку. Какому – понятно… Тому самому, невозможному, невыносимому… который все же умеет так открыто смеяться. Тому, щедрому, что подарил незнакомому парнишке свою уникальную ракетку. Тому, дерзкому, который осмеливается постоянно унижать ее, всеми любимую королеву Марго.
А милый маленький Костик так и таял, в то же время весь сжимаясь от ужаса: вот сейчас она очнется от задумчивости и неминуемо произнесет неумолимое:
– Пора.
Неизвестно, может, еще и рассердится, заметив его слишком смелый жест.
Нет, она не рассердилась. И не сказала «пора». Наоборот, Маргарита решила сделать для Кости то, чего никогда, ни разу не сделала для Пигмы и Саи.
Мягко, скользящим движением вытянула свою руку из-под его… как вытягивают бумажную основу из-под переводной картинки.
Костина ладонь осталась лежать на ее ноге, не прикрытой теннисной мини-юбочкой.
Парнишка судорожно вдохнул и прикусил потрескавшуюся губу до крови. И невольно сжал ее колено сильно, до боли. Тут же испуганно отдернул руку: у Риты на коже остались лунки от неровно подстриженных ногтей.
На лице у парнишки было написано: ну все, теперь она меня точно прогонит. И никогда не захочет больше видеть. Что я наделал!
Костя, Костя! Как мало ты пока встречал женщин! Как плохо ты еще понимаешь, что им может понравиться, а что возмутит…
Маргарита откровенно наслаждалась и его безоговорочным восхищением, и его ужасом, и его растерянностью. Взрослея, мужчины постигают науку скрывать свои чувства. Но на пользу ли это?
Вот Георгий… Ну что, спрашивается, он выдрючивается! Кем хочет казаться?
«Да когда же это кончится! – рассердилась Маргарита сама на себя. – Разве нельзя заставить себя не думать о нем? Вон сколько замечательных мужчин кругом – и все готовы пасть ниц у моих ног. А я зациклилась на каком-то самовлюбленном болване… Нет, определенно надо отвлечься, пофлиртовать с кем-то другим… А почему бы, собственно, и не с Константином Завьяловым?»
Решено. Она займется «воспитанием» Кости. У него есть все задатки, чтобы стать настоящим джентльменом, причем не только на местном, провинциальном, но и на самом высоком уровне. Она станет его педагогом, «поведет» парнишку – как когда-то ее «вел» Владимир.
Так, наверное, и развивается мир – по цепочке: джентльмен воспитывает юную леди, леди, в свою очередь, взращивает нового джентльмена…
Интересно, как будет выглядеть та девчурка, ныне еще крошка, из которой Константин Завьялов когда-нибудь сделает подлинную даму?..
Маргарита спрыгнула с качелей.
У Кости даже лицо помертвело:
– Уже уходите? Так скоро?
– Где же скоро? Темно уже.
– Еще не совсем… В июле у нас бывает гораздо темнее.
Рита не удержалась – и поддразнила:
– А тебя дома не хватятся?
– Вы что! – оскорбился он. – Я давно сам себе хозяин. Когда хочу, тогда и прихожу. Я взрослый, я деньги в дом приношу, не меньше бати!
– Ну, извини, кормилец, – Маргарита потрепала его по щеке и сделала первый шаг в воспитании. – Только давай договоримся: «вы что» – это неучтиво, если имеешь дело с дамой. Лучше скажи: что вы! Это ведь не слишком трудно?
– Вы чт… Что вы!
– Молодец. Теперь второе. Видишь, на нас люди оборачиваются? В частности, на меня. Почему, как ты думаешь?
– Потому что вы такая красивая, – ответил он уверенно, как будто отвечал твердо, на пятерку, выученный урок.
– Ну и неверно. Потому что я выгляжу, как дурочка.
– Вы… ой… Что вы!
– А выгляжу я как дурочка, потому что одета до сих пор по-теннисному. А в темноте ведь в теннис могут играть только психи. Правда?
– Есть маза, – согласился он.
– Это еще что за маза? Слово-паразит. Забудь.
– Забуду.
– Значит, мне надо пойти переодеться. Надеюсь, ты подождешь меня?
– Я… вас… подождать? Вы это… что… обратно выйдете… ко мне?
– А тебя это разве не устраивает? Ладно, тогда можем попрощаться.
– Кого – меня не устраивает?! Да вы что! – он совсем забыл о полученном уроке, двоечник. – Да я хоть всю ночь… Хоть мне с утра и заступать… Но я могу вообще, и со сменщиком поменяться, если надо. Вы только скажите!
– Всю ночь ни к чему, я скоро, – пообещала Маргарита. – И вообще, Костенька, запомни: никогда, ни при каких обстоятельствах, не лебези перед женщиной.
– Это как?
– Как сейчас, к примеру. Просят подождать – кивни, согласись. С достоинством, и ни к чему добавлять про «всю ночь», про сменщика. Лишние слова мужчине не к лицу. Поступки – вот оружие мужчины.
– Поступки…
– Ну да. Как, скажем, сегодня на корте. Вот это было красиво, это было по-мужски.
– Понял, – он вновь сел на качалку и, оттолкнувшись ногами, засвистел свою любимую «Шелковую куклу». Так, насвистывая, и глядел вслед удаляющейся Маргарите. Усвоил, что лишние слова не красят джентльмена.
Глава 8
КАК СТАТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ
…Вы любите ночные шашлыки?
Может, вам и не доводилось их пробовать? О, тогда у вас еще все впереди!
Как описать эту смесь запаха промаринованного румянящегося мяса и лука с ароматами скошенного газона и обезумевших с наступлением темноты белых цветов – табака и ночной красавицы?
С чем сравнить эти красноватые блики на лицах от мерцающих угольков мангала? И эти полуосвещенные руки, которые поворачивают шампуры, вынырнув из тьмы, скрывающей их владельцев?
Разве что на полотнах Рембрандта можно увидать подобие этого…
И голоса у всех приглушены, словно люди стесняются вспугнуть слишком резкими звуками обидчивых Духов Ночи…
– Котя! О, кто к нам пришел! Сам Котя! – негромко восклицали кавказцы-шашлычники, узнав Завьялова. – Ах, Котя, ты не один, поздравляем!
Из темноты, как по волшебству, материализовалось белое пластмассовое кресло для Маргариты, а потом и круглый маленький столик. И без всякой скатерти-самобранки на нем начали возникать яства. Огурчики в пупырышках, наливные помидоры и неестественно крупные дольки чеснока даже в темноте поражали интенсивностью красок, точно подсвечивались изнутри.
Подлинный джентльмен должен угощать даму – Костя сам, без Ритиной подсказки, интуитивно почувствовал это. И сразу претворил в практику.
Конечно, ему хотелось бы пригласить ее в ресторан. Деньги у заправского водителя для этого имелись: не весь левый заработок он нес в семью, оставлял себе заначку.
Да вот беда: леди-то переоделась к ужину, а он так и остался в пропотевшей линялой футболке, в которой играл в теннис. Правда, при нем теперь была шикарная серебряная ракетка, но она же не могла заменить костюма и галстука!
Невозможно ведь, в свою очередь, просить Маргариту:
– Не обождете ли, пока я сменю одежду?
У Константина было богатое воображение. Он живо представил себе, как на эти его слова леди ответит суетливо, словно поменявшись с ним местами:
– Да я хоть всю ночь! Ты только скажи… Хоть мне и подниматься рано к завтраку… Но ради тебя, Константин, могу и не завтракать…
Костя рассмеялся собственной нелепой фантазии и – нашел выход. Зная наперечет все сочинские тупички, закоулки и уютные местечки, он пригласил волшебную леди туда, где затрапезный внешний вид не помеха: в ночную шашлычную под открытым небом. Помимо всего, его тут знали и уважали, несмотря на юношеский возраст.
Эти ребята, Левон и Серго, собираясь под утро по домам, вызывали не первое попавшееся такси, а спрашивали персонально его, Константина Завьялова.
На собственных машинах они с работы никогда не добирались: считали это дополнительной, обременительной нагрузкой после трудовой ночи.
Левон и Серго обслужат «Котю» и всякого, кто будет с ним, по первому классу.
А сегодня Котя подцепил такую кралю, что… заслужил у кавказцев еще большее почтение.
Они пили холодное молодое вино: любопытно, под каким кустом спрятан и к какой электропроводке тут у них подключен холодильник?..
– Хорошо-то как. Костя, спасибо тебе, – расслабилась Рита.
Дневные переживания оставили ее, мыслию Георгии – тоже. Она чувствовала, что это – лишь временная передышка, но зато такая приятная!
Шумела листва над головами, а сквозь нее просвечивали звезды. И вдруг где-то наверху, совсем рядом, защелкал соловей.
Мужчины не обратили на него внимания: для них эти летние трели были привычны и естественны. А Маргарита – заслушалась…
И опять вернулась на много лет назад, в родной невзрачный Серпухов.
…У Пигмы и Саи случилась маленькая, глупая, но для них весьма ощутимая трагедия: поломался японский кассетник. А значит – королева осталась без серенад.
Но она этого не заметила, потому что как раз в эту ночь под ее окнами, во дворе, неведомо откуда объявился соловей. Он заливался так страстно, так самозабвенно и цветисто, что ввел Риту в заблуждение: девочка решила, что поклонники раздобыли новую модную запись.
И наутро поблагодарила их от души. А обожатели не поняли – за что: подумали, что у них появился конкурент, некий мистер Икс.
Долго они искали и вычисляли этого третьего лишнего. И спорили. Что сделать с ним, когда найдут: взгреть как следует или принять в свою донкихотскую компанию? Ведь мастер настоящей, живой серенады им не помешал бы.
А когда магнитофон отремонтировали, мистер Икс исчез. Тоже, наверное, был самолюбив и не терпел конкуренции…
– Почему вы молчите? – встревожился Костя. – Вам тут надоело?
– Что ты, мальчик. Я слушаю. Мне кажется, я понимаю, о чем он поет.
– Кто? Никого не слышу.
– Эх ты! Да соловей же!
Костя прислушался:
– Правда, поет. Надо же… Я в первый раз…
– По-моему, – задумчиво сказала Маргарита, – это песня любви…
– Ре-бемоль мажор, – определил Константин. – И в шаффле шпарит, как настоящий джазист.
– Разбираешься?
– Музыкалку почти закончил. По сольфеджио проходили: тональности и все такое…
– Почему же «почти»? Надоело?
– А!.. Работать пошел. Музыкант – не профессия.
– Это кто тебе внушил?
– Да чего – внушил. И так понятно.
«Сманить его, что ли, с собой в Москву? Пристроила бы в какой-нибудь хороший джазовый колледж… А там, глядишь, Гнесинка или консерватория, – мелькнуло в голове у Маргариты. – Ишь ты, не профессия… А может, это и верно… Для музыканта главное – шанс: нужно быть вечно начеку, чтобы не пропустить его. А таксист на кусок хлеба, и даже с маслом, всегда заработает»…
У Маргариты было все, что ей нужно, и она считала это естественным, однако прекрасно понимала, что так – не у всех.
Здесь у Кости – свой мир, своя вотчина. Здесь он – король и всегда им будет. А как примет его столица – еще неизвестно. Не дай Бог, пополнит многочисленную армию безработных музыкантов.
А ей, Маргарите Солнцевой, возможно, будет совсем не до него. Нет, определенно: она не сможет вечно нянчиться с этим ребенком. Не взвалит на себя такую ответственность. Вот же, она и собственных детей пока не заводит. Не появилось такой потребности – неустанно о ком-то заботиться…
Пока что хватает в качестве объекта заботы и самой себя…
А соловей продолжал свою песнь любви: Песнь Песней…
– Мажор, говоришь? – обронила Маргарита. – А звучит, по-моему, печально.
– Что вы!
Они улыбнулись друг другу: Костя возразил именно так, как она учила, причем не задумываясь. Способный мальчик.
Он вытянул губы дудочкой. Рите почудилось, что парнишка собирается поцеловать ее.
Ошиблась, однако: Костя просвистел музыкальную фразу. Соловей изумленно примолк – и вдруг ответил ему в лад.
Видимо, он был более сговорчив, чем его давний серпуховский собрат. Воспринял Константина не как конкурента, а как собрата по искусству.
Так они и пересвистывались: Костя – такт, соловей такт. Костя руладу, птаха руладу. А потом – вместе, в унисон. И вновь разделились на два голоса…
Бесшумно приблизились Левон с Серго. Уселись прямо на влажной траве, возле столика. Покачивались, вслушиваясь, ловя ритм.
Включились – и затянули что-то гортанное, грузинское, тоже на два голоса. Как – то так вышло, что эта национальная мелодия гармонично сплелась и с соловьиной любовной лирикой, и с Костиным нервным, синкопированным джазом. Славный квартет сложился неожиданно…
Почему все самое лучшее так быстро кончается?..
Мужские голоса нарушили ночную музыку:
– Здорово, Левка! Как дела, Серый?
Левон и Серго вскочили: прибыли новые клиенты, пора опять насаживать мясо на шампуры.
Резко оборвал свою мелодию и Костя. Он напрягся и совсем неучтиво дернул Маргариту за руку:
– Пошли отсюда.
– Уже? – лениво потянулась она. – Посидим еще, они нам не помешают.
– Помешают!
Ого, мальчик взбунтовался. Он ее уже не слушается.
И тут Рита узнала загоревшую дочерна лысину и крепкую приземистую фигуру. Костин отец!
Ну, тогда все понятно.
– Чшш! – Маргарита прижала палец к губам и, соскользнув с кресла, увлекла парнишку в густую темень листвы.
Они увидали, как идущие с очередной смены таксисты обступили мангал, и Завьялов-старший спросил у шашлычников:
– Мой-то не забурялся?
Кто-то – не то Левон, не то Серго, не разобрать в темноте, – ответил:
– Котя? Не-е…
– Во шпанюк, где его носит? Ну, накладывай. Аджики не жалей!
Возле ступеней отеля, когда настала пора прощаться, Костя вдруг снова вытянул губы дудочкой. Маргарита подумала было, что он хочет просвистеть ей напоследок что-то джазовое, ре-бемоль мажорное.
А парнишка, против ожидания, поцеловал ее.
Вернее – почти клюнул. Как если бы был соловьем.
Промахнулся, не попал в щеку, и поцарапал губу о ювелирную резьбу заколки.
Но он даже не ойкнул. Настоящему мужчине не к лицу всякие там вскрики и прочие проявления слабости. Джентльмен должен терпеть боль, а влюбленный джентльмен – вдвойне.
Ведь от любви часто бывает больно…
