Текст книги "Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)

Пиратка Фрезуанда только расфыркалась, когда увидела наш с Мелони трофей. Потерла сухонькие ладошки, напряглась… И вот тебе старушка, которая тащит по воздуху спящую драккайну-единорога.

Когда-то я полагал, что книги интереснее людей. Теперь знаю, что самые интересные книги – люди. Их можно читать, не отрываясь. Не уставая. Всю жизнь открывая новое.

– Ото ж и ничего себе, – сказала Йолла, почтительно заглядывая в клетку. По клетке неспешно трусил хмурый единорог с рубиновым рогом и шипастым хвостом. – Это он других единорогов убивал, стал быть? И вас сожрать хотел?

Милая летняя книжица песенок и стихов с вечной грустинкой: девочка – «пустой элемент», да ещё вечно пьющая мать, совершенно опустившаяся.

Смотрела она на меня как на героя, и я застеснялся своей обуви: растоптанных восточных туфель, расшитых бусинами. Их мне ещё в «поплавке» всучила Фреза, буркнув что-то вроде «завялялись с поездки в Дамату».

– Едва ли всё-таки он хотел нами полакомиться. Но намерения у него были самые недружелюбные.

– Пф, – отозвалась Мелони, которая прилипла к решётке. – Грызи глянула его сознание, говорит, он просто поиграться хотел.

– Да-а, конечно, было очень похоже.

– Очень и было похоже, иначе от тебя мокрого места не осталось бы! Тут такое дело. Единороги – существа открытые, ласковые, любят всякие поигрушки. Драккайны наоборот – агрессивные и кровожадные. Грызи говорит – у Вулкана одно на другое наложилось. Играть хочется, общаться тоже, только он не умеет. И не понимает, что все остальные единороги – не такие, как он… да, Вулкан, огнём никто не умеет, ты у нас один такой? Вот он их и обжигал. А от нас просто территорию оберегал, да и познакомиться хотел. Ну, ничего, мы с тобой малость поработаем, да и поиграем тоже, но сначала – сначала поедим…

Я знаю, на какую книгу она похожа. На историю о Лесной Деве – сбежавшей от гнева отчима и ставшей сестрой для духов леса. Давшей клятву заботиться о живом, созывающей зверей и птиц своим пением. Околдованной… спящей в волшебном гроте и ждущей поцелуя суженого, который пробудит её.

А драгоценная обложка зачем-то завёрнута в грубую, старую ткань.

– А я ж думала, драккайн-единорогов не бывает, – Йолла потеребила светлую прядку. – Единороги – они ж травоядные, а драконовы гибриды – по хищникам обычно, так? Ну там, керберы-драккайны, гарпии, игольчатники, лисы огненные. Как это оно так…

– Перекрестницы не угадаешь, сладкая.

Аманда подплыла неслышно – окутала запахом ванили и специй. Передала Мелони мясо, приправленное «пламягасилкой». И стала тут же, опершись на растущую возле клетки яблоню в самой соблазнительной позе.

Ало-золотая книга с рецептами всего – зелий, и выпечки… и ядов.

– Происхождение драккайн и без того считают тайной Кайетты, да-да-да? Сколько они появляются? Семь десятков лет? И всё на разных концах страны. И время от времени являются новые, а отчего так…

– Академики постарались, конечно, – буркнула Мелони, которая бросала кусочки мяса единорогу. Плотоядная тварь косилась подозрительно, то и дело показывала страшноватые клыки – но мясо с пола подбирала.

И в общих чертах представлял, о чём речь.

– Это же ты про бегство учёных из Академии Таррахоры? – Я читал достаточно теорий о происхождении драккайн – начиная от «Это всё учёные с Вольных Пустошей», заканчивая «Это тайные происки Эвальда Шеннетского». – В тысяча пятьсот двадцать первом, да? Но ведь это не доказано. Ну да, у главы факультета природной и естественной магии были разногласия с ректором и остальными академиками. И да, Арвин Мантико покинул Академию после той трагедии на научном симпозиуме… и действительно, там была какая-то тварь, но ведь ни в одном источнике нет…

Мелони фыркнула ещё презрительнее, и я договорил потише:

– …или у вас свои источники?

– О, просто мы знаем нравы Академии, пряничный, – нараспев проговорила нойя. – Как-никак, мы туда часто наведываемся по вызовам. В древних стенах Академии Таррахоры живёт много слухов и шепотков, медовый, и старых книг. Из них можно сложить хорошую песню – а может, предание о том, как один знаменитый учёный увлёкся идеей вернуть природе её прежний облик, прежнее величие. Возродить истинное пламя, сквозь которое, говорят, когда-то перемещались, как мы сейчас – сквозь воду. Словом, Арвин Мантико захотел возродить драконов.

Пахнуло теплом в лицо. Оранжевыми и малиновыми языками огня: это единорог попытался изрыгнуть пламя, но вышла только короткая вспышка. Пламя взвилось – и пропало, и осталось только – перед глазами, под мерный полураспев нойя. И там был ученый – в кругу своих учеников, за книгами и ретортами, над образцами костей и крови, древними символами, заклинаниями, знаками…

– …лишь Ходящей по Перекресткам известно – что они призвали тогда к жизни… Они не успели изучить это: тварь сбежала, учинив погром. Погибло несколько учеников Арвина Мантико, а он сам вместе с остальными учениками бесследно пропал в неразберихе – и записи его тоже были преданы огню. Кто знает, кем? Однако с той поры в лесах, рощах, пещерах… они начали являться. Драконовые гибриды, убивающие своих матерей при рождении или просто по неосторожности. Ах, пряничный, они такая же тайна, как пропавший Ребёнок Энкера.

– Тайна, хмф, – огрызнулась Мелони, вытирая руки тряпицей. – У того, что они вывели… перводраккайны – явно аномальная скрещиваемость. Она иногда и у гибридов второго поколения сохраняется. Размножается он, конечно, с такой скоростью, будто они кровь кролика брали для своего обряда. Или Лортена. Первыми были вивернии-драккайны, потом гарпии… похожее искал. А там начал расширять круг того, с чем можно спариться. Морковка, чего опять краснеешь?

Я так и не привык, что тут постоянно рассуждают о спаривании, случках, течках… упаси Единый – привыкнуть.

– С единорогами раньше не было – это точно. Я слышала насчёт яприля, но это на востоке, на… тебя сюда не звали, Мясник!

Устранитель явился, как всегда, без приглашения. И как всегда – мгновенно и бесшумно, словно скинул маск-плащ.

Анатомический атлас в белой обложке. С небольшим приложением – книжицей по энтомологии. Там и там остались чистые страницы – чтобы вписать новое. Например, главу о строении единорога-драккайны. Которого Нэйш провожает пристальным взглядом – стоя с другой стороны клетки.

– Просто хотел взглянуть на потенциального клиента.

Если бы я не видел щит на его ладони – подумал бы, что у него особый Дар. Выводить людей из равновесия. Всем – взглядом, усмешкой, лёгким наклоном головы. Вкрадчивостью голоса.

– У тебя здесь клиентов нет, – отчеканила Мел. – Так что иди куда шёл, а лучше – иди подальше.

Нэйш хмыкнул. Провёл пальцами по прочной решётке из несгораемой древесины.

– Не этот, Мелони, что ты. Я устраняю в питомнике разве что в крайних случаях. Но это первая в своём роде драккайна-единорог. Скоро появятся другие, с игольчатниками и керберами было так же. Просто хочу знать немного больше на случай, ну, скажем, непредвиденных ситуаций с людскими жертвами. Всё же это гибрид. Строение в точности неизвестно… а значит, у него могут быть какие-то особенные уязвимости.

– И ты собираешься определить эти уязвимости на взгляд, золотенький? – осведомилась нойя с обжигающей улыбкой.

– Ну, раз уж нет тела… немного наблюдений…

– Наблюдай за своей рожей в зеркале, раз это тебе так нравится, Мясник!

Обо мне все как-то позабыли, так что я смог обогнуть клетку и оказаться рядом с устранителем.

– Мне кажется, вас попросили удалиться.

Нэйш не удостоил меня взглядом.

– Как вы оцените его скорость, господин Олкест? Выше, чем у обычного единорога? Удар по подколенным сухожилиям кажется довольно перспективным. Шея крутая, интересно бы узнать, где у него сопло при таком раскладе. Если пониже горла, то один хороший удар… Шея, конечно, всегда довольно уязвима – что у драккайн, что у людей… что у гарпий-бескрылок.

И чуть-чуть приподнял губы, так, что полукруги возле них врезались сильнее. При этом невозмутимо рассматривая единорога.

– И то сказать, уязвимы все. Даже те, у кого щит на ладони. Вот вы, например, можете прожить хоть день, чтобы не развлекаться за счёт других? Или у вас конвульсии к вечеру начнутся?

Нэйш медленно повернул ко мне лицо – до отвращения идеальное, словно лики сказочных статуй Ледяной Девы Дайры. Вписывался даже тусклый, льдистый взгляд.

– Полагаете, стоит проверить? Вписаться, подстроиться, подождать, – голос у него укатился в едва слышный шёпот, взгляд соскользнул с единорога туда, где Мелони хмуро подкидывала нож на ладони. – Побыть рядом, будто верная тень… вы это предпочитаете? У каждого свои коллекции. Мне вот нравится наблюдать реакции. Пограничные и крайние состояния. Вы не можете знать – волнуется ли она сейчас за вас, там, по ту сторону клетки. Но если я, например, причиню вам боль – какой будет её реакция? Равнодушие? Злость? Досада? Может, облегчение, как будто я убрал что-то, что ей мешает?

Мелони на той стороне клетки точно слушала разговор, потому что сорвалась с места с явным намерением отворить кровь экспериментатору – вне зависимости от того, предпримет он что-то или нет. Нэйш отметил это удивленным поднятием бровей:

– А вам есть, на что надеяться. Кто бы мог подумать. О, и поздравляю с успешным первым выездом.

Он похлопал меня по плечу прежде, чем я сумел увернуться, бросил взгляд на расшитые туфли и ускользнул с прощальным смешком – а мне пришлось ловить Мелони, которая уже была на подлёте.

– Наш-ш-шёл, с кем разговоры разговаривать, в эту мразь сразу нож метать надо! Чего красный такой?

– Мне… надо с тобой поговорить, – нойя через клетку улыбалась уж очень понимающе, но я решил, что после сегодняшнего утра мне не помеха ни улыбки нойя, ни проклятый устранитель.

– Опять трепаться, пф. Подходи через пару часов, я Сквором займусь. Но если будешь мне опять мозги конопатить насчёт Венейгов…

– Нет тут… хочу поделиться кое-какими сведениями. Насчёт…

– Аманда, притирка для драконов где? Йолла, тебя Фреза зовёт, ей без тебя никак!

Легка на помине – та самая, ореол святости вокруг которой я собирался нынче развеять. Совершенно лично непонятный для меня ореол святости, потому что Арделл была…

– Мел, у нас вызов на вечер, чёрт знает что, но ты мне точно понадобишься. Что с Вулканом, поел нормально? Господин Олкест, сработали неплохо, только воду нужно было раньше призывать. Вы ж в частном пансионе учились, – что у вас такое с Даром или с реакциями? И кстати, вы как, обсушились?

Совершенно невыносимой.

В трактатах по истории и народах Кайетты обозначалось, что варгов нужно опасаться. Что они себе на уме и склонны заботиться о животных, а не о людях. Филор Крайтонианец проводил последовательное сравнение с терраантами и делал выводы, что варги недалеко ушли от пещерников: проживание в лесах с животными, дикие обряды, отсутствие стыда и хоть каких-нибудь приличий. Даррек Майлотон напрямую уподоблял варгов животным и даже приводил легенду, по которой от животных они и произошли. Моарейна Стилк в двухтомном труде «О благочестии» рассуждала о возможности проживания варгов в обществе, прививания им норм пристойности… хотел бы я поглядеть, как она эти нормы будет прививать Гриз Арделл. Разгуливающей в клетчатой рубахе и штанах, использующей кнут по поводу и без. Сыплющей распоряжениями, копающейся в навозе, лишенной, кажется, всяких понятий о манерах и деликатности… ах да, в придачу шло ещё отсутствие морали, если вспомнить о любовнике-устранителе.

И из рук вот этого человека придётся вырывать Мел. Которая считает Гриз Арделл чем-то вроде (одновременно) своей сестры и Единого на небесах.

– …подряд, но это же ничего? Я сейчас Гроски вышлю в Морвильское Море, пусть выбивает гонорар, оплату за оба сразу получите.

За раздумьями я пропустил, что Арделл уже успела войти в клетку, о чем-то побеседовать с драккайной, выйти из клетки, перекинуться несколькими словами с Мелони… а теперь вот она обращалась к нам обоим.

– Что?

– Вызов, – повторила Арделл. – На вечер, в Союзный Ирмелей. Что-то не так с королевским геральдионом у Линешентов.

– Снова геральдион, черти водные. С нашими возни… – тут Мелони неправа, – в питомнике нет геральдионов. Только их дикие разновидности, тхиоры, с которыми полно трудностей при дрессировке.

И тут я осознал.

– Линешент? Но это разве не знать первого уровня? Одна из древнейших семей Ирмелея, род, если я не ошибаюсь, с…

– Точно, – отозвалась Арделл и почесала бровь. – В общем, вы бы там пригодились. А то я не разбираюсь в тонкостях церемоний. Согласны ехать? Да? Тогда будьте готовы к шести. Мел, пошли проверим молодняк. Господин Олкест, а вы… хм, смените обувь, что ли. Попросите у Гроски или у Лортена, Нэйш вряд ли поделится своей.

Если бы она была книгой – страницы в ней были бы разного размера и цвета. А половина – ещё и с перевёрнутыми буквами. Некоторые – на разных языках… и да, какие-то ещё и написаны справа налево.

В отличие от моего соседа по комнате. Гроски легко вообразить себе в виде толстенного тома баек и застольных историй (собрано по всем кабакам Кайетты). Затрепанного, засаленного, почтенного и подходящего решительно к каждой ситуации, отчего его и хочется постоянно таскать в сумке.

– Боженьки, мне прямо неловко спрашивать – но почему ты у тебя на ногах даматские тапки? Дальше что – напялишь белый охотничий костюм из таллеи?

Я развел руками и упал на свою кровать, стряхивая с ног вышитое недоразумение.

– У тебя не найдется запасной обуви? На день-два, потом я попрошу старого Тодда… это же так зовут типа, который торгует со своей телеги всем на свете?

Гроски тут же нырнул под свою кровать. Даже и не знаю, кого он напоминает мне своей феноменальной хозяйственностью. То ли местного шнырка Щекана, то ли Олли, старого лесничего Драккантов. У того тоже был такой же хитроватый прищур.

– Старина Тодд, конечно, может звезду небесную достать, но обувка – дело серьезное, парень. Так что я посоветовал бы тебе прогуляться в деревню и спросить сапожника. Не спутаешь – Илай, как местного короля, Хромой – ну… как Шеннета-Хромца. Мастер ничего себе – я у него луну назад рабочие сапоги шил, после того как мои гидра прокусила… на-ка, прикинь пока.

Кожа на ботинках была жестковата, да и еще они были малость велики. Но Лайл Гроски, что бы он про себя ни говорил, еще и довольно щедрый человек.

– Лови носки – неношеные. Подарок от Фрезы, ха. И рассказывай уже, каким божествам ты принёс в жертву обувь.

– Ну, один ботинок на дне реки... А одним я дал по голове единорогу-драккайне. И оказывается, ботинок частично попал под огненный залп.

Какое-то время Гроски задумчиво глядел, как я влезаю в его ботинки.

– А ведь луны три назад меня бы это даже и удивило. Но теперь у меня только один вопрос: надеюсь, ты грохнул драккайну своим ботинком?

– Ну, я же не Нэйш.

– Стало быть, вы притащили зверушку сюда. Черти водные. Ещё одна тварь, жрущая как не в себя – кстати, что она там жрёт?

В последнее время сосед стал до неприличия одержим вопросами. Но причитания о том, что «у каждой твари в этом питомнике не иначе как вир в глотке» – можно и потерпеть.

– Мясо точно, а что ещё… Может быть, ты сам у драккайны спросишь? У нас с ней почему-то не вышло нормальной беседы.

– Если бы ты мне дал ботинком по башке – у нас бы тоже с тобой нормальной беседы не вышло. Драккайна-единорог, стало быть. Ну, расскажешь вечерком, а пока что я пошёл выжимать из заповедника твоё первое жалование. С первым выездом тебя, к слову, Мел ещё не начала выбирать цвет платья к свадьбе? Голубой, по-моему, вполне бы…

– Я ей передам, – пообещал я со всем доступным чувством юмора. Хотя на душе и скребло не менее дюжины кошек.

За две девятницы меня кто только не спрашивал о свадьбе с Мелони. В основном – о том, как меня угораздило. Да, и ещё мне не удавалось поговорить с ней начистоту, и она не торопилась хотя бы подумать над тем, чтобы съездить к Венейгам.

Может, мне получится донести это до неё в нынешнем разговоре. Я чистил тот свой костюм, который приберегал для выходов в свет, и старался отбросить тяготящие меня мысли. Так, как советовал мне учитель Найго . По крайней мере, я теперь рядом с Мелони, и я буду сопровождать её к Линешентам, кто бы мог в это поверить! А это – настоящая родовая аристократия, одна из древнейших семей Кайетты, ведущая род, по преданию, от самого Стрелка Лина. И это Туманный Замок, затерявшееся среди болотных низин величественное и мрачное строение четвёртого века от Прихода Вод, – я видел его ещё в детстве, в книгах об аристократических родах… Герб – свернувшийся белый геральдион, а над ним золотая стрела…

Может, Мелони убедится, что настоящая аристократия, истинные традиции родов – это не так уж и плохо. Может, удастся донести до неё толику подлинной информации об этой Арделл. Может – со временем, постепенно – мне удастся пробудить мою зачарованную Деву Леса.

«Мечтай, – фыркнул в голове голос Гроски, будто сосед по комнате не вышел четверть часа назад.

Будто отзываясь, со стороны закрытой части долетел торжествующий рёв виверния.

Похоже, я завяз в проклятом питомнике сильнее, чем мог себе представить.

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

– Кто помрёт? – спрашиваю я.

Сквор наклоняет голову и изображает на птичьей физиономии недоумение.

– Давай старую песенку, – показываю ему орех. – Я вот кто?

– Мел.

– Пухлый, который только что вышел?

– Гроски.

– Палач в белом?

– Нэйш.

– Нойя, которая тебя утром ягодами кормила?

– Орех! Орех!! Оре-е-е-ех!!!

Этого не проведёшь. Даю горевестнику орех и показываю следующий.

Тренировки идут не так плохо. Сквор – умняшка, уже запомнил всех из «тела», кое-кого из остальных – тоже. Только с предсказаниями не ладится. С утра я к Сквору подходила и интересовалась – есть у кого-нибудь шанс помереть? Горевестник кряхтел, хохлился и отворачивался. А три дня назад орал моё имя, хотя и вызовов-то не было. Теперь и не поймёшь – то ли сегодня не видел единорога-драккайну, то ли три дня назад со временем ошибся.

Потому что, как ни крути, но возможность помереть сегодня была, и нехилая. И у меня, да и у Принцесски.

Этот, лёгок на помине, спускается по лестнице. В таком виде, будто решил тащить меня в храм брачеваться.

– Это чего? – тычу я пальцем в Рыцаря Морковку, омерзительно приличного – в сюртучке, при жилеточке и прочем.

– Янист Олкест, – сообщает мне Сквор и смотрит как на дуру. – Орех?

Принцесска ерошит рыжие вихры и приглаживает манжеты. На физиономии – куча благоговения, потому как «о-о-о-о, это же Линешенты».

– О чем поговорить хотел?

– Об этой вашей… Арделл.

– Гриз Арделл, – уточняет горевестник важно. – Орех?!

Звучит угрожающе, так что я даю ему орех.

– Понимаю, как звучит, – вы вместе работаете, у вас одно дело, она вроде как заботится о животных…

– Вроде как, ха!

– …так что ты не думаешь, будто я могу знать о ней что-то, чего не знаешь ты. Но я наводил справки и думаю, что она не показывает тебе некоторые её стороны. Ты, например, знаешь, за что её изгнали из общины? Там явно была какая-то тёмная история, настолько, что глава общины – кстати, её отец – отказывается говорить, едва слышит имя дочери…

Рыцарь Морковка тип основательный. Он, прежде чем в питомник лезть, подготовился как следует. Даже платил кому-то из Гильдии Чистых Рук, а ещё ходил к лучшему сборщику информации во всём Вейгорд-тене – это он сам мне рассказывает.

Моя тётушка и все его подружки могут им прямо-таки гордиться.

– …наконец, госпожа Сотторн явно считала её виновной в безумии и смерти сына. К сожалению, год назад она скончалась, не перенесла потери, но она обвиняла Арделл во всеуслышание. И это складывается в довольно зловещую картину: аристократ такого уровня и с такой карьерой внезапно заявляет, что женится на безродной, да ещё на варгине, потом внезапно порывает все связи с миром и пропадает, и все провидцы твердят, что его нет среди живых – его даже нельзя отследить по Печати… одновременно Арделл совершает нечто такое, за что её изгоняют из общины и даже сейчас не желают о ней там слышать. Да иеё дальнейший путь, поверь мне…

Дальнейший путь Грызи – ужас и мрак. Если глядеть глазами контрабандистов, устроителей боев и прочего отребья. Получается, что Грызи и мамашу Лортена обманом к себе расположила, чтобы рулить в питомнике. И подстроила так, чтобы криворукие ковчежники время от времени помирали. Особенно «клыки» («Обрати внимание на уровень смертности, Мелони, это же ненормально»).

По мне – так у Грызи два минуса: первый – вечное стремление пожалеть всякую погань, второй – чёртов Мясник Нэйш. На которого уже второй год не распространяется эта самая ненормальная смертность. На всё остальное плевать я хотела. Собираюсь как следует это пояснить недоженишку.

Но тут по лестнице сходит Грызи. Грызи на ходу впихивается в голубенькое платье и бубнит себе под нос: «Совсем не влияет на фигуру, как же…»

Морковка, весь багровый, с грохотом вскакивает и отворачивается, чтобы не развратиться по самые уши. Гриз приветственно кивает:

– А, хорошо, что вы тут. Уф-ф, Мелони, помоги-ка завязать эту дрянь, только не туго. Пришлось распускать из-за Фрезы с её обедами. Я так скоро Лайла обставлю…

– Чего это ты так рано? – Берусь за завязки корсета.

– Линешенты торопят с прибытием. Обещают дополнительные деньги за срочность. Их, видно, очень беспокоит этот их геральдион. Вир болотный, не так сильно, мне ж и не почесаться теперь. Вы сами-то готовы?

– Ага.

Принцесска, который сперва хотел задвинуть что-то о приличиях, поворачивается и таращится с приоткрытым ртом.

– В… в каком смысле, Мелони? Ты что, так и пойдешь?!

– Ну.

Штаны я чистые надела, рубаху перекинуть – пять минут, куртка новая вельветовая – лежит в комнате, вместе с походной сумкой. Нормальный охотничий костюм. Но Морковка выглядит так, будто его удар хватит.

– Но это же…

– Линешент! – подсказывает Сквор, сидящий на своей клетке. – Линешент! Линешент! Линешент!!

Грызи смотрит на него с любопытством.

– Он что, чует опасность?

– Или повторяет словечко, которое ему понравилось. Эй, Сквор… помрет кто-то, а?

– Линешент! Линешент! Линешент! Линешж-ж-ж… жратеньки?

– В каком… в каком смысле, Мелони, ты что – собираешься к одной из древнейших семей… но ведь даже госпожа Арделл на этот раз оделась как дама!

– Даже? – вскидывает брови Грызи.

На лице Морковки можно яприля испечь.

– Я не имел в виду… только хотел сказать, что этот наряд вполне достоин того, чтобы в высшем обществе…

– Ох, ради Аканты, – не выдерживаю я. – Да она в ботинках и без чулок!

– Не в туфлях же мне туда, – удивляется Грызи и приподнимает подол. Демонстрируя облегающие штаны и сапоги. – А вдруг война, а я не в форме.

– Угу, например, через ограду надо сигать, как у Моррейнов…

– В-война?! – кажись, у Морковки сейчас будет какой-то особенный, овощной удар.

– Это метафора, – говорит Грызи мягко. – Ну-у, Лортен говорит, что это метафора, я-то не уверена. Мел, ты куртку-то всё-таки смени. Понятно, что к тебе другие требования, но всё-таки.

– Может хотя бы платье? – выдыхает робко Принцесска.

– К чертям, мне в нём негде прятать ножи.

– Единый, дай мне силы… Мелони, это древняя аристократия, зачем тебе там вообще ножи?!

– Вот потому и ножи.

Несчастный Морковка делает вывод, что лучше всего – поставить мне в пример ту самую Грызи, которую он только что нещадно поливал.

– Но ведь госпожа Арделл – взгляни, выглядит вполне… кхм, вполне женственно. То есть, я хотел сказать, госпожа Арделл, вам идёт этот цвет… и у вас очаровательная сумочка.

– Благодарю, – говорит Грызи. – Это для кнута. Пойду скажу Фрезе, чтобы готовила «поплавок». Отчаливаем через четверть часа.

И исчезает за дверью. Помахивая сумочкой в жемчужинах и пытаясь почесаться. Сквор хлопает крыльями, косясь то на меня, то на Морковку.

– Вот и что ты в ней нашла, – стонет разнесчастный недоженишок.

– Ну-у-у, – я скармливаю Сквору последний орех и подталкиваю того в клетку. – Кучу всего. Например, она не врёт.

* * *

– Все Девятеро и Единый, – говорит Грызи, хмурясь. – Всё очень серьёзно.

Врёт при этом, как Дрызга, когда уверяет, что последнюю девятницу капли в рот не брала.

С королевским геральдионом всё ещё как в порядке. Покрупнее обычного (порода! – гордо поясняют нам по поводу и без). Белоснежный и пушистый. С огромными фиолетовыми глазами. И розовым влажным носиком, которому хочется сделать «буп».

Орэйг Четырнадцатый созерцает Грызи без особенного интереса. Лежит себе на боку на пышно расшитой подушечке. Лениво поводит лапкой, хвостиком-пуховкой. Позволяет созерцать свою неотразимость.

Линешенты пялятся на Грызи с куда большим интересом. Можно сказать даже – со страстью. Почтительно хранят молчание – будто сошедшие с древних гобеленов в своих старомодных, темных платьях да сюртуках.

В центре – Старикашка, Глава Рода, морщинистый, плюгавый и мелкий, лет семидесяти. Рядом с ним – чопорная женушка, которая нас и встретила. Не погнушалась руку подать Гриз. Со мной раскланялась и выразила сочувствие насчёт моих батюшки-матушки (чутка запоздала). Назову Старухой, будет муженьку в пару.

Дальше идут отпрыски семейства: три сына, две дочки. Старший (вислые усы, опухшие веки, стеклянный взгляд), Средний (весь в помаде, успел подмигнуть мне и Гриз), Младший (мелкий, с лысинкой и какой-то задёрганный, под руку с беременной супругой-наседкой). У остальных сыновей жён не видать, зато у двух сестриц-близнецов (Змеюка Первая и Змеюка Вторая) – по мужу с недовольными рожами. И у каждой по паре своих детей. У Старшего и Среднего тоже то ли три, то ли четыре. Все в аккуратненьких костюмчиках-платьях, все пялятся со вниманием.

Кажись, от этакого сборища даже Янисту не по себе. Рыцарь Морковка, поежившись малость, начинает задавать вопросы. Пока Грызи копается у геральдиона в черепушке.

– А… когда он почувствовал недомогание?

Отвечает обычно Старуха – пока муженёк дремлет в кресле.

– Это началось ещё с Луны Дикта, не меньше. Он просто… занемог.

– Отказывался от еды или от питья?

– О, нет! Он пропускал иногда обед или ужин… однако никогда – более одного раза…

– Может быть, м-м-м, ему не нравился рацион? Он же достаточно разнообразен, да?

Принцесска толкает меня ногой – мол, эдавай уже тоже включайся. В ответ отдавливаю ему ногу совсем. И без того ясно, что Орэйг Четырнадцатый питается получше, чем мы. И вообще, не отвлекай, Морковка. Тут Грызи ходит вокруг совершенно здорового геральдиона. Погружается в соединение, вздрагивает. Качает головой, цокает языком и делает вид, что стоит у постели помирающего.

Врет, короче.

– А-а-а, сколько ему лет?

– Всего лишь четырнадцать, однако для королевских геральдионов это немного. Орэйг Первый прожил до тридцати восьми лет…

Морковка оживляется:

– Не тот ли, который стал причиной изменения герба Линешентов? Подарок Наорэйгаха Благочестивого?

Старушенция так и тает, старший Линешент просыпается в кресле. Скрипит смешком.

– Молодой человек хорошо знает историю родов и гербов. Олкест… так?

– Воспитанник Драккантов, – шелестит Старуха. – Вы понимаете, господин Олкест… вы, конечно, понимаете. Род Орэйга никогда ещё не прерывался. Даже трагически погибший Орэйг Восьмой успел оставить потомка – единого потомка, как заведено. Вы понимаете, что это для нас не просто животное, не питомец, но – символ Рода, фамильная драгоценность, оживший герб…

Паучье гнездо. И эти… закутавшиеся то ли в паутину, то ли в туман. Отжившие своё – даже дети. Будто изголодавшиеся или высосанные кем-то досуха. Тонкие лапки, слабые плечи. Пристально следящие из полумрака глаза потомственных Стрелков. У всех одна и та же Печать на ладонях. И лёгкий сквозняковый шелест. Умоляющий:

– Вы должны понимать, что мы не можем потерять его… не можем.

– Но вы же… обращались к другим специалистам?

Линешенты хором кивают, не спуская страшновато-пристальных глаз. Лучшие врачи, да. Лучшие маги. Ничего не обнаружили. Порекомендовали варга.

– Вы должны понять… наша фамильная драгоценность… мы не можем потерять его… любые условия, любые деньги…

На «любые деньги» Младший начинает огорчённо кряхтеть и чесать лоб с залысинами. Видать, с деньгами у древнего семейства Линешент как-то не очень.

Грызи тяжко вздыхает.

– Это очень редкое и тяжёлое заболевание, – и делает брови трагическим домиком. – Лечение может потребоваться длительное. Не особенно дорогое, но – долгое. Нужно будет провести кое-какие анализы… может, вызвать сюда ещё кое-кого из моей группы. И, я так понимаю, что лечение возможно только здесь? Вы ведь не рискнёте отдать Орэйга в чужие руки. В таком случае он должен быть под постоянным присмотром кого-то из нашей группы.

Паучье племя раскидывает паутину. Приглашает остаться в холодном и пыльном поместье на сколько угодно.

От вида апартаментов можно провалиться в прошлое веков этак на пять назад. Тяжёлые и пыльные балдахины. Поеденные молью гобелены по стенам. Картины, которые тебе череп проломят – если свалятся. И – сырость и полумрак, и древнющие камины с гнутыми решетками не разгоняют ни того, ни другого.

Грызи заявляет, что нам надо посоветоваться. Выставляет из своей комнаты служанок в коричневых платьях. Прикрывает дверь. Достаёт из сумочки «Злое ухо» – артефакт против прослушки. Мастерградская работа, дорогая, усыпанная мелкими рубинчиками бляшка. Явно одолженная у нойя.

Артефакт работает от огня, так что Грызи суёт его в камин. И по комнате начинает гулять лёгкий будто бы шорох. А мой Дар глохнет: артефакт работает в обе стороны.

– И зачем это тебе понадобилось? Видно же, что геральдион в норме. Ещё и в какой.

Шерсть не выпадает, глаза блестят, нос холодный и влажный, с языком, деснами, зубами всё прекрасно, из пасти ничем таким не несет. Реакции не притуплены, боли явно не испытывает, разве что ленивый малость.

– Его тут разве что под хвост ещё не целуют. Он еще нас с тобой переживёт.

– Очень сомневаюсь, – бормочет Грызи, глядя в расплясавшееся пламя.

Рыцарь Морковка каким-то чудом еще не орет мне: «Я ж тебе говорил!»

– Но если зверь здоров, то зачем вам понадобилось вводить в заблуждение хозяев…

– Ну, – говорит Гриз, оборачиваясь от камина. – Дело вроде как в моих ощущениях как варга.

– То есть, в том, что вы увидели в сознании животного?

– Скорее уж, в том, что я не увидела в этом животном сознания. Понимаете, господин Олкест… По моим ощущениям – этот геральдион мёртв.