Текст книги "Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)

ФАМИЛЬНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ. Ч. 4

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

Водный портал в поместье Драккантов был соединён только с северными охотничьими угодьями. Пришлось воспользоваться общим – за четверть мили от поместья, на перекрёстке дорог. Дальше к воротам Дракканте-касла можно было пройти по выездной дороге, Мелони решительно нырнула в рощу вековых тополей и зашагала напрямик.

Я шёл чуть позади и пытался отмахнуться от отвратительного образа перед глазами. Согнутый старик с тростью – главный из Линешентов, тот, что скармливает собственных потомков древней реликвии. Хихиканье в ушах.

«Возьмите эту свою невесту в её родовое поместье… покажите ей реликвии рода, напомните о её истинном предназначении – потому что ничего не может быть ценнее того, что завещали нам предки!»

Нет, спорил я с невидимым Линешентом. Есть то, что стократ ценнее. Чистоты крови и реликвий. Памяти и чего угодно.

Жизнь. Свобода. Возможность чувствовать себя счастливым. Цельным.

«Но ты же хотел привести её сюда, – ухмылялся Линешент в моем воображении – и упорно не желал уходить. – Разве не чтобы напомнить ей – вот твоё место? Не чтобы указать – насколько она выше всех, кто её окружает?»

Нет, – мотал я головой. Я хотел напомнить ей о другом. О доме, от которого она отказалась. О прошлом, от которого отвернулась. О части её самой, которую она зачем-то – выбросила и забыла.

«Олкест, воспитанник Драккантов, – щерился жутковатый призрак старика. – А не сам ли ты хочешь вернуться в это самое прошлое и в этот самый дом?»

Может быть – всё вместе, – молчал я, глядя, как впереди за высокой оградой воздвигается замок Драккантов – поросший мхом древний великан, выставивший над землёй исполинские плечи и голову.

Пройти по мрачноватому парку среди седых причудливых изваяний. Разжечь гигантские пасти каминов. Вернуться к чему-то незыблемому, чтобы – оттолкнуться от него как от опоры и принимать потом верные решения.

Мелони остановилась. Подняла ладонь с Печатью, повела головой… прислушиваясь? Принюхиваясь? Она что, использует Дар? Но ведь до замка осталась четверть мили, он уже виден, и…

– Подожди меня там, – Ткнула пальцем в сторону замка Драккантов. – Буду через пару-тройку часов. Дело.

И не взглянув на меня больше, устремилась на северо-запад – так, будто намеревалась обойти поместье слева.

Вот почему она так легко согласилась поехать. У неё здесь какие-то свои планы, и если судить по Печати – она ищет кого-то…

– Мелони? Ты куда? Какое дело? Арделл же сказала… да подожди же ты!

Рукав из моих пальцев она тут же вырвала, развернулась на пятках и ткнула меня пальцем в грудь.

– Тебе вода в уши попала? Дело. Моё. Не твоё. Ты под ногами будешь путаться. Так что давай в поместье. Скоро приду.

И ускорилась, и мне тоже пришлось прибавить шаг. Огибать шершавые, седые от мха стволы тополей и изо всех сил стараться не потерять её… опять.

– Арделл об этом не знает? Что ты ищешь? Мелони! – я сделал пару скачков и перегородил ей дорогу. – Я могу хотя бы узнать? Пожалуйста.

Наречённая закатила глаза и бросила сквозь зубы пару слов про гибрид морковки с репьём.

– Тут возле Белобочья керберы повадились нападать на местных. Выводок, скорее всего. Деревенские вызвали Мясника.

И что ей сказать на это? Что это разумно? Я был далёк от симпатии к господину Нэйшу, но ведь это же его работа, устранять опасных зверей.

– Но ведь если там людоеды…

– Да какие людоеды? – это она крикнула в голос. Подлетела ко мне, схватила за отвороты куртки, зашептала яростно: – Да у них тут наверняка логово и детёныши, а эти придурки из деревни или капканов наставили, или всю дичь перебили, или кого из мелкоты обидели. Там жертв-то среди людей пара-тройка. А Мясник, думаешь, будет разбираться? Он их до одного положит, если я не успею раньше!

– Успеешь рань…

Единый и его ангелы… она собирается опередить устранителя. Опередить! Найти кербера… керберов… или логово. Что потом? Наверняка усыпить, вызвать Фрезу.

– Мясник тут с ночи, но они с Пухлым завязнут в деревне. Пока всех опросят… да они о зверях не знают ни шнырка. И местности не знают, а я знаю, и где раньше жили керберы – знаю, а сейчас они точно ещё ближе к замку перебрались – тут вон следы и метки свежие на деревьях. Я найду быстрее, ясно?

– А как же Деймок? Наше задание и наш поиск в библиотеке? Мальчик же может умереть, если мы не…

– Так пойди и постарайся, чтоб не умер.

Мне захотелось тоже схватить её за отвороты куртки. Потрясти как следует, крикнуть в лицо: «А ты? Не хочешь сделать так, чтобы он не умер? Или что – жизни заслуживают только керберы-людоеды?!»

– Ты сама знаешь, что без тебя мне не пройти в библиотеку.

Так же, как в реликварий, ритуальный зал, приёмный зал, сокровищницу и все основные помещения. Я лишь воспитанник Драккантов – не один из Рода. Замок на «магической консервации» – и меня не пропустят внутрь.

– Значит, подожди, я ж сказала. Грызи нам дала весь день на разборки.

Почему-то грудь саднила так, будто Мелони меня всё-таки ударила.

Пропорола чем-то ржавым и тяжким – насквозь.

Она, видно, почувствовала вину или смущение, потому что сердито дёрнула головой, спрятала взгляд. Повторила упрямо:

– Всё, хватит мешаться. Хочешь – вызывай Грызи. Но я найду их быстрее, понятно?

Единый, хоть бы мальчику там не стало хуже. Но ты же знаешь – я всё равно не смог бы её бросить.

– Мы найдём.

– Да на кой чёрт мне там…

– Или можешь меня усыплять. Ты собралась мало того что спасать керберов, так спасать их от…

Две девятницы рядом с Рихардом Нэйшем вполне достаточно для выразительного молчания, за которым бездна эпитетов.

– …в общем, просто уже скажи, что мне делать.

Мелони бросила на меня хмурый и выразительный взгляд.

– Помимо «заткнуться и держаться с подветреной стороны», – уточнил я.

Наречённая коротко дернула ртом и пробормотала раздражённо:

– Не швырять в керберов ботинки, перешла на лёгкую рысцу – и вслед за ней я тоже отвернулся от поместья Драккантов, глотнул сырой осенний воздух и нырнул в тополиные хоромы.

Холодный воздух обдавал горящие щёки – здесь, в Крайтосе Северном, бывшей вотчине Ледяной Девы и Дарителя Огня, всё же было прохладнее, чем в Ирмелее. Листья похрустывали под ногами – серебро на золоте, утренняя изморозь… изо рта клубами рвался пар, и хорошо ещё, что приходилось бежать – потому что я не успевал замёрзнуть.

Мелони обозначила маршрут на ходу: «Сейчас к речке, потом в лес, пещеры помнишь?» Я помнил: в глубине соснового леса прятались гористые холмы, поросшие кустами и деревьями. И в детстве мы любили влезать на валуны и исследовать пещеры при свете факелов – воображая себя то спасителями животных, то пиратами-разведчиками (смотря во что играли). Но в моей памяти пещеры пустовали. Там можно было встретить разве что ежей да куниц.

– Дохлая магия, – это было второе, что сказала Мел. Ткнула пальцем в сторону поместья Драккантов. – Бестии такое любят. Часто селятся у старых родовых гнёзд. Особенно если они на магической сохранке и под куполом. Мясник это вряд ли знает.

Больше она не сказала ни слова до речки – серо-стальной, неширокой и неприветливой Морлы, на берегах которой, словно сторожевые леса стояли когда-то два дуба-близнеца.

Один и теперь стоял – только высох наполовину. Тело второго, разорванное в середине молнией, валялось у подножия его брата.

Здесь были следы. Сожжённые листья и взрытая почва. Клочки шерсти и засохшие капли крови.

Мел закружила, распутывая следы, и то что она видела, – ей очень не нравилось. Между бровей проступила складка, зубы стиснуты… показалось или нет, что она шепнула что-то… «ителла». Махнула – отойди прочь, Рыцарь Морковка, разобраться надо. Вновь закружилась по поляне, держа Печать наготове.

Коротко, резко выдохнула и обронила, пиная что-то в пожухшей траве:

– Уцеп.

Я подошёл. Вместе мы смотрели на магического паразита: мерзкую тварь размером с кулак здорового мужчины, закованную в блекло-розовый панцирь, вооруженную присосками, мощными челюстями, гибким хвостом с жалом…

Тварь была мертва. Раздувшаяся – наверное, пролежала здесь не один день.

– Я-то думал, они не живут на севере.

Мелони смотрела на мерзкую тварь со скорбью и как будто с предчувствием. Пошевелилась и бросила сипло:

– Около старых поместий, бывает, живут. Дохлая магия. Ладно, давай дальше в лес, к пещерам.

В лесу пропалин тоже было полно. Иногда я различал следы – то крупные, то мельче. Временами читал на серебристой коре сосен следы челюстей и когтей… А пару раз в стороне попадались поляны, по которым как будто кто-то катался – а может, на них кто-то боролся, как на той, возле реки. Мелони не обращала на них внимания.

Суховатый напев высоких сосен. Седые мхи, брусничные поляны. Высохший черничник напополам с давно отцветшим вереском. Осколки валунов и скал, будто раскиданные неведомыми героями. Упрятанные в лишайники ручьи, и возле них – канавы, из которых несётся сытный грибной дух.

Памятные с детства места. Может быть, стоит захотеть – и я вновь увижу её. Девочку, с хохотом швыряющуюся в меня шишками: «Получи, Морковка»! Девочку, вечно убегающую из замка в окрестные леса, чтобы досыта надышаться воздухом и насмотреться на зверей.

Но её нет, правда ведь? Есть эта – спасающая керберов, когда умирают люди. Более одержимая животными, чем варг.

Девочка из памяти просто привиделась мне там, в долине благословенного элейса… а может, той, которую я представлял себе и не было вовсе.

Что оставалось теперь? Всё равно идти за той, с кем нас как-то сковала судьба.

Отбрасывать сомнения, как ветки с пути. Попутно представлять, с чем мы можем столкнуться: керберы живут стаями, но во время размножения – разделяются на пары… У керберов, из зверинца Драккантов, детёныши к осени уже могли сами охотиться, но у огнедышащих же может быть иначе: они крупнее, но осторожнее, дольше выбирают себе пару… Две или три головы, четырехглавые – редки. Мирные, но осторожные. Легко приручаемые, особенно если дрессировать щенков. Первыми не нападают, но если защищают щенят или территорию, особенно если огнедышащие…

За время пребывания в питомнике я не слышал ничего из того, что что могло объяснить вот это. Вытоптанные грибные поляны. Пламя. Крупные клочья бурой шерсти на кустах.

Мелони постепенно замедляла шаг. Подняла ладонь – внимание, не шуметь. От вира мы прошли миль пять, а от поляны с дубами – около трёх. Но теперь вот не шли – крались, стелились, стараясь почти не дышать. Беззвучно перешагивая поваленные стволы, щемясь сквозь кустарник, обтекая пни…

Мелони совсем остановилась и прижала палец к губам. Сделала шаг влево, приподнимаясь на цыпочки, чтобы что-то рассмотреть. Медленно двигая ноги, словно перетекая с места на место – пошла, огибая что-то невидимое.

Шла к почтенному валуну, ростом едва ли не выше её самой. У валуна огляделась, размяла пальцы и беззвучно взметнулась вверх – будто чёрная пичужка или дух леса. С сомнением взглянула на меня со своего постамента.

К счастью, на валуне было, за что уцепиться – но почтенный старикан оказался слишком влажным, я едва постыдно не сполз на землю, и последний рывок мне помогла сделать Мелони.

– Гляди, – шепнула одними губами, указывая куда-то между туда, где за соснами виднелись невысокие холмики с ходами в них – большими и маленькими.

До пещер было не меньше ста шагов, и из-за водных капель, стволов, клубов собственного дыхания – я едва мог их рассмотреть. И уж совсем не мог понять, на что указывает Мел: вот мелькнуло как будто что-то красное… или бурое?

Наверное, это был кербер – вроде бы, просто лежал. А может, затаился у логова. Ветер донес то ли храп, то ли рычанье. Только вот я думал, что керберы в основном темного окраса, а между деревнями мелькали алые полосы. Может, он в крови? Ранен?

Мелони сделала короткий жест – уходим. Бесшумно соскользнула с валуна – и я заметил, что лицо у неё бледно, губы сжаты до боли, скулы заострились… Прочитал по лицу – что не следует её спрашивать. Что там, у логова, затаилось что-то страшное, что смог рассмотреть взгляд Следопыта.

Оставалось следовать за ней обратно. Ступать как можно тише да смахивать с волос печальные капли – слёзы Глубинницы Морвилы, падающие с листов.

Море приходит на землю в печальные осенние дни – это та, что так редко покидает свою обитель стремится прийти на встречу к супругу, хотя бы дождём…

Она молчала всё время, пока мы выходили из лесу, только шаркала ногами, распинывая опадавшие на тропу листья. На опушке медленно осмотрелась, добрела до поваленного дуба-близнеца. Уселась.

Чёрные волосы казались мокрыми перьями – встрёпанными, с такими не полетишь.

– Вызывай.

– Кого?

– Королеву Ракканта, мантикора её жри! – голос у неё сломался в крике. – Вызывай Мясника!

За две девятницы я уже привык к прозвищам, которыми Мелони в изобилии награждала всех вокруг. Но тут решил, что ослышался.

– Нэйша?!

– Не, деревенского, из мясной лавки! Принеси уже пользу. Скажешь – мы у старой пристани. Дальше сам разберётся.

– Но… подожди. Мы же сюда именно за тем… предупредить его, не дать ему… ты же сказала, другой выход…

Мелони отвернулась и принялась водить лезвием ножа по изъеденной коре второго дуба.

– Это «лысое бешенство». Морровителла на языке нойя. Уцепы часто переносят, или там при укусе… через кровь ещё вот. И первые признаки – язвы, полосы по шкуре, потом шерсть выпадает. Вылечить нельзя. Вообще нельзя. То, что он нас не услышал и не учуял –это от боли чувства притупились. А так бы кинулся и загрыз: он ещё… долго сможет жить, и хотеть будет только терзать и убивать. Всех вокруг. Ему всё равно – варг, не варг, добра ему мы хотим, нет… Сделать нельзя ничего. Совсем ничего.

– Но разве нельзя как-нибудь более милосерд…

– Это – и есть более! – прошипела она, глубоко вгоняя клинок в древесную плоть. – Его не возьмёт снотворное, его сейчас ничего не берёт, любой, даже мощный яд – только мучительная агония. Будет хотя бы… с одного раза. Зверь пока в логове, уйдёт оттуда – такое начнётся… вызывай, кому сказано!

– Но ведь детёныши…

Мелони хватило одного взгляда – до краёв полного болью и яростью. Я умолк, сообразив, что детёныши наверняка заражены тоже. Отвернулся к речке, доставая из куртки сквозник.

Когда устранитель отозвался – его лица не было в речной воде. Только сама вода медленно наливалась алым – словно по ту сторону сквозника в неё падали капли крови.

– Слушаю.

С моей стороны в воду падали капли слов. Замёрзшие, неуверенные. Я не отрывал взгляда от Мелони, пока сообщал это всё: самец кербера, бешенство, мы на поляне у реки, семь миль от селения, на юго-восток.

Хотелось обнять её. Закрыть и защитить от проклятого чувства поражения… от невозможности помочь. И ответ Нэйша («Буду через час») я выслушал рассеянно и равнодушно – только плеснул ладонью по воде, прерывая связь.

Наверное, мы могли бы уже идти. И уж тем более – нам незачем было общаться с этим типом – но дама моя так и застыла, сгорбившись, на бревне, словно полностью от всего отрешившись. Она не отвечала мне и не заговаривала сама – и я сдался, сел рядом и принялся глядеть, как несутся над речной водой сорвавшиеся с веток листья – будто разноцветные мотыльки.

Появление устранителя я отследил по тому, как напряглась Мелони. Выпрямилась и зажала в правой ладони нож.

А через минуту Нэйш вынырнул из-за ближайшего холма в отличном настроении: лёгкая сумка на боку, маск-плащ небрежно наброшен на одно плечо, волосы тщательно зализаны назад. То ли богатый коллекционер, то ли заезжий охотник… только вот плащ и частично – белый костюм под ним были замараны кровью.

– Мелони. Господин Олкест.

– Выглядишь под стать профессии, – выцедила Мелони.

Нэйш коротко оглядел себя и укоризненно вздохнул.

– Ваш вызов сорвал меня с места. Как раз закончил с самкой: она немного покуролесила в деревне к западу. Собирался немного привести костюм в порядок, и тут вдруг сквозник… Думал, ты избегаешь владений Драккантов, Мелони, – неужели мы скоро увидим возрождение древнего рода?

Глумливая улыбочка явно была адресована нам обоим, и мне невольно вспомнились характеристики, которые Гроски давал утром самого первого моего дня: «Этот тип в белом, которого хочется придушить за улыбку – Рихард Нэйш, местный устранитель. Будь уверен, узнаешь его получше – и тебе захочется его не только придушить».

– Господин Нэйш, вы сюда прибыли изощряться в остроумии? Или, может, займётесь делом, ради которого мы вас и вызвали?

Устранитель улыбнулся чуть шире (со светло-голубыми, немигающими глазами – производило на редкость отталкивающее впечатление).

– Какие-нибудь детали?

– Двухголовый, вторая стадия, – монотонно выдала Мелони. – Три с половиной мили на северо-восток по лесу. Найдешь по следам. Сделай быстро.

Нэйш только хмыкнул, как бы говоря, что последняя фраза была лишней.

– Ещё что-то?

– Там логово.

– Можешь не волноваться и о выводке тоже. Или ты имела в виду что-то другое, Мелони? Я должен кого-то оставить? Стоит лишь попросить. Всегда рад исполнить небольшую просьбу коллеги.

– Пошёл ты, – выжала из себя Мелони. Грудь у неё ходила ходуном, а пальцы отпустили рукоять ножа, но стало только хуже: атархэ начал медленно подниматься в воздух.

В желудке сворачивалось что-то огромное и скользкое, а выше, в груди, полыхало, и лицо загорелось тоже (ну вот, опять Рыцарь Морковка!). Нэйш посмотрел и на меня – явно забавляясь моим видом и ожидая, когда я начну защищать наречённую…

Ровный тон был подвигом. Каждое слово – шагом по раскалённому лезвию.

– Господин устранитель. Вы… всегда рады исполнить просьбу коллеги, да? У меня к вам просьба. Не могли бы вы, пожалуйста, приступить к своим обязанностям прямо сейчас? Если, конечно, вы узнали, что хотели. И, будьте так любезны… если в логове незаражённые детёныши… сделайте милость и оставьте их в живых. Покорнейше прошу, не могли бы вы оказать нам такую честь?

Несколько секунд Нэйш смотрел на меня из полуприкрытых век – смакуя то ли моё выражение лица, то ли тон. Потом откликнулся благодушно:

– Сделаю, что смогу.

Кивнул на прощание, накинул маск-плащ и скрылся между деревьями.

Мелони разжала кулак, и атархэ упал на землю.

– «Покорнейше прошу»? Ты б ему ещё ботинок облобызал.

Я спустился к реке – нужно было поплескать в лицо водой.

Если сплетни вольерных и Изы не врут насчёт отношений Арделл и этого Нэйша… то это немало говорит о главе питомника. Нужно будет сказать Мелони…

– Зря ты так, – выдохнула она, когда я вернулся. – Мяснику просто куражиться нравится. Проси не проси – всё равно всех выкосит. А потом посмотрит на то, как тебя будет от этого корёжить. «Ах-ах, я сделал что мог», всё в таком духе. Скотина последняя. Вроде Подонка Оттона.

Худшее оскорбление в лице Мелони.

– Не могу не согласиться, – мрачно откликнулся я.

Ясно, почему Мелони так спешила опередить этого типа. Всё равно, что вызволить животное из когтей у смерти. И я понимал – почему она так и продолжает молчать, и ждать, и не двигаться с места.

Это была последняя дань. Прощание и провожание. Скорбь, как над чем-то дорогим. Я так и не решился прервать это молчаливое бдение ещё раз – только разделял, сидя в нескольких шагах от своей наречённой.

До тех пор, пока между деревьев (сколько времени прошло? Ещё час? Чуть больше?) вновь не замелькал белый костюм. Забрызганный кровью чуть более густо.

Плащ Нэйш снял и сложил и теперь выступал неторопливо. С удовлетворённым выражением на лице. Коротко взглянул в нашу сторону и сперва свернул к реке – ополоснуть носовой платок, тоже весь в крови. И замыть пятна с костюма.

– Быстро, безболезненно, – донёсся его голос над водой. – Вчерашней жертве повезло не так. Насколько я понял из расспросов жителей – кербер принялся поедать мужчину живым и не торопился с этим занятием. Дело было под самой оградой, так что крики жертвы слышали чуть ли не все односельчане. В том числе семья… четверо детей, представляешь. Младшему шесть. Час с лишним, пока его отец умер от потери крови…

– Выводок положил весь? – хрипло перебила Мел.

Нэйш обернулся, продолжая неспешно отирать кровь с белой ткани.

– Двух из трёх. У третьей не было признаков заражения. Правда, в логове лежали человеческие кости, так что детёныши едва ли не с рождения – людоеды. «Человек – это еда», очаровательный кодекс для зверя в питомнике. Но это же неважно, да, Мелони?

Моя наречённая подскочила на ноги, покачнувшись от спешки.

– Ты… оставил её там?

– Разумеется. Маленькая просьба коллеги, – он подарил мне белозубую улыбку, отживая и встряхивая носовой платок. – Тебе придётся поторопиться: в лесу немало падальщиков, да ещё уцепы. Впрочем, если тебе вдруг не хочется возиться с детенышем людоеда – мне несложно вернуться и закончить дело.

Мелони… я даже не смог отследить это взглядом. Потому что мучительно ожидал, когда она метнёт нож в проклятого устранителя – и решал, стоит ли мне её останавливать. Но она рванулась к лесу, послав Нэйша на ходу так… в общем, это я отследить тоже не смог.

Только спохватился запоздало и бросился за ней. Услышав позади негромкое:

– С вашей стороны было так мило помочь мне на охоте.

Учитель Найго говорил, что Единый любит все свои творения – и мы, его последователи, тоже должны обрести себя в любви ко всем. Но как можно любить… ладно, как можно относиться хотя бы без отвращения к этому типу – я не представлял себе. Низменнейший из подонков человеческих – не припоминаю, из какой этой книги, но там об этом говорил встретившийся герою странник. О тех, кто пытается обрести себя в чужой боли. Кто находит в боли и страданиях других удовольствие. Для тех, – говорил странник, – заказан путь в милосердие, и бездна уже стоит за ними…

Как только с устранителем ладит Гроски? Когда я задал Гроски прямой вопрос насчёт напарника, тот выдал:

– В основном пиво. И перед сном я представляю, как душу его подушкой.

Кажется, мне придётся познавать разницу между тёмным выдержанным и светлым лёгким, – подумал я, задыхаясь от темпа, который взяла Мелони. Или же тренировать воображение.

Через милю я пошатнулся и сбавил шаг. Кусты зашуршали, но высунулась из них раздражённая Мелони.

– Что, ножки ослабли?

– Сейчас… фух… ф-ф-фух… – Невыносимая Арделл, оказывается, не зря спрашивала Гроски – как я бегаю. – Почему этот тип выполнил просьбу?

Мелони вскинулась нетерпеливо, потирая шрам на виске.

– А что, непонятно? Кинул детёныша в логове одного. Не успеем – сожрут уцепы, лисы, змеи… скрогги. Шуточка в его духе. Ну, отдышался?

Перед тем, как опять перейти на бег, Мелони выбросила через зубы последнее:

– А если успеем – хочет посмотреть, как я буду мучиться с детёнышем людоеда, – и это вышибло из моих лёгких даже тот воздух, который я успел туда запихнуть. От кого же я успел это услышать? О том, что если животное в детстве успело попробовать мяса человека – оно до конца жизни будет считать человека едой, и даже внушение варга едва ли…

К подножию пологого, заросшего лесом холма мы вылетели как-то вдруг. И первым, что я увидел – был кербер: огромный, двухголовый, лежащий на боку. Когда-то он был серым, а теперь частично – лыс, частично – в странных огненных полосах. Трава вокруг была сожжена, кусты тоже. Почва – разрыта, камни и кости разбросаны и изгрызены: кербер бесился у своего же логова. При нашем приближении с туши вспорхнули два скрогга и одинокий ворон. Мелькнула пыльная шкурка лисицы: та метнулась прочь от широкого лаза пещеры.

Из пещеры нёсся тоненький, жалобный скулёж.

Мелони кинулась внутрь, даже не открывая фонарь. Я замешкался, пока доставал фонарь из сумки, сдвигал заслонку… И успел осветить логово лишь мельком: резкий запах, груды костей… череп. Два щенка вытянулись, в глубине – наверное, пытались отползти подальше. Третьего Мел сразу же схватила на руки и выпрыгнула на воздух.

– Оставил… среди трупов, скотина, – услышал я шепот. – Тихо, тихо маленькая, хорошо, что ты никуда не ушла, ну, не плачь, не плачь, всё кончилось… Так, кровь надо оттереть, Морковка, ну-ка из фляги мне полей… тише, тише, кусаться не надо, вот мы тебя закутаем сейчас… нет заражения, но надо бы зельями срочно обработать… умница, умница, ну вот, тихонько… Так, мне нужно срочно молоко, мяса бы сырого, вода тёплая, стандартный набор зелий… до вира… нет, долго до вира. Морковка, в поместье это найдётся?

…иногда Единый делает наши пути проще.

ГРИЗ АРДЕЛЛ

– Я верю вам, – говорит Джиорел Линешент.

Младшему сыну Главы Рода едва ли больше тридцати, но выглядит он старше. Надо лбом – ранние залысины, лицо с мелкими чертами, красноватые от бессонных ночей глаза.

И слишком быстрое «Я верю вам» для того, кому только что рассказали историю о четырехсотлетнем фамильяре, приюте-ферме по выращиванию бастардов рода и шести мёртвых единокровных братьях в трясине.

– Я пытался разобраться сам, – он потирает усталое лицо. –Знаете, мне всегда казалось, что этот замок, болота… пьют жизнь из нас всех. Так что я старался больше времени проводить у дедушки по материнской линии. А в родовой замок наведывался редко из-за… назовем это непониманием с родными. Так что я иногда здесь не был годами – но постепенно начал понимать, что не болота выпивают жизнь из нашего рода. Потом… сменяющиеся слуги… один или два так точно были похожи на отца. Конечно, у меня мелькала мысль о фамильяре, просто это всё не связывалось. И я подумал, может, вы разберётесь.

– Вы предложили позвать сюда варга?

– Когда приехал на семейное сборище, – усмехается Джиорел. – Незыблемая традиция общего сбора – во дни Величия Рода. Всех не особенно волновало, когда я раньше пропускал эти дни. Теперь вот настойчиво приглашают, потому что… словом, это касается денег. Так вот, мы приехали с Мелейей – и начались сны, а потом еще отец и старший брат начали твердить, что Орэйг болен. И я предложил это матери, она меня хоть немного слушает. Сказал, что вам можно доверять. Она это просто по-своему поняла. Но я… наводил о вас справки, госпожа Арделл. Я знаю, что вы честный человек. Что в вас нет благоговения перед происхождением. И что вы не остановитесь на полпути, если увидите, что творится неладное.

– Очень лестно, – говорит Гриз осторожно.

Сцепленные пальцы младшего Линешента чуть подрагивают. На правом мизинце – кольцо, такое же, как у жены, с распластавшим крылья фениксом.

– Мне посоветовал обратиться к вам один друг. Дал вам самые лучшие характеристики. И когда они подтвердились…

– Не припомню, чтобы у меня было много знакомых в Союзном Ирмелее.

– Он не из Ирмелея. Мы с женой живем в…

– В Айлоре у меня знакомых ещё меньше.

Джиорел усмехается мягко, но имя своего друга называть не торопится. Взгляд прикован ко дворцу из красного дерева. И к родовому девизу на гербе.

– «Неизменны в древности», вот уж точно. Я отправлю Мелейю домой – думаете, там он… не достанет её?

– Сложно судить, но кажется, что с расстоянием влияние фамильяра на членов рода слабеет. Если уж у вас сны начались только после приезда. Однако что вы вообще намерены делать, господин Линеш…

– Джиорел, я же просил.

Между ними на полированной столешнице – фальшивая родословная Орэйга Единственного. В камине прогорает последнее полено – подпитывает амулет от прослушки. – Я как раз хотел спросить – что мне делать, госпожа Арделл?

– Гриз.

– Да… эта тварь уже убила шестерых, ведь шестерых же? Шестерых моих братьев… или племянников? Скоро убьёт седьмого. Бедная Соора, я даже помню, как она у нас появилась – еще совсем девочкой была… И эта дрянь пожирает мой род. А мои братья и отец собираются продолжать столько, сколько… им нужно. Убивая других моих братьев, из пансиона. Который, кстати, финансирую я. И мы не можем обратиться к законникам.

На виске младшего Линешента бьется жилка.

– Я знаю ирмелейские службы. Знаю, с каким уважением там относятся к фамилии Линешент. Да, рано или поздно – маховик закона раскрутится… через год, а может, два. Когда они выправят нужные документы, найдут тела, определят Орэйга как фамильяра… А потом они наложат на поместье арест и начнут слать повестки в суды. Замок аристократа – крепость аристократа. Фамильяров запрещено создавать, но никто не знает, что сделать с фамильяром, который уже создан. Заставить отца провести Обряд Исторжения они не смогут. Я… говорю что-то не то?

Гриз качает головой, прикрывает неуместную полуулыбку ладонью.

– Простите, Джиорел. Просто один мой сотрудник сказал почти то же самое – слово в слово. Я хотела спросить – что вам известно об обряде Исторжения из Рода?

– Я не мастер копаться в старых рукописях или тонкостях обрядов. В книгах о фамильярах были упоминания. Косвенные, и только. Ничего основательного ни у нас, ни у своих знакомых я не нашёл, но если надо будет… думаю, я знаю, у кого спросить.

И вновь – ни имени, ни намёка, но Гриз уже включается в эту игру.

– Хорошо. Сможете ещё поговорить с Соорой? Уговорить её открыть дверь, чтобы мы могли осмотреть мальчика.

Джиорел кивает без малейшего промедления. Взгляд у него прикован к фамильяру. Белому, пушистому… кровожадному.

– Если он издохнет – это как-то повлияет на… всех, кто к нему привязан? Понимаете, я бы не хотел причинять вред братьям, матери… И Мелейя, вы же знаете – мы связаны Полным Брачным Обрядом. И если что-то случится со мной – она и мой ребёнок…

– Это неизвестно, – говорит Гриз мягко. – Но постарайтесь всё же отправить их в Айлор поскорее.

– Ясно.

Глаза у Джио Линешента – будто зелёная ряска на поверхности. Отгреби в сторону печаль и усталость – наткнешься на решимость.

– Обряд Исторжения ведь проводит Глава Рода?

– Наверняка.

– Отец не пойдет на это. И никто из братьев не пойдет. Значит, если иного выхода не будет – я скажу им, что мне всё известно. Скажу, что обращусь к законникам. Пообещаю невмешательство при одном условии – что мы проведем обряд передачи прав Главы Рода.

Туман липнет к стенам. Норовит вползти в белую комнату, где полно зелени, и догорает камин… и в тишине, глядя друг на друга, сидят два человека.

Варг в голубом платье и с кнутом под подолом.

Наследник запятнавшего себя рода – лысоватый и мелкий, похожий на клерка в конторе. Готовый умереть в случае необходимости.

– Джиорел, они могут…

– Могут, да, – он ёжится. – Я мог бы вам порассказать… ладно, не стоит, конечно. Но они и могут посчитать это лучшим выходом, понимаете? Деймок, этот мальчик, сын Сооры – всё равно обречён. А те, которые в пансионе, слишком молоды, их нужно… подрастить. Мерзость какая. Так вот, вскоре этот фамильяр вцепится в нас с прежней силой. И тогда дни моего отца сочтены. А он хочет жить, уверяю вас. Как и мои братья. Они могут на это пойти. С расчётом на то, что я буду умирать медленно и дам им время подготовиться.