Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Часть 21
Что есть наша жизнь – всего лишь поток воспоминаний, в конечном счете.
Влад вздрогнул, услышав голос позади себя. Обернулся и увидел того самого белокурого мужчину из роддома. Врача, принимавшего роды у Оли. И он же, кажется, приходил на похороны Доры, назвался генералом Вадимом Пелегиным. В роддоме же был Вадим Орловский. На кладбище он сказал, что будет расследовать смерть Доры, ага, как же!
А еще за минувшие двадцать шесть лет мужик ни на грамм не постарел. Кожа такая же гладкая, подтянутая, глаза ясные, голубые.
– Кто Вы такой, в конце концов? – Влад бросился на мужчину и прижал его к стене, на лице мужчины, как всегда, не дрогнул ни один мускул. – Это вы? Это вы сделали мою дочь такой? Это вы убили ее? За что? Она выполнила какую-то миссию и стала вам больше не нужна, как ее мать тогда?
– Смерть – это был осознанный выбор Вашей дочери, господин Соколов. Она больше не хотела и не могла так жить, с таким грузом на сердце. Может, где-то есть и моя вина. Но сделанного не воротишь.
– Не воротишь! – взъярился Влад, хватая мужчину за горло. – Ты проводил эксперименты над моей женой, ты ее убил. Вы скрестили мою дочь неизвестно с кем, моя внучка оказалась нежизнеспособна, моя дочь наложила на себя руки. А тебе плевать!
– Каждый волен сам выбирать свой путь, Влад, – спокойно ответил генерал, кажется, совсем не обращая внимания на то, что его крепко прижимают к стенке за горло, – лучше скажите мне, где камень, что Вы взяли на месте падения НЛО?
– Да хрен тебе! – злорадно усмехнулся Влад.
– Ты сам не знаешь, – чуть улыбнулся в ответ мужчина, – кому ты его отдал? Своему другу? Аверину? Что ж, отлично! Отпустите меня, Влад. Я тоже отец, я знаю, каково терять детей, поверьте. Но право на смерть – тоже право, и его нужно уважать.
Руки Влада разжались сами собой под пронзительным взглядом голубых глаз, Влад отступил на пару шагов, мужчина спокойно одернул пиджак и уверенной, неспешной походкой вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. А Влад схватился за голову. Она гудела, словно по ней долбанули обухом топора. Это существо, похоже, основательно в ней порылось, и теперь знает о Владе все, вплоть до размера носков Влада.
Олег! Нужно предупредить Олега.
К счастью, друг ответил быстро.
– Привет! Олеж, как ты?
– Привет! Да неплохо, к счастью.
– Как твоя девочка? В порядке?
– Да неплохо. Держится, я даже не ожидал.
– Хочешь, я психологов наших по-тихому пришлю?
– Не нужно, она сама психолог-терапевт, так что справляется. Я отгулы взял, чтоб с ней побыть. Все хорошо.
– Ну и, слава Богу. Слушай. Тут ко мне этот мужик белобрысый приходил щас. Тот, что на похоронах Доры к нам подходил, помнишь? Выспрашивал, где камень. Я ничего не говорил, но он как-то сам догадался, что он у тебя. Так что будь осторожен.
– Хорошо, – Олег с тревогой посмотрел на Дору, пишущую что-то в тетради. Он знал, что она слышит весь разговор, причем, без особых усилий.
– А еще я его вспомнил его. Это он принимал роды у Оли и заставил меня подписать перевод Доры якобы в институт мозга.
– Уверен? – про себя Аверин сочно выругался.
– Да. За двадцать шесть лет он ничуть не изменился! Ни на грамм не постарел! А еще он мне сейчас сказал, что Дору никто не убивал. Это было самоубийство. Типа не могла и не хотела жить с таким грузом и ушла. Я не знаю, что и думать. Но, блин, что, если он прав?
– А много ли с того разницы, прав он или нет? Доры больше нет, и боюсь, что истины нам не найти.
– Да ты прав, Олеж, прав. И мне кажется, он прав: ее сердце просто не вынесло всей скопившейся боли. Измены мужа, гибель дочери, – Влад тяжко и надрывно вздохнул в трубку.
– Хочешь, я приеду?
– Нет. Не надо. У меня Женя гостит. Ужин на кухне готовит.
– У вас все хорошо?
– Ну да, насколько это возможно. А ты береги себя, пожалуйста.
– А ты себя. Я заеду в субботу.
– А Вам никто не говорил, Вадим Аркадьевич, что незаконное проникновение на частную собственность карается по закону? – громко осведомилась Дора, поглядывая на дверь. – Ну, заходи. Чего стоишь!
В кабинет вошел Пелегин и чуть склонил голову в приветствие.
– Прошу прощения, что потревожил. Просто нужно кое-что узнать у вас, Олег, срочно.
– Мог бы и без личного визита обойтись! – буркнула Дора.
– Не мог, – улыбнулся генерал, – твой жених – один из лучших учеников нашего Демитрия, ментальную защиту держит постоянно и очень крепко. Даже, гм-м, наедине с тобой и во сне.
– Ну и умница! – Дора встала и закрыла альбом.
– Он в моем бывшем кабинете. В приемной в аквариуме, – спокойно ответил Олег, понимая, что против верховного жреца защищаться все равно что на слона с мухобойкой идти.
– Благодарю, – кивнул Пелегин. И взглянул на лицо Доры, помрачнел. – Боже, дочка, до чего ты себя довела-то, а!
– Вот ты все дочкой меня зовешь, – Дора как-то зло усмехнулась, встав напротив генерала. – А где же ты раньше был, папочка. Когда меня убивать с трех лет учили. Когда я анатомию человека изучала на собственноручно убиенных, вместо того, чтобы в куклы играть? Где ты был, когда эта ящерица содомская меня под десятки мужиков разных рас, подкладывала? Где?!
– Ты должна была через все это пройти, и не я это решал. Мне не меньше твоего больно, поверь. Но это все в прошлом, дочка, забудь, – генерал потянулся к дочери, но вдруг отлетел к стене, словно его отбросило жестким ударом.
– Какая я тебе дочка! – взвилась Дора, ее глаза стали ярко-голубыми, из зрачков пошел серебряный свет, Олег почувствовал, как воздух в комнате заколебался, стал нагреваться и загудел, словно электрический генератор. Пелегина словно пригвоздили к стене, он покрылся потом, но старался держаться стойко.
– Мне плевать, сколько существ и из каких миров одолжили для моего создания слюну или даже сперму – отец у меня один. Тот, кто любил, воспитывал и на ночь целовал! И если еще раз ты или кто-то из вас подойдет к нему ближе, чем на километр, если хоть один волосок упадет с его головы, клянусь, вы все пожалеете, что пришли в этот мир! Я не шучу, ты знаешь! Мне плевать, сколько вам тысяч лет, и какие посты в этой галактике вы занимаете. Однажды вы ответите за все!
– Учившись убивать тогда, – спокойным тоном заговорил генерал, – ты училась защищать и выживать, по закону Шайгенов, к роду которых ты тоже принадлежишь, и однажды сможешь занять у них там правящее место по закону рода и честно заслуженному поясу Шайгенов. Сможешь отомстить за род отца. Сомов это заслужил! Ты его надежда! Демитрий тоже не хотел для тебя ничего плохого, таков их обычай обучения верховных жриц, так они будят сакральные женские энергии, позволяющие управлять потом мужчинами многих рас. Для моего рода – это дико, ужасно и неприемлемо! Но ты дитя четырех миров! Я не мог присвоить тебя себе единолично. Все твои четыре ипостаси должны были быть развиты одинаково! Но. Теперь все в прошлом, ты свободна. Ну, загляни же в мое сердце! Ты увидишь в нем любовь. Ты ведь всегда ее видела. Я всегда был рядом.
– Был рядом и ничего не делал! – из глаз Доры катились крупные бусины слез. – Хладнокровно позволил убить свою внучку, если я тебе и вправду дочь. Как так, папочка? Как так? Любишь меня, говоришь? А знаешь, что – приведи мне своих глорианских дочерей. Подкладывай их так же, как меня, под бесчисленное количество мужиков. Заставь их убивать столько, сколько заставляли меня, оттачивая мастерство. Бомжей. Раковых больных, заключенных. Сколько их было? Сотни, а может, тысячи! Ты помнишь, мудрейший? Я – нет, после первой сотни со счета, знаешь, сбилась! Вот когда твои глорианские дети пройдут через все это, только тогда я поверю, что меня ты и любишь так же, мудрейший. А до тех пор не смей называть меня дочерью.
Дора плакала, в глазах генерала, кажется, тоже стояли слезы, и вдруг все прекратилось, Пелегин исчез, как и не было, а Дора снова стала собой и опрометью бросилась на улицу. Олег, помедлив секунду, бросился за ней, Дора бежала и бежала вглубь бора.
– Ненавижу ИХ! Ненавижу!!! Закричала она во все горло, в ее руках вдруг образовался большой серебряный искрящийся шар, вокруг него тонкими молниями пробегали электрические разряды. Дора со всего маха запустила его в огромную вековую сосну, стоявшую метрах в двух от нее. Едва шар достиг цели, раздался оглушительный взрыв и яркая белая вспышка. Олег, бежавший шагах в пяти от Доры, зажмурился и пригнулся, ожидая шквала осколков от сосны. Но их не прилетело. Просто там, где раньше была сосна, больше нечего не было, и за ней тоже было пусто и еще метров на шесть ничего не было, кроме гладкой просеки. Дора упала на землю и разрыдалась в голос. Олег подбежал к ней, сел рядом и обнял.
– Ты у меня самая хорошая, самая любимая, девочка моя! Принцесса моя. Маленькая моя. Ты моя, моя! Все в прошлом! Все там! Забудь! Прости, пошли к черту и забудь! Я никому не дам вас в обиду!
Олег лихорадочно целовал заплаканное лицо Доры. Она прижалась к нему, судорожно вздыхая и пытаясь успокоиться. Он впился в ее губы жадным поцелуем, чуть оттолкнул от себя и спустился губами вниз по шее. Быстро расстегнул молнию на легкой шифоновой блузке, расстегнул бюстгальтер и, нетерпеливо швырнув вещи в сторону, прильнул к груди Доры. Она, все еще всхлипывая, выгнулась, отклоняясь и позволяя себя ласкать, одновременно приподнимаясь, чтобы Олег мог задрать юбку и снять трусики. Его пальцы тут же нетерпеливо проникли в нее, причем, очень глубоко. Дора вскрикнула, но не от боли, а он наслаждения, и принялась расстегивать брюки Олега. А его бесстыдные пальцы совершали в ней движения, вперед-назад, проникая все глубже и двигаясь все быстрее. Дора же прильнула было губами к горячей головке закаменевшего уже пениса. Провела по ней языком. Но Олег довольно грубо взял ее за волосы, поднимая голову для того, чтобы впиться в ее губы поцелуем и накрыть ее собой. Дора спустила его брюки и обвила его бедра своими ногами, все было быстро, страстно и до боли, так, чтоб больше ни о чем и думать не смогла.
– Моя! Моя! Слышишь, ты только моя! К черту их всех! Забудь! Слышишь! Не мсти им! Забудь! Думай только о нашем ребенке! Обо мне! Обещай!!! Иначе не получится у тебя новой жизни, и я не хочу, чтобы мать моего сына убила в своей жизни ещё хоть кого-то! Слышишь! – шептал Олег, жестко вонзаясь в любимую раз за разом. – Если ты живёшь мыслями о мести, нам не по пути! Спать и жить с убийцей я не хочу и не буду! Ты меня поняла? Поняла?
Олег схватил Дору за горло, не прекращая сильных движений, от которых девушка задыхалась в блаженстве.
– Да, да, поняла! – прошептала девушка, дрожа от невероятного наслаждения, что приносила ей грубость любовника.
– Ты любишь меня? Скажи! Любишь? – Олег встряхнул Дору, заставив смотреть ему в глаза.
– Да, да, люблю! – со стоном прокричала девушка, изнемогая в волнах стремительного и яркого оргазма.
– Тогда не убивай больше! Докажи, что изменилась! Научись прощать!
Последние быстрые и сильные удары вознесли на вершину блаженства и самого Олега. И они еще долго лежали вместе, крепко обнявшись, посреди ночной тайги.
Прямой энергообмен со вселенной – вещь просто невероятная, однако, подумал Олег, смотря в ночное небо на созвездие Большой Медведицы, и они вместе рассмеялись от переполнявшего их счастья, что подарила им только что пережитая близость и искренняя любовь друг к другу, горевшая ярким пламенем в их сердцах.
Часть 22
– Этот чертов мир никогда не будет прежним для меня! – Олег залпом выпил стопку водки, торопливо закусив кусочком сыра.
– Это точно, друг, – усмехнулся Демитрий, уплетая шашлык из свинины. Аверин давно приметил, что ящер – существо довольно-таки прожорливое. Три порции шашлыков умять для него как не фиг делать, а сверху добавлял еще тройную порцию крабового салата. И запивал все это обыкновенно литровой кружкой пива.
– Нет, это просто в голове не укладывается, сколько разных тварей, муравьев, скорпионов, великанов, жуков и монстров ползает среди нас на нашей маленькой планете. Охренеть же ж можно! И че вам всем дома не сидится-то, а?
Олега пробирал озноб от увиденного и познанного. Воистину: меньше знаешь – крепче спишь. Вон, например, та симпатичная блондиночка у барной стойки, что третий раз уж ему призывно улыбается и сексуально так поглаживает шейку. На вид вся сочная, такая аппетитная, все изгибы и выпуклости на сто баллов так бы и съел. А взглянешь внутренним взором – мама родная! Гостья с Нибиру, полузмея, полу баба. Ростом метра в полтора. Ой. Чур, его! Чур. Олег предпочел пересесть, чтоб быть спиной к распутной змеихе. Демитрий весело хохотнул и ответил на вопрос.
– Ну, люди же тоже любят путешествовать, только пока в пределах своей планеты, но через какую-то тысячу лет, а то и раньше, вы тоже сможете за несколько часов прочитать полгалактики. Разве тебе не интересно побывать ну хотя бы на Луне или на Глории? Там очень красиво. Попроси свою любимую показать тебе её воспоминания. Тебе понравится. А хочешь, покажу свой дом.
– Давай в другой раз. Хватает с меня на сегодня впечатлений.
– Давай, колись, что стряслось? Чего сам не свой? Что у тебя с твоей зазнобой стряслось? Кстати, как ее зовут?
– Оля.
– Ну, так что там? Зубки Оленька показала?
– Что-то вроде того.
– Кем она у тебя здесь работает?
– Психолог в детском центре.
– Благородно, но на них не похоже, либо она тебе не все говорит.
– В смысле?
– Помнишь я тебе говорил, что глорианцы, как никто, умеют накапливать в себе энергию. Они – как сосуд, в котором эта энергия копится, но любой сосуд не бесконечен. Однажды он заполнится до краев, если эту энергию вовремя не расходовать. Они – как собаки, что ли, им постоянно нужна физическая либо умственная, но очень большая по человеческим меркам активность. Из них выходят хорошие мастера боевых искусств, спецназовцы, танцоры, циркачи, спортсмены. Те профессии, где постоянно нужно быть физически активным. Психолог реабилитационного центра – явно не из этой оперы. Это, в конце концов, просто опасно и для нее, и для тебя, и еще для добрых двадцати человек, что будут с вами рядом. Когда сосуд переполнится, любая мелочь может послужить искрой для взрыва. А судя по тому, что она позволила себе влюбиться в человека, она еще очень молода. И контролировать себя умеет плохо.
– А сколько они вообще живут?
– По вашим земным меркам очень и очень долго. На Глории просто время иначе течет. Медленнее, один день к четырем вашим. Соответственно, и биологические часы глорианцев бегут иначе. Хотя изначально они пришли даже вовсе не с Глории сюда. На нее они улетели потом, когда проиграли битву. За вас.
– С кем бились? – заинтересовался Олег.
– С серыми карликами из Пустоши и анунаками вот, – кивок на девушку, злобно пялившуюся на Аверина, этот взгляд он аж спиной чувствовал. – Спелись суки, чтоб сварожичей одолеть!
– И они проиграли?
– Наоборот, выигрывали, но эти, не желая сдаваться, решили попросту планету разнести на кусочки к ядрени матери, и гильдия света отступила. Сохраняя планету и жизнь на ней. Ибо двести тысяч лет до этого сами же любовно ее взращивали.
– Как давно это было?
Чуть больше трех с половиной тысяч лет назад. Победители начали для вас все с чистого листа. Уничтожили память вашу родовую, облучив вас *цераном (некое радиоактивное вещество, способное стирать воспоминания, подавлять волю). Дали вам новых богов. Точнее, Бога. Объявили рабами его. Ибо рабами управлять проще. Объявили старых варварами и извергами кровожадными. Вселили вам страх перед ними, чтоб и думать о них страшно было даже. Капитально все уничтожили, все свидетельства, все книги, все храмы и города разрушили, сожгли. Возведя новые на тех же местах, ибо местато силы земной.
– Так что, значит, Бога в глобальном понимании нет? – капитан жадно впитывал каждое слово Демитрия. Ведь очень много лет пытался докопаться до истины происхождения жизни на земле самостоятельно. Его отчего-то очень заботил этот вопрос, с самого рождения, наверное.
– Ну почему же, есть, наверное. Кто-то же заварил изначально эту обще вселенскую кашу. У нас на Ардонии чтят первозданную искру бытия Еманну и детей ее Дармана и Даару, от которой мы, ардонийцы, и произошли. У вас изначальную частицу огня живородящего называли Инглией. И был у нее Сын ее Род и огненная птица Матерь Сва. Ну, и далее по списку Кришень, Вышень, Митра, Сварог. И там уж дети их и внуки, и пошло-поехало до вас. В мифах славянских есть о них упоминания еще. Иносказательно все, конечно. Но вся суть событий сохранена. Поинтересуйся на досуге.
– Да я давно интересуюсь. Со школы еще. Как-то не впечатлила меня теория Дарвина. Такое ощущение было, что за дураков нас держит кто-то, почему тогда современные ученые ни из одной обезьяны еще человека не вырастили, например? В религиозной версии тоже чего-то не хватило для полного ее безоговорочного принятия. Хотя что высшее силы есть, не отрицаю, сам не раз молился и легче становилось или даже получал просимое.
– Значит, искренне молился. Ваш мир многомерен и полон как высших энергий, так и низших, которые с удовольствием откликнутся на искренние просьбы просящего. Ну, а про силу медитаций и мыслеобразов тебе рассказывать уже нет нужды.
– А Аркадьич глорианец, да?
– Вообще они пришли с погибающей планеты Урай, что была в созвездии Орла, так что правильнее их всех называть урайцами.
– Что случилась с их планетой?
– Астероид, чтоб его … размером чуть не с саму планету принесло. Хорошо, заранее знали, подготовились и успели ноги унести.
– А Иисус кто такой? – любопытство Аверина, водкой подогретое, не знало пределов.
– Жрец, пророк, хранитель. Как хочешь, теперь зови. Отличный мужик, кстати, был, да и есть.
– А че распяли-то? – Олег хлопнул еще одну пустую рюмочку об стол, чтобы офигевший от информации мозг не треснул при разрыве шаблонов. На коих держалось все общепринятое сущее.
– Так говорил слишком много того, что этим змееголовым не нравилось, вот и заткнули.
– Мы до сих пор под ними ходим?
Демитрий кивнул, набив рот креветками.
– А че им тут надо?
– Золото. Им они дышат, как мы кислородом, но в их атмосфере его осталось ничтожно мало, а в недрах Земли его тогда было очень много, да и сейчас осталось немало. А во вселенной в чистом виде золото довольно редко встречается. И ваши души, в основном. То есть эмоции. Они из клана арлегов. То есть питаются темными эмоциями живых существ, а поскольку после облучения вас вернули к началу развития, стерев память и обратив развитие мозга, вы, люди, только в самом начале своего умственного и душевного развития теперь. Этих эмоций у вас предостаточно, и в их интересах, чтобы так было как можно дольше.
– Так вот кто виноват, что цены растут, а зарплаты падают, – усмехнулся капитан.
– А ты думал! Все у них рассчитано и просчитано. В самых верхах закрепились тварюшки. У нас, правда, тоже, так что борзеть не позволяем.
– Дамы и господа! – звонко объявил конферансье на сцене. – А теперь встречаем обворожительную, неповторимую и неподражаемую Аврору!
Зал загудел, но на сцену никто не выходил. Конферансье смущенно завил:
– Аврора, наверное, засиделась возле зеркала и будет чуть позже. Пока встречаем наших девочек из балета «Богини ночи»!
Часть 23
Я совершила ошибку! Большую огромную ошибку. Я всего лишь хотела быть, как все, и жить, как все люди. Но я не учла одного – я не человек. А, следовательно, жить, как все люди, я не могла долго даже физически. Готовить борщи и ждать мужа с работы, вышивая крестиком, точно не для меня. Еще и учитывая то, что жила на месте силы, она сама лилась в меня потоком. Я изнуряла себя тренировками в спортзале до утра, пока Олег спал. Мучила его убойным сексом часа по два кряду до предела его возможностей. Но все было мало. Не к таким нагрузкам я привыкла. Я – как скаковая лошадь, готовая к скачкам, стояла в стойле и била копытом, ожидая выстрела стартового пистолета. И уже начала срываться. Вот Пелегина чуть не поджарила. Олега напугала. Успокоил он меня, конечно, шикарно. Но заставил солгать, сволочь! Конечно, я не смогу сдержать своего обещания. Не потому, что я гребаная маньячка и мне нравилось убивать. Хотя определенный кайф есть и в этом, только когда не людей, конечно, это все равно что младенца о стенку головой шваркнуть. А вот когда сражаешься с теми, кто с тобой на равных – вот это адреналин. Это кайф! И у меня просто осталось много долгов для того, чтобы сдержать это обещание. Не все в этой жизни можно простить, милый, ой, не все. Ты просто не все знаешь.
Безопасным выплеском энергии были танцы. Танцевать я обожала. Но, конечно же, мне хотелось внимания. И довольно часто я ходила по разным клубам и поражала людей невероятными трюками на шесте. Срывала овации и уходила, не прощаясь. Даже не беря денег. Зачем? Это для меня удовольствие – и только.
Сегодня Олег позвонил и сказал, что будет поздно, после двенадцати. Димка натаскивал его на ауры по самым злачным местам. Решила прогуляться и я. Пошла в "Яркую звезду", уже была готова к выходу, стояла за кулисами и вдруг почувствовала в зале что-то знакомое. И просканировала ауры, вот черт, они были здесь! Надо же так совпасть, а!
Я бросилась бежать по служебным помещениям, с перепугу схватившись за ручку первой попавшейся двери, дернула несильно так и выломала дверь. В закрытую часть клуба, там, где были приват-комнаты.
И попала в длинный полуосвещенный коридор с массивными звукоизолирующими дверьми по обе стороны от коридора, устланного красной дорожкой.
Впрочем, кто как, а я все слышала прекрасно и через закрытые двери. Девушка в седьмой комнате справа просто захлебывалась от ужаса и плача.
– Нет! Пожалуйста! Не надо!! Не на-до-оо!
Я, не раздумывая, бросилась к двери и вынесла ее одним ударом ноги. Дверь грохнулась внутрь комнаты, и моим очам предстала прям-таки картина маслом: два мордоворота размером с эту дверь, очевидно, пытались раздеть худенькую рыженькую девчонку лет двадцати максимум. Порвали блузку, стащили лифчик, джинсы тоже были расстегнуты уже.
Ублюдки уставились на меня, открывши рот, это были люди, но ауры их были сильные, яркие, темные, как у темных жрецов, колдунов. А еще это были близнецы.
– Четвертой не возьмете, уважаемые? – мило улыбнулась я.
– Ну, проходи, коли не шутишь, – придя в себя, пригласил тот, что слева.
– А дверь-то нафига ломать было? – вопросил тот, что справа.
– Опоздать боялась, – усмехнулась я, подходя к здоровенному мужику, стоявшему справа. Черные волосы братьев были собраны в высокие хвосты, подбородки украшали брутальные, по их мнению, козлиные бородки, глаза были темно-карие, большие такие, красивые, даже жаль их навечно закрывать.
– Какая нетерпеливая киска у нас тут, – пошло улыбнулся мужик.
Я, подошла к нему и, мило улыбаясь, пронзила ардонийским когтем сердце. Оно, надетое на мой коготь, в последний раз судорожно дернулось и затихло. Мужику, ей-богу, даже больно не было. Просто вздохнул, а выдохнуть не успел, так и замер с глазами навыкате и раскрытым ртом. Я вытащила коготь, и мужик упал к моим ногам, как мешок с… Ну, пусть будет с костями.
– Какого… – шокировано выпалил второй.
И тут о себе напомнила спасаемая мной, громко и пронзительно заорав. Я аж вздрогнула.
– А ну, заткнись!!! – гаркнула я и скривилась от острой боли в груди. Этот поганец в меня нож метнул. Он торчал из левой груди, всаженный по самую рукоять. Вот это силища. Чувствовалась рука мастера. Я, немедля ни секунды, перешла в ардонийскую ипостась и выдернула нож из панциря, коим стала моя кожа. Мужик заорал от ужаса, видя перед собой изумрудно-голубоватое чудо-юдо с оранжевыми вертикальными зрачками. Ну вот, не хватало еще, чтобы вся охрана сбежалась!
– Демитрий, дуй сюда немедленно! – кинула я ментальный зов отцу-ящеру, подходя к в ужасе пятящемуся от меня мужику, но вот он уперся в стену и с ужасом уставился на меня, шепча, как заведенный:
– Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не надо!
– Она о том же вас просила, – послала мужику мысль-приговор я. Один хлесткий удар ребром стальной ладони по кадыку – и душа мерзавца отлетела в мир иной, а тело замертво грохнулось на пол.
Я вернулась в свою человеческую ипостась, чтобы не пугать девочку, потом сотру все воспоминания гипнозом. Обернулась к ней, а она со страху чувств лишилась. Что ж, бывает.
Подошла, присела рядом. Надела на нее штаны, застегнула. Поправила лифчик, рубашка, к счастью, тоже цела была, только двух пуговиц не хватало. Надела ее, застегнула и услышала голос Демитрия за спиной.
– Так и знал, что такая тварь, так ты, так просто не умрет!
– И не надейся, – улыбнулась я отцу.
– Вот коза! – Димка подошел ко мне, обнял и закружил. – Постой, да ты… ты… Как так?!
– Что здесь происходит?
Вот черт! Про Аверина-то я и забыла.
– Ты же обещала мне! – Олег с ужасом осматривал комнату.
– Прости, мой хороший! – спокойно подойдя, я наградила любимого хуком справа, вырубив его.
– Так это ты! Все теперь понятно. А то я все чую, кем-то знакомым от него пахнет. Слушай, пожалей мужика. Отпусти, а?
– Кто ж его держит-то! – пожала я плечами.
– Не держишь, это верно. Любит он тебя. – вздохнул Дима. – Что здесь происходит?
– Пришла потанцевать. Смотрю перед выходом, вы в зале, ну, я смываться. Кинулась с перепугу сюда, слышу, тут над девкой издеваются. Ну, не проходить же мимо.
– Робин Гуд в юбке, – покачал головой Демитрий.
– Слушай, посмотри, чтоб никто не вошел. Я этой память сотру и мозги вправлю.
– Да не войдут, я время заморозил. Пять минут есть.
Я вычистила девочке память. Отбила тягу к наркотикам и сомнительным местам, привила страстное желание учиться на врача, как мечталось ее матери, и быть полезной людям. Авось и будет толк, а так бы сгинула девка не сегодня, так завтра. Разбудила, внушила топать домой и даже денег на такси дала. Эх, нравится мне ангелом-хранителем работать. В супергерои податься, что ли? Ходить по ночным улицам, спасать таких дурынд и сеять разумное, доброе, вечное. А что, заманчиво!
– А люлей от Аркадьича схватить те не заманчиво? – осведомился Демитрий, взваливая Олега на плечо.
– А ты ему не говори, он и не узнает, – улыбнулась я, следуя за Димой.
– Аркадьич все всегда знает, на то и Аркадьич.
Уже у самого выхода из ресторана перед нами, словно из-под земли, вырос не кто иной как господин Смородин собственной персоной. Он был, как всегда, чертовски красив и привлекателен в черных штанах и розовой рубашке.
– Добрый вечер, гости дорогие! Я, конечно, очень рад видеть вас в любом из своих заведений, но беспределить-то зачем?
– Слушай, Виевич, сдристни с пути, будь так любезен, – спокойно и даже пренебрежительно попросил Демитрий, ничуть не смутившись воинственного тона хозяина заведения. – Не видишь, у подруги муж напился. Домой тащу. Тяжелый, зараза, шо кабан, ей-богу.
– Вы почто, Доротея Владиславовна, лучших моих учеников во владения супруги моей безвременно отправили?
На меня смотрели жадными глазами, так что я себя голой почувствовала. Хотя была хоть и нескромно, но одета. В голубой топ, на тоненьких бретельках подчеркивающий и почти открывающий грудь, и голубую юбку в пол, но с разрезом спереди по самое – это самое, так что ножки, обутые в воспетые нынче лабутены, при ходьбе обнажались полностью. До грани дозволенного.
Виевич? Во владения супруги его отправила? Но я же их, того…
Так, он, что тоже из этих? Первородных?
Ой мамочка роди ж меня обратно! Это во что ж я такое вляпалось то, а?
Я еле поборола непреодолимое желание перекреститься, хоть религиозной никогда не была. Аркадич называл христианство искусственной религией и учил меня заряжается, силой у природы, и ее же за это благодарить.
– Природа есть истинный храм Божий. Ибо Бог ее и создал, а храмы создали люди – чувствуешь разницу? – говорил он мне.
Я чувствовала, неуловимо, самой душой точно знала, что, если обнять березку, а лесу, искренняя просьба до Него дойдет быстрее, чем если в храме с золотыми куполами купить хоть сто свечей, но просить или кается не искренне.
Но вот сейчас перекреститься захотелось всей душой, а еще поплевать через левое плечо и соли четверговой ему под ноги посыпать. Но взяв себя в руки гордо вздернув подбородок спросила:
– А почто они, кабаны разожравшиеся, клиенток малолетних спаивают и насильничают, да еще вдвоем одну? Этому, что ли, их учишь? – я гордо вскинула голову, ничуть не смущаясь голодного взгляда.
– Нет, не этому, – хозяин, кажется, смутился и опустил глаза. – Проходите.
Хозяин заведения уступил нам дорогу.
– Приходи еще, красавица! Вместе потанцуем! – услышала я вдогонку.
– Ага! Щаз-з! – ответила я, не оборачиваясь, и зачем-то хлопнула себя по заднице, прекрасно понимая, что Борис смотрит мне вслед.
Мы погрузили Олега в машину Демитрия, я села спереди рядом с ним и вдруг почувствовала острый приступ тошноты и головокружения, даже потом прошибло.
– Ох ты ж! – простонала я.
– Ты чего это? Там много сил отдала, что ли? – Демитрий уставился на меня, просматривая ауру. – Постой, ты что, беременна? Серьезно? От него?
Кивок на мирно спящего Олега.
– Ну не от духа ж святого!
– С тебя станется, – хохотнул Демитрий.
– Иди ты…Это что за хрень такая?
Я уставилась вперед, смотря во все глаза в ночное небо, там, вдалеке, плыло две ярких точки, две вайтманы, и вдруг между ними мелькнули еще две точки помельче – выстрелы, там, вверху, шел бой! Мелькнула яркая вспышка так, что даже на пару секунд город осветила, и все исчезло. С неба. Как и не было.
– Кто это там?
– Без понятия, – пожал плечами Демитрий, – но хреново однозначно.
