Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Часть 59
– Кто они? – тихо спросил Влад, когда мы поднялись в мою спальню в доме Пелегина. – Пелегин и тот мужчина.
– Это Алекс. В своем истинном обличье.
– Он такой, как ты? Может менять внешность?
– Нет, не такой, совсем не такой, но может, как оказалось.
– Убийство было подстроено, чтобы ты пришла к Олегу и осталась с ним? – догадался Влад.
– Да мне просто некуда было пойти. Кроме того, мне нужно было исчезнуть, нужно было затаиться, иначе Смородин бы добрался до меня. А в открытую войну вступать с ним нельзя.
– Он хочет тебе навредить?
– Он просто меня хочет, как я поняла, – невесело усмехнулась я.
– Не в твоем вкусе? – так же усмехнулся отец.
– О да. Во-первых, женат, во-вторых, извращенец, в-третьих, старше самого Пелегина на хренову кучу лет.
– А выглядит моложе, – удивился отец.
– Гримируется хорошо, – снова усмехнулась я.
– Так кто такой Пелегин?
– Генерал. Самый настоящий из всех, что бывают, – вполне честно ответила я.
– Не только нашего мира?
– Не только, – кивнула я.
– А Смородин?
– Олигарх, так скажем, под которым ходит полмира, а то и больше. И цель его – всевластие и подчинение. Он ни перед чем не остановится. Он – как вечно голодный волк, сколько ни корми, все одно – нажраться не сможет и любого за лакомый кусок порвет.
– Откуда они пришли и зачем?
– Ой, да кто откуда, и цели у всех разные. Не забивай голову, меньше знаешь – крепче спишь.
– Олег говорил, что раньше их звали богами. Это им, выходит, не одна тысяча лет. И на Иисуса Пелегин явно непохож, значит, еще древнее?
– Древнее. Для них само время течет по-иному. Не забивай голову. Но к Смородину даже близко не подходи. Тамплиеры, масоны, кабала, сатанизм – вот его порождения. То, чем он живет, от чего кормится и что распространяет.
– Так он что же, Дьявол во плоти? – обалдел отец.
– Люцифер – имя ему от рождения.
– Обалдеть! – отец перекрестился. – От тебя-то ему чего надо?
– Да пахну я как-то по-особому, что мужикам нравлюсь, – пожала я плечами.
В комнату постучали, папа открыл. Сомов и Демитрий внесли собранную уже детскую коечку с балдахином.
– Тумбочку отодвинь, – попросил Демитрий Влада.
Тот оттащил тумбочку в другой угол комнаты, мужчины поставили колыбель с люлькой вплотную к кровати.
– Все, ложе для принца готово, – улыбнулся Демитрий, – сейчас комод принесем для вещей.
– Попроси па… Пелегина, пусть принесет большой синий пакет, он в третьей спальне – там вещи для Малыша, его переодеть давно надо.
– Понял.
Демитрий пулей вылетел из комнаты. Минуты не прошло, как вошел с большим синим пакетом и с голубой сумкой.
– Он что, в пространстве перемешается? – спросил Влад.
– Ага, – кивнул Демитрий, – он – да. Мы – нет. Увы.
– Не плачь, мое чудо! Не плачь, мое счастье. Сейчас мы переоденемся, все будет хорошо.
Ворковала с сыном мать, достала из голубой сумки клеенку, распеленала сына, понесла в ванную, что была отдельно в ее спальне, – подмывать.
Демитрий взял грязное полотенце. Закинул в мусорку.
– Вообще-то можно постирать, – усмехнулся Сомов.
Шарясь в голубой сумке, достал пеленку, постелил на клеенку. Достал полотенце, открыл пачку памперсов. Вытащил и расправил один.
– Ты у нас, по ходу, опытный дед, – улыбнулся молодой с виду парень.
– А то ж, – улыбнулся Сомов.
Вернулась Дора, уложила сына на пеленку и замерла, пристально смотря на него. В спальню вошел Пелегин и тоже замер возле внука. Даже глаза закрыл. Затем с улыбкой сказал:
– Все хорошо. Все в балансе. Человеческого в нем 60 процентов. Марсианского – 20, урайского и ардонийского – по пятнадцать.
– Почему так гены распределились? – спросила я.
– Потому что папа очень хотел этого, когда его делал, – улыбнулся Сомов.
Я выдохнула. Сердце защемило болью и обидой.
– Кто с ним был? Кто на него давил? И зачем? Найдите!
– Все узнаю, только не переживай. А то молоко пропадет.
Демитрий щелкнул меня по носу и, улыбнувшись внуку, умильно сосущему палец, ушел.
– Мы тоже поедем, наверное. Поздно уже, – Влад обнял дочь, – ты звони мне каждый день, звони утром и вечером. Нет, я сам буду звонить. И если не возьмешь, я с ума сойду! Честное слово. Так что бери. Пожалей старика.
– Буду, папочка, конечно, буду! Клянусь.
Девушка порывисто обняла отца.
– Прости меня.
– Вот твое прощение. – Влад взял внука на руки и поцеловал в лоб. – Счастье мое.
* * *
Влад вошел в палату и с нескрываемым презрением уставился на бывшего друга, нынешнего зятя. И чего такая красавица в нем только нашла. Тело, конечно, спортивное, накачанное, но он же лысый, ушастый и в очках. Рядом – как небо и земля. Впрочем, и они, надо признать, пара.
Выглядел Олег лучше, чем три дня назад, но не отлично. Под глазами темные круги, глаза потухшие, пустые. Может, не говорить ему, что они живы. Пусть еще помучается… Хотя, если не сказать, сей же ночью повесится. Огромное чувство вины, ненависти к себе и пустоты переполняло Аверина. По глазам видно. Он любит ее, всегда любил нежно и нерушимо. А теперь еще и дикое сексуальное притяжение появилось. Которое тоже, наверное, было давно, но он не позволял ему развиваться.
– Вставай, одевайся, отвезу тебя домой, – сухо сказал Влад.
– Ты все знаешь, они тебе сказали.
Аверин отвел от него пристальный взгляд.
– Поверь, что худшего наказания, чем уже есть, для меня и быть не может. Если бы можно было вернуть все назад.
– Только «если бы» мешает, да? – зло оскалился Влад.
Молча отвез его на его квартиру. Отдал ключи.
– Сумки с вещами в спальне, продукты в холодильнике есть тоже. Надумаешь повеситься, прежде вызови полицию, а то провоняешь тут все.
– Прости меня, Влад, – тихо проговорил Аверин, жалобно смотря на друга, как побитая собака.
– Простить? За что? За то, что пока я умирал от горя, ты ее… ты с ней… спал с моей дочерью? Втайне от меня? – Влад навис над зятем, прижимая к стене. – За то, что сделал ей ребенка? А потом вдруг начал сомневаться, твой ли? А что ж так, Олеж? Силенок на молодую не хватало, да? Не по силам ноша оказалась? Проще напиться и пристрелить, как собаку, нежели отпустить?
– Ее не было дома каждую ночь, я что должен был думать, что бы ты на моем месте думал?
– А я бы уже через неделю собрал вещи и ушел, а не копил в себе злобу и ненависть почти год, доводя потом до убийства.
– Я не смог. Я все осознаю, но я ее любил.
– Хороша ж любовь до гроба, блин. И ладно бы ее убил, так ты ж еще и в невинного младенца пулю пустил персонально! Он-то в чем виновен, чей бы ни был?!
– Я был пьян! – Олега трясло от ужаса.
– Алкоголь просто развязал твои руки, и ты сделал, что давно хотел! Подавись.
Влад кинул ему конверт с результатами ДНК: Илюша был его сыном с точностью 99, 9 процента.
Аверин открыл конверт, прочитал, побледнел и затрясся, сдерживая рыдания.
– После всего, что ты сделал, она за тебя, мразь болотная, на коленях умоляла сохранить твою ничтожную жизнь. Живи и помни это, тварь.
Влад с трудом сдерживался, чтобы не врезать по ненавистной теперь морде.
– Малыш в порядке? – оживился Олег.
– В полном. Но ты их больше не увидишь.
* * *
– А кто это у нас тут хорошенький такой? Кто у нас тут сладкий у дедушки такой?
Я смотрела на деда с внуком, и челюсть буквально отвисала. Никогда прежде не видела Сомова таким счастливым и нежным. Даже представить себе не могла, что он может быть таким. Прям аж тает, как масло на солнце, от близости с внуком.
– Пойдем купаться, да? Пойдем.
Сомов взял малыша и понес в ванну. Там аккуратно положил на матрасик, и мы начали обмывать кроху.
– Расскажи мне историю Тарха, – попросила я, зная, что дома нет никого. – По легенде он ведь сын Перуна и русалки Рось, дочери Дона.
– Ага, и выдолбил его из камня, на котором оставил свое семя Перун, сам Сварог. Сама-то подумай, разве возможно такое? Интрижка была, но детей не было у них, эти виды при скрещивании не дают потомства. Не разродится Русалия человеческим дитем. Органы детородные не так устроены.
– А как же он с ней? – конкретно зависла я. И даже покраснела с ног до головы.
– Вот я даже думать, знаешь, не хочу. Скорее всего, чисто платонические отношения были. Русалии довольно приятные собеседницы. А историей этой он любимую свою прикрыл. Тогда на свадьбе Велес ведь похитил Диву. И была война на пол Сварги небесной такая, что сами вышние вмешались и вернули жену Перуну, чтобы прекратить брань. Была она там недолго, но понести, видать, успела. А как малыш родился, увидал громовержец, что не от него дите, и понес топить во гневе. Тут Рось и упросила не губить младенца, ей оставить. Потому матерью его и считается. Потом через много лет они встретились. Повинился Перун в содеянном и принял Тарха в семью. Быстро смекнув, что, если он однажды к родному отцу примкнет, ему же, Перуну, больше всех и не поздоровится в итоге.
– Боже! – я представила, как у несчастной матери вырывают дите из рук, и мне стало плохо. – Он не мог, не мог так поступить!
– О, еще как мог. Жене объявил, что дите мертворожденное – и все.
Из моих глаз брызнули слезы. Еще одно смертельное разочарование в дорогом человеке.
– Не стоит, – улыбнулся Виталий, – все в жизни совершают ошибки, особенно по молодости. И он за свою сполна заплатил.
– А Дива, правда, потом стала-таки женой Велеса?
– Да, стала. Не без упорного настояния свекра и свекрови. Пожалели девку молодую, 120 лет, по-нашему, без мужика маялась. А тот все кругами ходил, слюни пускал, не один раз подкатывал, да все от ворот поворот получал. А потом на хитрость пошел.
– Оболгал отца?
– Да, сказал, что другая семья у него там, в чертогах огненного дракона, и думать не думает он о ней. Та со злости драться кинулась, ну, а чем закончилось, известное дело. Пять лет прожили, сына Яра, или Ярилу, как у вас принято называть, родили. А Перун возьми да явись, живехонек– здоровехонек.
– И опять война была?
– Нет, оставили выбор за женщиной. Она смекнула, в чем дело было, по морде Велесу от души съездила, пред мужем на колени пала. На том и порешили. Перун куда больше на родителей обиделся, чем на них. Хотя с Велесом, конечно, тоже разговорчик был. Неласковый.
– И что, до сих пор на ножах?
– Да не, помирилась через пару тыщ лет. Когда Ягиню искали все вместе, жену Велеса. Каждый живет теперь со своей истинной парой и счастлив. Хотя былой дружбы, как раньше, теперь нет, конечно. И путь им на Землю и Глорию до сих пор заказан. А жаль.
– Почему? – я завернула выкупанного Илюшу в полотенце и вынесла в комнату.
– Не одевай его, пусть голеньким полежит, подвигается свободно, – посоветовал дед, – температурный режим тела подберет для себя сам, не бойся.
– Потому что Велес на вроде инквизитора, смотрящего над Люцифером, одного его он лишь и боится, а так вседозволенность вон почуял и творит что хочет.
В дверь постучали и, не дождавшись ответа, в спальню вошел Перун.
– Утро доброе. Илюша уже покушал?
– Нет, мы только что искупались.
– Покорми его. И Демитрий отвезет его к Олегу. Он должен его увидеть, Илюша должен восстановит с ним контакт. Ему не хватает папиного тепла.
– Да что ты говоришь! А мне вот маминого не хватало, и тебя это не заботило что-то. – Дора злобно посмотрела на отца. – Впрочем, ты прав, пусть эта сволочь увидит, на кого руку поднял.
Часть 60
– Отчет где? У нас конец года на носу, – навис над Олегом Пелегин.
Олег вытащил папку из стола и подал Пелегину. Тяжко вздохнул и решился.
– Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ней.
– А ей никто не запрещает. Она сама не хочет тебя видеть. Она обижена. Ее можно понять. Дай ей время. И делай выводы пока.
Громовержец, как всегда, был образцом хладнокровия.
Вот уже неделю где-то без него жил и рос его сын, вот уже неделю с кем-то была его жена. Дай бог ей счастья с Тархом. Даже если сейчас они не вместе, то скоро сойдутся. В этом Олег был уверен. Вот ему она простит все, потому что искренне Любит. То, что она с ним не спала эти месяцы, нечего не значит. Тот взгляд в кафе, когда она преклонялась перед ним, и то, как потом себя вела. Вроде бы смеялась, а на самом деле рыдала, не желая с ним расставаться. Я без него – как монах без бога. Лучше ее чувства и не опишешь.
Первое время – реально хотелось руки на себя наложить. Но, помня слова Влада, что она на коленях вымолила, чтобы ему, ничтожеству, жизнь сохранили, эту мысль отбросил сразу. Не должна ее жертва пропасть даром. И, может быть, когда-нибудь ему позволят увидеть Илюшу.
Он не ждал ни от кого прощения, да он и сам себя простить не мог. Не было содеянному оправдания. Особенно пуле, пущенной в живот. Такое не оправдаешь ни алкоголем, ни даже гипнозом, если он имел место быть. А, видно, имел, раз Корнеева больше здесь не работает. Не зря сучка все эти месяцы в друзья набивалась. Подпитывалась его эмоциями, вампирша чертова!
Понимал, что никакими словами не оправдаешься. И «прости меня» здесь звучать будет неуместно – как насмешка, но все же. Пробовал вчера позвонить. Все время срывалось. Он в черном списке. Перевел ей на карточку свою новогоднюю премию. Возникла идея купить им подарки и передать через Демитрия. Он, вроде, к нему лоялен, сказал только, что он редкий дебил, и, если еще раз выпьет хоть грамм, ящер ему лично голову откусит.
В обеденный перерыв Олег поехал в город в торговый центр, купил малышу 2 костюма, плюшевого медведя и красивый музыкальный ночник. Доре – красное платье с большим разрезом и декольте, на ее фигуре оно будет смотреться потрясающе. То, что она уже восстановилась после родов, он не сомневался. Цепочку из белого золота. И подвеску с черным жемчугом.
– В зимний сад пройдите, пожалуйста, – попросила его одна из секретарш Пелегина, когда возвращался, – срочно, Вас там ждут.
Спустился на минус 12 этаж, где были комната отдыха, кафе и зимний сад. Пройдя в сад, остолбенел: у Димы на руках был малыш. Коляска с сумкой стояли рядом.
– А вот и наш папа пришел, – ласково сказал ящер, улыбаясь малышу в теплом голубом костюмчике с ушками зайчика, – пойдем знакомиться?
Олег пошел им навстречу и аккуратно взял сына на руки, приложив все усилия, чтобы руки не дрожали, при этом еще не веря своим глазам. Аверин уставился на сына. Он был такой хорошенький, как ангел, смотрел на отца своими синими ясными глазенками и сосредоточенно сосал свой палец. Ноги полковника подкосились, он осторожно сел в плетеное кресло. На глаза навернулись слезы. У Малыша был его нос, его брови, подбородок, губы. Дома в Анапе в гостиной до последнего дня висело его черно-белое фото. С того дня, как его привезли из роддома. Так вот сейчас Олег держал свою стопроцентную копию того времени.
– У вас на общение полчаса, – беспристрастно сказал Дима, – в сумке все нужное. Зашлепает губками – дай ему воды.
Дима вышел, а Олег держал сына на руках, и слезы его катились из глаз и падали прямо на малыша. Одна упала на щечку, другая на лоб. Малыш недовольно скривился и закряхтел.
– Прости, родной, прости. Папа просто очень рад тебя видеть. И, если ты помнишь, что я сотворил, тоже прости, если можешь. Я очень виноват перед вами. Безумно виноват, и я сделаю все, чтобы искупить вину. Хотя и знаю, что это невозможно. Я очень тебя люблю, тебя и твою маму. Я постараюсь сделать все, чтобы быть с вами рядом всегда. Обещаю, мое солнышко. Ты и мама – это все, что у меня есть.
Малыш забавно кряхтел и озирался по сторонам.
– Что там, мой хороший? Цветочки красивые? Пойдем, посмотрим.
Олег носил сына на руках, еще не веря своему счастью. И вдруг почувствовал, как ардонит на шее потеплел впервые за долгое время. Она оттаивала вместе с ним, его сердце подпрыгнуло от радости!
– Спасибо за сына, любимая, – обратился он к ней ментально.
– И тебе спасибо, – пришел сухой ответ.
– Послушай, я знаю, что то, что я сотворил, ужасно, и даже прощения просить глупо, наверное. Но я прошу и каюсь, ты ведь все видишь и чувствуешь.
– То, что ты сотворил – это следствие твоего тотального недоверия мне. Не получится у нас с тобой жизни с недоверием таким.
– Я понимаю, ты права. Ты ведь и жизнь мне спасла, после всего, что я сделал. Хотя я сам понимаю, что недостоин был жить после всего, что сделал. Прости, что не верил тебе. Прости за все, любимая.
* * *
– Слезы катились по моим щекам, мне до безумия хотелось туда, к ним, обнять их, к себе прижать.
Я лично отрезала голову нагайне, все эти 5 месяцев питавшийся негативными вибрациями, исходившими от Олега, и нарочно усугублявшей их. Это они умеют, как никто. Но изначальные мысли были его. И за них он и должен отвечать, а еще за пулю, пущенную в сына.
Я притащила пылесос и начала делать уборку, чтобы отвлечься. Через час Дима привез Илюшу, он мирно спал в сумке-переноске.
– Вы задержались почти на полчаса, – заметила я.
– Ну, мы еще к дедушкам сходили, повидались. Пока попку подмыли. Вот вам от папы вашего подарки к празднику, – мне протянули большой пакет. – Может, новый год уже вместе встретите, а? У них такая связь потрясающая, единая, не меньше, чем с тобой. Да и ты, я вижу, оттаяла.
– Прежде сделай так, чтобы больше я никогда не смогла забеременеть. Случайно.
– Хорошо. Подстрахую тебя, хотя ты, вроде, уже не маленькая, думал, знаешь, для чего нужно содержимое разноцветных коробочек, что в аптеке продаются.
– Я знаю, Дима, но вся же…
– Ощущения не те? – подмигнул беспардонный ящер.
– Демитрий!
– Да понимаю я все, – улыбнулся отец.
Сей же ночью меня подняли на корабль где, подвергнув излучению яичники, сделали меня бесплодной.
– Год точно можешь не париться. Потом добавим, если нужно будет.
* * *
Сердце Влада до боли сжималось при взгляде на пустые, потухшие глаза дочери. Еще бы, сегодня было 31 декабря, а ее любимого не было рядом. И Влад готов был все ему простить и забыть, и даже зятем называть готов был, смириться с тем, что он, его единственный друг с детства, делит постель с его единственной дочерью. Пусть делит, если ей с ним хорошо. Если она будет счастлива. В конце концов, Влад знал, что по доброй воле он бы ее не обидел никогда. Она ему и Свете была, как дочь, а то, что спустя много лет оказались в одной постели, то тут как раз про всем известную пословицу о собачках. Не силой же он ее брал, в конце концов. А смотрел на нее на свадьбе так же, как он на Женю – с любовью и нежностью.
– Ну, хорош уж дуться, позвони ему, пригласи к нам. Он же, по сути, ни в чем не виноват, сама теперь знаешь, – сказал Влад, подойдя к окну, в которое Дора тупо пялилась вот уже минут 40.
– Я не о нем грущу, – покачала дочка головой.
– А о ком?
– Сегодня твоей внучке исполнилось бы 6 лет.
– О, моя ты хорошая. Бедняжечка ты моя, – Влад обнял дочь за плечи и почувствовал, как она вся дрожит. – Что, правда, не было другого выхода?
– Да. Увы. Все знаю, понимаю, но все равно ненавижу его за это.
– Ты настолько ненавидела мужа, что отдалась его убийце в первую же ночь?
Влад реально чувствовал, как волосы на голове шевелятся, ей-богу…
– Во вторую, – поправила Дора, – к моменту его якобы смерти я уже настолько ненавидела его, что была просто благодарна Олегу за избавление. И эту ненависть он мне сам внушал по капле каждый день, начал еще года за полтора до расставания.
– Но он любит тебя. Значит, им нужно было, чтобы родился Илюша, и от Олега. А больше, как я понимаю, Олег им не нужен.
– Одно я знаю точно: вреда ни ему, ни Илюше причинить я не позволю никому.
– Да ну что ты, у кого только рука поднимется на такую прелесть, – в гостиную дома Пелегина вошла
Женя, держа капризничавшего младенца на руках, – он проснулся и кушать хочет, кажется.
– Иди ко мне, мой родной, – Дора взяла на руки сына, и тот сразу успокоился и даже заулыбался, – да мое ты счастье! Улыбается… Моя радость!
– Так, постойте. Поверни его личиком ко мне.
Влад вытащил из кармана айфон и запечатлел первую улыбку внука, блаженно покоившегося на груди матери. Она нежно прижимала его к себе, улыбалась, а в глазах стояли слезы. Сердце Влада опять сжалось.
– Потрясающее фото.
– Мы сейчас переоденемся, покушаем. И вернемся к вам на фотосессию, – дочь украдкой смахнула слезинку. – И кстати – в качестве подарка я брата хочу.
– Мы бы и рады, но у меня с этим проблемы.
Женя смутилась, в глазах появились слезы.
– Поверь мне, Женечка, под новый год и не такие чудеса случаются. Если в них верить, конечно, – подмигнула Дора.
Вышла Дора минут через 40 и выглядела просто шикарно: яркий, но к месту макияж, потрясающее красное платье с практически голой спиной, откровенным декольте и глубоким разрезом справа потрясающе подчеркивали ее идеальную фигуру, не добавляя не грамма излишней откровенности, на ногах были открытые красные босоножки на шпильках, на шее на золотой цепочке висел кулон с черной жемчужиной, на правой руке – тонкая золотая цепочка. Ирка, взвизгнув от восхищения, помчалась за фотоаппаратом, и тут же предложила Доре тысяча и одну позу для съемки.
Позже пришли другие ее, с позволения сказать, отцы, принеся уже готовую еду из ресторанов и подарки. В 9 часов, когда все хотели пойти погулять, Дора вдруг стала чесать руку и уставилась со злобой на Пелегина:
– Че ему надо?
– Пойди, спроси, – пожал тот плечами.
– Там прибраться в одном месте малость надо, – как ни в чем не бывало, заявил Дима.
– Марсианский патруль грохнулся нечаянно так, – подмигнул он Сомову, – ребята, конечно, уберут все до утра, но сегодня новый год. Всем хочется к семьям успеть. А тебе ж с ним – это как раз чихнуть, не парясь.
– Вот сам бы и чихнул, не парясь, – проворчала дочь.
– Я вчера уже так начихался, до сих пор голова болит, давай, давай, хранительница, поработай, вон сколько энергии – того гляди, лопнешь. Тут недалеко, в Самарской области. Минут за часок управитесь.
Влад округлил глаза. Он слышал уже про то, как они путешествуют, куда им нужно, по геомагнитным разломам, открывающим пространственные переходы, но в голове это не укладывалось никак.
– Проводи ребенка, – улыбнулся Демитрий Владу, – держи навигатор с координатами.
Дима протянул Владу наручные часы, вроде обычные с виду, только в средине циферблата мерцал синенький огонек. Он закрепил их на руке.
– Сейчас Илюшу укачаю, – заторопилась Дора.
– Да ладно, не справимся, что ли? Иди ко мне, мой красавец!
Демитрий взял из рук дочери внука.
– Ой, кто б мне сказал, что у меня в моем возрасте уже будут внук и взрослая человеческая дочь, не поверил бы ни в жизнь.
– Ты что, так пойдешь? – уставился Влад на дочь, выпорхнувшую на улицу, как была, в открытом платье и на шпильках.
– А мне не холодно. Поехали скорее.
– Куда?
– Из поселка прямо, потом направо. Потом налево и чуть по тайге. Тебе навигатор подскажет, пищать будет. Прибавь скорости, нам никто не встретится.
Влад прибавил до 100, навигатор и правда пищал. И совсем скоро Дора велела сворачивать в тайгу, ну, проехали по прямой еще метров 200, и Влад увидал еще метрах в 30 от них, словно северное сияние, поднимающееся от земли, оно было густое, сияло и переливалось.
– Езжай прямо в него, – велела дочь, – все будет хорошо, не бойся.
Дора погладила отца по плечу, и волнение прошло. Я чуть сбавил скорость и въехал в сияние. Оно расступилось, как туман, и они оказались на дороге возле заснеженного поля. Там было уже много машин и людей в военной форме, все суетились вокруг огромного полукруглого объекта, расколовшегося от удара на 2 части и ушедшего в землю примерно на метр. Чуть поодаль был еще один объект – сигарообразный аппарат. Он весь ушел в землю и торчал из нее чуть-чуть, как всплывающая подводная лодка из воды. Все поле было усыпано осколками. Военные собирали их и закидывали в грузовики. Другие откапывали аппараты обычными лопатами. Все поле подсвечивалось мощными прожекторами. Влад сразу заметил машину Аверина и едва сдержал смешок. Молодцы, папаши, ничего не скажешь.
Дора вышла из машины Соколов последовал за ней. Сделав два шага, Дора утонула на шпильках в снегу. И от души выругалась.
– Держи! – протянула она отцу босоножки и уверенно направилась куда-то по полю.
Впечатление было невероятное. Была легкая метель. А она шла босиком по снегу в вечернем платье с открытой спиной и, кажется, немного светилась даже. Влад еле поспевал за ней. К ним навстречу бежал мужчина. Влад без труда узнал Аверина.
– Вы что здесь делаете? – опешил он. – Ты чего в таком виде? Холодно же.
Он скинул с себя плащ и попытался накинуть на Дору.
– А я женщина горячая, – отмахнулась она, довольно грубо оттолкнув его, – прибраться велели и по домам всех побыстрее распустить за стол. Живые есть?
– Забрали уже. И живы, и мертвых.
– Черные ящики?
– При них были. Более ничего ценного нет. Прибраться осталось.
– Понятно. Уводи их всех и сам уходи.
– Сил-то хватит? Уверена?
Аверин протянул к ней руку, инстинктивно пытаясь прижать к себе, до того хрупкой она казалась на ветру в открытом платье.
– Делай, что говорю, полковник! – рявкнула девушка, отшатнувшись от мужа.
Ее глаза вдруг загорелись серебряным светом. Воздух вокруг нагрелся и затрясся. Аверин резко развернулся, будто получил пощечину и, замахав руками, закричал во весь голос.
– Уходим, ребята, уходим! Все по домам! Две минуты на сборы. И домой праздновать.
Поле опустело минуты через полторы. Не ушел только Аверин. Дора подошла к краю поля и замерла. Подъехала еще одна машина, остановилась невдалеке от нас, и из нее вышел высокий статный мужчина. Одет он был тоже не по погоде, в брюки и рубашку. Он вежливо кивнул, и Влад его узнал – это был его бывший или же не бывший-таки зять?
На Дору он, кажется, даже не взглянул и, кажется, в 3 шага оказался на другом краю поля.
Дора раскинула руки, и воздух вокруг словно завибрировал, и появилась какая-то сизая дымка, отгораживающая периметр от Тарха до Доры. Затем в их руках появились серебряные искрящиеся посохи на вроде тех, с какими ходит Дед Мороз. Они синхронно с силой ударили ими о землю, и она затряслась, и начала расходиться в разные стороны ровно до огороженного дымкой периметра, а Дора и Тарх парили над землей, разводя руки в стороны все больше. И земля разъезжалась все шире, повинуясь их плавным движениям. И вот уже корабль, торчавший носом из-под земли, провалился в пропасть. Второй сигарообразный вдруг поднялся в воздух и медленно поплыл к двухметровому уже в ширину разлому, словно сам собой развернулся над ним вдоль и резко рухнул в пропасть. А Дора и Тарх начали медленно сводить руки, и земные плиты начали медленно приближаться друг к другу. Когда сошлись, Дора опустилась на землю. Ее шатало. Аверин было направился к ней, но она остановила его, подняв руку вверх. И уверенно пошла в поле, чуть пошатываясь. Тарх почти бежал ей навстречу и крепко прижал к себе. Словно пытаясь согреть. От него пошел едва заметный теплый свет. Он отдавал ей свою силу, поддерживая, хотя сам, наверное, потратил немало. Она подняла голову и он, склонившись, коснулся ее губ.
Владу отчего-то стало жутко неловко перед поникшим Авериным.
