Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Часть 14

Утро было, как в сказке, Олег почувствовал на лице ее нежные губы, целующие шею, щеки, и услышал нежный голос.

– Вставай, мой хороший! Вставай! На работу опоздаешь!

– Ага, а который час? – Олег сладко потянулся, ловя ее губы.

– Половина седьмого, – промурлыкали капитану в ухо.

– Что? – Олег подскочил в постели. – Капец! Мне ж только туда два часа ехать!

Мужчина помчался в ванную.

– Пятнадцать минут, – спокойно ответила Дора.

– В смысле? – не понял Олег. Мозг после вчерашней ночи без сна не хотел просыпаться.

– Выедешь на дорогу. Повернешь направо. Потом прямо. Потом налево, потом прямо. Потом опять налево и упрешься в черный ход конторы.

– О как! А ни у кого вопросов не будет, откуда я о нем знаю?

– Кому надо, знает. На других плевать.

– Кстати, твой второй папаша наисчастливейшей новой жизни тебе пожелал. И прикрыл гибель проекта Доротея происками недовольных, опасавшихся тебя погибших генералов. А их смерть своей личной местью за вас. Все вроде как поверили.

– Ну, ясен пень, как не поверить в то, что тебе верховный жрец говорит.

– Завещал любить и беречь тебя, а еще сказал, что в курсе, что первый в твоем расстрельном списке. И признает, что заслуженно.

– Да нет. Не первый, – вздохнула Дора, – он единственный, кто по-человечески относился ко мне из них из всех. Он пришел за мной, как только мне исполнилось шестнадцать, и эти годы с ним были одними из лучших.

– А до этого, с кем жила? Работала? Ты ведь не спортсменка ни разу? Верно?

– Ну почему же? Есть спортивные разряды и по гимнастике, и по бегу, и по плаванию. А так давай прошлое оставим в прошлом, не хочу об этом.

– Отец он тебе, как я понял, не в фигуральном выражении?

– Если брать генетический аспект, то не фигурально, а так признаю я лишь Влада.

– О, как! Вы не ладите? Почему? Он же помог тебе сбежать.

– Он помог не из отцовских чувств. А спасая свою великую задницу.

– От тебя? Спасая, что ли?

– И от меня тоже.

– Первый раз в жизни вижу генерала неформала, кстати. Или для сорок четвертого свободная форма. Прически и внешнего вида?

– Считай так, – отозвалась Дора.

Олег вышел из душа, Дора подала Ему халат и отскочила, когда он хотел ее обнять.

– Нет времени, иди, ешь. Сегодня будет нелегкий день.

– Что, опять гонять будут? – вздохнул капитан, надевая свежий костюм, заботливо приготовленный Дорой для него.

– Будут, будут. Долго и упорно. Пока не достигнешь полного самоконтроля сознания вне зависимости от действий своего тела.

– Этот майор. Дмитрий Воронов. Он из какой расы?

– Всему свое время. Постепенно узнаешь все.

– Ладно. А ты чем будешь заниматься?

– Буду заниматься самообразованием по новой профессии. И обновлю наши гардеробы. Разложу твои вещи.

– Дай мне номер своей карточки. Скину тебе денежек, мне аванс вчера перевели.

– Не нужно. Домой поедешь, продуктов купи. Твердый сыр, помидоров и буженину, запеку на ужин, – Дора ловко и быстро завязала Олегу галстук и поцеловала в щеку. – Идем кушать, завтрак уже на столе.

– Хорошо, я все куплю. Слушай, а что это вчера были за огни над лесом?

– Не знаю. Подпитаться, наверное, кто-то хотел. На этом месте огромный гео-разлом – мощный источник энергии земли и вселенной. Они собирают ее в специальные кристаллы-накопители, а потом используют у себя дома для самых разных нужд. Позже тебе все объяснят.

– Хорошо. Я буду прилежным учеником! Обещаю, – Олег-таки поймал красавицу в свои объятия. И нежно поцеловал в пухленькие губки.

– Там других и не держат – усмехнулась она.

Часть 15

– Ну, давай колись уж! Что в твоей жизни происходит, что уж целый месяц цветешь и пахнешь. С мужем все наладилось?

– Я ушла от него, – усмехнулась я, глядя в переполненные любопытством глаза своей маникюрши Даны, бывшей по совместительству уже восемь лет моим исповедником.

А что. Подруг у меня никогда не было и нет. По статусу не положено при моей службе. Да я и понятия не имела даже, как это – дружить. А бабская натура таки требовала свое. То бишь хоть иногда излить-таки душу. Вот я и нашла выход. Откровенничать изредка доброй женщине, хозяйке салона, ей было пятьдесят с лишним, но, естественно, она на них не выглядела – сорок максимум. Очень добрая, веселая, с жизненным опытом. Подскажет, посоветует, развеселит. А главное, обычный человек. Стереть память ей – раз плюнуть.

– И, судя по сияющим глазкам, не в никуда.

– Ну да, – улыбнулась я.

– Кто он – колись! – Дана аккуратно выводила вензеля на моих ногтях.

– Хороший человек. Любит меня, и я его.

– Давно знакомы?

– С самого моего рождения. Это лучший друг моего отца.

– О как! И что же скажет папа?

– Вначале ничего хорошего точно, – вздохнула я, – но думаю, он поймет.

– Но не сразу, когда внуки подрастут, ласкаться станут, только тогда.

– Думаете?

– Знаю.

– Олег с первого дня говорит мне о том, что хочет детей.

– У него своих нет?

– Нет, не сложилось.

– А лет ему сколько?

– Сорок шесть. Три года как вдовец.

– Ну вот, бери тепленьким. Молодая, красивая, горячая. В детородном возрасте.

– Сегодня в Геленджик летим, у меня там домик прямо на берегу.

– А пойдем-ка, я тебе шоколадное обертывание сделаю, – прищурилась с улыбкой сухощавая блондиночка, – аромат обалденный! Кожа нежнейшая будет.

После всех процедур чувствовала я себя реально заново рожденной, настроение было преотличным до тех пор, пока не вошла на борт самолета, что-то в общей царившей атмосфере меня напрягло. Хоть и было все, как всегда, кто-то улыбался и смеялся, кто читал, кто копался в сумке. Кто-то успокаивал плачущего малыша, хотевшего порисовать немедленно. Вообще детей на рейсе было много. Но общая атмосфера, какая-то напряженная, словно черная дымка, в салоне повисла. Я взглянула внутренним зрением на ауры пассажиров, и моя челюсть упала на пол. Аур у них почти не было, то есть были, но бледные и разорванные, в дырах и брешах, у всех, даже у детей. А так бывает лишь тогда, когда человек должен скоро умереть. А если она у всех здесь такая, то вывод только один. Рейс обречен на гибель. Погибнут все. Двести двадцать душ одномоментно, судя по их аурам.

Я замедлила шаг, рассматривая ауры подробнее, быть, может, найду хоть кого-то, кому суждено выжить. И тут увидела его. Того самого мужчину с серыми глазами из моих снов. Вот его аура была яркая, мощная. Цельная, подобную я видела лишь у Пелегина, а эта еще ярче, аж глаза слепит. Вот ему погибнуть сегодня точно не грозит. Я аж остановилась напротив него. Мужчина спокойно сидел на своем месте, читал книгу и даже улыбался. Должно быть, там был забавный момент.

– Идем, – подогнал меня Олег.

Мужчина поднял на меня свои серые глаза, и меня как будто ледяной водой окатили, точно, как во сне. Я быстро зашагала к своему месту, следующему от сероглазого красавца. Села, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и начала соображать, как же быть. Вариант сойти с рейса даже не рассматривался. Если я оказалась здесь, значит, я должна попытаться их спасти. В любом случае сама я не погибну и не дам умереть Олегу. Может, и кому еще помочь успею, знать бы, отчего он разобьется. Эх, жаль, будущего видеть мне не дано! Знала б, что конкретно случится, могла бы попытаться предотвратить. Хотя кто сказал, что не могу. Собственно, и не пробовала еще никогда.

Когда нас поприветствовал капитан корабля, я узнала его имя, Аркелов Виктор Георгиевич, я попыталась настроиться на его волну, используя голос. В конце концов, на четверть я марсианка, а ясновидение им свойственно. Точнее, они довольно легко умеют подключаться к единому информационному полю и находить там нужную им информацию через проводник энергии, будь то голос, личная вещь или фото интересующего объекта.

Ну, Господи, если ты и вправду есть, помоги, спаси и, помилуй.

– Что с тобой, моя хорошая? – Олег серьезно забеспокоился, видя мое встревоженное лицо. – Ты что боишься летать?

– Не трогай меня, пожалуйста, какое-то время. Мне нужно кое-что сделать ментально, пожалуйста. Это очень важно.

– Хорошо, если важно – делай, – кивнул Олег.

И я постаралась сосредоточиться и войти в транс для подключения к этому самому полю. Но никак не получалось. Что-то все время сбивало с медитации, не давало полностью войти в транс, подсознание все время вздрагивало, как автомобиль на выбоинах. Вот мне б увидеть капитана, в глаза посмотреть, за руку взять. А так опыта еще маловато.

Ладно, пойдем другим путем. Отделила одно из ментальных тел и посмотрела на мир внутренним зрением, может, придет кто-то из родственников и расскажет, в чем дело.

Родственников было довольно много. Почти возле каждого стоял кто-то из усопших, готовясь встретить отошедшую душу в новом мире, чтобы той не так страшно и дискомфортно от перехода было.

– Почему случится катастрофа? – громко спросила я. Вредные духи молчали, ожидая увидеть своих близких рядом с собой уже совсем скоро. Они уже знали, что смерть – это не конец, и не так страшно, как кажется.

– Почему, ответьте, – упрямое молчание, – ну пожалейте ж вы хоть деток! Разве ж не хотите, чтоб род ваш продолжался? Разве забыли вы уже, как страшно умирать вам было?

– У капитана случится сердечный приступ через двадцать минут, второй пилот с испугу сделает резкий крен, самолет закрутит в воздушном потоке, а выровнять у него не хватит мастерства, – сказал молодой симпатичный мужчина, стоявший возле молодой женщины с совсем еще маленьким, годовалым, наверное, сладко спящим на маминых руках ребенком.

– Спасибо, – поблагодарила я, выходя из транса.

Олег сладко спал в кресле. Ну, тем лучше, не испугаешься. Я спокойно просидела пятнадцать минут и направилась в кабину пилотов. Встрепенувшейся было стюардессе внушила, что я тоже стюардесса и несу капитану чай. Вошла в кабину. Капитан, мужчина лет пятидесяти, седовласый, чуть полноватый, уставился на меня в недоумении, а я быстро постаралась просканировать его ауру, что же на тебя так давит-то, прям плитой бетонной, на душе лежит. У дочки-красавицы рак обнаружили? А пять лет назад от того же жена умерла. И денег у тебя не хватает на лечение в Берлине? И кредит тебе не дали? Все ясно.

– Вы что здесь делаете, девушка, сюда нельзя, – возмутился капитан.

– Можно, милый, можно, – я подошла к капитану, обняла его за плечи, – ты только поверь, что все будет хорошо. Нам бы только этот полет пережить, а потом я лично исцелю твою Ирочку, договорились? Я обещаю тебе! Еще внуков от нее понянчишь! Мальчика в честь тебя назовут!

Говоря все это, я одновременно передавала ему свою энергию счастья и любви, которая снесла бетонную плиту отчаянья и безысходности с его души, оставив светлую надежду и готовность бороться. Нормализовала подскочившее уже давление. Укрепила сосуды. Коснулась и второго пилота, молодого мальчишки совсем еще. Это был лишь третий его полет, он ужасно волновался и сдерживал дрожь, как мог. Ну, естественно, шансов выжить с ним не было.

– Возьми себя в руки! Это не третий, а десятый твой полет, ты все знаешь, ты в себе уверен. Все будет хорошо. Слышишь?! – парень твердо кивнул, успокаиваясь.

– Сейчас будет зона турбулентности, приготовьтесь.

Я вышла из кабины и вернулась на свое место, самолет уже начало потряхивать, прозвучала команда занять свои места и пристегнуть ремни. Но я была спокойна, все обойдется. Но, посмотрев на ауру салона, обалдела – все стало еще хуже, чем было. Я ничего не изменила! Мы погибнем, но почему?

Трясти начало сильнее, самолет сильно накренился вправо. А потом резко влево. Началась паника. Черт! Да что ж такое-то. Я отстегнулась, привстала и, посмотрев на соседа за спиной, просто охренела. Мужик явно был в трансе и отдавал сейчас очень и очень много энергии, но не помогая людям, а словно наоборот, подпитывая губящую нас стихию, чем он ярче сиял, тем сильнее нас трясло.

Ах ты ж, мразь ты этакая!

Я, спотыкаясь на ходу, бросилась к мужчине и с разбегу воткнула в его грудь аж четыре ардонийских когтя, мстительно прошипев:

– Сдохни, тварь! А мы еще жить хотим.

Мужик вздрогнул всем телом и обмяк навсегда. Шатания самолета мгновенно прекратились. Так-то лучше.

– Аркадич, разберись, а, – обратилась я мысленно к Пелегину, невозмутимо сев на свое место. – Тут один из ваших чуть двести двадцать человек разом не угробил сейчас.

– Где? – пришел мгновенный ментальный ответ.

– В самолете.

– А ты откуда знаешь? – удивился генерал.

– Так я тоже в нем лечу.

– Что? – взревел в моей голове генерал.

Пространство вокруг задрожало, размылось, подул ветер. Закружилась голова, я ощутила, что лечу в серебряном тумане куда-то вперед и секунд через десять оказалась сидящей на диване в кабинете Пелегина. А рядом со мной сидел этот с четырьмя дырками в рубашке. Процесс регенерации уже пошел, и кровь уже не текла из ран. Но в себя поганец еще не пришел.

Ах, че ж я ступила-то! Тут только башку резать надо! Больше нечего не поможет. Вон уже дышит, мразь.

– Ты что делаешь то? – Пелегин, кажется, был в ярости.

– Я людям жизнь спасла! Наш рейс отменили, пересели на этот, захожу и вижу, этот рейс был обречен, у капитана бы приступ случился, а второй пилот неопытный. Я подлечила одного, подбодрила другого, выхожу, и самолет все равно падает, эта тварь стихию, губящую нас, питает.

– Ты их не спасла, дочь, ты лишь отсрочила их гибель, – вздохнул отец.

– Как так?

– На таких рейсах не бывает случайных пассажиров. Они все всё равно умрут в скором времени. И такие обреченные рейсы – это скорее акт милосердия к людям.

– Ни хрена ж себе милосердие! Там столько деток маленьких!

– Жизнь – штука суровая, – пожал плечами Пелегин, – кармические законы никто не отменял.

– Но не ты ли мне говорил, что судьбы нет. Что мы сами ее творим каждым словом, каждым поступком ежедневно.

– Вот они и сотворили себе свою, – вздохнул отец,

– Но, если я их спасла, значит, тоже неслучайно. Быть может, у кого-то будет шанс все изменить?

– Думаю, теперь да, у многих обязательно! Ты умничка, – Пелегин ободряюще мне улыбнулся, – а теперь давай, возвращайся домой. Мне все тяжелее удерживать этого товарища.

– Это кто? – с неприязнью уставилась на мужика, энергетика у него какао-то не хорошая, чуждая моей, подальше отсесть хочется. А уж от взгляда и вовсе оторопь берет.

– Один из тех, кто спит и видит, как бы твою головку прелестную от тела отделить побыстрее. От него мы тебя сейчас и укрываем.

– Странно, а во снах он спасает меня и моего сына, когда начинается вторжение. Открывает мне дверь в параллельный мир, что ли. Но идти мне туда до жути страшно.

– Давно снится сон? – Пелегин явно напрягся.

– С тех пор, как к Олегу ушла. Почти через ночь.

– Хреново, но не бойся. Больше не побеспокоит. Старайся только из поселка не высовываться месяца три. Без моего разрешения.

– Ладно. На самолет меня верни, там Олег.

– Дома уже твой Олег и не помнит ничего. Я же сказал, не высовываться из поселка, путешественники фиговы.

Я даже не успела открыть рот, чтобы возмутиться, как оказалась дома в постели, рядом со сладко спящим Олегом.

Часть 16

– Да елки ж палки! Выругался Олег, когда порвался пакет с картошкой.

Нечего не оставалось, как бежать домой за тазиком, но тут отвлек звонок мобильного. Звонил бывший коллега и приятель Аверина Артем Хортов.

– Да, Тем, привет! – радостно поздоровался Олег.

– Привет, Олеж. Слушай, я по делу. У тебя не будет тыщ двадцать взаймы?

– Да, конечно. А что случилось что-то? – Олегу показалось, что он слышит напряжение в голосе друга.

– Близняшки мои, Тома и Рита, в больнице – с крыши прыгнули вместе.

– Ой, ты ж! Как они?

– Врачи их три часа оперировали. Рита в коме, Тома получше, в себя еще не пришла. Препарат какой-то дорогущий Томе нужен для мозга срочно.

– Да, конечно, сейчас привезу.

– Спасибо, мы в пятой городской.

Олег бегом бросился в дом, забежал на кухню, схватил со стола таз, в который Дора, очевидно, собиралась покрошить капусту для закваски, и, быстро собрав рассыпанную картошку, вернулся бегом назад.

– Ты чего, как ужаленный, носишься? – Дора быстро и ловко нарезала капусту уже в другой таз.

– Пакет с картошкой порвался. Слушай, я отъеду ненадолго. Другу деньги отвезу, ему срочно нужны.

– Что случилось?

– Дочки – близняшки в больнице, с крыши прыгнули вместе.

– Я с тобой, – Дора решительно бросила нож и вытерла руки о полотенце.

– Ты говорила, что этим займутся хранители, так что ж они ничего не делают? Дети как гибли, так и гибнут!

Возмущению Олега не было предела. У Темки были замечательные тринадцатилетние девчушки.

– Всех защитить невозможно, – спокойно ответила Дора.

– А ты уверена, что они хотя бы пытались?

– Все будет хорошо, Олеж. Успокойся и следи за дорогой.

Дора положила руку Аверину на плечо, и он как-то сразу успокоился. Боль из сердца ушла. Осталась лишь одна четкая задача доехать до пункта назначения как можно быстрее и безопаснее.

Они приехали на место через пятнадцать минут, поднялись на пятый этаж, в приемном покое сидели убитые горем Тема и его жена Саша. Олег и Дора поспешили к ним. Олег вытащил из кармана пачку денег, взял пятьдесят, все, что было на карточке. Еще он очень надеялся, что хоть чем-то поможет Дора. Но она повела себя довольно странно. Едва они подошли к ребятам, как она вдруг бросилась за кудрявым черноволосым мужчиной в белом халате, вышедшим из коридора с палатами, с криком: «Стой, тварь! Убью!» Мужик резко развернулся и бросился обратно. Дора за ним. Олег замер с открытым ртом: знакомого, что ль, встретила кого?

ДОРА

Эту мерзкую ауру я из миллиона теперь узнаю, хоть ночью разбуди! Если он вышел от девочек, порву ж, как тузик грелку!

Мужик меня заметил и прибавил шагу.

– Стой тварь! Убью! – рявкнула я, бросившись вдогонку.

Семь этажей до верха пробежали на одном дыхании и не заметив, вот мужик распахнул дверь на крышу, и я смачно выругалась. Сейчас спрыгнет и с толпой смешается. Поминай потом, как звали, а я, кстати, и имени его не знаю.

И точно! На крыше никого не было!

– Черт что ж ты за скотина-то такая, а! Это просто дети! Они же беззащитны перед тобой сейчас, это подло!

– На войне, как на войне, красавица! – услышала я за спиной насмешливый голос, резко обернулась, выпуская когти, там стоял сероглазый красавец, я замахнулась, он резко отскочил.

– Хорош же воин, с ребятишками воевать и кошка может.

Схватила мужика за плечо, придала ускорения, он покатился кубарем, но довольно легко и уверенно встал на ноги. И с улыбкой и нескрываемым интересом уставился на меня.

Я перешла в марсианскую ипостась, в ней значительно проще убивать, все эмоции отходят не то что на второй – на десятый план, скорость мысли увеличивается в шесть раз. Тут главное, чтобы тело подготовленным оказалось. Но у меня с этим проблем не было, убивать меня учили с трех лет.

Я завертелась, волчком нанося удар за ударом, тело едва успевало за посылом мысли, мужик не поддавался, кидал и швырял меня довольно легко, почти не пропуская ударов. Неужели и он прошел школу Шайгенов? По мастерству, по крайней мере, он мне ничуть не уступал. Давно такого достойного соперника не было. Ну вот! Стоило чуть призадуматься – и я замираю на самом краю крыши лицом к обрыву, а он держит меня за горло, грозя вот-вот скинуть вниз, и сил у меня почти нет. Я словно выпита до дна. Но из последних сил перехожу в глорианскую ипостась и отбрасываю от себя мужика, сгенерировав мощный электрический разряд. Представив поток своей энергии, что еще плескалась во мне в виде молнии. Мужик отлетел на довольно приличное расстояние и весело расхохотался вместо того, чтоб сдохнуть, ну или хотя бы лишиться чувств.

Я спрыгнула с бордюра и почувствовала, что вот теперь точно без сил, аж шатает, теперь мне капец. Ну, хотя бы попыталась.

– Хороша! Ай, хороша красавица. – Мужик встал, весело смеясь, и подошел ко мне. – Так значит, ты и есть химера? Дитя четырех миров?

– А ты-то, кто такой будешь?

– Я Борис, Борис Смородин. Хранитель.

Мне протянули руку, которую я и не подумала пожимать. Мужик на это недовольно ухмыльнулся, прожигая меня ледяным взглядом своих серых глаз.

– Хранители хранят, а не убивают.

– Все, больше не буду, честное слово! Что искал, то уже нашел!

Мне так нагло улыбались, что я не выдержала, выпустила ардонийские когти и бросилась на мужика, но он ловко перехватил меня, прижал к стене и впился в мои губы своими. Жарко, страстно, жадно. Его энергия лилась в меня потоком. Он питал меня, видя, что я на грани истощения. Я хотела вырваться, но не могла: тело словно окаменело.

Губы и язык Бориса были такими настойчивыми. Я почувствовала, как закружилась моя голова, как просыпается во мне желание и вдруг все закончилось. Мужчина, крепко прижимавший меня к себе, исчез, а я от неожиданности упала на пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Полежала, пытаясь отдышаться и прийти в себя, голова кружилась то ли от жаркого поцелуя, то ли от избытка чуждой силы. Этот Борис, судя по всему, верховный жрец, но почему-то творит беззаконие. Серым продался, Иуда!

Что искал, то уже нашел. Боже правый, девочки!

Я бегом бросилась на пятый этаж. Худшие опасения подтвердились. Мать билась в истерике в руках мужа, крича доктору, стоящему рядом.

– Вы лжете! Не может быть! Все ведь было хорошо! Девочки мои! Кровиночки мои!

Ее переполняли боль и отчаяние. У меня самой выступили слезы на глазах от злости.

– Иди к Пелегину! – бросила я пришибленному Олегу, стоявшему в стороне у стены.

– Тот, за кем ты бросилась, это он виновен в смерти девочек, – спросил Олег, когда мы уже сели в машину.

– Да.

– Кто это?

– Понятия не имею. Здесь направо поверни, по окружной поедем.

– Почему ты позволяешь ему творить беззаконие? – с порога налетела я на генерала, ужинавшего в гордом одиночестве.

Отец спокойно прожевал кусок запеченного карпа, вытер губы салфеткой и заговорил так же совершенно спокойно.

– Я и тебе говорил носа из поселка не высовывать, ты же меня не послушала. Самый главный закон вселенной – закон свободы действия. Каждый волен сам выбирать свою дорогу и вершить свои поступки.

– Что ты несешь! – взъярилась я. – Дети гибнут! Невинные дети! Будущее планеты!

– Больше никто не погибнет. Оставшихся собрали и отправили в безопасное место.

– Вот именно что оставшихся!

– Война не милая – не приласкает, – вздохнул генерал, – садитесь, отужинайте.

Вышла Вера. Вечная гувернантка в доме генерала вынесла два блюда с карпом и брусничным морсом. И отодвинула нам стулья, окинув Олега недобрым взглядом. Еще бы, в Алексе старушка души не чаяла. Она тоже была глорианкой, так что была в курсе всего, можно было не сомневаться.

– Что за хрен такой этот Смородин? За что серым продался?

– Он им не продался. Он их сюда привел.

– Ого, это ж сколько ему лет-то?

– Ну да неплохо сохранился. Открылась перед ним?

– Так я ж побороть надеялась, – стало горько. Надо ж было тут ступить!!

– Ой, ты ж молодо-зелено! – всплеснул руками отец. – А по ауре не судьба шансы взвесить. Это ж все равно, что лопатой на танк замахиваться.

Пелегин прекратил жевать и недобро уставился на меня, и я почувствовала, что в комнате прекратилось всякое движение воздуха. Посмотрела на Олега. И увидела, что он закаменел с бокалом в руках.

– Ты губы то на него не раскатывай, дочь! Не думай даже о нем! Постелет-то он мягко, а спать будет ой как жестко! На всю жизнь синяки останутся.

– Да Бог с тобой, я и не думала!

Я отчего-то залилась краской, щеки воспылали огнем. Целуется поганец таки классно, это, бесспорно. Об остальном и думать страшно.

– Вот и не думай, – Пелегин стукнул кулаком по столу – и из поселка ни шагу чтоб мне. Ему туда ходу нет. В остальных местах не ручаюсь за твою жизнь и свободу. Тем более теперь, когда он знает о тебе все.

– В смысле все? – опешила я.

– Вот все. От того, во сколько первый шаг сделала, до того, какого цвета на тебе сейчас белье. Зря ль он, что ли, целоваться лез. Пока ты там млела, он по памяти прошелся.

Вот же ж зараза-то, а!

– Но я никакого воздействия не почувствовала!

– Еще б ты что-то почувствовала, козявка, – весело усмехнулся Аркадич.

– Я что, под арестом теперь?

– Ну почему под арестом? Временно ограничена в передвижении, так скажем. Ты же хотела быть, как все, жить, как все. Вот и живи на здоровье. Борщи мужу вари, на работу обычную ходи, как все.

– А если мне понадобиться что-то купить? Там только продовольственный и хозяйственный магазины.

– Интернет в поселке высокоскоростной, заказывай – не хочу. Олега проси, мне звони.

Генерала, как всегда, не прошибешь ничем, он щелкнул пальцами и Олег, как ни в чем, ни бывало, отмер.

– Ой, колечко-то, у тебя красивое какое, дочь, – как ни в чем, ни бывало, защебетал глорианский папаша, – а свадьба, когда будет? Решили уже?

– Э-эм нет еще, – Олег явно растерялся.

– Пап! У тебя совесть есть?

– Это ТЫ! МЕНЯ? спрашиваешь? – усмехнулся генерал, отпивая вина.

– Как только, так сразу, – решительно отрезала я.

– Понял, – кивнул Пелегин, – ну как тебе у нас, Олег? Уютно? Нравится?

– Да, интересно, – кивнул жених, – только хотелось бы ясности, чем буду заниматься, когда период обучения закончится.

– Вот как закончится, там и решим. К чему у тебя склонности и таланта больше будет. Вообще Демитрий тебе не нарадуется. Тебе с ним тоже комфортно, я вижу?

– Да, вполне, учитель он хороший. И собеседник замечательный.

– Ну и отличненько. Вера, десерт неси.

– Мы поедем, пап. Поздно уже.

– Не-а не поедете, гостите сегодня. Ночь летнего солнцеворота, Иван-купала, у местных в поселке праздник будет, они тут вроде как старообрядцы. Оставайтесь, посмотрите.

– А что, давай посмотрим, – оживился Олег, – интересно же.

– Что, правда интересно? – искренне удивилась я.

– Да, очень. Родовые корни же, – глаза Олега аж блестели.

– Ну, если родовые, то пошли, – усмехнулась я.