Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Часть 17
В празднике реально оказалось здорово! Нам на головы надели ароматные венки с мятой душицей и ромашкой, в старинных кубках подали напиток богов, как заверила подававшая девушка, сурию – напиток на основе молока и меда с семью травами. Душистая такая молочная сыворотка, вкус своеобразный, но мне понравилось. Славили неких древних богов, Сварога, вышнего бога небес, Велеса, хранителя лесов, и Нави – нижнего мира, где живут духи и души. Перуна, защитника яви, то есть того мира, где здесь и сейчас обитаем мы. И, собственно, Купалу – славянского бога лета и влюбленности. Развели костер, подпалив заранее сделанное чучело из трав. Водили вокруг него хороводы. Пели песни о древних мудрых, славных богах, некогда живших на этой планете. Когда костер прогорел, через него стали весело прыгать. Притом народу было очень много, все молодые, красивые, и ауры у всех такие светлые, чистые, радостные, так и сияли! Они искренне верили в то, что их древние боги слышат их и радуются с ними.
Блаженны вы в своем неведении. Ибо те, кого вы богами зовете, давно отвернулись от вас и живут лишь своими интересами. Лишь некоторые из них или же их потомки иногда спасают эту планету от гибели, называя себя теперь не богами, а хранителями. Но, спасая планету, они думают вовсе не о вас, глупые люди, они действуют исключительно в каких-то своих вышних интересах. Например, исходя из того, что сами здесь живут. Ибо планет с таким благоприятным климатом, подобным земному, во вселенной не так и много. А ещё, Мидгард-земля, как они ее называют, находится одновременно между двенадцатью зодиакальными созвездиями, получая подпитку попеременно от каждого, что тоже особо ценно. И говорят, что лишь здесь душа человеческая может пройти свой путь, от самого низа до самого верха, например, наркоман убивший свою мать за пятьсот рублей на дозу, однажды может все опознать, прийти к вере, стать монахом, и не пожалеть жизни своей за других, если нужно будет.
Все из-за вечной борьбы добра и зла, света и тьмы. На Мидгарде она с давних времен ведется особенно остро.
Взглянув на Олега, я невольно улыбнулась. Кажется, он подхватил общий настрой всеобщей благости. Водил хоровод, резво прыгал через костер. Пелегин, наблюдавший за нами со стороны, а меня аж передернуло от предположения, того кем из этих, восхваляемых существ он может являться. Есть у него парочка талантов, характерных для одного из персонажей славянских мифов, что он заставлял учить, меня буквально наизусть, якобы для тренировки памяти
Отец поджег факел от костра и обошел с ним нас с Олегом, особо задержавшись на мне. Огонь чистит ауры от скверны. А во мне, наверное, за сегодня накопилось немало.
– А теперь отойдите подальше и искупайтесь хорошенько, – лукаво улыбнулся отец. – Я постелю вам во дворе, в беседке, ночь будет теплая, не замерзнете.
Отбежав подальше, где нет людей, мы разделись и кинулись в речку, вода была теплая, ласковая. Мы сразу начали целоваться и ласкать друг друга, заряженные общей позитивной энергией любви и благости.
– Люблю тебя, девочка моя! Как же я тебя люблю, – я, наконец, услышала эти заветные слова.
– И я люблю тебя, мой хороший! Очень-очень, – смахнула с глаз выступившие слезы счастья.
Вот уже почти два месяца я живу с Авериным обычной человеческой жизнью, никого не убивая, ни на кого не охотясь, не зачищая следы падения тарелок.
Просто учила больных деток рисовать, лепить. Разминала их пальчики. Мне ничего не стоило полностью исцелять в день по одному ребенку. Но, увы и ах, нельзя. У каждого свой путь, и эти больные детки – тоже. Плюс ко всему они нужны окружающим их людям, чтобы возвысить их души, научить их состраданию, пониманию, уважению. Это основная миссия больных людей. Приходя домой, готовила ужин, убиралась, готовилась к следующим занятиям. Встречала Олега с работы, кормила его, готовила ванну, делала ему массаж, а потом занимались любовью ночи напролет. Он был лучшим из всех, что у меня были, а в тот год с пятнадцати до шестнадцати, пока я не взбунтовалась и Пелегин не забрал меня к себе, я прошла через многое. О чем просто предпочитаю не вспоминать. Олег был так ненасытен, так страстен, так нежен. Он отрывался за все годы воздержания. И упивался моим молодым телом. И сам начал следить за своим. Помимо боевых тренировок с Демитрием, начал ходить там же на работе в спортзал и бассейн. Я щедро делилась с ним своей энергией, чтобы ему эти нагрузки были не в тягость. Самой же мне нагрузок отчаянно не хватало. Энергетика переполняла меня, особенно сейчас, в состоянии любви, и требовала выхода. Обычная жизнь обычной женщины не выматывала меня и на треть. И поэтому каждую ночь, как только Олег засыпал, я бежала в спортзал санатория, чтобы позаниматься без свидетелей. Уж слишком мои движения были быстры и ловки для обычной человеческой девушки. Возвращалась к половине пятого утра, когда Олег еще крепко спал, и ложилась к нему, как ни в чем не бывало. Просыпались мы всегда вместе.
– Как же я хочу, чтобы у нас был малыш, – прошептал Олег между поцелуями.
И на мои глаза навернулись слезы, вспомнив, как долго не могла зачать Лизу, а подарить Олегу счастье отцовства очень хотелось. Я была уверена, что он будет замечательным отцом из тех, что и ночью встанет, и памперс поменяет, и на прогулку сам соберет.
– Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо. Ты только не плачь, – мое лицо осыпали нежными поцелуями. Олег подхватил меня под бедра и вынес на берег. Положил на заботливо расстеленное кем-то одеяло, лежавшее рядом с нашими вещами. Несмотря на то, что уже было за полночь, и мы были мокрыми, холодно не было, нас словно сама земля и небо грели.
Олег продолжал покрывать меня поцелуями, и от слез не осталось и следа. А уж когда коснулся губами самого потаенного и нежного, не осталось ничего, кроме жгучего желания ощутить его в себе как можно скорее.
– Олег! Возьми меня. Пожалуйста! – задыхаясь от невероятно приятных, проходящих через всю меня ощущений, попросила я.
Но он, словно не слыша, продолжал свою бесстыдную пытку.
– Олег! – простонала я.
Наконец он встал, поднял мои ноги и вошел, но двигался убийственно медленно. А мне так хотелось огня, что я начала злиться и нетерпеливо извиваться под ним.
– Куда разбежалась! – прохрипел Олег, практически придавив меня собой. – Лежи и наслаждайся, богиня моя. Не торопись, цени каждое движение своего бога.
Ну не фига ж себе его торкнуло-то после напитка богов-то. Спорынью туда случайно не добавили? Мне-то пофиг, я как ящерица на четверть способна переварить большинство ядов. В отличие от людей. Но аура Олега была чистой, светлой, пылавшей алым цветом страсти. Я не сдержалась, активировала в организме выработку феромонов, или усилила ардонийский брачный зов, как говорят ящеры. И капитан сломался, он перекатился со мной на бок, так что мы лежали лицом к лицу, и движения его стали как удары нетерпеливые и быстрые, дарящие мне, изнемогавшей уже, невероятное наслаждение. Он держал меня за бедра, прижимая плотнее к себе в самом чувствительном месте, и я сходила с ума от наслаждения, подаваясь ему навстречу и оцарапывая спину от избытка эмоций. Наверное, сделала больно, потому что Олег зашипел и, перекатившись, перевернул меня на другой бок спиной к себе. Наслаждения было не меньше, а весь избыток моих чувств достался несчастному одеялу.
Каждое его движение возносило меня на небеса, казалось, сейчас сама душа вырвется из тела, не выдержав напора жаркого любовника. А кричала я так, что слышал, наверное, не только весь лес, но и весь поселок, стоявший на берегу.
– Это была самая чудесная наша ночь, – прошептал Олег отдышавшись.
– Согласна, – выдохнула я, стараясь унять колотящееся сердце, – но не последняя такая, это точно.
– Дай Бог. Все-таки секс на природе как прямой энергообмен с вселенной – вещь классная! Нужно будет почаще практиковать. Такой заряд энергии.
– Это тебя, по ходу, от сурии торкнуло, – не выдержав, прыснула я.
– Ну не зря же ее сами ведические боги пили, – улыбнулся Олег, – кстати, ты знаешь историю возникновения этого праздника?
– Если и слышала, то не помню, – пожала я плечами: мозг категорически отказывался включаться после пережитого кайфа.
– Очень печальная история вообще-то.
– Расскажи.
Я поудобнее устроилась на плече Олега, приготовившись слушать.
– По легенде Родителями Купалы и Костромы (символизировала водную стихию) были Семаргл (бог стихии огня) и Купальница. Дети появились у них в день летнего солнцестояния. Бог грома Перун был очень рад рождению детей у своего брата Семаргла. Именно поэтому он подарил Купале и Костроме цветок папоротника (растение, которое никогда не цветет). Отсюда и родилась легенда, что в ночь на Ивана Купалу можно увидеть, как прекрасно цветет папоротник.
Купала и Кострома росли красивыми и нежными, полными здоровья и энергии. Но однажды произошло горе. Купала в ночь убежал из дома, чтобы послушать пение птицы Сирин. Из-за этого он оказался в подземном мире (Нави). Долго родители искали его, но так и не смогли найти.
В это время Кострома из милой девочки выросла в прекрасную девушку. Своей красотой она пленила парней, но не хотела выходить замуж ни за одного из них. Однажды она сплела чудесный венок и заявила, что выйдет лишь за того, кто сможет отобрать его у нее. Вышло так, что сделать этого не сумел никто. Тогда девушка встала на берегу Ра-реки (современная Волга) и прокричала, что ее никто не достоин. Тогда ветер подул так сильно, что ее венок упал в воду (а девушки в память об этом сегодня венки пускали).
А мимо проплывала лодка, в которой сидел молодец. Он был необычайно стройным, крепким и красивым. Подобрав венок, парень отдал его Костроме. И вскоре молодые сыграли свадьбу.
Лишь на следующий день родители поняли, что жених их дочери – это и есть Купала, их родной сын, который потерялся несколько лет назад. Он смог выбраться из Нави, но долго не знал, где теперь его семья. Купала и Кострома, поняв, что их связывает больше, чем родственные связи, не смогли этого пережить (да и сам акт инцеста считался страшным грехом, наказание за который – гибель). Они, взяв друг друга за руки и пошли к реке. У самой воды девушка испугалась и бросилась было бежать, но брат догнал ее, подхватил на руки и вошел с горько плачущей сестрой в реку.
Но погиб только Купала. Кострома же превратилась в русалку, заманивающую парней в омут (считается, что так боги наказали ее за гордыню, которую девушка проявила, сказав о том, что никто ее не достоин). Но все это время она безумно тосковала по возлюбленному. Тогда боги пожалели Кострому. Они вернули ее брата-мужа из мира мертвых и сплели их тела вместе в красивый цветок. И несколько десятилетий спустя христиане стали называть его Иван-да-Марья.
– Какая печальная история.
Я вспомнила, что аж прослезилась, прочтя ее впервые.
– Слушай, может, и правда поженимся, а то как-то не удобно Пелегину в глаза смотреть.
– Чет не заметила я, по-моему, со всех сторон вполне удобно пристраивался, – прыснула я, не выдержав серьезного тона Олега.
– Да странно как-то. Ты ж сказала, что только Влада признаешь, а сама и Пелегина папой зовешь.
– А почему и нет. Ему приятно, а мне несложно. Это тупо проще, чем Вадим Аркадиевич каждый раз произносить.
– Ну, просто для меня папа – это папа, он один должен быть. Я даже тестя по имени-отчеству только звал.
– Ну и зря. Это их обижало, больше чем уверена. Официоз – он как стена отчуждения между людьми.
– Ну да. В чем-то ты права. Но ни Пелегина, ни тем более Влада папой я назвать точно не смогу. Предупреждаю сразу.
– Я думаю, они переживут, – усмехнулась я.
Полежав немного, мы вернулись в особняк Пелегина, стоявший совсем невдалеке от реки. Любил генерал уединение, даже в особняке жил один, хотя семья у него была – и жена, и дети, жили они, как и отец, на две планеты – Землю и Глорию, но в гости никогда не приходили. И представлена им я не была ни разу никому, быть может, от того, что я что-то типа незаконнорожденной, и меня не желали признавать, чтобы не делить со мной наследство? А что? Кто их, инопланетян, знает? От недостатка общения с родственничками я никогда не страдала – и ладно.
Нам уже постелили в большой беседке на диване.
– Раздевайся, не бойся, я тебя согрею, если замерзнешь, – улыбнулась я, видя, что Олег хочет забраться под одеяло прямо в одежде, – а то утром все мятое будет. А заехать переодеться уже не успеешь.
– Завтра у меня тренировки с Сомовым. Он марсианин, как я понял? И двойной агент?
– Ага. Он представитель старого правящего рода. Но нынешние об этом не знают и думают, что он работает на них.
– Ему точно можно доверять?
– Как себе. Новая власть истребила почти весь его правящий род, родителей, братьев, сестер, жен и детей. Сам он чудом укрылся на Земле, инсценировав на Марсе свою гибель. Никто так не ненавидит тамошнюю власть, как он.
– Печально! Выходит, что везде все одно и тоже. Люди и не люди гибнут за власть?
– В большинстве своем да, как я понимаю. Слушай, собери-ка мне всю информацию, что сможешь найти по своим каналам, о Борисе Смородине. Лет тридцать пять-сорок. Черные, вьющиеся до плеч волосы, яркие серые глаза.
– Это он убивал деток?
– Да
– Вот сука, – с чувством выругался капитан.
Если бы я только знала тогда, чем закончится эта моя безобидная просьба.
Часть 18
– Не больно? – заботливо с улыбкой спросила физиотерапевт Светлана Викторовна, аккуратно разгибая сведенные спастикой ноги девочки, лежавшей перед ней на столе.
– Нет, – пискнула девочка. Ей было очень больно, но она старалась не выдать себя. Хотя непослушные пальцы на руках свело от напряжения.
– Я слышала, ты ходишь на рисование и бисероплетение? – заговорила Светлана Викторовна, пытаясь отвлечь девочку от боли. – Как тебе наш новый педагог? Ольга Андреевна? Хорошая?
– Да, – кивнула девочка, стараясь не заплакать от боли. Ну почему ее ноги не как у всех? Почему они такие непослушные? И их надо пытаться лечить так больно! А еще и толку нет.
– Хорошо все объясняет?
– Да. Я уже один цветочек из бисера сама сплела. Вот, – девочка достала из кармана цветочек, сплетенной в дуговой технике, – цветик-семицветик!
– Да ты что? Это ты сама сплела, правда?
Светлана уставилась на яркий цветочек, как на чудо. Ее дочь тоже занималась бисероплетением. И Светлана знала, что техника, которой сплетен этот цветок, в принципе несложная. Но только не для такой девочки, как Ангелина, ей и ложку-то не удержать в руках. Не говоря уже о том, чтобы низать бисер на тонюсенькую проволоку и закручивать ее самой.
– Какая ты молодец! И Ольга Андреевна тебе совсем не помогала?
– Нет. Она только показала на своем цветочке, как делать, а я повторяла.
– И пальчики не болели?
– Болели. Но когда их сводит, Ольга Андреевна их разминает, и боль уходит. Их так покалывает, как будто иголочками, и все не сводит какое-то время.
– Ясно. И за сколько же занятий ты сделала цветочек?
– За три сегодня закончила зеленые лепесточки. Завтра начнем плести сирень. И будем делать аппликацию из маленьких бумажных шариков. Шарики тоже будем делать сами из салфеток, – Ангелина говорила быстро, быстро пытаясь отвлечься от боли.
– Ой, как здорово! Ну, молодец у вас Ольга Андреевна, я смотрю. Все, закончили. Давай садись. Молодец. Обнимай меня за шею. Оп, – женщина аккуратно пересадила девочку в ее инвалидное кресло. И, присев на корточки, стала надевать на нее тапочки.
– Все готово. Езжай к маме, – Светлана распахнула перед девочкой дверь.
– А это вам на память! – Ангелина протянула Светлане свой цветик-семицветик, – он желания исполняет. Если очень попросить.
– Да ты что, правда? Спасибо большое, моя хорошая. Я подумаю и обязательно что-нибудь загадаю.
Светлана еще раз осмотрела цветок. Выполнен он был очень и очень аккуратно. Даже не верилось, что это работа Ангелины, тем более первая. Надо будет узнать у Ольги, что это за гимнастика такая с покалываниями. От мыслей Светлану отвлек звонок мобильного. Звонил сын.
– Да, Гриш. Что? Не сможешь меня забрать, почему? Что, у Верочки схватки начались ложные? Вы в больнице? Да, да, сынок, нет, конечно, будь с ней. Я сама доберусь. Кого-нибудь из ребят попрошу подвезти. Да не переживай. Будут новости, звони.
Светлана вошла в ординаторскую выпить чая в перерыв. Ольга Андреевна и Вадик, их второй массажист, были там. Ольга, совсем еще молодая девушка с модной стрижкой, распечатывала какие-то рисунки для занятий на принтере. На ней был темно-голубой брючный костюм с болеро, Светлана порадовалась, что не юбка выше колена. Вадик и так просто жрал бедняжку глазами. Особенно аппетитную часть пониже спины.
– Вадик, кончай уже пялиться. А то от попы Ольги Андреевны сейчас уже дым повалит, – усмехнулась Светлана Викторовна. Парень смутился и сделал вид, что читает журнал. – Будьте осторожнее, Ольга Андреевна. Юбку выше колена надевать в смену Вадима Андреевича не рекомендую. Он у нас тот еще сердцеед.
– Нечего страшного. Сердец тут и без меня достаточно. А мое уже занято.
– Облом-с, Вадим Сергеевич, – развела руками Светлана, – чаю-ка плесни, Ромео.
– И кто же сим счастливцем оказался? – вздохнул Вадим, по-прежнему съедая Ольгу глазами. Эта краля уже третий месяц тут и каждый день смотрит сквозь него. Нехорошо. Ой, как нехорошо… – Быть может, у меня есть хотя бы малюсенький, но шанс. Обручального кольца на Вас пока что нет.
– Можно подумать, кольцо когда-то кого-то останавливало, – фыркнула Светлана, – главное, что в сердце.
– Согласна, – кивнула Ольга, складывая распечатанные рисунки в папку. – Шансов нет ни у Вас, мой милый брутальный массажист, ни у кого бы то ни было. Вы сексуально совершенно не мой типаж, и эти Ваши пожирающие взгляды, коими Вы меня все время сверлите бессовестно при всех, меня совсем не трогают. – Светлана хохотнула, глядя как Вадик сошел с лица прямо от отповеди. – Я люблю мужчин значительно постарше и военных. Мой будущий супруг старше меня ровно на двадцать лет.
– Генерал? – усмехнулся Вадик.
– Пока полковник, но все впереди.
– И где же служит твой крутой полковник? В ВДВ?
– Не-а, в СБ., – Ольга, казалось, с радостью смотрела, как с лица, этого самовлюбленного брутала совершено сошла улыбка.
– Не твоя эта добыча, Шер-хан, не твоя! – Светлану разобрал смех.
– Да и не больно надо, – фыркнул Вадик и вышел из ординаторской.
– Круто ты его припечатала. А то аж смотреть противно.
– Я всего лишь сказала правду, – пожала плечами Ольга, наливая себе чай, – давно нужно было это сделать.
– Быть женой военного непросто, милая. Сама знаю. Двадцать лет за своим полковником моталась по гарнизонам. Пока не подорвался на одном из заданий. В закрытом грабу хоронили, не на что смотреть, сказали. Одно утешает, хоть мальчишек своих молодых спас, гранату собой накрыл. А они не забывают нас, до сих пор звонят, помогают. Сыновей в его честь называют. Не зря мой Петя жил! Не зря, – Светлана смахнула слезинку.
– Я Вас понимаю, мой первый муж тоже был военный и тоже погиб на задании, мы с ним и двух лет не прожили.
– Наверное, и дите родить не успели?
– Успели, но девочка умерла в возрасте трех месяцев от острой двусторонней пневмонии. А еще через три месяца и Сашу убили. В мой день рождения на двадцать три года.
– Господи, девочка ты моя! – женщина была поражена слезливым рассказом в самое сердце. – А я все смотрела на тебя и думала, отчего ж у тебя взгляд такой, будто ты лет сто прожила и ничего тебя не радует в этом мире.
– Ну почему же? Радует, – Ольга утерла слезы платочком и улыбнулась, – детей люблю. Людям помогать люблю.
– И у тебя это здорово получается. Смотри-ка, что мне Ангелина подарила. Для нее с ее спастикой в пальцах это просто невероятная работа! Смотри, как все аккуратно. Ты правда не помогала?
– Нет. Только показала на своем цветочке, как делать. А они все очень стараются. Скачала им из интернета кучу красивейших букетов, что можно сплести, вот они все и загорелись.
– Молодец! Хорошо умеешь мотивировать. Этим детям главное – дать понять, что они не бесполезны, что несмотря на свою болезнь они многое могут.
– Это я могу, – радостно улыбнулась молодой педагог, – у меня обширная программа с разными видами занятий.
– Слушай, а что ты за гимнастику делаешь, чтобы спастику снять? – Светлана Викторовна даже блокнотик приготовила записывать.
– Нет, ну надо же! Десятая девчонка уже пропала, – в ординаторскую вошел Степан Антонович, хирург. – Последняя из пропавших из моего поселка, представляете! Тридцать лет девушке! Не пришла с ночной смены. Хотя позвонила мужу, что выходит, чтобы встретил на остановке, но до нее так и не дошла!
– Кошмар какой! – Светлана аж перекрестилась и стала теребить шарфик, повязанный на шее, как делала всегда, когда нервничала. – И что ж полиция?
– А что полиция! – махнул рукой пожилой уже сухощавый мужчина. В его карих усталых после ночной смены глазах пылало возмущение. – Полиция у нас только в сериалах крутая! Уже десять пропавших, а у них даже подозреваемого нет. Даже фоторобота нет.
– Ой, кошмар, какой! Я вот, знаете, даже телевизор лишний раз стараюсь не включать. Как ни включишь, по всем новостям только ужасы одни и сообщают. Вон деток сколько самоубийствами недавно жизнь покончили. Вот чего не хватало детям? Родителям-то как жить теперь?
– От избалованности все, ни к чему не приучены, ничем не занимаются, в соцсетях сутками виснут. А там знаете, сколько уродов и маньяков всяких, головы задурить гораздых. Я своих внуков на пять кружков записал, чтоб заняты были, чтоб времени на дурь не оставалось, и нечего, Бог миловал. – Степан Антонович за разговором сделал себе крепкий кофе и, потихоньку отпивая, изучал новую молоденькую сотрудницу: три месяца уже работает здесь, ничего так вроде и как специалист, и как человек. Только скрытная какая-то, молчаливая.
– Оль, ты б не возвращалась сегодня одна. Позвони жениху, а.
– Нечего, Светлана Викторовна. Я на машине.
– А, ну хорошо. Береги себя. Степан Антонович, не подвезете меня? А то сыну некогда. Невестку в роддом со схватками отвезли.
– С превеликим удовольствием Светлана Викторовна. Сейчас только кружку помою.
– А давайте я Вас отвезу, – предложила Ольга милой женщине.
Не нравился Доре этот хирург, ой, не нравился! Он был человек, обычный человек. Не тренированный, не из спецслужб. Но прочесть его мысли она не могла. Одно шипение, как стена. Повлиять, подвергнуть гипнозу тоже не могла. Он уже был под чьим-то влиянием. Или его мозг работал как-то по-особому. На других частотах. Нехорошо. Ой, нехорошо.
– Так у тебя же занятия, – удивилась Светлана.
– Нечего страшного, задания я уже разложила. Там раскраски, сами справятся. Мне нужно на воздух просто, голова болит. Отвезу Вас и развеюсь.
– Хорошо, поедем.
От Доры не укрылся злобный взгляд хирурга, брошенный на нее.
Она отвезла женщину дамой и поехала обратно в санаторий на скорости за восемьдесят, от нее не укрылась, что Ауди хирурга ехала за ними. И сейчас догоняла новенькую Ладу Ларгус Доры. Она сбавила скорость, позволяя себя подрезать. Хирург перекрыл ей дорогу и вышел из машины. Помахал рукой, успокаивая.
– Быстро Вы обернулись, а я еду за Вами, Светлана забыла свой телефон в ординаторской.
– Ну, давайте я передам вечером!
Дора открыла окно, но тут же получила удар кулаком в лицо. Степан Аркадьевич открыл дверцу машины, схватил девушку за волосы и выволок на улицу.
– Что вы делаете?! – девушка отчаянно пыталась вывернутся.
И получила удар кулаком в живот, девушка вскрикнула и перегнулась пополам. Удержав, чтоб не упала, хирург наотмашь ударил по лицу, в кровь разбив губы. Когда жертва обмякла, перекинул через плечо и понес вглубь густого, хвойного леса.
Я почувствовала, что меня кинули на снег, и открыла глаза.
– Давай, давай, детка, сейчас развлекаться будем.
Безумный мужик лежал на мне, давя всем своим телом, не давая пошевелиться. Он рванул вниз мой комбинезон, и я осталась по пояс только в бюстгальтере.
– Славная грудь, хорошая, – оценил маньяк, сорвав бюстгальтер, и начал жутко больно мять груди, – славная, сладкая.
Он начал тереться об меня всем телом. Я почувствовала его каменный пенис, трущийся о мой комбинезон, и меня затошнило от отвращения.
Я посмотрела ауру извращенца – огромное темное пятно над головой, отчаянно сейчас пульсирующее и разрастающееся. В мужика подсажена так называемая лярва – сгусток темной энергии, питающейся негативом. Колдуны бы сказали – демон, ну, это кому как удобнее. Кто как видит. Попросту сгусток темной энергии, которых полным-полно в этом мире, мужик подцепил его в какой-то момент, когда был ослаблен или озлоблен. И эта энергетика постепенно подавила ауру талантливого, но слабовольного мужика. А поскольку питается она негативом, ей нужно было склонить мужика к чему-то негативному. К алкоголю он равнодушен, споить не получилось, а вот к противоположному полу, наоборот, питал слабость. А к тем, кто изменял мужьям, питал лютую ненависть. Припоминая первую, предавшую его с собственным братом жену. Вот и нашла проклятая лярва слабинку. Первой жертвой стала жена соседа и друга, давно строившая ему глазки. О, какой сладкой и неуемной она была! Как сладко она кричала.
– Получила удовольствие, сука?! Получила? Изменила мужу, тварь! Так сдохни, изменница!
Пальцы все крепче сжимались на горле потрясенной жертвы, а ему так понравилось мстить и за себя, и за несчастных преданных мужей! Эти твари так сладко бились под ним в агонии! Это стало его наваждением. Хотелось еще и еще. В неделю по одной. То, что надо. Даже без акта просто соблазнить, уговорить, утащить и удушить мужнину предательницу! Ибо нефиг садиться в машину к чужому мужику.
Ну все, хватит, синяков на мне уже достаточно. Но тут я почувствовала всплеск его адреналина и решила подождать для верности.
– Одиннадцатая будешь. Вон под той сосенкой ляжешь, они все у меня под этими сосенками аккурат в кружок.
Ублюдок начал душить меня и двигался все быстрее. Я захрипела, изображая агонию. Мужик давил очень сильно, будь я обычной женщиной, наверное, уже умерла бы. Его глаза горели безумием, наслаждением и властью, ему хотелось, чтобы я подергалась, пытаясь спастись, чтоб дала продемонстрировать ему свою власть надо мной. Но хрен тебе! Я лежала смирно, как полено. А он все терся и терся об меня, душил и душил. И тут я почувствовала, как что-то горячее брызнуло мне на комбинезон чуть ниже живота. Какая ж мерзость! Я схватила приличную такую палку, лежавшую совсем рядом с правой рукой, и со всей силы вогнала ее в правый глаз мерзавца. Вогнала с такой силой, что она пробила череп с обратной стороны.
Да-мм. Косяк. Ладно, спишем все на выброс адреналина. Я быстро спихнула труп с себя, встала и пошла из леса, звоня на ходу в службу спасения. Так, не забыть. Изобразить панику.
– Служба спасения, оператор Валентинина, здравствуйте, – тут же ответил оператор, – что у Вас случилось?
– Маньяк на меня напал, маньяк! – сбиваясь, протараторила я.
– Где Вы находитесь?
– Я на дороге. В двух километрах от санатория «Родник». Моя машина прямо на дороге. Синяя Лада Ларгус.
– Как Вас зовут?
– Ольга, Ольга Ларина.
– Как вы себя чувствуете, Оля? Вы не ранены?
– Я, я не знаю, не знаю… я убила его, убила, – заревела я.
– Оставайтесь на месте, Оля. Наряд полиции прибудет через пятнадцать минут.
Жутко хотелось поехать домой и переодеться. Но нельзя, нельзя. Захотела быть обычной слабой женщиной, будь. Полиция подъехала через двенадцать минут. Я изобразила оцепенение и ужас, когда двое полицейских подошли к машине.
– Это Вы вызывали наряд? – спросил мужик лет пятидесяти, постучав в окно. Я вздрогнула и закивала. – Выходите из машины, не бойтесь. Вы в безопасности. Я капитан Станислав Ольхов.
Капитан открыл мне дверь.
– Вы в порядке? Врач нужен?
Мужик осмотрел меня, и в его глазах появилось сочувствие. Мне он сразу понравился. По характеру на Олега похож, истинный мент, слуга народа, аура светлая, благородная, взяток не берет, показания не выбивает. По доброму взгляду серых глаз видно: многое видел, через многое прошел.
– Не знаю, не знаю, – замотала я головой. Руки тряслись, губы дрожали.
– Вы сказали, что убили маньяка, где труп?
– Там, – показала я рукой на лес, – могу показать.
– Ну, пойдем, – капитан и два молоденьких майора пошли за мной. – Как он напал на Вас?
– Я работаю в «Роднике», и он тоже. Он подкараулил, когда я буду ехать. Подрезал, вытащил из машины, избил и утащил в лес. А потом, потом… – я захлюпала носом, утирая слезы. – А еще он сказал, что я одиннадцатой буду. Что они все в кружок под соснами лежат там, где он меня…
Я упала на траву, якобы споткнувшись, и разрыдалась, закрыв лицо руками, чтобы не видеть труп, к которому мы уже подошли.
– Ёшкин кот! – выдал один из майоров.
– Ого! – присвистнул другой.
– Матерь Божья! – выдохнул Ольхов, увидев, что сталось с маньяком.
– Нехило ты его! Спортсменка, что ли? – поинтересовался самый молодой.
Я замотала головой и сделала вид, что меня не слушаются ноги, Ольхов подхватил меня на руки и понес из леса.
– Ниче, ниче, дочка. Ты молодец, умничка! Все хорошо, – ласково говорил капитан, бережно неся меня к машине.
– Сейчас отвезем тебя в больницу. Жуков, вызывай оперов, криминалистов, – на ходу распорядился капитан.
– Уже, – отозвался парень.
– Савин, организуй оцепление. Садальский, со мной. Отвезем девочку в больницу.
Меня бережно усадили в машину и повезли.
– У тебя есть кому позвонить? Чтоб привезли чистую одежду и посидели с тобой? – спросил Ольхов.
– Нет, никого нет, только жених. Он, наверное, еще на работе, – я старательно смотрела в одну точку, пребывая в шоке.
– Ну, отвлечется уж ради такого. Давай звони.
– Я телефон забыла, где-то.
– Где он работает?
– Он полковник Службы безопасности.
– Ни хрена себе жених, – присвистнул Садальский, – номер помнишь? Позвони с моего.
– Не, не, не помню, – разревелась я.
– Как зовут твоего полковника? – вздохнул Ольхов.
– Аверин Олег Алексеевич.
– В каком отделе работает, знаешь?
– УСБ.
– Круто, сколько ж лет ему?
– Сорок шесть.
– А тебе? – не унимался Садальский.
– Двадцать шесть.
– Сейчас найдем твоего суженого, – Ольхов кому-то звонил, – Соколов, привет, это Ольхов. Помнишь, ты мне как-то говорил про своего друга, что в СБ работает. Аверин Олег. Можешь дать его номер? Хорошо, тогда сам позвони. И скажи, пусть едет срочно в пятую больницу. Тут на его невесту маньяк напал. Да нет, в порядке вроде, но ей нужны вещи, чтобы переодеться. Нет. Мы еще везем ее туда. Скоро будем.
Папа, он звонил папе! Из моих глаз потекли слезы. Так хотелось сейчас с ним поговорить. Обнять. Живот вдруг свело жутким спазмом. Так, что меня пополам скрутило. Я сдавленно застонала.
