Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Часть 52

По долгу службы Олег уже не раз летал на бортах, что люди принимают за НЛО, но все никак не мог привыкнуть к бесшумности, вместимости и скорости этих кораблей. На их борту было все – от супермощных боеголовок, способных одним ударом уничтожить четверть планеты, до суперсовременных операционных, способных проводить самые невероятные пока что для людей исследования и операции.

Мы зависли над домом Влада в половине третьего ночи. Подняли его на борт, сон был крепкий, может, и не проснется, а если проснется, то не поймет, примет за сон. А после укола снотворного заспит все события и либо не вспомнит вообще, либо так и примет за сон все события. Хотя с Владом вряд ли такое прокатит.

– Ну, давай, побудь сегодня ты Лазарем.

Дима подтолкнул Олега к пульту медицинского модуля.

– Помести его под рентген-экран.

Олег нажал на пульте кнопку рентгена над кушеткой, где лежал Влад, появился большой экран, а на большом сенсорном экране перед Олегом появилось трехмерное изображение организма Влада. Оба легких были запенены красными звездочками.

– Ставь протонный лазер на полтора.

– Откуда это, он ведь не курит.

– Когда дочь умерла, закурил много и часто. А еще он душевно просто задыхался от боли и хотел умереть, вот тебе и проекция на живое. Задыхается и умирает.

– Черт, даже подумать не мог, что у него такая к ней привязанность.

– Возьмешь своего Илюшу на руки – поймешь. С детьми, зачатыми в любви и по желанию, связь самая сильнейшая из всех, год от года лишь крепнет, неважно, сколько детенышу лет.

– Ребенку правильно говорить. А у тебя дети есть?

– Нет, мы с моей парой еще не достигли брачного возраста.

– И как скоро достигнете?

– По земному времени лет через двести.

– А по вашему летоисчислению это сколько?

– Как лет пять в вашем соотношении времени, а пока что я на службе, вроде как в армии, зарабатываю звание, положение, уважение. Черт, просыпается.

Мы подошли к Владу – он лежал с открытыми глазами.

– Я что, умер? – тихо спросил он.

Его, наверное, вводил в заблуждение яркий белый свет, коим был заполнен корабль.

– Ага. Я апостол Петр, а это апостол Павел, – хохотнул Демитрий.

– Не слушай его. На самом деле это вылитый крокодил Гена.

Олег сел на стул так, чтобы Влад видел его лицо.

– Все будет хорошо. Сейчас мы тебя полечим и вернем обратно домой к Женьке под бочок. Только ты не кури больше, ладно? А то видишь вон, чем обернулось.

– У меня рак легких, две недели как узнал. Все хотел тебе позвонить, да не решался почему-то.

– Ну и зря, давно бы помогли тебе.

– Она мне больше не снится, и я скучаю.

В глазах Соколова застыла в прямом смысле смертная тоска по дочери.

– Будет сниться, будет, если ты пообещаешь не расстраиваться еще больше из-за этих снов. Договорились?

– Она жива?

– Да живее всех живых твоя доча драгоценная, внука скоро тебе подарит, этот охальник лично его ей заделал. Лет с пятнадцати на нее слюнки-то пускал, поди, а, полковник?

– Закрой рот, рептилоид отмороженный, с него и запомнить станется, – зашипел раскрасневшийся Олег.

– Женя! Жень! – испуганно позвал Влад. – Я брежу, у меня агония.

– Да нет, друг, – вздохнул Олег, – виноват, каюсь.

Полковник был готов провалиться сквозь землю и не мог смотреть другу в глаза.

– Врет, не кается ни грамма, – вставил вредный рептилоид.

– Жива! Моя девочка жива! – на глазах Влада появились слезы от счастья.

– Так ты на ней женился, что ли? – озарила друга догадка.

– На ней, – кивнул Олег.

– Пристрелите меня ради Бога, а!

Влад с искренней мольбой посмотрел на Диму, который уже вводил ему убойную дозу снотворного.

– Вот кто тебя просил рот свой открывать?! – взвился Аверин. – Он – один из лучших спецов, тут никакое снотворное не поможет. Тем более он так стремится правду о ней узнать, подсознание переборет.

– А мы и на него блок поставим. Имуналина десять кубов принеси, вколем, чтоб больше никакая хрень не пристала к твоему дражайшему тестю. Кстати, заметь, он предпочел застрелиться, нежели смириться с этим фактом.

Когда Олег пришел домой, вопреки его ожиданиям Дора была дома. Сегодня она никуда не пошла. Легла спать в половине первого и спала до сих пор. И вообще после внушения Пелегина была несвойственно тиха, молчалива и покорна. Да, милый, нет, милый, как скажешь, милый, что-нибудь нужно, милый? К концу вечера Аверина уже подбрасывать от слова «милый» начало. Не выдержав, позвонил тестю.

– Слушайте, Вадим Аркадьевич, по-моему, Вы перестарались слегка. У меня тут по дому бродит киборг, знающий только две фразы: да, милый, и нет, милый.

– Ну а что? По мне так идеальная жена именно такая, – в голосе тестя слышалась насмешка.

– Ну, если ваша жена именно такая, то не удивительно, что вы от нее драпанули сюда.

– Отправь ее спать. Проспится – прежней будет.

Так и спала богиня до сих пор. Такая хрупкая на вид и со сталью внутри. Олег аккуратно приподнял ее ночную рубашку, приспустил трусики. Татуировка над копчиком, состоявшая из двух витиеватых символов, у жены была.

Смесь горечи, обиды и отвращения даже застряли у полковнка в горле.

Как же так! Как же так! Ведь ты всегда была такой правильной, милой папиной дочкой, такой чистой девочкой. Да и сейчас, для меня ты идеальна! Как же так!

Надеюсь, ты ходишь, к нему одному?

Представлять, то, что ее качаются не него руки, Олегу было просто не выносимо! До слез больно. А уж то что это не одна пара рук и возможно даже не две… просто доводило до бешенства! Сводило с ума! Хотелось, разбудить, надавать пощечин! Призвать не забывать, что она мать и жена!

Но. Увы… не поможет, такова ее природа… Она может быть и сама ей не рада, но поделать с собой ничего не может. Тут либо, принимаешь ее такой какая она есть, либо прямо сейчас собрать вещи и уйти, пока не проснулась.

Смахнув злые слезы, Выступившие от бессилия, Олег посмотрел на нежные черты жены, она улыбалась кому-то во сне, словно ребенок и почувствовал себя самой настоящей скотиной. В конце концов, он венчан с ней, он знал кого берет, Влад же рассказывал о тех чудовищных записях. Наверное, это и было то самое обучение и сожгла она их всех там явно не от восторгов от оргазма!

Вот только, он надеялся, сто – это в прошлом…

Но он не скотина! Он не придаст. Она ведь любит его. Искренне любит, он это чувствует и потому, будет рядом. Просто радом, со своей богиней.

Аверин положил руку на округлый животик жены и почувствовал, как малыш переворачивается на другой бок.

– Спи, мой маленький, спи. Папа рядом.

Олег осторожно коснулся губами живота и аккуратно укрыл их одеялом. Все же когда жена спит дома – это невероятное счастье.

Часть 53

Через неделю был день рождения Олега. И Дора настояла на том, чтобы пригласили Влада. Олег не возражал. Тем более, что мама заявила, что придет с Виктором Сергеевичем, директором санатория, в котором они с Дорой работали. И у мамы вроде как с ним отношения завязались, почти все время пропадала на свиданиях, а иногда даже ночевать не приходила. Но Олег был рад за маму, глаза у нее светились, как у влюбленной семнадцатилетней девчонки.

Как только в дом вошел Влад, Дора моментально просияла и кинулась обниматься. Олег даже испугался, как бы Женьку это не напрягло, но Пелегин, который вошел вместе с ними, успокаивающе улыбнулся.

– Ой, какие вы уже большие! – Влад осторожно положил руку Доре на живот. – Когда срок?

– В начале февраля.

– Мы ему тоже кое-что принесли.

Женя протянула Доре красиво упакованную коробку.

– Спасибо большое!

Дора раскрыла коробку. Там лежал милый тёплый синенький костюмчик.

– Какая прелесть, спасибо!

Демитрий и Виталий тоже прибыли, да с дамами-секретаршами нашего отдела. Молодые девчонки-практикантки, в их обязанности входил и эскорт нелюдям, когда им было это необходимо.

Завязалась легкая непринужденная беседа обо всем на свете. Пелегин легонечко так, невесомо касался сознания Влада, поддерживая его веселое, болтливое настроение, чтобы порадовать Дору. После горячего она, устав, пересела на диван и полулежала на подушках. Олег пересел к ней.

– Довольна? – спросил муж, обнимая ее за плечи.

– Очень, – улыбнулась Дора, – он не забыл корабль. Он помнит.

– И все, что мы говорили, тоже?

Аверина пробил холодный пот.

– Нет, речи не помнит, но визуально помнит все.

– Черт. И чему ты так радуешься?

– Отец берет его к вам.

– Ого, круто.

Влад встал из-за стола и сел по другую сторону от Доры.

– Все было очень вкусно, спасибо большое.

– Да на здоровье на доброе.

– Да и здоровье тут поправилось чудесным образом. Вашими молитвами, надо полагать?

– Нашими, нашими, – кивнула Дора.

– Чем обязан такой заботе о моей скромной человеческой жизни?

– А разве ты не спас бы Олега, если бы мог?

Вместо ответа Влад протянул Олегу руку, они обменялись крепкими рукопожатиями.

– Распорядитесь своей оставшийся жизнью более разумно, майор Соколов.

– Более разумно – это как? – уставился Влад на дочь.

Каждый раз, когда он так пристально смотрел на нее, Олег вздрагивал, боясь, что узнает.

– Приказ о Вашем переводе к нам уже подписан.

Пелегин подошел к нам и сел на спинку дивана рядом с Владом.

Влад на мгновение открыл рот. Побледнел и тихо, но жестко сказал:

– Простите, но у меня нет ни малейшего желания работать с убийцей своей жены и дочери. И встал, чтобы уйти, но Пелегин удержал его за руку.

– Нет, дорогой! У тебя есть такое желание! Это твоя мечта, ты рад. И ты будешь самым старательным и исполнительным сотрудником, – чеканя каждое слово, произнес Пелегин внушение, глядя Владу в глаза.

– Приказ о Вашем переводе к нам уже подписан, будете под началом Демитрия.

– Здорово, – улыбнулся Влад вполне искренне.

– Простите, я отойду.

Дора подскочила с дивана, как ужаленная. В голосе были слезы.

Олег пошел за ней. Дора сидела в углу спальни и, плача, билась головой о стену. Он сел рядом. Обнял.

– Иди уж, сознавайся. Чего стены-то долбить.

– Нельзя еще. Пока не рожу, нельзя.

– Почему?

– Люций за ним еще следит.

– А когда родишь, перестанет?

– Нет, но тогда я смогу за себя постоять в полную силу, сейчас не могу.

– Ну, тогда возьми себя в руки и иди к гостям, подожди, еще каких-то 7 неделек осталось.

– Почему мамочка огорчилась? Что случилось? – услышал Олег у себя в голове обеспокоенный Илюшин голосок.

– Все хорошо, родной, все хорошо. Мамочка уже спокойна. Она уже не плачет.

Олег вытер жене слезы и нежно поцеловал в губы.

– Думай о сыне. Держи себя в руках. Владу нужен здоровый и красивый внук. Контроль, Дора, контроль.

– Еще один! – закатила она глаза.

– Ну, правда. Эмоции не сдерживать ты можешь лишь по ночам, и так трудишься, не покладая…

– Вот пошляк. Я разве давала повод хоть раз?

– Вообще-то да. Каждую ночь его даешь, – не выдержал наконец Аверин.

– Ты что, серьезно? – она, кажется, совершенно искренне удивилась. – Тебя так напрягает мое отсутствие по ночам?

– А тебя бы на моем месте не напрягало?

Олег почувствовал, как закипает, и, глубоко вздохнув, постарался взять себя в руки и установил ментальные шиты, чтобы никто из гостей не смог уловить его истинный эмоциональный фон или, упаси Боже, прочесть мысли.

– Идем к гостям.

– Олег, ты что? Я же говорила, ухожу в спортзал тренироваться, пока там нет никого.

– Да. Да, конечно! – кивнул Олег, пряча глаза и натянуто улыбаясь.

Когда они вернулись в гостиную, Демитрий уже что-то играл на гитаре, похожее на фламенко, девушки танцевали, не в силах усидеть. От Олега не укрылся строгий, почти злой взгляд, коим Пелегин одарил дочь. Кажется, он только что сам, того не желая, сдал ее.

Дора села в кресло и, судя по тому, что они с отцом не сводили глаз друг с друга, между ними шел напряженный диалог. Закрытый ото всех. Что ж, может, оно и к лучшему. Они минуты три молча и напряженно смотрели друг на друга. Потом Дора встала и пошла танцевать. Музыка была очень ритмичной и быстрой, а она умудрялась попадать в каждый ее такт. И ей совсем не мешал живот. Она даже словно и не ходила, а парила над землей. Олег посмотрел на нее внутренним зрением и увидел, какая мощная энергетика от нее исходит. Яркая, сияющая, позитивная. И она щедро делилась ею со всеми, кто был рядом. А ведь еще менее минуты назад была в гневе больше, чем тогда, когда безжалостно задушила марсианина. Как же ей так быстро удалось справиться с собой и перенаправить свою энергию в позитив? Неужели музыка повлияла? Дима мне подмигнул, и я понял, что прав. Вскоре к ней присоединился Пелегин, и Олег снова поразился красоте и грациозности этого дуэта. Они словно были единым целым, плавно перетекающим друг в друга. Аверин украдкой посмотрел на Влада, тот следил за парой, не отводя глаз. Он уже был счастлив тому, что его берут в наш отдел, надеялся узнать так как можно больше о судьбе дочери.

Когда музыка закончилась, раздались оглушительные аплодисменты для дочери и отца, Женя вдруг сказала, заворожено глядя в окно.

– Ой, а что это, северное сияние, что ли? Как красиво-то!

Все прильнули к окну. Вдалеке над тайгой, высоко в небе переливалось разными искрящимися огнями пятно метра в полтора в длину и ширину в форме эллипса, и показалось отчего-то, что оно живое и мыслящее, и приближающееся к ним. И отнюдь не с добрыми намерениями.

– Пресвятая дева семи царствия, – выдохнул Пелегин.

Олегу показалось, что у мудрейшего даже челюсть отвисла. А значит, дела реально плохи.

– Хранители, к бою! – одними губами произнес он. И в ту же секунду и сам он, Дима, и Дора исчезли из гостиной. Словно их тут и не было.

– Молитесь всем богам, в каких верите, за них, – вздохнул Сомов, – если эта штука шарахнет, звездец этой планетке.

* * *

– Ты охренела, совсем?! – накинулся на меня Пелегин, едва мы с Олегом вернулись в гостиную. – Я-то все это время гадаю, что там за печаль у него такая, грызущая его ежеминутно. Думал, что перед Владом неловко за ложь. А у него, оказывается, жена ночами неизвестно где и с кем бродит!

– В спортзал я хожу на тренировки, пока там нет никого! И он об этом знает, а что не верит, не моя печаль, – отрезала я обиженно.

– Жена должна быть дома при муже, особенно по ночам. У людей так принято, знаешь ли!

– А я и не человек! И ему придется с этим смириться, знал, что брал.

– Не думаю, – покачал головой отец, – о Род мой, батюшка. Что ж с вами, девками, так сложно-то! Что ж вы все время приключений на свою нижнюю голову ищете-то.

– А вы так не ищете на свою! Тоже мне трисвятые, один всех теток перебрал, Дочь твоя от дяди нарожать умудрилась. (Согласно мифам, Старшая дочь Перуна, богиня охоты Девена, какое-то время сожительствовала, со старшим братом отца. Огнебогом Семарглом. И родила от него двоих сыновей) другой русалкам глазки строил, (по преданию однажды, проезжая мимо Дона, услышал Перун, как поют его дочери-русалки. Одна из них стала петь лично Громовержцу, и влюбился он в красавицу Рось и изменил с ней своей жене Дадоле). Ты отдал меня мужу сестры и жизни учить еще будешь! – В запале выпалила я. Отец дернулся словно от пощечины, в глазах, блеснули и тут же погасли молнии…

– Прекратили разговор, – отрезал раскрасневшийся вдруг спокойно, – иди, танцуй.

Что ж, потанцевать я была не прочь, переполнившую меня энергию раздражения нужно было куда-то деть, и в танец – лучше всего. Демитрий нарочно для меня заиграл быструю ритмичную мелодию, и я с удовольствием в ней закружилась. Чуть позже ко мне присоединился и Пелегин. От него всегда исходила какая-то любовь и благость ко мне, примерно так же, как от Влада, и я любила его не меньше, чем Влада. Я искренне насладилась танцем с ним. Только глорианцы могут быть столь легки, грациозны и пластичны.

А потом вслед за Женей мы все посмотрели в окно, и сердца наши замерли в ужасе.

О нет, это не было северным сиянием, это были отголоски глобальной катастрофы, случившейся очень и очень далеко отсюда. Кто-то из высших рас, ведших между собой войну, испытал новое мощнейшее оружие, которое спровоцировало открытие пространственной воронки, которая и неслась сейчас к нам со скоростью смерча, поглощая все на своем пути. Снесет и нашу планетку, если не остановить вовремя.

– Хранители, к бою! – почти одними губами произнес отец, и мы в ту же секунду оказались на корабле в открытом космосе поближе к воронке. Она просто поражала своей широтой и приближалась с каждой секундой. Ее обороты невозможно было сосчитать, настолько быстрыми они были. Папа уселся в кресло пилота и соединился общей сетью с другими вайтманами для общего мощного удара. Всего кораблей было шесть, но я с пугающей ясностью поняла: этого мало, ничтожно мало, хотя и мощь одного только вайтмана огромна, но здесь мало, этим снарядом накроет только нас, воронка, возможно, полетит лишь быстрее. Как раненый зверь бежит яростнее, подгоняемый болью и желанием выжить.

– Этого мало, Тарх, мало! – обратилась я ментально к бывшему мужу.

– Я знаю, малышка, – вздохнул в моем сознании бог.

– Что еще можно сделать?

– Отдать энергию своих душ. Готова?

– Да, – решительно кивнула я.

– Слейся со мной ментально. Не бойся, малышка. Жить порой куда страшнее, чем умирать.

Я закрыла глаза, собираясь с силами, я вспомнила все. Бесконечных мужчин, что были у меня в любовниках. Тех несчастных солдатиков, что я выслеживала и убивала в лесах и лабиринтах, обучаясь мастерству. Нашу первую с ним ночь, чудесную, шикарную, вспомнила мучительные долгие роды. Как он держал меня за руку, пытаясь облегчить жуткие разрывающие схватки, и как мы оба с ним расплакались, услышав первый крик Лизы. Вспомнила, каким недолгим было наше счастье. Вспомнила Влада, как он целовал меня на ночь. Вспомнила Свету, как она учила меня печь блины, вспомнила, как Олег учил меня кататься на роликах. Вспомнила нашу с ним первую ночь. Прости меня, родной, прости. И ты, Илюша, прости. Но так нужно, чтобы другие детки смогли жить, и мы с тобой когда-нибудь вернемся в этот спасенный нами мир.

Собрав все, что могла, я слилась с сознанием, и мы ударили единым потоком, отдавая все, что было. Свою силу до капли.

* * *

Маленькая белокурая девочка с голубыми, как небо, глазами танцевала вместе со всеми на сцене танец ко дню матери. Как жестоко, однако, проводить день матери им, сиротам, чьи матери от них добровольно отказались, выкинули из своей жизни, как мусор. Но здесь у них были воспитательницы и воспитатели, добрые, хорошие, искренние. Их ребята звали мамами и папами, и они заслуживали этого праздника. Именно для них ребята старались, а не для тех, кто, когда-то их предал, хотя Лару никто не предавал. Она была здесь, потому что так было надо. Она это твердо знала, папа ей так говорит, а однажды сможет вернуться и к мамочке.

Правда, сейчас им плохо. Они умирают, пытаясь спасти этот мир. Ах, если б только можно было взять их и перенести из того места, где они сейчас, на самое прекрасное место во Вселенной. На планету по ту сторону Солнца – Глорию. Ее планету.

Часть 54

– Что это за хрень? – спросил Олег Сомова, не отрываясь, глядя на пятно, становившееся с каждой секундой все больше.

– Пространственная воронка. Их появление и траекторию рассчитать невозможно, они возникают раз в тысячу лет примерно там или там.

– И что с ней нужно делать?

– Маленькую можно направить в черную дыру подальше, и она ее поглотит. А такая большая лишь разнесет ее на всю Вселенную.

– И что же делать?

– Будут гасить.

– А если не смогут?

– Через 2 часа вышей планеты не будет. Воронка либо поглотит ее, либо сорвет с орбиты.

– Господи, помоги, спаси и помилуй, – прошептал Влад, глядя на мерцающее пятно.

Аверин тоже невольно стал читать про себя «Отче наш», вкладывая в каждое слово столько мольбы и надежды, сколько никогда раньше. И вдруг слева от пятна мелькнула яркая белая вспышка и вырвала у пятна здоровенный кусок из середины, но пятно, вместо того чтобы рассыпаться без ядра на части, вдруг остервенело, заметалось по небу и помчалось к нам еще быстрее, теперь уже приближалось прямо на глазах.

– Твою мать!!! – взвыл Сомов.

– И что теперь? – спросил Влад, – никто не поможет?

– Те, кто может, не успеют, – процедил марсианин сквозь зубы.

– Господи!

Олег порадовался за мирно спящих в креслах девушек, коих Сомов ввел в гипноз: уйти во сне – сейчас лучшая участь.

– Майя ошиблись со сроками? – усмехнулся Влад невесело.

– Нет, не ошиблись. С вторжением укридов и кометой хранители справились.

– Что ж, спасибо и на том. Обидно, только жить вроде бы начали.

– И не говори. Олег подумал, что так и не доведется нам с Владом погулять с Илюшей.

И вдруг мелькнула еще одна вспышка, и мое сердце пронзила острая боль, как будто из него вырвали кусок, судя по гримасам Влада и Виталия, они почувствовали то же самое. Но небо над тайгой стало чистым, серебряное сияние исчезло, как и не было его. Остались лишь тоненькие, постепенно тающие полоски.

– Это что, конец? Мы победили? Они справились?

– Да, справились, – кивнул Виталий как-то безрадостно.

– А что это было так больно? – поморщился полковник. – Ты тоже чувствовал?

– Да.

– Что это?

– Она отдала свою жизнь. Ее больше нет, – сухо сказал Сомов, глядя Олегу в глаза.

Аверин почувствовал, как земля ушла у него из-под ног, как дыхание остановилось, застряв огромным, тяжелым комом в груди.

Влад и Виталий подхватили его под руки и посадили на диван.

– Вы – люди служивые, – спокойно заговорил Сомов, глядя Олегу в глаза. – Кому, как не вам, понимать, что такое долг. Сами каждый день на своей работе рискуете жизнями ради жизней других. Она свой долг выполнила, спасла ваш мир. Хранители всегда отдавали и будут отдавать свои жизни за вас. Это их работа.

– А мой сын? Как же он? – голос Олега был без эмоций. Как у робота.

– Он бы тоже стал хранителем, как и его мать, так что тоже выполнил свой долг вместе с ней… мне жаль, Олег, искренне. Ты знаешь.

Олег кивнул, встал и пошел в спальню, на душе было пусто и холодно, хотелось одиночества. Лег на кровать, рука невольно сжала ардонит, висевший на груди. Бывший всегда теплым или даже горячим, теперь камень любви и верности был мертвецки холоден. Попробовал позвать Дору ментально. Тишина и темнота. Из глаз Олега сами собой побежали слезы.

Из гостиной донеслись тихие голоса Виталия и Влада. Олег невольно прислушался, чтобы отвлечься.

– Что ж это за порядки такие – женщину на сносях в бой посылать? Что, кроме нее, некому было?

– Значит, некому.

– И жизнь отдать тоже? Папаша ее куда смотрел, почему позволил ей и внуку умереть? Чего свою жизнь не отдал-то?

– Не тебе его судить, Влад, – отрезал Виталий, – он и сына там потерял, наследника и преемника.

Так, значит, они и погибли вместе. Интересно, кто же кого кинулся спасать. Что было именно так, Олег почему-то и не сомневался. Мужчина уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить рвущийся из горла крик отчаяния.

Олег хотел уснуть, но не получалось, холодный ардонит, кажется, заморозил саму душу. Олег лежал и слушал, что происходит в гостиной. Сомов разбудил девушек и отправил домой вместе с Владом. Маму – к ухажеру. Чтобы чем-то занять себя, они с Сомовым убирали еду со стола и мыли посуду.

Затем я услышал их голоса.

– Он знает? – сухо спросил Пелегин.

– Да, почувствовал.

– Как он?

– Держится. Но его еще накроет. Что там случилось?

– Они с Тархом отдали свои личные силы все до капли. Отдали все до последней капли жизни. У них даже астральных тел не будет, – тяжко вздохнул Громовержец.

– А телесные оболочки где? – хмуро спросил Сомов.

– Нет тоже, даже пепла и плазменного следа нет.

Олегу показалось, что Демитрий плакал.

– О, господа-хранители, неслабо вас приложило, видать, – присвистнул Сомов, – идите на разлом, восстановите силы, поспите, после поговорим.

Аверин лежал, тупо уставившись в потолок, тщетно пытаясь согреть ледяной ардонит в своих руках.

Сомов тихо вошел и сел на кровать.

– Все будет хорошо, мы ее найдем, – тихо сказал он.

– Ардонит ледяной и белый, ее нет.

Олег почувствовал, как по его щекам побежали слезы.

– Давай-ка ты поспишь, утро вечера мудренее.

– Владу не говорите, ни к чему ему второй раз это переживать, – попросил он, засыпая под воздействием Сомова.

Олегу снилась Дора, и он искал ее в огромном лабиринте. Иногда там попадались двери, он открывал их и видел ее в объятиях Тарха, столбенел от ужаса и кричал ей.

– Что ты делаешь! Так нельзя, так неправильно, он же твой брат!

– Он мой бог! – смеялась она ему в лицо. – Богам можно все.

– Но как же я! Я же люблю тебя!

– Люби на здоровье, приятно, – самодовольно смеялась богиня.

– А как же наш сын?

– А кто тебе сказал, что он твой? – усмехнулся Тарх, крепко прижимая обнаженную Дору к себе.

– Он – наш! Ты – ничтожный смертный человек. Полковник. Ты думаешь, что достоин с ней зачать? С богиней? Серьезно? Она даже умерла ради меня и умрет еще, если будет нужно. И еще, и еще раз.

Тарх крепко схватил Дору одной рукой за горло, а другой за волосы, она начала хрипеть, не в силах сопротивляться. И Аверин проснулся в холодном поту.

Был уже час дня, если часы не врали, голова была тяжелая. Хотелось в туалет и есть, но огромный комок в горле все перебивал. Олег принял душ, почистил зубы, стараясь не думать о них, но в голове крутились горькие строчки из старой песни из спектакля.

Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу.

Никогда, повторил он, пробуя слово на вкус. Вкус был очень горьким и не понравился. Но делать нечего, придется с ним смириться, не впервой уже. Самое жуткое – ложиться с этим в холодную постель, проводить с ним долгие холодные ночи и засыпать лишь под утро, замучившись ворочаться в бессоннице. Когда ушла Света, было чуть полегче, он уже был готов к этому. Это было неизбежно. Даже некое облегчение испытал, к великому своему стыду. Но все равно было жуткое одиночество ночами. Олег с головой ушел в работу, нарочно в первый год брал ночные дежурства, чтобы днем падать от усталости едва не замертво. Так и свыкся потихоньку. По выходным ездил к ней на могилу и читал романы Сары Джей ей вслух. А дома разговаривал с ней тоже вслух. Хоть многие и говорили: так нельзя, дескать, держит возле себя, покоя не дает ей там. Но как мне жить совсем без нее, я не знал. Так пусть будет рядом хотя бы так. Ментально, так это, оказывается, называется правильно.

И она была. Олег это чувствовал. Иначе как научился бы сам готовить и так ответственно поддерживать порядок в доме. Сам он никогда не убирался, прожив с ней двадцать три года. Он понятия не имел, что за средства там такие для чистки окон, зеркал и унитазов. А тут шел, покупал и делал. Так, как будто делал это все те годы ежедневно.

Олег попробовал позвать Дору ментально: тишина и темнота. Неужели у нее даже души не было? И она даже так не будет с ним рядом, как была Света. Стало очень горько, слезы покатились из глаз сами собой.

– Не плачь, родной, ее там просто нет, – услышал он в голове до боли знакомый нежный голос, от которого аж подскочил.

В углу на кресле сидела Света. А точнее, ее дух, душа. Ментальное тело. Неважно, что, но главное – сидела, как живая, Светлана Аверина.

– У нее души, наверно, просто нет, – вздохнул Олег, утирая слезы.

– Есть. У всего живого она есть. У сыночка вашего уж точно она есть. Я бы увидела их, если бы они пришли. Они не мертвы.

– Почему же я ее не слышу?

– Не может или просто не хочет тебе ответить. Я поищу их, если ты хочешь. И если найду, скажу.

– Пожалуйста, – кивнул Олег, поражаясь сам себе: я прошу дух умершей жены найти дух моей новой жены. Впрочем, чему он, сотрудник межпланетной таможни, мог еще в этой жизни удивляться.

И тут Олега поразила догадка: тел и следов, как вчера сказал Дима, нет. Что, если они с ним просто сбежали ото всех, воспользовавшись моментом. На какую-нибудь планету или в параллельный мир. Сбежали от Пелегина, ото всех. Прикрыв все смертью. Что ж, этот вариант был не менее горек, но нравился мне гораздо больше, чем то, что они с Илюшей погибли. Пусть она спит и живет хоть с самим Пелегиным, но будет здорова и счастлива. Жаль, конечно, что не увижу сына, но пусть он будет вдалеке, но жив и счастлив.

Мужчина приободрился, даже появился аппетит. Поел салатов, оставшихся со вчерашнего празднования его дня рождения. Пропылесосил все паласы и мягкую мебель в доме. Вымыл окна, вытер пыль. А в голове все звучали эти строчки:

Я тебя не когда не увижу.

Я тебя не когда не забуду.

Убравшись уже под вечер, решил одеться и прогуляться. В голове, как дятел, стучала одна мысль – сегодня, шестнадцатого декабря, для него начиналась новая жизнь. Безрадостная и одинокая.

Олег подошел к огромной сосне, с которой так любила обниматься Дора, когда ей не хватало силы. Прислонился к ней всем телом. Почувствовал гул силы, текшей по огромному, мощному стволу, как кровь. Попытался вобрать немного в себя, расслабившись и открыв сознание, как учила Дора. И снова позвал ее, уже не особо надеясь на ответ.

Но вдруг неожиданно для себя увидел их. Тарх сидел на берегу реки, она то ли в лучах заката, то ли сама по себе отливала оранжевым светом и искрилась. Он сидел под красивым огромным деревом, похожим на нашу иву, только с оранжевыми листьями. Голова Доры покоилась у него на коленях, она спала. А он гладил ее по волосам и, кажется, напевал. Что-то ласковое. Вдруг умолк и удивленно уставился на Дору.

– Ты глянь, че делается! Хранители Вселенной нас найти не могут. А твой полкан-таки нашел. Позови ее, полковник, позови, быть может, хоть тебя она услышит.

– Она жива?

– Жива, но спит. Что-то вроде комы или летаргического сна.

– Веточками сосен обложи. Или что там у вас есть.

– Не работает пока что. Она все сыну отдает, крохе тоже досталось. Ладно, подожди еще денька два, я сам восстановлюсь и им помогу. Чужого мне не надо, не волнуйся. Зови ее, как только сможешь. Не прекращая.

Видение исчезло, а Олег, будучи без сил, опустился на снег, голова кружилась. Он упал на снег, побежал, с минуту приходя в себя. Холод довольно быстро отрезвил. Встал на ноги, отряхнулся и пошёл по поселку, собираясь с мыслями. Что Дора жива и Илюша жив, это прекрасно. А вернётся она к нему или останется с Тархом, уже, ей-богу, не так и важно. Интересно, говоря «мне чужого не надо», он имел в виду только Илюшу или все-таки и её тоже? В любом случае решение всегда за женщиной в таких ситуациях. Он, может, и бог, но Олег надеялся, что Тарх даст ей это право выбора и не станет удерживать силой, если она выберет его. Хотя представить себе, как её может принудить к чему-либо пусть даже и бог, он не мог.

Олег увидел машину Влада, подъезжающую к дому, и пошёл к нему, следом подбежали Дима и Сомов.

– Как ты? – спросил Влад, похлопав меня по плечу.

– Нормально, вот вышел проветриться.