Текст книги "Любовь Химеры (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Огромный холодильник действительно был забит готовыми блюдами. Шашлык. Жареная индейка. Плов, рыба, салаты, закуски и даже торт. Я вытащила индейку и пару овощных салатов.
– Ну и как, мой дорогой супруг, добровольно ты себя на заклание отдал аль под пытками мудрейшего?
– Ты просто меня с ума сводила. Я понял, что еще чуть-чуть – и не смогу себя при тебе контролировать. А от Пелегина даже я не могу укрыться. Подошел вчера и говорит: если любишь – женись! Она тоже в тебе нуждается не меньше. И сказал подняться сегодня в одиннадцать утра вместе с тобой на крышу, и вот мы здесь.
– Ловко придумал, старый хрен! – покачала я головой, запихивая индейку в духовку.
– Ты чего ругаешься? С него станется и здесь услышать!
– А мы ведь сейчас с тобой не предохранялись, – зло усмехнулась я.
– Вот черт! – Алекс сам был в шоке. – Как же я так-то, а! Совсем из головы вылетело. Посмотри, может в сумочке постинор есть или что там еще. принимают.
– Ага, дурак Демитрий тебе, что ли. Контрацептивы по дому раскладывать. На то и рассчитывал, что мы от счастья голову потеряем. Он спит и видит, чтоб я понесла поскорее. Для этого нас с тобой и поженили, чтоб все добровольно было, раз уж издеваться и экспериментировать над собой я не позволяю больше.
– Вот блин, про это я и не подумал! Ну что ж, рожать так рожать, я не против.
– Зато я против! Очень даже против! – взъярилась я.
– Слушай, я, конечно, понимаю, что тебе только восемнадцать и хочется еще погулять, но…
– Да причем тут восемнадцать! Причем тут погулять! Алекс! Ты только представь, что они сделают с бедной крошкой! У него же детства не будет. А только одни опыты и эксперименты, начиная с утробы, опыты, эксперименты, обучение. Ты такой судьбы своей дочери или сыну хочешь? Готов ради этих нелюдей своей кровиночкой пожертвовать?
– Пожалуй, ты права, – задумался муж, – не хотелось бы! И что же теперь делать?
– Нечего. Пока я сама этого не захочу, мои клетки тупо нежизнеспособны.
– И все? – Алекс был в шоке. То есть не забеременеешь, пока сама не захочешь?
– Не совсем так, но правду я тебе не скажу, уж прости. Чтоб ее из тебя не вытащили.
– Правильно. Не говори. Блин, меня коробит от одной мысли, что ему известно будет все, чем мы с тобой будем заниматься, но контрацептивы, как я понимаю, нам вообще не нужны?
– Ну, если только для дополнительного удовольствия кое-что, – лукаво подмигнула я, – а они пущай себе любуются, зачем народ разочаровывать.
Часть 27
Вынырнув из окутавших вдруг воспоминаний, я задышала часто-часто, пытаясь успокоиться.
Вспомнились слова Демитрия:
– А ведь он всего лишь человек, Дора.
Человек? Да как бы не так!!! Он ведь пришел учить меня! И чему – самоконтролю, меня, химеру. Дитя четырех миров. Чей мозг развит на девяносто семь из ста процентов. Тогда как человеческий только лишь на семь, в самых уникальных случаях на десять, двенадцать – не более. Слишком много блоков стоит, и слишком сильно насущным озабочены. А он пришел меня учить! В двадцать шесть лет! И учил ведь! Хорошо учил! Подобрал ко мне все ключики, стал лучшим другом, опорой, поддержкой, даже мужем! И я не разу не задалась вопросом, а как это у него получалось. У обычного парапсихолога федеральной Службы. Учить меня! Химеру! Я все воспринимала как должное, само собой разумеющееся! А потом у нас родилась дочь – девочка, которой не должно было быть вообще. Ибо рожать я им не собиралась, но уже через полгода проживания с Алексом родить ему дочь стало просто навязчивой идеей для меня. Не получалось долго, и я психовала, переживала и плакала. А когда это, наконец, случилось, я была на небесах от счастья. Девочка родилась, но в ней было столько силы, бьющей нескончаемым фонтаном, что очень многие не могли с ней и рядом находиться. Их вырубало. Как обычного человека от удара током. Во мне самой и на треть столько силы не было и нет, сколько в ней.
Так кто ты такой, Александр Вербицкий, на самом деле?
Я полежала, реально ожидая услышать его голос в своей голове и, конечно, не дождалась. Вместо этого в спальню заглянул Олег. Вид у него был крайне встревоженный, в руках он держал ноутбук.
– Прости, что тревожу, но не терпится кое-что узнать.
– Слушаю, – я села в постели.
– У Пелегина день рождения, случайно, не второго ли августа?
– Да второго, – кивнула я, – а что?
– А имени своего настоящего он тебе никогда не говорил?
– Нет. Улыбается все время только и говорит, что имя в человеке не главное. Кстати, с дочерью его вчера познакомилась. Представляешь, застукала нас, когда мы обнимались, и решила, что я его любовница! Такой крик подняла.
– А звали ее, случайно, ни Девена или Диана?
– Нет. Тара.
– Ну, тоже хорошо, – задумался Олег.
– Че хорошего-то. Что ты там нарыл?
– Да сопоставил все с тем, что мне вчера Дима говорил. И получается любопытнейшая, знаешь ли, картина. Твоему отцу, по меньшей мере, шестьдесят пять тысяч лет в нашем измерении. А имя Ему Перун-Громовержец. Бог – покровитель воинов, защитник мира людей. Смотри, как его изображают, ведь похож же!
Олег подсунул мне ноутбук, там стояла картинка, где высокий седовласый мужчина с голубыми глазами, сидя на коне, замахивается молнией, которую держит в правой руке, в огромного дракона.
– Ну, молниями кидаться и правда умеет и меня научил, – кивнула я.
Ничего нового про него, я не узнала, они мне сами и мифы, и веды, и сказки подсовывали. Все время. Просто ждала, когда сам признается.
– Ну вот. А я про что, – кивнул Олег, – еще у тебя есть старшая сестра Девена, или Диана, богиня-охотница. И брат Тарх. Даждьбогом его называли. За мудрость и добросердечие. Вот они вдвоем с Тарой – она у них самая младшая, кстати, были хранителями земли русской. И материк этот раньше Тартарией звался в честь них.
– А это что? – ткнула я пальцем в экран пониже на непонятные символы.
– А это руны их обережные, – Олег ткнул на одну из них, раскрывая. И прочитал аннотацию к руне, чем-то похожую на букву Р. только с острым закруглением:
– Даждьбог. Руна Даждьбога символизирует Благо во всех смыслах этого слова: от материального богатства до радости, сопутствующей любви. Важнейший атрибут этого бога – рог изобилия. Поток даров, текущих неиссякаемой рекой, и представляет руна Даждьбога. Руна означает дары богов, приобретение, получение или прибавление чего-либо, возникновение новых связей или знакомств, благополучие в целом, а также – удачное завершение какого-либо дела. Покровитель любви, благочестия и любых добрых начинаний.
Пока Олег читал, я впала в ступор, вспомнив руну на правой руке Вербицкого, такую же сделал и мне Пелегин. В шестнадцать лет. На защиту якобы. А мне, как всегда, и в голову не пришло поинтересоваться, что за руна такая и от чего защищает.
– Ты! Как ты мог! Как ты посмел! – заорала я на весь дом, выпугав Олега. – И что мне теперь, как племянникам твоим, топиться бежать?!
– Успокойся и не кричи! – невозмутимый Пелегин словно из-под земли вырос. – Между вами кровного родства нет.
– Ты лжешь! Именно поэтому в Лизе было столько сил? Потому что вы боги?!
– Мы такие же, как вы. Люди. Просто чуть более развитые! Богами называли нас вы. Жители Мидгарда, мы себя так не называли никогда. Родства между вами нет! Услышь меня, дочь! Инцест – это первый из грехов перед Родом, я бы никогда этого не допустил! Почему погибла Лиза, я тебе объяснил вчера.
– Тогда кто мои родители?
– Поверь, неважно, кто кого породил. Важно то, что я всех вас принимаю, как родитель. Вот что важно. И я не желаю больше это обсуждать, – отрезал генерал.
– Зачем ты отдал меня ему?
– Я никого никому не отдавал. Тебе нужен был друг тогда. Он изъявил желание им стать. Я не видел причин отказать.
– Ах, пожалел меня, бог всевышний! – взъярилась я. – Облагодетельствовал! Спасибо вам большое, божичи-сварожичи! Век доброты вашей не забуду!
Меня душили слезы, я бросилась из дома прочь, и убежать бы в тайгу в самую чащу, затеряться, забыться, начать все заново! Попросить, что ли, Демитрия стереть мне память?
– За что?! За что-о-о-о! – заорала я в голос на всю тайгу, не в силах больше сдерживаться. – Я же любила тебя! Я так любила тебя! Я жила тобой! Выживала тобой! Доверяла только тебе! А ты… Ты просто развлекался со мной?! Потешался со скуки, все уже перепробовал, что только можно?!
Погода стала такой же бурной и мрачной, как и мое настроение. Вокруг стало темно, как ночью, от черных туч, послышались тяжелые раскаты грома, подул холодный порывистый ветер.
– Это неправда! И ты это знаешь! – услышала я тихий, спокойный, родной голос. Подняла глаза и увидела высокого, могучего в ширине плеч и потрясающе красивого мужчину. Волосы его были светло-русыми, волнистыми, удлиненными. Такими обычно викингов изображают. Глаза потемнее, чем у отца и сестры. На Вербицкого этот могучий викинг похож не был. Но это был он. Мой муж собственной персоной в истинном обличье. Энергетика знакомая, теплая, родная.
– Я любил тебя и сейчас люблю. Искренне и нежно, – мужчина сделал шаг ко мне навстречу, но рядом с ним ударила молния моей ярости.
– Не подходи ко мне!!! – заорала я, вставая в боевую стойку. – Ты лгал мне! Ты предал меня!
– Не лгал, никогда, – спокойно ответил вышний бог. – А что до того, кто мы есть на самом деле, так ты и не спрашивала никогда.
– Потому что вы позаботились о том, чтобы меня это не интересовало, не так ли?
– Для каждого знания свое время, – пожал плечами Алекс или как его там теперь.
– Ты предал меня! – я чувствовала, что срываюсь на истерику. Мощный ливень ударил стеной. Молнии, и раскаты грома сотрясали небо каждые десять секунд, если не чаще.
– Да за что же вас богами назвали-то! Вы даже одного младенца спасти не смогли. Вы, миры спасавшие, одну маленькую девочку не спасли! – я в ярости сгенерировала шар с энергией и кинула его в ведического бога, тот просто выставил ладонь, и шар разбился об нее, как о стену, рассыпавшись тысячью мелких искр. Вот это щит! – Да за что ж тебя богом, благо дающим, назвали!
Слезы градом текли по моим щекам:
– Ты же собственную дочь… собственными руками! Ну, конечно, тебе плевать! У тебя за твою жизнь в тысячи лет уже тысячи детей. А у меня она одна! Понимаешь! Одна! Я же тебе ее хотела подарить! Тебе! А ты ее… – я захлебнулась рыданиями и не заметила, как Алекс оказался рядом и влепил мне пощечину, от которой я упала на землю.
– Да сколько ж можно-то душу рвать, и мне, и себе! – ведический бог сорвался на крик. – Это же невыносимо просто! Если мне тысячи лет в вашем измерении, это не значит, что у меня нет сердца и душа – как камень! Это не так, совсем не так! Я же тебя ему отдал только потому, что невыносимо мне более в глаза, твои укоряющие и ненавидящие смотреть! Думаешь, мне легко! думаешь, я спокойно сплю!
Я встала и посмотрела в синие глаза бога, из них текли слезы. Это были глаза и взгляд Алекса. Моего любимого, моего единственного. Родного, от которого у меня не было сил отказаться, несмотря на всю мою ненависть к нему.
Очень захотелось к нему прикоснуться. Что я и сделала. Провела ладонью по его гладкой щеке, он накрыл ее своей. Потом поднес к губам и поцеловал, взгляд, полный страсти, пригвоздил меня к месту. Ноги словно в землю вросли. Я потянулась к губам бога. Он склонился надо мной и поцеловал… в лоб. Крепко прижал к себе и стал гладить по волосам, боль в сердце начала таять.
– Я сделал все, что мог, чтобы ее спасти, поверь! А если ты и дальше не сможешь это понять и принять, мне придется стереть твои воспоминания о ней…
– Не надо, пожалуйста, не надо! – затараторила я с испугу. – Она ведь была, и была такой милой, чудесной, не надо, я хочу ее помнить! Она часть меня! Я больше не буду плакать и винить тебя и отца. Никого не буду, обещаю.
– Вот и умница!
– А кто мои родители? Это ты можешь сказать? Почему умерла мама, ведь не при родах, это ложь. Спасти роженицу даже я сейчас сумею.
– Всему свое время, милая. Узнаешь, когда будешь готова.
Я вздохнула, смирившись, выводить из себя первородного бога еще раз что-то не хотелось.
– А от кого мне ваши глорианские гены достались?
– Урайские, – поправил бывший супруг, – от отца и достались.
– Так значит, это ты не…
– Он все объяснил тебе предельно ясно, – жестко и раздраженно оборвал меня Тарх, – не поднимай эту тему более никогда и ни с кем!
– Хорошо, поняла, – поспешно закивала я, быстро поняв, что для семейства это – больная тема, которую, наверное, не одну тысячу лет не затрагивали. Ну, так и я тем более права не имею.
– Пожалел меня, значит! Тарх Даждьбог Сварожич! Что ж, очень мило с твоей стороны, – усмехнулась я, – а пока жалел, еще и захотел?
– Полюбил! – улыбнулся мужчина. – Нет, ну правда, полюбил – и все тут!
– Гля, какой влюбчивый выискался! А ну как жена твоя придет и голову мне отвернет?
– Не отвернет. Она добрая, к тому же давно бывшая, – улыбнулся Тарх так искренне, по-детски, что я не удержалась и тоже улыбнулась. И все же не удержалась от вопроса:
– Ты знал, что Лиза будет такой?
– Нет. Это невозможно предугадать даже нам. Поверь.
– Я верю! Ты прости меня за всю боль, что я тебе причинила, – на душе стало легче, – сказать это хотела давно. Каждый раз, когда мы ругались, хотела, но не говорила никогда.
– А ты меня прости, малышка, – Тарх еще раз поцеловал меня в лоб и отошел на шаг, какой же он красивый! Как… как бог, блин! – иди и будь счастлива. И помни, что я всегда рядом. Я всегда тебя услышу и помогу тебе во всем, только попроси…
– Спасибо.
Я, подчиняясь какому-то первородному инстинкту, встала перед ним на одно колено и поцеловала правую руку. Так научил меня преклоняться перед Пелегиным Витаор, объяснив, что он верховный жрец и так положено, и я иногда это делала. Когда была особо благодарна или просила что-то. А тут прямо-таки душевная потребность возникла. Ни злости, ни боли, ни обиды в сердце больше не было. Лишь какой-то непонятный приятный трепет. И жгучее желание коснуться его пухлых выразительных губ, ибо страстный взгляд так и жег душу.
Я встала. Еще раз потянулась, к его губам. Но Тарх взял меня за плечи и легонько отстранил.
– К жениху иди, бессовестная, – усмехнулся он, – меня заглядываться на чужих невест много тысяч лет назад отучили, причем, капитально так.
Я, не послушавшись, обвила его шею руками и таки коснулась его мягких губ. Они моментально разжались, и его язык проник в мой рот и начал играть с моим. Как же сладко было, как приятно, как волнующе! Он все же был таким родным, а запах таким знакомым. Голова закружилось. Пробудилось желание, мгновенно и стремительно заполняло меня. Его руки прижимали меня все крепче и начали гулять по спине. Когда забрались под кофточку и коснулись обнаженной кожи, я опомнилась.
Оттолкнула его и наградила ударом в челюсть.
– Плохо ж отучили, – прошипела я.
– Так ты ж сама целоваться полезла, – обалдел Сварожич, потирая челюсть.
– А какого ты так пялился-то! Герой-любовник, блин! – я жутко разозлилась, но больше на себя. На свои чувства, что вызывал во мне этот бог, прости, Господи! Не зря ж его вторая жена, Марена, богиня смерти распяла на кресте, к Смородину Убегая. Охотно верю, что достал так, что терпенье лопнуло!
Я развернулась и быстро пошла прочь. Оказывается, пока бежала в ярости, отмахала добрую сотню километров по тайге, ускорилась и сейчас, а то Олег там, наверное, с ума сходит.
Жених сидел на кухне, пил кофе и нервно барабанил пальцами по столу, когда я вошла на кухню, подскочил. И бросился обнимать.
– Как ты? Моя хорошая, прости меня, наверное, мне не стоило поднимать эту тему.
– Нет. Наоборот. Все двадцать шесть лет они отводили мне глаза. Делали так, чтобы я не задавала им неудобных вопросов. Но рано или поздно я должна была это узнать.
– Слушай, насчет родства ты можешь не переживать: две его последние жены – родные сестры Перуна, из чего понятно, что он…
– Я поняла, – но вслух это не произноси, там это больная тема.
– Ясно, так значит, он жив? Я не убил его?
– Даже не поцарапал, – кивнула я.
– Ну, слава Богу! И зачем все это нужно было?
– А это он так красиво развод оформил. Достала я его, видишь ли, своими истериками и упреками, в глаза мои он более не может смотреть! – я почувствовала, что злюсь, и слезы на глазах.
– Ты все еще любишь его?
Вопрос Олега поверг меня в ступор, а он утвердительно кивнул:
– Любишь.
– Нет! – решительно заявила я. После того, что он сделал…
– Ты прожила с ним еще шесть лет! Именно потому, что любишь. И сейчас плачешь от того же, – сказано это было спокойно, без злости, с какой-то обреченностью.
– С трех до четырнадцати лет я была под присмотром Витаора, он развивал мою психическую силу, мои способности, мое физическое тело. Тренировки, тренировки, тренировки, как они проходили, не скажу. Умный, сам догадаешься. Но у меня есть еще и душа, которая умирала от одиночества и холода. Мне реально нужен был друг, чтобы не окаменеть окончательно. И он им стал – моей отдушиной, моей опорой, моей радостью, любовью. Первой и единственной тогда. Я жила им, я дышала им. А потом случилось то, что случилось. Я ненавидела его и презирала, но отказаться от него не могла, ибо не представляла своей жизни без него, как монах без Бога. Уйдя от него, я бы осталась одна, понимаешь – одна.
– И тогда он решил прекратить эти адовы муки сам, ибо даже для бога невыносимо то, что он пережил, ему было ничуть не легче, а то и куда хуже, чем тебе. И ты сейчас это расцениваешь как очередное предательство?
И кто ж его в душу то так научил смотреть, а! Я отвернулась и включила воду, чтобы помыть посуду.
– Послушай, – Олег встал и обнял меня за плечи, – я понимаю, что мне до бога очень далеко, но я очень тебя люблю. Ты знаешь. И если ты останешься со мной – я обещаю – не пожалеешь об этом, ни на час.
– Что значит если?! – неподдельно удивилась я. – То, что он жив, ничего не меняет между нами!
– Ты уверена?
– Более чем, мы сейчас поговорили, попросили друг у друга прощения и простились по-хорошему, так сказать.
– У тебя хватило сил простить его за то, что было?
– У меня хватит сил не думать об этом больше, – вздохнула я.
– И о том, что ты его до сих пор любишь. Ведь любишь же, не отрицай. Ауры и настроения я тоже вижу хорошо уже.
Вот ведь провидец, блин, на голову мою выискался.
– Значит, так же хорошо видишь, как я к тебе отношусь, – я обняла Олега и коснулась его губ. Нежно и ласково. Надеясь соблазнить, после пережитого стресса нам обоим срочно требовалась физическая и психологическая разрядка, но Олег довольно решительно отстранил меня от себя.
– Тогда поехали, – хитро улыбнулся он.
– Куда? – опешила я.
– В загс заявление подавать. Куда ж еще?
Часть 28
Еще раз, оценивающе осмотрев темно-розовое платье с черным поясом, Олег понес его на кассу. Цвет красивый, приталенное, простое, в таких она, вроде бы, и ходит. Должно понравиться. Подумав, прихватил еще с соседней вешалки легкий шифоновый палантин, другого розового оттенка, вдруг пригодится.
– Прекрасный выбор! Уверена, ваша девушка будет в восторге, – похвалила молоденькая продавщица, пробивая чек.
– Надеюсь, – ответно улыбнулся Аверин.
Так, что еще? Ах да, посмотреть для себя футболку и шорты. Мужской отдел напротив, отлично. Выйдя из женского отдела, Олег вдруг увидел Влада, он кого-то ждал, сидя в кафе, напротив. Ждал, потому что посматривал на дверь. Может, Женю? И тут полковник увидел того самого мужика, что Дора обвинила в смерти детей. Борис Смородин. Так его называла Дора. И еще попросила накопать о нем. Ну, он и накопал. Борис Витальевич Смородин. Тридцать шесть лет. И уже на двенадцатом месте в списке Форбс. Состояние сделал на интернете, компьютерах, играх и всем таком. Владелец двух крупнейших соцсетей и компании Экстрим-Гейм, разрабатывающей компьютерные игры.
Сердце вздрогнуло. Так и есть, зашел в кофе, подсел к Владу. Обменялись рукопожатиями, оба улыбаются, значит, знакомы. Что ему нужно от Влада? Олег решительно направился к кафе и замер, как бы послушать, о чем они говорят, и остаться незамеченным? И тут увидел, как одна из посетительниц в синем плаще, только что проходившая мимо него, вошла в кафе откуда-то справа. Значит, вон за той перегородкой, возле которой стоит горшок с искусственной пальмой, есть еще одна дверь. Отлично!
бросился к тому входу, вошел и сел за самый ближний столик к компании. К счастью, Олега им видно не было из-за небольшой перегородки и двумя горшками с искусственными пальмами, стоявшими по обе стороны от перегородки. Мужчина открыл меню, лежащее на столике, и весь обратился в слух. К счастью, музыка в кафе не играла, и посетителей было немного.
– Это ее волосы, мы остригли их в пять лет, – услышал он слова Влада, – одну прядь я сохранил. И первая зубная щетка. Подойдет?
– Конечно. Любой генетический материал сгодится. Если это она, я сразу тебе сообщу, но, если нет… Обещай не раскисать. Я тебе клянусь – эти твари ответят за все. Недолго им править осталось. Скоро мы заставим их держать ответ за все! А за твою семью в первую очередь, и за мою тоже… – чуть помолчав, добавил Борис с горестным вздохом, в доверие входит, сука! Знает, на что давить. – Будь на связи. Вечером я позвоню.
– Полжизни готов сейчас отдать, лишь бы это была она, – голос Влада дрогнул.
– Понимаю, дорогой. Но ты будь готов ко всему.
– Да. Я понимаю, – в голосе Влада звучало смирение вперемешку с надеждой. – Спасибо тебе, Борь, за все, что ты делаешь для меня.
А вот сейчас в голосе настоящая признательность. Это за что за все? Очень интересно!
– Ой, да лишь бы в толк все было, – вздохнул Борис, – ладно, побегу. Сына из школы забрать нужно.
Борис ушел. Вслед за ним вышел и Олег, в свою дверь и, убедившись, что Борис вышел из зала, набрал Пелегина, будущий тесть ответил почти сразу.
– Здравствуй Олег! – слушаю тебя внимательно.
– Здравствуйте. Вадим Аркадиевич. Я тут гулял по торговому центру и случайно увидел, как Влад передал Смородину вещи Доры. Зубную щетку и волосы, как я понял, Смородину нужно ДНК Доры якобы для ее опознания. Влад надеется, что Дора жива и общается со Смородиным, как я понял, давно. Он втерся к нему в доверие.
– Блегодарю, что сразу сказал. Посиди с Владом, я сейчас пришлю Демитрия, прочтет его память и поставит защиту.
– Хорошо.
Влад уже выходил из кофе Олег спешно его окликнул:
– О, Влад! Привет! Вот так встреча!
– О, привет! Тоже за покупками? – улыбнулся Влад.
– Ага, за обновками. Может, зайдем кофейку выпьем? Я голодный уже.
– А пошли, – улыбнулся Влад.
Мужчины вошли, сели за тот же столик, на нем лежал, чей-то айфон.
– О! Борис забыл! – удивился Влад.
– Какой Борис? – удивился Олег.
– Да я сейчас здесь со знакомым встречался. Может, вернется, вспомнит.
И вернулся. Они с Демитрием вошли одновременно, с разных концов кафе. Демитрий замер, как вкопанный, на секунду и решительно и быстро пошел к нам. Борис тоже был спокоен, подошел, улыбаясь.
– Телефон забыл, – сказал он, – взял телефон и уставился на Аверина своими холодными, серыми глазами, пытаясь прощупать его ауру, щиты пока не дрогнули даже.
– Борь, знакомься, это мой друг Олег, – улыбнулся Влад, – я тебе про него говорил.
– Очень приятно! Борис, Смородин, – Олегу уверенно протянули руку.
– Я знаю, кто ты! – многозначительно сказал полковник. У мужика на миг челюсть отвисла.
И вдруг все вокруг замерло, словно сам воздух застыл. Аверин сразу бросил взгляд на Влада, тот замер, как статуя, с приподнятой рукой, тянущейся за меню.
– Здрав буде, Виевич! – весело поздоровался с мужчиной Демитрий.
– И тебе здравия, Демитрий, – почтительно кивнул Борис.
– Отдай-ка ты по-хорошему, что взял у несчастного, убитого горем родителя. Харя твоя бессовестная.
– Это у меня-то бессовестная? – мужчина весело рассмеялся. – А вы у нас тут все трисвятые типа. Особенно этот хрен в очках. Да с такими друзьями никаких врагов не надо!
– Ты мне зубки-то не заговаривай, – улыбнулся Демитрий, – отдай.
– А поймай!
Одно сверхбыстрое движение – и в Демитрия полетел кинжал, выхваченный Борисом из-за пазухи. Демитрий успел пригнуться, и кинжал вонзился аккурат в плечо посетительницы кафе, сидевшей за его спиной. Та даже не шелохнулась. Вообще в кафе окаменели все, кроме них троих.
Вдруг мелькнула яркая, белая вспышка, и в кафе появились двое – мужчина и женщина. Олег невольно залюбовался их красотой. Их волосы были цвета спелой пшеницы, кудрявые, глаза голубые. У мужчины чуть потемнее, чем у девушки. У них были одинаковые пухлые губы и округлые подбородки. Брат и сестра, видно сразу. Такие красивые, величественные, исполненные силой.
Мужчина вскинул руку, и Бориса отнесло к стене. Девушка решительно подошла к нему и хотела уже засунуть руку в карман пиджака, и вдруг Борис совершил движение пальцами, незаметное для девушки, и ее голову пронзила резкая сильная боль. Ее отголосок почувствовал даже Олег, а девушка и вовсе схватилась руками за виски и застонала. Борис, воспользовавшись секундочкой, ударил девушку кулаком в лицо так, что она упала и, кажется, лишилась чувств. Борис бросился было к двери, но Демитрий преградил ему путь, и они сцепились в рукопашном бою. Аверин сразу заметил, что Борис быстрее и проворнее Демитрия, а значит, продержится тот недолго.
Мужчина с голубыми глазами стоял все это время, расставив руки и не двигаясь. И как это понимать? Олег посмотрел внутренним зрением и увидел, что от мужчины, очевидно, это и есть легендарный Даждьбог, исходит яркий серебряный свет, заполняющий собой все кафе. Толстые плети из этого света окутывают Бориса, с ног до головы. Он блокирует его ментальную силу – энергетику, догадался Аверин. Оставляя только, очевидно, не подвластную ему, – физическую. Но даже физически Борис явно превосходил Демитрия. И вот Борис берет измотанного Демитрия в захват и сейчас свернет ему шею. Демитрий сопротивляется из последних сил, но Борис давит на горло все сильнее. Олег не знал, умрет ли от этого рептилоид, но неприятно будет однозначно. Полковник и хотел бы ему помочь, но плети силы Даждьбога, окутывают и его. Он не мог и пальцем пошевелить. И вдруг шею Олега что-то зажгло, причем, очень сильно. Сдерживающие плети Даждьбога спали, и Он почувствовал, что может шевелиться. Внутренний голос совершенно ясно подсказал: сними с шеи кулон. Покажи Борису. Олег сдернул с шеи кулон, висевший на черном жгуте. Кулон этот был маленькой, хрустальной пирамидой, внутри нее был песок, переливающейся всеми цветами радуги. Очень красиво. Этот кулон подарил ему отец на выпускной. С той поры он его и не снимал вот уже почти тридцать лет.
Олег сдернул кулон с шеи, песок высыпался Ему на руку. Он и не знал, что кулон открывается! Олег зажал песок в руке и подбежал к Смородину.
– Посмотри на меня! Потребовал он, – посмотри мне в глаза.
К удивлению, Борис повернулся. Олег тут же бросил в его разъяренные глаза горсть этого песка, что сжимал в руке. Борис взвыл так, словно этот песок выжигал его глаза, и он выпустил полуживого Демитрия. Полковник резко развернул к себе орущего Бориса, тот даже не сопротивлялся, закрыв глаза руками. И вытащил из внутреннего кармана пиджака пакет с волосами и зубной щеткой Доры и оттолкнул от себя древнейшего и темнейшего из тех, кого сейчас зовут ведическими богами. Тарх Даждьбог снял свои сдерживающие плети с Бориса, и тот тут же исчез, словно и не было его тут…
– Фуй! – выдохнул Демитрий, – вот засранец! Удавил бы! Ей-богу, удавил! А как ты это?
– Сам не знаю, – пожал плечами Олег. Разжал кулак с кулоном и уставился на него, он был цел и полон песка…
– Надень и не снимай, – улыбнулся Тарх. – В этом сила твоя Родовая и память.
Олег послушно надел кулон и помог подняться очнувшейся богине.
– Вот козел же, а! – выругалась обиженно она.
Олег прыснул от ее просторечия, и это богиня-берегиня земли русской, а также родоначальница многих индусских религий?
– В следующий раз я буду щит держать.
– Силенок не хватит, – улыбнулся брат. – Девушку исцели вон.
Богиня послушно подошла к женщине, в чьем плече торчал кинжал, брошенный Борисом, вытащила его и приложила к ране руку.
– Зачем ему это? – Олег протянул Тарху пакет.
– Хочет клонировать Дору, раз уж до нее самой добраться никак не может.
– Умно.
– А то ж! – Тарх подошел к Владу.
– Что ты хочешь делать? – Олег реально испугался за Влада.
– Почищу память и поставлю защиту, – спокойно ответил Тарх.
– Стой! Ты же… Ты ведь не заставишь его забыть о ней? – у Полковника аж сердце закололо от ужаса.
– Нет, конечно. Вот о нем – с удовольствием. Хорошо поработал, тварь! Блок на блоке, – резюмировал Тарх, посмотрев на бывшего уже тестя внутренним зрением. Олег посмотрел тоже, но не увидел ничего особого, кроме подавленной горем ауры, она у него такая с момента смерти дочери. Сейчас даже по ярче стала. Боль отступала со временем.
– Тара, помоги.
Брат и сестра, молча и не двигаясь, минут десять стояли возле Влада. Олег хотел посмотреть внутренним зрением, что они делают, но отвлек Демитрий, принеся из кухни две тарелки с беконом и жареной картошкой.
– Не мешай им, подкрепись-ка лучше.
– Что это за кулон у меня ты знаешь? – поинтересовался полковник, пробуя аппетитный на вид бекон.
– Понятия не имею, – пожал плечами Демитрий, – на вид обычная безделушка.
– Такая же обычная, как и Вербицкий – обычный человек? – усмехнулся Олег.
– Я, правда, не знал. Они здорово умеют маскировать свои истинные сущности. Иначе не прожили бы тысячи лет…
– А тебе сколько лет в нашем измерении?
– А всего ничего, восемьсот двадцать. Это как по-вашему двадцать два примерно. Молодой еще, отправлен сюда на обучение и слежение. Ну, как ваши молодые в институт куда-то едут. Буду дипломатом-хранителем.
– Статус хранителя – это что-то типа военного звания?
– Нет, передается по наследству, или через кровь, ну, как в ритуале братания кровного. У меня от отца наследственное.
– Значит, Дора – тоже хранитель?
– А как же, – кивнул Демитрий, – кстати, не рассказывай ей о случившемся, ни к чему ей сейчас излишние волнения.
– А разве я могу от нее закрыться? – удивился Олег.
– А ты просто не думай об этом – и все, – пожал плечами Демитрий.
– Ну, все готово. Сейчас мы уйдем, он очнется. Посиди с ним минут пятнадцать, поговори на отвлеченные темы.
Олег кивнул. Отметив про себя, что боги выглядят довольно вымотанными и уставшими. Значит-таки, не всесильны. Этот факт почему-то порадовал. Вспомнились слова Пелегина: мы такие же люди, как и вы. Богами нас назвали вы, жители Мидгарда. Мы так не называли себя некогда.
– Кулон никогда не снимай и никому не отдавай.
– Хорошо, – кивнул Полковник, невольно дотрагиваясь до кулона, – Мне его отец подарил, он кто?
