Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

– Танри! – Джеральдо положил шланг и подбежал к девушке. – Как ты изменилась, повзрослела!

Он остановился рядом и, немного стесняясь, пожал ей руку.

– Танри! – Вирия, путаясь в длинной юбке, уже спешила к ней. – А я тебя вчера во сне видела. Плохо видела. Всю ночь сегодня глаз не сомкнула!

– Мама!

Куда только делась серьезность? Отважная летчица уткнулась в плечо Вирии и расплакалась.

– Подождите, куда же вы? – долетел до нее вскрик Джеральдо.

Пилот запрыгнул в катер и помчался обратно в Равидар. Он молодец, справился с собой. Но неужели ей тоже придется ждать два года? Ждать и маяться рядом с нелюбимым, мечтать хотя бы мельком увидеть его, Бартеро?…

… Над Равидаром тлели закатные угли. Силуэты домов в снежных кружевах слились наконец в единую синюю цепочку, убегавшую к горизонту. Дым из труб ровными нитями тянулся вверх, точно вручая город невидимому кукловоду.

Так и он, Бартеро, пленник собственного нежданного негаданного папочки. Гребнеголовый никуда его не пускает, боится, что у Фегинзара остались соратники, горящие мщением. Сегодня, чуть не подравшись с секретарем, грудью загораживающим вход в "отеческий" кабинет, Бартеро попытался выяснить отношения с могущественным предком. И чем занимался этот… "папаша"? Перебирал бумажки о безоговорочной капитуляции ысхаридов!

– Берчан Шет дожал развитые расы! – радостно сообщил он Бартеро. – Ысхаридского императора обязали еще выплачивать компенсацию за ущерб, нанесенный репутации гатуров и людей.

Инженер только вздохнул. Что ж, уважительная причина отказывать в аудиенции. С Шетом Бартеро познакомился недавно, но убедился, что тот не даром носил звание лучшего юриста галактики. Берчан так мог одолжить денег, что тот, у кого он одолжил, до конца дней сам ему должен останется. Говорят, хитрей его только Пинаро.

Пинаро! Вот кого можно попросить о помощи! Как Бартеро не подумал об этом сегодня днем, когда колотил кулаком по адмиральскому столу и требовал дать ему хоть какую работу.

– Я даже в дворники пойти готов, лишь бы не сидеть в номере! Когда я после смерти Фегинзара вырвался в город, как вы посмели наказать охрану!? Фегинзар мертв. А с любым из его приспешников я и сам справлюсь!

Бесполезно. Папенька вновь кормил его обещаниями, на деле выпуская только до Первопланетного дома порыться в информатории. И то с двумя сопровождающими.

Зато сегодня он виделся с Тихро и Эдваралем. Встреча не подняла ему настроения. Танри! С ней что-то случилось. Гатур-читающий всполошился, опекал девочку всю обратную дорогу, а потом увез ее на своей машине, расстроенную, поникшую. Вырваться бы, отыскать этого Александра Дирида, узнать, что с ней… Не скажет. Он бы не сказал.

Снова все упирается в Пинаро. Гатур руководил экспедицией. Он передал книгу…

Вот и он наконец, этот помощник Марминара, существо с двойным дном, хитрый, опасный.

– Господин Пинаро! – Бартеро встал на пути гатура. – Я предлагаю вам сотрудничество не как сын адмирала, а как инженер, куратор полярных экспедиций.

– Уверен? – огромные впалые глазищи на краснокожем лице полыхнули. – Папеньки не боишься?

Издевается. Ну и пусть!

– Решайте, нужна ли вам моя помощь. Я многое могу, хоть и не читающий.

– А что? Попробовать можно. Как раз ищу, кому бы поручить Управление Мореходством. Марминар надрывается, выполняя столько обязанностей. Вытянешь?

– Кому подчиняться? Ему или вам? – Бартеро решил выяснить для себя все подробности предстоящего трудоустройства.

Пинаро уважительно цокнул.

– Как я раньше тебя не разглядел, такого прыткого! Носишься по южным землям. Проглядел подругу, маешься теперь!

– Вы о Танри? – Бартеро не ожидал, что гатур так просто о ней заговорит. Прочитал-таки мысли!

– Угадай с одного раза, о ком, – он выдержал паузу. – Неприятность с ней вышла на Данироль. В порядок себя приводить отправилась на Вису. Да не волнуйся ты так, – гатур предупредил столпившиеся на кончике языка инженера вопросы. – Жива, здорова. Волшебные силы ненадолго утратила. Но так там начудила! Теперь тебе расхлебывать результаты ее самодеятельности.

– А что случилось? – Бартеро понимал, не стоит злоупотреблять временем своего спасителя. Но узнать о летчице хотелось еще сильнее.

– Сегодня на базу пришли аборигены. Пока только из Дома Песца и Чайки, и попросились на зеленую землю. Сказали: "Наши боги от нас отказались. Нам не в кого больше верить, нас некому поддерживать. Теперь этот край стал слишком суров для нас". Тебе, Начальнику Управления Мореходством, предстоит заняться их эвакуацией. Не бросать же их, на самом деле, в такой глуши. Сами цивилизации возжелали. Пусть теперь наслаждаются. Завтра к восьми за тобой пришлют катер… нет, пока машину. Отправишься знакомиться со своим хозяйством. Насчет папочки, не волнуйся. С ним вопрос решим бескровно.

Бартеро поклонился и удалился почти счастливым. А Пинаро направился в свой пышно обставленный кабинет, увитый под потолком лианой, не задумываясь, беглым взглядом окинул помещение, включая все приборы.

От тяжелой люстры, плотно приникающей к потолку и по краям сливающейся с росписью, заструился мягкий изумрудный свет, чтобы через полминуты смениться лиловым, затем розовым. Подобная перемена освещения настраивала помощника Марминара на рабочий лад. Пинаро поспешил связаться с Ринальдо Самидом.

– Установи слежку за Гисари. На всякий случай. И приберись в Управлении Мореходством. Хвосты Фегинзара нам ни к чему.

Теперь пора идти к адмиралу с докладом. Он будет рад проявить заботу об отпрыске. Этим ходом удастся перекрыть лазейки во власть Эвривико, младшего брата Фегинзара. Пинаро очень не нравился ход его мыслей. Что поделать, плохая наследственность.

Адмирал на удивление быстро согласился поделиться властью с сыном, чем расстроил заготовившего сотню доводов советника. И в течение часа подписал все необходимые бумаги, вручая Управление Мореходством в руки Бартеро, невиданное дело – наполовину человека!

Да, Марминар привязался к Бартеро и презирал себя за это, но ничего поделать не мог. Он знал – тот же Пинаро от души веселится по этому поводу. Небось еще и мысли адмиральские почитывает вопреки всем запретам. Ладно, как говорят люди, нечистый с ним, с этим советником. Зато парень маяться от безделья перестанет, помягче в общении будет…

Погруженный в эти переживания, Марминар вызвал шофера. Нечего сутками просиживать в Первопланетном доме. Нужно о себе подумать: отдохнуть, о жизни подумать без посторенних. Уже через час он устраивался в своем коконе на ночлег, регулировал температуру подогрева воздуха, силу гравитации, даже подсветку в саду. Через огромные окна от пола до потолка протягивали лучики желтые лампочки на доме и столбиках вдоль дорожек. Интересно было наблюдать, как поблескивает иней на тонких ветках…

Каково было Бартеро провести два года на Данироль среди вечного снега? Гатур понимал, что лично он не отважился на подобное? Что же толкало человека? Пинаро считал, во всем виновна гордыня, желание доказать миру свою уникальность. Он читающий, ему виднее. Марминару все же хотелось верить, виной всему был научный азарт… Теперь все позади. Бартеро Гисари – начальник Управления. За него можно не волноваться.

Тогда о чем беспокоиться? С Фегинзаром покончено. Кто еще может мешать вытягивать Землю из мрака невежества? Кого всполошит второй этап реформ? Разве что Союз Мстящих. Простой люд пошумит и стихнет, если его не подначивать. Итак, Союзом следует заняться вплотную. И поручить это дело…

Марминар задумчиво покачивался на перекладине, ища удобное положение, перебирая в памяти кандидатуры исполнителей. Тонкие губы наконец расползлись в довольной улыбке. Как же он не подумал о нем в первую очередь? Заодно удастся проверить свои подозрения. Ради такого не лень даже добраться до рамки экрана, связаться с Пинаро.

– Легкой ночи! – пожелал он засиявшей голограмме своего помощника. Еще в кабинете сидит, хоть и сбросил строгую деловую накидку. – Я был уверен, ты до сих пор трудишься. Знаешь сам, через два месяца стартует новая кампания мер. Подробный их план у тебя имеется. Мы с Нарисом готовим подробный доклад. К моменту начала внедрения я хочу быть уверен, что Союз Мстящих на встанет на нашем пути. Спасибо им за Фегинзара, но, знаешь, они мне надоели. Не позднее, чем через месяц жду от тебя подробного отчета о ликвидации их генерального штаба. Спокойной ночи.

Он первым разорвал связь, не дав помощнику молвить и слова. А озадаченному Пинаро оставалось размышлять, что же все-таки известно адмиралу про его роль в Союзе. Негласного главу Мстящих ждала бессонная ночь.

Глава 24

… Виса– Спира…

Почему, когда нам хорошо, дороги уводят прочь из дома, на поиски приключений, а если удача отводит от нас подслеповатые глаза, мы рвемся в прежнее убежище отсидеться, выплакаться?

Сколько времени прошло… Кажется только вчера ее забросило сюда беспомощную, не знающую мира, но хранящую в сердце тень образа далекой родины и воспоминание о Бартеро, которого она так и не сумела сохранить. Все, хватит! Ее ждет Александр! Хоть бы он понял и простил ее внезапное бегство. "Но по-настоящему любил меня один Рофирт", – вздохнула она.

Как и когда-то, Танри заводила любимые пластинки в погруженной в зеленый полумрак библиотеке, листала книги странствий или вслушивалась в далекое ворчание грозы, помогала дядюшке в магазине. Дети толпой валили поглазеть на необычную продавщицу в форме дальнелетницы, расспрашивали о Равидаре, об учебе в Академии. И девушка с радостью беседовала с ними.

А потом горбоносая немолодая соседка, торговавшая огромными кисло-сладкими яблоками, как-то позвала ее с собой в степь, где ее брат и муж с друзьями присматривали за табуном. И в жизни Танри появилось новое увлечение. Не лошади, нет. Она пристрастилась встречать закаты.

На грани дня и ночи, мир открывался ей заново. Появлялись другие звуки, краски, запахи… Миндальные рощи не раз окутывались туманом и дымом от костров. Суровые кипарисы казались серьезными, переполненными чувством собственного достоинства гатурами. Цикады вдумчиво настраивали скрипки, чтобы музицировать всю ночь. А пастухи у костров отводили взгляды от красивой невысокой девушки со жгучими зелеными глазами. Она приходила послушать их песни на почти позабытом языке догатурьей эпохи. Песни, многие слова из которых не могли перевести на всеобщий даже древние старцы.

"Ведьма", – шептали ей в след. Но она скорее радовалась этому. Значит, прежние силы возвращаются. Она выздоравливает.

Танри знала, от ее усилий вернуть былые таланты в душах пастухов ворочалось что-то забытое, казалось, навсегда погребенное в прошлом. Оно аукалось с перезвоном гитарных струн, и заалевшие вечерние облака складывались в причудливые узоры, выдававшие чужие тайны до торжественного восхода луны.

Стихал ветер, спокойней позвякивали бубенцы в лошадиных гривах, и одинокий голос певца разносился над степью, славя жизнь, свободу и любовь.

– Что ты там забыла? – традиционно начинала ворчать ближе к вечеру мать, когда Танри опять собиралась в свое излюбленное путешествие. – Опять вернешься под утро!

– Но вернусь же!

Не обращая внимание на уговоры, девушка садилась за руль дядюшкиного автомобиля, заднее сидения отдавая во власть троих мальчишек, а переднее – соседке, везущей своим любимым мужчинам что-нибудь вкусненькое.

Едва заканчивался город, иссушенная жарой и заботами соседка вытаскивала из прически шпильки, и лавина черных с проседью волос обрушивалась на спинку кресла. Узкое смуглое лицо молодело, черным раскосым глазам возвращался блеск… Женщина рассказывала разные истории, дети сзади возились и смеялись, а Танри немыслимым образом приводила машину к месту очередной стоянки пастухов не петляя среди холмов, и оставалась там часть ночи, а то и ночь целиком.

Она возвращалась, когда флюгера на крышах указывали, куда торопится утренний ветер, и засыпала на шелковых кремовых простынях, поставив в вазу букет собранных после полуночи цветов. И дикие напевы на позабытом языке продолжали звучать в ее снах…

Однажды, вернувшись слишком рано, чтобы встала Вирия, она тут же уснула, и вскоре была разбужена тихим-тихим шепотом, знакомым и теплым. Духи-хранители! Наконец-то она может их видеть, общаться! Они кружили над кроватью светящимися, разноцветными шарами, перетекающими один в другой, падали на одеяло, превращались в клубки желтых ниток и мелодично смеялись. Она улыбалась им в ответ, счастливая.

В незанавешенное окно тянулись ветви вишни, заглядывали меркнущие звезды. Среди них медленно плыл гатурий корабль, грузовой, если судить по лиловым бортовым огням.

"Он ищет тебя. Он близко", – зазвенели в ее голове голоса.

– Кто? – не поняла девушка. – Агых?

"Имя не знаем. Может быть он. Но он не сделает тебе больше плохо. Ты вернулась".

– Но я скоро уеду вновь.

"Не то… Ты вернулась в себя. Нашла себя", – наконец подобрали они нужные слова.

– А-а-а, вы про это…

Девушка села на кровати. Темнота слабеющей ночи сменялась серыми сумерками. Над домами веерами раскрывались сны хозяев. Танри не заглядывала в них. Что может быть более личным, чем сновидение?

Она посмотрела на духов-хранителей и поняла – ее время здесь закончилось. Заглянуть в Лиссаран и мчаться на запад обновленной.

Как в первый раз, чемодан собрался быстро. К прежним вещам добавилась лишь пара платьев, ярких, будто весенний луг.

Мама поймет. Не сразу, но поймет. Дядюшка Джеральдо с тетушкой Агнесс уже поняли, что зов большого города в ее сердце не унять. А зов неба и подавно. Сонный покой Шанбаре убаюкивает, но всю жизнь провести мухой в киселе – не серьезно.

… Лиссаран. Удивление в глазах Арвисо. Сдержанный восторг бывших однокурсников при виде ее формы летчицы пера. Теперь-то Танри понимала, реальный шанс улететь космос есть только у Эрнесто Ривандо.

Девушка обратила внимание, как внезапно постарела после гибели командора Лео. Как натянуто улыбается, готовясь к свадьбе с Иливом красавица Давира. "Ни ей, ни мне не достался голубоглазый инженер", – грустно подумалось Танри.

Задерживаться в прошлом не имело смысла. И летчицу встретил аэродром. Короткий разговор с капитаном одного из транзитных кораблей, предъявленное удостоверение и бумаги за подписью адмирала, и в путь, в величественный Равидар. Туда, где сердитые тучи обнимают небо громадными крыльями с рваными кромками, а с аэродромов под пристальными взглядами гатуров и их приборов возносятся в космос небесные корабли.

… Габриель Мидару швырнул потекшую ручку в корзину под столом и вытер перепачканные чернилами пальцы салфеткой. Почему никак не удается найти подходящего человека? Кажется, жизнь стала налаживаться. Благодаря усилиям Бартеро и газету, и квартиру, и большую часть банковских вкладов удалось вернуть обратно. Только вот никакого подобия Орландо на горизонте не просматривалось до сих пор.

И Бартеро, и Флорина убеждали: судьба сама тебе заявила – хватит заниматься политикой. Не твое это. Кинс и то махнул рукой на поиски подходящей кандидатуры, позвал его в консультанты, помогать проворачивать финансовые операции. Но как раз на подобные подвиги не тянуло.

Именно в этот момент двери в кабинет распахнулись и, полыхнув ало-оранжевыми одеждами, ослепляя внушительным золотым солнцем на впалой груди, ворвался Пинаро, взглядом подвинул стул и без приглашения плюхнулся на его, устремив провалы темных глаз на владельца "Пульса Спиры".

– Жисаса нет, – выдал он, не здороваясь. – Но ты тоже сгодишься. Вышвырни из партии то ничтожество, которым ты заткнул прореху и принимайся за дело самостоятельно. Срочно нужен проводник наших реформ. Газета выполнит роль громкоговорителя, рупора. Донеси наши идеи в массы, и тебе зачтется.

– Но сам я не подхожу, – Габриель даже растерялся. Грозное, видящее людей насквозь существо напротив молчало, сцепив в замок длинные красные пальцы. Мысли как назло не спешили прятаться. Или это гатур устроил внеплановую инвентаризацию его мозгов?

– Вижу, ты способный и вполне нас устраиваешь. Я тут набросал план действий на ближайшие пару-тройку месяцев. Не заскучаешь.

На стол легли несколько сложенных вчетверо листков. Ну да, с ним работают по тому же сценарию, что и с Орландо. Только бедняги уже на свете нет. А что будет с ним – новой игрушкой гатуров?

– Предположим, я откажусь? – с вызовом в голосе поинтересовался Габриель.

– Канешь в небытие. Тебя что, зря Гисари из грязи вытаскивал? Мы легко можем найти ошибку в его действиях и восстановить недавнее положение дел.

– Вы ничем не лучше Фегинзара. Те же методы! – с горечью в голосе фыркнул Габри.

– Ну что ты, милый, до его уровня нам еще лететь и лететь! – скромно возразил Пинаро. – Так что приступай. К пунктам с первого по четвертый отнесись с повышенным вниманием. До пятидесяти процентов твоего будущего рейтинга зависит именно от их успешной реализации.

Когда за опасным посетителем закрылась деверь, в Габриеле взыграло профессиональное любопытство. Оставленные Пинаро листки он развернул со смешанным чувством интереса и гадливости. Вновь его заставляют играть по чужим правилам!

– И что же ты мне советуешь, адмиральский подпевала? – он просмотрел первые четыре пункта рукописного текста, и его охватило нездоровое веселье.

1. Восстановление репутации. Подробно рассказать в публичном выступлении и в газете об искренней дружбе с Жисасом, о том, что был его правой рукой, о великой скорби, охватившей после убийства лучшего друга Фегинзаром. Поведать историю о собственном разорении.

"Молодец, гребнеголовый, публика будет рыдать. Дамы польют слезами носовые платки и дружно поддержат мою партию, если меня как следует не рассмотрят".

2. Внешний вид. Вылечить хромоту. Снять очки. Волосы отрастить подлиннее, зачесывать набок. Седину оставить. Костюм строгих темных тонов.

"Буду этаким воспитанным уродцем при прилизанной шевелюре и пижонском наряде". Он взглянул на приведенные ниже имена и координаты известных модельеров и скорчил недовольную физиономию.

3. Для супруги заказать роль в патриотическом фильме. Чаще появляться с Флориной на публике, создавать репутацию уважающего вечные ценности человека.

"Всевышний, тоска-то какая! Особенно про патриотический фильм. Она еще слишком молода для подобной белиберды!"

4. Образ великодушного человека. Взять шефство над сиротским приютом, после чего усыновить одного из воспитанников (в течение месяца от избытка чувств). Утечку информации об этом организовать не через собственную газету, а через другие, но надежные источники. Это повлечет значительный рост народного доверия.

– Можно подумать, я такой дурак, чтобы в "Пульсе Спиры" об этом трезвонить!

Он изучил все шесть страниц подробных рекомендаций, которые Пинаро вначале излагал системно, а потом, вперемешку добавлял прежде упущенное.

А ведь правильно образ уловил. Продвигай Габриель другого, похожего на себя человека, наверняка составил подобный список. Может, слово в слово совпадающий с лежащим теперь на столе. Только мучительно не хотелось лишаться свободы, становиться зависимой от прихотей хозяев и публики личностью. Впрочем, его уже никто не спрашивает: хочет, не хочет. Бр-р-р-р!

Он вызвал секретаря.

– Приготовь мне адреса сиротских приютов города. Из тех, кто особо нуждается в материальной помощи. Позвони по этому телефону, – он наугад выбрал из списка модельеров и выписал номер на листок. – Договорись о встрече завтра после полудня.

Отвернувшись от секретаря, Мидару попытался связаться с Бартеро. Наконец гудки в трубке оборвались и усталый, но по-прежнему звонкий голос друга произнес:

– Слушаю.

– День добрый. Скажи, мою хромоту убрать реально? Приезжай, посмотришь. Заодно и обговорим кое-что.

Бартеро приехал быстро. Широким шагом зайдя в кабинет, устроившись в кресле напротив Габриеля, он выслушал его сетования на жизнь не перебивая, покачал головой и тихо произнес:

– Габри, давай выпьем, помянем утраченную свободу. Ты теперь глава партии, я – уже больше недели начальник Управления Мореходством. Нас обоих поймали гребнеголовые.

Мидару хмыкнул, но согласился. Вот, значит, как жизнь повернулась. С кем боролись не один год, на тех и подрядились трудиться.

Только покинув редакцию, инженер понял – он обманывал себя и друга. Новая должность, однозначно, нравилась Бартеро. Он только сейчас понял, насколько стосковался по людям, по нормальному общению. Даже зимний Равидар радовал строгой красотой. И, конечно, льстили жгучие женские взгляды вслед и шепотки сотрудниц Управления, вовсю обсуждавших его внешность:

– Глаза голубые-голубые, задумчивые. И осанка какая!

– Неужели такой красавчик еще один?

– Не скажешь, что гатур наполовину…

– Да ну, сказки это все. Не верю! Человек он!

– И ямочка на подбородке, и волосы светлые… Он такой мужественный – целой экспедицией руководил!…

Что сказать на это? Мечта! Вот только мысли почему-то вновь и вновь возвращались к Танри. Накатывала тоска, и тогда ни о какой работе думать не получалось. Вообще ни о чем не получалось думать. К счастью, вокруг все время что-то происходило, и мрачные мысли, царапаясь и глухо ворча нехотя затаивались в темных уголках души.

Едва он вошел в холл Управления Мореходством, один из четверых советников, пожилой гатур почтительно поклонился и пригласил проследовать "господина начальника" в переоборудованный кабинет.

– Час назад рабочие закончили ремонт. Бригада еще здесь. Если не понравится, готовы переделать! – почтительно отставая от нового шефа на полшага, отчитывался гатур. Он же вызвал лифт, чтобы быстрее доставить начальника на восьмой этаж.

С непривычки уворачиваясь от иллюзорных рыб, порхающих по широким коридорам, Бартеро решительно забраковал работу. Художник переборщил с морской тематикой, изобразив на стенах-экранах поросшее водорослями дно, с застрявшими в рифах обломками древнего парусного судна. На покосившейся мачте болтался явно не человеческий скелет – неудачное напоминание о страшной смерти Фегинзара.

А вот кабинет порадовал. Ничего лишнего, и в то же время изыскано. Мягкие линии, бежевые с бордовым цвета, уютные кресла, множество техники, с которой еще предстояло разбираться… Из знакомого – только панель вызова, и то не плоская, а выпуклая. Все бумаги заботливо перенесены из временного пристанища и разложены на круглом лакированном столе с отделкой из бордовой кожи по краю столешницы. Можно работать.

Бартеро изложил свои замечания низкорослому бригадиру и советнику-гатуру, и с удовольствием выгнал всех из кабинета. Так, теперь пора заняться соотечественниками Танри, ни с того, ни с сего загоревшихся желанием отбыть на зеленую землю.

Эвакуация аборигенов с Данироль затянулась. Эти неразумные люди категорически отказались путешествовать по воздуху в "Агыховой упряжке". К виду ледокола они уже привыкли, а вот самолеты и дирижабли по-прежнему повергали их в священный ужас.

А еще дикари собрали весь свой скарб и никакие уговоры не помогли заставить их выбросить хотя бы проржавевший таз или протухшую шкуру.

Бартеро уже дважды мотался на ледяную землю вразумлять глав родов. Безрезультатно. Им еще приспичило покидать родные края в определенный день. Шаманы, видите ли, вычислили по звездам подходящую дату! Ладно, пока она настанет, ледоколы подоспеют.

Другой бы плюнул, усыпил всех, сложил штабелями в грузовом корабле и отправил на малозаселенную Никсу, где уже ждали переселенцев новенькие домики. А Бартеро не мог. Не поднималась у него рука на такое, за что Пинаро осыпал его насмешками, упрекая в слабохарактерности.

Пальцы сами нащупали на шее кулон – подарок Танри. Нечего от себя скрывать, не ради соплеменников ее неграмотных старается, ради нее – лишившей его покоя. День за днем память возвращала его в то самое утро, когда летчица заявилась в его номер с признанием – таким неуместным и искренним. А он не понял сразу. Теперь поздно оглядываться назад. Упустил. И язык не поворачивается спросить у Пинаро – вернулась ли она на Спиру. Чувствовать местонахождение упрямой девчонки он сам так и не научился.

Замигал индикатор вызова.

– Принимаю, – дал команду компьютеру новый начальник Управления.

В тот же миг над столом оформилась миниатюрная фигурка Марминара.

– Завтра в полдень в Адмиральском саду встреча с журналистами. Ты должен быть. Говорить ничего не надо. А померзнуть придется.

– Мне не привыкать, – без энтузиазма отозвался человек.

– Молчать или мерзнуть? – у адмирала настроение оказалось превосходным. – Я тебя предупредил, – сообщил он и отключился.

Напомнив сыну о мероприятии, Марминар не успокоился. Следует поторопить Пинаро с Мстящими. Хотя, с его-то способностями не найти горстку мятежников… Уж слишком он оперативно сообщал об очередных их акциях. И новость о гибели Фегинзара молниеносно доставил. Однозначно, его лазутчики в ряды Союза затесались.

Сдавать правящую верхушку ему резона нет. Какой интерес там имеет Пинаро? На должность адмирала метит, как когда-то сам Марминар? У него было много возможностей занять сие уважаемое место. Что делать? Только ждать, пока расторопный помощник сам не проявит всех талантов.

– Друг мой, – адмирал вновь потянулся к панели связи. – Как у тебя дела с моей просьбой? До сих пор ищешь штаб мятежников? Помнишь о завтрашнем мероприятии? Я собираюсь сделать там кое-какие заявления. Ты должен присутствовать.

Пинаро не проявил никаких эмоций в ответ на эту тираду. Он просто кивнул и, дождавшись, пока фигура шефа исчезнет, вызвал Ринальдо Самида.

– Завтра в двенадцать. Помнишь? – только и произнес он.

… Середина календарной зимы, не смотря на недавно выпавший снег, как всегда праздновалась с размахом. Жемчужное небо во внезапном приступе нежности желало расцеловать каждого выбравшегося на улицу. Тяжелые мокрые хлопья снега сыпали из низких туч, лобзая лица и руки, засыпаясь за воротники, облепляя плащи, пальто и шапки.

На площадях, не смотря на снегопад, развернули праздничную торговлю. Выползли из укрытий уличные музыканты, привнося посильный вклад в общую какофонию голосов. В Адмиральский сад стекались самые именитые журналисты послушать доклад о перспективах развития Земли на ближайшее полугодье.

Подъехавший к месту выступления Марминар даже узнал некоторых особо прытких и въедливых. Засыплют вопросами, не постесняются. Сегодня адмирал не собирался раскрывать все подробности грядущих перемен. Хватит пока сообщения о готовности шестнадцати башен на всех населенных континентах, включая Герию, а так же на острове Мирд. Башен, позволяющих передавать видеосигнал на любые расстояния. То, что кино придет в каждый дом, должно обрадовать. Достаточно будет купить недорогой переносной приемник с голографическим экраном. Они поступят в продажу уже через месяц.

А про термоядерные электростанции пока лучше промолчать. И про систему снабжения синтетической едой тоже…

– Ты торопишься! – уже две недели спорил с ним до хрипоты Пинаро. – Они только научились передавать черно-белое изображение на небольшое расстояние. Дай им возможность эволюционировать самостоятельно. Не отнимай шанс на самореализацию!

– Но они готовы к переменам. Они жаждут их! – пытался возражать Марминар.

– Они дети, сделавшие первые шаги. А ты, чересчур заботливый папаша, тут же купил им двухколесный велосипед. Потом не удивляйся, если они расшибутся насмерть.

– Научатся, – адмирала раздражали эти замечания. Он понимал, что может оказаться неправ. Но уж очень ему хотелось видеть эту чудесную планету развитой.

– Вот и мальчишка весь в тебя. Такой же мечтатель! – пытался уколоть его советник. – В восторге от техники. Дорвался, называется.

Марминар поморщился неприятным воспоминаниям. Морщинки на красном лице стали еще глубже, стоило только разглядеть, как автомобиль советника медленно въехал в сад вслед за адмиральским. Брюзжание Пинаро его порядком достало. Интересно, хотя бы сегодня он будет соблюдать субординацию? Перечить собственному шефу не поощрялось даже у гатуров.

Адмирал подглядел на часы. Вот-вот начнется конференция. Вредные журналисты еще настроение попортят. Он опустил стекло бронированной машины, поглядел на топчущуюся в нетерпении толпу тружеников прессы. "Породистые стервятники" – так называл пишущую братию покойный Фегинзар. В кои-то веки Марминар был с ним полностью согласен.

Журналисты, вооруженные блокнотами, фотоаппаратами, а некоторые, вхожие в гатурьи круги, и диктофонами, приготовились внимать высочайшему посланию, вечно голодной саранчой расположившись вкруг сцены летнего театра. Посторонних пришло мало. На любой из площадей было гораздо интересней. А все, что рядовым гражданам Спиры знать положено, завтра можно будет прочесть в газетах.

Александр Дирид, волнуясь из-за такого ответственного задания, позвал Танри на помощь подержать фотоаппарат или диктофон, который, кстати, летчица раздобыла ему пару дней назад.

Снег облепил черные тела деревьев, бахромой свисал с каждой веточки. Просторная сцена сияла, подсвеченная желтоватыми прожекторами, отчего выплывающие на нее один за другим гатуры не казались столь краснокожими. Зато люди выглядели болезненно. Танри вздрогнула, рассмотрев Бартеро. Девушка заставила себя отвести глаза от недосягаемого теперь любимого и принялась расчехлять фотоаппарат.

– Поосторожней! Вы же здесь не один! – она едва не уронила чехол, когда в наглую пробирающийся через толпу пожилой мужчина толкнул ее под локоть.

– Простите, прекрасная!

У нахала оказалось лицо суслика с выдающимися вперед зубами и миниатюрным носом. За сусликом пробирался еще один. Девушка рассмотрела только рыжий кудрявый затылок. На мгновение ей показалось, будто это Рофтрт. Но Бингар навсегда остался во льдах Данироль. Да этот и ростом ниже.

Девушка пропустила наглецов, недовольно фыркнув про себя, подавив желание заглянуть в их мысли и наслать какой-нибудь страшок. Как раз этому вчера ее учили на курсах. К счастью, Александр попросил фотоаппарат и вручил ей диктофон. Мол, работай, не отвлекайся на пустяки.

– Я все-таки повыше тебя, у меня лучше получится, – он вытянул руки вверх, пытаясь сфотографировать адмирала.

А побеспокоившая Танри парочка уже стояла вплотную к сцене, не сводя глаз с Ринальдо Самида.

Всю работу должен был выполнить рыжий Лолор – молодой и самый меткий. Похожий на суслика соратник всего лишь страховал его, отвлекая окружающих. Он нарочито неуклюже ворочался, задевая всех и вся, тянул руки с фотоаппаратом вверх, лез с разговорами к другим журналистам.

Лолор тем временем, став вплотную к сцене, загородив широким плащом обзор, свинчивал части бомбы, прикидывая, как бы ее кинуть. Вообще-то ему выдали пистолет с разрывными пулями, но боец Мстящих очень хотел отличиться.