Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Шесть дней без сна… Летчик с обмороженными ногами… Подошедший к концу паек… Сам Ванибару был уже на пределе возможностей. Гатур физически в несколько раз сильнее человека. Жаль только, эта сила не распространяется на ноги…

Не обращая внимания на миражи и боль, он шел вдоль берега, поддерживая, а то и волоча на себе Виреза. Шел на запад, туда, где должны были их искать…

Их спасло чудо: метеостанция, где несли вахту пятеро ученых с Деи и один каюр с Сонного Архипелага. Они вышли на лай собак и увидели двоих, спотыкающихся путников.

Через два дня с островов прилетел дирижабль, приводнился в заливе. И уже пришедших в себя летчика и командора доставили к нему на лодке…

Это потом спасенным стало известно – на поиски пропавшего пера вылетели семь самолетов. Ни один не вернулся. Потом были три и еще два. Тот же результат. Со спутника за ними проследить не удавалось. Облака, всполохи сияния… Словно кто-то мешал.

– Я уверен, на этой земле нечего делать ни человеку, ни гатуру, – завершил свой рассказ Ванибару.

– Но вы же выжили, – удивилась Танри.

– Толку-то! – в голосе гатура звучала горечь.

После возвращения в Равидар и двух месяцев, проведенных в больнице, командора ждал новый удар. Поскольку инициатива провести учения на Данироль исходила от самого Ванибару, его обвинили в служебной ошибке, повлекшей за собой гибель соплеменников и людей, отправили в отставку с запретом на дальнейшую службу в крыльях. Командора хотели выдворить обратно на Сириус, где его ничего хорошего не ждало. Но за Ванибару вступился Вольро Вирез, выживший летчик. Его поддержали Артур Кризо, ректор Воздушной Академии Лиссарана, и Виржиния Лео, тогда только совершившая свой знаменитый перелет.

– Благодаря им я остался на Земле. И ушел преподавать в Академию. После того скандала дорога мне была закрыта и в гражданскую авиацию, и в воздухоплавание. Меня бы не взяли даже драить полы пассажирских кают на дирижабле. Фегинзар постарался.

– Кто это? – спросила Танри.

– Ты что, не слышала про нашего дорогого адмирала? Надеюсь, судьба не сведет тебя с ним. Мало обнаружится среди людей и гатуров более недостойных своего дела созданий!

– Но неужели ничего нельзя было сделать? – не могла для себя уразуметь Танри.

– Бесполезно, – гатур закрыл большие глубокие глаза и прошептал. – Мне осталась только память о настоящих полетах и рубцы от обморожения. И холод, и ветер… Дай с тобою повою, ветер, враг ты мой грозный!

– Это вы! – девушка спрыгнула со стола. – Вы Фредерик Надар!

– Да, – командор выглядел обескураженным. – А откуда… Ну да, полюс, снег… Наши воспоминания вошли в резонанс!

– Я помню все ваши стихи наизусть. Я имею в виду из "Дикого сердца ветра"… – призналась девушка.

– Стихи, это громко сказано, – смутился гатур, но все же продекламировал:

Я холодные тайны потревожил нечаянно.

Мне они нашептали о земле беспечальной.

О земле, где метелей простираются крылья,

Где весна в колыбели замерзает бессильно.

Танри подхватила:

Где под ртутной луною ходят желтые звезды…

Дай с тобою повою, ветер, враг ты мой грозный!

Твой кинжал переточен, раскрошился по краю.

Бесконечные ночи, я почти вас прощаю.

А командор завершил:

Лучезарное небо, ты же ярче неона!

Не увидел нигде бы этих вспышек зеленых.

Это разве не чудо – здесь дуэтом замерзнуть

С не рожденной весною, глядя в медные звезды?

– Хорошо, Танира Комидари. Летите на свою Данироль. Но непременно возвращайтесь. Я не прощу себе, если вы останетесь там навсегда. Помните, вас ждет небо!

Он встал и поспешно выплыл из кабинета, оставив девушку наедине со своими мыслями.

… Рофирт Бингар этим утром был в чудесном расположении духа, не смотря на предыдущие события. Действительно, а с чего ему раскисать? Его совесть чиста. Он рассчитался за отца и за всю семью – за унизительное разорение, за загубленную жизнь матери… Признаться честно, когда Машара поймали, он порядком струсил. Но Тивазо не подвел, имя Рофирта даже близко не промелькнуло в этом деле.

Впрочем, хватит об этом. Главное теперь убедить Танри: все, что ей про него наговорили – чистейшая ложь. Люди Тивазо всячески открещивались от своего участия в этом. Но откуда дальнелетница еще могла узнать такое? Она переменит свое мнение о нем. Он добьется этого. И лучший способ сделать это – рассказать историю его семьи. И чуть-чуть про свое участие. Только про то, что слышал об огромном проигрыше Виктора и не сообщил никому. Да это правда. Машар дальше все сделал сам. И в гатура стрелял он, и вообще, сын такого подлого отца не может быть порядочным человеком!

Рофирт улыбнулся. Его ждет хорошее будущее. Капитан "Дитя Зари" после обязательной практики пригласил его к себе в команду штурвальным высоты! Огромные транспортные дирижабли завораживали молодого человека. И платили на них больше, чем где бы то ни было. Но он поклялся доказать Танри, на что способен, поэтому полетит на юг вместе с Нивасом и Гисари.

Он шел к учебному корпусу, как услышал свист. Рофирт не подал вида. Свист повторился настойчивей. Свистел щуплый пацаненок лет двенадцати, выглядевший как беспризорник из-за выгоревших на солнце, закатанных выше колен штанов и измазанной на животе майки. Пацаненок помахал ему из-за забора.

– Тивазо просил передать, что ждет тебя сегодня в два в курильне "Вишневая трубка".

– Мои дела с этим человеком закончены! – раздраженно бросил Рофирт.

– Тивазо ждет тебя в два, – не прореагировав на отказ, повторил пацаненок и юркнул за пышный куст шиповника, завидев толстяка Сивори, преподавателя маневренности. За внушительные формы, коренастую фигуру и бульдожью физиономию с агрессивным подбородком Сивори получил прозвище "атакующего дирижабля", чем в тайне гордился. Праздно шатающихся студентов он терпеть не мог. Поэтому Бингар сделал вид, будто потерял в траве нечто ценное. И атакующий дирижабль проплыл мимо.

Рофирт зло пнул ногой камешек. Надо же было такому случиться, когда он выбрал время поговорить с Танри. У нее в час перерыв между занятиями…

Еще одиннадцать часов. До двух дирижабельщикам отпущено время на самостоятельные тренировки на аэродроме и на испытательных площадках дирижабельных верфей. Но Рофирт сегодня, готовясь к разговору, никуда не пошел. Наверно, стоит отправиться в Лиссаран сейчас, потом могут не пустить.

Столица навевала на него воспоминания о лишениях детства, о страшной смерти отца, о школьных драках, где он отстаивал свои права. В нем видели сына "того самого Бингара", разорившегося владельца обувной фабрики, повесившегося и пустившего по миру семью и нескольких компаньонов.

В городе долго об этом судачили. И одноклассники, и дети из других классов школы считали своим долгом со всей возможной жестокостью задеть Рофирта. Он завоевал их уважение вначале кулаками, потом умением не обращать внимания на многие шутки. Но какой ценой!

С каждым днем ему настойчивее хотелось сбежать из дома туда, где никто не знает, чей он сын. Всегда что-то удерживало его от столь радикального шага. Он оправдывался, убеждая себя будто без него матери станет совсем тяжело. На самом деле у него не хватало решимости, было жалко себя.

Только в Академии, куда он поступил – единственный из школьного выпуска, он по-настоящему почувствовал себя взрослым, защищенным, способным добиться успеха.

У него впервые появились не приятели, перед которыми он не имел права оступиться, а друзья. И, прежде всего, Арвисо Синард. "Брат" Танри характер имел легкий, добродушный, не оскверненный злопамятностью. Более того, Арвисо в любой момент был готов броситься на помощь и знакомому, и незнакомому. И это приятно удивило Рофирта. До того момента он считал единственным оплотом безопасности свою семью.

Даже с появлением в его жизни таких людей, как Арви, Танри или Эрнесто, он был не в состоянии позволить себе раскрыться, постоянно ожидая чужой подлости. За внешней открытостью, озорством, улыбчивостью прятался весьма тяжело переживающий любые неудачи человек.

Поэтому, увидев Александра Дирида, журналиста, которого Давира пророчила Танри в мужья, Рофирт понял – упускать такой шанс он не имеет права. Он не позволит отнять у себя то немногое, чем он искренне дорожит. Танри не достанется этому выскочке!

– Это ты так про Академию статью сочиняешь? – окликнул журналиста дирижабельщик, когда тот фотографировал очередной фонтан.

Александр только сегодня вернулся в Лиссаран и собирался вечером навестить Танри. Вот только закончит заметку про этот чудесный южный город.

– Да, я пишу статью.

Молодой человек, широко улыбнувшись, повернулся к Рофирту. Тот с отвращением глянул на журналиста. Представителей этой профессии он не любил. Один из них чересчур усердно допытывался у его матери, отчего же повесился ее муж, пока брат не выставил наглеца за дверь. Назавтра в газете вышла статья, после которой мать два вечера едва сдерживала слезы. Но ни единой жалобы сыновья от нее так и не услышали.

– Видишь тот шпиль?

Рофирт указал на горделиво вытянувшееся нежно-лиловое здание оперы, поблескивающее витражными окнами и золотистой краской на черепице. Шпиль купола над главным залом венчала фигурка парусника.

– Вижу, – Александр старался понять, куда клонит этот незнакомец со значком Академии на груди. Опера никаким образом не сочеталась с полетами.

– Хорошо видишь? – переспросил его Бингар.

– Да, – журналист растерялся.

– Запомни, если приблизишься к Танри ближе, чем расстояние от земли до этой желтой палки на крыше, пеняй на себя. Танри моя невеста. Предупреждаю один раз. Ослушаешься, долго не протянешь. Понял?

– А почему, собственно… – начал Александр, но Рофирт воодушевленный тем, что сумел смутить журналиста, подошел к нему вплотную, презрительно взглянул с высоты своего роста в глаза Александра и повторил. – Понял?

Журналист кивнул. И Бингар с чувством выполненного долга покинул его.

– Псих! – перевел дух Александр Дирид, проводив дирижабельщика сочувственным взглядом. Но в Академию этим вечером решил не ехать.

Глава 12

… Виса…

Откуда Рофирт Бингар знал Тивазо Олиляра? Просто раньше они жили в одном квартале. Тивазо, будучи старше Рофирта на девять лет, входил в вездесущий Союз Мстящих, столетия ведущий вялую войну против гатуров.

Когда– то чужаки запретили торговлю оружием, наркотиками, развернули борьбу с преступностью, полностью перераспределившую власть между влиятельными семьями, уничтожили религии, требующие кровавых жертв. Гатуры не пощадили даже Совет Пятидесяти Судей -главный карательный орган Спиры.

Очень многим это не понравилось. Из их недовольства чужаками возник Союз Мстящих, со временем выродившийся в террористическую организацию, заботящуюся исключительно о собственном обогащении. Периодически Мстящие напоминали о себе, организовывая забастовки на заводах, покушаясь на незначительных гатуров. На большее у них уже не было ни сил, ни желания.

В бедных кварталах все знали, чем занимается Тивазо. Им даже гордились: ну-ка, их мальчик добился таких высот! Власти тоже это знали. Гордиться у них не получалось, впрочем, как и что-то предпринять, ибо все сыскари получали зарплату из кармана этого самого Тивазо. Для создания видимости бурной деятельности, стражи порядка устраивали облавы, кого-то арестовывали, потом отпускали за недостаточностью улик.

Один из штабов Мстящих располагался как раз напротив дома сыскарей, а именно в той самой курильне "Вишневая трубка", куда сами сыскари по вечерам приходили отдохнуть от дневных усиленных поисков шулеров, торгашей нелегальным алкоголем и владельцев кинозалов, где крутили запрещенные фильмы. В "Трубке" они охотно спускали полученную от Тивазо зарплату на выпивку, карты, непристойное кино, доступных девочек. Все были довольны.

Сам Тивазо был толст, внешне медлителен, с вечно всклоченными, словно сад после затяжной бури, волосами, хитрыми миндальными глазами. Свои расползшиеся жиром многочисленные подбородки он выбривал весьма неаккуратно, но нисколько не переживал по этому поводу. И еще он постоянно что-то жевал, и это приводило его подчиненных в тихое бешенство, что очень нравилось Тивазо.

В его комнату в мансарде представлялось возможным попасть только через курильню. Часть крыши мансарды оказалась застекленной, что давало ряд преимуществ. Во-первых, в сумерках сразу было видно – на месте ли хозяин. Во-вторых, глава Лиссаранского Союза Мстящих обожал вечерами любоваться звездами. Во всяком случае, они не мешали ему строить планы на будущее.

Еще он любил порассуждать о вреде гатуров, хотя ему самому на чужаков было наплевать. Он видел их всего пару раз издалека и не испытал ничего, кроме сытого равнодушия.

Но недовольных гатурами в Лиссаране оказалось много. Женщины находили чужаков отвратительными. Дети при встрече их просто пугались. Мужчины считали, что гатуры отобрали у них власть. "Вот не прилетели бы эти выродки, – рассуждали они теплыми вечерами за кружкой пива, утомленные работой в порту или на виноградниках. – Уж мы бы развернулись. Мы бы такое совершили!" И они шумно зевали и отправлялись спать. А в снах каждый видел себя как минимум адмиралом или даже наместником Земли.

На таких настроениях можно было неплохо поживиться. Ежемесячно Тивазо собирал с округи деньги на борьбу с чужаками и их приспешниками. Разумеется, абсолютно добровольно. Но с теми, кто по какой-то причине не пожелал или не смог заплатить, случались мелкие неприятности. Невесть откуда взявшиеся грызуны уничтожали корни виноградных лоз. Абсолютно неожиданно прорывало водные трубы. Сам поскупившийся человек мог угодить в весьма досадную неприятность.

Люди были суеверными, и связывали свое внезапное невезение с фактом неоплаты. И чтобы бедняги не расшатывали нервы напрасными переживаниями, Тивазо великодушно соглашался принять у них пожертвования.

Отправляясь на встречу с бывшим соседом, Рофирт испытывал неприятное беспокойство. Он понимал – ничем хорошим для него это не закончится. Но сопротивление тут бессмысленно.

Миновав все три зала курильни, не удостоив вниманием вход в подвал, где располагался винный погреб и кинозал, он поднялся по крутой лестнице с прибитой к деревянным ступенькам красной дорожкой и постучался в дверь.

– Чего топчешься, как не родной. Давай сюда! – прикрикнул на него Тивазо.

Он возлежал в гамаке в обнимку с бархатной подушкой. Медленно раскачиваясь, он подхватывал пухлой рукой с широкого металлического блюда орехи и отправлял в некрасивый рот с алыми тряпочками-губами.

– Что, Бингар, своих благодетелей забываешь? Нехорошо! – не давая Рофирту вставить хотя бы слово, потянулся в гамаке толстяк. – Я тебе, понимаешь, услугу оказал. Не желал ты лицезреть банкирского отпрыска рядом с собой, пожалуйста, я тебе это устроил. И даже заплатил за твои же старания. Воистину, мое благородство не имеет границ. А ты? Ты сегодня заявил малышу Рипи, что не желаешь иметь со мной дел. Надо же, какая черная неблагодарность!

– Не понимаю, какие дела у нас могут быть! – возразил Рофирт.

– Как же! А гатур? Мы не закончили с ним. Этот иноземный урод еще оскверняет наш чудесный край. Абсолютно не понимаю, как ты это терпишь!

– Я не стану убивать командора! Ты не сможешь меня заставить! – перепуганный Рофирт не заметил, что кричит.

– С этим я могу поспорить, – флегматично поджал плечами Тивазо. – У меня абсолютно случайно осталась запись, где некто твоим голосом выкладывает план расправы над Виктором Машаром. В доме напротив будут очень рады это послушать. А ты подумал о своей бедной мамочке? Что будет с ней, если тебя задержат за подстрекательство и отправят заниматься тяжелым шахтерским трудом на пару с Машаром? Бедняга соскучился без знакомых лиц!

– Ты! Подонок!

Рофирт хотел было накинуться на довольно ухмыляющегося Тивазо, но неизвестно откуда появились двое телохранителей, молниеносно завалили его на пол.

– Не трусь, Бингар. Может, тебя я не трону. Откуда ты знаешь? А вдруг твой брат причастен к Союзу Мстящих или даже мамочка? А? – чуть раскосые глаза хитро сощурились. – Убивать гатура тебе пока не придется, – вволю насладившись происходящим, не переставая жевать очередную горсть орехов, произнес толстяк. – Намедни мне принесли куда более занятную новость. Ты продался помощникам гатуров, важным шишкам, судя по тому, что сегодня к ним на аэродром прилетали два чужака в кривобокой тарелке. По этому поводу у меня имеется поручение…

Через час, когда Бингар удалился с понуро опущенной головой, из небольшой комнаты вышел невысокий, несимпатичный мужчина в солнцезащитных очках и молча передал Тивазо сумку с вожделенной наличностью. Пока это был задаток.

… Танри очень обрадовалась, когда увидела в студенческом городке Эдвараля Ниваса. Тот искал дирижбельщиков. Но было слишком рано для их возвращения в корпус с тренировок.

– Господин Нивас! – она громко окликнула его. – Мне разрешили отправиться с вами!

Эдвараль не обрадовался. Наоборот, нахмурил густые брови.

– Что тебе там делать? Опять собралась сидеть в вонючем длинном доме, работать на тех, кто отправил тебя умирать?

– Я хочу вспомнить. Мне это необходимо, чтобы жить дальше.

Порыв ветра растрепал тщательно причесанные волосы Танри. Закончив тренировки на человеческой технике, девушка с полным правом облачилась в желтую форму летчицы. Юбка до колен, аккуратная строгая блузка очень ей шли, подчеркивая зелень глаз и ночную черноту волос. Завхоз невольно залюбовался.

– Женщина в экспедиции… Особенно, когда изменились обстоятельства. Не знаю. Но раз твой жених это одобряет, возражать не буду, – нехотя произнес он.

– Бартеро мне не жених! – отрезала Танри.

– Хорошо-хорошо, как скажешь, – Эдвараль усмехнулся. Он понял, что с новым членом команды будет не просто. – Готовься. Через две недели вылетаем!

– Как через две недели? – не поняла Танри. – Вы же обещали через полгода.

– Я же сказал, обстоятельства поменялись. "Вестницу Весны" сегодня начнут готовить к отправлению.

Он кивнул ей и поспешил к учебному корпусу.

"Как все стремительно произошло, – подумала Танри. – Мама не обрадуется. И Александр… нет, он станет ею гордиться. Он все поймет!"

– Александр! – прошептала она, глядя в синее небо. – Возвращайся поскорее! Мне так много надо тебе сказать!

Он работает, собирает информацию о городах… А Танри так хотелось его похитить – увлечь за собой на аэродром и унесли к облакам на деревянном бипланчике! Ибо только на таком открытом самолетике пилот ощущает полет по-настоящему: когда ветер навстречу, когда жужжит впереди мотор, а деревянные крылья несут тебя все выше и выше! И там, ближе к облакам, взяв в свидетели перелетных птиц, прокричать журналисту то, что для нее сейчас важнее всего. В чем на земле она сама никогда не признается первой…

Еще бы ей очень хотелось, чтобы он отправился с ней на Данироль… Но он не полетит. Это точно.

Нет! Она должна поговорить с Бартеро! Ведь ему нужны журналисты. Кто расскажет миру о его подвиге? Только Александр! Точно! Сегодня она попросит его. И Александр останется под ее присмотром. Она не будет мучиться мыслью – не нашел ли он себе кого-нибудь за время ее отсутствия?

Когда на следующий день, так и не дождавшись ни Бартеро, ни Александра, Танри поехала после занятий через весь Лиссаран на верфь, куда уже переправили "Вестницу Весны", ее захлестнула волна восторга. После полетов на этом, далеко не самом большом для такого типа дирижабле, ее произвели в пилоты.

"Вестницу" она знала и любила. Сто двадцать четыре анра в длину, четырнадцать в высоту… Это прекрасное чудовище, выкрашенное бледно-зеленой краской с разноцветными орнаментами по бокам, выполненными лучшими художниками Лиссарана, обладало собственной электростанцией, телефонной связью между гондолами.

До сегодняшнего дня дирижабль совершил двадцать восемь пассажирских рейсов, в том числе пять через океан, и около полусотни учебных. Он был в прекрасном состоянии для столь опасного и ответственного путешествия. Танри ощутила гордость за свою причастность к этой экспедиции. Она теперь одна из тех пилотов, кому выпала честь вести дирижабль к южному полюсу!

Верфи находились у подножия гор и занимали целую долину. Четыре просторных красно-каменных эллинга с блестящими металлическими крышами, рассчитанные на большие пассажирские дирижабли словно вырастали из каменистой почвы.

Разнотравье подстриженное и вытоптанное рядом с исполинскими строениями бурно разрасталось к краям долины, задумчиво покачиваясь на еле уловимом ветру. Да тут иных ветров почти и не было. Находясь под защитой гор, их можно было не бояться. Разве что с океана залетит какой бесхозный. Но густые зеленые насаждения, ровными полосами в несколько рядов стерегущие подступы к "дирижабельному заводу", как звали это место студенты, смягчали их напор.

У стационарной причальной мачты сейчас было пусто. Зато из-за деревьев виднелась покатая спина воздушного корабля. Корабля, на котором Танри предстояло совершить путешествие в собственное прошлое.

Попререкавшись с минуту с охранниками, не желавшими ее пропускать, пока она не отыскала на самом дне сумочки именной значок Академии, миновав многочисленную кошачью семью, преспокойно греющуюся на сваленных возле ограды досках, девушка поспешила к "Вестнице", которую на платформе заводили по рельсам в эллинг.

Танри ждал еще один сюрприз. Александр! Вооружившись фотоаппаратом, он самозабвенно снимал и дирижабль, будущих участников экспедиции и Инра Релеза, главного конструктора "Вестницы".

Наскоро поздоровавшись со всеми, почти подбежав к своему обожаемому журналисту, она не заметила настороженного взгляда Бингара, удивленного – Арвисо, недоверчивого – Бартеро и насмешливого – Эдвараля.

– Когда ты вернулся? – спросила она.

– Вчера. Но… Понимаешь, я слишком устал с дороги. Меня укачало, – соврал Александр, стараясь не поворачиваться в сторону Бнгара. Но Танри этого не замечала. Она была счастлива. Столько счастья в один день! Это ли не чудо?

– Я слышал, ты летала на "Вестнице"? – прервал ее любование журналистом куратор экспедиции.

– Да, летала, – рассеянно отозвалась она. Бартеро только вздохнул и вернулся к Релезу.

Танри, не долго думая, поделилась своим заветным желанием с Александром. Но от идеи путешествия на полюс он оказался не в восторге.

– Да что я там полгода делать буду? Я не подготовлен. И вообще, холод – это не мое. Я уже должен быть на полпути на Спиру! – отнекивался он, но она не сдавалась.

– Представляешь, какие чудесные статьи ты напишешь, или даже книгу!

Наблюдая издали за их разговором, Арвисо не знал, что делать. Неужели она не понимает, КАК Рофирт ее ревнует?! Танри не поделилась с кузеном тайной, подсмотренной у рыжего Бингара. Но Арви сам чувствовал, после случая с Машаром его друга точно подменили. Куда подевался этот задорный, не унывающий заводила, с которым всегда весело и интересно? Бингар стал нелюдимым, злым. А после его ссоры с Танри в день прилета Итеро, Арви сам отдалился от Рофирта, перестав ему доверять. Внешне между ними ничего не изменилось. Но Арвисо Синард больше не считал Рофирта Бингара верным другом. Теперь наблюдая за ним, юноша видел, с какой ненавистью тот смотрит на журналиста. Не случилось бы чего!

Тем временем Александр, устав от уговоров, и опасаясь обидеть хорошенькую летчицу своими отказами, отважился поделиться с ней страшной тайной, которую тщательно скрывал от начальства: он панически боялся летать.

– Понимаешь, мне даже на дирижабле становится плохо, хотя я знаю, что это самый надежный транспорт в мире. Путешествие сюда для меня было пыткой. Но это моя работа – мотаться по миру и собирать информацию для статей. Я от души восхищаюсь всеми вами, но сам… Я очень боюсь высоты! И даже ради эксклюзивной статьи ты не заставишь меня лететь в такую даль и так надолго. Я бы очень хотел это сделать ради тебя, но…

– Прости, я не знала, – расстроилась Танри. – Но ты молодец, что преодолеваешь себя. Я тобой горжусь! – она взяла его за руку.

Александр почувствовал, что краснеет. Танри подняла глаза и только сейчас поняла – за ними наблюдает добрая четверть собравшихся на верфи. И хотя влюбленные стояли в стороне от всех, и хотя их разговор могли слышать разве что Бартеро Гисари и Инр Релез, не заметить, что между этими двумя творится нечто не повседневное, светлое, было невозможно. И окружающие невольно приобщись к их тайне. Встретившись взглядом с летчицей, они смущались и возвращались к своим делам.

Бартеро закончил разговор с конструктором и приказал всем, не имеющим прямого отношения к экспедиции с завтрашнего дня рядом с кораблем не появляться. А отобранным в команду – собраться утром получить пропуска и дальнейшие инструкции. На этом сегодняшнее мероприятие объявили завершенным. Но Танри не сколько не жалела об этом. Ей предстояло возвращаться вместе с Александром. Разве это не прекрасно?

Правда, кое у кого были серьезные возражения по этому поводу. "Погоди у меня! – повторял про себя Бингар. – Предупреждал я тебя. Теперь не жалуйся". В груди Рофирта нарастало чувство потери. Точно такое же, какое было после самоубийства отца. Но теперь совсем другая ситуация. Он может все исправить. Он способен!

Только вначале надо разобраться с поручением Тивазо. Если выплывет наружу история с Машаром, мать не переживет этого! Поручение, вроде, не сложное. Результат будет уже завтра на рассвете. А потом трепещи, гадкий журналистишка!

… Арвисо весь день мучился смутными подозрениями. Ему казалось, будто Рофирт замыслил нечто злое. Тот заперся у себя в комнате, долго возился, чем-то гремел. Потом все стихло. Арви, томимый угрызениями совести, что следит за своим луч… бывшим лучшим другом, оставил дверь своей комнатки приоткрытой, лег на кровать и вместо учебника принялся за детектив. Увлекшись сюжетом, он чуть было не прозевал, как Бингар осторожно закрыл за собой дверь и направился к лестнице.

Долго ли собраться? Закинуть в карман кошелек, прикрепить значок на внутреннюю сторону кармана (чтобы в глаза не бросался), и выскочить вслед за своим одногруппником…

Ох, Рофирт уже на остановке! Арви замедлил шаг, потом побежал, чтобы в последний момент заскочить в материализовавшийся в вечернем воздухе автобус.

– Далеко ты собрался так поздно? – как ни в чем не бывало поинтересовался Рофтрт, когда Арви плюхнулся рядом на сиденье.

– Так, по городу погулять, – уклончиво отозвался Арвисо. – А ты не поздно?

– Я домой.

Рыжий улыбнулся, и Ависо мысленно застонал: как он мог подозревать друга?! Но тут же подлая мыслишка закралась в его голову: а журналист-то в центре живет в одной гостинице с полярниками. Что если… нет, глупости. Так он промучился всю дорогу, не особенно реагируя на подтрунивания Бингара, убежденного, будто у Арви в Лиссаране назначено свидание.

Автобус выгрузил пассажиров на автовокзале в самом центре города. Арвисо уже собирался уйти. Он почти ушел. Но червь, точивший его душу после полудня, вновь принялся за свое черное дело. Бингар садился в автобус не в сторону дома, а по-направлению к верфям. Снова ехать с ним глупо.

Проверив содержимое кошелька, юноша подошел к ровному строю таксистов, лениво коротающих вечер за картами.

– До дирижабельного завода сколько? – спросил он первого попавшегося, в засаленной рубашке, с лысым бугристым загорелым затылком и блестящим круглым лицом.

– Четыре зелла, – едва повернув голову отозвался он.

– Еду, – скрепив сердце, согласился Синард.

И что могло понадобиться Бингару на верфи?

Пропахшее табачным дымом такси примчалось раньше автобуса, и Арви, пройдя чуть в сторону от закрытых на ночь ворот, юркнул в кусты, в которых и был скрыт заветный лаз. Туда перелазили многие дирижабельщики-первокурсники, наблюдать за строительством и испытаниями воздушных "китов".

Протиснувшись между отогнутых прутьев, он, пригнувшись, чтобы не привлечь внимания сторожей в коморке возле ворот, помчался к можжевеловым зарослям вокруг эллингов. В самом дальнем терпеливо ждет своего часа "Вестница весны".

Что– то теплое уткнулось ему в бок. Ну да, кошка. На верфях уйма кошек. Они живут в громадных помещениях эллингов, лазают по лесам, проникают внутрь гондол. Правда, эти любопытные верхолазы еще ничего плохого не натворили. И рабочие их обожают. Но помилуйте, создается впечатление, что все сердобольные лиссарнцы, у которых не поднимается рука топить многочисленные выводки домашних любимиц, подкидывают котят именно сюда!

Арви машинально протянул руку и принялся поглаживать длинношерстную шоколадно-черную кошку, тут же откликнувшуюся благодарным мурчаньем, а сам пристально следил за дорогой.

Минут через пять невысокая фигура вынырнула из-под ограды и помчалась к тому же эллингу. Кошмар! Это же тот самый журналист! Кажется, Танри показывала ему сегодня в сторону лаза. Выходит, Бингар это видел!

Александр подобрался к громадным воротам, потом к маленькой дверке для персонала. Арви чуть не вывалился из-за кустов, стараясь разглядеть, чем же занят журналист. А тот уже справился с замком и проник внутрь. Юноша хотел выбраться из укрытия и войти следом, но пока он раздумывал, заметил как к эллингу направлялся еще один гость. Пришлось вновь затаиться.

… На землю опускались сумерки. Сославшись на неотложные дела по поручению Гисари, усадив Танри в автобус до Академии, Александр поймал машину и поспешил обратно на верфь. Сама того не ведая, наивная летчица сделала ему щедрый подарок.

– А знаешь, – смеясь, заявила она. – В прошлом году, когда нас, как первокурсников, не допускали до серьезной техники, мы пробирались через секретный лаз. А пилоты, не подозревая об этой хитрости, занимались с нами, как и с остальными практикантами. Так я научилась управлять дирижаблем раньше Арвисо и даже сдала на пилотирование. Гляди, вон там мои триумфальные ворота в небо, за кустом орешника!

Лазейка. Вот значит как! А завтра верфь закроют для посторонних… А внутри эллинга ему сегодня пофотографировать не дали, мол, мешаешься, уйди. Потом пришла Танри… Запасливый Александр хотел сделать как можно больше фотографий летучей машины. Со дня на день он планировал вернуться на Спиру. Командировка и так затянулась. Было жаль расставаться с хорошенькой летчицей, но работа важней. А любовь пройдет, как насморк. У них бы все равно ничего не вышло…

Сегодня Александру повезло вдвойне. Он стянул с гвоздика в эллинге одну из трех связок запасных ключей. Не насовсем. К чему они ему? Отснимет пленку и повесит, как ни в чем не бывало на место, как будто дверь на ночь закрыть забыли…

Едва он ступил в черное чрево громадного ангара, нечто метнулось у него из-под ног и кануло во тьму. От неожиданности припасенный фонарик выскользнул из пальцев и укатился. Рядом обижено замяукали. Кошки! Кто еще может быть ночью на верфи?!