Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Ларичева Елена Анатольевна
Дикое сердце ветра

Ты можешь жить вскользь, ты можешь жить влет, на касты всех людей деля,

Мол, этот вот – крут, а этот вот – нет, а этот, мол – так, ни то и ни се.

Но я увидел вальс в твоих глазах – и нет опаснее свидетеля,

Надежнее свидетеля, чем я, который видел вальс в глазах твоих и понял все.

(Олег Медведев «Вальс Гемоглобин»)

Пролог

…247 год от прилета гатуров. Герия: Нисас – Геригаду. Экспедиция Драдара…

Зачем он ввязался в эту экспедицию, Бартро не мог взять в толк до сих пор. Да, он не желал работать по распределению на оружейном заводе, следить за скучными технологическими процессами, заживо плесневея в дождливом Равидаре. Но, помимо предложения его друга Габриеля, главного редактора "Пульса Спиры", были и другие возможности. Так почему же он ухватился за эту идею – бросить все и улететь в составе экспедиции Стефана Драдара на загадочную Герию – единственный не подвластный гатурам континент?

Драдар, человек-легенда шеф экспедиции, сам по рождению гериец, неизвестно какими ветрами занесенный на Спиру… Он совсем не походил на собственный портрет в книгах. Во всяком случае, там не так бросались в глаза его оттопыренные уши, и недельной щетины на щеках тоже не было. При первой встрече он напомнил Бартеро художника, но никак не отважного исследователя, автора десятка книг о собственных захватывающих приключениях. А сейчас? Был бы он лучше художником!

– Ты инженер? – не здороваясь, спросил тогда Драдар.

– Да. Я сопровождающий. Но еще не практиковался нигде, – захотелось извиниться Бартеро. – Я только после гатурьей школы.

– Опыта нахватаешься по пути. Заодно и пользу родине принесешь, – отмахнулся исследователь, широко улыбаясь. – Мне от тебя нужно одно: когда приступим к раскопкам, будешь прослушивать землю на наличие пустот. Прибор нам на это дадут. Но управлять им имеет право человек с гатурьим образованием. А Габриель говорил – лицензия у тебя имеется.

Бартеро с гордостью похвастался, что лицензия есть на измерительные и вычислительные приборы, а так же на ношение некоторых видов гатурьего оружия.

Драдар задумчиво кивнул.

– Я тебя беру. Учти, моими подчиненными без моего ведома не командовать, слушаться меня. Иначе влипнешь в историю. Геригаду – не Спира. Там иные законы. Даже гатуры туда соваться не желают. Не по зубам. Там особые люди.

Теперь он, Бартеро Гисари, которому едва перевалило за двадцать, сопровождает известного ученого, на проверку оказавшегося редкостным брюзгой и фанфароном. Им предстоит отыскать сокровища древнего города Сатты…

Полтора дня назад дирижабль доставил членов экспедиции в Нисас.

Нисас – синоним жары, проклятье путника, отваживавшегося отправиться в караване на поиск более приветливых земель. Зато единственная страна Герии, самая восточная из трех, куда ходят дирижабли со Спиры и Висы, самая лояльная к гатурам. Плати деньги – получишь все, что пожелаешь. Поскупишься – не будет тебе уважения и должного приема. В лучшем случае сдохнешь от жары, если раньше тебя не прикончат змеи, скорпионы и прочая ползучая живность. А в худшем… О, тут вариантов столько, сколько песчинок в бескрайней пустыни.

Экспедиция Драдара как назло угодила в самый засушливый из сезонов, когда исчезает и становится пылью память о скудных по весне травах, питаемых редкими дождями. Когда неожиданно налетают бури, несущие смерть всему живущему, и ветер пополам с песком и камнями хлещет по машинам, домам, сдирая краску и оставляя выщерблины на побелке. Что говорить о живых существах… Не нашел укрытия – считай погиб. Ураган изрешетит плоть, точно муравьи мягкую почву. Нет спасения, нет надежды. Сушь, жар и боль – вот истинное имя пустыни Нисаса. И еще одиночество. На много дней пути – ни людей, ни растений. Только песок, камни и змеи, под этими камнями притаившиеся…

Оазисы издали почти неотличимы от миражей… В них не веришь до последнего. Не веришь, пока не прикоснешься к "волосатым" стволам чахлых пальм, не пригубишь мутную сладковатую воду, предварительно бросив в нее пару обеззараживающих таблеток, не войдешь в тень белых домиков с пологими крышами, словно диковинные грибы, торчащих из растрескавшейся, тщетно грезящей о влаге земли. В этих домиках люди не привечают чужаков, не радуются новостям – скрытные и неприветливые, точно верблюжьи колючки. Но за немалые деньги, а больше по обещанию, данному султану, местные обязаны изображать на своих обветренных лицах жалкие подобия гостеприимной гримасы и предоставлять кров белокожим чужакам.

Суховеи изголодавшимися чудовищами рыщут вокруг человеческих поселений, выискивая, из кого бы вытянуть последние капли влаги. Уродливые кустики и редкие травинки ценой неимоверных усилий пробиваются сквозь раскаленные песок и камни. Они тоже жмутся поближе к людям. Но те не спешат делиться самым дорогим сокровищем. Ибо дороже воды здесь стоят только верблюды и автомобили.

Выцветшее, выгоревшее небо пусто и неприветливо. Ни следа от самолета, ни тени дирижабля. Лишь изредка можно увидеть распростершего крылья стервятника, зорко выискивающего падаль. Понятно теперь, почему сюда не суются гатуры. Тут и людям-то приличным делать нечего…

Бартеро, безнадежно тосковавший по прохладе кают уплывшего дирижабля, расстегнул еще две пуговицы на рубашке. Склочный шеф запрещает много пить, приказывает экономить воду. Каждый раз, когда протягиваешь руку к фляге, злобно зыркает карими совиными глазищами, аж желудок подводит! Кстати, вот он, легок на помине. Сумка через плечо, вместо тонких брюк и застиранной рубашки обрядился в халат, отчего как родной брат стал походить на Муфара, их проводника. Только вместо шляпы осталось накрутить на голову полотенце и сходство будет поразительным. Правда, Муфар молчалив и сдержан, а этот…

– Узнал, что хотел? – скорее ради приличия спросил Бартеро. Шеф кивнул. – Тут всюду такая жара? – молодой человек облизнул сухие губы, показавшиеся шершавыми, как наждак. На зубах захрустели песчинки. Сплюнуть бы, да нечем.

Драдар сел рядом в машину с открытым верхом. Как местные в таких ездят?! По пустыне?! Под солнцем, чей жар сравним с доменной печью?!

– Там дальше, – Стефан махнул рукой на север, – непроходимые леса и реки, шире которых нет на Земле. А здесь дождей не бывает по семь-десять месяцев. Терпи.

– Но почему люди живут здесь, а не там? – вяло спросил Бартеро, убирая со лба длинные пряди светлых волос. Он уже пожалел о собственном любопытстве. Чувствовал – сейчас Стефан вновь затянет получасовую лекцию.

С начала их путешествия инженер порядком устал от болтовни и позерства Драдара, полностью разочаровавшись в былом кумире. Молодой человек начал подозревать, – большинство приключений исследователя, описанных в книгах, выдумано или приукрашено донельзя. Слишком хвастливым и заносчивым оказался шеф, слишком часто его одергивал казначей экспедиции – старичок с редкостно склочным характером.

– Жили, – поправил его тем временем Стефан, разглаживая на коленях складки халата, рассматривая геометрический узор на плотной ткани. – До прилета гатуров тут были богатейшие города. Но гатуры, обустраивая нашу планету под себя, изменили наклон земли, даже переместили ее подальше от солнца. И все перевернулось. Непригодные для жизни Виса и большая часть Никсы стали раем, Данироль покрылся льдами, отчего из океана поднялись острова. Еще выяснить надо, не специально ли они ее погубили! Ты лицо прикрой, – неожиданно сменил он тему, – Губы уже растрескались. Твоя белая кожа вмиг сгорит.

Сам он, порывшись в кармане халата, повязал под глазами белый платок и пониже надвинул шляпу. Бартеро нехотя последовал его примеру. От платка стало еще жарче.

– Ты не прав, – встал на защиту своих учителей молодой человек. – Гатуры отодвинули землю, чтобы та не столкнулась с блуждающей планетой.

– Заученные школьные фразы! – скривился Драдар. – Прости, забыл, что они тебя учили! Не обращай внимания на мою ересь. И не вздумай наябедничать этим выродкам с Сириуса, – Стефан отвернулся.

Дорога повернула к почти занесенному песком нагромождению камней, бывших некогда домами и дворцами. Впрочем, нет, дороги в обычном понимании не было. Из земли торчали редкие каменные столбики, выкрашенные красно-синей краской – путь от оазиса к оазису. Впереди пылили еще три машины. Молодой человек все гадал, какого цвета они были изначально. Сейчас местами проржавевший металл покрывали остатки желтой, коричневой и черной краски, нанесенной в хаотичном порядке.

– А, по-твоему, что произошло? – заинтересовался Бартеро словами спутника.

Машина подпрыгнула, опасно чиркнула задней дверцей по столбику-указателю, заставив водителя заковыристо выругаться. От неожиданности молодой инженер клацнул зубами, больно прикусив щеку. Во рту стало солоно и противно.

– Гатуры нашли прекрасный домашний скот в нашем лице и бесплатный источник ресурсов, – шеф отвинтил крышку фляги и сделал крохотный глоток. – Сильнейшие государства на Данироль уничтожили, остальных подчинили. Они нас кормят, поят, сказки на ночь рассказывают – как чудесно неучей воспитали: отучили воевать, подарили прогресс и прочее, прочее… Можно подумать, мы бы до сих пор жгли бы на кострах художников и изобретателей. Неужто за двести пятьдесят лет мы бы не поумнели?

– Но они… – открыл рот Бартеро.

– Они надзиратели! Они сами стали хуже древнего Совета Пятидесяти Судей, не дают нам развиваться! – зло зашипел Драдар, пряча флягу в сумку.

– Но они подарили нам звезды!

"Как он может говорить такое об учителях? Они дали нам надежду на будущее, дали технику, до которой бы мы не додумались поныне! Мы всем им обязаны. А он…" – негодование захлестнуло молодого человека.

– Кому подарили? Тебе или мне? У тебя лично есть звезда?

Драдар скрестил руки на груди и сердито нахохлился.

– Чтобы получить хоть какое-то оборудование я вынужден заплатить за твое участие двести зеллов! Ну да, ты же инженер с личной подписью Адмирала на дипломе! Официальный руководитель экспедиции! Тьфу!

Бартеро удивленно воззрился на Стефана. Он впервые слышал про плату. И про то, что руководитель, оказывается, он.

– Говори теперь, что не знаешь, – Драдар зло блеснул очками в его сторону. – Я старше тебя в два раза. Но имею право претендовать на авторство находок только после твоего положительного доклада обожаемым гатурам. Каждую экспедицию я терплю унижения! И не раз такие как ты меня оставляли ни с чем. Даже арестовывали тираж книги и меняли авторство! Я теперь у гребнеголовых на особом счету – чуть оступлюсь – заклюют!

– Я не знал. Если бы ты мне сразу сказал, – удивлению Бартеро не было границ. – Меня не инструктировали по этому поводу.

– Зато выдали тебе книжку правил, которую ты, похоже, не открыл, – Драдар вздохнул. Ему было уже неудобно за свою откровенность перед мальчишкой. – Почему я тебе все это рассказал? Чтобы ты знал – вздумаешь меня обмануть – ославлю на весь ученый мир. Никто тебя по доброй воле не возьмет в экспедицию. Учти это, – он снова потянулся к фляге.

– Я и не думал ни о чем таком… – потрясенный Бартеро не находил подходящих слов. Мысли путались и рвались, точно нитки в руках неумелой вышивальщицы,

– Прекрасно. Значит, мы друзья, – Стефан приподнял платок и улыбнулся той самой улыбкой, которой улыбался и в первый день знакомства. Только теперь Бартеро видел – она такая же искренняя, как клятвы в вечной любви продажной женщины. – Между нами полное взаимопонимание, – ласково продолжал тем временем шеф. – Завтра пересечем границу с Геригаду, к вечеру будем в Зирассе. Там нас уже ждет новый проводник.

Бартеро устало прикрыл глаза. Говорить не хотелось. Если вначале шеф восхищал его, теперь начал раздражать. Неужели он не мог поговорить нормально еще до поездки? Все шесть дней перелета на дирижабле и полтора дня пути по пустыне он кипятился, взращивал обиду, чтобы сейчас выплеснуть ее? Можно подумать, что Бартеро Гисари отберет у Драдара славу первооткрывателя сокровищ Сатты, города, оставленного жителями еще до прилета гатуров?

Они прибыли в небольшой поселок задолго до сумерек, но решили сделать привал до утра. До границы с Геригаду никаких оазисов на карте обозначено не было, да и водители в один голос заверяли – после полуночи может начаться буря. Машины – не укрытие. Одно спасение – проверенное на прочность всеми пустынными ветрами поселение, возникшее вокруг не иссякающего в самую сушь источника, в неизмеримой древности бывшего полноводной рекой.

– Повэрьтэ, господын, – убеждал Стефана Муфар, их проводник. – Буря большой быть должэн. Задыхаться всэ. Умэрэть в пустыня. Пэрэждать нада, точна. Прэданностью своей к султану клянусь!

Стефан подумал, посоветовался с казначеем и дал согласие на отдых.

Местные жители, только вернувшиеся с полуденной молитвы, недоверчиво оглядели чужаков узкими раскосыми глазами и за немалые деньги выделили круглый домик с единственной комнатой. Всем четырнадцати членам экспедиции предстояло спать на каменном полу. О том, чтобы взять предложенные вонючие верблюжьи шкуры, кишащие паразитами, не могло быть и речи. Впрочем, от местных несло хуже, чем от их скота. Интересно, они хоть раз в жизни мылись? Очень сомнительно…

Вокруг машин бегали чумазые дети, норовили разжиться чужим добром, без зазрения совести тянули ручки к сумкам и чемоданам путешественников, но натренированный взгляд личного казначея Драдара и внушительного вида ружье в его руках уберегли ценное имущество от их посягательств.

День медленно растворился в дрожащем воздухе, и красное лицо светила закатилось за горизонт, заставляя еще долго тонкие полотна облаков полыхать всеми оттенками розово-алого. Терпеливо дождавшаяся своего часа ночь выдалась звездной, прозрачной, точно кристалл колдуньи, без тени обещанной бури. Спать в душной комнате под чей-то храп с присвистом оказалось невозможно, и Бартеро вышел на воздух. Памятуя про змей, он плотно прикрыл дверь и зашагал по хрустящим под ногами камешкам, поеживаясь от ночного холода. Возвращаться за теплой одеждой не хотелось.

Воздух, приправленный запахом уже потухшего костра, наполнялся злорадным зудением мух. В голове, нестройным хором подпевая мухам, жужжали мысли.

"Зачем я здесь?"

"Чего я хочу в жизни?"

"Чем бы я был готов заняться?"

Пока было ясно одно: пустыни – не его. И подчинение кому-нибудь вроде Драдара тоже. Найти бы свое место, посвятить свою жизнь полезному и важному делу…

В чернильном небе, щедро утыканном золотыми булавками-звездами, прочертил яркий след метеор. Где-то рядом загудел автомобиль.

– Эй, помоги э-э-э! – окликнули его. – Вси равно нэ спышь. Подтолкни машину, э-э-э.

Бартеро обернулся к говорившему: невысокому мужчине, наряженному в длинный халат, подпоясанный широким шарфом. Возится бедолага со своей неуклюжей колымагой, отгребает руками песок пополам с мелкими камнями от колес. Кстати, машинка раритет. За такую антиквары Спиры неплохую бы денежку отвалили. А здесь – средство пропитания нищих пустынников.

– Куда ты на ночь глядя? – вырвалось у инженера. Он приблизился к позвавшему. Забавно, мужчина даже в темноте укрыл лицо платком.

– Так нэ рынок, товар вэзу, э-э-э, пока нэ испортился, – радостно сообщил ему усердный торговец.

За спиной заскрипели камешки. Подошел второй, повыше, тоже в халате и в платке. В руках он что-то держал, но Бартеро не разглядел.

– Так надо вам толкать или сами справитесь? – поинтересовался инженер.

И в тот же самый миг высокий пнул его и скрутил за спиной руки, а второй, что поменьше, заткнул вонючей тряпкой рот.

– Хороший товар, э-э-э, – довольно сообщил он высокому. – Много дадут.

Пара минут, и Бартеро запихнули на заднее сидение. Древняя колымага легко завелась и покорно покатила по дороге прямо навстречу зреющей буре, чтобы переждать ее в очередном покинутом городе…

… Шумен и многоголос Зирасский рынок. Самые диковинные пряности и сладчайшие фрукты, почти любое оружие и драгоценности, от которых потеряла бы голову и царица – все это можно там найти – были бы деньги и достойная охрана. В извивах торговых рядов, в душном полумраке лавок каждый желающий мог приобрести и смерть своих врагов, и ласки красивейших женщин и мужчин, и исполнительных рабов. Подходи, не стесняйся, не отводи стыдливо глаз. Торговцы сами угадывают, чего ты хочешь, за что ты готов заплатить, даже если сам страшишься своих желаний. Будь уверен, они прочтут тебя без запинки, как монах молитвенную книгу, и предложат такой товар, мимо которого ты будешь не в силах пройти.

И Бартеро Гисари это знал. Теперь знал. Ибо ему самому предстояло стать товаром. На второй день похитители продали его крупным работорговцам, и теперь, связанного по рукам и ногам, примотанного к скамье, везли в фургончике, похожем на те, в которых путешествовали в темные времена цыгане и бродячие артисты.

Вместе с Бартеро своей судьбы ожидали еще семеро мужчин и три женщины. Если судить по внешности и пыльной бесформенной одежде, все были местными. И не смотря на ожидающую их незавидную участь, с любопытством и даже с некоторым превосходством поглядывали они на Бартеро. Двое мужчин, несмотря на ленивые окрики надсмотрщика, очень тихо беседовали на герига, кивали в сторону инженера и посмеиваясь. Некрасивая женщина что-то осуждающе сказала им на странном шипящем диалекте, а сама обратилась к Бартеро на всеобщем.

– Не повезло тебе, красавчик, – продемонстрировала она неровные желтые зубы.

– А кому из нас повезло? – удивился он. От жары, тряски и неудобного положения кружилась голова, но молодой человек еще не терял надежды на побег.

– Я давно не прельщаю мужчин. Зато меня купят как служанку, – с "оптимизмом" смотрела в будущее рабыня. – А ты молод. За тебя заплатит Толстый Сидих. Будешь жить в его доме услад, радовать богатых женщин и мужчин. А откажешься работать, сделают евнухом. Оттуда не сбежишь, – словно прочитав его мысли, сказала женщина.

– Эй ты, заткнись! – прикрикнул на нее надсмотрщик.

Рабыня отвернулась, оставив Бартеро с безрадостными мыслями о его дальнейшей участи. Ясно одно – Стефан искать его не будет. Даже если бы он захотел, бушевавшая ночь и половину следующего дня буря замела следы.

Фургончик еще раз тряхнуло на выщербленной дороге, и он остановился. Пленников выводили по одному, не давая осмотреться, заталкивали в душное помещение, раздевали почти донага, окатывали водой, смывая пыль, и вели в длинный коридор, вдоль которого были привязаны люди.

На улице жалостливо играли на дудочке. Кричали зазывалы, ругались женщины… Здесь же воздух пропитался потом и болью. Он дрожал от всхлипов пленников и свиста бича.

Бартеро подтащили к стене, из которой торчало два железных кольца. К нижнему пленника привязали за руки, а за верхнее закрепили протянутую подмышками веревку.

Уже привязанному, ему подали чашку с мутноватой жидкостью.

– Пей!

Бартеро отказываться не стал. Питье оказалось кислым и слегка вяжущим. Сразу как-то стало легче.

– Хорош! – чашку отобрали.

Только сейчас молодой человек заметил – надсмотрщик напоминает ему лысого медведя. А торговец – вороватую мартышку. Перед глазами плыло. На стенах плясали солнечные лучи, льющиеся в длинные узкие окна под потоком. Лучи складывались в фигуры на стенах, фигуры ухмылялись и строили рожи торговцу и прохаживающимся вдоль рядов покупателям.

Один из них подошел к Бартеро, и молодой человек расхохотался. Как этот расфуфыренный щеголь носит на голове птичье гнездо!

– Цып-цып-цып, – вырвалось у него сквозь смех.

– Он что, ненормальный? – отшатнулся от него покупатель.

– О, нет, мой фарун, – мартышка засеменила к покупателю. – Это всего лишь ратту – напиток покорных. Раб выпил слишком много.

– Сколько ты за него хочешь? – словно через стену донесся до Бартеро его голос. Смешной, как скрип несмазанной двери.

А человек уже понес свое гнездо дальше. Кто-то заплакал. Засвистел кнут. Как красиво. Оказывается, у кнута есть душа. Как она извивается! И плач прекращается…

Бартеро повернул голову, и комната задрожала, распадаясь на отдельные тени, звуки, движения… Перед глазами возникла жабья рожа, покачивающаяся над лиловой рубахой, с которой тщетно пытались взлететь приклеенные птицы.

– Открой рот! – донеслось утробное кваканье.

Пленник только глупо засмеялся. Тогда жабья лапка цапнула его за подбородок, пытаясь оттянуть нижнюю губу. Молодого человека это разозлило. Он вывернулся и клацнул зубами. И тут же получил оплеуху, рассыпавшуюся снопом рыжих искр.

– Сын ишака! – выругалась жабья рожа. А сама потянулась к светлым волосам пленника удостовериться – не фальшивые ли.

– Хороший раб. Сильный. А какой красивый! – расхваливала товар мартышка. – Фарун заработает на нем гораздо больше, чем потратит!

– Да уж. Только вначале из него спесь надо выбить, – проквакали снова.

Дальше Бартеро не слышал. От оплеухи разболелась голова. Разговор жабьей рожи и мартышки рассыпался на бессмысленные слова и скрипел на зубах. И отчаянно хотелось пить.

Внезапно что-то вокруг изменилось. Неуловимо. Но пленник тут же насторожился. Человек в зеленом плыл через коридор. Плыл почти как гатур, только без платто. Простой зеленый халат с широкими рукавами длинными полами подметал пыль.

Спор о цене раба тут же затих. Вошедшему поклонились. В голове Бартеро внезапно прояснилось, он заморгал, пытаясь получше рассмотреть незнакомца. Человек не был фаруном, слишком простой казалась его зеленя одежда, лишенная украшений. Голова его была выбрита, и только на затылке оставался квадрат волос, заплетенных в тощую косу.

Тени на стенах весело ожили, и пленник отвлекся от незнакомца. А тот подошел к мартышке и тихо заговорил, указывая на Бартеро. Мартышка возражал, но гость непоколебимо указывал на светловолосого пленника. Жабья рожа возмущенно забулькала, незваный гость упорствовал. Бартеро показалось – они спорят целую вечность.

Голова кипела. Но бдительный надсмотрщик и его верный кнут не давали молодому человеку безвольно повиснуть на веревках.

Когда сознание Бартеро вновь ненадолго прояснилось, он увидел, как фарун зло проквакал, плюнул на пол и упрыгал из коридора. А явно недовольная мартышка кивнула надсмотрщику. Светловолосого пленника развязали и подтолкнули к зеленому.

– Ты понимаешь всеобщий? – спросил тот.

Обессиливший Бартеро кивнул и почувствовал, что заваливается. Но зеленый его ловко поймал.

– Пойдешь со мной. Не бойся. Ты в безопасности.

Почему– то очень хотелось верить этому незнакомцу. И хотелось пить. Язык присох к небу. Во рту горело словно от пучка красного перца. И коридор снова плыл. Тени на стенах ехидно кривлялись.

Но зеленый подтолкнул Бартеро. И ноги сами зашагали в нужном направлении, выбрали дорогу к повозке, запряженной мулом. Только тогда зеленый достал веревку и привязал молодого человека к сиденью.

– Это чтобы ты не свалился, – пояснил незнакомец.

Бартеро было уже все равно. Едва повозка тронулась, он провалился в черноту забытья.

… Маленькая светлая комнатка с мелодичным звоном появилась перед его глазами неожиданно, вынырнув из вязкой тины кошмаров и болезненного бреда. Постепенно проступили низкий, грубо сколоченный стол, плетеный стул, голые каменный стены, желтая циновка на полу, большое окно, в которое без стеснения заглядывали горные вершины. И низкая лежанка, на которой сидел человек в зеленом. На такой же лежанке располагался и сам Бартеро.

– Я теперь твой раб? – решил прояснить для себя молодой человек, вспомнив, как его продавали.

– Ты свободен, – ответил человек в зеленом.

Выглядел он лет на шестьдесят. Бартеро вдруг захотелось сравнить его со степным волком. В узких раскосых глазах неопределенного цвета затаилась грусть, которою человек приобретет только после череды испытаний.

– Ты свободен, – повторил он. – Но путнику с твоей внешностью нельзя появляться одному в этих краях. А те, кто могут тебя проводить до моря, придут сюда не скоро.

– Что это значит? И о ком ты? – не понял инженер, морщась от неутихающего звона, разлитого в воздухе.

– О самоуверенных людях, направившихся в старый город Сатту. Они ищут сокровища, но найдут только развалины – обиталище ящериц и змей. Родники пересохли, сады увяли. Остались только мертвые камни, чьих сказок не услышат недостойные.

Человек в зеленом сидел неподвижно, с идеально ровной спиной, с безучастным лицом. Двигались только его тонкие губы.

– Профессор Драдар рассказал вам, что меня похитили, и вы отправились на поиски! – догадался Бартеро. – Как мне расплатиться с вами за выкуп?

– Ты ничего мне не должен. И никто мне о тебе не рассказывал. Я искал не тебя. Но тот, кого я искал, оказался тобой. А про то, что у добытчика старых тайн исчез золотоволосый спутник, так то ветер принес.

Человек в зеленом наконец улыбнулся. А Бартеро размышлял: "Стефан не успокоится, пока что-нибудь не найдет. Поиски могут длиться и месяц, и два. А мне придется здесь ждать экспедицию".

– Где я?

– В монастыре Хоху. Я монах. Зови меня Аришем Си. Мы ехали два дня. Ты в горах.

– А этот звон… Действительно что-то звенит, или я еще в себя не пришел? – осмелился спросить Бартеро.

– Звенит. Ветер гонит прочь злых духов. Тебе принесут поесть, а вечером мы поговорим, – человек в зеленом встал. Он оказался невысоким и неожиданно хрупким, как сухая веточка. – Сегодня новолунье, – тихо произнес он. – Хорошее время для начала новых дел.

Время… Для переполненного вопросами Бартеро оно тянулось слишком медленно, петляя среди гор, прислушиваясь к звону ручьев, но не давая ответов, пока не настал вечер…

Костер почти потух. Из углей иногда вяло высовывались рыжие лепестки пламени и снова прятались. Острые звезды Герии зябко сбивались в созвездия. Особенно холодный на такой высоте ветер шуршал сухими стеблями трав, где-то высоко звенел колокольчиками и насвистывал в полые трубочки на стенах монастыря, отгоняя злых демонов.

– Вот как, значит, ты служишь тем существам со звезд… – Аришем подобрал последние веточки и подбросил их в умирающий костер. – Я всю жизнь мечтал посмотреть хотя бы минутку на Землю сверху…

Бартеро молчал. Ему было неловко, что он расстроил монаха, поманив несбыточным.

– Так почему ты меня спас? – попытался вытянуть он из собеседника.

– Ты не такой, как остальные, – сморщенное желтое лицо монаха озарила спокойная улыбка. Он сам сейчас напоминал демона, только доброго, из любопытства пробравшегося в мир людей.

– Почему ты считаешь меня особенным?

– В тебе есть еэде. Еэде – это возможность. Она глубоко запрятана, но она есть. Я вижу. Как и твои гатуры, мы ищем особенных. И обучаем. Потому что чем больше вас, тем мир чище. Но тебя принес южный ветер. Ты не наш. У нас нет власти над тобой, – он внимательно посмотрел Бартеро в глаза. И от этого взгляда у молодого инженера закружилась голова. – Даже если ты захочешь, учить тебя мы не станем. Не спрашивай, почему. Только знай, жить с нераскрытой еэдэ тяжело. Будешь метаться, страдать, а счастья так и не найдешь. Будешь гоняться за миражами.

– Тогда почему ты мне это рассказываешь? – удивился Баретро, в душе посмеиваясь над словами невежественного монаха с его странными представлениями о жизни.

– Чтобы ты знал, – просто ответил Аришем. – Порой этого бывает достаточно…

Он не договорил. Звон колокольчиков и свист трубочек внезапно сбился с привычного ритма. По телу пробежал холодок, а огненные лепестки костра окончательно увяли, погрузив их кусочек Вселенной во мрак.

– Тогда хотя бы расскажи мне о еэде, – пытаясь разобраться, что хочет от него хитрый монах, спросил Бартеро.

– Это возможность изменить мир, – ответил Аришем, и по его голосу инженер понял – тот улыбается. – А разве этого мало?

– Я ничего не понимаю, – признался Бартеро.

– Потом поймешь! – неожиданно жестко произнес монах. – Сомнения столпятся в твоей душе, как орава наследников у ложа умирающего. И из сомнений и метаний родится понимание – что именно нужно сделать.

Словно в подтверждение этих слов где-то внизу в долине протяжно завыла скальная кошка. И ночь тут же откликнулась звуками уже привычными и совсем новыми.

Аришем встал и резво зашагал к монастырю, а молодой человек еще долго сидел, вслушиваясь в ночь. Но та не раскрыла ему своих секретов.

Потянулись долги дни ожидания Драдара. От экспедиции не было никаких вестей. Да, они проехали мимо монастыря за сутки до появления здесь Бартеро (о чем инженер узнал только через пять дней). Но чем занимаются сейчас, и нашли ли несметные сокровища – оставалось только гадать. Молодому человеку не давали покоя рассуждения Стефана о действительной роли гатуров в истории планеты. Что если он прав? Что если предположить, что пришельцы со звезд действительно задерживают прогресс, не позволяя людям внедрять свои технические новинки? Нет, такого не может быть, потому что быть не может. Он гнал эти неудобные мысли, но они возвращались снова и снова.

Чтобы отвлечься, Бартеро облазил безлюдные скалы. Позже кто-то из монахов привез ему блокнот и карандаши, и у инженера появилось занятие. Впрочем, он, вместе с живущими при монастыре паломниками, помогал монахам, носил воду, чистил колокольчики и трубочки, в которых пел ветер… Присутствовать при обрядах его не допустили, но он и сам не рвался.

Так прошло больше трех месяцев, пока игнорировавший его все время Аришем не подошел и не заявил:

– Сюда приехал человек на машине. Он доставит тебя туда, откуда ты без препятствий вернешься на родину.

– А Стефан?

– Он уехал иной дорогой, и сейчас, наверно, уже на другом конце света, пытается оправдаться.

– В чем? – не понял Бартеро.

– Он ничего не нашел, – узкие глаза монаха сощурились еще больше.

Бартеро Гисари нарядили на местный манер в цветастый халат. Золотистые волосы спрятали под шапочкой, загорелое лицо скрыли платком. Аришему приспичило в Зирасс, и до города они ехали вместе. Монах молчал. Инженер тоже не находил слов. То ли он слишком долго был оторван от людей, и теперь немного боялся шумного города, в котором чуть не стал невольником, то ли действительно надвигалось нечто нехорошее, но молодого человека мучили неприятные предчувствия.

Только внизу, в Зирассе Аришем склонился к Бартеро и шепотом произнес:

– Тебе представится шанс отправиться на юг. Туда, где холодные демоны, где скрыты действительно волшебные сокровища. Не упусти его. Это твое спасение. Тот или та, с кем сведет тебя путешествие, поможет осознать твою еэде, внести свою лепту в изменение мира.

И маленький монах, не оборачиваясь, поспешил скрыться в лабиринте Зирасских улочек. А водитель, лица которого Бартеро не рассмотрел за время всего путешествия, помчался по каменистой дороге, чтобы в три дня пересечь пустыню и доставить своего пассажира в аэропорт как раз к отправлению дирижабля на Спиру.