Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Брат Фегинзара, не блиставший красотой, но достаточно умный для гатура его возраста, вырядился в ядовито-красный халат, расшитый на спине и широких рукавах зелеными лентами. "Стосковался парень по ярким краскам", – подумалось адмиралу.

– Это временно, или мне разрешат остаться на Земле насовсем? – решил сразу уточнить для себя Эвривико.

– Зависит от результатов, которых мы добьемся общими усилиями, – честно ответил Марминар. – В случае нашего поражения, твой брат не простит подобного демарша, сам знаешь.

– В любом случае, я рад возвращению.

Щурясь от ярких прожекторов, Эвривико с интересом оглядывал космопорт. Всего четыре часа назад брат эксадмирала прозябал в пустыне.

Пустыня… Пахнущие серой ветер, смешанный с мелким снегом, поднимал вихри песка, крутил, бросал на городские руины, насвистывая симфонию отчаянья. Несколько сотен энтузиатов, мечтавших возродить безжизненный уголок планеты, прятались в укрытиях, кутались в быстро приходящую в негодность одежду, но не покидали пр оклятые земли. И не останавливали их ни болезни, ни миражи, ни презрение соплеменников.

Пустыни хранили самые страшные тайны бытия звездной расы, ее неприглядного прошлого. Гатуры научились передвигать чужие планеты, но были не способны вернуть жизнь большей части территорий собственной.

Где– то лет пятьсот назад по земному исчислению, когда гатуров окончательно приняли в число развитых рас, их ученые получили доступ к накопленным за тысячелетия технологиям. И тут же принялись за разработку новейшего оружия. Мало ли что -вдруг кто напасть захочет, или самим повоевать взбредет в голову. Негоже без оружия.

Оружие они создали на славу. И даже собирались испытать его на необитаемой планете. Но по чьей-то халатности или по злому умыслу на заводе случился пожар. Склады с накопленными боеприпасами (а было их немало) сдетонировали…

Меньше чем за неделю выгорел дотла целый материк. По другим прокатилась немилосердная волна эпидемий. Гибли не только гатуры. Досталось и животным, и растениям. Оскудели глубины океанов. Начался голод.

Смерть шла в атаку десять лет и только тогда решила дать гатурам еще один шанс.

Никто из новых звездных друзей не пришел на помощь. Были сожаления, соболезнования, открытые насмешки и презрительные шепотки. Пригодную для жизни планету в соседней системе колонизировать им запретили – мол, чересчур воинственная раса уничтожит и ее.

Гатуры больше не просили снисхождения. Жизнь на их изуродованной родине сосредоточилась на единственном материке из восьми. Перенаселенные города росли вверх, пока позволяли технические возможности. Потом ученые додумались конструировать громадные летающие платформы, способные выдержать небоскребы…

Безлюдные пустыни, по заверению ученых уже безопасные для живых существ, приняли энтузиастов, мечтающих облагодетельствовать свой народ, и ссыльных, в числе которых оказался брат Фегинзара.

Четырнадцать лет вслушивался Эвривико в вой ветра, меняющего узор песков, бродил по не съеденным временем и бурями развалинам – символам неудовлетворенной гордыни. Бродил и вспоминал слова старшего брата:

– Посмотри, к чему привела наука наш народ! Поживи там, порадуйся прогрессу. Может тогда до тебя дойдет – не стоит приносить этот яд на девственную, не окрепшую Землю!

Фегинзар под конвоем запихнул его на корабль. Эвривико вначале казалось – ссылка не продлится долго. Как бы не так! Адмирал словно позабыл о собственном родиче, не отвечал на письма. А, может, они просто не доходили до него? Но это не повод для оправданий. И теперь Эвривико был готов оплатить за четырнадцать лет нужды и лишений. Оплатить и доказать – он не отказался от былых убеждений и по-прежнему считает – под умелым руководством люди достигнут небывалых высот в развитии и попутно помогут своим воспитателям вернуться к нормальной жизни.

Марминар прекрасно понимал подлость своего поступка, но отказываться от такого компромата на бывшего шефа было глупо.

– Сегодня тебя ждут Парламент и сотни журналистов. Можно говорить все, что вздумается, – бросил адмирал, садясь в машину.

– Даже про нашу планету? – осторожно спросил Эвривико.

– Про это в первую очередь. А я поддержу. Наместник не успеет отреагировать. Ему хватит забот с развитыми расами.

Эвривико непонимающе посмотрел на него. Марминар только отмахнулся, мол, потом объясню.

Как и ожидалось, в Парламенте началась буря. Потрясенные люди, выслушав страшную историю своих наставников, возмутились: почему это так долго скрывали? Были даже те, кто в пылу призывал отказаться от техники в любом ее проявлении. Споры смолкли лишь когда на трибуну взлетел сам адмирал. Он окинул собравшихся раскосыми блестящими глазами и, покачивая высоким гребнем без каких-либо украшений, звучно произнес:

– Друзья мои, не стоит обвинять нас в скрытности. Вы же не учите собственных детей сызмальства, что им предстоит жизнь, полная трудностей, ошибок и разочарований, а в завершении ее – не всегда легкая смерть. По масштабам Вселенной вы еще дети. До сего момента вы не были готовы воспринять правду. Возможно, я тороплюсь и сейчас. Но мыслимо ли возвращение к темным временам? Так пусть же мы, как более опытные, предупредим вас об ошибках. Мы не враги вам, не надсмотрщики, а партнеры…

Говорил он долго, рассказывал о развитии своей цивилизации, о радостях и неудачах, даже о грозящей Сириусу и Земле опасности со стороны ысхаридов. Не забыл он обмолвиться и о Фегинзаре, его недальновидности, о том, как недостойно обошелся тот с братом…

– Ни в коей мере я не желаю вам зла. Тем более сейчас, когда стал одним из вас, узнав, что у меня есть сын-человек.

– Фегинзару некуда теперь возвращаться. Дом его разрушен изнутри, как и мой, – тихо прокомментировал Габриель, стоя в общей толпе журналистов.

Сегодня он даже не ответил на приветствие Орландо. Но вины холеного красавчика он не чувствовал. Не из-за него Флорина ушла из дома. Тогда из-за кого? Нынешний режиссер? Слишком стар. Новый партнер по фильму? Может быть. Теперь это не должно волновать Габриеля. Жизнь начинается заново.

– Что из сказанного пойдет в газету? – Вьердо Бер, один из лучших журналистов "Пульса Спиры", спрятал в портфель блокнот и потер коротко остриженный затылок.

– На твое усмотрение. Только слишком не злорадствуй. Я уже не знаю, чего ждать от нашего нового руководства. Мои прогнозы перестали сбываться, – посетовал Габри, хлопнул подчиненного по плечу и поспешил к выходу. Как можно думать о какой-то политике, когда на душе волки воют?

Естественно, он не поехал к ней, а купил две бутылки хорошего вина с твердым желанием напиться и забыться. Опустевшая квартира показалась холодной и чужой. Не разбирая почты, отключив телефон, он, откупорил бутылку и, не потрудившись достать стакан, приник к горлышку, как к последней надежде. Сделал несколько глотков. На большее его не хватило. Имея перед глазами пример отца, потом Жисаса, он питал устойчивую неприязнь к алкоголю. Но сейчас вино его отрезвило.

– Не буду я из-за нее травиться!

Вино потекло в горшок с цветами. Им предстояло принять на себя удар тоски Габри и погибнуть…

Снять внутреннюю боль было необходимо. И Мидару, накинув теплый плащ, натянув пониже кепку, отправился в центр города, где ослепляли разноцветными неоновыми огнями вывески баров, кабаре, казино…

– Боль пройдет, – думалось ему. – Это мимолетно, и к завтрашнему дню я буду в порядке.

Он в это искренне верил…

Глава 18

… Виса– Ивинаку– Данироль…

Мощные насосы шумно закачивали воду в балластные отсеки дирижабля. Погрузка оборудования шла полным ходом и весьма шумно. Больше всех, конечно, рокотал завхоз, но подключившийся к делу Ванибару тоже вносил свою лепту, строго гоняя склонных к лени учеников. Куратор взирал на происходящее со стороны, метко отдавая короткие приказы расторопным коллегам и довольно улыбаясь. Еще бы – экспедиция состоится! Он все рассчитал и добрую сотню раз обсудил со спутниками ее план. Даже согласился с мнением гатура – чтобы ускорить и облегчить дорогу Эдвараль и большая часть рабочих полетят на гатурьем корабле до острова Ивинаку и дождутся там "Вестницу Весны".

Прибывшие три дня назад люди не показались Танри интересными. Даже Эдвараль заметно притих, сосредотачиваясь перед экспедицией. Танри поняла, она боится. Немало поспособствовали этому слезы примчавшейся из Шанбаре Вирии и уговоры дядюшки Джеральдо. Но спасибо упорству Арвисо, рассудительной настойчивости Бартеро, веским аргументам командора и даже пылким заверениям Рофирта, что она, Танри, непременно вернется живой и невредимой.

– Мы же не на хлипком самолетике отправляемся в путь. Дирижабль – самый надежный вид транспорта на Земле, – в один голос вторили Арви и Рофирт. – Но даже на самолете человек способен преодолеть океан!

Вспомнились строки Фредерика Надара, вернее, командора, о Виржинии Лео:

Увидеть тебя я хочу, дорогая:

Отважные крылья из прочной фанеры

И сердце, которое грусти не знает,

Мотор подгоняет и в технику верит.

И где бы я не был, спрошу я у неба

Про твой самолет. Он мечты обгоняет,

Пусть звезды холодные в небе мигая,

Следят за тобой, путь найти помогая.

"На такое я бы тоже отважилась, – подумала девушка. – А ледяная земля меня пугает…"

Завтра в пять утра, когда ненадолго стихают ветра, а воздух еще не нагрелся, красавцу-дирижаблю ничто не помешает начать свое путешествие. Даже любопытные зеваки. Дирижабельшики – народ суеверный. Косой взгляд, не к месту оброненное слово, и любую неприятность в пути спишут на дурной глаз.

Танри тревожили другие вещи. Мама с дядюшкой уехали сегодня сразу после полудня, на прощание доведя ее до слез. Но ничего, зато она отправила очередное письмо Александру, а так же Итеро (мама заставила написать "брату"). "Отступать некуда. Любые страхи – проявление нашей слабости", – вспомнились слова Ванибару.

"Александр, если бы ты смог прилететь меня проводить, все было бы иначе!" – думалось ей. Но что грезить о невозможном? Вот оно, полное приключений настоящее рвется в небо, удерживаемое мощными тросами и стенами эллинга.

У нее еще вещи не собраны. Теплую одежду по ее меркам сшили на Спире, а все остальное еще предстоит упаковать. Главное, не превысить установленную на каждого норму веса багажа. Но Танри, кажется, уложится.

На следующее утро в пятнадцать минут пятого ее, как и весь юный экипаж "Вестницы", привезли в автобусе на верфь. В свете прожекторов мелькала светловолосая фигурка Бартеро. Тут же вертелся и Ринальдо Самид, на которого сейчас мало кто обращал внимание.

У самого эллинга на сложенных ровными рядами ящиках из-под оборудования беззаботно похрапывал Эдвараль, и не смущали его ни голоса рабочих, ни шум машинных моторов.

Исполинской пастью распахнулись ворота эллинга, и, стуча по рельсам, начала выползать причальная мачта, таща за собой пока еще неповоротливую махину дирижабля. В электрическом свете тот казался грязно-серым, неподъемным. Не представлялось, как он сможет плыть по небу, неся в себе часть экспедиции и почти все оборудование.

Неотлучно следуя за командором, Танри приблизилась к Самиду и куратору.

– Не нравятся мне эти сани, – сетовал Бартеро.

Его загорелое, похудевшее лицо с трехдневной щетиной не привело Танри в восторг. "Даже для Давиры не побрился!" – с неожиданным злорадством подумала она и тут же прогнала приятную сердцу мысль.

– Сани вполне приличные, – заверил куратора посланец адмирала. – Мне сказали, на складе ничего лучше не было.

Танри, выглядывая из-за командора, присматривалась к Самиду. Он очень торопится. Кажется, не из-за того, что во льдах терпит бедствие экспедиция какого-то Анависа. Здесь нечто иное. Захотелось применить способности, в наличии которых у нее был уверен Ванибару. Но тот же Ванибару запретил ей это делать.

– А если он сам такой, но куда более сильный, выученный. Обнаружит тебя, доложит, куда не следует.

Оставалось ждать. Разговор перешел на детали полярного быта. Танри заскучала. Лезть в гондолу не хотелось. Ее вещи погрузят Арви с Рофиртом. Сосредоточиться тоже не удавалось. Мысли уносились на Спиру к Александру Дириду. Как он там? Скучает? Дождется?

– Танри, марш к капитану! – скомандовал гатур. – Ты теперь дирижабельщица, а не звезда курса! Работай!

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, возмущенно зарделась, но, встретившись со смеющимися глазами Бартеро, взяла себя в руки. Еще чего не хватало, веселить этого!

– Будет сделано, господин командор! – отчеканила она и, высоко задрав голову, зашагала к дирижаблю. По дороге она споткнулась, едва не упав. "Точно, смотрят в спину, развлекаются!" – решила девушка, но оборачиваться поостереглась.

Только забравшись в гондолу, она расслабилась. "Уф, интересное будет путешествие!" – она встряхнула черными волосами и поспешила в рубку управления.

К всеобщему удивлению вылетели всего на четверть часа позднее намеченного и устремились на юг на максимальной скорости. Берег таял вдали, растворяясь в сиянии просыпающегося солнца. Океан казался бархатным, расшитым бисером и блестками. Летели не высоко. Яхты и корабли прощально белели парусами…

Если повезет с погодой, остров Ивинаку встретит их до заката следующего дня.

Вот только своенравные воды Герийского океана вздумали показать свой норов уже к полуночи. Случись что с дирижаблем, и посадка на воду не спасет. Вмиг разобьется в щепки, утопит экипаж, как котят, – не найти следов…

Молодой команде "Вестницы" невольно вспоминались громкие истории былых катастроф. Невозмутимыми оставались двое – капитан Швас и командор Ванибару. Тот вообще к возможности погибнуть относился философски. "Уж если мне суждено умереть не своей смертью, то на Данироль. Однажды отпустив, второй раз она может не пощадить".

Танри слышала эти слова и злилась на гатура. Но и самой ей вспоминались предостережения: не отказываться от обретенной однажды зеленой земли. Чушь! Если следовать всем предостережениям, будешь ли свободен и счастлив? Нет.

Определяя по приборам отклонение дирижабля от курса, Танри, выполнявшая обязанности штурмана под внимательным надзором Ванибару, вдруг поняла – страх прошел. Неизвестность, гостеприимно распахнула ей объятья! Свершилось, летим! Тонкие иголочки нетерпения и азарта покалывали спину. Даже начавшаяся буря не внушала опасений. Танри знала – до острова Ивинаку они доберутся без приключений.

Ивинаку. Черная скалистая земля со скудно растительностью на юге и западе. Злобно шипящие раскаленные гейзеры на юго-востоке. Ледяные ветры, свирепствующие над несколькими рыбацкими поселками на севере. Там же находился аэродром с единственной взлетно-посадочной полосой, но четырьмя причальными мачтами, из которых действовали две. Только на дирижабле сюда и добраться…

Дежурил на маяке угрюмый старый гатур – бледный, выцветший, высушенный непогодой. Вестнице пришлось заложить несколько кругов, прежде чем он заметил и сигнальными огнями указал – к какой из мачт причаливать.

Пока наземная команда аэродрома соединяла тросы, чтобы лебедкой подтянуть дирижабль к мачте, Бартеро хмуро смотрел вниз из рубки. Эдвараль с командой еще не прибыл. Им-то лететь минут десять, если не торопясь…

Что поделать, если верить теории командора, древние машины Данироль реагируют на высокую скорость. А дирижабль способен двигаться сколь угодно медленно, и даже зависать на месте… В нем почти нет электроники, на которую тоже могут наводиться орудия. Спутниковую навигационную систему они отключат на подлете и пойдут по старинке по людским приборам…

Ступив на землю под навязчиво моросящий дождь, Бартеро Гисари натянул до глаз капюшон куртки и отправился беседовать со смотрителем. Но старый гатур, едва узнав имя куратора экспедиции, отшатнулся и во все глаза уставился на человека.

– Не думал, что ты такой. Ничего в тебе нет от отца, – вымолвил он наконец.

– Вы знали моего отца? – удивился Бартеро.

– Кто ж его теперь не знает? – гатур криво усмехнулся. – Я его всегда уважал. Знаменитая личность во всех отношениях. Даже с тобой отличился! Но тебе, его сынку, лучше на Спире не появляться. Фегинзар не пощадит.

– Вы что-то путаете, – куратор ничего не понял. – Разве Фегинзар пришел в себя? И мои родители, они давно погибли…

– Так ты не знал? Жаль что Марминар, твой настоящий отец, не пожелал известить тебя заранее о твоем происхождении. Теперь это известно всей Спире.

И смотритель коротко обрисовал потрясенному Бартеро и подошедшему, да так и замершему в дверях Ванибару все, что он услышал по передатчику.

– Я чувствовал, – совсем тихо прошептал человек. – И как мне жить с этим дальше? И жить ли вообще?

– Поищи в себе хоть что-то, чем получится думать, и ответь: все эти годы ты ощущал себя человеком? – рявкнул Ванибару. – Ты был человеком?

– Да, – одними губами ответил куратор.

– Так что изменилось? У тебя крылья прорезались или гребень? – он встряхнул своим, и золотые украшения на голове зазвенели. – Отвечай!

– Но я…

– Отвечай! – голос командора рокотал под сводами просторной прихожей маяка.

– Внешне ничего. А вот внутри, в душе…

– Все зависит от твоего отношения к этому, – тон гатура смягчился. – Ты хороший человек, и мое расположение к тебе не изменится от того, что я узнал. И ничье не изменится, если ты сам не захочешь этого, если не станешь вести себя иначе. Будь таким, каким был. Не кори себя за то, на что повлиять не способен, а поищи плюсы нового положения. Вдруг окажется, быть сыном адмирала Земли гораздо лучше, чем простого рабочего, сапожника или крестьянина? Докажи, что ты достоин состоять в родстве со вторым гатуром планеты, иначе я подам рапорт о твоей негодности к руководству экспедициями. Учти, я не шучу!

Бартеро плотно сжал губы. Командор прав. Но отчего так тоскливо в груди?

– Пока возможно, пусть это останется между нами, – только и попросил куратор, выходя вон.

Гатуры переглянулись, и старый произнес:

– Вот уж не думал, друг, что тебя вновь потянет во льды.

– Сам от себя не ожидал, – согласился Ванибару. – И я не думал, что тебе разрешат коротать старость на Земле.

– Сто сорок лет стерег покой этого неба. Заслужил.

… В рубке, войдя во вкус, командовал Ванибару. Дирижабль медленно, словно стекая вместе с равнинной рекой, полз над свободным от льдин морем, над плоской тундрой, мертвым, поваленным лесом. Перегруженный подсевшими рабочими, тяжело тянул он на небольшой высоте. Где-то там, на леднике должны быть еще живыми до сорока двух человек экспедиции и одиннадцать – спасательной группы. Должны быть. Но Ванибару не надеялся на это и сразу предупредил Бартеро.

– Почти месяц прошел с их пропажи. Если они разбились так далеко от жилья, надежды нет.

– Я чувствую, Анавис жив, – возражал погрустневший куратор.

Гатур только скептически кривил губы. Он видел, чего стоит молодому человеку удержаться над пропастью меланхолии по поводу собственного происхождения. Поэтому, командор всячески пытался задеть его, в воспитательных целях упрекал в некомпетентности. Бартеро злился, но отвлекался от черных мыслей…

Расстояние до предполагаемого места катастрофы покрыли за одни сутки. Под незаходящем в это время года солнцем сменялись вахты. До рези в глазах всматривались вниз пилоты и рабочие. Ни следа экспедиции. Дирижабль едва ли не скреб гондолой по ледяной груди континента. Передатчик молчал, погода портилась, грозясь обрушиться мокрой метелью.

Танри, которую, не смотря на малый опыт, поставили выполнять обязанности штурмана, успевала и поболтать со всеми, и поругаться с Бартеро по пустякам, и почти помириться с Рофиртом. Даже Арви относился к бывшему другу значительно мягче, что не могло не радовать Бингара. Полет их сблизил, вернул иллюзию былой легкости в общении.

Так случилось, что он, Рофирт, и обнаружил первым обломки антигравитационных платформ – покореженные, оплавившиеся куски железа, вмерзшие в снег. Одна за другой все три. Осколками людских надежд они чернели на фоне общей белизны.

Расплющенные, точно кем-то пожеванные и с омерзением выплюнутые обломки разлетелись на добрые полсотни анр от места падения. Там же лежали и обгоревшие остатки грузов. И то, что осталось от людей, там было тоже. Танри отвернулась, зажмурилась, тщетно пытаясь успокоиться. Но Бартеро, видать, из лучших побуждений, положил ей руку на плечо и вкрадчивым голосом вымолвил:

– Вот какая жестокая твоя родина!

Не желая больше присутствовать при этом, девушка побежала к зависшему над землей дирижаблю, ухватилась за веревочную лестницу и вскарабкалась в гондолу. За ней легко поднялся на своем платто командор. Пока рабочие внизу пересчитывали трупы, дирижабль ушел на дальнейшие поиски. Менее, чем в пятистах анр от первого места крушения обнаружилось второе. Это была та самая поисковая экспедиция, стартовавшая с базы на такой же антигравитационной платформе. Гатур, позвавший за собой дальнелетницу, долго парил вокруг, осматривал место крушения.

– Тебе ничего странным не кажется? – спросил он ее.

– Нет, – Танри старалась не смотреть под ноги.

– Интересно, а остальные заметили то, что и я? – пробормотал себе под нос командор и дал ее знак возвращаться.

Когда все оказались на "Вестнице", было решено связаться по радио с Ринальдо Самидом. Помощник Марминара долго молчал. Его тоже потрясло известие. Из пятидесяти трех человек найдено сорок шесть трупов. Шанс отыскать остальных равен нулю. И так понятно, не выжил никто.

– Летите в размороженный город, – последовал приказ. – Обустройтесь там и попытайтесь выяснить причину крушений.

Отключив передатчик, гатур и Бартеро красноречиво повернулись в строну Танри.

– Он просил вначале обустроиться, – нашлась она, не желая возвращаться к обломкам.

На подлете к ледяному городу людям, решившим нарушить ее покой, Данироль вздумала продемонстрировать потрясающе реалистичный и чарующий мираж, почти такой, о котором рассказывал командор.

В воздухе мгновенно зазолотились в солнечном свете стеклянные мосты. Поманили сочной зеленой листвой висячие сады. Островерхие и одновременно напоминающие гигантские муравейники здания, и точеные, словно сотканные из звездного света разноцветные башни устремились в небо, в котором парили черные птицы, неся на мощных шеях всадников…

"Вестница" летела сквозь неосязаемое кружево построек. И люди в диковинных одеждах, бродившие по коридорам, словно видели ее, оборачивались, провожая взглядами разрывающую стены серебристо-зеленую махину…

Мираж канул в небытие, едва "Вестница" вплыла в долину, где располагался реальный город. Не без труда люди сумели сконцентрироваться и начали выгрузку припасов и оборудования. На тросах их спускали вниз, складировали прямо на главной площади. Рабочие мечтали побыстрее оживить занесенные снегом домики. Без остановки работали тепловые пушки, топя лед.

Командор парил в воздухе над площадью. Танри и Арвисо взобрались по лестнице размороженного дома и застыли в распахнутых глазницах оконных проемов. Рофирт стоял в ледяной комнате (ему окна не досталось), но чувствовал себя вполне счастливым. Ему путешествие нравилось. Как здорово, что оно все-таки состоялось, не смотря на все его преступные выходки…

Еще полчаса, час – и дирижабль уйдет на остров Ивинаку, предусмотрительно заглянув на базу уточнить, что нужно для ремонта "Смелого". Но часть команды "Вестницы весны": Рофирт, Танри и Арвисо останутся на леднике. Так решил гатур.

Поселили их четверых – молодежь и гатура в одном домике. Тонкие фанерные перегородки между комнатками не обеспечивали изоляции звука – не посекретничаешь. Зато постоянное присутствие командора и Арви вынуждали Рофирта вести себя более сдержанно.

Не дав команде как следует отдохнуть, Бартеро тут же расписал обязанности каждого и отправил на трудовые подвиги. Только сейчас Танри открылось – им, троим студентам Воздушной академии, предстоит проводить опыты по выявлению причин крушения платформ. А именно, управляя беспилотными самолетами выяснить предел скорости, вызывающий к жизни древнюю систему безопасности. Оборудование было внове для девушки, но Ванибару удивил ее:

– Им займутся ребята. Я их обучил. С тебя – "поговорить" с обломками. У меня есть версия случившегося, но уж больно она фантастична.

Танри собралась первой и с полчаса гуляла по развалинам, поджидая остальных. Благо, не пришлось поднимать наверх сани. Их предусмотрительно выгрузили на ледник.

Расстояние, которое дирижабль с легкостью преодолел часа за два, на санях отняло шесть с половиной. Трещины, ледяные глыбы, неведомо откуда возникшие на равнине, всячески стремились замедлить их передвижение. Бартеро в огромных защитных очках казавшийся мифическим существом, правил санями. Танри с гатуром сидели рядом. В самом хвосте следили за ценным оборудованием молодые дирижабельшики.

Еще до прибытия на место в сердце Танри шевельнулось нечто неприятное, тревожное. Занервничал и Бартеро. Что-то произойдет. В довершение с заднего сидения долетела реплика Рофирта:

– Пока мы летели сюда от Ивинаку, мне казалось, будто в окна гондолы кто-то заглядывает. И сейчас кажется. Считай меня безумцем, но это так.

– Духи этих мест не прекращают слежку, – абсолютно серьезно ответил гатур. – Танри, как звали вашего главного бога?

– Агых. Он насылал мороз и метели, а сам жил в солнечном дворце. Яркие ночные сияния – ступени к его вотчине. Его боялись и приносили жертвы. Иногда человеческие…

Кто знает, не сам ли Агых спас ее, не приняв жертву? Выговор Танри изменился. Растягивая слова, смягчая согласные, присвистывая в конце глаголов, нараспев повторила она:

– Двенадцать звездных псов в его упряжке, а колокольчики на упряжи – жертвы в его славу. Двенадцать человеческих желаний неотступно следуют-сь за ним. Двенадцать человеческих слабостей возвещают-сь о его появлении, – продолжала цитировать она священные тексты Дома Оленя. Тексты те были написаны на тюленьей коже, которая хранилась у шамана. Читать на древнем языке умели всего трое из рода. Снизу вверх тянулись значки, складываясь в слова Вечной песни снегов. С малых лет дети, повторяли за старшими, заучивали наизусть ее строки…

Бартеро удивленно повернулся к ней.

– Так ты вспомнила?

– Да, – Танри отчего-то смутилась. Про ее недавнее озарение знали только Арви и командор. Но Бартеро тоже имел право знать.

Приехали. Высадив куратора и девушку, гатур пересел за руль, увозя с собой молодых людей прочь от обломков за возвышающуюся слева ледяную гору. А Бартеро, потянувшись, как кот после долгого сна, произнес:

– Пойдем выясним, что случилось с этими беднягами, и где остальные семеро человек. Они все пропали отсюда. Из спасательной команды не выжил никто.

Прозвучало это настолько буднично, что девушка внутренне содрогнулась, но пошла к первой платформе, сощурилась, пытаясь отыскать малейшие следы присутствия духов вещей. Железо было мертво. Разбросанные вещи тоже. Неведомая сила стерла с них малейшие следы взаимодействия с человеком. Танри старалась, пока у нее не закружилась голова, и куратор не подхватил обессилившую девушку на руки.

– Все неживое, выжженное! – повторила она несколько раз.

– Пошли к гатуру. Может, у него что-то получилось, – сказал он, позволяя ей взять себя под руку. – Моя помощь, как врача, нужна?

– Нет.

Они обошли ледяную гору – ощетинившуюся, колючую, неровную. За ней на расчищенной тепловой пушкой площадке парил гатур. Выглядел он обескураженным. Взволнованные парни молчали, а подле их ног лежали обгоревшие куски железа и пластика.

– Это не ПВО. Во всяком случае не то ПВО, о котором мы знаем, – прокомментировал Ванибару. – Как и тогда, при мне, самолеты сгорели в воздухе, словно натолкнувшись на неведомую преграду. Удар происходил по направлению движения. Могу развернуть экран. Рассмотрим все подробно в замедленном режиме. Но есть ли смысл делать это здесь? Танри, – обратился он к девушке. – Можешь использовать свои таланты, проследить за следующей моделью? Мы с тобой это отрабатывали.

– Попробовать можно, – дальнелетница смотрела, как ребята распаковывали очередной железный самолетик, приговоренный к гибели. Желтый корпус, тонкие синие и кранные линии вдоль фюзеляжа и по краю крыльев…

– Разгоняя до двухсот пятидесяти анр, мы его уничтожим. На меньших скоростях он останется цел, – продолжил комментировать гатур. – Будешь следить за его состоянием. Думаю, твои субъективные впечатления окажутся более достоверными, чем полученные нами с камер и датчиков.

– Ей отдохнуть нужно, – вступился было Бартеро, но командор жестом остановил его.

– Приступай. Я запускаю мотор. Отойдите, ребята.

Самолетик легко пробежал по расчищенной взлетной полосе, предусмотрительно посыпанной песком, и отважно прыгнул в небо.

Танри так разволновалась, не желая подводить командора, что вновь почувствовала дурноту. Самолетик уносился прочь, а она провожала его взглядом. Вот он уже еле заметен… Не боясь повредить глаза, она сорвала черные очки и устремила взгляд вдаль. Самолетик, желтый самолетик. Крылья ловят воздушные потоки… Сейчас она скорее планирует с ним, чем летит. Скорость невысока…

Там внизу гатур вложил в ее руки пульт управления, поставил указательный и средний пальцы на регуляторы скорости, что-то попутно объясняя. Ощущение непринадлежности себе завораживало. Танри на земле послушно выполняла приказы командора, медленно двигая рычажки вверх. Танри в воздухе мечтала лететь и лететь…

– Смотри по сторонам!

Кто сказал? Морозный воздух разлетался мириадами ледяных кристаллов. Их танец в солнечных лучах ослеплял. Внизу неслась белая равнина. Вздыбленная, всхолмленная. По левому борту проглядывали черные горы, напрочь лишенные снегового покрова. По правому – только даль…

Самолетик мчался все быстрее навстречу собственной гибели. Скорее, скорее понять, разгадать тайну этой земли! Танри внизу резко и решительно вжала рычаги скорости до упора. Двести пятьдесят анр в час.

Воздух в носовой части сгустился, потемнел, всасывая железную птицу в воронку. Слишком узкую для него. За миг до взрыва Танри успела увидеть в глубине воронки нечто, о чем стоило рассказать на земле. Но ее словно раскололо на тысячи частей, и те, отдельно друг о друга, сыпались вниз… Ее успели подхватить Рофирт и командор.

– Я же предупреждал! – долетел до нее укор Бартеро.

– Надо увеличить скорость! – выпалила уже пришедшая в себя Танри. – Только тогда мы поймем, что случилось.

Она поспешила отстраниться от Рофирта и присела на корточки. Мир вокруг перестал кружиться. Кто-то, очевидно куратор, успел надеть на нее очки.

– Отчего ты так решила? – заинтересовался гатур.

– Мне кажется, еще чуть-чуть и я бы проскочила.

– Иллюзия, – категорично отрезал командор. – Наше перо летело на скорости чуть менее четырехсот анр в час. После перехода через горную гряду скорость могла быть сто пятьдесят – сто восемьдесят.