355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Ларичева » Дикое сердце ветра (СИ) » Текст книги (страница 14)
Дикое сердце ветра (СИ)
  • Текст добавлен: 15 сентября 2016, 00:02

Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"


Автор книги: Елена Ларичева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Пошарив по полу, фонарика он не обнаружил. Где-то тут включается освещение. Желтые окна дальнего строения не должны быть видны из сторожевой будки. Он проверял. Даже не свет, а слабое напоминание о нем струилось вниз, выделяя большие предметы менее темными пятнами.

Кажется, световой щиток где-то справа… Ведя рукой по стене, он двинулся вперед. Глаза постепенно начали различать тянущуюся кверху громаду лесов, лестницы, ящики…

Александр насторожился. Кто-то завозился с замком, потом дернул за ручку двери. Решение пришло быстро. Между рядами ящиков был узкий проход. Журналист нырнул в него.

Вошедший был знаком с обстановкой и включил освещение менее, чем через полминуты. Помещение залил нереальный желтовато-зеленый свет. Александр получил возможность осмотреть свое убежище и забиться еще глубже за более широкие ящики. Теперь его, специально не ища, не заметишь.

Незнакомец не торопился. Он прошел вглубь и начал подниматься по лестнице к гондоле. Деревянные ступени чуть слышно поскрипывали под ногами. Снедаемый любопытством, Александр выглянул из укрытия.

… Рофирт про себя усмехнулся. Нечего было рисковать, воровать связку ключей. Эти растяпы забыли закрыть малую дверь!

Внутри пахло клеем и свежей краской. На бетонном полу в углу валялись лоскуты перкаля – прорезиненной ткани, которую еще использовали для оболочек мягких дирижаблей.

Тяжелая сумка, полученная в автобусе от одного из людей Тивазо, неприятно оттягивала руку. Приезжие полярники пожелали завтра перед рассветом совершить прогулку над городом. Но к счастью, не пригласили для этого половину команды. Вернее, эту счастливую половину, в которую входили Бингар и Синард. Их не отпустил Кризо.

– Пока я не увижу, что у вас стоит зачет по последней серьезной тренировке, не разрешаю никакие путешествия. Мне ваша безопасность дороже науки, – вещал сегодня с утра седовласый ректор, собрав в своем кабинете будущую команду "Вестницы".

Завтра утром эта самая "важная" тренировка. Кстати, Танри тоже не собиралась куда-либо мчаться с утра пораньше. Согласившись на полет назло ей, Рофирт внезапно обнаружил летчицу в числе экипажа. И обрадовался, пусть не ради него она согласилась на такое. Арви не любил распространяться по поводу "сестры", лишь как-то обмолвился про ее блудного отца-полярника, плававшего на ледоколе. Вот почему ее туда тянет!

Но мечтам помириться с Танри во время путешествия не суждено сбыться. Тивазо приказал сорвать экспедицию любой ценой. Для начала следует расправиться с дирижаблем.

– Жаль, ваши летуны придумали добавлять какую-то гадость в водород, – сетовал он. – Как бы здорово горело!

Да, лет десять назад было, наконец, найдено решение преодоления чрезмерной взрывоопасности водорода, наполняющего оболочку. Несущий газ стали закачивать туда со специальными примесями. Число аварий резко пошло на убыль.

Значит сейчас, чтобы лишить летучую машину управления, следует вначале подорвать двигатели, потом заложить взрывчатку по всей длине оболочки, чтоб уж наверняка. Взрыв разорвет баллоны, газ выйдет, дирижабль упадет. Экспедиция не состоится или задержится на неопределенный срок. А Рофирта никто не заподозрит. Ведь он будет тренироваться.

Он все рассчитал. В моторные гондолы хватит небольшого заряда. А на оболочку лучше не скупиться. Днем он уже принес сюда одну сумку со взрывчаткой, сверху для вида положив теплые вещи, ведь на большой высоте, мягко скажем, не жарко. Теперь осталось все сделать…

Только бы не перепутать, что ему говорил старик с рябым лицом, пиротехник, в свободное от работы время трудившийся на Тивазо. Он даже схему нарисовал, что куда закладывать, как установить часовой механизм.

– Уничтожим этих гатурьих прихвостней! – хрипящим голосом повторял он. – Они ломают наши жизни! Я двенадцать лет отмотал на химическом заводе. Посмотри на мои руки, – потрясал он морщинистыми скрюченными клешнями, словно изъеденными ржой. – Когда я там очутился, был молод и красив. А теперь я весь, как мои руки. И даже душа обожжена.

Вот только старик молчал, почему он попал на завод. А Рофирт знал. Девять крупных краж и четыре убийства, в том числе одного сыскаря при задержании. Когда он вернулся, все бедняцкие кварталы об этом судачили. Все, хватит об этом. Нужно все сделать правильно, чтобы спасти себя и свою семью.

Сверяясь со схемой, он успел перенести взрывчатку только в одну из моторных гондол, как был на миг ослеплен фотовспышкой. Это же тот самый журналистишка, подкатывавшийся к его Танри!

… Жадность сгубила Александра. "Еще один кадр! Я еще успею убежать!" Пора. Бингар уже вылез из гондолы.

Журналист бросился к выходу, но предательски попавшийся под ноги моток веревки, с которого в последний момент спрыгнула мохнатая белая кошка, лишил его равновесия. Александр рухнул на бетонный пол. Фотоаппарат разбился вдребезги где-то далеко. И тут же сознание затуманилось от боли. Налетевший Бингар изо всей силы пнул журналиста под ребра.

… Арвисо долго прислушивался к тишине, не решаясь войти. "Что там у них за дела? Они же терпеть друг друга не могут", – недоумевал он.

Узкая полоска света вытекала из-за двери. Рофирт предусмотрительно включил только нижнее освещение, чтобы окна вверху не были столь заметны. В них угадывался свет, но чересчур бледный.

Уже совсем стемнело. С гор медленно наползал туман. Только дальний птичий крик протяжно разрезал темно-синюю ткань ночи. Город далеко. Здесь же, в горной ложбине, плещется темнота с пузырьками-звездами где-то неизмеримо высоко. Со звездами, к которым ему, Арвисо, путь закрыт.

Стоп. Что там? Что-то упало. Кажется, вскрикнул журналист. Точно он! Не долго думая Арви распахнул дверь эллинга и ворвался внутрь.

– Что же ты делаешь, кретин! Ты же его убьешь! – выкрикнул он, бросаясь к распластавшемуся на полу Александру.

– Кто тебя сюда навел? – прорычал Бингар, в этот момент люто ненавидя друга и весь мир.

– Он сейчас все взорвет! – преодолевая боль, простонал с пола журналист. – Там взрывчатка!

Арви ошарашено смотрел на Бингара. Такого он и представить себе не мог.

– Зачем, Рофирт? – только и спросил он.

– Не твое дело!

Бингар стоял перед Арви и понимал, что не сможет поднять на него руку. Так что же теперь, все кончено? Тивазо его уничтожит?

– Пропадите вы все пропадом! – сплюнул он на пол и кинулся к двери. Черные лапы темноты сомкнулись за его спиной.

– Как ты? – Арвисо склонился над Александром.

– Дышать больно, – пожаловался тот. – Ты давай, убери эту мерзость подальше. Он что-то делал в моторной гондоле…

– Давай, я вначале помогу тебе…

– Доведи меня до ящика. Я посижу там.

За следующий час Арвисо перетаскал взрывчатку в овраг за оградой, заперев дверь эллинга, осторожно довел Сарадара до остановки. Еще полчаса ждали попутку. Потом добирались до больницы.

– На тебя напали в темном переулке, отобрали деньги и фотоаппарат, избили. Лиц нападавших ты не разглядел, – наставлял журналиста Арвисо.

– Зачем ты его выгораживаешь?

– Не знаю, – признался дирижабельщик. – Ты же не хочешь быть наказанным за то, что ночью пробрался на верфь? – спросил он наконец.

– Не хочу, – согласился Александр.

… Кроме закатившегося фонарика и разбившегося фотоаппарата ничего не напоминало о ночном визите в эллинг "Вестницы". А полсотни хвостатых свидетелей произошедшего не собирались ни с кем делиться увиденным, устраиваясь на ночлег и сонно помурлыкивая.

… Рофирт бежал, пока ноги слушались его. Остановился он в незнакомом дворике у тихо журчавшего фонтанчика. Фонарей вокруг нет. Темно. Одиноко.

Отдышавшись, он погрузил лицо в ледяную воду. Все время с момента визита к Тивазо он жил как в тумане, готовясь к тому, что к счастью не совершил. Разве не святотатство – взорвать корабль, на котором страстно мечтал летать? Разве не чудовищно – приговорить к смерти своих однокурсников? С Машаром было другое. Рофирт наоборот радовался той мести. А тут? Почему эта жирная скотина Тивазо имеет над ним такую власть?

Сегодня он потерял все. Арвисо расскажет о случившимся Танри, и та возненавидит его. И сам Арвисо, бывший друг, справедливо станет презирать за содеянное. А завтра с ним или его семьей расправится Тивазо, если раньше не придут сыскари. Журналитишка не утерпит, нажалуется. Что делать?

Решение пришло неожиданно легко. Собравшись с силами, Рофирт покинул дворик и быстро пошел вниз по улице, чтобы через час оказаться у дома Тивазо.

Свет в мансарде не горел. Зато окно было распахнуто. В "Вишневой трубке" гремела музыка, но улица оставалась пустынной. Тивазо не дурак. Он согласится изменить условия сделки. Рофирт сделает все, что угодно, только не это. В противном случае…

Подпрыгнув, Рофирт уцепился за конец пожарной лестницы, подтянулся и полез наверх. Перегнувшись через подоконник, он пробрался в огромную комнату, освещенную через застекленную крышу ущербной луной и отголосками фонарей с другой стороны улицы.

Тивазо лежал в гамаке, закинув руки за голову. Из его рта текла пена. Перебарывая страх, Рофтрт подошел и заглянул в распахнутые в черное небо глаза мертвеца. Глава Лиссаранского штаба Союза Мстящих отбыл в иной мир, уносимый духами черного порошка наслаждений. Но откуда это было знать Рофирту?

Скорости, с которой он спустился вниз и помчался прочь, мог позавидовать лучший бегун. Но к счастью, свидетелей этого бегства не нашлось. Центр города еще не погрузился в сон, но люди слишком заняты собой, чтобы отвлекаться на всякие мелочи.

Пока еще есть время, следует забрать вещи, документы и скрыться в порту до рассвета. Там, наверняка, удастся пробраться на какое-нибудь судно. И прощай, Виса.

В общежитие он добрался уже в три утра, едва не падая от усталости. Но стоило ему отпереть дверь собственной комнаты, как его завалили на ковер. Арвисо дождался бывшего приятеля.

– Бей, чего ждешь? – обессилено выдохнул Бингар.

– Не желаю пачкать руки, – презрительно откликнулся Синард. – Хочу только понять, осталась в тебе хоть капля человеческого.

– И что показал осмотр?

Лучше бы он ударил! Тогда не было бы так погано на сердце.

– Не знаю. Темно вокруг.

Арви отпустил его и сел на кровать. Рофирт включил лампу.

– Почему ты это сделал? – Арвисо смотрел в сторону.

– Тебе моя история не понравится.

– Ты знаешь, я люблю детективы. Так что либо рассказывай, либо не попадайся мне на глаза.

Он никому этого не рассказывал, держал в себе, боясь, что хоть одна живая душа проведает о его переживаниях, и станет считать слабаком. Но тут плотину былых страхов прорвало. Он начал с рассказа о банкротства обувной фабрики. О первых годах после самоубийства отца, когда семья голодала, а маленького Бингара из жалости подкармливала учительница. О том, что мать и брат сделали все, чтобы он, Рофирт, исполнил свою мечту – поступил учиться на летчика. О том, как в день поступления с первого взгляда влюбился в Танри. О Викторе Машаре и сделке с Тивазо… Арви слушал молча, не перебивая, и Бингар был ему за это благодарен.

– Теперь ты сможешь сдать меня сыскарям и полярникам, – закончил он рассказ. – Иди, еще успеешь дозвониться им до тренировки!

– Никуда я не пойду, – откликнулся Арвисо. – Я не знаю, как бы сам поступил на твоем месте. Наверно, иначе. Но не имею права тебя судить. Разбирайся со своей совестью, как хочешь. Машара все равно не вернешь. О сегодняшней ночи, если Александр не проболтается, не узнает никто. Только запомни, ты совершишь еще что-нибудь такое, покрывать не буду. И держись подальше от Танри и ее парня. Нет у тебя права на ее дружбу и тем более любовь!

Дверь хлопнула. Рофирт вздрогнул, но остался сидеть на кровати. И ни на какие тренировки он в этот день не пошел.

"Будь что будет. Явятся за мной сыскари или люди Тивазо, не убегу", – решил он для себя. Но дни шли, никто не приходил, а боль в душе не отпускала.

Глава 13

… Спира…

Габриель Мидару вспомнил недавно сочиненную речь и улыбнулся. Даже интересно, насколько сильно отреагируют гатуры? Давно он ждал шанса заваливать сильных конкурентов, и вот улыбнулась удача. Бывший руководитель партии "Нового рассвета" восьмидесяти девяти летний Адутар Ривини сам напросился. Понесло древнюю развалину выступать по городу накануне выборов в городскую управу! Обвиняет Жисаса в беспробудном пьянстве после того, как Бартеро его вылечил!

Потрясая тонкой, обтянутой желтой кожей рукой, испещренной пигментными пятнами, Ривини все еще сильным голосом бойко читал по бумажке заготовленный текст. Но за оратором уже были замечены случаи, когда тот сбивался, прыгал со строки на строку. Пока авторитет Ривини в народе оставался непоколебим. Но все меняется.

Как ни странно, выход из сложившийся ситуации подсказал сам Орландо Жисас. Его сильно проняла последняя речь Ривини в Парламенте.

– Заснул бы хоть раз этот сморчок на трибуне или ляпнул не того, чтобы гатуры встряхнули его как следует!

Как Габриель сам не додумался до такого элементарного решения? Подменить речь – и дело с концом! Написать ее в обычном обвинительном стиле, только перенаправить удар. Проверенные люди доступ к старику имеют.

Сегодня в Зале Дебатов душно, пахнет табаком и "сладкими" дамскими духами. Хотя, тех особ, что заседают здесь наравне с мужчинами, дамами назвать трудно. Ни единого украшения, ни намека на кружево или атлас, ни тени элегантности в одежде: ничего, что желает особу женского пола Женщиной в них не просматривалось. Нынешний Парламент с этой точки зрения непросительно беден.

Крупные люстры угрюмо роняют свет на шушукающихся слуг народа. Хотя гляди-ка, кто-то читает газету, а кто-то откровенно зевает, пристраиваясь поудобней, чтобы подремать с открытыми глазами. Да, слуги народа, они такие, всегда зевают, когда об этом самом народе заботятся. Для многих из них главное отбыть положенное время. Это Габриелю хорошо. Он не депутат, а один из советников при главе партии. Он волен явиться на заседание когда ему заблагорассудится. Это дает шанс быть всегда в курсе событий, чтобы вовремя направлять Жисаса и сбирать эксклюзивные материалы в газету.

За пять минут до выхода Адутара Ривини на трибуну Габриель получил знак – текст подменен, а жертва выпила успокоительного и будет покладистой. Они с Орландо Жисасом переглянулись и скрестили пальцы на удачу, хоть никогда не были суеверными. Жаль, что сегодня в Парламент заявились только представители Управления Мореходством. Но Марминар тоже сгодится. Эта амбициозная скотина все сделает, чтобы выслужиться. Прощай, Ривини, ты достоин своей участи.

Один из секретарей помог старику по ступенькам взобраться на трибуну. Едва ухватившись цепкими пальцами за специально установленный для него поручень, Ривини ожил. Черные глаза заблестели. Редкий белый пух на продолговатом черепе встал по стойке смирно, рапортуя о готовности участвовать в уничтожении политических оппонентов.

– Сегодня знаковый день в истории Спиры, – начал старик.

Орландо откинулся на спину кресла, скрестил руки на груди и прикрыл глаза, словно происходящее его не касалось. Ну да, отдуваться за все обязан Габриель!

Пока что речь "обвинителя" лилась плавно. В узких кругах было известно: старик сильно сдал за последний год и читает все, что ему подсунут. Если требуется прополоскать кого-нибудь в грязи, устроить прилюдный разнос, поручают старику. У него это получается убедительней.

– Я хочу рассказать вам о преступлениях тех, кого вы хорошо знаете, и поэтому закрываете глаза на происходящее. Вы свыклись с этим. Но я не желаю привыкать. Мог бы, но не желаю. Я хочу, чтобы мой народ двигался вперед, с надеждой глядя в завтрашний день, не скатываясь обратно в темные века во власть Совета Пятидесяти Судей!…

Габриель внимательно оглядывал зал: не встрепенется ли автор подлинной речи. Нет, если он здесь, пока никак себя не проявил.

– Хочу особенно отметить тот факт, что только в прошлом году было перекуплено и положено на полку более сотни изобретений, якобы вредных для человечества. Оказались в тюрьме шестеро изобретателей. Это ли не ретроградство, не падение в глубокое прошлое? Вы, несшие свет, почтенные гатуры, не вы ли отбираете его у нас, боясь неповиновения и войны? Даже отказавшейся от вашей "помощи" Герии вы навязываете свои законы, опасаясь за собственную власть! Их дирижабли до сих пор летают на чистейшем водороде, подвергая опасности жизни и пассажиров, и ни в чем не повинных граждан, возможно, никогда не ступавших в гондолу? Люди гибнут из-за вашей непомерной осторожности!

Вошедший в раж Ривини вытер лоб платком. Всевышний, неужели он до сих пор не осознал, что он несет? Или привык полагаться на волю нового лидера – собственного племянника?

– Еще двадцать лет назад, – продолжал он, – Виржиния Лео доказала возможность преодоления океана на гидросамолете. Причем, не сделав ни единой посадки! Но ваши пограничники зорко стерегут водное пространство, ловят и наказывают всех, залетевших дальше установленных границ!

Зал напряженно молчал. Габриель осторожно повернулся в сторону Марминара. Тот бесстрастно стоял на платто у стены. Сопровождавшая его свита расположилась на креслах и, тихонечко переговариваясь, поглядывая на Ривини, самозабвенно скользящего взглядом по роковому тексту доклада.

Габриель Мидару еле удержался от улыбки. Жаль, Бартеро далеко. Ему бы понравился этот спектакль! Парень давно мечтал о публичной правде в адрес своих воспитателей. Сегодня именно "знаковый" день – начало падения партии "Нового рассвета". Гатуры такого не прощают. Готовься, Орландо. Тебе сейчас предстоит защищать репутацию гребнеголовых выродков, демонстрировать им свою преданность на грани щенячьего восторга. Это ты умеешь – без бумажки, проникновенным голосом. Врежь по полинялому трухлявому пеньку! И тебя погладят по голове и дадут конфетку за верность!

– Интересно, отчего они панически боятся войны? Отчего их фантазия работает таким изощренным образом, будто сами они всю жизнь занимались взаимной грызней? Не это ли скрывают от нас небесные учителя?

Адутар Ривини закончил свой доклад в кладбищенской тишине. Никто из присутствующих не знал, как реагировать. Настороженное переглядывание – вот, что было ответом на речь. Нет сомнения, все, что говорил старик, было известно большинству депутатов, но чтобы подобное произнести вслух, да еще и в присутствии гатуров?

Ривини только сейчас понял – что-то не так. Ни привычных оваций, ни возмущенных криков конкурентов. Он обеими руками уцепился за поручень, ожидая, что ему помогут спуститься. Но никто не спешил подать руку. От подмешанных в питье снадобий кружилась голова.

"Совсем плох старик", – заключил Габриель Мидару и коснулся кончиками пальцев локтя Орландо. "Пора!". Но Жисас не успел встать, как к трибуне метнулся Марминар. Тишину, повисшую в зале, можно было колоть ледорубом и обкладывать ею ящики со свежей рыбой.

Золоченое платто начальника Управления Мореходством ни разу не задело ступеньки, плавно поднялось на помост рядом с недоумевавшим Ривини.

– Я возмущен! – тут же оглушающее громко провозгласил Марминар. – Нет, даже не возмущен. Я в ужасе. Неужели этот достойный человек первый и пока единственный, кто нашел в себе смелость открыто заявить о том, что творится с молчаливого согласия адмирала Фегинзара? Я столько лет ждал понимания от вас! Наконец-то я вознагражден! Давайте поаплодируем господину Ривини – честному борцу за прогресс человечества и гатуров! Ведь, прогресс у нас возможен только совместный!

Габриель даже ущипнул себя. Гатур обвиняет собственных сородичей, причем открыто?! Обалдеть! Что с ними сделает Фегинзар?

Орландо возмущенно ерзал на кресле. Ну да, в кои-то веки подбросил идею своему хозяину, а тут такой провал. И успех снова празднуют оппоненты. Теперь все до единого уверены – странная сокрушительная речь – заказ самого мятежного Марминара. Габриель был готов биться головой об дверной косяк от обиды. Но неразумное желание вскоре прошло. Сам виноват. Что-то упустил.

Интересно, когда и как на это отреагирует Фегинзар? Он существо жестокое, но разумное. Наказание будет показательным, страшным. Пожалуй, произошедшее сегодня даже к лучшему. Партия "Добрых перемен" останется незапятнанной, когда полетят головы. А они полетят очень скоро.

По возвращению в редакцию газеты, Мидару быстро накидал статью, не преминув встать на защиту позиции адмирала. К шести вечера, когда текст был готов для подачи в номер, его осведомители сообщили новость, от которой Габриель на несколько мгновений онемел.

Фегинзар уже неделю, как в коме после покушения. И если выползет с того света (или как это у гатуров называется), исполнять свои обязанности окажется не в состоянии. Все адмиральские полномочия подсуетился захватить Марминар.

От бессилия перед стремительно изменившейся ситуацией Габриель скомкал текст статьи и метким броском отправил его в корзину. Надо подумать. Его партия обязана отреагировать на произошедшее. Только как? Надо спешить. У Жисаса завтра важная пресс-конференция…

Жисас… Пойди он работать по специальности – стал бы адвокатом средней руки с уютной конторой на тихой улочке. Красивой стерве-секретарше он изменял бы с собственной невзрачной, но целеустремленной женой. Дети его выросли бы оболтусами, считавшими папашу первым неудачником во Вселенной. Даже их визгливая беспородная собачонка презирала бы безразличного к ней главу семейства и мстила бы за нелюбовь, нещадно грызя обувь…

Но такое недоразумение в жизни Жисаса не случилось. И хотя маяк отцовского наследства не указывал ему путь, как старшим братьям, Орландо выплыл к деньгам (заметьте, исключительно как дополнительному аргументу в обольщении особ женского пола) самостоятельно, обретя поддержку и опору в лице Габриеля Мидару.

Избавившись от пьянства, Орландо Жисас словно помолодел лет на пятнадцать. Лицо его еще более округлилось, в теле появилась позабытая легкость. Красноречия прибавилось… Он по-прежнему пил на всех мероприятиях, только теперь вино казалось ему безобидней воды, а разум оставался ясным и чистым.

Что сотворил с лидером партии "Добрых перемен" молчаливый тип с выразительными голубыми глазами, которого притащил Габри, оставалось загадкой. Орландо слышал про лекарей, исцелявших без медикаментов, но никогда не видел их в действии до сего момента, слишком уж дорогими были их услуги.

Через неделю после лечения Жисас заметил, как стал куда более избирательно относиться к женщинам. Появилась масса свободного времени. Чтобы занять себя, Орландо погрузился в политику. Вернее, до сего момента он барахтался на поверхности под чутким руководством Габри, в котором человеческого было меньше, чем в гатурах. Только холодный расчет.

За срок меньше полмесяца Орландо обзавелся десятком весьма влиятельных друзей, которым нисколько не доверял, но считал главным достижением своей самостоятельности. Он не питал иллюзий насчет собственной успешности, откажись он выполнять приказы Мидару. Но даже тень свободы ему была необходима.

В это утро Жисасу предстояло завести еще одного такого "друга". Тот вплыл в кабинет главы партии "Добрых перемен" без предупреждения секретаря. Орландо даже почудилось, будто из-за двери к незнакомцу в безмолвном порыве потянулись серые щупальца дождя.

Плащ гостя блестел от капель. Глубокий капюшон не позволял разглядеть лицо. Но и так было ясно – вошедший не человек. На миг Орландо испугался: гатур не станет церемониться. Уж если он явился, значит, предложит нечто важное, и решение следует принимать быстро. Но как это сделать без Габри? Потом Жисас приосанился, он все-таки официальный лидер. Должен же он сделать что-нибудь значимое!

Гатур, казалось, прочел внутренний колебания Жисаса и только сейчас сподобился откинуть капюшон, открывая очень узкое длинное лицо с безобразно глубокими с человеческой точки зрения, вытянутыми к вискам глазами. Белые волосы (язык не повернулся бы назвать это шерстью) были тщательно завиты и уложены вокруг гребня.

– Не думал, что вы аскет, – голос незнакомца был низким, надтреснутым.

– Вам не нравится мое убежище? – копируя тон гостя, поинтересовался политик.

– Скорее удивляет.

Гатур сел напротив и уставился на Жисаса. Тот отвел глаза.

– В вашей администрации работают пятеро представителей нашего племени. Значит, вредные предрассудки вам чужды.

– А что это такое? – невинно поинтересовался Орландо, развалившись в кресле.

Гатур улыбнулся. Человек внутренне содрогнулся, но выдержка политика не позволила ему проявить свои эмоции.

Дождь за плотными синими шторами набирал силу, колотил в окно тысячей крошечных барабанных палочек. Из приемной долетало звонкое щебетание Вирильды, новенькой секретарши, которую Орландо планировать ночью протестировать на профпригодность. Чужак сидел на стуле, вытянув ноги на платто в сторону, словно мифическая русалка хвост.

– Нам нужна ваша поддержка в случае, если адмирал Фегинзар вернется к исполнению своих обязанностей, – не представившийся чужак попер напролом.

– В какой форме выраженная? – разобравшись, в чем дело, Жисас перешел на деловой тон.

– Поддержка народа. У вашей партии большой процент голосов на севере. В некоторых городах вы даже умудрились опередить Донса Карва.

"Не будь Адутара Ривини, север был бы наш", – подумалось Жисасу. Но чужак то ли намеренно, то ли случайно ответил, выдав себя.

– Ривини – прошлое. Его речь, уж не знаю, кто ее автор, не поддержали в родной партии.

– Поэтому вы пришли ко мне.

Скрывать что-то перед лицом "ловца мыслей" бессмысленно. Это обладатель такого же редкого дара среди гатуров, как и исцеливший Орландо желтоволосый парень среди людей.

– Да, вам следует проявлять большую самостоятельность, не смотря на огромный штат советчиков. Только тогда добьетесь успеха.

– В смысле? – Орландо напрягся.

– Вы умный человек и вполне способны отвечать за свои поступки. А если замешкаетесь, мы вам подскажем.

Лампа на столе мигнула и погасла. Электричество отключилось и в приемной. Яркая полоска, выбивавшаяся из-под двери, исчезла. Но Орландо и не подумал пошевелиться, чтобы отдернуть шторы.

– Снова забастовка на электростанции, – отчего-то решил пояснить гатур. – Мы ставим новую турбину. Рабочие против. Две третьих из них придется уволить. Но иначе прогресс не обеспечить.

– Марминар не отвечает за промышленность. Это дело Хардина, – вырвалось у Жисаса.

– Отныне все структуры управления будут действовать согласованно. Наместник поддерживает это начинание. Видите, – гатур почти по-человечески хитро прищурился, – я от вас ничего не скрываю. Вам предстоит выступить в числе защитников новой линии перемен. Все аргументы в их пользу здесь.

Из– под полы плаща появилась небольшая стопка прошитой белой бумаги с текстом, напечатанным довольно крупным шрифтом.

– Не густо, – не удержался от шпильки Жисас.

– Общественность и это не пережует полностью, – гатур встал. – Ждем ваших действий.

Дверь за незнакомцем давно закрылась, а Орландо никак не находил в себе решимости прикоснуться к бумагам. Только минут через десять он пошевелился, чтобы набрать номер Габриеля.

– Приезжай, – только и бросил в трубку Мидару, выслушавший сбивчивый рассказ подопечного.

Жисас вздохнул и крикнул секретаршу. Пусть разыщет шофера. Тест на профпригодность сегодня отменяется.

Орландо приехал чуть раньше оговоренного. Шефа дома еще не было, зато была его жена, оказавшаяся такой же симпатичной, как и в кино. После выхода на экраны "Вероломных любовников" Жисас обратил внимание на Флорину. Но она, отлично зная, из чьих рук тот кормится, не удостоила знаменитого политика вниманием. Вот и сейчас проводила его в кабинет мужа, а в ответ на вроде бы безобидные заигрывания ответила невпопад, натянув неискреннюю улыбку, и исчезла.

Обойдя широкий стол, Орландо уселся в повернутое боком кресло Габри. Подражая его манере, поставил ноги на небольшую деревянную тумбочку в углу, надел очки с простыми стеклами и представил, как легко Габри командовать людьми, порой не задумываясь о них самих. И им, Орландо Жисасом, Мидару распоряжался как вещью, обожая время от времени напоминать, что способен расправиться с ним так же легко, как и возвысить.

Жисас внутренне сжался от нахлынувшего одиночества и жгучей зависти к более умному, предпочитавшему держаться в тени шефу. Габриель оставался непостижимым, непонятным. Он давно мог приобрести шикарный особняк, обзавестись полчищами слуг, а предпочитал не высовываться. Даже домработница у него приходила дважды в неделю, тогда как все остальное время хозяйство оставалось в хрупких ухоженных ручках красавицы Флорины.

– Не паясничай. Не твое амплуа.

Бесшумно возникший на пороге Мидару сочувственно усмехнулся. Орландо поспешно вскочил, снял очки и плюхнулся в гостевое кресло.

– Так-то лучше, – ворчливо заметил Габриель. – Давай сюда послание новоиспеченного адмирала.

Минут пятнадцать он читал. В соседней комнате Флорина подпевала популярной песенке, и голос актрисы был куда интересней, чем тот, что лился с пластинки.

– А он умен, наш новый адмирал. Даже я сам не придумал бы лучшего, – уважительно отозвался Габри, откладывая в сторону листы. – Умен и опасен. Такому лучше не отказывать.

– А то, что он прислал ловца мыслей тебя не пугает? – осторожно поинтересовался Орландо.

– Разве нам есть, что скрывать от доблестных гатуров? – хитро подмигнул ему Габриель.

Жисас юмора не понял, только нахмурился. Отчаянно захотелось выпить. А что толку? После сеанса лечения у того проклятого блондина в жизни поубавилось интересных вещей. И настроения это не поднимало.

– Я пойду прогуляюсь, – на миг сказочной феей заглянула в комнату Флорина и тут же исчезла. У Орландо перехватило дыханье. Какая же красотка жена у этого сухаря!

– Политические устремления людей, если они не несут в себе агрессии, не попадают под управление чужаков, – напомнил шеф. – А разве мы призываем кого-нибудь уничтожать? У нас даже до членовредительства пока не доходило. А то, что мы друг друга в Парламенте в грязи купаем, не их собачье дело.

Он поскреб еще чернявый затылок и устало посмотрел на часы. Голова сегодня соображала не лучшим образом. День выдался не без сюрпризов. Но не мудрствуя было ясно: Марминар так просто власть не отдаст, раз уж программу продумал. Сотрудничать с ним перспективно. До пор ы. А потом, едва он зазевается, стоит перепрыгнуть на ступеньку повыше. Разве человек не способен занять должность адмирала планеты? В законах подобных ограничений нет.

Мидару аж улыбнулся собственной крамольной мысли. Она ему очень понравилась. Но этому олуху Жисасу знать его план не стоит. Пусть общается с ловцами мыслей с чистой головой.

– Орландо, – прервал он минутное молчание. – Отныне твои программные тезисы: всестороннее сотрудничество с гатурами. За вечер я подумаю, как "причесать" получше идеи нового адмирала. Ты обязан ориентироваться во всем тексте послания. Основные рамки нашей партийной линии я тоже продумаю. К восьми утра жду тебя у себя. Все еще раз обсудим, – он зашелестел жидким ворохом листков. – Адмиральская поддержка еще никому не мешала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю