Текст книги "Дикое сердце ветра (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

По горячим камням набережной не пройтись босиком. Вяло зазывают покупателей усталые уличные торговцы. Афиши кинотеатров обещают два часа в прохладе, сдобренной ледяным лимонадом и жареными орешками…

Пристегнув велосипед к ограде открытого прибрежного кафе, девушка продолжила стоить планы на будущее. Попросив официанта помимо легкого ужина ручку и пару листов бумаги, она принялась сочинять письмо-пропуск в новую жизнь. Ее адресат, если она в нем не ошиблась, все поймет верно и поможет. И не пустым словом, а конкретным делом. Только перед отправкой послания следует все-таки побеседовать с ректором.

Возвратившись в Академию далеко заполночь под отдаленное ворчание грозы, она так и не уснула. Что-то происходило в ее душе… Хотелось складывать слова в стихи. Но рифмы еще не рождались. Просто слова, идущие из глубины, такие, каких она могла вычитать только в стихах Фредерика Надара, командора…

Я люблю, потому что жива. И жива, потому что люблю. Я пою, потому что ты есть. Возьму аккорд на струнах ветра, протянувшегося от луны через тихую ночь…

Я полечу к тебе. Мой самолетик заводится вне расписаний, по вдохновению от сияния твоих светлых глаз.

Небо никогда не закончится. И я лечу, чтоб видеть тебя. Сломаются крылья – сколочу новые. Знаю, ты будешь ждать. Не забывай меня. Под дюралевым корпусом бьется мотор нежности. Он перекричит мелодию разлуки. Дрожит свет маяка. Молю, прояви симпатию, не замазывай сажей то светлое, что в тебе я люблю.

И тогда в ясных глазах твоих будет больше радости. И светлые чудеса постучатся в двери. И затерянные города твоей души восстанут изо льда в свете полярных сияний и сумасшедших радуг. Только донести бы на крыльях свою мечту, мой любимый!

Пламенеет грусть на губах. Я хвастаюсь высшим пилотажем, кажусь отчаянной, самостоятельной. Поверь, без тебя это только мираж.

По графику ты не прибыл. Да и я запаздываю. Хотя, мне простительно. Знаю, ты бы тоже выпрыгнул в лето ко мне. Но ледокол твой засел во льдах.

На моих широтах заканчивается дождь. На твоих – начинается снег. Я буду ждать тебя там, где из открытых кафе летит мелодия, раскачивая волны пальм. Переспелые виноградины лопаются под пальцами…

Ты уже спешишь ко мне. Представляю, что ты напишешь в таможенной декларации! Что везешь? Пять мешков сожалений! Контрабанда и штраф! Двенадцать вагонов надежд! Досмотреть и пропустить самые светлые!

Бусы из незагданных желаний нанизывает ветер. Торопись, развяжи узелки, рассыпь бусины-звезды. Но не забудь хотя бы на одну из них загадать меня. И тогда все сбудется!

Если думаешь, твой образ стерся из моего сердца – ошибаешься. Даже если ты изменился, я опознаю тебя по особым приметам. Над ними не властно время и расстояние. Блеск в глазах, затаившаяся мечта… Эти знаки заметнее пагонов, нашивок и значков, яснее паролей, понятней грамот. Романтик, мечтатель – диагноз, образ жизни, призвание. «Сказочник!» – повторяю я нежно. Теплый дождь, метелки цветов, чуть слышная мелодия, твоя улыбка – что еще нужно для счастья?

Что вообще нужно для счастья? Летчику – хорошая погода, верная машина и кто-то, кто ждет его на земле. Поэту – муза, вино, настроение и ветер странствий. Страннику – теплый плащ, флейта, стилет и хорошие башмаки…

Песни твоей осени светлы, как небо. И разлука уже не страшит. Потому что встреча будет. И в глазах твоих уже отражаются звезды того заветного часа. Знаешь, я даже чувствую, как ты улыбаешься. И ты тоже под властью этой неизбежности, любимый. Я научусь сниться тебе и расскажу об этом!

Я не шаман, не волшебник. Но я чувствую, я знаю. Я просто иначе не могу. У меня даже заготовлен подарок-оберег для тебя. Камешек-опал, светлый и одновременно переливающийся всеми цветами, как ты сам…

Камешек… Она купила его в ювелирном магазине на последние деньги. Подвеска, оправленная в золото. Пока она висит у нее на шее на черном шнурке. Засыпая, девушка осторожно потрогала свое сокровище…

Едва утро босыми ногами спрыгнуло с подоконника, на цыпочках робко подкралось к кровати, боясь разбудить молоденькую летчицу, Танри тут же подскочила сама. Два часа сна – этого достаточно, чтобы весь день пробегать, реализуя начало своего плана. Подкараулив в половине восьмого Артура Кризо, когда тот выходил из машины, она тут же затараторила.

– Господин ректор! Тут такое дело… Господин ректор, я практически освоила всю обязательную программу. Может быть, у меня недостаточно летной практики на гатурьих кораблях, но на тренажерах я справлялась со всеми заданиями.

– Это ты к чему, Комидари? – Кризо пригладил седые волосы.

– Позвольте мне получить диплом раньше срока! – глядя ему в глаза, выпалила она.

– Зачем еще? – удивился он.

Танри поняла, зря она с него начала. Лео бы поняла быстрее и уговорила бы ректора. Нет, Танри сегодня везло. Вот Виржиния вышла из автобуса. Не боясь показаться невежливой, девушка бросила ректору: "Секундочку", – и помчалась к наставнице. Та, выслушав сбивчивую скороговорку, взглянула на студентку, как смотрел командор, и неожиданно кивнула с улыбкой.

– Пойдем, девочка. Я на твоей стороне.

Она взяла Танри под локоть и повела к ректору.

– Думаю, для любимой ученицы Ванибару следует сделать исключение. Хотя бы потому, что он сам сделал бы его, – прямо сказала Виржиния Лео ректору. Кризо вздохнул и неожиданно быстро согласился.

– Возьмешь список заданий. Сдашь экзамен по всем билетам. Только тогда поверю, что ты достойная ученица Ванибару, и я имею право выдать тебе диплом дальнелетницы.

– Спасибо! – Танри чувствовала себя победительницей. – Спасибо!

– Выпускной курс сдает в конце недели, – предупредил Кризо.

Девушка была готова его расцеловать. Да! Она все сдаст!

На пороге учебного корпуса ее остановила загорелая женщина на вид чуть старше Вирии, в зелено-коричневом простом платье. Светло-русые блеклые волосы были заплетены в тугую косу и на старинный манер обернуты вокруг круглой головы.

– Девочка, ты Танри, сестра Арвисо? – ее голос был спокоен, но Танри сразу насторожилась от затаившегося в нем металла.

– Да, я, – летчица тоже собралась и внутренне подготовилась отразить удар. – Что угодно?

– Ничего, – отозвалась женщина. – Просто хотела взглянуть, ради кого отдал жизнь мой сын.

Точно! Арви вчера ходил к ней, отнес кое-какие вещи Бингара. Танри струсила, да и не до того было. Она до сих пор не могла оправится от увиденного в Длинном доме, от участи родной сестры. А теперь и гибель командора поглотила ее полностью.

– Простите, что не пришла. Не хотела расстраивать вас еще больше, – неудачно соврала она.

– Он тебе был нужен только в качестве помощника, – вздохнула женщина. – Тебе даже не хватило совести прийти тогда, когда ему от тебя ничего не нужно. Ты недостойна его.

– Мне очень жаль. Примите мои соболезнования.

Танри чувствовала, как градус настроения медленно ползет вниз. Женщина сверкнула тусклыми глазами и, ровно держа спину, гордо зашагала прочь, не сломленная жизнью.

– Что я сделаю, если я никогда его не любила?! – вслед ей вздохнула летчица.

… День экзамена приближался. Все свободное время Танри пропадала на аэродроме. Даже Арви предстояло узнать о задуманном в последний день. Но девушка уже не волновалась. Письмо ждет отправки адресату, расписание дирижабельных рейсов лежит на дне желтой лакированной сумочки. Список экзаменационных вопросов и ответы к ним давно заучены наизусть. На душе впервые за столько времени легко. Все устроится само собой. Все будет наилучшим образом. Главное, не мешать развитию событий.

Пусть Лео решила, будто девушке невыносимо здесь находиться после гибели Рофирта и командора. Это цинично – не стремиться развеять ее убеждения. Но настоящую причину стремления прокинуть Вису даже она сама не могла внятно объяснить. Что-то толкало ее поскорее получить диплом. Будто за спиной стоял командор и подначивал: "Давай, докажи, что я не зря в тебя верил…"

И вот в установленный срок после двухдневного экзамена по теории и тренажеров, Танри сдавала экзамен Планетарной комиссии. К Лео, Кризо и еще двоим преподавателям Академии, бывшим навигаторам, прибавились специально для этого прилетевшие трое гатуров, все в звании командоров.

Арви, Эрнесто и остальные близкие друзья сосредоточенно следили, как усердная дельнелетница бросает из стороны в сторону крошечную черную булавочную головку пограничника, внезапно снижаясь к самой земле, захватывая в гравитационную ловушку самолет за самолетом… И на маленькой прогулочной яхте, и на внушительном, занявшим четверть аэродрома грузовике, и на истребителе, о котором до этого знала только по тренажеру, Танри получила зачет. Когда же ей предложили вывести корабль на орбиту, она струсила, но решила не сдаваться. Планета уменьшилась до размера блюдца.

– Куда ты разогналась? Стой! – одернул ее один из командоров. – Если не умеешь, лучше не рискуй.

Справедливо. Но девушка покраснела.

– Я справлюсь, дайте шанс. Я это знаю. По тренажерам.

И, направляемая гатурами, она справилась. По приземлении в журнале полетов расписались все экзаменаторы, без лишних вопросов выставив вполне высокие оценки. И одернувший ее командор по имени Фанирвире, хмурый гатур с коротким гребнем, с золотым кольцом в ноздре, вдруг с сожалением выдал:

– Будь ты мальчишкой, я бы тебя тут же приписал к своим перьям патрулировать границы Солнечной системы. А так неволить не буду. Надумаешь делать большую карьеру, держи мой адрес. Что-нибудь придумаем.

Все! Заветный диплом в кармане! Она царственно махнула рукой на восторг всей ее группы, зависть в глазах Давиры, недоумение Лилины, грусть у Арвисо. Но… Билет на дирижабль куплен. Письмо отправлено молниеносной почтой в черыредорога. И маме письмо послано. Куда уж ждать? Возможно, она еще вернется сюда. Позже. А сейчас ее переполнял холодный свет ледяной родины, трансформирующийся в жажду действия.

Деньги с собой были. Она никогда не копила. Но тут неожиданно помогла выпускная стипендия плюс компенсация за год недоучебы. Не сильно много, но на первое время хватит. Бездельничать девушка не собиралась. Дайте только прилететь в Равидар!

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – без конца тревожился Арвисо, провожая ее в аэропорт.

– Сейчас, как никогда ранее мне нечего терять. Сам видел, в кого превратилась моя родная сестра. Она смирилась со своей жизнью и ничего не захотела менять. Не желаю ей уподобляться. Арви, командор верил в меня. Я стану небесным навигатором. Но для начала мне нужно кое-что сделать. Извини, что бросаю тебя. Я несказанно благодарна тебе и маме, и всей моей новой семье. Но сидеть на привязи не могу, получив в подарок такую чудесную жизнь. Прости.

– Ты права. Ты смелее меня, – глаза юноши засветились гордостью. – У тебя хватает сил распоряжаться собственной судьбой. Лети. И удачи тебе с журналистом.

– Насчет журналиста я еще подумаю. А за пожелания благодарю.

Она обняла его и пошла к терминалу. Протрубили посадку. "Важная Дама" готовилась к отплытию и две сотни пассажиров столпились у автобусов. Дипломированная дальнелетница отправлялась в свой первое самостоятельное путешествие.

– Удачи, сестренка, – Арвисо помахал вслед медленно набирающей высоту громаде дирижабля.

Глава 21

… Спира…

Габри подскочил от неожиданности, застигнутый дребезжанием телефона. Он как всегда уснул за столом, зарывшись в бумаги. Но лучше такой отдых, чем никакого. Без Флорины не спалось. Тоска ржой выела душу. Не таков был Габриель Мидару, чтобы признаться себе – он не может без бросившей его женщины.

Телефон истерично требовал взять трубку. Мидару лениво протянул руку к аппарату, мысленно обругав звонившего. "Что за паршивцы развлекаются?" – подумалось ему, когда на том конце никто не ответил. Только по-змеиному зашуршало… Раньше бы Габри это насторожило. А сейчас он только раздраженно фыркнул и зашелестел бумагами. Неверные мотыльки сновидений упорхнули в прохладную осеннюю ночь.

Утром, когда владелец "Пульса Спиры", спрятав красные от бессонницы глаза за толстые стекла очков, явился в редакцию, к нему метнулись двое сыскарей, неся новость чернее сажи. Этой ночью Орландо Жисас, глава партии Добрых перемен, напился, перестрелял весь персонал офиса и застрелился сам, оставив на столе записку: "Мидару – мерзавец!" последним, кому звонил самоубийца был тоже он, Габриель.

– Так что у нас есть все основания подозревать вас в психологическом воздействии на главу партии, повлекшем за собой смерть шестерых человек, – хмуро сообщил моложавый сыскарь с напомаженными усиками-червячками.

– Неумный розыгрыш, – хотел было отмахнуться от них Габри. В то, что Жисас мог кого-то убить, он не поверил бы и под пытками. В самоубийство этого хлыща – тем более.

– Вам придется проследовать за нами до выяснения обстоятельств, – упорствовал усатый.

– Вьердо, ты пока главный, – окликнул Мидару выглянувшего из-за двери журналиста. – Через пару часов буду. Пройдемте, господа.

Он старался выглядеть спокойным. Но внутри с грохотом рушилось очередное здание, с таким трудом и старанием возводимое на протяжении долгих лет. Орландо мертв?! Не верилось.

Кто мог убить этого слизняка? Кинс мараться не будет. Гатурам невыгодно. Хотя… Фегинзар! Мнительная шельма не прощает предательства! Чего ждать теперь? Обвинений или пули в спину?

Всю дорогу до сыска он молчал, уставившись в одну точку. Мысли тормозились навалившейся усталостью. У кого просить помощи? У Марминара? Позволят ли отправить сообщение? Он бы не позволил. Сослаться на дружбу с адмиральским сыном? Неизвестно, как на самом деле относится гатур к Бартеро. Политика – дело жестокое. Тут отца родного продашь – не заметишь. Или рискнуть? Главное – спастись самому, а там за все рассчитаемся…

Его начали допрашивать чуть ли не с порога.

– Где были, что делали вечером и ночью?

– В каких отношениях состояли с самоубийцей?

– В каких отношениях с ним состояла ваша жена?

Вопросы следовали по кругу. Голова раскалывалась. Блестящее, широкоскулое лицо главного сыскаря превратилось в усмехающуюся луну на фоне желтых в завиточках обоев.

– Вы же понимаете, вы теперь никто без Жисаса. Кто станет в вас вкладывать деньги?

Молчание. Только сдержать эмоции. Главное не наговорить глупостей.

– Вы ведь решили отомстить за измену жены, так? У вас было достаточно оснований ненавидеть вашего шефа. Это стало последней каплей. Почему вы, жалкий неудачник, сами не оборвали свое никчемное существование?

Внутренне Габриель зарычал. Выводят из себя целенаправленно, со знанием дела. Не дождутся!

– Не трудись отвечать, – слишком знакомый звучный голос раздался сзади. – Я уже знаю, партия – это ты. Бесхребетный Жисас – ширма. Красавчик впереди, соблазняет впечатлительных избирательниц, а ты, невзрачный, зато умный – трудишься кукольником.

Габри втянул голову в плечи. Что ответишь проницательному эксадмиралу? Подошедший вплотную Фегинзар хищно улыбнулся.

– Боишься? Верно поступаешь. Твой Орландо тоже боялся. Но тебя я не убью. Оставлю в назидание прочим шустрым. За это ты подпишешь дарственную на имя Микола Строна на все свои банковские счета, газету, квартиру. Не беспокойся, нужные документы мы сегодня изъяли из твоего сейфа. Наш юрист тебе поможет, если возникнут хм… затруднения. Он, знаешь ли, в свободное от оказания юридических услуг время увлекается анотомией. Затруднения он разрешит легко. Просто-напросто отрезая у тебя какую-нибудь часть тела. Квалификация у него высочайшая, поверь.

– Ты скоти… М-м-м…

Чья– то сильная рука зажала Габриелю рот.

– Первое затруднение я тебе по широте своей инопланетной души прощу. Но только первое. Учти это, иначе превратишься в конструктор "собери сам".

За спиной загремели, зазвенели инструменты. И Габри, обливаясь ледяным потом, согласно закивал. Он подпишет все, что от него требуется. Только оставьте жизнь.

Фегинзар спокойно дождался, пока бывший владелец влиятельной газеты поставит замысловатые закорючки на документах, тонкими красными пальцами пролистал бумаги, аккуратно сложил в серую кожаную папку, затем кивнул приспешникам.

– Избавьте меня от общества этого падальщика!

Габриеля вывели во двор, затолкали в фургон и повезли.

"Отыщут ближайший пустырь, а там шлепнут".

Не шлепнули. Завезли в лесок, судя по времени путешествия, далекий. Бросили лицом в грязь, лениво попинали под ребра и укатили, оставив босого, одетого в тонкую рубашку Габри мокнуть под ледяным дождем.

"Так мне и надо. Сразу чувствовал – нельзя прогибаться под Марминара. Хотел уйти в оппозицию, знал – вернется бывший. Орландо, скотина, поддался. Из-за него я теперь никто и ничто. Но хотя бы живой. Теперь все начинать заново! Главное найти, кому продать информацию о Фегинзаре!"

Он вздохнул и встал на четвереньки. Потом выпрямился весь и босоного зашлепал по раскисшей дороге.

"Марминар поможет вернуть украденное имущество. Только попасть к нынешнему адмиралу не так просто. Тем более теперь. Нужен посредник. Кто?" Вопросов не стояло. Кинс. Этот может поработать в долг, несмотря на былые разногласия. "Или убьет, или поможет".

Через полтора часа, когда необхватные стволы обглоданных осенью деревьев катастрофически постройнели, мутный непогожий день перетек в темно-серые сумерки, вдалеке забрезжили желтые прямоугольники окон.

В четвертом доме сжалились, пустили оборванного бродягу, выделили теплый коридор, усадили на продавленный диван, заботливо подстелив под промокшего беднягу газетку, дабы не запачкать свое имущество. Габриель даже взглянул на заглавие. Хвала всевышнему – не "Пульс Спиры". Иначе хоть самому стреляться.

О, сердобольные хозяева даже поднесли стакан вина пополам с кипятком, а потом разрешили позвонить. Дрожащей от волнения рукой он набрал номер. Нет, не Кинса. Одного из его доверенных лиц. Предельно кратко обрисовав ситуацию и назвав адрес, откуда его забрать, Габри стал ждать.

Час, другой… Он начал волноваться. Голова болела, нос хлюпал, в горле точила когти целая армия блошивых кошек…

Наконец в дверь позвонили. Гостеприимный хозяин впустил в коридор пожилого господина в клетчатой тройке. Выглядел тот как сельский доктор. Сопя, он медленно прошаркал к дивану.

– Это и есть наш пострадавший? – словно войдя в роль, поинтересовался приехавший. – Ай-яй-яй! Тяжелый случай! – заглянув Габри в глаза, сочувственно протянул он.

– Хорош издеваться! – садящимся голосом оборвал его Мидару, чувствуя себя паршивей портового нищего.

– Я всего лишь любопытствую, как ты докатился до жизни такой. Иди в машину, пока не передумал!

И он полез в нагрудный карман за несколькими купюрами "в благодарность за приют непутевого родственника". Габри набрал в грудь побольше воздуха. Какое унижение!

– Топай, не спи. Отдохнешь, когда не вздохнешь, – пихнул его в спину зонтиком толстяк. – Твой уважаемый спаситель потолковать с тобой мечтает.

Только в машине присмотревшись получше к своему спутнику, Габриель чуть не разинул рот от удивления. Лайв! Правая рука Усача! О, серьезный разговор будет. Надо все обдумать.

Разговор действительно был серьезным. Итеро Усач выспрашивал у Габри, что он знает про эксадмирала, интересовался делами нового владыки Первопланетного дома и его сына Бартеро, но ничего внятного не сказал, озадачено покивал и взял паузу на раздумья.

То, что Кинс был озадачен – еще слишком мягко сказано. Сразу две взаимоисключающих просьбы свалились на него: убить Марминара – от Фегинзара. И предупредить Марминара об угрозе – от Габриеля Мидару.

Тут главное не промахнуться, не поспешить. То, что у проклятого мятежного гатура оказался архив политика со всем компроматом на него, Кинса, склоняло чашу весов не в пользу Фегинзара. Но и линия Марминара настораживала. Слишком радикальные реформы не были выгодны Усачу. Он уже нес значительные финансовые потери из-за разрешения транспортировки мелкогабаритных грузов силами ближней авиации.

Уничтожить гатура! Да еще какого! Адмирала! Раньше об этом и подумать было страшно. Что-то изменилось в отношении к гребнеголовым. Не потому ли, что они стали менее высокомерны?

Усач взял трехдневный тайм-аут на раздумья и консультации со знающими людьми. А тут еще Лайв принес весточку, немало удивившую Итеро. Новоиспеченная сестричка уже подлетает к Равидару и настоятельно просит встретить и помочь попасть на прием к кому-нибудь из летного начальства Земли. Заглянув в календарь, Кинс улыбнулся – девчонка не помешает планам. Что ж, можно и встретить.

Как и большую часть дней в году, в день прилета Танри в Равидаре шел дождь. Не ливень, а противная, предпростудная морось, в которую и зонт достать несерьезно, и промокнешь за четверть часа – не заметишь. "Важная Дама" медленно заходила на посадку. Даже через улицу от здания аэропорта было видно, как с нее сбросили гайдропы, а из эллинга выползла причальная мачта.

Перед попеременно вспыхивающими то алым, то сиреневым дверями аэропорта столпились встречающие. Крупных катастроф при посадке уже лет двенадцать, как не случалось, а все равно, на посадочное поле посторонних не пускали.

Сидя в машине, Кинс смотрел в приоткрытое окно, теребил серебряную цепь на груди и думал о Мидару. Человек проиграл в своей жизни все, что имел, а еще вертится, будто ящерица, отбросившая хвост, ищет щелку, куда бы забиться, переждать опасное время. Думает, выпутается. Врет он себе. После случившегося былого влияния не вернешь. И второго Орландо Жисаса не будет тоже.

Толпа встречающих засуетилась. Створки мигающих дверей разъехались в стороны, и прошедшие таможенный досмотр путешественники один за другим стали покидать здание аэропорта, тут же оказываясь в цепких объятьях родственников, либо алчных таксистов. Меньше, чем через полчаса муравьиная суета сошла на нет, и только тогда по ступенькам спустилась хрупкая девушка в серо-голубом плаще и аккуратной шляпке.

– Она, – кивнул Итеро Лайву.

Торопыга с неожиданным для него проворством выпрыгнул из машины, подбежал к Танри, галантно поклонившись, принял не очень большую сумку и проводил к брату.

– Спасибо, – просто сказала она и улыбнулась, довольная, что не ошиблась в Ито.

– Куда, шеф? – тут же спросил шофер.

– На малый аэродром. Полетим в Кринд. Здесь мне погода не нравится.

Лайв не выказал удивления. Девчонку с улицы и сразу в свой особняк? Однако!

Девушка восприняла путешествие как само собой разумеющееся. Во время полета даже перебралась к пилоту. Видите ли, на такой модели самолета она еще не летала. И всю дорогу в полголоса обсуждала летные характеристики этого чуда техники.

– Ну и сестра у тебя! – удивленно шепнул Лайв Усачу. – Хочешь в дело взять?

– Посмотрим. Такими как она не бросаются. Свой человек в дальнелетной авиации всегда пригодится.

Устраивать Танри на новом месте Итеро поручил одной из своих "жен" Зиринаре. Маленькая, жгучеглазая, широкобедрая герийка в первую очередь полюбопытствовала – не очередную ли ее соперницу привез обожаемый Ито. Ах, всего лишь сестру! Тогда добро пожаловать! Чувствуй себя, малышка, как дома… Танри большего и не требовалось. Итеро обещал побеседовать с ней ближе к вечеру. А пока есть время осмотреться как следует.

Комната оказалась уютной, выполненной в апельсиновых тонах. За окном на розовых кустах робко увядали несколько чахлых розочек. Не сезон.

Понимая, что чрезмерное любопытство – штука неблагодарная, Танри сразу установила для себя границы, что именно лично ей нужно знать о "брате". Следующие полчаса прошли в задушевной беседе с местными духами-хранителями. В общем, нечто подобное она и ожидала. Ее родственник – человек опасный, но в определенной степени честный. С ним можно быть откровенной.

… – Его зовут Бартеро, – начала она, когда на Кринд опустился бархатный полог ночи, а в саду замерцали зеленоглазые фонари.

Зиринара принесла поднос с кофе и сластями, разожгла камин, построенный на старинный манер, и танцующей походкой удалилась.

– Его зовут Бартеро, и я его люблю. Я не думала, что это будет настолько серьезно. И летела сюда с единственным желанием – поступить на службу в одно из крыльев, несущих дозор в пределах Солнечной системы. Но с каждым днем, приближающим меня к Равидару, понимала – вначале должна объясниться с этим человеком. Помоги мне его найти, пожалуйста.

– Что ты о нем еще знаешь, кроме имени?

Итеро почувствовал, как обломалась его надежда на личного навигатора. Выскочит девчонка сейчас замуж, нарожает детей. Какое небо! Эх, жаль, что сестра. Достанется какому-нибудь дураку, а он и не оценит.

– Он куратор полярной экспедиции по спасению Тихро Анависа. Мы с ним на Данироль летали только что. И, я слышала, он сын адмирала.

– Что?! Ты в своем уме?

Итеро аж подскочил. Но тут же себя осадил. Девочка еще выше метит. Верные люди в Первопланетном доме доложили, Марминар стережет своего щенка от Фегинзара понадежней, чем Национальный банк. Интересная комбинация может получиться, окрути Танира этого господина…

– Зачем он тебе? И ты ему зачем?

– Я и хочу это выяснить, – спокойно ответила Танри. – Не боюсь ни его происхождения, ни своего, и готова побороться за его любовь.

– Он же не человек, ты это знаешь? – уже осторожно осведомился Усач.

– Человек. И чудесный, – девушка была непреклонна. – Ты мне его отыщи. Потом сочтемся. Я найду, как тебя отблагодарить.

"Если бы не знал, что она найденыш, расцеловал бы мамашу за такого чудесного человечка! Далеко пойдет!" – с восхищением подумал Итеро.

… В день прибытия Танри на Спиру, Бартеро стоял на посадочной площадке на вершине Первопланетного дома, ежась от промозглого воздуха Равидара. Несмотря на теплую куртку куратора била дрожь. Уже больше недели он находился под домашним арестом. А как еще назвать долгие дни, проведенные в гостинице под усиленной охраной людей и гатуров? В собственную квартиру не пускают, берегут, видите ли, от бешеного Фегинзара! И с чего "папочке" не молчалось? Как теперь жить с таким позором?

Даже вышколенные охранники кланяются, почтительно кивают на любые вопросы, а сами любопытно косятся на него, шушукаются за спиной. Думают, он не видит. Ладно, нечистый с ними, со сплетниками. С каждым днем иные мысли больше тревожили куратора. Как там Эдвараль? Как "Вестница" долетела? Не погнались ли за ней безлицие? И какой силой нужно обладать, чтобы этих самых безлицых создать? И живых людей за считанные минуты обратить в волков?

Ладно, он сам, дитя гатура, умеет нечто неординарное. Но другие! Тот же Висерн или Танри! Она с Дарироль, земли загадок. Она видит даже больше них, специально обученных! Что теперь будет с ней после гибели командора? Лишилась друга, потом наставника. Как только закончится этот арест, следует разыскать журналиста. Габри поможет, у него координаты юноши должны были остаться. Танри необходим защитник.

Он улыбнулся. Мысли о девушке наполнили душу теплым светом, затмили собой часть тревог. Но его уже звали к лифту. Пора наконец-то поближе познакомиться с родным папочкой.

Дорога до кабинета Марминара показалась невероятно долгой. По цветной плитке под ногами от каждого шага разбегались желто-зеленые блики. Пластиковые панели на стенах мерцали голубовато-зеленым, отчего Бартеро казалось – он вновь во власти полярной ночи.

Он никогда еще не попадал в Первопланетный дом сверху. Но и сейчас, приближаясь к кабинету адмирала, не узнавал помещений. Основательно постарались рабочие, ремонт здесь был не шуточный. Сразу видно – резиденция гатуров, а не сельский филиал провинциальной поликлиники.

– Ваш отец ждет вас, – приветственно поднялся из-за стола и поклонился секретарь.

Вот это почести! Что же дальше будет? Неужто новоявленный папочка потребует проявления сыновней любви и уважения? Еле сдерживая волнение, Бартеро шагнул в кабинет.

Марминар парил над высоким помостом на золоченом платто. Черный с золотом просторный наряд, широкие рукава. Массивная цепь на груди с золотой подвеской– парусником напоминала, что Управление Мореходством по-прежнему находится под контролем адмирала…

– Доброе утро, – сдержанно поздоровался Бартеро и застыл в ожидании ответа.

– Доброе…

Гатур внимательно рассматривал его, словно видел впервые.

– Для человека ты даже очень симпатичен. Не жалко растрачивать молодость в ледяной пустыне?

Этот вопрос был неожиданным, и Бартеро не нашел, что ответить, просто развел руками. Как можно жалеть о том, что является твоим призванием?

– Ты мне не нравился, скажу честно. Твое желание искать погубленный город меня, мягко скажем, не воодушевляло. Оно перекрыло дорогу моим собственным проектам. Памятуя о твоей работе с Драдаром, я ожидал очередных обвинений всей нашей расы в уничтожении части человечества. Но теперь вижу, ты обычный ученый, не мятежник. Ознакомившись со списком находок, я готов поддержать твои изыскания.

– Благодарю.

Бартеро чувствовал, гатур желает сказать совсем другое, но вновь и вновь сворачивает разговор в сторону работы. Тем лучше. Сам он никаких эмоций сейчас к Марминару не испытывал – ни плохих, ни хороших. Он ничего толком о нем не знает, чтобы составить объективное мнение.

Взгляд скользил по кабинету. Вместо тяжелых штор – стекла-хамелеоны, стены отделаны пористым розовым материалом. Светлые, блестящие столы и кресла расставлены полукругом…

– Рапорт о твоем пленении и гибели командора меня потряс, – продолжал адмирал. – Ты и вызванные мною восемь дней назад ученые будете обдумывать, обобщать выводы. Я выделю вам здесь надежно охраняемые помещения. Тебе предстоит передвигаться в сопровождении доверенных мне лиц. До тех пор, пока Фегинзар на свободе. Он уже расправился с несколькими, выступившими против него открыто. Вчера, например… – адмирал осекся. Нечего сыну знать об участи Мидару и Жисаса. Политик мертв, владелец газеты исчез. Еще сбежит парень искать друга, глупостей наделает. – Вчера, например, к забастовкам подстрекал, – соврал Марминар.

– Но я, помнится, ничего ему плохого не делал, – возразил Бартеро.

– Ты мой сын. Этого достаточно.

– Сын, – губы Бартеро скривились. – Кто просил вас объявлять это во всеуслышание?

– Фегинзар выволок бы тайну твоего происхождения на всеобщее обозрение и подал бы в таком свете, что ни тебе, ни мне не отмыться, – принялся оправдываться адмирал. – Он был инициатором опытов. Он отбирал кандидатов на отцовство. Сам понимаешь, пришлось действовать с опережением.

Бартеро кивнул. Марминар молчал. Аудиенция окончена?

– Можно вопрос относительно экспедиции? – не выдержал куратор.

– Можно.

– Что вам известно о народе, населявшем Данироль до вашего прилета?

– Почти нечего. Только то, что по техническому развитию они приблизились к выходу в космос. Но их было немного. И они были разобщены. Мы же, гатуры, стремились спасти большинство, то есть Спиру и Герию. На Данироль у нас просто не хватило сил и технических возможностей. Я это вычитал в информаториии, – он в очередной раз пытался оправдаться.