Текст книги "Алмаз (СИ)"
Автор книги: Елена Макарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
8. Шутники и доверие (вторая часть)
Вечером приехал Максим со своей женой Дашей, которая два года назад подарила ему двух очаровательных близнецов – Илью и Данилу. Не зря брат назвал их сорванцами. Мальчуганы ни минуты не могли усидеть на месте, и, стоило только отвернуться, как разбегались в разные стороны, несмотря на то, что едва стояли на ногах.
Для семейного пикника мы не стали устраивать ничего шикарного и просто пили чай с маминой выпечкой в летней беседке. Пока Даша занималась детьми, ее ни в меру заботливый муж под шумок увел Костю в сторонку, и они о чем-то долго разговаривали. Наверняка музыкант проходил следующий этап проверки, потому как слушал Макса с серьезным лицом, пока тот долго и эмоционально о чем-то распинался. В какой-то момент, погнавшись за Даней, я на несколько секунд задержалась у их компании и уловила обрывок разговора, от которого чуть не рассмеялась в голос.
– Ты же понимаешь, если обидишь мою сестренку… – грозил Макс.
– Знаю, ты достанешь меня из-под земли и переломаешь ноги.
– Нет, я же не зверь какой, – отмахнулся брат от такого нелепого предположения, а потом зловеще произнес: – Убью и закопаю, и никто и никогда тебя не найдет. Я-то полицейский и знаю, как это провернуть, – на что Костя молча сглотнул, не зная, как воспринимать услышанное: как очередную шутку или реальную угрозу.
Я боялась даже представить, какими еще изощренными способами Макс запугивал музыканта, но не стала спасать того в отместку за утренний инцидент с чемоданом и со злорадством наблюдала за сладкой парочкой.
– Пора приструнить твоего брата, – мама догадалась, о чем именно беседуют эти двое.
– Не стоит, – не хотелось прекращать экзекуцию Кости, – пусть мужчины ведут свои «мужские» разговоры, – изобразила в воздухе пальцами кавычки.
– Рита, – осуждающе глянула на меня мама.
– Пусть помучается, – напрасно она пыталась пристыдить меня. – А ты давно стала Костиным адвокатом? – вот никогда бы не подумала, что он станет яблоком раздора между нами. – Даже не буду спрашивать твое мнение по поводу него. Вижу, он очаровал тебя.
– Что в этом плохого? – пожала она плечами. – Очаровываться очень даже приятно.
– Рада за тебя, мамуль, но теперь бессмысленно от тебя ждать объективного мнения – ты влюблена по уши.
– Я бы еще поспорила, кто в кого влюблен, – она не сводила с меня глаз, будто влюбленная здесь не кто иной, как я.
– Что ты хочешь сказать? Я не люблю Костю, – нервно улыбнулась от столь нелепого предположения. – Ну взгляни на него, – указала на парня и чуть не выронила блюдце с маминым домашним пирогом, слишком активно размахивая руками. – Он несерьезный.
– А я бы сказала «веселый», – подобрала мама другое слово.
– Надоедливый, – продолжала перечислять все недостатки музыканта.
– «Заботливый», – взглянула на Костю, а потом снова на меня. – Помнишь, как на твой пятый день рождения отец привез тебе огромный торт, украшенный кремовыми розочками? Тебе не нужны были уже подарки, ты хотела только скорей попробовать десерт.
Я не без удовольствия вспомнила тот день и то, как была по-детски, но счастлива.
– Ты сравнила Костю с праздничным тортом? – весело осведомилась, задумываясь над странным ходом ее мыслей.
Но мама и не думала смеяться.
– Просто хочу сказать, что тогда этот торт был пределом твоих мечтаний, теперь им стал Костя. Красивый, умный, немало добившийся в жизни парень кажется тебе прекрасным принцем, который во что бы то ни стало должен таким и остаться. Ты боишься разочароваться в нем и вашей волшебной сказке. – Я слушала и, подавленная, ковыряла вилкой пирог на тарелке, обдумывала, сколько ею сказанного соответствовала действительности. Со многим я могла бы согласиться. – Но ты забываешь, – она опустила ладонь мне на руку, заставив оставить растерзание ни в чем не повинного десерта и поднять на нее глаза, – что реальная жизнь намного интересней.
А еще она забыла сказать, что страшней, опасней и больней.
– Только в сказках всегда гарантирован счастливый конец, а в жизни – нет.
Но мама продолжала наставить, будто задалась целью переубедить меня.
– Милая, в жизни бывает всякое.
И наша семья, как никто, знала об этом
– И я не хочу, чтобы это «всякое» повторялось, – я понизила голос, почти шептала, чтобы никто не слышал и никогда не смог добрать до моего секрета.
Знаю, мама не преследовала цели обидеть меня, но следующие ее слова задели меня, почти пристыжая:
– Рита, а это уже трусость.
Я не отгораживалась от людей и не замыкалась в себе, а лишь защищала себя от возможных болезненный ударов, тщательно выбирая друзей и знакомых. Что в этом плохого?
– А как ты борешься со страхом, мам?
– Я просто продолжаю жить, милая. – Она откинулась в плетенное кресло и с умиротворённой улыбкой наблюдала за возней внуков. – Каждый день встаю с кровати и встречаю новый день.
Мама нашло утешение в своей всё растущей семье, и для меня они были большой опорой и поддержкой, но иногда я чувствовала себя одинокой. Боялась, что нет такого человека, который по-настоящему поймет и примет меня.
Нашла глазами Костю, что стоически переносил прессинг Макса, и подумала, насколько хорошо знаю его, чтобы доверять. В последнее время я так много размышляю и анализирую, и так мало позволяю себе просто чувствовать. Неожиданно в этот самый момент Костя поднял взгляд, и наши глаза встретились. Он чуть улыбнулся и подмигнул мне, давно перестав слушать моего безумного братца и совсем не страшась его реакции. Да, порой Костя казался мне бесстрашным рыцарем, которому все по плечу. Он не видел преград, не принимал отказа, упорно шел к своим целям. А может, это просто эгоизм, избалованность и вседозволенность, и в Косте нет ничего рыцарского?
***.
Утром я встала раньше всех, чтобы по-тихому сбежать из дома, пока Костя не проснулся и не увязался за мной следом – свое небольшое путешествие я хотела проделать в одиночестве.
Путь предстоял неблизкий, поэтому я отправилась в гараж и достала из нагромождения коробок со старыми вещами, которыми давно никто не пользовался, но и выбросить не решался, храня весь этот хлам как память, свой старенький велосипед. Можно было бы прогуляться пешком, но это заняло бы слишком много времени, и я бы не смогла вернуться до того, как меня хватятся.
Действительно, велосипед – вещь, на которой никогда не разучишься ездить. Были времена, когда я не слазила с него, передвигаясь по району только на своем двухколесном друге, и сейчас он меня не подвел. Я без проблем отправилась в свое маленькое путешествие.
Буквально пролетала под сенью раскидистых деревьев пустынной аллеи, наслаждаясь свежим воздухом и солнечным теплом, потом свернула на узкую тропку к парку и вскоре оказалась за пределами нашего небольшого городка. Место было тихое и практически лишенное простых зевак и любителей природы. Здесь редко прогуливались ради удовольствия, сюда большинство людей приводило горе. Оставила велосипед у входа и прошла под металлической аркой внутрь кладбища.
Несмотря на место и его подавляющую атмосферу смерти, у меня было приподнятое настроение – я стремилась повидаться и поговорить, насколько это возможно в данных обстоятельствах, с близким человеком.
Его могила была ухоженной и засаженной цветами – мама всегда следила за порядком. В этом проявлялась любовь, которую другим способом подарить уже было невозможно.
Провела рукой по сияющей на солнце фотографии и улыбнулась жизнерадостному изображению на ней. Он любил смеяться и делал это часто.
– Привет, – поприветствовала того, кто уже не мог меня слышать, но мысль о том, что он все еще где-то рядом, помогала пережить потерю. – Давно не виделись, – я опустилась на зеленую траву. – Мне много что есть тебе рассказать. Знаешь, я тут кое с кем познакомилась. Его зовут Костя, но некоторые зовут его Кит. Смешно, не правда ли?
Я просто делилась событиями, происходящими в моей жизни, и мыслями по этому поводу. Понимала, что никогда не услышу ничего в ответ, но прекрасно знала, что бы он ответил на каждую мою реплику.
– Люблю тебя, – произнесла на прощание и поспешила к выходу, чтобы вернуться домой вовремя. Там меня ждали живые.
Как я и ожидала, на ступеньках порога, сонный и с взъерошенными волосами, меня встретил Костя.
– Доброе утро, сладенький! – подбежала к нему и поцеловала его такую милую со сна мордашку.
– Вижу, у тебя сегодня приподнятое настроение, – потирал музыкант никак не желавшие открываться глаза. – Мне уже страшно.
– Правильно, бойся! – еще больше припугнула. – У меня для тебя на сегодня запланирована целая экскурсионная программа, – увидела скептический взгляд парня и поинтересовалась: – Ты же не думал целую неделю, которую планируешь тут провести, торчать в четырех стенах?
– Я провел бы ее в постели с тобой, – вяло отшутился парень.
– Ну разумеется, – подхватила его под руку, увлекая за собой внутрь дома, прямиком на кухню, откуда уже доносился запах маминых фирменных блинчиков, – но это мы отложим как десерт. Ты же знаешь, чтобы получить его, надо съесть невкусный, но очень полезный и питательный обед.
– Марго, ты закормила меня обедами, – заканючил парень, как капризный мальчишка. – Хочу уже десерт!
С легкостью верила ему, но не собиралась уступать. Вместо этого целый день водила Костю по музеям и прочим достопримечательностям нашего провинциального городка. Парню было откровенно скучно, и он даже не пытался делать вид ярого ценителя искусства. Он уныло дышал на стеклянные витрины, иногда пытаясь вывести на них какую-нибудь надпись пальцем, или бестактно намеривался присесть на раритетную мебель, но я вовремя спасала музейную собственность от вандализма и оттаскивала парня от экспонатов.
– Не знала, что ты дикарь, не признающий искусства, – сообщила парню, когда нас выпроводили из очередного музея за неподобающее поведение.
– Я всего лишь отбивал подачу, – оправдывался тот. – Ты решила уморить меня до смерти пыльным антиквариатом, а я…
– Выставить меня на посмешище? – по-другому и не скажешь.
– Подразнить, – на его губах появилась кривая ухмылка.
– Ты бесчестный тип, – произнесла, когда он положил руки на мою талию, увлекая в свои объятия.
– Садистка, – намеривался меня поцеловать, – а может, и мазохистка, раз таскалась вместе со мной.
– Никакого десерта! – предупредила его и отклонилась назад.
Это некое подобие выяснения отношений прервала трель Костиного телефона. Глянув на экран, парень скинул звонок, а когда за ним последовало еще несколько, совсем отключил аппарат. Я испытующе смотрела на него, надеясь, что он сам расскажет, кого так отчаянно избегает, но тот молчал, как партизан. Вскоре затрезвонил мой собственный телефон, а на экране высветился неизвестный номер.
– Наверняка какая-нибудь реклама, – музыкант собирался выхватить у меня из рук устройство, когда я решила ответить на звонок. Это меня насторожило, и я юркнула в сторону, прижимая к уху телефон.
– Рита? – донесся вопрос, больше похожий на строевую команду. – Я знаю, этот тунеядец с тобой! – в ушах звенело от крика Андрея. – Передай ему, что я собственноручно придушу его, если он сегодня же не вернется!
– Это тебя, – протянула парню трубку.
Он обречено выслушивал весь тот ор, что доносился из динамика, и изредка вставлял свои комментарии.
– Небольшие деньги, Андрей, – словно упрекал брата в скупости. – Плевать на репутацию. Конечно, только не тебе. Кто бы сомневался, – он расхаживал взад-вперед. – Не надо давить на совесть, я никого не подводил. Пара эфиров в шоу-однодневках погоды не сделают, а на концерт я буду вовремя.
Костя становился все мрачнее, и я понимала, что гостить у нас он долго не будет.
– Когда уезжаешь? – лишь спросила я, когда музыкант закончил разговор.
– Завтра, – было заметно, что такой ход событий его совершенно не устраивал.
– Тогда успеем обойти еще пару памятников, – жизнерадостно воскликнула я, и парень совсем скис. – Шутка, – пожалела несчастного. – Пойдем, покажу тебе интересное местечко.
Им было небольшое озеро за чертой города. Добираться пришлось пешком, и это испытание стоило Косте последних сил.
Он с облегчением опустился на траву у кромки воды, но выглядел погруженным в свои мысли. Мне было интересно, что сейчас творится в его голове, но не хотелось давить и расспрашивать.
– Послушай… – только успела произнести.
– Знаешь… – одновременно со мной заговорил Костя.
Оба замолчали, уставившись друг на друга. Я вопросительно приподняла брови, намекая, что хочу услышать продолжение. Он опустил голову, изучая траву у своих ног.
– Порой я подумываю сменить продюсера, – признался Костя. – Андрей отлично справляется со своей работой, но бизнес и семья вещи несовместимые. Я люблю брата, но после таких вот выговоров остается неприятный осадок. Он до сих пор воспринимает меня как мальчишку, катающего машинки во дворе, тогда как он давно вырос и стал серьезным мужчиной.
– Так поменяй, – я надеялась, что у них такие отношения, когда можно открыто поделиться друг с другом мыслями и переживаниями. – По-моему, семья важней денег.
– Он не простит, затаит обиду.
– Простит. Он брат, родная кровь, – семья представлялась мне самой большой ценностью, которой стоит дорожить и ради которой можно и нужно прощать друг другу мелкие прегрешения. – И вообще, – захотела приободрить Костю, – насколько я успела заметить, Андрей такой человек, что не зацикливается на подобных вещах. Ему все равно, какие горы сворачивать. Со своим менторским нравом он добьется успеха в любом деле, заработает на всем.
– Это точно, – улыбнулся и чуть отпустил мучившие его размышления. – Он пробивной.
– Это у вас семейное, – вспомнила все то, что Костя делал только для того, чтобы получить от меня поцелуй, – только свои устремления ты направляешь совсем в другое русло.
Резко его настроение переменилось, и парень стал серьезным.
– Рита, я ни одну девушку не добивался так долго, – я затаила дыхание в ожидании продолжения, – но тебе готов дать столько времени, сколь потребуется.
– Почему? – не понимала, что он во мне нашел. – Что во мне особенного?
– Все дело в том, что происходит здесь, – он опустил руку на сердце, – когда я делаю так, – осторожно поцеловал меня в губы. – Ты чувствуешь это?
И я чувствовала. За всю свою жизнь не ощущала ничего подобного. Рядом с ним все сразу казалось правильным и таким простым и ясным. И все те сомнения, что грызут меня и днем и ночью, в такие моменты отступали, и я была… Счастлива? От такой малости?
– Да, – зачарованно выдохнула.
Он вытянулся на траве, закрыв глаза от слепящего солнца, а я устроилась у него под боком. И мы лежали просто так. Без игр, взаимных подножек. Это все, конечно, забавно и необходимо время от времени для встрясок, но любовь и настоящие отношения виделись мне совсем иными.
– Костя? – осторожно позвала. – Почему ты не спрашиваешь меня об отце? – затеяла разговор, на который мне сложно было решиться, но мне впервые захотелось рассказать об этом парню.
– Потому что это дела семейные, – произнес так, будто его это совсем не тревожило. – Существует много причин, по которым я с ним еще не познакомился, – он вытянул вперед руку, готовый загибать пальцы. – Например,…
– Он умер, – оборвала его речь. – Убит при исполнении, – озвучила сухую официальную формулировку. Костя молчал и правильно делал. Это опостылевшее «мне жаль» я не желала больше слышать. – В тот день я была с ним.
– Твой шрам? – догадался парень.
– Да, я получила его именно тогда.
– Расскажешь?
– Не сейчас. Потом. Сказанное – уже подвиг для меня.
Внутренне я радовалась, что совершила его. Мне казалось, что так я стала ближе к тому, чтобы наконец избавиться от ненавистного страха, и в этом мне помогал сам музыкант.
Утром Костя уехал домой, чем мама была весьма разочарована, а через несколько дней и мы с ней отправились к морю.
Напрасно я надеялась, что в отпуске смогу побыть наедине со своими мыслями, Костя и тут не давал забыть о себе ни на минуту. От него приходили десятки сообщений, нескончаемые потоки фото и видео, похожие на отчет о каждом его шаге. Сначала я пыталась их игнорировать, но некоторые SMS просто не оставляли выбора, и я слала что-нибудь в ответ. Потом сама не заметила, как втянулась и уже не вылазила из телефона, будь то пляж, кафе или прогулка по городу.
– Милая, может, нам вернуться домой пораньше? – однажды спросила мама, когда я хохотала над очередным посланием от Кости.
– Что? Почему? – отложила телефон. – Тебе здесь не нравится?
– Нравится, – она взяла меня за руки, будто говоря, что наша кровная связь нерушима и ей не нужны подтверждения в виде постоянного присутствия рядом, – но думаю, тебе будет лучше дома. Мыслями ты не здесь.
Я расстроилась, что порчу маме наш совместный отдых.
– Больше не буду с ним общаться, – дала детское обещание, понимая, как глупо оно звучит.
– А голову и сердце спрячешь в ящик стола вместе с телефоном? – по-доброму улыбнулась она.
Резонное замечание. Костю из головы не выбросить, и в моем сердце он поселился основательно и надолго. Теперь оставалось прекратить сопротивляться переменам в моей жизни, Косте, себе самой и окончательно впустить его в свою жизнь. И будь что будет!
– Я влюбилась, – произнесла вслух, большей частью признавшись самой себе. Для меня это было неожиданным открытием, а мама продолжала снисходительно улыбаться и качать головой.
***
Мы с мамой только получили свой багаж и пересекали огромный шумный зал аэропорта, теряясь среди других людей, когда среди общего гомона зазвучала музыка, несвойственная этому месту. Откуда-то из толпы вынырнул невысокий коренастый мужчина в повседневной одежде, ничем не отличающийся от обычного пассажира, вальяжно взял меня под руку и повел вперед, словно провожая куда-то, при этом громко напевая:
А у нас во дворе
Есть девчонка одна,
Среди шумных подруг
Неприметна она,
Никому из ребят
Неприметна она.
Я гляжу ей вслед —
Ничего в ней нет,
А я все гляжу —
Глаз не отвожу.
– Мам, – встревоженно обернулась к ней, – ты понимаешь, что происходит?
– Происходит твоя сказка, – улыбнулась она, совсем не испугавшись за дочь, которую чуть ли не силой уводил куда-то незнакомец.
Тут и там из толпы стали доноситься все новые голоса, и создавалось впечатление, что поет целый хор.
Не боюсь я, ребята,
Ни ночи, ни дня,
Ни крутых кулаков,
Ни воды, ни огня.
А при ней словно вдруг
Подменяют меня.
Я гляжу ей вслед —
Ничего в ней нет,
А я все гляжу —
Глаз не отвожу[1]
Постепенно над головами людей стали всплывать огромные плакаты с буквами, которые к концу песни сложились в целую фразу:
«С возвращением, Марго!»
Взгляды всех присутствующих были устремлены на меня, а я чувствовала себя немного неловко из-за того, что вокруг меня развернулось такое представление. Глазами искала виновника всего этого прекрасного «безобразия». Он появился неожиданно, отделившись от толпы, и держал в руках одну-единственную розу.
– По-скромному решил встретить? – кивнула на цветок.
– Не стал выдумывать ничего грандиозного, – пожал плечами Костя, будто не причастен к феерии, развернувшейся здесь минуту назад.
Мы стояли друг напротив друга, и никто не решался сделать первый шаг, хотя у обоих было одно, общее на двоих, желание.
[1]Автор текста: Ошанин Л. Композитор: Островский А.
9. Страсть и пирожные
Нет ничего прекрасней поцелуев любимого человека после даже короткой разлуки. И Костя задаривал меня ими. Он то целовал меня, нежно касаясь губ и скул, то дерзко покусывал мочку уха, грубо хватая и напирая, а потом снова становился ласковым, целуя в шею и ключицу.
– Моя девочка, – шептал он, – как же я соскучился по тебе. За такие муки я заслужил «десерт».
– И я очень-очень хочу «сладкого», – схватилась за пряжку его ремня и притянула Костю как можно ближе к себе, жалея, что человечество изобрело проклятую одежду. Это так неудобно, когда изнываешь от желания. – Только не сейчас, – здравомыслие взяло верх, и я потихоньку начала освобождаться из жарких объятий парня.
– Ну почему? – с непомерным отчаяньем в голосе взвыл он.
Как ответ на его вопрос из кухни послышался мамин голос:
– Ребятки, обед готов!
– Вот почему! – оттолкнула его и одернула свою сбившуюся одежду. – Ты же не думаешь, что я стану заниматься сексом, когда в соседней комнате мама хлопочет на кухне?
Для него это был не аргумент, но Костя все же искал выход.
– Мы заняться этим в другом месте, – оживился парень.
Этот вариант не подходил мне.
– Мама приехала в гости, как я ее брошу здесь одну? – надеялась, он воспитан в уважении к старшим и любви к родителям и сможет войти в мое положение, чуть поступившись собственными желаниями. Это же временные трудности.
– Выходит, у нас платонические отношения, – заключил парень, чем был весьма огорчен, – и никаких плотских утех?
Даже в серьезных вопросах его не оставляло чувство юмора. Хотя, какая к черту серьезность, если мы планировали, где и когда сможем заняться сексом. Вот он, конец романтики!
– Милый, ты не тянешь на святого, – пришлось разочаровать его, – поэтому, – я снова оказалась рядом, на этот раз поправляя его одежду, – наши платонические отношения продлятся всего пару дней. В четверг мама уезжает, и мы сможем, – сделала томительную паузу, взглянув на парня, который перестал дышать, мечтая услышать заветные слова, – поговорить о нашем совместном будущем, – не стыдясь, издевалась над ним, – а потом мы займемся страстным, неудержимым, изматывающим…
– Боже, умоляю, скажи «сексом», – взмолился Костя, падая на колени и обнимая меня за талию.
– Нет, – поцеловала его в губы, – любовью. А теперь, – похлопал парня ладонями по груди, призывая подняться, – обуздай свои желания и притворись хорошим мальчиком перед моей мамой.
– Ты заставляешь меня лицемерить, Марго? – прищурил глаза, надменно глядя на меня. – Скрывать свои истинные намерения под маской добропорядочности?
– Некоторые называют это вежливостью, – поправила его чуть растрепанные мной же волосы.
– Безумный, безумный мир! – воздел музыкант руки к небу, когда я выталкивала его из своей спальни. – Марта, как вы чудесно выглядите! – заголосил как базарный зазывала, как только увидел мою маму. – Отдых пошел вам на пользу. А Рита как загорела! Стала прям как шоколадка, – Костя смерил меня шкодливым взглядом и исправился, – то есть я хотел сказать, ее загар имеет аппетитный, – не унимался парень, – то есть приятный шоколадный оттенок. Извините, Марта, что-то я сегодня заговариваюсь.
Надо было ему всыпать или на крайний случай дать подзатыльник за то, что устраивает шумное представление, но вместо этого я глупо посмеивалась над его выходками. Ведь все влюбленные так делают: не замечают недостатков друг друга и умиляются каждой нелепости, что те выкидывают?
Костя провел в нашей с мамой компании несколько часов, а потом его вызвонил Андрей, и музыканту пришлось ретироваться на шоу на каком-то радио. К этому времени подоспела Аня с Олегом, и они уболтали мою маму до полусмерти, рассказывая о том, как мы с соседкой весело живем. Судя по взглядам и некоторым жестам, эта сладкая парочка была все еще вместе. Обо всех подробностях я расспросила подругу вечером, когда все разошлись: кто домой, а кто в спальню. Свою я уступила маме и ночевала на диване в гостиной.
– Ну, начну порку! – села на кровать Ани, когда та спокойно красила ногти жутким красным лаком.
– За что? – ничего не подозревая, отозвалась она. – Я ни в чем не провинилась, по крайней мере, не перед тобой.
Уже хорошо, что ее гложут хоть какие-то сомнения.
– Значит, все-таки чувствуешь свою вину перед Олегом?
– Вину? – удивилась она. – Я испытывала только удовольствие, – пустилась в откровения об их личной жизни с Олегом, о которых я совершенно не хотела слышать.
– Два сапога пара, – произнесла себе под нос, вспомнив поведение парня, когда я с ним затеяла точно такой же разговор. – И что вы планирует делать дальше? – надо было все-таки решать этот вопрос.
– Продолжать спать вместе, – как само собой разумеющееся заключила подруга.
– Аня! – как собака гавкнула, и она дернулась, чуть не выронив кисточку из рук и не перепачкав кроваво-красным цветом руки и покрывало.
– Ну чего ты злишься? – подруга закручивала флакон с красной жидкостью. – У нас небольшой курортный роман.
– Только вы не на курорте, – я все больше напоминала строгую учительницу или ворчливую старушку со скамеечки у подъезда, – и уехать вам будет некуда, когда ваши отношения закончатся.
– Все будет в порядке, – заверила она и на пятках прошествовала к комоду. – Мы взрослые люди, – при этом девушка принимала самые неестественные позы, открывая верхний ящик, чтобы бросить туда лак и при этом не испортить свеженакрашенные ноготки, – как-нибудь договоримся, – захлопнула злополучный ящик, толкнув его бедром. – На данный момент нас обоих все устраивает, а ты не будь занудой. Я счастлива.
– Правда? – не поверила своим ушам.
– Типа того, – неловко замялась Аня, будто стесняясь своих чувств. – Мне нравится проводить с ним время, и секс потрясный.
– И как вы проводите время вместе? – осторожна расспрашивала.
– Пару раз ходили в кино, – начала перечислять подруга, задумчиво подняв глаза к потолку, – а иногда оставались дома и валялись перед телеком на диване. Были еще какие-то кафешки и рестораны. Я уже не помню, – отмахнулась рукой. – А что, это так важно?
– Поздравляю! – произнесла официальным тоном. – Вы пара, и у вас полноценные отношения, – объявила, как в ЗАГСе о заключении брака.
– Ну да, конечно, – презрительно фыркнула Аня, а потом оторвала взгляд от ногтей, которыми в это время любовалась, и нахмурила брови. – Вот черт! – выругалась, когда осознала, что я была во всем права.
Я вернулась в свою временную «спальню», готовясь отдохнуть после перелета и долгого насыщенного дня, но не удержалась и перед этим заглянула в телефон, где меня ждало новое сообщение от Кости, переполненное обещаниями неземного наслаждения. Как только дуэнья Марта, призванная следить за тем, чтобы я ни словом, ни делом не запятнала свою честь, покинет меня, то один известный господин, не заслуживающий этого имени, опорочит мою репутацию всеми возможными способами. Музыкант был способен всю ночь напролет писать подобные скабрезности, тогда как я действительно хотела поспать, поэтому обозвала его бесчестным типом и приказала смиренно ждать два дня отъезда «дуэньи». Но это не возымело никакого действия на него.
Как дети обычно отсчитывают каждую минуту до нового года или собственного дня рождения, так и Костя на протяжении последующих дней постоянно узнавал у меня, не ехала ли мама раньше оговоренного срока, готовый сорваться с места, бросив насущные дела, и примчаться ко мне за своим долгожданным десертом. Он даже настоял на том, чтобы его личный шофер отвез нас с мамой в аэропорт, а после того, как я провожу ее, тот бы доставил меня в загородный домой музыканта. Как пирожок с пылу с жару прямиком ему в рот. Я изо всех сил отказывалась, представляя, как все это пошло выглядит, но мама, не знавшая всей подоплеки дела, с радостью согласилась на услугу от «хорошо воспитанного молодого человека, который всего лишь старается понравиться матери своей возлюбленной». Если бы не эта ее «возлюбленная», я бы не смогла с улыбкой и иронией пережить ту злополучную поездку.
***
У меня был мандраж, как у школьницы перед экзаменами, не хватало только трясущихся рук и коленок. Еще бы! Я ехала к парню домой с нескрываемым намерением заняться сексом.
Не пора ли покраснеть от стыда, Рита?
Я глянула в зеркало заднего вида, внимательно рассматривая свое лицо со всех сторон – ни намека на пристыженность от задуманного поступка, только блеск в глазах. Все, я безнадежно потеряна для приличного общества.
Чтобы не видеть своего позора, отвернулась к окну, и среди разномастных витрин мне бросилась в глаза скромная вывеска, и в голову пришла гениальная, как тогда показалось, а на деле дурацкая, идея.
– Вадим! – вцепилась в сидение водителя. – Остановите здесь ненадолго, пожалуйста!
Он ничего не ответил, молча кивнул, и машина затормозила у обочины. Я выскочила из салона, пересекла тротуар и юркнула в магазин. Буквально через пару минут уже вернулась обратно с небольшой коробкой в руках и, довольная своей задумкой, села обратно.
– Теперь можем ехать!
Маленькое подспорье не сделало все проще. Я стояла перед входной дверью и только через минуту решилась позвонить. Мысли, что я дешевка, которая прыгает в постель к мужчине, стоит ее только поманить, отравляли все мое настроение, и я даже развернулась, чтобы уйти, но голос Кости, видимо, успевшего за это время открыть дверь, заставил меня замереть:
– Марго?
Пойманная с поличным, повернулась к нему лицом, нервно улыбаясь, и протянула коробку с кремовыми пирожными.
– Пироженку? – по-детски предложила я.
Костя оценивающе посмотрел на меня, потом на подарок и заключил:
– Предпочитаю десерт под названием «Марго»!
Он взял меня за руку, и на ватных ногах я проследовала в дом. Парень не стал тратить время на прелюдии: отложил в сторону коробку и начал целовать меня. Я бы соврала, сказав, что мне это не нравилось, но навязчивый внутренний голос настырно повторял, что я делаю что-то неправильное.
– Может, все-таки для начала попьем чайку? – не унималась я со своими никому ненужными пирожными.
Костя замер и поднял голову, чтобы видеть мои глаза.
– Рита, в чем дело? Ты странно себя ведешь.
Да неужели? Это он заметил, а все остальное, значит, казалось ему вполне нормальным?
– Будь ты проницательней, понял бы, что мне неловко, и я нервничаю, – упрекнула его за невнимательность.
Парень расслабился, мой страх не являлся для него неразрешимой проблемой, и он быстро нашел способ преодолеть его.
– Тебе неловко, когда я делаю так? – поцеловал мое плечо, которое было обнажено по задумке дизайнера моего топа. Глупая вещица, купленная на отдыхе, но как коварно она сыграла в данных обстоятельствах против меня.
– Нет, – призналась, испытывая вместо дискомфорта удовольствие.
– А так? – Костя продолжал игру и теперь целовал в шею.
– Нет, – все с большей уверенностью повторяла я.
– А так? – снова спросил, когда настал черед моих губ.
– Нет, – повторяла раз за разом и уже, перехватив бразды правления, сама дарила, а потом и требовала поцелуи.
Топ полетел на пол, я упала на гостиный диван. Костя провел ладонью по шее, спустился вниз к груди, затем к животу, при этом не сводил глаз с моего тела, словно любовался. На некоторое время я почувствовала стеснение, но он наклонился ко мне и прошептал над самым ухом:
– Ты божественно красива, моя королева, – и взглянул в мои глаза, развеивая последние остатки страха и сомнений.
