Текст книги "Крик души (СИ)"

Автор книги: Екатерина Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

В переносице защипало, и Олег, чувствуя, что слезы вот-вот коснулся уголков глаз, зажмурился.

– А кто может знать, где они сейчас? – сухим голосом поинтересовался он у соседки.

– А вы кто им будете, что так интересуетесь? – вновь с подозрением спросила та. – Я вас здесь что-то не видела ни разу. Ходят тут всякие, – окинула она его колким взглядом, – спрашивают о чем ни попадя, а потом смотришь, уже в телевизоре тебя показывают, – резко выдала она. – Вы кто будете Ефремовым?

– Я… родственник, дальний. Со стороны отца Даши, – пробормотал мужчина, мгновенно придумав ложь.

Поджав губы, Олег лишь надеялся на то, что женщина не станет ни о чем его расспрашивать.

– А, вон оно что, – видимо, поверила соседка. – А где ж вы раньше были, когда над детьми так издевались?

А где были вы, видя, что творится вокруг и молча стоя в стороне?!

Олег сделал шаг вперед, прямо глядя на женщину.

– Я недавно узнал о том, что Даша и… Юрка остались без отца.

– Ну, об отце их я ничего сказать не могу, не знала я его, – сказала соседка, гордо вскинув голову. – А вот о матери много чего можно сказать. Мамаша из нее никакая. Не заботилась о детях совсем! А муженек ее, Алексей этот, та еще, между нами говоря, сволота! Как он над Дашей измывался-то, Боже мой! Юрке-то меньше доставалось, он ведь маленький еще, да и сестра его прикроет, бывало, вот Дашке и доставалось от него. Я ее с синяками часто видела, да. Алексей ее бил, я это точно знаю, а мать ни разу за дочку и не заступилась, небось! Тьфу, как только земля таких матерей-то носит!? – сплюнула женщина и чертыхнулась в голос. – М-да… А муж ее тот еще подонок, это я вам, как есть, говорю! – грустно выдала она. – А что же вы раньше не приехали-то?

Олег досадливо поморщился.

– Так, говорю же, не знал я, что дети без отца остались. Я бы обязательно приехал… если бы знал.

Соседка, имени которой Олег так и не узнал, кивнула, словно соглашаясь с ним.

– Ясно. Дашка-то даже в школу не ходила, не знаете, наверное? – она бросила она него быстрый взгляд. – Не знаю, что там да как, но мне баба Катя, – была тут у нас одна бабушка, умерла, к сожалению, царство ей небесное, – так вот она как сильно Дашу-то любила! Так сильно любила, прям как внучку родную. У нее-то своих детей и внуков не было, вот она Дашку внученькой своей да величала. Так вот она мне по секрету сказала, что хотела девочку в школу отправить, говорит, что, мол, пора ей уже, но к ней гад этот, Алексей, пришел да приказал, чтобы она в их дела не вмешивалась, девочку в покое оставила, и к Даше чтоб больше не подходила, – женщина шмыгнула носом. – А она скоро и скончалась… Хорошая была бабушка, добрая.

Олег помолчал немного, грустно глядя в пространство, а потом спросил:

– Кто может мне помочь найти ее?

– Дашу-то? Этого не знаю, – ответила соседка, а потом, задумавшись, пробормотала: – А вообще… Есть у нас в городе один человечек, он может раздобыть сведения, – она уставила в него прямым взглядом, разглядывая дорогую одежду. – Только сами понимаете, не бесплатно всё это будет.

Олег с надеждой посмотрел ей в глаза.

– Можете сказать, как мне его найти?

Женщина пожала плечами.

– Конечно…

«Человечком», который может раздобыть сведения, оказался паренек, которому на вид Олег мог дать лет шестнадцать-семнадцать. Высокий и худой, щупленький, с темно-русыми, почти полностью сбритыми волосами. Назвался он Дамо?ном, но Олега просил называть его просто Пашкой. Олегу хотелось бы узнать, почему именно Дамо?ном, и откуда он вообще это имя выдумал, но не стал интересоваться.

Он нашел его на старом складе, где раньше хранили пищевые продукты, и где сейчас обосновалась шайка воришек и вот таких следопытов, каким был и Пашка. Сырое, довольно-таки мрачное помещение с обшарпанными стенами и железными дверьми, которые отвратительно скрипели при каждом открытии и закрытии. Повсюду валялись деревянные ящики и прочая утварь, которую Олег мысленно нарек хламом.

Оглядываясь по сторонам, Олег про себя решил, что это место очень похоже на подвал. Или подземелье. Страшное и гадкое. Совершенно отвратительное.

Дамо?н, или просто Пашка, провел его внутрь и предложил присесть на один из деревянных ящиков, который, по всей видимости являлся стулом.

Олег посчитал оскорбительным отказаться и послушно присел.

Пашка одобрительно хмыкнул, дрогнули усмешкой его губы, сверкнули огоньками непонятного цвета глаза. А потом он заговорил, и Олег понял, что попал точно по адресу.

Паренек глупым не был, наоборот, это был очень умный мальчик. А еще он был очень юрким, скорым в передвижении и целеустремленным. Отчего-то профессор Вересов был уверен, что Пашка, если ставил себе какую-то цель, всегда ее достигал. О средствах ее достижения думать не хотелось, да и не касалось это его, поэтому Олег, удобнее усевшись на ящике, посмотрел на парня в упор.

Тот, в свою очередь, пристально смотрел на посетителя, изучая.

– И чего вы от меня хотите? – спросил он, скрестив руки на груди и глядя на Олега сверху вниз. Сам он рядом с гостем не присел, оставшись стоять около стены.

Олег прокашлялся, а потом посмотрел на Пашку с надеждой.

– Мне… нужно кое-кого разыскать. Мне сказали, что ты можешь, что на тебя можно положиться…

Губы мальчика вновь иронично изогнулись.

– Ну, давайте поглядим, кого именно вы хотите разыскать, – кивнул он. – Может, я и смогу чем помочь.

Олег вспотевшими вмиг пальцами потянулся к карману кофты и достал оттуда скомканный листок. С именем и фамилией Даши.

– Вот, – проговорил он дрожащим голосом. – Ефремова Даша. Фотографии у меня, к сожалению, нет…

– Да не беда, – глядя на листок, проговорил Паша. – Она откуда? Из Калининграда?

– Она жила здесь некоторое время, а сейчас… уехала.

– М-да, – задумался парень, сжимая листок в руках. – Предупреждаю сразу: если она все еще в городе, я ее найду, если же уехала, я умываю руки. Искать человека вне города я не стану, это дело бесполезное. Но в любом случае, при любом раскладе деньги остаются при мне, – оторвавшись от листка, парень пронзил мужчину острым взглядом. – Согласны?

Разве у него был выбор?.. Олег согласно кивнул.

– Да, согласен. Только мне бы… поскорее все это. Если можно…

– Что, так нужно ее найти? – сочувственно спросил паренек, и Олег стремительно опустил глаза вниз. – Ладно, постараюсь управиться дня за четыре, – сказал Пашка. – Подключу кое-кого, если что. Но дороже выйдет, – предупредил он тут же.

– За ценой дело не встанет, – мгновенно отреагировал мужчина. – Ты главное найди ее… пожалуйста.

– Найду, не беспокойтесь, – сверкнул парень белозубой улыбкой. – Если в городе потеряется президент Ельцин, я и его разыщу. На всякий случай. Вдруг кому пригодится?..

Олег грустно улыбнулся этой шутке, но смешно ему не было.

Он жаждал лишь одного: поскорее увидеться с Дашей и увезти ее с собой.

Пашка был профессионалом своего дела, если так можно было выразиться. Он связался с Олегом уже на второй день поисков. Нашел. Узнал. Новости не самые утешающие. Олег тут же примчался к нему.

– Ну, что там? – встревоженно, с беспокойством в голосе воскликнул мужчина. – Нашел? Нашел ее?

Пашка указал ему на «стул», вынуждая присесть, и Олег, как и в первый раз, повиновался.

– Да вы присядьте, присядьте, – проговорил мальчик, сжимая в руках какой-то листок.

– Ты мне скажи, ты ее нашел?! – настойчиво переспросил Олег, желая услышать ответ немедленно.

– Да нашел, нашел, я же вам сообщил! – с досадой воскликнул парень и протянул мужчине листок. – Вот. Ваша Даша находится там, – указал он на адрес и брезгливо поморщился. – А вот сюда, – он спустился вниз по листку, – ее хотят… отдать.

Ничего не понимая, Олег уставился на листок, зажатый в своей дрожащей руке.

– Это что такое?.. – шепотом проговорил он, расширившимися от ужаса глазами глядя на адрес. – Что это, Паша? – спросил он парня, поднимая на него неуверенный взгляд.

– Ну, как вам сказать покрасивее? – скривился он.. – Это типа наш местный центр детской порнографии.

– Что-о?!

Олег почувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Да ладно, только не говорите, что не знали об этом, – отмахнулся Пашка. – Все знают, только молчать предпочитают, чтобы не нарваться на проблемы. Проблемы-то никому не нужны, сами понимаете.

– Но… как такое возможно?.. – одними губами прошептал Олег. – Как такое может быть?..

– Да как, как. Легко! Город наш портовый, да и находится где, в анклаве?.. Москва-то далеко! Вот здесь беспредела много и творится. На это просто глаза предпочитают закрывать. Чтобы не нарываться.

– И что, Даша…?

– Говорят, ее продать хотят, – словно читая мысли Олега, сказал Дамон.

– Как… продать?.. – поперхнувшись, выдавил мужчина. – Как продать?! Она живой человек! Ее не могут продать!

– Так мать алкоголичка, видно, вот и заработать на этом решила, – равнодушно заявил Паша. – Они там ей штуку зеленых кинут, она и рада стараться ради такого дела. На девчонку свою ей, видимо, плевать. Да и документов на нее, наверное, нет. Нет документов, нет человека. А нет человека, – паренек развел руками, – нет проблем.

– А куда милиция смотрит?! – возмущенно вскричал Олег. – Если такой беспредел творится, нужно расс…

Парень рассмеялся, заставив Олега замолчать.

– Вы так говорите, словно это можно просто так взять и пресечь. Не смешите меня. Такие дела за один раз не решатся, и не вам сюда лезть, поверьте мне, – парень наклонил голову набок. – Хотите спасти девчонку, лучше поторопитесь, пока ее не поставили под камеру, вот и все, что вы можете сделать хорошего, – Пашка кивнул на листок, который передал Вересову. – Я вам там кинул адресок, где она сейчас живет. Лучше вам поторопиться.

– Спасибо, – едва выдохнул Олег, озадаченный и ошеломленный, все еще не придя в себя.

На лице парня расплылась широченная улыбка.

– За хорошие деньги, рад стараться, – он оттолкнулся от стены и взмахнул рукой. – Ладно, дядь, если буду нужен, вы знаете, где меня найти.

Олег кивнул, так толком и не осознав, что сказал ему Паша.

Как родная мать могла пойти на такое?! Как, черт побери, она могла продать своего ребенка?!

В голове не укладывалось, что такое может происходить в конце двадцатого века. Продажа детей. У собственных родителей. О Боже, не просто каких-тодетей… а Дашки, его Дашеньки!

Олег тяжело вздохнул, перед глазами замелькали огоньки. Холодными пальцами сжал листок с адресом и уставился в него, с трудом различая буквы.

Дашенька, его дорогая девочка. Как же он мог допустить такое?! Как он посмел оставить ее наедине с этими ужасными людьми?! Он чуть не погубил свою любимую девочку! Чуть было не погубил. Если бы он опоздал хоть на один день, какие-то двадцать четыре часы…

Боже, страшно подумать, что он мог ТАК опоздать! А сейчас?..

Олег дернулся, как от удара, вскинул голову вверх.

Что же он сидит тут и терзается виной, когда его малышка там, в лапах этих нелюдей!? Нужно бежать, спешить к ней, за ней, скорее, скорее.

Он сорвался с места так быстро, что в глазах помутилось, и обратился к Пашке.

– Паша, а ты можешь отвести меня… сюда? – указал мужчина на адрес.

Парень, засунув руки в карманы потрепанных джинсов, пожал плечами.

– Могу.

– Тогда пойдем! Сейчас же, немедленно! – вскричал Олег и бросился к выходу.

Пашка, не спеша, последовал за ним.

– Дядь, – крикнул он, – вы это… деньжат с собой возьмите. Такие люди разговаривают на языке денег.

Олег кивнул, не совсем понимая, о чем ему говорит парень, у него в голосе билась лишь одна мысль: скорее найти Дашу, не опоздать, прижать ее к себе и знать, что весь ужас уже позади. И для нее, и для него.

До места, где находилась Даша, они добирались сорок пять минут. Олег запомнил, потому что то и дело поглядывал на часы, спрашивая у своего «проводника», скоро ли они прибудут.

Пашка почти не смотрел в его сторону и всегда отмахивался, будто желая, чтобы к нему не приставали с подобными расспросами. А когда они, петляя по улочкам и переулкам, все же вышли в небольшой дворик, парень указал Олегу на деревянный двухэтажный барак.

– Это там. Дальше я умываю руки, – сказал он и повернулся к Олегу спиной. – Удачи!

Мужчина в нерешительности застыл на месте, блеклым взглядом провожая Пашку, а потом тяжело вздохнул. Дыхание участилось, и он вновь почувствовал боль в области сердца. Что же ты не успокоишься, противное!?

Олег двинулся вперед, сжимая руки в кулаки и оглядываясь по сторонам.

Странно, но на улице не было ни одной живой души. Не играли дети, не сидели бабульки на лавочках, старички не играли в домино или шашки. Совершенно пустой, серый, мрачный дворик.

Подойдя к двери барака, Олег, неуверенно остановившись, толкнул ту на себя и вошел внутрь.

Его тут же обдало удушливым, спертым воздухом и смрадом, и профессор поморщился, прикрывая лицо рукой. Тяжело вздохнув сквозь стиснутые зубы, он решительно двинулся вдоль по коридору.

Одна дверь, вторая, третья… Четвертая. Остановился. Бросил быстрый взгляд на листок, замер. Здесь.

Несколько мгновений собирался с силами, а потом постучал; после немого молчания повторил попытку.

Он не уйдет отсюда без Даши! Если будет нужно, он останется здесь до вечера, до следующего утра, он будет ждать, сколько нужно, но отсюда уйдет лишь со своей маленькой девочкой!

За деревянной дверью послышались шаги и громкий мат. Алексей. Олег узнал его голос.

– Кого там черти принесли, бл***!? Поубиваю всех на х**!

Олег стиснул зубы и напрягся в ожидании встречи с этим мерзавцем.

– Ну, я вам сейчас, бл***, задницы надеру, с**и! – послышался вновь его голос.

И дверь резко отворилась. На пороге, одетый в спортивные штаны и белую майку, застыл слегка помятый мужчина. От него несло перегаром и сигаретами, на лице застыло выражение крайнего изумления, даже брови подскочили вверх, а потом он вдруг широко улыбнулся, сверкая пожелтевшими зубами.

– О! Кого я вижу! – воскликнул он, разводя руки в стороны. – Наши старые знакомые! Не ожидал…

Олег застыл на месте, не решаясь сделать шаг вперед.

– Ты что тут делаешь, мужик? – мгновенно изменившись в лице, грозно спросил Алексей. – Тебя сюда не приглашали! Ты что, не уяснил в прошлый раз, что тебя здесь не хотят видеть!? Повторить?!

– Сколько ты хочешь? – с непроницаемым лицом спросил Олег, глядя ему в глаза и не обращая внимания на пустые угрозы.

Тот дернулся, подался немного назад, шокированный.

– Чего?..

– Сколько ты хочешь за Дашу? – разъяснил Олег, сузив глаза и нахмурившись.

Тот опешил, а потом нагло усмехнулся, осознав, вероятно, о чем идет речь. Губы его растянулись в широченной улыбке. Он расхохотался.

– Ах, вот оно что! Ты за Дашкой, что ли, приперся?! – он вновь расхохотался, затрясся всем телом. – Так ты опоздал, мужик, – совершенно серьезно сказал он, пронзая Олега животным взглядом светло-карих глаз.

Олег двинулся на него, нависая над подонком стеной и не отрывая взгляд от его лица.

– Никогда не бывает слишком поздно, – настойчиво выговорил он сквозь зубы, делая вперед шаг за шагом. – Поэтому я повторяю свой вопрос: сколько ты хочешь за Дашу?

Алексей стал отступать. Не сказать, что он испугался такого неожиданного напора, такие люди ничего не боятся, но он вдруг вздрогнул, прищурился, гордо вздернул голову вверх.

– Что, так зацепила девчонка? – ехидно спросил он, а потом, нагло ухмыльнувшись, выдавил: – А она не продается, усек? С чего ты вообще взял, что я хочу..?

– Ну, ты же собираешься продать ее, – с нажимом, почти без эмоций возразил Олег, сдерживаясь, чтобы не ударить негодяя. – Тебе на нее плевать, главное, что ты от этого получишь, – он почти прижал Алексея к стене, испепеляя взглядом. – Вот я и спрашиваю, сколько ты хочешь за нее получить?!

Раздосадованный, Алексей помрачнел, резко сплюнул и сделал шаг к Олегу.

– Ну, и что я получу, если отдам девчонку тебе? – спросил он. – Сколько ты готов мне отвались?

– Сколько ты хочешь?

Мужчина наигранно равнодушно пожал плечами, широко улыбнулся, уверенный в себе.

– Ну, мне предложили три штуки. Долларов, конечно же, – растягивая слова, выговорил он, нагло глядя на нежданного гостя. – Понравилась им Дашка, талант у нее, говорят.

Олег сжал руки в кулаки и стиснул зубы, стараясь сдержаться. На скулах заходили желваки.

–  Сколько?..

– Дашь мне четыре, и мы договоримся, – с издевкой выдал Алексей, уверенный в том, что Олег откажется.

Но профессор Вересов пришел сюда не для того, чтобы отступить у самого финиша.

Смерив Алексея пренебрежительным взглядом, исполосовавшим мерзавца с головы до пят, Олег достал из кармана пиджака толстый увесистый конверт и протянул его мужчине.

– Вот б о льшая часть, остальное будет вечером, – с непроницаемым лицом сказал он и невозмутимо добавил: – А теперь я хочу видеть Дашу. Сейчас же!

Из дневника Олега Вересова. Запись от 18 июля 2001 года

Наверное, я никогда не забуду ее взгляд. Ее тот самый первый взгляд после почти трех месяцев разлуки.

Сколько было в нем неверия, боязни, осуждения, упрека, – того немого упрека, который она никогда не высказала словом. Она никогда, никогда не упрекнула меня вслух. Но я всегда словно чувствовал, что она может сделать это. Чувствовал и боялся. Как же я боялся!

Я никогда не забуду тот день. Никогда. Вот уже почти три года прошло, а я до сих пор помню каждое мгновение, пережитое тогда. Словно перематывая кинопленку, я вновь и вновь возвращался в тот день, в тот час, в ту темную, тусклую комнату, освещенную лишь настольной лампой, помню содранные со стен обои и дощатый пол. И вижу ее, удрученно стоящую в углу. Низко опустив голову и скрестив руки за спиной, она словно бы плакала, посапывая и шмыгая носом, и мне казалось, я слышал, как заскрежетали зубы от злости и едва сдерживаемой ярости на того ублюдка, что стоял тогда за моей спиной.

Наверное, если бы Бог дал мне больше времени провести на этой земле, я бы и тогда помнил каждый вздох, каждый взгляд, каждый шорох. Каждое биение сердца, словно застывшего в тот миг, а потом несущегося вскачь, я помнил с исключительной точностью.

Бывают в жизни такие моменты, когда память противится и специально, вновь и вновь толкает тебя в бездну прошлого, и напоминает, напоминает, словно камень точит каплей дождя, и не позволяет забыть, возвращает в ту роковую минуту, которую хочется поскорее вычеркнуть из своей жизни. И не получается. Не выходит. Словно нарочно. Как по замкнутому кругу, блуждая по одной и той же траектории, ты опять возвращаешься туда, откуда начался отчет. И чем больше ты хочешь забыть, тем отчетливее помнишь каждую деталь, чем яростнее твое сопротивление, тем жестче твои воспоминания. Все больнее. Очень больно…

Ты чувствуешь себя виноватым, и боль пронзает тупым ножом. И режет, режет, режет, кромсает на кусочки, не щадит и не жалеет.

Вот уже почти три года воспоминания режут меня на части.

А Даша… Моя девочка, моя крошка! Неужели Бог смиловался надо мной?! И она простила меня!?

Простила. Я знал. Я чувствовал.

Дашенька… Моя маленькая девочка.

Когда Алексей привел меня к ней, я думал, что расплачусь там, в этом сыром, сером, подвальном помещении. Прямо перед ним. И плевать, что обо мне может подумать этот ублюдок. Мне, действительно, было все равно. Засмеется? Воля его. Будет паясничать и насмехаться? И что с того?! Я был уверен, что если он хотя бы рот откроет, я не сдержусь и, схватив его за грудки, вытряхну из него душу. Я и так долго сдерживался, чтобы при виде потрепанной, испуганной, смотрящей волком Дашеньки, сдерживаться еще и в том, чтобы не расквасить ему физиономию! За то, что сделал. За то, что он чуть было не сотворил с моей малышкой! Мне хотелось его убить!

И я бы убил, наверное. Если бы смог. Но я, к сожалению, не мог…

Когда я, словно обезумевший, кинулся к девочке, стиснул в объятьях, прижимая к себе хрупкое тельце, и, разглядывая перепачканное личико с дрожащими губами и подрагивающим подбородком, с огромными обиженными, все понимающими черными глазками на нем, я думал, что сойду с ума.

О, эти глаза! Они словно рвали меня живьем! Сколько чувств, эмоций, ощущений было в них!

О, этот взгляд! Он словно выбил почву у меня под ногами, лишая воздуха, чувства, ощущения.

Я молчал, я очень долго молчал, не в силах вымолвить ни слова. Просто не знал, что сказать…

И она тоже молчала. Сначала даже попятилась от меня, попыталась отвернуться, вырваться, но я ей не позволил, и она осталась со мной, прижатой к моей широкой груди.

Она мне не верила. Она мне БОЛЬШЕ НЕ ВЕРИЛА! И ее молчание говорило красноречиво и дерзко.

То молчание… О Боже, оно резало и кромсало похлеще любых слов! Которые она так и не произнесла…

Боже, какой трепещущий, душещипательный, раздирающий в клочья момент!

Мне кажется, что я даже дышать перестал, настолько спертым, густым и тугим стал воздух, он словно оседал в моих легких вязкой, свинцовой тяжестью, разъедающей мою душу и тело.

Бывают такие моменты в жизни, когда не можешь вдохнуть или выдохнуть. Боишься, забываешь, просто не можешь заставить себя сделать спасительный вдох?! И ты начинаешь задыхаться.

Я почти задыхался тогда. От этого выразительного, обвиняющего, не верящего мне взгляда черных глаз. От безропотного, усталого, машинального подчинения ее тела моим словам и действиям.

Будто куколка! Ни чувств, ни эмоций, ни прежнего огня глаз, ни былого задора. Прямой, внимательный, умный, пустой и… словно бы равнодушный взгляд. Обвиняющий взгляд!

Никогда не забуду мига, когда я, заметив на оголенном участке бледной кожи бордово-синие гематомы с запекшейся кровью, чуть не прибил ублюдка, стоящего за моей спиной, на месте! Руки сжались в кулаки, я как сейчас помню это. И еще сдерживаю себя, чтобы не сорваться, ради нее, чтобы не сорваться. Нельзя. Нельзя! Нужно держаться. Увести Дашеньку в безопасное место, туда, где ни этот подонок, ни Дашина мать, не смогут ее найти. Краешком воспаленного сознания, ставшего вмиг оголенным нервом, я понимал, что нужно уходить, и, подхватил Дашеньку за руку, повел за собой. Со слепой уверенностью в том, что никогда больше ее не оставлю.

И я держал свое слово. Три года. Почти… три года я держал данное себе слово.

Три года – это много или мало?.. Как измерять данное пространственное расстояние?

Я так надеялся, рассчитывал, так верил в то, что мне будет отведено больше времени, чтобы исправить свои ошибки. Мне так хотелось верить в то, что все еще возможно. Что врач ошибся, что диагноз оказался неверным, что это просто нелепая, глупая шутка кого-то свыше.

Мне так хотелось бы сказать ей, что я ее никогда не покину, и не обманывать, не лгать, быть уверенным в том, что я буду рядом всегда, когда бы ей не понадобилась моя помощь. Но…

Разве могу я лгать ей? Не могу. Поэтому я просто не говорю ей всей правды. Когда она спрашивает о моем самочувствии, я вынуждаю себя не чувствовать боль, и не чувствую ее.

Я и Антону ничего не говорю. Он давно уже живет своей жизнью. Он сделал свой выбор. Как и я, когда-то сделал свой.

Я уже не утруждаю себя разговорами, пустыми и совершенно бесполезными. Я думаю о том, что станет с моей девочкой, когда меня не будет рядом с ней. Кто ей поможет в трудную минуту, кто подскажет советом, к кому она обратится, когда ей потребуется отцовское наставление?!

Будет ли рядом с ней кто-то, кому она станет так же не безразлична, как и мне!?

Я много думаю об этом. Очень много. Мысли кружатся в моей голове, терзая сознание, но на ум пока ничего так и не приходит.

Моя крошка, такая сильная, такая отчаянная. Всегда такая стойкая к ударам, такая невозмутимая и все терпящая!.. Я горжусь ею. Горжусь моей маленькой девочкой!

Но сможет ли она перенести еще один удар судьбы?!

Она же так много пережила, так много… Столько испытаний на ее хрупкие плечи за столь короткое время! Кажется, еще совсем недавно она пережила потерю брата, родного, близкого, самого дорогого для нее человека, и тут… Вновь, опять в преддверии очередной утраты, нового удара!

Как она справится с этим?!

Справедливость?.. Какая, к черту, справедливость?! Нет справедливости!

А воспоминания все кружатся во мне бешеным ураганным ветром, погружая в пучину памяти, по закоулкам которой у меня уже нет сил ходить.

Но что воспоминания?.. Они пройдут, исчезнут, претворятся в пепел, как только меня не станет.

А Дашенька, моя крошка… она останется. Одна. Совсем одна. Как же она?.. Без меня?!

Боже, помоги!..