Текст книги "Конечно, это не любовь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Коновалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Дружбы не существует. Глава 7
– Это совершенно невозможно, – авторитетно заявила Гермиона, и Шерлок тяжело вздохнул. Они сидели в холле гостиницы и ждали Грейнджеров. Делать было всё равно нечего, так что Гермиона решила вернуться к уже, казалось бы, закрытому спору – о том, мог ли он за пять дней выучить французский язык. На самом деле, ему потребовалось значительно меньше времени – около двух часов – чтобы освоить грамматику и привыкнуть к произношению, остальное время ушло на расширение словарного запаса и выработку произношения, – но об этом он Гермионе не сказал.
– А вот и возможно, – упрямо возразил он, так как терпеть не мог, когда кто-то сомневался в его способностях. – Не слишком сложный язык. И потом, я же гений, мне можно.
Гермиона фыркнула:
– Ни за что не поверю, гений, что ты выучил чужой язык за пять дней – в родном ты умудряешься делать чудовищные ошибки.
– Родной учить скучнее, – пожал плечами Шерлок.
– Дети, вы готовы? – раздался голос мистера Грейнджера, и спор снова прекратился, сменившись значительно более увлекательным разговором о том месте, куда они планировали сегодня сходить – о волшебном квартале Ле-Аль-Магик.
Родители Гермионы, похоже, были совсем не удивлены тем, что Шерлок знает о существовании волшебного мира и об их «страшной семейной тайне», поэтому причин не взглянуть на жизнь местных волшебников не было.
– Ле-Аль-Мажик старше Косой аллеи почти на триста лет, – сказала Гермиона, когда они вышли из гостиницы и направились к метро, – он с самого начала был полностью закрыт от магглов и никогда не маскировался под обычную улицу. Собственно, после принятия Статута о Секретности торговые улицы в основных европейских городах строились именно по его образцу.
В общем, Гермиона была вполне в своём репертуаре – не замолкая ни на минуту, она всю дорогу делилась крайне важными и (на её взгляд) интересными историческими сведениями, в изобилии содержавшимися в её голове.
Мир волшебников предстал перед ними неожиданно, без всяких вспышек, искр и других эффектов. Просто в какой-то момент Гермиона попросила Шерлока и родителей дотронуться до нее, и едва коснувшись ее руки, Шерлок увидел широкую высокую каменную арку в том месте, где раньше была глухая стена.
«Добро пожаловать в Ле-Аль-Мажик», – гласила крупная вывеска, выполненная готическим шрифтом.
– Держитесь рядом со мной, – уморительно-серьёзно сказала Гермиона, и Шерлок хмыкнул. Едва ли, в случае чего, он потеряется на совершенно прямой улице.
Они прошли под аркой, и тут же их оглушил гвалт, которого до сих пор не было слышно – видимо, арка каким-то образом экранировала звуки.
Волшебники, одетые в длинные балахоны разных цветов и высокие остроконечные шляпы, говорили громко и все разом, и постоянно колдовали. По улице сами по себе плыли чемоданы, вывески искрились, перелетали с места на место и изредка зачитывали сами себя вслух. Стаканчики с напитками сами собой слетали с прилавков и устраивались в руках покупателей.
Шерлок в один миг был ослеплён и оглушён – нигде, даже в центре Лондона, он не встречал такого бешеного оживления и такого шума.
– Думаю, нам стоит съесть по мороженому, – сказал мистер Грейнджер. Он вовсе не выглядел удивлённым, и Шерлок, устыдившись своей слабости, взял себя в руки. В конце концов, подумаешь, шумно, подумаешь, магия. Люди везде одинаковые.
Они расположились в небольшом кафе-мороженом почти в начале улицы. Странное существо ростом Шерлоку по локоть, с ушами-лопухами и огромными, как теннисные мячи, глазами принесло им с Гермионой мороженое, а взрослым – кофе, после чего поклонилось и исчезло в воздухе.
– Что это было? – слабо спросила миссис Грейнджер, мотнув головой.
Гермиона честно призналась, что не знает, но пояснила:
– Во Франции очень много волшебных народов, думаю, кто-то из них.
Дальнейшая прогулка была достаточно спокойной. Решив ничему не удивляться, Шерлок спокойно воспринимал и летающих существ размером с его ладонь и с удивительно неприятными лицами, и новость о том, что любимый спорт волшебников – полёты на мётлах, однако ужасно устал от суеты и шума. Поэтому, когда на обратном пути Гермиона попросила разрешения «на минуточку» заглянуть в книжный магазин, он сделал вид, что пошёл с ней, а сам нырнул за дом и прижался спиной к прохладной каменной стене. Едва ли его хватятся – мистер и миссис Грейнджер снова пьют кофе напротив, Гермиона минимум на полчаса потерялась среди книг. Он немного постоит здесь, придёт в себя и вернётся, так что никто не успеет его потерять.
Убедив себя в этом, он расслабился и погрузился в размышления – вчера он начал мысленно проводить химический опыт и надеялся выяснить, верно ли рассчитал пропорции.
– Какой милый мальчик, – неожиданно раздался совсем рядом с ним резкий прокуренный голос. Шерлок подскочил на месте и увидел стоящего возле него высокого кривобокого мужчину в чёрном плаще. У него было неприятное лицо, жёлтые зубы курильщика и красные глаза любителя спиртного.
Нужно было бежать. Шерлок попытался определить путь отступления. Бандит стоял справа, людная улица находилась слева, но он был слишком близко, мог схватить Шерлока.
– Ты, наверное, потерялся, – продолжил мужчина, приближаясь ещё на шаг. Шерлок смог почувствовать его зловонное дыхание и понял, что необходимо бежать. Срочно. Прямо сейчас.
Дав себе слово, что обязательно послушается папу и будет учиться драться, если выберется из этой истории, он на удачу выбросил вперёд кулак и рванул влево.
Мужчина цапнул его за шиворот, но ухватил только воротник, который с треском оторвался. Шерлок выскочил на Ле-Аль-Мажик и бросился в книжный магазин, где закрыл за собой дверь и перевёл дух. Сердце бешено стучало где-то в горле, кровь шумела в ушах. Он попытался выровнять дыхание и тут же встретился взглядом с Гермионой. Она уже расплатилась на кассе и теперь стояла недалеко от выхода. Её глаза сузились, как всегда, когда она злилась, и она прошипела:
– Где ты был?
Шерлок хотел было ответить, но не сумел – от волнения в горле совершенно пересохло.
– Пойдём! – она схватила его за руку и потянула за собой в глубину магазина.
Шерлок не сопротивлялся – на самом деле, просто не мог. Никогда в жизни он не оказывался в подобной ситуации, никогда не чувствовал себя настолько беспомощным.
Остановившись возле стойки с книгами по чарам и превращениям, Гермиона повторила вопрос:
– Так где ты был?
Шерлок сглотнул и выдавил из себя:
– Здесь.
– Нет, – она покачала головой, – здесь тебя не было. К тому же, не надо считать меня совсем уж глупой. У тебя порвана рубашка, ты едва говоришь, у тебя красное лицо и трясутся руки. Так где ты был?
Мысль о том, что он выглядит перепуганным до смерти, немного привела его в чувство. Он откашлялся, пригладил волосы и попытался стереть со лба и с висков пот, после чего кратко рассказал о том, что случилось.
– Ты идиот, Шерлок Холмс! – всё ещё шепотом, но очень гневно сказала Гермиона. – Ты мог сильно пострадать!
– Ничего не произошло, – уже окрепшим голосом ответил Шерлок.
Увы, Гермиона так не считала и обиделась на него, хотя и не выдала родителям и даже помогла привести в порядок рубашку, чтобы не было заметно оторванного воротника.
Вечером, лёжа на кровати и глядя в потолок, Шерлок думал о том, что сегодня впервые встретил настоящего преступника. Он так часто воображал себя находчивым детективом, который без труда распутывает любое дело и выводит злодеев на чистую воду, а на деле испугался до дрожи в коленках, встретив какого-то мелкого ворюгу или бандита.
«Ты просто слабак, Шерлок», – сказал он себе (правда, ему показалось, что в этот момент его внутренний голос стал поразительно похож на голос Майкрофта). Кажется, это правда. Он просто слабак и трус. «С другой стороны, я нашёл выход из ситуации и сбежал», – возразил он внутреннему Майкрофту. «Это просто везение, удача, Шерлок, а не твоя заслуга, – сказал Майкрофт лениво и устало. – Ты ни на что не способен, мой мальчик».
Аргументов у Шерлока не было, и он малодушно прекратил этот разговор, отвернувшись к стене и постаравшись заснуть, однако даже во сне ему виделся насмехающийся над ним Майкрофт, который потом превратился в желтозубого злодея, пытающегося его поймать.
Проснулся Шерлок почти больным и до конца дня оставался мрачным и молчаливым. Гермиона дулась на него, и они почти не разговаривали, поднимаясь на Эйфелеву башню.
Когда Шерлок уже собирался засыпать, он услышал тихий стук в дверь. Он открыл замок, в его комнату быстро проскользнула Гермиона и поспешно закрыла дверь.
– Ты же со мной не разговариваешь, – заметил он.
– Дурак ты, Шерлок! Я страшно испугалась за тебя! – заявила она и крепко его обняла. Опять!
– Ну, Гермиона! – протянул он, с большим трудом отцепляя её от себя. – Сколько можно!
– Будешь знать, как влипать в неприятности! – фыркнула Гермиона и уселась на кровать. – Будем считать, что я тебя простила, если ты расскажешь мне правду насчёт языка.
– Ты хуже клеща! – вздохнул Шерлок, тоже забрался с ногами на кровать и ещё раз честно ответил:
– Я его выучил. Вы-у-чил. Это не сложно. Немецкий и польский труднее. И знаешь, Майкрофт считает меня полной бездарностью в этом вопросе. Мне нужно дня три, чтобы выучить язык, а ему хватает часа, дальше нужна только наработка словаря.
Гермиона покачала головой:
– Ты говоришь вполне серьёзно, но я всё равно не понимаю, как это возможно. Человеческий мозг не способен на это.
– У большинства людей вообще нет мозга, – сказал Шерлок.
Гермиона рассмеялась и пообещала:
– Я почитаю кое-что и обязательно вернусь к этому разговору.
– Ладно, – легкомысленно согласился Шерлок и спросил: – Мы спать сегодня будем?
– Спать скучно, – сказала Гермиона, – лучше давай говорить про охоту на ведьм.
– Нет! – тут же замотал головой Шерлок. – Иначе выйдет, что ты говоришь про охоту на ведьм, а я вынужден тебя слушать.
– Тогда… – Гермиона задумалась, а потом улыбнулась, – мы будем сочинять детектив про охоту на ведьм. Мне задали эссе об этом, так что мне просто необходимо…
– Идёт, – прервал её Шерлок и быстро сказал: – но я буду инквизитором, а ты – ведьмами и жителями.
– Хорошо, – Гермиона тоже поджала под себя ноги, прислонилась к стене и начала: – Это произошло в 1423 году…
Шерлок прикрыл глаза и включился в сюжет. Увы, той ночью инквизитор ведьму не поймал. Гермиона выдумала очень достоверных подозреваемых, и как бы Шерлоку ни хотелось отправить на костёр всех троих, приходилось допрашивать каждую. Во время допроса черноволосой Лиззет, которая была замечена пляшущей на поляне в лесу охотником Гийомом, Гермиона заснула. Шерлок зевнул и тоже погрузился в сон.
На следующее утро они все вчетвером направились в Дижон, который планировали осмотреть перед возвращением в Британию, провели там два отличных дня, причём Гермиона нашла местную волшебную библиотеку, где потерялась на восемь часов. Шерлок только посочувствовал педагогу, которому предстояло читать огромное эссе Гермионы – по её словам, она расширила его в два раза.
Наконец, их поездка подошла к концу, и они вернулись домой. В тот же день Гермиона прибежала к Шерлоку. Выглядела она испуганной.
– Случилось нечто невероятное! – воскликнула она, когда они смогли подняться в его комнату, и пояснила: – Из Азкабана, волшебной тюрьмы, сбежал очень опасный преступник.
– И что здесь невероятного? – поинтересовался Шерлок. На его взгляд, событие было не слишком радостным, но вполне логичным – преступники регулярно сбегают, именно поэтому их лучше бы сразу вешать. К сожалению, британское правительство так не считало, из-за чего было вынуждено ловить одного и того же злодея по нескольку раз.
– Из Азкабана никто никогда не сбегал. И к тому же… – Гермиона сглотнула, – Сириус Блэк – сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть, а значит, он почти наверняка попытается навредить Гарри.
С концепцией «того-кого…» Шерлок уже был знаком и объявил её идиотской. Во-первых, зачем выдумывать грозное имя, если его всё равно никто не произносит? Во-вторых, погиб он удивительно нелепо. В-третьих… Кажется, было еще и «в-третьих», и «в-четвёртых», но он быстро выкинул их из головы – размышлять над проблемами волшебного мира он считал опасным для критического мышления. Зато слова Гермионы заставили его подумать о другом, и он настойчиво попросил:
– Давай ты не будешь его ловить? И вообще не будешь никак участвовать в этой истории!
– Ты говоришь как мой папа, – фыркнула Гермиона, – а сам первым бросился бы на поиски.
Но всё-таки под его взглядом она стушевалась и сказала:
– Ладно, я и ему пообещала, и тебе обещаю. Никаких преступников в этом году. К тому же, у меня совсем не будет на это времени – у меня очень плотный график учёбы, – и добавила: – честное слово!
И почему Шерлок ей не поверил?
Дружбы не существует. Глава 8
Гермиона плакала, уткнувшись в учебник по древним рунам и загородившись стопкой справочных пособий. Плакала от бессилия и отчаяния, а еще от усталости. Какой прекрасной казалась ей идея с маховиком времени в начале года! Добавить к своему дню несколько часов, чтобы успевать посещать дополнительные предметы, было исполнением мечты. Однако обернулась мечта кошмаром. Выданный ей профессором МакГонагалл маховик времени позволял возвращаться не более чем на пять часов – этого вполне хватало, чтобы успеть посетить идущие параллельно дисциплины, но было очень мало, чтобы выполнить все домашние задания и поспать. Организм, которому приходилось работать на пять часов дольше, а спать на час-два меньше положенного, не выдерживал. Гермиона чувствовала себя столетней старухой, у нее болела каждая кость, каждая клетка тела. Волосы, и раньше не слишком послушные, превратились в воронье гнездо – она не могла тратить по двадцать драгоценных минут в день, чтобы расчесывать их как положено. Кожа ее посерела, под глазами залегли мешки. Сама бы она всего этого не заметила – была слишком занята, но когда даже Хагрид (далеко не самый внимательный человек в Хогвартсе) спросил ее, чего это она такая бледная, уж не заболела ли, она взглянула в зеркало и ужаснулась. Увы, добрый Хагрид сам же добавил пару камешков к той горе, которую она держала на своих плечах. Оставить его одного воевать с Люциусом Малфоем за Клювокрыла показалось ей бесчестным, и она стала тратить время еще и на то, чтобы помочь ему составить защитную речь.
Возможно, с этой нагрузкой Гермиона справилась бы, если бы не отсутствие Гарри и Рона. Они оба не разговаривали с ней уже несколько недель, Гарри обижался за то, что она рассказала профессору МакГонагалл про присланную неизвестно кем метлу, Рон – за то, что ее кот якобы съел его крысу. Кстати, Живоглот – сумасшедшее приобретение последних летних дней – был тем, кто хоть немного спасал ее. Ночью огромная рыжая меховая подушка устраивалась у нее на груди и теплым ленивым урчанием прогоняла тоску. Но Живоглот не мог ей помочь, ведь поговорить на равных с ним было нельзя.
Поплакав, Гермиона заставила себя собраться с силами и вернуться к переводу текста, но вдруг вспомнила, что до сих пор не прочла письмо от родителей, которое сова принесла еще утром. Малодушно сказав себе, что все равно не сможет работать, пока полностью не успокоится, Гермиона вытащила из сумки конверт и сразу же заметила, что он толще обычного. Заинтригованная, она вскрыла его и вместе с письмом от родителей достала еще один конверт – белый, без штампов и марок. Внутри прощупывался сложенный вчетверо лист. Усилием воли она отложила загадочный конверт в сторону и развернула исписанный папиным почерком лист. Он сообщал, что у них с мамой все в порядке, рассказывал о работе в клинике, интересовался, как у нее дела и чем она занимается. В конце же была приписка: «Надеюсь, содержимое второго конверта тебя порадует. Не вешай нос!».
Она улыбнулась, потерла глаза и открыла наконец второй конверт, после чего едва сдержала радостный возглас. Этот крупный косой почерк она и не надеялась увидеть в течение семестра.
«Привет!», – начиналось письмо, и Гермиона хихикнула: это было совсем не похоже на Шерлока – начинать письмо с вежливого приветствия. Наверное, он долго мучился, прежде чем написал это коротенькое слово.
«Я никак не привыкну к тому, что люди – идиоты. Даже в Итоне. Но я уже говорил об этом на каникулах», – Гермиона снова засмеялась. Действительно, хотя на этих рождественских каникулах они почти не виделись (семья Холмсов ездила к каким-то дальним родственникам), о том, какие тупицы его окружают, Шерлок успел рассказать. «Ты замечала, кстати, как сложно писать письма? Я был бы рад, если бы их можно было сократить до десятка слов. Что-то вроде: „Сделай то-то и то-то, жду тебя там-то и там-то“. Жаль, ты не можешь взять с собой в школу пейджер – отличная штука. Ладно, к делу. Я придумал, как писать тебе письма – это было просто элементарно. Очевидное решение, которое почему-то раньше не приходило мне в голову! – буду слать их твоим родителям, а они – отправлять тебе. Ты можешь делать так же. Только из соображений безопасности пиши шифром (любым, я разгадаю) или симпатическими чернилами. Жду письма. И не забывай про обещание. Ш.Х».
Гермиона ласково погладила пальцами бумагу. Она словно слышала голос друга. Шерлок не злился на нее, не избегал ее. Он оставался ее другом, пусть и не забывал изредка напоминать, что дружбы не существует.
Она схватила чистый лист бумаги, которую использовала для черновиков, и написала:
«Привет, Шерлок! Я безумно счастлива получить это письмо». После этого задумалась – что же дальше? Рассказать, как родителям, о тщательной учебе и хороших отметках? Или…
Она никогда (не считая того раза с поступлением в Хогвартс) не врала Шерлоку, и быстро, не зачеркивая ни слова, написала о том, что ее действительно беспокоило. Не утаила ни ссоры с друзьями, ни ужасного поведения Рона, ни проблем Хагрида, а главное, рассказала о своем главном секрете – о маховике времени. Свернув лист, она произнесла несложное заклинание, которое открывало письмо только тому, кто произнесет вслух пароль, и, добавив короткую записку родителям, бросилась в совятню.
Когда сова унесла письмо с описанием всех ее тревог, ей стало легче дышать. Она вернулась на час (последний в этот день) назад, сделала домашнее задание по зельям, потом закончила перевод.
Шерлока менее всех на свете можно было назвать аккуратным и точным корреспондентом. От него могло приходить по четыре письма в неделю, а могло не прийти ни одного. Иногда он присылал целые исписанные тетради – чаще всего, расписывал какой-нибудь свой эксперимент или делился наблюдениями о чем-то, но обычно его письма состояли из двух-трех строк. Однако Гермиона была рада получать от него любую весточку. Он и Хагрид стали единственными ее собеседниками. Гарри изредка показывал, что был бы рад помириться, но всякий раз возвращался к Рону и принимал его сторону. Гермиона и злилась, и, при этом, понимала его – с Роном ему было интересней, у них были общие темы для разговоров, им было весело делать вместе уроки.
«Возможно, я никогда и не была им настоящей подругой, как считаешь?», – написала она в одном из писем Шерлоку. Она действительно начинала сомневаться в дружбе с Гарри и Роном. Но разве это возможно – пройти вместе два сложных испытания, а потом поругаться из-за ерунды?
«Я уже говорил тебе, что думаю. Дружба – выдумка писателей. Ее не существует», – резко ответил ей Шерлок. «И твои так называемые друзья – отличное тому доказательство».
«Тогда мы с тобой кто?», – написала она раздраженно. Шерлок замолчал почти на неделю, а потом сова принесла от него короткую записку: «Умные люди в мире идиотов. Мы вынуждены держаться вместе». Гермиона дважды прочитала строки, а потом громко рассмеялась – возможно, немного истерично, но очень искренне. Только Шерлок мог ответить нечто подобное.
Отсмеявшись, она спрятала записку в сумку и снова уткнулась в книгу – сейчас она читала даже за завтраком, чтобы успеть осилить весь материал. Невольно она завидовала Шерлоку – у него была какая-то особенность, что-то вроде фотографической памяти. Во всяком случае, как-то этим летом он наизусть процитировал ей полторы страницы из учебника зельеварения за первый курс, который листал всего один раз. Ей бы подобное умение очень пригодилось. Но приходилось обходиться тем, что есть. Едва она сосредоточилась на главе о применении трехчленных уравнений при расчете силы действия заклинания, как к ней спикировала еще одна сова, тоже школьная. Гермиона отвязала конверт, и сразу же почувствовала, как засосало под ложечкой. Плотная бумага, расплывающиеся каракули – это мог быть только Хагрид. А если учесть, что бумага до сих пор местами влажная, а чернила поплыли, можно почти точно сказать – он проиграл дело Клювокрыла. Так и оказалось. Гермиона потерянно опустила руку с письмом, а потом, почувствовав новый прилив сил, собрала вещи и бросилась в гостиную. Она должна была найти Гарри и Рона, немедленно. И только в гостиной она поняла, что с неприятными новостями придется повременить – Рон наверняка в Хогсмите, а Гарри… Что ж, было бы глупо надеяться на его благоразумие и предполагать, что он послушно проводит время в замке. Скорее всего, вооруженный двумя незаменимыми артефактами – Картой Мародеров и мантией-невидимкой, – он отправился вместе с другом на поиски неприятностей.
Сказав себе, что обязательно порыдает вечером в подушку, она вернулась к занятиям и не отрывалась от них почти до трех часов, пока голод не вынудил ее направиться на обед. Но она забыла о еде почти сразу, как вышла из гостиной – ей на встречу шли Гарри и Рон.
Она подошла к ним и остановилась.
– Радуешься нашим неприятностям? – зло сказал Рон, и Гермиона почувствовала, что силы, поддерживавшие ее весь день, исчезают. Сглотнув соленый ком в горле, она вытащила из сумки письмо Хагрида и протянула со словами:
– Нет. Просто хочу, чтобы вы знали.
На этом ее голос сорвался, и она совершенно позорно разрыдалась на глазах у (бывших?) друзей. И тут же очутилась в крепких объятиях Гарри. Он говорил какую-то утешающую чушь, шептал, что они не посмеют этого сделать, но Гермионе было все равно. Главное, ее друзья снова были с ней.
– Ты больше не будешь одна этим заниматься. Я тебе помогу! – с жаром сказал Рон, и Гермиона, отпустив Гарри, бросилась ему на шею.
С Хагридом – едва сдерживающим рыдания, совершенно потерянным, – они смогли поговорить только через несколько дней, после занятия, но к тому моменту у них уже был план.
– Мы подадим апелляцию, – сказал Рон, когда Хагрид немного успокоился.
– Закон на нашей стороне, Хагрид, – поддержала его Гермиона.
Хагрид, правда, в положительный исход не верил, но Гермиона не сомневалась – британские законы, пусть даже волшебные, крайне справедливы. По ним никто не может осудить на смерть невиновного, будь то человек или волшебное существо. Иначе почему бы британская судебная система считалась одной из лучших в мире?
Об этом она и сказала ребятам, когда они распрощались с Хагридом. Те серьезно покивали.
– Разревелся. Жалкое зрелище, – раздался чуть в стороне насмешливый голос Малфоя. – И это наш учитель, только подумайте!
Гермиона почувствовала, как в груди разгорается яростный огонь. Как смеет это ничтожество, этот скользкий мерзкий избалованный мальчишка так вести себя? Никогда и никому она не позволит так говорить о своих друзьях!
Все обиды за последние месяцы, всю усталость и всю злость, которой накопилось немало, она вложила в резкий, как учил папа, удар. Голова Малфоя запрокинулась, он всхлипнул, смешно вскинул руки, но даже не попытался защититься, только ловил ртом воздух. Крэбб и Гойл отшатнулись назад, не то от страха, не то от растерянности.
– Не смей так говорить о Хагриде, злобная ты дрянь! – рявкнула Гермиона и замахнулась для нового удара, но ее руку перехватил Рон. – Пусти!
Рон отпрыгнул назад, а Гермиона выхватила палочку и приставила к горлу Малфоя. Тот затрясся. Он выглядел настолько жалко и мерзко, что ярость Гермионы исчезла так же быстро, как и возникла. Она опустила палочку и сказала:
– Проваливай.
Он пискнул и бросился прочь. Крэбб и Гойл помчались за ним.
– Гермиона… – благоговейно произнес Рон. Она слабо улыбнулась. Ее все еще потряхивало, но стало гораздо легче.
Еще никогда в жизни ей не приходилось драться – несколько раз в младшей школе возникали ситуации, когда ей нужно было защитить себя, но всякий раз на помощь приходил Шерлок. Не то, чтобы он сам бил ее обидчиков, вовсе нет – просто его репутация опасного сумасшедшего отпугивала всех драчунов, и он легко утаскивал Гермиону подальше от неприятностей. Конечно, сейчас он поступил бы иначе. Он ни за что не позволил бы себе утратить самоконтроль в присутствии врага. Скорее всего, он обронил бы несколько едких фраз, и Малфой с позором убрался бы прочь. Но Шерлока здесь не было, и в конце концов Гермиона решила, что нашла неплохой выход из ситуации.
Жизнь снова вошла в привычное русло. Они с Гарри и Роном вместе занимались, иногда болтали о пустяках. А после того, как Гермиона перестала посещать прорицания, у нее освободилось немного времени, и теперь она даже успевала нормально спать. И даже начавшаяся подготовка к экзаменам не могла сравниться по напряженности с теми неделями, когда она справлялась со всеми своими проблемами совершенно одна.
Триумфом обернулся для Гриффиндора финальный матч по квиддичу – они наконец-то получили кубок. И хотя Гермиона не понимала этой игры, она не могла не присоединиться к всеобщему ликованию. Правда, было кое-что, что беспокоило ее. Это были две загадки, никак между собой не связанные, но крайне важные.
Первую загадал ей Шерлок. В одном из писем в конверте обнаружилась подборка газетных вырезок – заметки о печальной смерти мальчика-спортсмена, который утонул во время соревнований в Лондоне. У бедняги по имени Карл случились судороги, и он ушел под воду. Спасатели не успели вытащить его – он захлебнулся. Казалось бы, история была крайне простой, хоть и печальной, однако к заметкам прилагалась записка: «Угадаешь, почему я знаю, что его убили?».
Проигнорировать такой вызов она не смогла и теперь вечерами вытаскивала заметки и перечитывала раз за разом, надеясь найти зацепку.
Вторую загадку, наоборот, предложила Шерлоку она сама – тоже отправила газетные вырезки с описанием преступлений Сириуса Блэка. Она не знала, что именно в этой истории ей не нравилось, но была уверена – если и есть в ней что-то подозрительное, то Шерлок это найдет.
Ее осенило неожиданно, утром перед последним экзаменом. Отбросив в сторону учебник по трансфигурации, она схватила бумагу и написала: «Там должны быть кроссовки». Но добежать до совятни она не успела – сипуха, которую она отправляла к родителям, вернулась и принесла два конверта. Отложив в сторону тот, который был подписан маминым почерком, она взяла второй, заклинанием просветила лист, чтобы прочесть написанный молоком текст, а потом убрала письмо в сумку. Свое отправила уже без энтузиазма.
Шерлок нашел разгадку, но в своей обычной манере – его ответ нужно было еще расшифровать. Увы, Гермиона поняла смысл слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать.
В письме было сказано: «Если нет заклинания аннигиляции, ищи владельца пальца».
