Текст книги "Конечно, это не любовь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Коновалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц)
Но она никогда не думала о том, что ее первый сексуальный опыт будет таким – болезненным, отчаянным. Та часть сознания, которая все еще управлялась здравым смыслом, кричала, что все это необходимо прекратить, но Гермиона уже не слышала ее. Что-то в ней было уверено – еще немного, еще один поцелуй, еще одно прикосновение, и она сама оживет, перестанет чувствовать это бесконечное отчаянье. Она прижималась к Шерлоку всем телом, отвечала на каждое его движение, надеясь забрать у него немного жизненного тепла, но бестолку – Шерлок не был теплым. В нем не было мертвенного холода, но и того тепла, которое Гермиона искала, тоже не было. Он почти не открывал глаз, не произносил ни слова, с его губ не срывалось ни единого стона, и только пот – на висках, на спине, – выдавал его напряжение.
Обычно говорят, «когда все кончилось»… ничего не кончилось. Не было вспышки, взрыва, ничего удивительно приятного или волшебного. Шерлок отстранился и открыл глаза, и Гермиона испугалась его взгляда. Он не был осуждающим, удовлетворенным, оценивающим, разочарованным – он был безжизненным. Как будто Шерлок смотрел на давно изученный образец плесени – скучный, жалкий и никому не нужный.
Гермиона вздрогнула и поняла, что должна что-то сказать. Что угодно, чтобы вернуть обратно того Шерлока, которого она знала столько лет и которому доверяла. Пошутить. Нужно было пошутить. Про неоценимую помощь в борьбе со стрессом, например. Это заставит его расслабиться, он хмыкнет и посоветует найти себе парня, так как стресса в жизни у Гермионы хватает, а он далеко не всегда может оказаться под рукой. Потом они смогут выпить чаю и забыть об этом инциденте навсегда.
Но она не успела ничего сказать. Шерлок отвернулся от нее и встал с постели, набросил на себя рубашку, дошел до стола, взял сигарету, закурил (а Гермиона и не знала, что он курит. Вот почему его губы горчили), а потом заметил:
– При сексе по дружбе страдает качество либо секса, либо дружбы. Так что стоит выбрать что-то одно.
Кажется, его фраза про мертвых не была пределом – он смог сказать нечто еще более жестокое и болезненное. Гермиона почувствовала, как ее кожа холодеет и покрывается мурашками. Она нервно вздрогнула и медленно, чувствуя себя бактерией под линзой микроскопа, подняла с пола мантию, надела. Достала из кармана волшебную палочку, привела в порядок смятую постель. Повернулся к Шерлоку и замерла. Нужно было что-то сказать, но она не могла подобрать слов. Он молча курил, выдыхая едкий дым, от которого свербело в носу, и, кажется, не моргал. Гермиона поняла, что не может больше выносить его взгляд. Из глубины сознания пришла мысль о том, что на Хогвартсе сейчас нет никакой защиты. Гермиона закрыла глаза и вслепую аппарировала в свою бывшую спальню – единственное место, которое она сейчас могла хотя бы отдаленно назвать своим.
В комнате было пусто и почти ничего не изменилось с прошлого года. Только ее вещей на тумбочке не было. Гермиона рухнула на пустую постель, уткнулась в подушку и заплакала.
Во всяком случае, теперь она снова могла плакать.
Конечно, это не любовь. Глава 3
Шерлок остался стоять возле стола, механически делая затяжку за затяжкой и глядя на то место, с которого только что исчезла Гермиона. Он хотел, чтобы она исчезла.
Если отбросить в сторону чувства и прочую шелуху, секс – простейшая биологическая функция, такая же, как, скажем, прием и переработка пищи. Именно так следовало его воспринимать. Но не получалось.
Шерлок впервые потерял контроль над свои разумом, сквозь возбуждение (это же элементарно – выработался окситоцин, спровоцировал выброс эндорфина) не могла прорваться холодная трезвая логика. Он делал то, чего нельзя было делать – поддавался эмоциям, сантиментам. И не мог остановиться.
Где-то за гранью возбуждения, в глубине его сознания раздавались негромкие укоризненные голоса.
– Мне стыдно за тебя, Шерлок, – сокрушался Мафкрофт.
– Остановись! Это худшее, что ты делал в своей жизни, – вторила ему Гермиона.
Гермиона. Одна – обнаженная, испуганная, с закрытыми глазами, – целовала его, вторая – спокойная, одетая в джинсы и свитер, – укоряла. Шерлок сходил с ума. Он обычно умел отгораживаться от того, что творилось в Чертогах его разума, но сейчас сделать это не получалось. Он слышал голоса Гермионы и Майкрофта и не мог заставить их замолчать.
Он должен был прекратить это, но не мог.
Когда она исчезла из его комнаты, он почти почувствовал облегчение. Вернее, подумал, что должен был бы его почувствовать. На деле же он не чувствовал ничего.
Сигарета закончилась, он закурил новую. Потом еще одну. Интересно, что будет, если выкурить целую пачку за один раз? А две?
На две его не хватило – горло начало гореть, носоглотку заложило, как при простуде, глаза заслезились от дыма. Он потушил недокуренную сигарету и закашлялся – воздух был серым от дыма.
Шерлок помотал головой, борясь с дурнотой, быстро оделся и вышел из дома. Ему нужно было сбежать куда-нибудь, куда угодно.
Постепенно закончился май. Как-то автоматически, почти не думая о том, что делает, Шерлок сдал вступительные экзамены в Кембридж – разумеется, успешно. Родители были счастливы, на радостях пытались уговорить его отправиться заграницу на недельку-другую… Шерлок отказался. Он не хотел заграницу.
Гермиона больше не объявлялась. К счастью. Шерлок не был уверен, что готов ее видеть. Свою внутреннюю Гермиону он запер покрепче в одной из комнат Чертогов и повесил несколько замков, чтобы она точно не выбралась. В его голове остался один Майкрофт – вечно недовольный и разочарованный. Шерлок не спорил с ним и покорно принимал все упреки – Майкрофт был прав, как ни грустно это признавать. Шерлок действительно оказался очень глупым.
Ему иногда казалось, что та нежеланная, безумная близость с Гермионой что-то сломала в его голове, и теперь он не мог это что-то починить.
Он оказался неудачником.
А еще в голове засела небольшая, но острая заноза. Профессор все-таки умер. Как и желал, стал героем после смерти, заставил всех бывших недоброжелателей (особенно Гарри Поттера) лить слезы у своей могилы. Шерлок не смог бы этому помешать, даже если бы очень захотел – битва шла в Хогвартсе, куда Шерлоку дороги не было. Но он чувствовал себя виноватым. Ему казалось, что он мог что-то сделать лучше. Что-то по-другому сказать или сделать, что-то изменить. Нет, дело было не в том, что профессор ему был симпатичен – он был действительно неприятным человеком с очень мерзким характером. Но он однозначно был умен, куда умнее сотен и тысяч людей, которые, в отличие от него, остались живы.
В середине лета, как только стало возможно, он перебрался жить в Кембридж, с радостью покинув комнатку на Бромли Хилл и надеясь в жизни больше в нее не заходить.
Его окружала вся та же «золотая молодежь, надежда Великобритании», что и в Итоне, разве что среди них было чуть меньше надутых индюков. Но они все равно не были интересными. Кто-то был одержим наукой и готов был неделями сидеть в лабораториях – таких Шерлок по-своему уважал, хотя и избегал. Другие не могли дождаться начала своей великой политической карьеры или же мечтали поскорей завершить учебу, на которой, как они говорили, «настояли предки». Этих он тоже избегал, но при случае не упускал возможности рассказать им в лицо все об их маленьких смешных грешках. Занятия еще не начались, а Шерлок уже вернул себе родное и привычное итонское прозвище «мистер псих», которое иногда трансформировалось в «мистер психопат». Чаще всего в ответ на такое обращение Шерлок улыбался, а иногда даже отвешивал шутливый поклон. Правда, он точно знал (проводил тесты), что у него нет психопатии. Если уж ставить психиатрический диагноз, то его следовало бы называть высокоактивным социопатом, но он не спешил сообщать эту информацию однокурсникам.
Как и раньше, он часто выбирался в Лондон и гулял по улицам, нанося на внутреннюю карту дом за домом, поворот за поворотом. Ему нравилась мысль о том, что в Лондоне он может сориентироваться в любой точке, найти кратчайший путь между двум любыми точками. Как-то раз, во время очередной прогулки, он неожиданно краем глаза заметил знакомый силуэт – черная фигура, за которой развевались полы длинной мантии. Он вздрогнул, вынырнул из своих мыслей и почти разочарованно вздохнул – это был всего-навсего манекен в одной из витрин. Разумеется, на манекене не было мантии – обычное темно-серое пальто с длинными полами, и только его барахливший мозг мог принять манекен за живого человека. Шерлок уже хотел было пройти мимо, но передумал. Хмыкнул и зашел в магазин. У него были с собой деньги – что-то около трехсот фунтов, часть подарка родителей на поступление. Пальто стоило двести девяносто. Но Шерлок не собирался его покупать, просто захотел примерить, скажем, чтобы посмотреть, как при резком развороте взметнутся длинные полы. Ему не нужно было пальто. Он вообще не собирался тратить лишние деньги на такую ерунду, как одежда. Но неожиданно для самого себя сказал:
– Я его покупаю.
Уже вернувшись обратно в Кембридж он снова примерил пальто, погладил плотную шерсть и сказал себе под нос:
– Будем считать это моей данью памяти, профессор.
Даже если профессор и обретался где-то в его голове, он ничего не ответил – он вообще был не из тех людей, которые много говорят.
Начались занятия. Шерлок за первый месяц стал лучшим студентом, а к концу второго преподаватели профильных предметов готовы были молиться на него. Это едва ли добавило ему популярности среди однокурсников, поэтому о том, что что-то произошло, он узнал не сразу, только через день, уже после окончания пар.
Пропал Джонатан Элиот.
Он не заболел, но уехал к родителям и даже, по словам его друзей, но отсыпался после вечеринки. Он пропал, и никто не знал, что делать.
– Тебя это не касается, – отрезал его лучший друг Скотт.
– Остынь! – велел Скотту Джойс. – Говорите, мистер псих. Что у вас.
Шерлок скривился, но прозвище не прокомментировал, вместо это внимательно посмотрел на Скотта. Синяки под глазами, полопавшиеся капилляры в глазах, красный нос. Простуда? Едва ли, у него в руках нет платка, запаха лекарств не чувствуется. Нервные движения пальцев и…
– Шерлок! – позвал его Майкротф. – Будь внимательней.
Движения не нервные, они болезненные.
Шерлок пристально взглянул в глаза Скотту и спросил:
– Как вышло, что ты ушел оттуда без Элиота?
Скотт побледнел, Джойс сощурился и спросил:
– Откуда?
– Не знаю, – быстро сказал Скотт, – понятия не имею, о чем он говорит.
Это было жалко.
– Да брось, – махнул рукой Шерлок, – вы вместе решили добавить острых ощущений в жизнь и отправились в какой-то притон. Сначала просто пили, потом Элиоту в голову пришла идея получше. Вы были пьяны и плохо соображали, но деньги у вас были, так что вам без проблем продали по дозе. Что это было, кстати? Морфин? Не слишком качественный, я полагаю.
Скотт тихо вскрикнул и замотал головой:
– Я не бросал его там! Он сам сказал мне идти, сказал, что хочет еще немного побыть там. Я ждал его все выходные, но он не пришел. Тогда я решил поискать его, но его там уже не было.
– Ты идиот, Скотт, – прошипел Джойс, потом повернулся к Шерлоку и спросил: – Холмс, не знаю, как ты все это узнал, но мне нужно, чтобы ты пошел с нами туда и попытался его найти. Не найдем – заявим в полицию.
– Они меня отчислят, – прошептал Скотт, – за наркотики…
– За идиотизм, – сказал Шерлок. – Показывай.
Притон оказался обычным ночным клубом на окраине Лондона. Внутри было еще пусто – клуб только-только открылся. Шерлок первым подошел к барной стойке, игнорируя неприятный запах дешевого алкоголя и бьющую по ушам музыку.
– Вам чего? – спросил бармен.
– Парень по фамилии Элиот, – произнес Шерлок, – выше меня, коротко стриженый, рыжеволосый. Был у вас в пятницу вот с этим, – он махнул рукой на Скотта, – помнишь такого?
Дружелюбное выражение лица бармена тут же изменилось и стало угрожающим:
– А тебе что за дело? – спросил он.
– Он пропал. Если его не найду я, сюда придет полиция, – ответил Шерлок. – Спорим, ребятам из Скотланд-Ярда будет интересно взглянуть на содержимое третьего снизу ящика под твоей стойкой.
Бармен сделал верный вывод и быстро ответил:
– Он ушел в воскресенье, хотел еще дозу, но у него закончились деньги. Мы выставили его на улицу.
– Что-то еще?
Бармен сглотнул и сказал:
– Пройдите вниз по улице.
Шерлок прикрыл глаза, перед ним возникла карта. Вниз по улице было еще несколько заведений подобного толка. Куда пойдет мучающийся от нехватки наркотика в крови Элиот? Туда, где ему дадут в долг
– Отлично, – кивнул Шерлок и быстро вышел из клуба. Стоило поспешит, если они хотели найти Элиота не только живым, но и вменяемым.
Он шел мимо вывесок, отметая одну за одной – слишком дорого, Элиот не сунулся бы туда, где ему откажут. Наконец, он увидел то, что нужно – обшарпанная дверь, грязные окна, кривая вывеска «Худой пират».
Внутри было куда хуже, чем в прошлом клубе – очень душно, грязно, к тому же, пахло не только алкоголем, но и потом и рвотой. Скотт сзади закашлялся, а Джойс выругался.
Элиот обнаружился в глубине заведения, бледный, полуголый, со зрачками-бусинками и непонимающим выражением лица.
Джойс кривился, но наклонился и закинул его руку себе на плечо, но тут же был остановлен работником:
– Не вздумайте, сэр, – сказал тот хрипло. – Нам не нужны неприятности. К тому же, он должен еще сорок фунтов. Заплатите и ждите, пока он не придет в себя. Потом заберете.
Шерлок поморщился и сказал:
– Что ж, хорошего вечера.
– Ты уходишь? – пораженно воскликнул Скотт. Шерлок поправил воротник пальто и заметил:
– Я вам его нашел, быть нянькой – не мое призвание. Пока, джентльмены.
Он вышел на свежий воздух и хмыкнул – небольшое дело явно взбодрило его и неплохо подняло настроение. А еще он приобрел весьма интересную вещицу для экспериментов – ампулу морфина.
Конечно, это не любовь. Глава 4.1
Гермиона сидела в своей комнате в Норе и рассматривала собственные коленки. Сегодня, спустя три месяца после окончания войны, Гарри и Джинни объявили о помолвке. Миссис Уизли рыдала от счастья, мистер Уизли обнимал Гарри и Джинни по очереди, даже Джордж улыбнулся. Рон ворчал, что, в случае чего, свернет Гарри шею, тот отшучивался, говоря, что Рон едва ли страшней Волдеморта. Джинни заливисто хохотала и поочередно раздавала подзатыльники то брату, то жениху.
А Гермиона мучилась от стыда. Они с Роном были парой, все вокруг ждали, что и они вот-вот объявят о желании вступить в брак, но Гермиона понимала, что этого не будет. Она отлично помнила, что изменила Рону. По собственной воле. И даже если отбросить в сторону все остальные последствия того ее поступка, он был изменой. Конечно, Рон об этом не знал, но Гермионе было достаточно того, что знает она. Она ни за что бы не начала семейную жизнь со лжи.
Вечеринка между тем стала более веселой – все, кто хотел, уже пролили слезы, Симус завладел радиоприемником и настроился на молодежную волну, Чарли и Билл споро вытащили столы из дома и расставили их в саду, и вся празднующая толпа перебралась на свежий воздух. Джинни, не переставая громко и радостно смеяться, потащила Гарри танцевать, вскоре к ним присоединились Невилл с Луной, Билл и Флер и даже мистер и миссис Уизли. Симус, повинуясь настойчивым просьбам, нашел музыку для медленного танца. Гермиона стояла возле стола, когда почувствовала мягкое прикосновение к плечу. Рон отошел от сестры и подошел к ней, приобнял и спросил:
– Хочешь потанцевать?
В темноте, при свете одних только парящих в воздухе свечей, лицо Рона выглядело серьезней, чем обычно, черты казались тоньше, а волосы были не ярко-рыжими, а медными, с красными отблесками. Он улыбался мягко и очень светло, как будто Гермиона была лучше девушкой в мире. Он редко так смотрел на нее, и этот взгляд подкупал. Гермиона кивнула и протянула ему руку, он вывел ее к остальным парам, обнял за талию и прижал к себе, неспешно кружась на месте. Гермиона вздохнула и положила голову ему на плечо. Неужели она действительно собирается бросить его? Разбить ему сердце, признавшись в измене? Если бы она разлюбила его, это бы имело смысл, но так… Она ведь любит его! Близость с Шерлоком была ошибкой, вызванной стрессом. Так зачем ломать жизнь себе и Рону из-за этой ошибки?
Тогда, вернувшись в спальню девочек в башне Гриффиндора, она проплакала несколько часов, потом провалилась в тяжелый сон без сновидений, но встала практически живой. Она сразу же использовала противозачаточное заклинание, так что могла не опасаться нежелательных последствий собственной глупости. Больше она не видела Шерлока и пока не знала, когда найдет в себе силы снова его увидеть. Ей было стыдно за себя, горько и обидно, но она решила, что не станет об этом думать, не позволит этому окончательно вогнать ее в депрессию. И что, неужели это повод расстаться с Роном?
Здравый смысл подсказывает, что Рон не тот человек, который, выслушав подобную историю, поймет и простит. «В таком случае, – подумала она, закрывая глаза, – я просто ничего не скажу». Рон отнюдь не аналитический гений, он не умеет читать мысли и видеть людей насквозь, он никогда не узнает о маленьком секрете.
Приняв это решение, Гермиона почувствовала себя свободной и счастливой. Она будет сама строить свою жизнь и построит ее очень-очень счастливо. Рон наклонился к ней и шепнул ей на ухо:
– Гермиона.
Она улыбнулась – сейчас ей хотелось услышать от него что-то нежное и заботливое. Возможно, то самое, заветное: «Я тебя люблю».
Но увы, сказал он совсем другое:
– Пойдем в дом, мне кажется, там осталась еще индейка.
Магия вечера рассеялась, Гермиона хмыкнула и спросила:
– И почему ты вечно голодный?
Рон пожал плечами и переспросил:
– Так что, идем?
Они пошли. В конце концов, в том, чтобы одним в пустом доме сидеть на подоконнике и есть индейку, тоже есть доля романтики. А без красивых ухаживаний, конфет, цветов и прочей ерунды она однозначно обойдется – это было бы даже противно ее трезвому рассудку.
Свадьбу Гарри и Джинни решили отложить до следующего лета, они оба возвращались в Хогвартс, чтобы закончить обучение на седьмом курсе. Гермиона всерьез думала последовать их примеру, но мысль о том, чтобы обедать в зале, где лежали тела погибших друзей, была слишком тяжелой. Она написала профессору МакГонагалл и договорилась о том, что сдаст экзамены ЖАБА вместе со всеми в июне, а готовиться будет дома. Рон тоже решил не возвращаться в школу, а присоединился к Джорджу в его магазине приколов – тому было не до шуток, но его нужно было заставлять жить, хотя бы по инерции. Большую часть времени он проводил теперь в комнатах над магазином.
Гермиона же сняла себе небольшую квартиру на третьем этаже дома 125 на Чарринг-Кросс-Роуд, совсем недалеко от «Дырявого котла». У нее были счет с маггловскими деньгами, открытый ее родителями много лет назад, и банковский сейф в Гринготтсе с некоторым количеством галеонов – своеобразное «спасибо» от и.о. Министра Магии Кингсли Шеклболта за победу над Волдемортом, в сумме – достаточно средств, чтобы не думать о работе и спокойно жить пару лет. Она накупила книг и погрузилась в подготовку к экзаменам. Тихие дни учебы, вечерние прогулки по маггловскому Лондону, встречи с Роном по выходным – это было именно то, что ей требовалось.
Почти незаметно прошло полгода, подкрались рождественские праздники. Она уже знала, что проведет их в Норе, с дружной семьей Уизли, но не ждала их и не радовалась им. В прошлом году на Рождество они с Гарри спасались от змеи Волдеморта, ей было не до печальных мыслей, а сейчас, в покое и тишине, она отчетливо ощущала свою потерю – рядом больше не было родителей, мама больше не свяжет ей пушистый шарф, папа не презентует коробку с полезными сладостями, а потом они вместе не усядутся у открытого огня и не будут считать, кто и сколько раз увидел тень Санты. Не было рядом и Шерлока. Теперь, когда прошло время, она стала тосковать по его коротким письмам, по этим вечным «будем считать, что я тебя поздравил».
В один из дней незадолго до Рождества Гермиона раньше обычного закончила заниматься, убрала по местам книги и выглянула в окно. Еще не стемнело, и в сумерках мелкий снег был почти не виден и скорее казался похожим на рябь или дымку. Во всех витринах светились гирлянды и горели надписи «С Рождеством» и «Счастливого Нового года». Она прижалась лбом к стеклу и бездумно принялась разглядывать людей: предвкушающих праздники офисных служащих, спешащих по домам, родителей с детьми, обнимающиеся парочки. Неожиданно ее внимание привлекла пара, выходящая из книжного магазина – высокий седой мужчина и миниатюрная женщина с забранными в пучок темными волосами. Больше всего они были похожи на мистера и миссис Холмс. Гермиона уже хотела было открыть окно и привлечь их внимание, но тут мужчина повернулся, и Гермиона поняла, что ошиблась. Мужчина и женщина были ей незнакомы. Однако заставили вспомнить о том, что в этой стране, в маггловском мире у нее есть еще двое людей, которым она дорога.
Решение созрело моментально – завтра утром она купит подарки и навестит их. Разумеется, Шерлока в их доме она не встретит, но это даже будет к лучшему. Зато она увидит людей, которые за время жизни по соседству стали ей ближе, чем все родственники. Конечно, навещать людей без предупреждения и приглашения было невежливо, но у Гермионы не было телефона, а даже если бы он был, она не знала номера Холмсов.
Аппарировав на поляну небольшого леса в миле от дома Холмсов, Гермиона вдруг ощутила странное волнение. Она нервничала перед встречей? Но почему? Холмсы будут рады ей, даже если она придет нежданной гостьей. У нее готовы подарки. Тогда откуда волнение?
Гермиона вздохнула – приходилось признать, что она все-таки несколько опасается встречи с Шерлоком. С точки зрения здравого смысла, это было глупо. Во-первых, он едва ли приедет раньше двадцать четвертого, то есть завтра. Во-вторых, даже если он будет там, что с того? Они все еще лучшие друзья. Шерлок всегда был ей ближе всех, она могла доверить ему любую тайну. Глупо бояться его увидеть.
Уговаривая себе не нервничать, она не спеша направилась к дому. Холмсы поселились в очаровательном месте на побережье, совсем недалеко от каменистого пляжа. Даже зимой здесь было красиво, хотя красота и была несколько суровой. Летом же, скорее всего, здесь просто волшебно. Гермиона хмыкнула при этой мысли, поплотнее закутавшись в теплый шарф, поспешила к дому.
– Входите, открыто! – раздался мягкий голос миссис Холмс, когда Гермиона позвонила в дверь. Она нажала на дверную ручку и вошла внутрь.
– Вот так сюрприз! – воскликнула миссис Холмс и заключила ее в объятья. Гермиона тоже обняла ее и неожиданно почувствовала, что глаза щиплет.
– Простите, что я без предупреждения, – сказала она. Миссис Холмс отстранилась и заявила:
– Глупости. Раздевайся-ка и пошли пить чай.
Гермиона вручила пакеты с подарками, разделась и прошла в гостиную. Мистер Холмс поднялся ей на встречу и улыбнулся:
– Надо же, а мы все думали, где тебя искать! Как поживаешь, Гермиона?
Гермиона посмотрела на мистера Холмса, все такого же высокого, добродушного и спокойного, на вошедшую с чайником в руках миссис Холмс – с пронзительным голубым взглядом, гордой осанкой и мягкой понимающей улыбкой, и постыдно разревелась.
И тут же снова оказалась в объятиях миссис Холмс. Она усадила ее на диван, еще крепче обняла и, кажется, говорила что-то утешающее, а Гермиона все плакала и плакала, толком не понимая, из-за чего. Но все – воспоминания о родителях, родном доме, Шерлоке, – вдруг ожило в ее памяти.
– П-простите, – прошептала она через несколько минут. Миссис Холмс погладила ее по голове и сказала ласково:
– Что ты, милая. Все хорошо. Выпей-ка чаю, вот.
У Гермионы в руках оказалась полная кружка, она всхлипнула и сделала глоток обжигающе-горячего чая.
– Не знаю, что на меня нашло, – сказала она чуть более твердым голосом.
– Мы все понимаем, – сказал мистер Холмс. – После того, как твои родители были вынуждены уехать…
– Ты зря так долго не приезжала, Гермиона. Ты же знаешь, мы всегда рады тебе.
Гермиона снова всхлипнула и попыталась вытереть лицо. Миссис Холмс гладила ее по плечу и больше ничего не говорила, но сидеть рядом с ней было очень спокойно.
Тишину нарушил стук входной двери. В гостиную быстро вошел Майкрофт – похудевший с тех пор, как Гермиона видела его в последний раз, одетый в костюм и короткое пальто, и очень нервный. Он быстро огляделся и спросил:
– Шерлок дома?
– Нет, – ответил мистер Холмс, – но разве он…
– Гермиона, – Майкрофт перевел на нее взгляд, – Шерлок выходил с тобой на связь?
Гермиона быстро помотала головой. Миссис Холмс поднялась с дивана и спросила нервно:
– В чем дело, Майкрофт?
– Его никто не видел уже три дня, мама, – ответил Майкрофт. – И сейчас я пытаюсь его найти.
Гермиона тоже встала и спросила:
– Где ты искал? – собственные переживания и слезы были уже не существенны, она полностью успокоилась.
Майкрофт медлил несколько секунд, прежде чем ответить:
– В Кембридже в первую очередь. Потом в Кроули. В нескольких местах в Лондоне – у него есть привычка прятаться в закоулках и размышлять о чем-то часами.
– Как ты вообще понял, что он пропал?
Шерлок не был похож на того, кто отчитывается о своих делах, тем более – старшему брату, которого на дух не переносит.
На щеках Майкрофта выступили розовые пятна, и он произнес:
– Я приглядываю за ним. Мне сообщили, что он уже три дня не приходил в свою комнату в общежитии. Его никто не видел. Он не появлялся ни в одном из своих любимых мест.
С тихим вздохом миссис Холмс прислонилась к стене и произнесла:
– Когда мы его найдем, я еще поговорю с тобой о слежке, Майк. Но сейчас…
– Надо заявить в полицию, – сказал мистер Холмс.
А Гермиона лихорадочно соображала. Можно ли найти человека с помощью магии? Она никогда не встречала информацию о таких заклинаниях, но это не значит, что их не существует.
– Я знаю одно место, – сказала она медленно, – где он может быть. Я немедленно отправлюсь туда.
– Что за место? – спросил Майкрофт.
Гермиона только качнула головой, сжала руку миссис Холмс и поспешила выйти из дома и аппарировать в Лондон. Она не знала никаких секретных мест, где Шерлок мог бы спрятаться, она вообще не знала, что у него есть какие-то укрытия и любимые места. Зато она знала, что бывший аврор Кингсли не откажет ей в помощи.
