Текст книги "Конечно, это не любовь (СИ)"

Автор книги: Екатерина Коновалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Мы получили донесение, что недалеко от места Вашего проживания сегодня вечером в три часа двадцать четыре минуты пополудни было применено заклинание Патронуса. Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу…», – и все в таком роде. Шерлок смял письмо и сунул вместе с пистолетом во внутренний карман куртки – не хватало еще тратить время на чтение подобной писанины.

Гермионе, которая пришла в себя через несколько минут, но едва держалась на ногах, он о письме даже говорить не стал.

Ночью того же дня он снова пробрался к ней в комнату – и не зря. Она сидела на кровати, завернувшись в три одеяла, и дрожала.

– Не представляю, как Гарри отбился сразу от целой стаи, – произнесла она тусклым голосом. – Это ужасно.

– Хорошо, что твое заклинание все-таки сработало, – заметил Шерлок.

– Я увидела, как ты попал дементору в голову, и это… – она улыбнулась. – Никто бы больше не додумался стрелять в дементора.

– Жаль, что ему от этого не стало хуже.

Гермиона сначала кивнула, потом издала странный булькающий звук, а потом залилась хохотом.

Шерлок закатил глаза и привычно устроился в углу на теплом пушистом ковре.

Дружбы не существует. Глава 18

В последнее время в жизни Гермионы было немало причин для слез.

Ежеминутно она боялась за своих родителей – хотя Дамблдор и сказал, что установил на их дом защиту, они были очень уязвимы. Также она боялась за Шерлока – его родители действительно перебрались в Суссекс, но сам он регулярно приезжал в родной дом в Кроули. Она очень переживала за Гарри – тот делал вид, что он в порядке, но на самом деле безумно тяжело переживал смерть Сириуса, да еще и пророчество довлело над ним отравляя даже самые приятные минуты. О смерти Сириуса она тоже горевала – не так, как Гарри, наверное, но искренне. Он получил почет и долгожданную свободу, освобождение от всех обвинений – но посмертно. Кроме того, она опасалась за Виктора – тот вдруг перестал отвечать на ее письма. Гермиона утешала себя мыслью о том, что, если бы с ним что-то случилось, об этом написали бы в газетах, но на душе у нее становилось все тяжелее с каждым разом, когда сова приносила обратно невскрытые письма.

Невероятно и немыслимо, но из всех этих причин для слез Гермиона выбрала самую несущественную и глупую – она рыдала из-за Рона Уизли.

Давайте подумаем здраво. Рон Уизли – мальчишка, который обзывал ее ночным кошмаром на первом курсе. Который не разговаривал с ней месяц на третьем. Из-за которого она едва не пропустила первый бал на четвертом. Который списывал у нее каждую букву ее домашних работ. Который не упускал случая обидеть ее. Он самый. Так почему же она рыдает от того, что он обнимается по всем углам с идиоткой-Браун?

Наверное, потому что тот же Рон Уизли спас ее от тролля, набросился на Малфоя, когда тот обозвал ее, готов был драться с Сириусом Блэком, а в бою в Министерстве Магии прикрывал ей спину.

А может, дело было в том, что он был смешливым, обаятельным и солнечно-теплым. Он был олицетворением мира и нормальной жизни. Сам его вид словно говорил, что войны не существует и существовать не может. Гермиона давно заметила это, но, пожалуй, никогда действительно не осознавала. Она влюбилась в Рона Уизли.

А у того развивался бурный роман с Лавандой.

Возможно, переносить это было бы легче, если бы парочка не стремилась выставить свои отношения напоказ. Но нет, куда бы Гермиона ни пошла, она обязательно натыкалась на хихикающую Браун и сверкающего довольной улыбкой Рона. А последней каплей стало его высказывание: «Я могу целоваться, с кем хочу! Я ей ничего не должен!». Это он Гарри объяснял, что Гермиона его совершенно не интересует.

Как раз после этого она и убежала в восточное крыло замка, рыдать.

Она понимала, что ее слезы беспричинны и глупы, но никак не могла унять их, и даже попытки представит себе Шерлока, поднимающего ее на смех, ни к чему не приводили.

Спустя полчаса слезы, к счастью, закончились сами собой. Она прислонилась головой к холодной каменной стене ниши, несколькими глубокими вдохами восстановила дыхание и достала из сумки справочник по нумерологии. Возможно, цифры помогут ей отвлечься.

Но она не прочитала и полглавы, как услышала чьи-то быстрые шаги, которые гулким эхом отдавались в пустом коридоре. Она подняла голову от книги встретилась взглядом с последним человеком, которого хотела сейчас видеть – с Драко Малфоем. Однако выглядел он не так, как обычно – от брезгливого выражения лица не осталось и следа, воротник мантии был порван, значок старосты съехал в сторону, а по красному в пятнах лицу текли слезы. Он замер, увидев Гермиону. Она приоткрыла рот, желая что-то сказать, но… Шерлок в несколько секунд по цвету лица, разводам слез и оборванной пуговице определил бы причину слез Малфоя, но она не была Шерлоком – ей было нечего сказать. Конечно, это был прекрасный момент, чтобы позлорадствовать, пара слов – и Малфой почувствует на собственной шкуре, каково это – быть объектом презрения и насмешек. Но Гермиона вышла из того возраста, когда от подобного получают удовольствие, лет десять назад. Поэтому она демонстративно подняла с колен книгу и медленно опустила голову, делая вид, что страшно увлечена текстом.

Со стороны Малфоя послышался неопределенный звук – не всхлип, не то вздох, потом снова раздались шаги. Коридор опустел.

Гермиона осталась сидеть в нише с книгой, но так до конца вечера ничего и не прочитала. Несколько часов она так и эдак крутила мысль о том, что же произошло с самым неприятным человеком в школе.

Пару минут она даже уделила обдумыванию теории Гарри, которая звучала как «Драко Малфой – Пожиратель Смерти», но потом признала ее нереальной и перешла к другим версиям. Возможно, у него нелады с девушкой? Что и не удивительно, потому что надо быть либо слепой, либо бестолковой, чтобы встречаться с ним. Или он переживает за отца – тот ведь находится недалеко от Волдеморта и, вероятно, рискует жизнью каждый день.

Наконец Гермиона вытащила пустой лист бумаги, чернильницу и написала короткое письмо Шерлоку, в котором изложила свои наблюдения и предположения. Как всегда, после письма ему на душе стало легче, Гермиона поняла, что в силах покинуть спасительную нишу и присоединиться к друзьям (а точнее, к Гарри) за ужином.

Ответ от Шерлока пришел через четыре дня, но до тех пор произошло еще одно событие, которое всерьез заставило ее усомниться во всех своих версиях и задуматься о том, все ли в порядке в этом мире – Малфой с ней поздоровался. Дружелюбно.

Это было перед занятием по древним рунам, которые со всего Гриффиндора посещала одна только Гермиона. Малфой подошел к кабинету раньше своих товарищей, взглянул на читающую параграф Гермиону и сказал:

– Привет, Герйнджер.

Все было бы отлично, если бы дальше последовало что-то вроде: «Интересно, все магглы такие страшные, или ты даже на их фоне выделяешься?». Она бы посоветовала ему заткнуться, он снова сказал бы что-то весьма неприятное, и в конце концов, она ушла бы в кабинет. Но – нет. Он сказал «привет», достал из сумки учебник и тоже погрузился в чтение.

«В прошлом году задачки были повеселей, – писал ей Шерлок. – Я предпочту шпионов и убийства, а не подростковые мелодрамы. Дождись следующего выходного, который вы все проведете вне замка. Если произойдет что-то потенциально опасное, значит, Д.М. связан с Пож. см. Если нет – его шантажируют жизнью отца и чего-то хотят получить. В любом случае, это не слишком интересно и тебя не касается. Держись от него подальше и занимайся окклюменцией, это полезней для ума. Ш.Х.».

Гермиона прочла письмо три раза, особенно обратив внимание на слова о «потенциально опасном». Дело в том, что «потенциально опасное» в Хогсмите уже произошло – Кэтти Бэлл до сих пор находилась в Больнице св. Мунго, проклятая неизвестной магией ожерелья. Гермиона написала об этом Шерлоку и отправила сову. В этот раз ответ пришел еще быстрее, всего через три дня. «КАК? – прочла она крупные буквы посреди листа. Далее мелким почерком внизу шел текст: – как ты могла расписывать мне полстраницы рыдания какого-то мальчишки, но не упомянуть о покушении? Проверь свои приоритеты. Д.М. – Пожиратель, у него есть задание, которое может выполнить только ученик Хогвартса. Думай, кого ему нужно убить и к кому больше никто из сторонников Т. к.н.н. не может подобраться».

Прочитав это, Гермиона перевела взгляд на смеющегося над какой-то шуткой Симуса Гарри. Он был тем человеком, чьей смерти больше всего желал Волдеморт. Но он не стал бы поручать его убийство мальчишке, он даже своим ближайшим соратникам запретил его трогать. Тогда… Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Профессора МакГонагалл, Стебель, Флитвик и прочие не подходили – едва ли она представляли интерес для Волдеморта. Слизнорт? Он скрывался долгие месяцы, возможно, о чем-то сильно мешает Волдеморту. Снейп? Нет, если бы Волдеморт узнал, что Снейп на самом деле служит Дамблдору…

Дамблдор.

Ответ возник в ее голове внезапно и был безусловно верным. Дамблдор отсутствовал в этом году в школе большую часть времени, но все-таки здесь он, величайший волшебник, был наиболее уязвим. Он верит в добро и честность и едва ли будет ожидать нападения от ученика. Если Шерлок прав, то Драко Малфой должен убить Дамблдора. Безумный план – мальчишка должен победить величайшего волшебника в мире. Но может сработать. Направь Малфой палочку на Дамблдора, тот не обезоружит его, а спросит с улыбкой: «В чем дело, мой мальчик? Тебя что-то тревожит?».

Отведя взгляд от пустого кресла Дамблдора, Гермиона посмотрела на Малфоя. Тот сидел в стороне от Крэбба и Гойла и выглядел неважно – слишком бледный и отощавший, как будто высохший. Его и раньше сложно было назвать хотя бы симпатичным, а сейчас он и вовсе напоминал обескровленную жертву вампира.

Рядом раздался очередной взрыв смеха, Гермиона вздрогнула и обратила внимание на Гарри. Сказать ли ему о своих подозрениях? Он охотно поверит ей, ведь это полностью совпадает с его теорией. Но что из этого выйдет? Он немедленно бросится к Дамблдору, расскажет все о подозрениях, а директор в ответ улыбнется и заверит его: «Не стоит беспокоиться, Гарри». Или же скажет: «Это серьезное обвинение. У тебя есть доказательства? Не стоит обвинять человека в злодеяниях только потому что он тебе не нравится». Он именно так и сказал, когда Гарри впервые упомянул о своих подозрениях. Он скажет так снова.

Гермиона приняла решение ничего другу не говорить. К тому же, в этот момент в Большой зал влетела сладкая парочка, и Гермиона, почувствовав, что ее мутит, поспешила удалиться из-за стола.

Между тем, постепенно надвигалось Рождество, а в преддверии его – вечеринка для «избранных» у Слизнорта. И Гермиона решила хотя бы на время выбросить из головы покушения и опасности и немного развлечься, тем более, что у нее появился прекрасный план, как немного разозлить Рона и доказать ему, что она никогда не была им увлечена. План имел шесть с половиной футов роста, сверкающую белозубую улыбку, широченные плечи и звался Кормаком Маклаггеном. С чего он вдруг вообразил, что Гермиона – девушка его мечты, – было неясно, тем более, что по сути он был невыносимо-самовлюбленным типом с каким-то дикими замашками и чудовищными манерами. Но Рон его ненавидел и втайне даже завидовал ему, считая того лучшим игроком в квиддич, поэтому Гермиона не колебалась ни минуты, отвечая согласием на его приглашение. В конце концов, не сможет же он испортить ей вечер одним своим присутствием?

Смог.

Это было немыслимо, но он говорил без умолку, расхваливая себя и собственные квиддичные успехи. Они еще не дошли до кабинета Слизнота, а Гермиона начала жалеть, что решилась на эту авантюру – заткнуть Маклаггена было невозможно, закончив одну историю про взятый только чудом, исключительно благодаря собственному мастерству мяч, он переходил к следующей. Но и это был не предел – он еще и руки начал распускать, пытался ухватить ее то за бедро, то за грудь, и, в конце концов, прижал к стенке под омелой. Гермиона едва не взвизгнула от ужаса – огромный Маклагген в этот момент больше напоминал ей тролля, а не обычного парня, к тому же, от него разило потом и нечищеными зубами. Он улыбнулся (скорее, довольно ухмыльнулся), пробормотал что-то вроде «не ломайся» и наклонился вперед, но Гермиона резко согнула ногу в колене, нанося болезненный удар. Маклагген вскрикнул и ухватился за пострадавший орган, а Гермиона почти истерично бросила:

– Прости, я такая неловкая! – и кинулась прочь.

Это была самая провальная вечеринка в ее жизни – она сбежала в первый же час, поняв, что от Маклаггена необходимо спрятаться как можно надежней, а сделать это в кабинете Слизнорта, пусть и расширенном чарами, было слишком трудно.

Она пробежала несколько лестничных пролетов и наконец остановилась у окна. И неожиданно услышала:

– Не понравилась вечеринка, Грейнджер?

Она обернулась и увидела подошедшего к соседнему окну Малфоя. В темноте, на фоне вечернего неба он вдруг напомнил ей Шерлока – не поведением и не умом, конечно, а… моторикой, возможно. Или сложением – такой же длинный и очень худой. Сходство усиливалось еще и благодаря тому, что сейчас волосы Малфоя не были зализаны назад, как обычно, а растрепались. Возможно, именно из-за этого она ответила куда мягче, чем отвечала Малфою обычно:

– Не понравилась.

– Так бывает, когда проводишь время в обществе придурков.

Гермиона невольно улыбнулась – действительно, моторика была похожей. И это слово «придурки», сказанное с особым нажимом. Гермиона мотнула головой – померещится же! Но Малфой продолжил говорить:

– Я по себе знаю. Ты вроде бы осознаешь, что умен, но находящийся рядом придурок как будто бросает на тебя тень.

– Мой друг говорит, что мир наполнен идиотами всех мастей, – произнесла Гермиона. Малфой хмыкнул:

– Он прав, – и добавил: – с наступающим Рождеством, Грейнджер.

Гермиона повернула голову и на короткое мгновение встретилась с Малфоем взглядом. Потом улыбнулась и ответила:

– И тебя с наступающим Рождеством, Малфой.

После этого она повернулась спиной и направилась в свою комнату. Настроение уже было не таким ужасным. В конце концов, Рон с Лавандой, Маклагген – все это ерунда. Уже завтра она увидит родителей. И Шерлока, который наверняка поможет ей навести порядок в собственной голове.

Дружбы не существует. Глава 19

Шерлок лежал на кровати в новой комнате в доме в Суссексе и проклинал все на свете. Уговаривая родителей переехать, он как-то совсем не учел того, что ему тоже придется покинуть Кроули. Новый дом ему не нравился. Его нервировало побережье, каменистый пляж, высокие деревья. Здесь был чистый воздух, почти не отравленный туманом, но дышалось все равно тяжело. К тому же, на Рождество явился Майкрофт, полный осознания собственной важности. Крутил в руках дурацкую тросточку, держал чайную чашку, чуть отставив мизинец, а вместо приветствия сказал Шерлоку:

– Переходный возраст не красит тебя.

– А вчерашняя пицца – тебя, – отозвался Шерлок тут же, но все равно чувствовал себя оскорбленным – Майкрофту совершенно не нужно было напоминать ему, что его лицо больше похоже на лицо жертвы пчелиной атаки. Или больного ветрянкой.

– Пирог, Шерлок, – устало заметил Майкрофт, – нельзя быть таким невнимательным.

Черт бы побрал Майкрофта.

– С сыром и говяжьим фаршем, я полагаю, – отозвался он. – К концу Рождества застегнуть нижнюю пуговицу пиджака будет непросто.

На этом моменте в разговор вмешалась мама, резко сказав:

– Шерлок!

Спор прекратился, но возобновлялся с завидной регулярностью – хотя бы потому, что россыпь прыщей на лице Шерлока никак не исчезала, а Майкрофт никак не мог перестать съедать лишнюю булочку при каждом приеме пищи.

На этот раз они слишком увлеклись взаимными оскорблениями и настолько разозлили маму, что она разогнала их по комнатам и велела не высовывать носов до вечера. Поэтому теперь Шерлок маялся от безделья. Конечно, он мог отправиться в Чертоги, но ему было лень – для этого требовались слишком большие моральные усилия. Еще можно было взять со стола газету и попытаться выискать среди множества волшебных преступлений хотя бы одно обыкновенное. Но тоже было лень. Подобные приступы апатии не были для него редкостью, но чаще всего рядом был кто-то, кто помогал с ними справляться. В школе его отвлекали задания, на каникулах – Гермиона. Она уж точно не позволила бы ему без дела лежать на кровати и пялиться в потолок.

В дверь постучали.

– Да, мам, – сказал он, но мама вошла в комнату раньше, чем он закончил говорить.

– Ты опять не в настроении, милый? – спросила она мягко.

– Ты кричала на меня тридцать минут назад. К чему такие перемены? – спросил он недовольно. Мама улыбнулась, подошла к нему и потрепала по голове – Шерлоку было слишком лень двигаться, поэтому он не успел увернуться.

– Какие же вы с Майком еще дети, – произнесла она. – Хватится дуться, завтра Новый год в конце концов. И, – она улыбнулась, – у меня есть для тебя небольшой сюрприз.

– Если ты о подарке, то я знаю, что это…

– Нет-нет. Я о другом. Мы с папой пригласили Грейнджеров, всех троих. Они приедут сегодня вечером.

Шерлок почувствовал, как что-то в груди радостно дернулось – его скуке придет конец! – но вслух сказал:

– Ладно.

Не хватало еще дать маме понять, что он действительно будет рад увидеть Гермиону. Впрочем, она, похоже, и так это поняла, во всяком случае, снова потрепала его по голове и вышла.

Гермиона с родителями приехала к ужину. Она почти не изменилась с лета, даже, пожалуй, стала выглядеть более здоровой и менее заморенной.

Разумеется, мама поселила ее в самой дальней от Шерлока комнате (руководствуясь какими-то сумасшедшими соображениями приличия), но это не помешало ему прийти к ней сразу после ужина. Она (явной прогресс) в этот раз воздержалась от попыток его обнять и сказала сразу после приветствия:

– Ты не представляешь, какая я глупая.

Шерлок хмыкнул, оглядел ее внимательно и произнес:

– Ты все-таки по уши влюбилась в Рона Уизли, он встречается с другой девушкой, ты решила ему отомстить и на вечеринку по случаю Рождества пригласила какого-то здоровяка без малейшего воспитания и с одним только спинным мозгом. Пожалуй, представляю.

Гермиона закатила глаза и ответила недовольно:

– Хотела бы я знать, как ты все-таки это делаешь…

– Вижу, и все тут, – пожал он плечами и, обойдя ее, завалился на кровать. У него было целых две причины занять это место. Во-первых, он все еще не чувствовал ни малейшего желания лишний раз двигаться, а во-вторых, особенности освещения мешали Гермионе разглядеть плачевное состояние его лица и пристать к нему с сочувственными словами или (еще хуже) с советами.

– Это моя кровать вообще-то, – буркнула она, но уселась в кресло, пождала под себя ноги и сказала довольно:

– Зато я кажется знаю, кого именно должен убить Малфой.

Шерлок заинтересованно поднял голову.

– Дамблдора. Все сходится идеально. Его невозможно подловить где-то кроме школы, к тому же, он доверяет ученикам и не ожидает от них нападения, Малфою хватит одного заклинания.

– И почему же тогда ты светишься от восторга? – уточнил Шерлок.

– Потому что он не собирается его убивать, – она посерьезнела и добавила: – он напуган, работает над каким-то планом, но не будет убивать Дамблдора. А значит, план Волдеморта провалится.

– Неразумно со стороны вашего Волдеморта поручать такое дело ребенку. Должна быть страховка.

Гермиона побледнела. Вечно она совершает одну и ту же ошибку – пропускает половину фактов!

– С-страховка? – переспросила она.

– Человек, который выполнит приказ вместо Малфоя. Еще один Пожиратель Смерти. Есть кандидатуры?

Гермиона покачала головой, а потом вдруг снова чуть улыбнулась:

– Хотя нет, есть. Снейп. Он на нашей стороне, но Волдеморт верит ему. Наверняка он поручил ему подстраховать Малфоя.

– Ему действительно можно верить?

Гермиона кивнула. Шерлок задумался. Снейп – это профессор зельеварения, фигура мрачная и неприятная, но не слишком интересная.

– Расскажи о нем подробней. Все, что знаешь, – потребовал он. – Начти с внешности, и дальше – по порядку.

Гермиона подчинилась. Шерлок прикрыл глаза, наполовину уходя в Чертоги, но сохраняя способность слышать. Под ровный голос Гермионы перед его взглядом появился высокий сутулый мужчина с неприятными резкими чертами лица, слишком большим носом и свисающими до плеч грязными черными волосами. Худую шею прикрывал воротник сероватой сорочки. Тощее длинное тело было облачено в широкую черную мантию на множестве пуговиц. Шерлок обошел получившуюся куклу со всех сторон, кивнул и отправил в одну из свободных комнат, поближе к информации о других волшебниках.

– Что-то здесь не так, – заметил он, прерывая рассказ Гермионы. – Почему он сразу невзлюбил Гарри?

Гермиона кашлянула и ответила:

– Раньше я тоже не понимала, но в прошлом году… Гарри подсмотрел одно воспоминание профессора. О том, как однажды Джеймс Поттер унизил его перед всей школой. Думаю, профессор ненавидел отца Гарри, а тот на него очень похож.

– Как-то мелочно, – сказал Шерлок. – Впрочем, неважно. Дальше.

Дальше в общем и целом ничего интересного не было. Со слов Гермионы было совершенно не ясно, кому все-таки служит этот на редкость неприятный человек. Шерлок разочарованно вздохнул – он надеялся, что узнает больше.

Гермиона тоже вздохнула и откинулась на спинку кресла, потом улыбнулась и сказала весело:

– Кстати, у меня еще одна загадка есть. Тебе она не слишком понравится, но я всю голову сломала.

Шерлок потянулся, устроился поудобней и махнул рукой:

– Давай сюда свою загадку.

– Представь себе, в этом году Гарри стал лучшим зельеваром курса. Обойдя меня, Забини и Малфоя, получивших высшие баллы на СОВ. Гарри, который раньше едва котел не взрывал на каждом занятии.

– Занятная метаморфоза, – согласился Шерлок.

– Я стала искать причину – и нашла. Он пользуется не обычным учебником, а старым, он взял его в шкафу в кабинете зельеварения. Весь учебник исписан чьими-то пометками, комментариями, приписками, к тому же в нем содержится немало дополнительной информации, неизвестных мне заклинаний и просто заметок. Гарри следует советам бывшего владельца – и варит зелья уровня мастера. Слизнорт считает его гением.

– И в чем загадка? – уточнил Шерлок.

– Я хочу знать, – твердо сказала Гермиона, – кто владелец учебника.

Шерлок застонал и произнес:

– Я могу ошибаться, но давай сложим два и два. В бывшем кабинете некоего очень хорошего специалиста по зельям хранится старый учебник, исписанный рукой какого-то очень хорошего специалиста по зельям. Какова вероятность, что этот специалист – один и тот же.

Гермиона охнула.

– То есть, – она тихонько хихикнула, – ты думаешь, что Гарри может учиться по учебнику ненавистного им Снейпа?

– Проверь эту версию, потом напишешь мне.

Она засмеялась и заметила: – Если это так, у Гарри будет разрыв сердца.

– И шаблона, – добавил Шерлок и тоже улыбнулся.

Новый год отметили неплохо, но слишком уж шумно – четверо родителей пытались поставить дом вверх дном, пели песни, рассказывали анекдоты и то и дело пытались вовлечь в свои развлечения «детей», то есть Шерлока и Гермиону. Майкрофт заблаговременно уехал, сославшись на неотложные дела, так что страдать приходилось им вдвоем.

Но после праздника все пошло неправильно. Гермиона начала от него что-то скрывать. Сначала Шерлок заметил, что она улыбается неискренне, потом обнаружил, что она слишком часто уходит пораньше спать. Ему хватило трех дней, чтобы прийти к определенным выводам, и на четвертый он, погасив свет в своей комнате, тихо пробрался в ее.

Разумеется, Гермиона еще не спала, а сидела на кровати и с недовольным видом пыталась расчесать свои жуткие волосы.

– Шерлок! – негромко воскликнула она. – Я уже почти сплю.

– Я заметил, – он кивнул на расческу в ее руках, уселся в кресло и сказал:

– Итак.

– Итак – что?

– Итак, что происходит?

Гермиона чуть покраснела, потом ответила:

– Ничего.

– Ты осознаешь, что это глупо и опасно? – спросил он.

– Да, я… – она осеклась и сощурилась, спросила: – о чем ты?

Шерлок довольно улыбнулся:

– Вот ты мне и расскажешь, что же такое глупое и опасное затеяла.

Гермиона недовольно вздохнула и, похоже, с трудом сдержалась от того, чтобы швырнуть в него расческой.

Однако на деле ее задумка действительно была глупой и опасной. Шерлок дослушал ее рассказ и твердо сказал:

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю. Если не будет другого варианта, сделаю. Это мои родители, Шерлок, и я пойду на все, чтобы защитить их.

– Ты не имеешь на это право. Они взрослые люди и могут сами решить, как им жить. То, что они магглы, не делает их глупее тебя.

Гермиона побледнела, но ответила так же твердо, даже жестко:

– Я не позволю убить их только из-за того, что я волшебница. И если придется выбирать между их жизнями и их доброй волей – я колебаться не буду.

Шерлок поднялся с кровати, подошел к Гермионе и наклонился. Сейчас он не думал о том, насколько нелепо выглядит, не думал о том, что ему неприятна чужая близость. Его переполняла кипящая злоба.

– Не смей, – прошипел он. – Убеждай их, делай, что хочешь, но этого делать не смей. И не смей провернуть со мной нечто подобное.

Он не волновался за родителей Гермионы – они были хоть и хорошо знакомыми ему людьми, но все-таки посторонними. Он боялся за себя.

– Учти, мой разум защищен весьма неплохо. Твои заклинания не сработают, но подобную попытку я тебе не прощу.

– Я и не собиралась! – оборвала его Гермиона. И добавила тихо: – не с тобой.

– Они тоже этого не заслуживают, – произнес Шерлок и отошел в сторону.

– Я знаю, – прошептала Гермиона. – Я знаю.