Текст книги "Конечно, это не любовь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Коновалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Конечно, это не любовь. Глава 6
Гарри и Рон сидели на полу возле камина и играли в шахматы, а Гермиона и Джинни расположились чуть в стороне от них, на диване. Три дня назад они вместе со всеми Уизли встретили Рождество в Норе, а теперь вчетвером перебрались в дом на площади Гриммо. За то время, что их не было, Кикимер сотворил настоящее чудо – отмыл особняк сверху донизу, развесил светлые занавески на окнах, выставил столовые сервизы в сервантах и превратил жилище темных магов в уютный дом, куда приятно приходить вечером после долгого дня.
– Он не хочет жить здесь, – произнесла Джинни тихо.
– Это не удивительно, – ответила Гермиона после паузы. – Учитывая все…
– Сначала он вообще хотел продать его, но вроде бы передумал. Пусть будет наследством.
– Не боишься выходить замуж сразу после школы? – спросила Гермиона о том, что волновало ее сейчас.
Рон пока не делал ей предложения, но всем своим видом показывал, что они пара. А Гермиона и ждала от него сокровенного «Выходи за меня», и боялась – ей всегда казалось, что в брак нужно вступать после двадцати пяти, обладая хотя бы небольшим жизненным опытом, начав строить карьеру. С другой стороны, у нее жизненного опыта хватит на троих, спасибо Волдеморту, а карьеру она построит безо всяких проблем – ей уже предлагали должности в нескольких отдела Министерства.
– За Гарри? – хмыкнула Джинни. – Хоть сейчас. Я с ним вообще ничего не боюсь. А… – она замялась, – что у тебя с Роном?
Гермиона пожала плечами и ответила:
– Мы встречаемся…
– Я всегда говорила, что мой брат – осел. Хочешь, скажу ему об этом еще раз?
– Ни в коем случае! – быстро сказала Гермиона. – Мы разберемся.
Джинни сощурилась, став похожей на рассерженную миссис Уизли, и заметила:
– Если он тебя упустит, он будет последним кретином на свете. Но… – ее взгляд снова стал мягким, – Гарри тоже считает, что вы взрослые и разберетесь во всем сами.
– Именно.
Они снова замолчали. Парни доиграли партию (Гарри буркнул что-то вроде: «Похоже, я безнадежен», – складывая свои фигуры в коробку), пора было расходиться по комнатам. Джинни первой пожелала всем спокойной ночи и ушла. Гарри пошел за ней, и Гермиона невольно ощутила смущение – было очевидно, что спать они будут вместе.
Они с Роном остались вдвоем. В последнее время они виделись достаточно часто – гуляли, болтали, пили кофе и ели мороженое у Фортескью или в каком-нибудь маггловском кафе. Но сейчас все было иначе – они остались наедине в почти пустом доме, где не было никого из взрослых, которые могли бы разогнать их по разным спальням. Рон все сидел на полу возле камина, огонь отбрасывал блики на его волосы, и они казались красными как пламя. Гермиона чувствовала, что не может пошевелиться, как будто кто-то наложил на нее парализующие чары. Нужно было что-то сказать, чтобы нарушить эту вязкую тишину, но, как назло, в голову не приходило ни одной удачной фразы. По привычке Гермиона подумала, что бы сказал Шерлок, но быстро отогнала эту мысль – к большому сожалению, она вполне могла представить, что именно он бы сказал, и не собиралась следовать его примеру.
– Иногда мне все-таки хочется, – сказал Рон, – дать ему в глаз.
– Гарри? – спросила Гермиона с облегчением.
– Именно. Я помню, что он мой друг, я сам разрешил им… Но не настолько же?
– Ты сам разрешил.
Гермиона, правда, подозревала, что Джинни разрешение брата было совершенно не нужно, но не стала об этом говорить. Снова наступила тишина.
Неожиданно Рон произнес:
– У тебя очень красивые волосы. Они как будто светятся изнутри.
Гермиона почувствовала, что мучительно краснеет – до сих пор Рон хвалил ее ум, смелость, решительность, но никогда – внешность, и этот комплимент оказался неожиданным. И приятным.
– И кожа… как фарфор.
Перед камином мелькнула тень – Рон поднялся с пола и медленно приблизился к дивану. Гермиона почувствовала, как в ушах начинает шуметь кровь. Она пыталась решить, что ей делать. Диван скрипнул – Рон поставил на него одно колено, потом сел, оказываясь позади Гермионы. Его рука мягко зарылась в ее волосы. Теплое дыхание коснулось шеи.
Нужно было повернуться, поцеловать его, позвать по имени. Это вполне входило в ее планы. В конце концов, они встречались больше полугода, не раз целовались, и близость станет естественным продолжением их отношений. Но Гермиона не могла заставить себя повернуться. Именно сейчас, чувствуя руки Рона на своих плечах, ощущая его теплый знакомый запах, она осознавала, что не любит его. «В сексе по дружбе страдает либо дружба, либо секс», – кажется, так сказал Шерлок. Он был прав. Рон ей тоже – только друг. Она обманывала себя долгое время, убеждала, что ошибается, но приходилось признать – дружба пережила его бегство во время поиска крестражей, а вот ее любовь – нет.
– Рон, – сказала она тихо.
– Гермиона, – отозвался он, тоже шепотом.
Простит ли он ее когда-нибудь? Неизвестно. Но Гермиона знала, что не простит себя, если продолжит обманываться.
– Рон, не стоит, – произнесла она твердо и отстранилась.
– Гермиона, но… – он крепче сжал ее за плечи, как будто пытался удержать, но Гермиона высвободилась и встала с дивана, отошла в сторону.
– Прости, Рон. Это будет ошибкой.
– Я не понимаю…
«Ну же, – поторопила она сама себя, – давай!». Она сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, и выпалила на одном дыхании:
– Я тебя не люблю. Ты мне друг. Не больше.
Рон переменился в лице, даже в полутьме были видны его растерянность и боль. Он выглядел так, словно на Рождество вместо подарка получил от Санты пустую коробку. Он выглядел обманутым.
– Но как же… – прошептал он. – Я ведь…
– Прости, – прошептала Гермиона, развернулась и направилась прочь из гостиной. Она хотела было спрятаться в комнате, но передумала, не дойдя до лестницы. Просто представила себе, что будет завтра за завтраком, и, призвав свою сумочку, быстро покинула особняк. И замерла на крыльце. Мелькнула мысль разыскать Шерлока – он наверняка помог бы ей привести голову в порядок, – но она отбросила ее как глупую. Шерлок наверняка сейчас спит в родительском доме, не стоит его лишний раз тревожить. Гермиона крутанулась на месте переместилась в свою гостиную.
И тут же выхватила палочку и заозиралась. Что-то было не так – она не понимала, что именно, но ее интуиция вопила об опасности. А потом она увидела, что именно – окно. Оно было приоткрыто. Гермиона сама запирала его перед уходом, оно не могло открыться само по себе. Значит, в доме был (или есть) посторонний. Она затаила дыхание и шепнула:
– Люмос.
На кончике палочки вспыхнул маленький светлячок. Гермиона аккуратно повела палочкой из стороны в сторону. В тусклом свете «Люмоса» стали видны мокрые следы на ковре, потом Гермиона увидела мужские ботинки, а потом из глубины комнаты раздалось:
– Наконец-то!
Гермиона обессилено опустила руку и произнесла:
– Ты псих.
– Слишком долго думаешь, будь я злоумышленником, я бы тебя давно застрелил.
Гермиона заклинанием включила верхний свет и увидела устроившегося в ее любимом кресле Шерлока.
Он бросил на нее короткий взгляд и спросил:
– Надеюсь, ты об этом не жалеешь?
Гермиона покачала головой и ответила:
– Ничуть. А вот о том, что не позаботилась об охранных чарах – немного. Хотя я не удивилась бы, если бы ты их обманул. Что ты вообще забыл у меня дома в час ночи?
– Мне скучно, – ответил Шерлок.
Гермиона боролась с собой почти минуту, прежде чем рассмеялась, расположилась на оставшемся свободным стуле и сообщила:
– Это как-то перебор, тебе не кажется? А если бы я была не одна?
– Я бы понял это по окну и занавескам и не стал бы заходить, – спокойно сказал он. – Итак?
Но прежде, чем Гермиона что-то успела ответить, добавил:
– Только не надо говорить про Рона Уизли, с ним все ясно. Это тоже скучно.
– Я и не собиралась! – возразила Гермиона, слегка покривив душой.
– Собиралась, но это уже не важно.
По сути, рассказать ему было нечего. Едва ли он заинтересуется подготовкой к экзаменам, а в последнее время в жизни Гермионы не происходило ничего интересного, опасного или необычного. Но сказать об этом Шерлоку она не могла – не хотела видеть в его глазах разочарование.
– Я не радио, – произнесла она, – чтобы говорить по заказу. А ты вполне можешь рассказать мне о каком-нибудь сложном деле.
– Дело, – скривился Шерлок. – Ничего интересного в мире. Преступники празднуют Рождество, журналисты печатают одну только светскую хронику. Скука.
Гермиона вздохнула – было очевидно, что Шерлоку нельзя скучать. Его «эксперимент» (при воспоминании о котором Гермиону всякий раз пробирала дрожь) был вызван исключительно скукой.
Она подошла к книжной полке, достала томик Кристи и решительно подвинула Шерлока из кресла. Тот совершенно не расстроился и перебрался на пол, положив голову на подлокотник. Гермиона поджала под себя ноги, раскрыла книгу и начала читать.
И постепенно все становилось хорошо. Удивительно, но именно этого ей не хватало. Читая вслух детективную историю, то и дело со смехом прося Шерлока помолчать, она расслаблялась, воспоминания о войне тускнели, горечь от потери родителей уходила, а расставание с Роном и вовсе казалось несусветной глупостью.
К шестой главе Шерлок начал засыпать, его реплики раздавались все реже и были все менее внятными. Последнее, что он сказал, было:
– Никто из них не мог этого сделать, что за чушь…
После этого он заснул. Гермиона аккуратно отложила «Убийство в доме викария» на тумбочку, взяла палочку и наколдовала Шерлоку плед, сама поудобней расположилась в кресле и тоже заснула.
Наутро Шерлока уже не было, плед лежал на полу, а окно было плотно закрыто. Гермиона хмыкнула – она и не думала, что он останется до утра.
Ближе к обеду прилетела сова от Джинни – подруга писала, что все понимает и надеется, что Гермиона все-таки не будет от них прятаться все время. Следом пришло письмо от Гарри – он спрашивал, что происходит и что у них с Роном произошло. Гермиона ответила обоим сразу, что все в порядке, что ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя, и что они с Роном по-прежнему друзья.
До конца Рождественских праздников ее больше не беспокоили. Она встретила Новый год в одиночестве, чем была даже рада, а потом снова вернулась к прежнему графику – занималась до трех-четырех часов, а после шла гулять. Правда, теперь она предпочитала оставаться в маггловском Лондоне: опасалась встретить в Косом переулке Гарри, Джинни или любого из Уизли, которые наверняка уже знают об их с Роном расставании.
Она с большим удовольствием ходила в театры – посмотрела «Сон в летнюю ночь», «Гамлета», попала на брехтовскую «Мамашу Кураж», послушала «Отверженных». Закончились праздники, с улиц постепенно исчезли гирлянды и ряженые Санты, предсказуемо испортилась погода – с утра теперь заряжал холодный дождь со снегом, тротуары покрылись ледяной коркой, а серое небо как будто нависло над городом – солнца не было и в помине.
В один из дней Гермиона решила отменить прогулку, а вместо этого сделала себе крепкого горячего чаю и уселась в кресле с каким-то волшебным романом с яркой обложкой. Читался он легко, хотя язык был похож на тот, которым писал когда-то незабвенный Локонс – несколько высокопарный и изукрашенный всевозможными оборотами. Но сюжет оказался хоть и банальным, но занимательным, так что Гермиона с головой погрузилась в историю о мадмуазель Эвелине, которой из-за родового проклятья пришлось покинуть родной дом во Франции, и о двух ее кавалерах – об отважном Эдмунде, выпускнике Гриффиндора, и о хитроумном Элвине, окончившем Слизерин.
В тот момент, когда Элвин (гад такой!) уже почти совратил Эвелину (не слишком ли много имен на «Э»?), раздался стук в окно. Гермиона подскочила, выглянула наружу и увидела Шерлока.
Он жестом показал ей, чтобы она спустилась и открыла дверь.
Она впустила его в дом и спросила:
– В чем дело.
Шерлок широко и как-то сумасшедше улыбнулся и спросил:
– Тебе Драко Малфой случайно не нужен?
Конечно, это не любовь. Глава 7.1
Было скучно.
Шерлоку уверено прочили будущее сэра Эванса или Фредерика Сенгера и не сомневались в том, что он обязательно получит Нобелевскую премию по химии вслед за этими почтенными выпускниками Кембриджа. Вот только это было невозможно, невыносимо скучно. Менее всего на свете Шерлок хотел посвятить себя науке, лет двадцать пыхтеть над микроскопом, исписывать стопки бумаги, и всё для того, чтобы получить медальку на лацкан. Наука была скучной. Даже самые сложные задачи не могли по-настоящему занять его, заставить его мозг работать в полную силу.
Он отложил в сторону очередной прочитанный том и потянулся – спина затекла, шея болела, да еще и зубы сводило от осознания бесполезности работы. В любом случае, сдав экзамен, он сотрёт из памяти большую часть выученного, просто чтобы не перегружать жёсткий диск. Разумеется, полезные сведенья он оставит, но едва ли философия или история войдут в список полезных сведений.
Шерлок повернул голову в сторону и поморщился – в библиотеке было полно людей, но никто из них не казался хоть немного интересным. Разве что…
Он сложил тетради в кожаный портфель, подхватил библиотечную книгу и пошёл к стеллажу, с которого взял её. По пути к выходу он приблизился к Арчеру, наклонился к нему и шепнул:
– Не советую делать предложение Розе, она спит ещё как минимум с двоими.
Не дожидаясь никакой реакции, он зашагал прочь – выражение лица однокурсника было достаточно забавным, чтобы поднять ему настроение. Он хмыкнул про себя и начал считать: «Шесть, пять, четыре…» – послышался звук спешно отодвигаемого стула, тетрадь упала на пол, – «три, два…», – открылась дверь, – «один!».
– Холмс!
– У тебя топорщится нагрудный карман, выпуклость характерная – коробочка с округлым верхом. Частые взгляды на часы – ждешь встречи. Нервные движения, скомканный листок бумаги – ты не просто ждёшь её, но и боишься. А так как только совершенно слепой не знает о вашем романе, вывод очевиден – ты пригласил её в кафе и собираешься делать предложение.
– Заткнись! – прошипел Арчер. – С чего ты взял, что…
Шерлок поднял глаза вверх, к высоким потолкам коридора, и, вздохнув, спросил:
– Как ты живёшь с этим ведром вместо головы? Ты видел её макияж? Эта постоянная привычка подправлять помаду, зеркальце, с которым она не расстаётся – даже очень неаккуратная девушка не может так часто смазывать помаду в течение дня, либо она постоянно что-то ест, но это не так, потому что она на вечной диете, либо она часто с кем-то целуется. Дальше. Её записная книжка – только телефоны, ни одного имени. Это обычная мера предосторожности. И если она не работает на правительство и не занимается шпионажем, у неё связь сразу с несколькими парнями. Так что, повторюсь, не стоит. Хорошего вечера!
Он махнул бездумно хлопающему глазами Арчеру и вышел на свежий воздух. Не то, чтобы его интересовали подробности чужой личной жизни или личной жизни как таковой, но ему было слишком скучно, чтобы не поддразнить Арчера. И потом, он же сделал доброе дело, не так ли?
В его голове вылезшая после эксперимента с морфином из-под замка Гермиона демонстративно закрыла лицо руками.
Тем не менее, было очевидно, что в Кембридже сегодня делать нечего. Шерлок не был готов присоединиться к любителям гребли, футбол, как и остальные командные виды спорта, его не привлекал, учиться не было никакого настроения, так что он без колебаний купил билет до Лондона и занял место в автобусе.
Ему не хватало писем Гермионы. Она неохотно пользовалась обычной почтой, а слать сову было бы слишком опасно, поэтому их переписка сократилась до двух-трёх писем в месяц. Шерлок соскучился по волшебным загадкам. Нет, не так – он соскучился по любым загадкам. Правда, в газетах иногда попадались интересные дела, но вот проблема – он не мог придумать, как бы доносить свои версии до идиотов из полиции. К тому же, ему не помешали бы дополнительные сведенья, материалы дел – допустим, он раскрыл убийство в Кардиффе на два дня позже, чем мог бы – потому что журналисты не упомянули такую важную деталь, как цвет роз на клумбе жертвы. Окажись он на месте преступления или получи доступ к полицейским отчётам – убийца был бы найден немедленно.
Кстати, полиция его искала до сих пор. Шерлок написал им анонимное письмо, но они его, похоже, проигнорировали. Болваны.
В Лондоне было пасмурно, сыро и всё так же скучно. Шерлок шёл по направлению к Гайд-парку – просто чтобы куда-нибудь пойти – и отстранённо изучал людей. Не было ничего проще, чтобы опознать в толпе биржевых маклеров, а также определить, кто из них сегодня был успешен, а кто потерял крупную сумму. Правда, у последних в глазах еще не было абсолютного отчаянья – торги ещё шли. Туристы тоже не представляли интереса. Студенты – однозначно скучно, Шерлок наблюдал их день за днём в Кембридже, и они надоели ему до смерти.
Неожиданно он заметил краем глаза, как справа открылась и сама по себе закрылась дверь магазина. Он обернулся – дверь была слишком тяжелой, чтобы так отвориться от ветра, к тому же, она не распахнулась и захлопнулась снова, её открыли – мягко и плавно, а потом снова закрыли, постаравшись не произвести лишнего шума. Шерлок быстро поднялся по короткой лесенке и вошёл внутрь. Это была обычная кондитерская, но с первого взгляда Шерлок понял, что зашёл не зря. Владелец, стоящий за прилавком, как будто оцепенел – неподвижно смотрел в одну точку, чуть приоткрыв рот. Шерлок подошел к нему и щёлкнул пальцами перед носом.
– Эй! – позвал он.
Оцепенение спало, владелец вздрогнул всем телом и произнёс потерянным голосом:
– Здесь никого не было, я ничего не видел, – а потом быстро заморгал и сфокусировал взгляд на Шерлоке, сказав: – день добрый, сэр? Чего желаете?
– У вас был сейчас покупатель? – спросил Шерлок.
– Покупатель? – не понял он.
– Да, высокий такой парень с рыжими кудрявыми волосами, одет в чёрную куртку. Мой приятель. Впервые в Лондоне, потерялся, не могу отыскать.
Владелец понимающе улыбнулся и уверенно сказал:
– Никого не было минут сорок уже. Поищите его лучше поближе к Тауэру – они всегда норовят оказаться возле него.
Шерлок еще раз окинул взглядом кондитерскую, довольно улыбнулся и вышел. Вечер переставал быть скучным.
Понять, что только что произошло, было просто. Владельца кондитерской однозначно заколдовали: этот потерянный взгляд, оцепенение, да еще и сама собой открывшаяся дверь – всё указывало на магию. Но зачем и кто? Это Шерлок собирался выяснить.
Правда, вопрос мотива в этот раз решался очень просто. Волшебник зашёл, оглушил человека в магазине, украл батон хлеба и ушёл. Почему украл? Пустовало место на полке, причём в переднем ряду. Если бы владелец продал этот батон, он закрыл бы дыру свежим или взятым из дальнего ряда, но он этого не сделал – потому что не знал о пропаже. После этого вор вышел из магазина и пошёл по своим делам, к месту, находящемуся совсем недалеко отсюда.
– Недалеко? – переспросила его Гермиона.
Шерлок покачал головой:
– Будь внимательней. Он переместился сюда по делу, но почувствовал голод. Едва ли он стал бы аппарировать сюда ряди батона хлеба. Это была случайная кража. Но почему он не заплатил? У него нет обычных денег, он редко бывает в маггловском Лондоне (иначе просто замаскировался бы под маггла и не мучился бы с невидимостью).
– А ты не думал, что…
– Разумеется, – возразил он, – нет. Если бы он был любителем продукции именно этого кондитера, он, во-первых, взял бы больше одного батона, а во-вторых, не стал бы оглушать продавца.
И теперь Шерлока интересовал вопрос – куда именно пойдёт вор. На самом деле, он понимал, что расследовать похищение хлеба из магазина – это ребячество. Но, во-первых, ему всё равно было нечего делать, а во-вторых, он просто обожал загадки, связанные с миром магии. Они всегда заставляли его поломать голову.
Перед его внутренним взглядом развернулась карта с отмеченными на ней волшебными местами – постепенно он дополнял её, но в целом, она не сильно изменилась с того времени, когда он искал дом на площади Гриммо.
Ближе всего к нему располагалось Министерство Магии, но даже до него было как минимум двадцать минут быстрой ходьбы. Либо он что-то упустил, либо волшебник идёт в какое-то немагическое место. Но куда?
Театр? Едва ли, сейчас только пять часов вечера. К тому же, любитель театрального искусства наверняка знал бы жизнь обычных людей и имел бы при себе деньги.
Больница? Ерунда, у магов своя больница, и она находится далеко отсюда.
И не частный дом, иначе бы он переместился непосредственно туда.
Шерлок мотнул головой, открыл глаза и обежал улицу взглядом. Он просто идиот!
Куда бы ни направлялся волшебник, сначала он должен остановиться и съесть этот несчастный батон хлеба. Стоять посреди улицы неудобно, наверняка он, как и Шерлок сейчас, отойдёт подальше от прохожих и присядет на единственную свободную лавочку…
Шерлок повернулся налево, туда, где оставалось свободное место, медленно встал, словно собрался уходить, а потом резко схватил рукой воздух, рядом ставший очень плотным – он сжимал в кулаке воротник чьей-то рубашки.
– Только не вздумайте колдовать, – сказал он тихо, – иначе мне придется воспользоваться оружием.
– Конфундус, – раздался хриплый шёпот, Шерлок почувствовал несильный удар по дверям Чертогов, но решил не обращать на него внимание, а вместо этого свободной рукой перехватил невидимую кисть волшебника, нажал на чувствительную точку и заставил разжать пальцы. Палочка упала (предположительно) на колени волшебнику, и Шерлок быстро её схватил.
– Поболтаем? – спросил он и довольно улыбнулся.
Волшебник ничего не ответил, так что Шерлок счёл это согласием, убрал его палочку во внутренний карман пальто, отпустил воротник и сказал:
– Пойдёмте со мной, у меня есть прекрасное место для беседы.
Спасибо Гермионе, Шерлок точно знал – маг никогда не расстанется со своей палочкой, поэтому не боялся потерять невидимку в толпе.
Они добрались до квартиры, где Шерлок однажды проводил опасный эксперимент, поднялись наверх, и только в гостиной волшебник сбросил невидимость.
Шерлок прищурился и сказал:
– Это был необдуманный поступок.
– О чём вы?
– Побег из Азкабана. Конечно, в отсутствии дементоров сделать это проще, но побег из тюрьмы должен страховать кто-то снаружи. То, что вы нашли палочку – просто чудо, без неё вас забрали бы в маггловсую полицию до наступления вечера.
Действительно, волшебник выглядел неважно – мантия на нем была не настоящая, а заколдованная, щёки, покрытые жёсткой щетиной, впали, под глазами виднелись тёмные круги, а губа была разбита, причём достаточно давно. Волосы, изначально светлые, посерели и висели сосульками – он давно не принимал душ.
– С чего вы взяли, что я откуда-то сбежал? – спросил он нервно и с вызовом.
– Это очевидно. Интересно другое – зачем вы это сделали?
Маг нахмурился, его взгляд стал тяжёлым и мрачным:
– Это не ваше дело. Кто вы такой?
Шерлок, не снимая пальто, сел на стул, закинул ногу на ногу и не без удовольствия отметил:
– Я Шерлок Холмс, и теперь это моё дело. Вы сбежали из тюрьмы, украли хлеб из магазина, заколдовали маггла и пытались заколдовать меня. Так что сейчас это однозначно моё дело. Кстати, как ваше имя? Постойте, – он нахмурился, – вам не больше двадцати, а если сделать поправку на то, что последние полгода вы недоедали и мало выходили на свет, то и меньше. Пожалуй, восемнадцать-девятнадцать. Вы стоите и шатаетесь от усталости, но спину держите ровно – либо военный, либо аристократ. Если учесть, что вы маг, то последнее верней. А раз вы сбежали из Азкабана…
Маг побледнел и холодно оборвал его:
– Я уже говорил, что это не ваше дело. Верните мне мою палочку.
Шерлок отмахнулся от него и продолжил:
– Значит, вы были сторонником Волдеморта. И методом исключения мы получаем ваше имя. Итак, мистер Малфой, садитесь и рассказывайте подробно, в чём дело, а я решу, хочу ли помогать вам.
Драко Малфой скрипнул зубами, нервно сжал пальцы, а потом ссутулил плечи, опустился на кровать и медленно сказал:
– Назовите мне хотя бы одну причину, чтобы рассказывать о своих делах магглу.
– Вам нужна помощь, и я что-то не вижу очереди из желающих вам её оказать, – довольно сообщил Шерлок. Даже если завтра он опоздает на занятия или вовсе пропустит их, он однозначно об этом не пожалеет. Интуиция подсказывала ему, что дело мистера Малфоя будет крайне интересным.
