Текст книги "Бабочка под стеклом (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– Что ты наденешь?
– Папа!
– Так, Эля, ты прекратишь или нет? Если ты будешь и дальше сидеть, Антон в школу опоздает!
– Он расстроится?
Игорь на дочь посмотрел со значением, головой качнул, затем достал джинсовый сарафан и подал дочери.
– Надевай, быстро.
– А где мама?
– Ты же знаешь, я тебе уже раз пять сказал, что она рано уехала на работу.
– Давай поедем к ней? Там пирожки с яблоками пекут. А в садике нет.
– А то, что мне тоже на работу надо, это как?
Эля не ответила, сарафан повертела, потом на кровать его кинула.
– Не буду его надевать, я в нём вчера ходила.
– Чёрт. – Игорь даже зубы сжал с досады. Пальцем указал на открытый шкаф. – Выбирай сама, умывайся и спускайся завтракать. Эля! Ты поняла меня?
– Да.
Игорь из спальни дочери вышел, открыл дверь соседней комнаты и на пороге остановился. С полминуты разглядывал спящего сына и одновременно пытался справиться с возмущением.
– Антон! – гаркнул он для устрашения. – Ты ещё пятнадцать минут назад должен был встать!
Под одеялом наметилось шевеление, но довольно вялое.
– Антон, ты слышишь ли?
– Да слышу я.
– Вставай немедленно. – Подошёл и одеяло с сына сдёрнул. – Чтобы был на кухне через семь с половиной минут, понял?
Антон на живот перевернулся и лицом в подушку уткнулся.
– Где мама? – глухо поинтересовался он.
– Там, где ты не будешь никогда, если спать до обеда полюбишь. На работе. Вставай.
– Что на завтрак?
– Я хочу хлеб с сыром, – заявила Эля, усаживаясь за стол. Дети, спустя каких-то двадцать минут, всё-таки появились на кухне, и сразу заявили о том, что жутко голодны.
– Мама оставила гренки. – Игорь сковороду поставил на стол, достал тарелки.
Элька надулась, голову рукой подпёрла, и только уныло поинтересовалась, когда отец перед ней тарелку с гренками поставил:
– А сыр?
Игорь отправился к холодильнику, на ходу заправил футболку за пояс джинсов.
– Ешьте, – сказал он, придвигая к детям тарелку с сыром. За стол сел и налил себе кофе, взял пульт от телевизора и включил «Новости». Чужие тапки с ног скинул и на стуле откинулся, чашку к губам поднёс и так замер, глядя на Грановича, появившегося за спинами детей. Тот остановился, руки в карманах куртки, и на Игоря смотрел. А в глазах даже не удивление и не возмущение, смотрел, как на нечто диковинное, что вдруг на своём диване обнаружил, когда уже сесть собирался. Игорь медленно выпрямился, чашку снова на стол поставил и посмотрел на детей. Те спокойно ели, но потом Дмитрий с некоторой насмешкой сказал:
– Здравствуйте, дети, – и тут началось. Антон стул уронил, когда вскочил, Эля кусок сыра бросила прямо на стол, мимо тарелки, сначала на стуле повернулась, а потом тоже вскочила.
– Дядя Дима!
– Ты приехал!
– А что, уже не ждали? – Гранович быстрый взгляд на Игоря бросил, потом Эльку на руки поднял. – Мама где?
– А она на работе уже!
– Да? – Дима усмехнулся и с кухни вышел, Антон за ним по пятам шёл. – Мама у нас теперь ответственная?
– Она начальник! – прямо на ухо выкрикнула ему Элька и залезла в его нагрудный карман, пошарила там. – Чего привёз?
Дима головой мотнул, поражаясь чужой нахальности.
– Меня тебе мало?
– Ой, Элька, какая ты глупая, – опять начал Антон, и тут же поинтересовался: – Может, ну её, эту школу? Пойдём в кино?
– Здрасти.
– Там Гарри Поттер идёт! А всем некогда с нами сходить, папа тоже на работу уедет.
Дима поставил Эльку ногами на диван, куртку наконец снял, по сторонам огляделся. Потрепал Антона по волосам.
– Обязательно сходим, но в выходной, хорошо? Мне сейчас надо… – Он затылком взгляд Игоря чувствовал, и это нервировало. – Мне нужно срочно увидеть маму.
– Мы опаздываем, – напомнил Игорь, и голос слегка повысил, чтобы детей присмирить. – Антон, Эля! Идите одеваться, быстро.
Эля за Дмитрия схватилась, посмотрела умоляюще.
– Не хочу в садик.
– Пузырик, ну не капризничай, – негромко отозвался он.
– Буду капризничать, буду!
– Эля!
Девочка оглянулась на отца и надулась.
– Когда дедушка приедет?
– Скоро, – пообещал Дима Антону. И попросил: – Собирайся в школу.
Дети под взглядом отца отправились наверх, а Гранович повернулся и на подлокотник дивана присел, продолжая приглядываться к Игорю. Чувствовал, что подбородок окаменел, и, если честно, спрашивать ни о чём не хотелось. Совсем не так Дима представлял своё возвращение. Как последний дурак сорвался на ночь глядя, чтобы дома быть рано утром, и Марину самому разбудить, чтобы позавтракать спокойно. Дома позавтракать. Самому смешно об этом думать, как он «домой» рвался, впервые в жизни, кажется. А тут такая неувязочка. В виде бывшего Маринкиного мужа.
– Я детей отвезу, – сказал Игорь, не желая с Грановичем взглядом встречаться. Футболку более тщательно за пояс джинсов заправил и кивнул в сторону лестницы. – Пойду оденусь.
Дима брови вздёрнул и хмуро наблюдал, как он по лестнице не торопясь поднимается. Кулаки сжал, и несколько секунд напряжённо размышлял о том, что происходит и что он пропустил. Куда это он одеваться отправился?
– Я не понял, тебя молодая жена выгнала, что ли? – Они в коридоре встретились. Игорь за собой дверь спальни закрыл, на Дмитрия взглянул, глаза в сторону отвёл, но при этом усмехнулся.
– Боишься, что бывшая приняла?
– А это ты мне зачем говоришь? Злишь меня?
– Да я даже не думал. – Игорь губы поджал, хмыкнул, а потом детей позвал.
– Давайте быстрее, мы опаздываем!
Эля из детской вышла, закинула на плечо свой рюкзачок в виде плюшевого зайца, к Дмитрию подошла и за его штанину ухватилась.
– Купишь мне «киндер»?
– Куплю. – Дима по её волосам провёл рукой, а потом тяжело выдохнул. – Иди с папой, а то опоздаешь в садик, воспитательница ругаться будет.
Игорь детей вперёд пропустил, руки в рукава своей толстовки сунул и молнию застегнул.
– До вечера, – сказал он, и опять как-то нехорошо усмехнулся.
Дима невольно сделал шаг вслед за ним, потом вспомнил про детей и отступил. Не удержался и дверь в бывшую спальню Марины открыл, постоял, посмотрел на плохо заправленную постель. Внутри что-то сжалось, даже поморщился словно от боли, и дверь с громким хлопком закрыл.
В «Стелсе» его явно не ждали. Даже охранник на входе заметно удивился, кивнул, но с некоторой настороженностью.
– С приездом, Дмитрий Алексеевич.
– Спасибо, – сухо и тихо отозвался он, в призывно открывшиеся двери вошёл и направился прямиком в кафе. Сотрудники на него оборачивались, а он только кивал, не особо понимая, кто перед ним стоит. Поймал девушку-официантку и поинтересовался: – Марина Николаевна здесь?
– Да, она на кухне была. – Девушка рукой указала в нужную сторону, словно он сам не знал, где в «Стелсе» кухня находится!
Марина была занята, она с шеф-поваром спорила. Видимо, снова обсуждали рецепты и не находили согласия. Марина ратовала за домашний вкус, а повар за правила в местах общественного питания. Дима наблюдал за ними минуту, точнее, даже не за ними, а за Мариной, за тем, с какой горячностью она вела разговор, но в то же время довольной выглядела, на щеках румянец, а его когда увидела – замерла. И почти тут же забеспокоилась, среагировав на его хмурый вид.
– Дима. Дима, ты когда приехал?
Он глаза от её лица отвёл, заметил любопытные лица сотрудников, и вместо того, чтобы Марину обнять, о чём мечтал, срываясь вчера вечером в дорогу, кивнул в сторону.
– Пойдём в мой кабинет. Или ты занята?
От его тона она ещё больше растерялась и насторожилась. Но за руку его взяла.
– Пойдём. Дим, что-то случилось?
– Не знаю. Но очень узнать хочу.
Пока через весь магазин шли, Марина начала успокаиваться. Димка хоть на неё и не смотрел, но сразу на неё плохие новости вываливать не стал, и это давало определённую надежду. А она сейчас морально подготовится, и всё воспримет спокойно, и поддержит его во всём, во всём. Ведь самое главное, что вернулся, что здесь, и это двухнедельное ожидание, наконец, закончилось. Марина крепче в его руку вцепилась, на Грановича посмотрела, и ей так захотелось остановить его, вот прямо посреди зала, и попросить его её обнять.
– Дима.
Он дверь своего кабинета перед ней открыл, услышал своё имя, и брови вопросительно приподнял, словно не ожидал, что она к нему обратится.
– Ты мне не сказал, что вернёшься сегодня.
– Да, зря, наверное.
– Почему зря? – Они остались одни, и Марина его сразу к себе потянула, взявшись за отвороты его куртки. Дима к ней шагнул, в лицо её всматривался, потом руку поднял, и щеки её коснулся.
– Всегда знал, что сюрпризы – это зло.
– Какие ещё сюрпризы? – Марина едва слышно проговорила это, почти ему в губы, всё ждала, когда он её поцелует, сама к нему тянулась, но Дима отчего-то тянул.
– Глупые.
– Дима, – снова повторила она его имя. Пальцем его подбородка коснулась, и этим просто вынудила Грановича её поцеловать. И заулыбалась, когда он отстранился, дыхание у обоих сбилось. – Ты мне вчера не сказал ничего, как ты мог?
– Откуда же я знал, что ты с утра раннего сбежишь?
– Беру с тебя пример. – Марина прижалась к нему, обняла, а Дима губами к её лбу прижался.
– Не бери, не надо.
– Да? – Она рассмеялась. – Хорошо, приму к сведению. – Отодвинулась немного и по руке его погладила. – Сейчас я закончу, и поедем домой. Душ примешь, я тебя накормлю…
– Я там уже был.
Он специально это сказал, и почувствовал, как Марина насторожилась, даже напряглась в его руках. Голову подняла.
– Да? Детей видел?
– Видел.
– Они так скучали по тебе…
– Марина, какого… он утром там делал?!
– Тише, не кричи.
– Да не кричу я! – Гранович в одну секунду вспыхнул, посмотрел дикими глазами и даже воздух рукой рубанул. – И что-то мне подсказывает, что он и ночевал… там!
Марина на край письменного стола присела и глаза опустила в пол.
– Дим, он просто попросил…
– Что попросил?
– Ему негде было ночевать.
– А ты, значит, добрая душа! Он тебя однажды чуть на улицу не выгнал вместе с детьми, а ты теперь ему крышу над головой даёшь! Молодец ты!
– Дима! Он отец моих детей!
– При чём здесь это?
– А ты считаешь, что не при чём? Я на глазах у детей должна была его выпроводить за дверь? – Марина рукой взмахнула, оправдываясь. – Игорь поругался с Дашей, сказал, что ему ночевать негде, а было уже поздно, он… он Элю спать укладывал. Господи, Дима, ну честно, в этом нет ничего страшного!
– Правда? Я приезжаю в восемь утра, и что вижу? Этот тип сидит на кухне, в моих тапках, между прочим! А потом ещё идёт наверх, в спальню, одеваться! И в этом, конечно, нет ничего страшного!
– Дима, я ещё раз повторяю, он отец моих детей. Я не могу иначе.
– Можешь. И должна. А тебе его жалко, да?
– У меня нет повода его жалеть!
– Конечно, – усмехнулся Гранович, а Марина разозлилась.
– Я не понимаю, ты в чём меня подозреваешь?
Он вроде бы удивился.
– А я что, сказал, что подозреваю?
– Может, и не сказал. Но тогда в чём смысл твоих упрёков?
– Я не упрекаю тебя.
– Тебе просто не нравится, что Игорь общается с детьми, так?
– Во-первых, я этого не говорил. Мне не нравится совсем другое! Мне не нравится, что он ночует… – Он запнулся, не зная, как продолжить, а Марина грустно усмехнулась.
– Что? Давай продолжай. Что ты скажешь? У меня дома?
– Но это ведь твой дом.
– Конечно, мой! А ты просто в нём живёшь, временно! Как я могла об этом забыть? Вот только не понятно, почему ты тогда мне диктуешь, кого я ночевать оставляю?
– Марина! – Дима нетерпеливо прикрикнул на неё. – Прекрати говорить глупости.
– Это не глупости. В том-то и дело, что это не глупости. – Она подошла к нему и в лицо заглянула. – Ты почему заволновался? Ты мне не веришь?
Гранович зубами скрипнул, недовольный тем, что Марина взяла инициативу в свои руки, и теперь уже она смотрела на него с претензией.
– Ты даже сказать это вслух не можешь: я приехал домой! А от меня ты чего хочешь? Чтобы я за тебя это сказала?
Он наклонился к ней.
– Я тебе не про это говорю, я говорю о том, что твой бывший муж вдруг опомнился и к тебе вернулся.
– Что?!
– Марина, очнись, наконец! Поругался он с любовницей своей? Он не просто поругался, он к тебе пришёл! А ты милостиво оставила его ночевать!
Марина глубоко вдохнула, и постаралась говорить спокойно и убедительно.
– Если Игорь и поругался с Дашей, ни меня, ни тебя это никак не касается. Мне всё равно, понимаешь? Мне уже давно всё равно. – Она рискнула к нему прикоснуться. – Он помогал мне с детьми эти две недели, я пропадала на работе. Дима, не заставляй меня оправдываться. – Потянула его к себе. – Я тебя ждала, ты понимаешь? Я…
– Я тебя ни в чём не обвиняю! – рыкнул он и тут же выругался, разозлившись на самого себя. – Ни в чём таком… И да, мне не нравится твой бывший муж, и то, что он ночует… от тебя в непосредственной близости! Я не говорю, что ему не нужно с детьми общаться, но поговорить с ним и объяснить ему, что тебе, как ты говоришь, всё равно, по-моему, пора!
– А почему тебе не нравится?
– Что?
– Почему тебе не нравится, что он ночует со мной рядом?
Гранович искренне растерялся.
– Ты же сама понимаешь…
– Я не понимаю, Дима. – Марина едва заметно усмехнулась, и веселья в этой усмешке ни капли не было, смотрела совершенно серьёзно. – Ты же мне не говоришь. Ты вообще мне ничего не говоришь. Мы с тобой два месяца живём вместе. Именно живём. Под одной крышей, спим в одной постели, но ты ничего не говоришь. Вот ты уехал в Самару, а я покой потеряла. Я вообще не знаю, что мне думать!
Дима смотрел на неё, губы поджал недовольно, затем поинтересовался:
– Ты с ним поговоришь?
Марина в сердцах руками всплеснула.
– Да о чём? Чтобы он тебе на глаза не лез?
– Чтобы он тебе на глаза не лез! – Он так гаркнул, что Марине захотелось уши руками зажать. За дверью наверняка уже толпа сотрудников, и все прислушиваются к их ссоре. И просить Димку успокоиться уже бесполезно, вон как глазами стреляет, и весь гнев на неё направлен.
– Я не давала тебе повода меня ревновать! – огрызнулась она от бессилия. – Тем более к Игорю!
– Ещё не хватало, чтобы давала!
– Ты меня обидеть хочешь?
Он от злости даже глухо застонал.
– Я что, так много прошу?
– Да. Да, Дима! Потому что я не вижу повода вот для такого твоего крика! Я ничего не сделала!
– Тем более! Я не понимаю, почему ты упрямишься.
– Это не упрямство. Я хочу, чтобы ты сейчас замолчал, а когда ты успокоишься, мы с тобой ещё раз поговорим. Без крика. Хорошо?
Дима с шумом выдохнул.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Москву.
У Марины внутри всё похолодело.
– Ты собираешься уехать в Москву?
– Я не могу остаться здесь навсегда! – в некотором раздражении проговорил он. – Я работаю в Москве. Но я хочу, чтобы ты со мной поехала.
– Когда?
– Да хоть завтра!
Марина от удивления даже рот открыла, а Гранович видимо понял, что переборщил, и поспешил её успокоить.
– Нет, конечно, не завтра, но через неделю, две… Как соберёмся.
– Вот так просто? Взять и переехать в Москву?
– Ничего сложного в этом не вижу.
– А дети?
Теперь уже растерялся Дмитрий.
– А что, в Москве, по-твоему, нет школ и садиков?
– Но это так не делается, Дима! К тому же… К тому же, Игорь может быть против.
– Опять Игорь!
– А ты как хотел? Он их отец! И дети тоже… Я недавно перевезла их в новый дом, а ты предлагаешь их в Москву везти? Учебный год ещё не кончился, сорвать Антона сейчас… И вообще… – Она потерянно покачала головой. – Я не знаю, Дима.
Он смотрел на неё в упор, и огонь в глазах затухал.
– А ты хочешь поехать со мной?
Марина губы облизала, на несколько секунд пальцы к губам прижала, когда они затряслись.
– Я не могу так решить. В одну минуту, просто кинуться тебе на шею и сказать: да! Я не только за себя отвечаю.
Он голову опустил и кивнул.
– Я понимаю.
Марина глазами по его лицу шарила.
– Мне так не кажется.
Гранович протянул к ней руку, и Марина подошла. А он к её лицу глаз не поднял, лишь ладонью по её руке провёл.
– А может ты и права. Ну, какой из меня семьянин? Я мотаюсь по всей стране, я живу, как хочу, да и вообще… В моём возрасте менять привычки поздно.
– Замолчи. – Она рукой по его волосам провела. – Ты ведь понимаешь, что дело не в этом. Если бы не ты, я бы не справилась со всем этим, ты меня вытащил.
– Да, это я умею. Как твой отец говорит? Я спец по решению чужих проблем. Вот только свои решить не могу.
– Всё ты можешь. Дима…
Он глубоко вздохнул и выпрямился. И руку её отвёл, когда Марина хотела до его волос дотронуться.
– Ты тоже всё можешь. Если захочешь, ты всё сможешь. – Дима её за плечи приобнял и поцеловал в губы. А потом подмигнул.
– Ты куда? – удивилась Марина, когда он к двери шагнул.
– Мне в офис надо.
Она кивнула, больше ничего не оставалось. Только вслед ему сказала:
– Я к обеду буду дома!
– Хорошо.
Он вышел, а Марина на его место на диван присела. На сердце было тревожно, и то, что они с Димкой расстались вроде бы мирно, сумев смирить взаимное недовольство и непонимание, совсем не успокоило. Ушёл он какой-то потерянный, Марина раньше его таким никогда не видела. Но решила не догонять, и с новыми вопросами к нему не приставать. Пусть подумает и успокоится. Но такая вспышка ревности с его стороны Марину всё-таки удивила. Да, возможно, она не права, и не должна была разрешать Игорю оставаться в их доме на ночь, но у неё даже мысли не возникло, что это может привести к каким-то неприятным последствиям. Димка вообще не должен был об этом узнать, а сама она уже давно не волновалась из-за бывшего мужа, он остался в прошлом, и теперь воспринимался ею только, как отец её детей. А Гранович этого не понимал или не хотел понять, ревновал, а объяснить ему, что повода нет и не будет никогда, Марине не удавалось. А может, плохо пробовала? Вечером она обязательно с ним поговорит ещё раз, спокойно и без крика, и пообещает, поклянётся, раз ему это нужно, что причин для тревог у него нет. Но странно, что он до сих пор сам этого не понял. Она вся для него и только для него, и сейчас уже подумать страшно, что было бы, не появись в жизни Игоря Даша… Ведь всё началось с этого, и, наверное, мучения через которые Марина прошла, развод, всё стоило её встречи с этим мужчиной. Вечером она обязательно Димке об этом скажет.
Но вечером Гранович не приехал. Марина ужин приготовила, ждала его, потом начала звонить ему, но телефон оказался выключенным. Вот тогда и насторожилась. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, но детям старалась улыбаться, и телефон из рук уже не выпускала.
– Мам, он приедет или нет? Мы ужинать будем?
Марина на сына посмотрела.
– Садитесь за стол, – решила она, в конце концов. – Наверное, что-то случилось и дядя Дима задерживается.
Эля губы надула, но за стол всё-таки села.
– Давай ему позвоним!
– Я звоню. Звоню… А вы ешьте. Эля, тебе сок налить?
Он не приехал домой. Не приехал. Марина стояла у кухонного окна, смотрела на дорогу, потом осторожно прикоснулась к завядшим цветам, которые ей Дима на восьмое марта подарил. Она так и не выкинула их, он уехал, и ей казалось, что цветы их связывают. Они с каждым днём всё больше увядали, тускнели, но Марина их берегла. Первые Димкины цветы…
И ведь телефон выключил!
Часы показывали семь вечера, когда Марина не выдержала и набрала номер офиса. Была уверена, что Дима заработался или обижается до сих пор, вот и не торопится домой, и телефон выключил специально. Не думает, наверное, что она беспокоится. Всё-таки мужики иногда такими бестолковыми и бесчувственными бывают!
– Дима, ну в самом деле!.. – заговорила она торопливо. Трубку сняли только после десятого гудка, и когда они прервались, Марина почувствовала огромное облегчение. – Ты злишься ещё?
– Извините, Марина Николаевна, я просто сняла трубку. – Голос Натальи по нервам, как кнут, ударил. Марина даже трубку от уха отвела на мгновение.
– Ничего, – пробормотала она. Осторожно вдохнула. – Ничего, – повторила Марина. – Дмитрия Алексеевича позовите, пожалуйста. Он у себя?
– Нет. А вы не знаете? Он сегодня в Москву уехал.
Сердце последний раз подскочило и остановилось.
– В Москву? Надолго?
– Я не знаю. Вообще-то, у него нет особых причин возвращаться. Управляющий справляется, работа налажена. А он вам не говорил?
Марина потерянно молчала, а Наталья вполне довольно выдохнула в трубку:
– А я завтра уезжаю, меня позвали в московский офис.
Марина зажмурилась изо всех сил.
– Поздравляю.
– Спасибо. Хотите, я что-нибудь передам Дмитрию Алексеевичу? Думаю, я завтра его увижу. Или вы сами позвоните? – В голосе Натальи слышались победные нотки, а Марина кулаки сжала, из последних сил пытаясь держаться.
– Сама… – ответила она и даже сумела вежливо попрощаться: – До свидания. – И трубку положила.
Рука Грановича неожиданно дрогнула, и коробка со скрепками упала на пол, и всё её содержимое рассыпалось по ковру. Дима с досады даже ругнулся в полный голос. Потом нажал кнопку селектора.
– Вера, зайди ко мне. И… уборщицу вызови.
На кресло сел и снова посмотрел на разноцветные, яркие скрепки, поддел ногой угол ковра. Внутри снова закрутило, противно стало до такой степени, что слегка подташнивало.
Секретарша в кабинет бочком вошла, на начальника сначала посмотрела в ожидании, а потом заметила беспорядок на полу.
– Ой, Дмитрий Алексеевич… Я сейчас всё уберу. – Она к ковру подошла, на корточки присела, а Гранович испустил раздражённый вздох. Кажется, в последнюю неделю он свою секретаршу до дрожи запугал. Настроение было ни к чёрту, без конца на всех срывался, и добился того, что бедная девушка Верочка готова по его ковру на коленях ползать, лишь бы очередной приступ гнева у него не вызвать. Гранович устало потёр ладонью шею, поднялся и Веру под локоток взял, заставил выпрямиться.
– Не сама, Вера, уборщицу вызови.
Секретарша поправила очки в элегантной оправе, и как Дмитрию показалось, чуть прищурилась, к нему приглядываясь.
– Дмитрий Алексеевич, вы хорошо себя чувствуете?
Он брови сдвинул.
– А что?
Вера тут же смутилась и глаза опустила.
– Ничего, просто… Может, вам кофе сварить?
– Можно кофе. – Дима потёр горло, которое странно саднило. – С коньяком.
– Хорошо.
В дверь коротко постучали, а затем в кабинет заглянула Наталья.
– Привет. К тебе можно?
Гранович кивнул, правда, без всякого энтузиазма. Вернулся к столу и сел. А Наталья подошла ближе, секретаршу глазами проводила, потом кивнула на скрепки.
– Промахнулся?
– Наташ, тебе что-то нужно?
– О, мы опять не в настроении. – Она напротив него присела, подала документы. – Вот, подпиши. Стеклов когда приедет? Может, стоит поторопить бухгалтерию с отчётами?
– Поторопи, – согласился Дима. Плечами повёл и кашлянул в кулак.
– Ты заболел?
– Нет.
– У тебя глаза странно блестят.
– И что, из этого следует, что я болен?
От его тона Наталья даже поморщилась, и рукой на него махнула.
– Ладно. Если ты не хочешь, чтобы я к тебе лезла, то так и скажи. Что ты рычишь на всех?
– Я не рычу.
– Конечно. А люди мимо двери твоего кабинета на цыпочках бегают. Дим, ну в самом деле!
– Что?!
Вера постучала и вошла с подносом.
– Дмитрий Алексеевич, кофе.
– Спасибо. – Он с нетерпением наблюдал за тем, как секретарша наливает в его чашку кофе. Хлебнул горячего и блаженно зажмурился. А Наталья ногу на ногу закинула и послала Вере выразительный взгляд, от которого та тут же сникла и поспешила удалиться.
– Документы подпиши, – напомнила ему Наталья.
Гранович ещё глоток сделал, чашку поставил на стол и придвинул к себе бумаги. А пока глазами текст пробегал, поинтересовался:
– Как ты устроилась?
– Хорошо устроилась. – Наташа вполне довольно улыбнулась. – Квартирка уютная, и район неплохой.
– Очень за тебя рад.
– Приезжай вечером, сам увидишь.
Он облизал сухие губы. Кинул на девушку быстрый взгляд исподлобья.
– Может быть, как-нибудь.
– Как-нибудь, – повторила она и усмехнулась едва заметно. На Грановича посматривала, ладони на своей коленке сложила, приняв вызывающую позу. – Ну что ж, как-нибудь, так как-нибудь. Только не забудь меня предупредить заранее, чтобы я подготовилась.
– Это как? Готовить научишься?
– А что, хороший ужин теперь входит в твою обязательную программу? Ресторанная еда не подойдёт?
Дима ладонью страницу разгладил, медленно рукой провёл, а после попросил:
– Наташ, не начинай.
– Просто я тебя не узнаю. Ты должен был думать о последствиях, я тебя, между прочим, предупреждала. Она – дочь Стеклова, Дим. А тебе ещё работать в этой компании.
– Это ты о чём?
– Сам понимаешь, – огрызнулась она. – Ты сам всё прекрасно понимаешь. Сейчас папа начнёт дочку жалеть, а крайним кто окажется?
– Так. – Дима бумаги со стола торопливо собрал, вышло неаккуратно, но он всё равно сунул их в руки Натальи. – Ты высказалась? Очень тебе за это благодарен. А теперь иди… Работай.
– Господи ты Боже мой, – пробормотала она в раздражении. Бумаги в папку сложила и поднялась. – Но ты ведь знаешь, что я права.
– Ничего я не знаю, – пробормотал Дима, когда в кабинете один остался. На «паркер» свой любимый посмотрел, который до сих пор в руке держал, заметил на колпачке следы маленьких кошачьих зубов, оставленные нахальным Семёном, и ручку в раздражении на стол бросил.
Ему уже неделю не работалось. Да и вообще, не жилось спокойно. Уехал тогда молча, и уже по дороге в Москву в этом успел раскаяться, и только из-за собственного упрямства не вернулся. А ведь мог бы. Сколько раз за прошедшие дни он думал о том, как всё было бы, если бы вернулся? Как бы Марина его встретила, о чём бы они поговорили. Наверное, договорились бы о чём-нибудь, ведь взрослые люди оба. Но внутри жил страх, предательский страх перед расставанием, вот так, глаза в глаза. Когда уходить бы пришлось не из офиса, а из дома. Вещи собирать, с детьми прощаться, а потом выходить за дверь, закрывать её за собой… Однажды Дима уже так уходил, от жены, но ничего похожего на страх тогда не испытывал. Скорее уж облегчение. А тут настоящий ужас скрутил.
Он ведь позвал её с собой, так хотел, чтобы она согласилась, а вместо этого увидел в глазах Марины изумление и совсем не приятное. И мужа бывшего сразу вспомнила, его образ, как чёрт из табакерки выскочил, встал между ними, и Дима снова начал с ревностью вглядываться в лицо Марины, в глазах её искал отражение вины или сожаления. Но спустя минуту стыдно стало, и от этого противно, на самого себя. Вспоминалось, как увидел Игоря на кухне, такого успокоившегося и вроде бы на своём месте. Он детей – своих детей! – завтраком кормил, а Дима, глядя на это, не знал, что сказать и как себя вести. Нет, конечно, он не верил, что в его отсутствие между Игорем и Мариной могло что-то случиться, но сам факт того, что Игорь рвётся обратно в её жизнь, говорил о многом. А она его не прогоняла. У Марины вечно находились какие-то оправдания и объяснения его присутствия. Даже когда Игорь не хотел, она продолжала подтягивать его ближе, детей к нему выталкивала, а сама пряталась. И при этом Диму убеждала, что давно простила и забыла все обиды.
Забыла она!.. Да как такое забыть можно? Да ещё за какие-то считанные месяцы? Это только Дима старательно делал вид, что не думает об этом, чтобы Маринке лишний раз не напоминать, а, если честно, он бы мужу её бывшему кое-что объяснил. Например то, что от таких женщин только дураки отказываются. Другие их всю жизнь ищут, а некоторые, что слишком привыкли получаться всё легко, не ценят и уходят. Дмитрий об этом много раз думал, а несколько дней назад, сидя в одиночестве в своей пустой квартире, вдруг понял, что тоже в дураках оказался. Ведь он уехал, он непонятно по какой причине, решил дать Марине право самой принять решение. Решение вернуться к бывшему мужу, к отцу её детей, раз она по-другому успокоиться не может. Ведь если бы остался, на пушечный выстрел его не подпустил, а так, наверное, неправильно. Она сама должна подумать и решить. Без лишних разговоров, не думая о том, что между ними было, об их совместной жизни в последние месяцы. А вдруг на самом деле почувствует облегчение от того, что он уехал? Поначалу в шоке будет, а вот потом…
Гранович головой тряхнул, потому что думать об этом было невыносимо.
Кажется, его эксперимент по внедрению в семейную жизнь удался. Даже с лихвой. И вот он теперь в Москве, один, в своём доме, в привычной для себя жизни, а его всё не устраивает и раздражает. Тишина дома, суета на работе, и что самое ужасное – даже позвонить некому. Вот просто позвонить в минуты передышки, поговорить ни о чём, и мысли все далеко от Москвы, и всё представить пытается что там и как. Вспоминают ли о нём, скучают ли. Хотя, конечно, не должны скучать. Если он хочет, чтобы у них без него всё было хорошо, то скучать не должны. От этих мыслей внутри всё узлом закручивалось, но он терпел. И представить пытался, как дальше жить будет, ведь по-прежнему уже не станет, и делать вид, что его одинокая жизнь устраивает – не получится. И проблема встаёт огромная, ведь однажды, в какой-то вечер, он неожиданно решил, что Марина – единственная женщина, рядом с которой ему может быть тепло. А если она не с ним, если чужая? И как выяснилось, он очень многого ей не сказал.
Или к лучшему, что не сказал? Кому бы от этого легче было?
А пару дней назад ему Стеклов позвонил. И всё, на что Наташка намекала, и озвучил. Или почти всё. Начал страшным голосом и сразу ответа потребовал:
– Ты что творишь? Ты идиот?
Гранович едва удержался, чтобы трубку не бросить. Сказать ему было нечего. И поэтому молчал. На кресле откинулся и молчал, ждал, что отец Марины ему скажет. А у того много слов для него нашлось, но самое главное, которое он не раз повторил, – дурак. А это Дима про себя и так знал.
– Маринка места себе не находит, – наконец на выдохе произнёс Николай Викторович. – Ты зачем это сделал? Ты мне объяснить можешь?
– Чтобы у неё выбор был.
– Выбор? Какой, к чертям, выбор? Между тобой и этим маменькиным сынком?
– Она от него двоих детей родила. И жила с ним… много лет жила. Вот пусть и думает.
– Ну, ты дурак. Честно. Я даже не подозревал.
Гранович невольно усмехнулся.
– Всё когда-нибудь наружу выходит.
Стеклов пробормотал что-то возмущённое и трубку положил, а Дима уже поздно спохватился, понял, что про Марину так ничего и не спросил. Как она… и с кем она.
А вдруг он не прав? И отпускать её не нужно было? Наоборот, нужно было вцепиться в неё и не позволять даже на шаг отходить. И Стеклов вот на это намекал, мол, схватить, увезти, и не давать ей возможности назад оборачиваться. Вот только страшно. Она ведь может опомниться потом, через несколько лет, когда неожиданно осознает, что не пережила тогда, не всё выяснила с бывшим мужем, и осадок на душе до сих пор остался: обида, боль, вперемешку с любовью или чем-то похожим. И что тогда? Сколько лет в пустоту уйдёт? Он ведь и сейчас видит, что Марина не может решиться на последний шаг к своему будущему, так зачем себя обманывать?