Текст книги "Бабочка под стеклом (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Ты говоришь ужасные вещи.

Теперь уже Дима на неё смотрел, оценил понуро опущенные плечи, горестно закушенную губу, но обнять не попытался.

– Это жизнь, милая. Такая, какая она есть.

– Какой-то странный сегодня день, – сказала Марина после паузы. Пальцы в свои волосы запустила и взъерошила их.

– Я же сказал тебе, не думай… – Гранович когда поднялся из-за стола, наклонился, чтобы Марину в щёку поцеловать.

– Да не причём эта Ира. Помимо неё есть, о чём подумать.

– А что случилось?

Марина пальцем по столу поводила, раздумывая.

– Я сегодня с Игорем разговаривала.

Дима замер перед холодильником, неожиданно насторожившись. Повернулся.

– Он к детям приезжал?

– Нет, мы случайно встретились. Но дело не в этом. Я попросила его сходить к Антону в школу, знаешь, он, по-моему, мои слова мимо ушей пропустил. Не знаю, как до него достучаться.

– А нужно достукиваться?

– Конечно. Я уже ночами не сплю.

Гранович хмыкнул.

– Правда?

Марина посмотрела укоризненно.

– Дима!

Он руки вскинул, сдаваясь.

– Молчу, молчу.

Марина снова к столу отвернулась, опустила взгляд в чашку.

– Вот думаю, может мне поговорить с ним ещё? Как следует.

– Это как? К стулу его привязать и внушить чувство ответственности? Если он пропустил это мимо ушей один раз, то почему ты думаешь, что в следующий он прислушается?

– А что тогда делать?

Дима к столу вернулся.

– Что тебя беспокоит? Антон или бывший?

– Антон! Меня беспокоит Антон! Если он мне старается ничего не говорить, то это не значит, что я не замечаю. Я сегодня была в школе, разговаривала с его классной руководительницей, и спокойнее мне не стало. Ему нужна твёрдая рука, ты же сам мне говорил.

– Говорил, – согласился Дима.

– Ему нужен отец. И он у него есть!

Дима разглядывал её, отметил, с какой отчаянной решимостью Марина последние слова произнесла, и в первый момент хотел ответить что-нибудь резкое, чтобы все её надежды развеять, но сдержался. Вместо этого за руку её взял, большим пальцем по её открытой ладони провёл.

– Ты сильно расстроена?

Она задумалась, потом головой мотнула.

– Я не расстроена.

– Нет?

– Я просто думаю, как лучше поступить.

– Вот и отлично. – К ней придвинулся, одной рукой её обнял и назад, на себя потянул. Марина ахнула, но он уже наклонился к ней и поцеловал. А когда отпустил спустя пару минут, у неё далеко не сразу получилось восстановить дыхание. Гранович смотрел выжидающе, Марина губы облизала, поднялась, на Димкино плечо оперевшись, ладошкой провела и сказала:

– Детей проверю и приду.

Он всё-таки улыбнулся, довольный произведённым эффектом.

Эля спать укладываться никак не желала, капризничала, потребовала новую сказку ей читать, а после долго ворочалась и жаловалась на всё подряд. И в итоге заявила, что спать совсем не хочет.

– Спи. – Марина к дочке наклонилась, поцеловала и одеяло ей подоткнула. – Спи, моя принцесса.

Эля, наконец, зевнула. Марина выключила светильник у кровати и на цыпочках прокралась к двери, тихо прикрыла её за собой. Затем толкнула соседнюю.

– Ты тоже спи, – сказала она Антону. Тот уже лежал в кровати, но продолжал с энтузиазмом тыкать по кнопкам мобильного телефона. – Отдай мне.

– Ну, мам, подожди, подожди!

– Тош, мы с тобой договаривались.

– Но это не честно, отправлять меня спать в одно время с Элькой!

– Конечно, не честно. Но ты сам её распустил в своё время, и она теперь раньше десяти не засыпает. Выключай телефон, одиннадцатый час уже. Ты обещал слушаться меня.

Антон вздохнул совершенно несчастно, на постели вытянулся.

– Я, правда, сейчас лягу, через десять минут.

Марина только головой качнула, но настаивать больше не стала. Так же, как и дочь, сына поцеловала и даже сделала попытку ему одеяло поправить.

– Мама! – прикрикнул он на неё, и Марина отступила к двери.

В спальне Димки не оказалось. Марина заглянула в тёмную комнату, а затем спустилась вниз.

– Уложила?

– Еле-еле.

Гранович сидел на диване в гостиной, раскинув руки на спинке, и смотрел на новогоднюю ёлку. С большим интересом её разглядывал, а когда Марина его за шею обняла, подбородок на его макушку пристроила, улыбнулся.

– Так о чём ты, говоришь, ночами думаешь?

– Вот почему ты так любишь к словам цепляться?

– Я не цепляюсь, просто я наблюдательный человек. Я всё подмечаю, даже мелочи. – Он за руку её взял, и Марине пришлось диван обойти, чтобы рядом с ним сесть. Правда, долго ей сидеть не пришлось, уже минут через пять они непонятным образом оказались на полу. Дима кофту на ней задрал, и Марина рассмеялась, когда ворсинки ковра спину защекотали.

– Обо мне думай, больше ни о ком, – зашептал Гранович ей на ухо, губами потёрся, и перекатился на бок. Целовались, Марина ногу на его бедро закинула, но прежде чем успела оказаться на Димке, вдруг почувствовала чей-то взгляд. Замерла, глаза открыла, но не успела до конца понять, что происходит, совсем рядом раздался голос дочери.

– Что вы делаете?

Диму словно током ударило. Он от Марины шарахнулся, и глаза поднял, увидел Эльку, стоящую на лестнице. Что именно они делали, она вряд ли видеть могла, ей обзор диван закрывал, но копошащихся на полу мать и дядю Диму рассмотрела. Марина тем временем руки его от себя оттолкнула и резко выпрямилась, пригладила волосы. А ладонью тело Грановича к полу пригвоздила.

– Ты почему не спишь? – поинтересовалась она у дочери, и попыталась взглянуть строго, прогоняя из глаз растерянность и пустоту.

Эля ручкой на перила облокотилась, разглядывая мать.

– Я не могу уснуть без Сёмы. Мама, ты его видела?

– Нет, – Марина отчаянно замотала головой.

– Нужно его найти. Вдруг он потерялся?

– Эля, он уже спит где-нибудь.

– Где?

Спокойно, глубокий вдох.

– Где-нибудь, где ему тепло и удобно. Возвращайся в постель немедленно.

Элька ногой по краю ступеньки поводила.

– Дядя Дима заболел?

Марина кинула на притихшего Грановича испуганный взгляд.

– Нет.

– А чего он на полу лежит? Он упал? Ты его толкнула?

Димкина грудь под её ладонью затряслась от беззвучного смеха.

– Нет, малыш, мы опять уронили ёлку, собираем игрушки.

– Да? – Эля ещё на ступеньку спустилась. – Я вам помогу!

– Эля, возвращайся в постель, не серди меня!

Девочка насупилась.

– Ну, мама!

– Немедленно.

– Я просто хотела помочь.

Марина решила, что перегибать не стоит и сделала попытку улыбнуться.

– Я знаю, родная, но мы уже всё собрали и идём спать. Я к тебе зайду через пять минут, поцелую перед сном.

Элька ещё пооглядывалась, выискивая взглядом котёнка, а после с топотом унеслась наверх. Марина выдохнула и без сил опустилась рядом с Димкой на ковёр. Лицо к его груди склонила.

– Это кошмар какой-то.

Гранович засмеялся уже в полный голос.

– Нам ещё повезло, что это был не Антон. Что-то мне подсказывает, что он сходу бы разобрался, чем мы с тобой тут занимались.

Марина голову подняла и невинно посмотрела.

– Не понимаю, о чём ты говоришь. На ковре, в гостиной, перед ёлкой… Я просто делала тебе искусственное дыхание.

– Ну да, ну да, – посмеиваясь, проговорил он, наблюдая, как Марина поднимается. Она к лестнице направилась, а Дима поинтересовался: – А меня придёшь перед сном поцеловать?

Марина оглянулась через плечо.

– Обязательно. При условии, что ты уже будешь в постели.

– Через пять минут, – пообещал он.

– Какая невероятная тишина, – проговорил Гранович, прислушиваясь. – Никогда не думал, что тишина может быть такой приятной.

Марина понимающе улыбнулась.

– Да, когда дети уезжают, мне тоже не по себе становится. Так непривычно тихо.

Дима зашевелился, всколыхнув воду в ванне, руки на бортики положил, а голову у Марины на груди устроил. Улыбнулся, когда рука Марины по его груди прошлась. Она сидела позади него, ногами за талию обнимала, и то и дело прикасалась к нему, гладила, дотрагивалась, разглядывая в нём что-то, находясь в более выгодном положении, чем он. Грановичу же оставалось лишь лежать и удовольствие получать. Правда, заговорить вот решил.

Марина островок пены от его плеча отогнала, после чего запустила мокрые пальцы в волосы Дмитрия.

– А с чего это вдруг он решил детей среди недели забрать?

Марина плечами пожала.

– Может, соскучился?

Гранович сдержал скептическую усмешку.

– Или внял твоим уговорам. Ты ведь уговаривала?

– Нет, – слегка возмутилась Марина.

– Уговаривала.

– Дим, он их отец!

– Знаю. И ты хочешь, чтобы они общались, как можно больше.

– Не как можно больше, а просто общались. Это ведь нормально.

– Наверное.

– Наверное? – удивилась она. – Ты когда маленьким был, папу любил?

Дима руку из воды поднял и пригладил взъерошенные Мариной волосы.

– Смотря, что ты подразумеваешь под этим словом. Мой отец – военный человек, до мозга костей военный. Он дома нас с матерью строил так же, как своих солдат в части. И я любил его, боготворил прямо, пока не достиг переходного возраста.

– Начал ему противостоять?

– Скорее революцию устроил. И стал самым большим отцовским разочарованием. Два года в военном училище, после чего я ясно дал ему понять, что военным не буду.

Марина не на шутку заинтересовалась.

– Как?

А Дима плечом дёрнул.

– Перестал учиться, и из училища меня, в итоге, вышибли. Отец был в ярости. А уж когда я на экономический факультет без всяких проблем поступил и в армию не пошёл, отец со мной разговаривать перестал.

– А сейчас?

– Да уж сколько лет прошло. После смерти мамы помирились. Это тринадцать лет назад было. Сейчас отец уже генерал, в Москве живёт, у него новая семья. Девчонкам-близнецам по десять лет.

Марина попыталась в лицо ему заглянуть.

– Правда? А ты с ними общаешься?

– Ну, бывает заезжаю на праздники… раз или два в год.

– Вы же в одном городе живёте!

– И что? Марина, у него жена, можно сказать, моя ровесница. У них своя семья, зачем им я? Чтобы смущать? Нет уж, я никогда и никому не навязываюсь.

Марина усмехнулась, за шею его обняла и в щёку поцеловала.

– Одинокий волк!

– Марин, он до сих пор мне простить не может, что я по его стопам не пошёл. А какой из меня военный? Я для этого слишком люблю комфорт.

– И деньги, – подсказала Марина.

Гранович фыркнул.

– А что в этом плохого? Вот если бы я их любил, но не умел зарабатывать – это одно, а так… Они мне взаимностью отвечают, и я этому очень рад.

Марина скрутила из его влажных волос на макушке небольшие рожки. И голову повернула, когда краем глаза заметила, что дверь чуть приоткрылась. Семён в ванную зашёл, на коврик присел и теперь таращил на них глаза, а когда Марина на него внимание обратила, жалобно мяукнул. Дима тоже глянул в его сторону, и решил возмутиться:

– Ну-ка брысь отсюда! Мал ещё, чтобы подглядывать. – И водой на котёнка брызнул. Тот зашипел, в сторону отскочил, и шмыгнул в дверную щель.

Марина Грановича по плечу ладонью шлёпнула.

– Что ты его напугал?

– Пусть учится стучать, прежде чем без спроса входить. – Он снова зашевелился, сел повыше, и теперь Марина его за плечи обнимала. Щекой к влажной коже прижалась, пальцем поводила, и тогда уже, набравшись решимости, попросила:

– Дим, расскажи мне о своей жене.

– Это что, вечер откровений?

– Да, – важно ответила она.

– Лучше бы дети дома остались.

– Расскажи, – затормошила она его.

А Гранович кран с горячей водой открыл, руку под струю подставил, явно время тянул. Правда, после паузы начал говорить.

– Обычная жена. Поженились, через три года развелись. Я бы даже не сказал, что мы с ней часто виделись.

– Ты пропадал на работе, да?

– И я, и она. Мы оба были больше заняты карьерой, чем семейной жизнью. Просто была женщина, с которой у меня формально был общий дом. Даже секс не всегда был совместный, а дом был.

Марина его по затылку шлёпнула.

– Всё, я не хочу больше ничего знать. Это гадко.

Гранович рассмеялся.

– Ты же сама спросила!

– А ты мне гадость сказал. Специально, да?

– Да нет. Но, Мариш, мы иногда с ней по две недели не пересекались, вот сама и думай.

– Что это за семья такая?

– А я про семью не говорил, я говорил про жену. Когда развелись, я даже особой разницы не заметил. Только квартиру пришлось новую искать.

Марина навалилась на его спину, обхватив руками Димкины плечи.

– Мы с тобой такие разные, – сказала она негромко.

Он кран закрыл.

– Разве это плохо?

– Я не знаю.

– У тебя вот была нормальная семья, как ты думала. Именно семья. Но закончилось всё не радужно, только сложнее. Теперь вот ты уговариваешь бывшего мужа про детей не забывать.

– Я не уговариваю! Игорь детей любит, просто…

– Просто сейчас ему не до них. Вот знаешь, может, это ужасно, но я его понимаю. Не оправдываю и не поддерживаю, но понимаю. У него в башке сейчас, наверняка, такой бедлам.

– У меня тоже был бедлам, но я не имею права думать только о себе, у меня дети. Так почему он так не может?

– Потому что он слабее тебя. И растерян он больше.

– Да уж, – Марина криво улыбнулась. – Вот только это он нас бросил.

– Влияние момента, страсть, а потом раскаялся.

– Почему ты думаешь, что он раскаялся?

– Наверное, потому, что знаю. Это пока ему грезилось и мечталось, хорошо было, а когда случилось, когда каждый день рядом со своей мечтой…

– С Дашей, – подсказала Марина, а Димка отмахнулся.

– Да какая разница, как её зовут? Вот когда с ней каждый день, просыпаешься и засыпаешь, когда она тебя супом кормит на обед, а вкус непривычный, когда рубашки тебе гладит, а тебе что-то не так, какая-то мелочь, глупость, но всё равно не так, вот тогда и приходит в голову: а на черта я всё это сделал? Но зачастую уже поздно, да и стыдно назад возвращаться. Думаешь, Игорь твой этих мыслей избежал?

– Он не мой, Дим.

– Ну да, ну да, – пробормотал он в задумчивости.

– Сейчас уже на самом деле поздно. И мечта его совсем не Даша, у него другая цель. А Даша лишь средство.

– Ты к нему жестока.

– Нет, я говорю, что есть. Он настроил себе планов, он говорит о будущем, он говорит о деньгах. Вот чего он хочет. Денег и респектабельности.

– Но это ведь не плохо, Марин.

– Это плохо. – Марина к нему наклонилась. – Плохо, Дим. Потому что ради своей цели он готов пойти на всё. Он даже от детей и от меня отказался, только потому, что рядом с Дашей, из-за её брата, у него шансов больше. Это нормально, по-твоему? А Игорь, он… – Она несколько секунд подбирала слова. – Ему не дано большими деньгами распоряжаться. У него смекалки на это не хватит, умения рисковать, просто-напросто опыта. Он больших денег и в руках-то никогда не держал.

– Ты слишком зла на него.

– Я имею на это право, – проговорила Марина тихо, и руки разжала, когда Дима подниматься стал. Из ванны вылез, вытирался, а Марина наблюдала за ним, чувствуя неловкость из-за того, чем закончился их разговор. Ей совсем не хотелось говорить сегодня об Игоре. А то, что Димка старался не подавать вида, что ему этот разговор неприятен, ещё больше Марину смущало. – Извини, – сказала она, в конце концов, подавая ему руку. Он помог ей подняться и в полотенце завернул. – Не будем больше об этом говорить.

– Почему? Если тебя это волнует…

– Не волнует. Наверное, ты прав, я просто злюсь. И даже не на него, а из-за его поступков. Я ведь знаю, как для него лучше, мы столько лет вместе прожили, но Игорь теперь меня не слушает, отмахивается, а я знаю, что после локти кусать будет.

– Так пусть кусает. Это его жизнь, Марин. Его! А не твоя. И его ошибки на тебе теперь никак не скажутся.

– Но они скажутся на детях!

– Каким образом? Тем, что он из-за возможных проблем общаться с ними прекратит? Ну, давай, тяни его тогда на себе, всю оставшуюся жизнь, учи уму-разуму, пока он не пошлёт тебя куда подальше. Ты этого добиваешься? Он не хочет тебя слушать, понимаешь? Тем более сейчас. Ты для него, как красная тряпка для быка.

Марина волосы вытирала и Грановича слушала. Его слова ей не очень нравились, но правда в них была, отмахнуться не получалось.

– Да, бывшая жена.

– Да не в этом дело. А в том, что он, уходя в свою новую расчудесную жизнь, тебя позади оставлял, а вышло так, что ты на повороте его обошла. Пока он раздумывает делать ли ему первый шаг, ты уже живёшь в своём доме, ты довольно улыбаешься, и даже можешь позволить себе не работать. И деньги его, миллионы будущие, его детям уже не нужны. И всё это ты получила просто так. И думаешь, что он тебя слушать будет? Вот я и говорю – не лезь к нему.

– А как же дети?

– И это твой бывший муж пусть решает сам. Ему не пять лет, как Эльке. Он уже вполне трезво может оценивать свои возможности и желания. Твоё дело – детям о папе рассказывать, а уж как он будет с ними общаться… – Гранович полотенце на бёдрах повыше подтянул, после чего руками развёл. – Антон – взрослый парень, и он всё давно понимает. Он тебя любит, Марин. Тебя он любит больше всех на свете, и на отца злится не потому, что тот вас всех бросил, а потому что тебя не любит. Я ведь прав? Это ещё до вашего с Игорем развода началось.

– Откуда ты знаешь?

– Из рассказов Антона понял. Но он всё равно с ним общается, и тебе влезать в это не стоит, они сами разберутся. И если твой бывший всё окончательно не испортит, то, думаю, со временем они найдут общий язык. Но даже если нет, ты ничего сделать не сможешь. У Антона здесь, – Дима себя пальцем по лбу постучал, – уже всё сложилось. И всё не так плохо, как тебе кажется. Тебе повезло, у тебя разумный парень растёт. И он точно не мечтатель, как его папаша.

– Хорошо, если так, – проговорила Марина себе под нос, и из ванной вслед за Димкой вышла.

– Семён, кыш! – Гранович в спальню вошёл, увидел котёнка, уютно устроившегося на подушках, и рукой махнул, думая, что тот испугается и сбежит. Но Сёма только глаз один приоткрыл, на возмутителя спокойствия безразлично посмотрел, и снова пристроил мордочку на сложенных крест-накрест лапках. – Ты посмотри, он окончательно обнаглел.

Марина рассмеялась, котёнка со своей подушки сняла и переложила в кресло.

– Дим, а ты тоже видишь, что Антон на папу похож? На моего, в смысле?

– Вижу.

– И я этому рада. Я и поверила-то, что он мой отец, потому что сходство это уловила. Так просто такого не случается. – Марина за резной ширмой спряталась и надела новую ночную рубашку, купленную именно для этого вечера. В зеркало на себя посмотрела и поневоле улыбнулась. Тонкое кружево холодило кожу и прилегало к груди, соблазнительно её приподнимая. И хоть стоила эта вещица невероятных, по мнению Марины, денег, но увидев её вчера в магазине, с первого взгляда поняла, что она ей просто, как воздух, необходима. Чтобы почувствовать себя красивой и стереть из памяти образ идеальной Натальи. Из-за ширмы вышла, руку в бок упёрла и кинула на Грановича вызывающий взгляд. – Ну как?

– Ух ты. – Его оценивающий взгляд опустился до самых пальцев её босых ног, после чего снова к груди вернулся. – Красота.

– Я старалась.

– Теперь, как я понимаю, моя очередь стараться? – Пальцем её поманил. – Иди сюда.

Она шутливо нахмурилась.

– Зачем это? Чтобы ты её помял, или вообще снял? Нет уж, любуйся издалека.

– Если так пойдёт и дальше, придётся избавиться от всех твоих вещей. Чтобы нечему было мяться. Иди сюда!

– Между прочим, в комнате ребёнок, – шепнула Марина Грановичу на ухо, когда оказалась на кровати и под ним. Он голову поднял, покосился на спящего котёнка.

– А нельзя отправить ребёнка спать в Элькину комнату?

– Чтобы он всю ночь мяукал под дверью?

– Ох уж эти дети, – проворчал он, и потребовал: – Руки подними. – Ночную рубашку с Марины снял, и метким броском отправил её на кресло, прямо на голову бедного Сёмки. Тот голову приподнял, помотал ею, но почти тут же под сорочкой и успокоился. – Вот и всё.

– Да, с детьми ты и, правда, обращаться не умеешь.

– Не умею. Но я умею вести переговоры, и с ними договариваюсь.

Он голову к её груди опустил, а Марина протянула руку и выключила свет. И перед самой собой вдруг немного неудобно стало. Весь вечер обсуждала судьбу своих детей, о муже бывшем говорила, и вдруг в один момент всё на задний план отошло, и только из-за того, что Дмитрий Гранович её поцеловал. Правда, он уже её не просто целовал, но всё равно, слишком мало времени ей потребовалось, чтобы обо всём забыть. Она в восторг приходила только от того, что он рядом, дышит взволнованно, прикасается с непонятным для неё трепетом, и это всё казалось Марине невероятной удачей, что всё это неожиданно ей досталось. Он весь, целиком, хотя пока и не ясно до конца надолго ли. Марина помнила своё смущение в первые дни их близости, явно несвойственное взрослой женщине с двумя детьми. Она всё думала, стоит ли Димке сказать, что он лишь второй мужчина в её жизни, и этим хоть как-то объяснить свою нервозность и неуверенность. Но как оказалось, ему совершенно другое важно: чтобы она готова была откликнуться на его призыв, а всему остальному, чего ему не хватит, он её в два счёта научит. Да даже и не научит, а даст ей это, голову закружит, и Марина обо всех своих сомнениях тут же позабудет, растворившись в нём. Рядом с ним она себя совершенной чувствовала, а все глупые мысли возвращались к ней, стоило Димке отпустить её от себя на расстояние вытянутой руки. Марина все эти мысли и сомнения в себе ненавидела, но в то же время они помогали ей держать себя в тонусе и головы не терять. Иначе бы давно вцепилась в Грановича, как в спасательный круг, и не отпустила бы от себя ни на шаг. А как сам Дмитрий может на подобное отреагировать, Марина пока не знала. Если бы он знал, что она на самом деле к нему чувствует, испугался бы наверное. Они ведь никогда не говорили ни о чувствах, ни о будущем, даже ближайшем. Марина понимала, что ещё слишком рано для таких разговоров, но иногда ей очень хотелось именно от Дмитрия услышать, что спустя месяц, два, они всё ещё будут вместе и у них всё будет хорошо. Знала, что Гранович разговоры по душам не уважает, но ей всё равно хотелось. А первой заговорить об этом было страшно. Вдруг он её оптимизма не разделяет и планы его кардинально отличаются? И она его своими словами поставит в неловкое положение, и всё испортит. На данный момент их отношения – это союз двух взрослых людей, которым не нужно находить предлог всякий раз, когда хочется заняться сексом, как бы грубо это не прозвучало. И остаётся только радоваться тому, что помимо секса им просто хорошо и тепло друг с другом, что поговорить есть о чём, и посмеяться могут, понимая и принимая юмор другого. Это уже очень много, а разговоры о чём-то большем, пусть останутся в юности, когда ещё верилось в сказки и чудеса. Когда признание в любви судьбу решало, но сейчас подобного излишества она себе позволить не может, она не только за себя отвечает, но и за детей.

На следующее утро её разбудил Семён. Проснулся, как всегда, самым первым, заскучал в конце концов, и запрыгнул к Марине на подушку. Обнюхал её волосы, а после, громко замурлыкав, ткнулся холодным носом в её щёку. Она рукой его от своего лица отодвинула, на спину перевернулась и тогда уже открыла глаза. Поморгала, разглядывая потолок в предрассветных сумерках. И тут перепугалась, правда, не сразу поняла, чего именно. Первой мыслью было: уснула рядом с Димкой! А второй: рассвет! На работу опоздала!

Когда мысли в голове более-менее оформились, вспомнила, что дети ночуют у Нины Владимировны, а вот на работу она, кажется, точно опоздала. Будильник-то вчера так и не завела. Резко села на постели, тем самым спугнула котёнка и стряхнула с себя руку Грановича, который после этого тоже зашевелился и даже голос подал:

– Ты куда?

– Девятый час, Дим, – отчего-то шёпотом заговорила Марина, – я на работу опаздываю!

Она с кровати вскочила, огляделась, не зная, чем прикрыться, а Дима, не открывая глаз, на живот перевернулся и лицом в её подушку уткнулся. Правда, посоветовал:

– Вызови такси.

– Это как-то неправильно, ездить на работу на такси. При моей-то зарплате. Ты встаёшь?

– Нет. Я сегодня дома.

Марина его же полотенце, брошенное им вчера на пол, к груди прижала, и к Грановичу наклонилась, чтобы быстро поцеловать.

– Тогда до вечера.

Он отозвался вялым угуканьем, одеяло на себя натянул, и Марина поймала себя на мысли, что в этот момент страшно ему завидует. И задержалась у кровати на несколько секунд, Димку разглядывая. Внутри целый вихрь ощущений, в жар неожиданно кинуло, когда смотрела на его смуглое тело на фоне светлого постельного белья, и Марина поспешила из спальни выйти. Сразу заторопилась, душ наспех приняла, одевалась на ходу, одновременно прижимая телефонную трубку к плечу и пытаясь вызвать такси. С диспетчером договаривалась, по ступенькам вниз сбежала, застегнула пояс юбки и остановилась посреди гостиной, продолжая блузку в руках держать. Предстояло ещё дозвониться до охраны, чтобы машину не задержали на въезде в посёлок.

– Доброе утро, Марина Николаевна.

Марина от неожиданности дёрнулась, обернулась и изумлённо воззрилась на помощницу по хозяйству. Сегодня что, четверг?

– Доброе, – кивнула она, стараясь себя в руки взять и прижимая к груди блузку.

– Я могу приготовить вам завтрак.

– Нет, Надежда Михайловна, я на работу опаздываю. – Телефонную трубку отложила, отвернулась от женщины и, торопясь, сунула руки в рукава блузки, начала быстро-быстро застёгивать пуговицы на груди.

– А Дмитрию Алексеевичу завтрак приготовить? Или он ещё спит?

Вопрос показался провокационным. Марина на женщину через плечо оглянулась, и только понадеялась, что улыбка у неё вышла не слишком кривая. Заставила себя кивнуть под испытывающим, любопытным взглядом.

– Он ещё спит. А завтрак… Сварите ему кофе и сделайте гренки, если не трудно. И не будите.

– Хорошо.

– Спасибо большое, Надежда Михайловна, – очень обстоятельно и осторожно поблагодарила женщину Марина. А выходя за дверь своего дома, была уверена, что к вечеру Надежда Михайловна расскажет всем своим соседям о том, что новоиспечённая дочь олигарха Стеклова с некоторых пор спит с его замом. Или он с ней. Для злых языков разница будет весьма ощутимой.

Гранович проснулся полтора часа спустя, в отличном настроении, правда, прежде чем понял, что настроение отличное, в раздражении дёрнул ногой, когда почувствовал, что кто-то принялся грызть его большой палец. Маленькие острые зубки впились в кожу, Дима охнул, чертыхнулся, а когда понял, что котёнок подбирается к нему, осторожно ступая по одеялу, видимо, этим утром хищником себя возомнил, руку из-под одеяла вытащил, и схватил Семёна за тёплый тугой бочок. Котёнок от неожиданности зашипел, взвился до небес, встопорщив шерсть, и кубарем скатился с кровати, стремглав помчался к двери. Правда, остановился, чтобы проверить, гонится ли кто за ним.

– Стервец мелкий, – всё-таки проговорил Гранович, но с видимым удовольствием, и одеяло в сторону откинул.

На кресле неприметной кучкой лежала приятного лилового цвета сорочка Марины. Шелковистая на ощупь, почти невесомая, Дима её в руке подержал, после чего убрал в свой шкаф, правда, как следует сложить так и не смог, ткань скользила и в руках разъезжалась. Но сам факт того, что Маринина вещь, достаточно интимного характера, в его шкафу, по соседству с его футболками, дала дополнительный, пусть и не совсем понятный повод, почувствовать удовлетворение. Гранович грудь в районе сердца ладонью потёр, оглянулся зачем-то, словно не в своей спальне находился, после чего вышел из комнаты. Снизу доносились приятные запахи, Дима в первый момент даже подумал, что Марина решила на работу не ходить, ждёт, когда он проснётся, завтрак готовит. Спустился вниз, но вместо Марины, на у плиты обнаружил Надежду Михайловну, которая завтрак готовила, но при этом не отрывала взгляда от телевизора, лицезрея какое-то медицинское шоу. Даже желание завтракать в первый момент у Дмитрия пропало, но в итоге, он забрал кофе и тарелку с гренками в свой кабинет, оставив домработницу наедине с мужчиной в белом халате, который грозным голосом вещал о варикозе.

К тому моменту, как оказался у компьютера, без чашки и тарелки, рабочий телефон уже надрывался. Следующие полчаса Гранович объяснял всем, с чего это он вдруг решил сегодня работать дома, и в итоге он даже на собственную секретаршу прикрикнул, не сдержавшись, трубку на рычаг в раздражении бросил и минуту слушал шумящий на втором этаже пылесос. Только дыхание перевёл, как в гостиной зазвонил домашний телефон. Дима на стуле привстал, пытаясь высмотреть Надежду Михайловну, спешащую вниз, к телефону, но её не было, пылесос так и шумел, и Дмитрию пришлось подняться и из кабинета выйти.

– Слушаю, – рявкнул он в трубку, на самом деле недовольный тем, что утро проходит так неплодотворно, в бестолковых разговорах.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровались с ним после паузы. – Можно услышать Марину Николаевну Сельцову? Это правильный номер?

– Правильный. Но Марины нет, она на работе. Позвоните вечером, – посоветовал Гранович, разглядывая картину на стене напротив. Кажется, он впервые на неё внимание обратил. Даже голову наклонил, чтобы понять, что на ней изображено. Надо будет у Марины спросить, что она такое купила.

– Дело в том, что это из школы вас беспокоят. В которой её сын учится. Я классный руководитель Антона, меня зовут Анна Васильевна.

Дима про картину тут же забыл и даже спиной к ней повернулся.

– Очень приятно. Что-то случилось?

– Хотелось бы сказать, что нет, но случилось. Я бы хотела увидеть кого-нибудь из родителей Антона, прямо сегодня.

– С мальчиком всё в порядке? – на всякий случай уточнил он.

– Да, всё в порядке. Но в школе произошёл довольно неприятный инцидент, в котором Антон, к моему огромному сожалению, оказался замешан. – Учительница выражалась витиевато, но от этого не менее трагично. – Вы не подскажете, как мне связаться с его родителями? Я звонила Марине Николаевне, но она почему-то трубку не берёт.

Рука сама собой потянулась к карману за мобильным.

– Подождите минуту, я сам попробую. – Дима номер набрал и приложил мобильный телефон к другому уху, правда, уже через несколько секунд, услышав знакомую мелодию из кухни, свой телефон выключил. – Марина свой телефон забыла дома. А номер отца Антона я не знаю. – Гранович поднял глаза к потолку, принимая решение. В конце концов, кивнул. – Хорошо, Анна Викторовна…

– Васильевна, – перебили его.

– Да, извините, Анна Васильевна. Я сейчас сам приеду.

Положив трубку, Дима ещё некоторое время постоял, на телефон посмотрел, раздумывая, стоит ли звонить Марине на работу и пугать до смерти. Но ведь учительница сказала, что с Антоном всё в порядке, просто вляпался во что-то по дурости, и, наверное, стоит сначала самому выяснить, что именно произошло. А потом уже Марине сообщить новость… что её сын попался с сигаретой в зубах. Дмитрий почему-то не сомневался, что именно это случилось. А если Марину взять с собой, она прямо там начнёт причитать и взывать к разуму и совести Антона, что тот явно воспримет, как сокрушительный удар по своей репутации, и всеми возможными способами начнёт её уже на следующий день восстанавливать, и что пойдёт вслед за сигаретами – лучше не думать.